Текст книги "Призрачная вспышка (ЛП)"

Автор книги: Ричард Ли Байерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Annotation

Аот и Братство Грифона спасли короля Чазара, и «в награду» получили контракт на помощь в его войне с могущественным драколичем. Но чем больше Аот видел войну, тем сильнее подозревал, что Братство – лишь разменная монета в игре драконов. И чем больше он видел ход игры, тем сильнее понимал, что ему тоже придется стать игроком и сыграть в эту безумно опасную забаву, если он хочет, чтобы Королевства были свободны.

РИЧАРД ЛИ БАЙЕРС

ПРОЛОГ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

ГЛАВА ВТОРАЯ

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

ГЛАВА ПЯТАЯ

ГЛАВА ШЕСТАЯ

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ЭПИЛОГ

О ПЕРЕВОДЕ

РИЧАРД ЛИ БАЙЕРС

«ПРИЗРАЧНАЯ ВСПЫШКА»

Хорошо, человек, я скажу тебе то, что ты хочешь знать.

В древние времена Фаэруном правили драконы. Проблема заключалась в том, что тогда мы спорили друг с другом так же яростно и часто, как и сейчас. Однако, если бы мы убивали друг друга каждый раз, когда нам бы того хотелось, то воцарившийся хаос поставил бы нас на грань вымирания.

К счастью, наши предки нашли способ справиться с этой нескончаемой борьбой. Они соперничали друг с другом, манипулируя меньшими существами, как пешками на игровом поле, а каждый раз, когда их агенты устраняли миньонов соперника, они получали очки.

В основном игроки манипулируют событиями из тени для достижения различных целей и именно за счет этого набирают очки. Общая идея игры состоит в том, чтобы ввергнуть королевства, сгруппированные вокруг моря Аламбер, в хаос войны.

Войны, которая ослабит землю до такой степени, что она больше не сможет сопротивляться дракону-завоевателю…или пока она не окажется в таком отчаянном положении, что примет дракона-защитника.

Но предупреждаю – тебе это не очень понравится.

ПРОЛОГ

15 Флэймрул, Год Извечного (1479 по ЛД)

Цера Иуртос и двое ее товарищей заперли дух Аласклербанбастоса, Великого Костяного Змея, в обугленном гниющем трупе Калабастасингавора, молодого меньшего синего дракона. И все же драколич, лежащая на дне большой открытой могилы, не казалась от этого менее ужасной и угрожающей. Он хрипло засмеялся, и Цера невольно вздрогнула.

Аот Фезим смотрел на него своими горящими голубыми глазами, выискивая намек на то, что драколич собирается напасть. Каким-то образом он почувствовал укол страха, ужаливший Церу, протянул руку и успокаивающе сжал ее предплечье.

– Хорошо, человек, – сказал Аласклербанбастос – Я скажу тебе то, что ты хочешь знать. Но предупреждаю – тебе это не очень понравится.

Волна возбуждения смыла с Церы её страх прочь. Страх, но не осторожность. С тех пор, как в Чессенте начались проблемы, она, Аот и их союзники почувствовали присутствие скрытых сил, действующих из-под поверхности событий. Амаунатор поручил ей, своей жрице, разгадать эту загадку. Миссия провела ее через плен, пытки и постоянную опасность. Но, похоже, она, наконец, нашла путь к истине.

– Мы, драконы, – продолжил Аласклербанбастос, – играем в игру.

– Пожалуйста, – сказал Гаэдинн Улреас. Он был настолько высоким и долговязым, насколько Аот невысоким и дородным, а его безупречно причесанные и зачесанные волосы блестели даже в бледном лунном свете, хотя ночь сменила их цвет с медно-красного на серый, – мы не для того тащили твою чешуйчатую разлагающуюся задницу обратно в мир смертных, чтобы ты мог отпугнуть нас банальными метафорами. Цера, заряди ка в него еще одну порцию света.

Цера сосредоточила свою волю на черном яйцеобразном камне в своей руке. В какие-то моменты он казался твердым, а в какие-то – подобно тени с мерцающими внутри крошечными голубыми молниями. Большую часть времени камень был холодным, хотя иногда и становился горячим. Но как бы это ни выглядело и ни ощущалось, он всегда оставался источником бессмертия драколича и единственным, что делало возможным его жизнь в мире смертных. Цера, Аот и волшебники Братства Грифона изменили его так, чтобы она могла наполнить его святым солнечным светом Амаунатора и сотрясти душу Аласклербанбастоса болью.

– В этом нет необходимости! – рявкнул Аласклербанбастос. Искры, намек на молнии, которые были частью сущности синего дракона, прыгали и хлопали по его разорванной слизистой шкуре. – Я говорю правду настолько ясно, насколько могу, вне зависимости от того, хватит ли у вас ума понять сказанное. Мы, драконы, буквально играем в игру.

Аот прижал кончик пальца к кольчуге, покрывающей его грудь. Цера предположила, что он активировал магию одной из татуировок, покрывающих его тело и лицо. Затем, держа копье наготове, он подошел ближе к яме.

– Объясни. – Сказал Аот.

– В древние времена, – начал Аласклербанбастос, – Фаэруном правили драконы.

Гаэдинн фыркнул.

– Может, стоит пропустить часть рассказа?

Аот поднял руку, жестом приказав лучнику не перебивать.

– Проблема заключалась в том, – продолжил драколич, – что тогда мы спорили друг с другом так же яростно и часто, как и сейчас. Мы часто спорили между собой, в основном из-за, что хотели повелевать друг другом так же, как повелевали низшими расами. Однако, если бы мы убивали друг друга каждый раз, когда нам бы того хотелось, то воцарившийся хаос мог бы стать угрозой для нашего владычества над остальными, низшими расами. Возможно, даже поставил бы нас на грань исчезновения.

– А жаль. – Пробормотал Гаэдинн. Возможно, это было неразумно, потому что драконы, как известно, обладали острыми чувствами, и Аласклербанбастос бросил на эльфа взгляд, прежде чем продолжить рассказ.

– К счастью, наши предки нашли способ справиться с этой нескончаемой борьбой. Они соперничали друг с другом, манипулируя меньшими существами, как пешками на игровом поле, а каждый раз, когда их агенты устраняли миньонов соперника, они получали очки.

Аот нахмурился.

– Ты говоришь «манипулировали». Но если они правили королевствами, почему они не могли просто приказать своим подданным выйти и сражаться за них?

– Могли, – ответил Аласклербанбастос, – но игра велась на нескольких уровнях. Игроки получали очки за хитрость и за победы. По этой причине даже главные агенты дракона – его экзархи – часто не понимали истинной цели различных миссий, поручаемых им.

– И это сработало? – Спросил Аот.

– Так нам говорят, – сказал драколич, и, к удивлению Церы, в его шипящем голосе прозвучал намек на веселье. – Ты понимаешь, что, каким бы древним я ни казался мухам вроде вас, меня не было там, чтобы я мог быть свидетелем той игры. Короли-драконы по-прежнему время от времени вели откровенные войны, но они были не такими бесконечными и опустошительными, какими могли бы быть в случае отсутствия игры.

– Но затем Ярость Драконов изменила внешний лик мира, – продолжил Аласклербанбастос. – Драконы потеряли свои троны и другие вещи, в том числе знания о ксорвинтаале, Большой игре.

– Но теперь Ярость закончилась, – сказал Аот, – по крайней мере, так говорят истории. Дракон-бард по имени Карасендриэт и ее друзья придумали, как уничтожить Ярость Драконов, дабы она не уничтожила мир.

– Так и есть, – согласился Аласклербанбастос, – и с этой пеленой, укутывающей наши умы, мы вспомнили, что являемся законными правителями всего Фаэруна. Но мы не знали, как вернуть себе наши потерянные троны. У некоторых из нас есть армии, но ни одна из них не сильна настолько, чтобы захватить весь континент. В то же время, возможность завоевания поставила перед нами ту же проблему, что и перед драконами древности – кто из нас будет императором, а кто простым герцогом или графом? Как решить такие вопросы, кроме как изничтожением друг друга?

– Дай угадаю, – сказал Гаэдинн с кривой улыбкой на губах. – Когда вам это было нужно больше всего, кто-то заново начал вашу мерзкую игру.

– Да, – сказал Аласклербанбастос. – В песенном цикле Карасендриэт говорится, что ее спутник, дракон-вампир Бримстоун, погиб в финальной битве с Саммастером. Но на самом деле, он выжил, о чем не знала ни сама Карасендриэт, ни кто либо другой, и исследовал каждый угол древней цитадели Саммастера. В конце концов, Тиамат привела его к Предписаниям-заповедям Большой игры. И теперь он вернулся, чтобы поделиться этим со своими родичами.

 – И это все? – спросил Аот. На мгновение боевая магия, хранящаяся в копье Аота, заставила кончики копья засиять красным светом. – Похоже, эти Предписания не спасли многих драконов от смерти. Включая тебя.

 Аласклербанбастос взмахнул кожаными крыльями, и Цера учуяла запах гнили. Грязь, покрывавшее тело, источала запах могильного холода.

– Правила не запрещают дракону сражаться с другим драконом, если один бросает вызов, а другой его принимает. И ты наверняка знаешь, как мы с Чазаром ненавидим друг друга.

– И как только ты согласился выйти и сразиться, твоим драконам не оставалось ничего другого, кроме как пойти за тобой, – сказал Гаэдинн с усмешкой. – Им не повезло.

– В какой-то степени – да, – сказал синий дракон. – Не думайте, что вы действительно можете понять Предписания. Для этого требуется не только интеллект дракона, но и долгие годы обучения.

Улыбка Гаэдинна стала шире.

– Я полагаю, это означает, что ты их тоже не понимаешь. Вам всем пришлось довериться словам Бримстоуна, дабы понять истинное значение Предписаний. Занятно.

Без малейшего рывка, выдавшего бы его намерения, и быстро, подобно жалящей гадюке, несмотря на сломанные кости и изодранные крылья, Аласклербанбастос вскарабкался на край ямы. Когда он набросился на Гаэдинна, то обнажил свои клыки, по длине напоминающие короткие мечи.

Лучник отпрыгнул назад, и клыки рептилии сомкнулись на пустоте. Гаэдинн выхватил из колчана стрелу, продолжая отступать. Но каким бы проворным он ни был, драколич был быстрее и сократил дистанцию, прежде эльф успел натянуть тетиву к уху. Дракон поднял переднюю лапу, чтобы растоптать лучника.

Аот проревел слово силы, и острие его копья вспыхнуло пламенем. Он вонзил его в шею Аласклербанбастосу, и дракон замер.

Однако это длилось лишь мгновение. Затем быстрым, извилистым движением, вызывающим недоумение, он одернул шею от жалящего жара и повернул свою клиновидную голову, увенчанную оборками, на Аота. В пасти дракона замерцал белый свет, и воздух наполнялся запахом надвигающейся бури, свидетельствуя о намерении дракона выпустить молнию.

В то же мгновение Церу окружило золотистое сияние, и она воткнула в черный камень неосязаемый стержень света так, будто это был кинжал. В отличие от своих товарищей, она не зарабатывала на жизнь войной и сражениями, и не реагировала на угрозы так же быстро, как они, но испытания последних нескольких недель обострили ее рефлексы, а Аот и Гаэдинн выиграли достаточно времени, чтобы Цера могла применить священную силу Владыки.

Аласклербанбастос вспыхнул и содрогнулся. Его агония сотрясла землю, и Аот и Гаэдинн, немного пошатываясь, отступили, дабы случайный взмах крыла или хвоста не раздавил их, даже если дракон и не хотел делать этого.

Часть Церы хотела позволить огню гореть, пока драколич не превратится в пепел. Любой другой Владыка чувствовал бы то же самое. Но, помня о своей цели, она сделала спокойный вдох и взмахнула своей позолоченной булавой. Пламя погасло.

В этот момент со звездного неба спустились две крылатые фигуры. Это были Джет и Эйдер, грифоны Аота и Гаэдинна, спешившие на защиту своих хозяев.

Мрачный, как и его имя, Джет остановился. Он имел психическую связь с Аотом, и Цера предположила, что Аот использовал ее, чтобы приказать грифону не атаковать. Джет крикнул Эйдер, и другой грифон тоже остановил пикирование.

Аласклербанбастос растянулся на земле. Его тело дымилось, а чешуйки шипели, как бекон на сковороде, наполняя теплый летний воздух неприятным запахом.

– Мы можем продолжать так всю ночь. – Сказал ему Аот.

Драколич с трудом поднялся на задние лапы. Цера подозревала, что его гордость не позволит ему лежать перед похитителями.

– Вы поставили меня в невыгодное положение, – сказал он. – Я признаю это. Но я не потерплю наглости. Никому не дозволено осмеивать меня.

– Гаэдинн, – сказал Аот, – не дразни дракона.

Лучник наигранно вздохнул.

– Никакого удовольствия.

Аот опустил копье, но все равно повернул его в сторону Аласклербанбастоса.

– Ты остановился на том, почему этот ксорвинтаал является решением всех ваших проблем.

– Да, – ответил дракон. – Открытая дуэль между мной и Чазаром была чем-то вроде исключения. В основном игроки манипулируют событиями из тени для достижения различных целей и именно за счет этого набирают очки. Общая идея игры состоит в том, чтобы ввергнуть королевства, сгруппированные вокруг моря Аламбер, в хаос войны.

– Войны, которая ослабит землю до такой степени, что она больше не сможет сопротивляться дракону-завоевателю. – Сказал Гаэдинн.

– Или пока она не окажется в таком отчаянном положении, что примет дракона-защитника, – сказала Цера, – как Чессента приняла Чазара.

– И большая часть первой фазы игры сосредоточена на изоляции и уничтожении Тимантера, – сказал Аот. – Потому что драконорожденные ненавидят драконов. Они будут представлять постоянную угрозу вашим планам, пока вы не убьете их всех или не заставите уйти.

Драколич хмыкнул.

– Вы понимаете, – сказал он. – Насколько вообще способны понять.

– Нам повезло, – сказал Гаэдинн. – Но Абисс подери Ночного Охотника, что нам с этим делать?

* * * * *

Задыхаясь, Халонья посмотрела на Кхорина Скуллдарка, лежащего без сознания на выложенном плиткой полу Зеленого Зала, и поняла, что именно она хотела сделать.

Звезды знали, он заслужил это по самым разным причинам. Во-первых, он был дварфом, и чессентцы всегда не доверяли его низкорослым родичам, зарывшимся в землю, как паразиты. Хуже того, он только что вернулся с Тимантера верхом на одной из этих гигантских летучих мышей, на которых ездили элитные воины драконорожденных. Это доказывало, что он был другом тех самых врагов, на которых Чессента готовилась напасть. И, как будто этого было недостаточно, он показал свою истинную сущность, когда набросился на Халонью, приказавшую арестовать его.

Хуже всего было то, что он был другом Аота Фезима, тэйского капитана наемников, который угрожал убить ее, и Джесри Колдкрик, грязной ведьмы, стремящейся ввести в заблуждение и развратить Чазара. Обычный смертный никогда не смог бы проделать нечто подобное с величайшим из Богов, но силы Бездны явно одарили их избранную соблазнительницу силой ужасного очарования.

Да, Кхорин заслужил все наказания, которые Халонья только могла придумать. Но она больше не была простой нищенкой или даже высокомерной пророчицей-попрошайкой, проповедующей на улицах. Она была верховной жрицей церкви Чазара и должна была соответствовать своему положению.

Еще мгновение эта мысль сдерживала Халонью, но желание выразить отвращение смело её. Она подошла к дварфу, расстегнула усыпанное рубинами малиновый подол платья и несколько раз пнула его. Она не останавливалась, пока не запыхалась, и только тогда заметила, что у нее болит нога.

Мужчина, облаченный в ризу из мерцающей чешуи, с тяжелой киркой, сжатой в руке, украшенной кольцами пяти цветов, а так же с таким же количеством колец, вплетенных в бороду, откашлялся. Фарик был Хранителем Змей, жрецом Тиамат, но он и другие члены его ордена пришли пополнить ряды духовенства в ее новообразованной Церкви. Темная Госпожа была супругой Чазара. Или эти двое были каким-то образом одним и тем же существом. Или что-то типа того. Халонья этого не понимала, хотя скорее умерла, чем призналась бы в этом кому-либо еще.

– Я рекомендую без промедления заковать его в кандалы, – сказал Фарик. – У дварфов толстые черепа. Удар по голове не удержит его надолго.

– Сделай это, – сказала Халонья. Она отступила от Кхорина, а охранники поспешили к нему.

– Могу я спросить, что вы собираетесь с ним делать? – Поинтересовался Фарик.

– Я не знаю… я имею в виду, мне нужно будет помедитировать, чтобы понять это. – Ответила Халонья.

Цепи звякнули, когда гвардеец защелкнул кандалы на запястьях дварфа.

– Вряд ли мы могли бы найти лучшую жертву, – Фарик понизил голос, – Его смерть придаст сил Чазару и, возможно, даже вам, если вы сами выполните ритуал.

Халонья взглянула на Хранителя Змей. Он насмехался над ней? Знал ли он, что, в отличие от других жрецов, она никогда не знала, как использовать божественную магию, принадлежащую ей по праву? Если это и так, то она не могла сказать этого его Фарика.

В любом случае, его предложение понравилось ей, но ее немного подташнивало – она никогда не убивала человека собственными руками. Она не была уверена, что у нее хватит на это смелости.

А возможно, это было бы пустой тратой возможности. Может быть, Госпожа Удача, для разнообразия, наконец, дала Халонье возможность перехитрить Джесри.

– Нет, – сказала она, – по крайней мере, пока. А до тех пор – заприте его.

* * * * *

Аласклербанбастос издал уродливый рокочущий звук. Аоту потребовалось мгновение, чтобы понять, что это был смешок.

– Да, – сказал драколич, – вот в чем вопрос, не так ли? Теперь, когда вы, маленькие создания, знаете об игре, что вы можете с этим поделать? Особенно если учесть, что вы сами – наёмник. Всего лишь несколько пешек и были ими с тех пор, как получили контракт от Скутосина в Импилтуре.

Крылья сложились, и Джет опустился на землю. Своими заколдованными глазами, которые видели в темноте так же хорошо, как и при свете, Аот заметил, что Эйдер все еще кружила высоко над головой, вероятно, для того, чтобы спикировать на Аласклербанбастоса, если он снова нападет. Или просто потому, что она находила нежить отталкивающей.

– Хотим ли мы вообще останавливать эту игру? – спросил Джет, подходя к Аоту. Он слышал весь разговор через их с Аотом психическую связь.

Гаэдинн криво улыбнулся.

– Это интересный вопрос. В конце концов, мы наемники. Драконы хотят погрузить эту часть Востока в годы, а возможно и десятилетия войны. Что, с точки зрения наёмника, может быть лучше?

– Мало что, – согласился Аот. – Но как ты относишься к тому, что является причиной этого?

Гаэдинн пожала плечами.

– Мы уже сражаемся за одного короля драконов. Уже есть принцы-драконы, правящие в Мургоме. Тем не менее, перспектива того, что всем Востоком, а затем и всем Фаэруном будут править монархи-драконы…ну, я признаю, что в этом есть что-то немного тревожное.

– Немного тревожное? – взорвалась Цера. – Это ужасно!

Аот вздохнул.

– Может и так. Но никто не платит нам за то, чтобы что-то с этим делать. Братство работает на Чазара. Нам платят за реализацию его амбиций.

Цера нахмурилась. Это не сделало ее круглое лицо менее красивым, по крайней мере, по мнению Аота, но теперь на нем появилась свирепость, которая могла бы удивить многих людей, которые, несмотря на ее церковный сан, считали ее веселой маленькой кокеткой.

– Вы подписали контракт на службу Никосу Кориниану, Шале Каранок и народу Чессенты, – сказала она. – В тот момент никто не говорил про Чазара.

– Но теперь он Герой Войны, – ответил Аот. – Шала сама вручила ему корону.

– Потому что она не осознавала, что он сумасшедший!

– Что ж, соглашусь, – сказал Гаэдинн, и только один из его ближайших друзей заметил бы твердость в его обычно легкомысленном тоне. – Я согласен с Церой. И дело не в том, что мы уже сунули нос в дела Чазара за его спиной.

– Отчасти – да, – сказал Аот, – но лишь потому, что мы хотели разобраться в том, что происходит на самом деле.

Гаэдинн ухмыльнулся.

– И потому, что по какому-то упрямому коротышке щелкнули хлыстом. – Эльф подмигнул Сере.

Аот вздохнул.

– Выскочка, моя цель состоит в том, чтобы прокопать себе путь сквозь все эти тайны и выйти с другой стороны. Два основных принципа Братства: участвовать в войнах в обмен на денежное вознаграждение и не задавать вопросов о причинах конфликтов.

– Но вы должен был понимать, что это будет не так просто – сказала Цера. – Только не тогда, когда сам Амаунатор направил нас на этот путь. Зачем ему открывать нам правду, если он не хотел, чтобы мы использовали ее, чтобы помочь его детям?

Внутри себя Аот поморщился. В конце Войны Зулкиров он совершил несколько важных ошибок, когда судьба Востока, если не всего мира, зависела от его действий. По меньшей мере, ему не понравился этот опыт, и он не хотел верить, что некая высшая сила снова толкала его к чему-то хоть отдаленно сопоставимому. Это казалось особенно несправедливым, учитывая то, что Амаунатор даже не был его богом-покровителем.

Однако наступил момент, когда только дурак продолжит плыть против течения, и как бы Аот ни возмущался, но его нутро подсказывало ему, что время снова пришло.

Он сердито посмотрел на Аласклербанбастоса.

– Гаэдинн предположил, что только Бримстоун полностью понимает правила Большой игры. Он прав?

– Да. – Ответил дракон.

– И кто он? – продолжал настаивать Аот. – Секретарь? Судья?

– Все сразу. – Сказал Аласклербанбастос.

Гаэдинн ухмыльнулся.

– В таком случае я знаю, на кого я поставлю. Бримстоун заберется выше всех.

– Потому что ты дурак, – сказал драколич. – Игра – это таинство. Мы играем со всей своей хитростью и свирепостью, но никто – особенно арбитр – не станет извращать основные принципы игры ради личной выгоды.

– Если ты действительно в это веришь, – сказал лучник, – тогда я понимаю, как Джаксанаедегор перехитрил тебя.

– Меня не волнует, будет ли Бримстоун беспристрастным судьей, – сказал Аот. – Я хочу знать – может ли игра продолжаться без него?

Казалось невозможным, чтобы Аласклербанбастос мог изобразить злобную ухмылку на настолько обгоревшем и сгнившем черепе. Тем не менее, Аот мог поклясться, что он сделал именно это.

– Нет, – сказал драколич, – не может. Итак, умники, таково решение. Просто убейте его.

– Я с радостью укушу, – сказал Джет. – Где он?

– Драковир. – Ответил Аласклербанбастос.

 Цера покачала головой. Одна из ее взлохмаченных желтых кудряшек упала ей на лоб.

– Я предполагаю, что это то место, которое мы посетили в форме духов. Но мне незнакомо это название

– Я знаю, – сказал Аот. – Это кусок земли, парящий в нескольких милях над Великим Диком Лесом. Это означает, что только всадники на грифонах могут атаковать его, а не все Братство.

– И давайте не будем забывать, что Великий Дикий Лес находится по ту сторону Мургома, – сказал Гаэдинн. – Я полагаю, что все принцы-драконы играют в эту игру. Они не захотят, чтобы мы испортили им удовольствие, поэтому не дадут нам беспрепятственно пересечь их земли.

– Может быть, нам не добраться до Бримстоуна в его логове, – сказала Цера, – но не можем ли мы просто рассказать правду людям, живущим на берегах моря Аламбер, и те перестанут подчиняться драконам?

– А люди поверят в эту странную историю? – спросил Аот. – А поймут ли они вообще нас?

– Одно можно сказать наверняка, – сказал Гаэдинн. – Драконы приложат все усилия, чтобы заставить замолчать болтливые рты.

Цера нахмурилась.

– Должно быть что-то, что мы можем сделать!

Аот почесал Джету шею, обдумывая проблему. Перья зашуршали и щекотали его нос своим ароматом.

– Может быть, мы не сможем остановить игру, – сказал он наконец, – но мы могли бы разрушить ближайшие планы драконов. Убедить Чазара, что сейчас неподходящее время для войны с Тимантером.

– Я знаю, что он слушает Джесри, – сказала Цера, – но даже она не имеет на него такого большого влияния.

Аот улыбнулся.

– У меня есть идея, которая должна помочь.

– И если мы сможем заставить его отменить войну, – сказала Гаэдинн, – то, возможно, он не будет возражать, чтобы мы оставили разорвали контракт. Теперь, когда ему подчинена армия Трескеля, мы ему не нужны. И как только Братство окажется вне его досягаемости, возможно, мы найдем способ полностью остановить игру.

– Но до тех пор, – сказала Цера, – моей родине придется продолжать терпеть правление безумного существа, которое думает о своих подданных лишь как о разменных монетах.

– Тебе не нужно терпеть это, – сказал Аот, слегка удивившись тому, как легко выскользнули эти слова. – Если мы выберемся отсюда, ты можешь пойти с нами.

Она улыбнулась ему.

– Мне нравится, что ты предложил это. Но у меня есть обязательства перед своим храмом и моими прихожанами. Я не могу просто убежать в час нужды.

Аот вздохнул.

– Я понимаю, – а как могло быть иначе, если он тоже был лидером? – Послушайте, давайте узнаем, сможем ли мы предотвратить войну, а уже затем будем пытаться предпринимать что-то еще.

– Вы будете в могилах, – сказал Аласклербанбастос, – или в пыточных Чазара. Он может и ненормальный, но еще и умный. У вас не получится долго обманывать его.

– А что насчет твоей помощи? – ответил Аот. – Разве ты не хочешь попробовать отомстить?

ГЛАВА ПЕРВАЯ

26-30 Флэймрул, Год Извечного (1479 по ЛД)

Оракс потер предплечья своей кожаной брони.

– Здесь холодно, – сказал он. – Середина лета, а все равно холодно.

– Не совсем, – ответила Мералейн. – Ты просто чувствуешь всех тех людей, что погибли здесь. И все, что принесла их смерти или то, что пришло, пожрать трупы. Мы разбудили их, и теперь их сущность истекает кровью в ночи.

Длинный рот мужчины растянулся в усмешке.

– Знаешь, ты могла бы просто обнять меня.

Она засмеялась, сделала, как он предложил, и, для хорошего завершения, поцеловала. От его тощего тела и снаряжения исходил кислый запах пота, но ее это не беспокоило. Она привыкла нюхать гораздо более зловонные вещи.

– Это согрело тебя? – Спросила она.

– Весьма. – Ответил он.

– Тебе нужно подготовиться к своей миссии, – прохрипел глубокий голос. Ошарашенный Оракс вздрогнул. – Нет времени на мелкие животные удовольствия живой плоти.

Оракс вырвался из объятий Мералейн и повернулся к Аласклербанбастосу. Она была уверена, что драколич казался ему устрашающим. Да, конечно, она-то привыкла к нежити, но Оракс ухмыльнулся так, будто он был в таверне Лутчека или в переулке за ней и к нему подошел хулиган или какой-нибудь фанатик.

– Занимайтесь своим делом. – Сказал молодой волшебник.

– Этот ритуал – мое дело, – сказал Аласклербанбастос, и искры поползли по рогу на конце его морды. – Или так мне сказали. Ты же не имеешь ничего общего с ритуалом или теми силами, что будут в нём задействованы.

В этом была доля правды. Оракс был волшебником, но не некромантом. Он был здесь только потому, что не позволил Мералейн остаться с Аласклербанбастосом, когда рядом была только Цера и филактерия драколича, которая, якобы, полностью контролировала его. Собственно, Аоту, Джесри и Гаэдинну это тоже не понравилось, но Чазар заподозрил бы что-то неладное, если все наемники разом пропадут. Благо, присутствие всех и не требовалось.

К счастью, дракон не проявил никаких признаков непокорности, не считая насмешек и ворчания. Возможно, он действительно научился бояться пламенной силы Серы, прожигающей насквозь этот призрачный камень-филактерию. Или, быть может, он сам хотел выставить Чазара дураком.

Оракс затаил дыхание. Несомненно, от резкого отрицания происходящего, или, если его мораль полностью покинула его, от витающий в воздухе магической силы. Мералейн любила Оракса и за его резкое нежелание отступаться от кого или чего-либо, особенно когда он чувствовал себя в какой-то мере ответственным. Но было бы глупо допустить обострение ссоры. Она взяла возлюбленного за предплечье и предупредительно сжала руку.

Затем, щелкнув и взмахнув крыльями, Эйдер аккуратно выскользнула из путаницы ветвей над их головами, не сломав ни единой веточки. Грифон легко приземлился, а эльф с коротким составным луком, сидящий в седле на спине животного, осмотрел стоящие перед ним фигуры и улыбнулся.

– Детки, пришло время. – Сказал Гаэдинн.

Шурша мертвыми листьями под своими ногами, Цера поспешила вниз по склону холма.

– Время пришло? – Спросила она.

Гаэдинн утвердительно кивнул.

– Да.

* * * * *

Даже отправляясь на войну, Чазар настаивал на пышности и комфорте. Теперь, когда он совершал победное шествие по только что покоренному Трескелю, пышность и комфорт имели намного большее значение. Ужин был тому примером – дракон и его товарищи провели его в просторном шатре из красного шелка. На золотой посуде мерцало ровное сияние сфер магических фонарей.

 Камзол и украшения Чазара были одинаково великолепны, а Хасос Тора, барон Сулабакса, и Кассар Джеда, король Трескеля, также приложили все усилия, чтобы одеться так, как полагается высокопоставленным придворным. Только Аот и Джесри все еще выглядели так, будто только что вернулись с поля битвы. В случае девушки это было потому, что ей попросту не пришло в голову взять с собой в поход то изумительное изобилие великолепных мантий и платьев, которые ей подарил Чазар.

Если бы Шала Каранок присутствовала здесь, то она, без сомнения, также была одета в обычную мужскую одежду, как и всегда. Но Чазар не пригласил на ужин своего предшественника. Он все еще помнил и возмущался тем, как она взяла командование на себя и, пока Чазар избегал битвы, она упрямо сдержала наступление врага, из-за чего солдаты начали скандировать её имя, забывая отдать должное почтение Богу во плоти.

Каждый раз, когда Чазар подчеркивал свою точку зрения взмахами рук, проливая вино из кубка, его вытянутое золотоглазое лицо оживлялось. Он рассказывал о новых возможностях своих новых армий, о логистике их доставки на юг и восток, к Тимантеру, и о наилучшем способе осадить великий город-цитадель Джерад Тимар. Аот и Хасос высказали свои мысли на этот счет. Кассар был более застенчивым, поскольку обычно находился поблизости от дракона. Худой, седеющий лорд-маг, казалось, боялся, что, если он привлечет к себе внимание, Чазар все-таки решит забрать его корону, а вместе с ней и голову.

Никто не упомянул то, что знали все сидящие за столом: драконорожденные Тимантера на самом деле не совершал преступлений, в которых их обвиняли. Но Чазар все еще использовал ложное обвинение вину как предлог для войны.

Когда Джесри решила, что уже достаточно поздно, она отодвинула стул.

– Ваше Величество, – сказала она, – мне нужно подышать воздухом. Вы меня извините?

Чазар нахмурился.

– Ты больна?

– Возможно, – сказала она. – Может, немного.

– В таком случае, – сказал он, – я пойду вместе с тобой.

Это было то, на что она надеялась, но нельзя было прямо говорить ему это.

– Я в порядке, – сказала она, – и я не должна уводить вас от других гостей.

– Я уже заболтал их, – сказал Чазар. – Уверен, они будут благодарны за моё краткое отсутствие.

Уловив намек, другие мужчины встали и пожелали ему спокойной ночи. Джесри взяла свой посох. Сделанный из теневого дерева, окаймленный золотыми кольцами с выгравированными на них рунами, это был мощным инструмент для работы со всеми видами магии, но прежде всего с магией огня. Это заставило ее задуматься, когда она узнала, что Джаксанаедегор намеревался избавиться от него, но это был слишком полезный инструмент, чтобы так просто от него отказаться.