Текст книги "Гибель на промежуточной станции"

Автор книги: Ричард Мередит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

22

На всех трех кораблях появились недовольные. Меньшинство, но явно самое шумное и базарное меньшинство из команды “Йово Джима” стало явно выказывать свое несогласие с решением старших офицеров. Несогласных членов команды возглавлял (хотя и неявно) новый первый офицер, Командор Клинг Реддик, в недавнем прошлом превосходный боевой офицер, который жил лишь благодаря сложной паутине искусственных нервов, заменяющих разрушенную часть его нервной системы.

Реддик выполнял свои обязанности первого офицера, но не мог сдержать своих чувств по поводу решения оставаться на орбите Промежуточной до прибытия замены с Земли. Его аргументами и аргументами тех, кто его поддерживал были все те же мысли, которые высказывал Роджер, при недавней беседе с Брейсером. Что мы реально можем сделать, чтобы помочь Промежуточной Станции? Адмиралу было трудно противиться логике этого аргумента. Мало чем можно было возразить на этот вопрос, но это была теперь не его работа. У него было достаточно дел и помимо споров с офицерами. Теперь это была работа Максела, и пусть он беспокоится насчет Реддика и держит в узде его и тех, кто его поддерживает.

В действительности, Реддик Брейсера мало беспокоил. Он имел превосходный послужной список, и офицер–медик “Йово Джима” заверил, что, несмотря на искусственную нервную систему, он взвешен и совершенно нормален. Реддик будет рвать и метать, а Максел увещевать его. На том все, по–видимому, и закончится.

На борту “Фарсалуса” все было совершенно иначе, хотя Брейсер узнал об этом слишком поздно.

Хайбек смотрел на мониторы заднего вида на удаляющиеся корабли. Сначала они были похожи на три маленькие звездочки, а затем и вовсе скрылись из виду. Сканеры, сенсоры и скопы все еще могли их ощущать, и они будут регистрировать их присутствие еще несколько часов даже несмотря на то, что “Сан Хуан”, “Хастингс” и “Чикаго” то появлялись, то исчезали из реального мира, двигаясь со скоростью намного превышающей скорость света. Они направлялись домой, а Лейтенант Командор Камани Хайбек нет. Он ждал, просто ждал.

– Хай, я боюсь, – тихо пожаловалась Наха.

– Я тоже, малышка, – сказал он, поворачиваясь к креслу второго пилота, за которым она сидела, и заставляя себя улыбнуться.

– Что меня заставило согласиться на такую глупость?

– Ты хотела быть со мной рядом.

– Тогда, что тебя заставило согласиться на это?

– Это хороший вопрос, малышка, – с напускным весельем ответил Хайбек. – Но я сомневаюсь, что на него существует ответ.

– Да, вероятно он не существует, – сказала Наха и отвернулась к экрану монитора, который все еще показывал положение трех кораблей.

– Ты не голодна? – спросил Хайбек. – А то я пойду раздобуду чего‑нибудь.

– Нет, у меня совсем пропал аппетит.

– Ничего, если я поем?

– Валяй.

Хайбек встал со своего кресла и пошел в маленький камбуз корабля–скаута. Там он заказал у автомата пару сэндвичей и стакан молока, а затем вернулся обратно.

Усевшись на свое место и откусив кусок сэндвича он сказал с набитым ртом:

– Послушай, малышка, мы, скорее всего, находимся точно в такой же безопасности, как они на своих кораблях. Я не удивлюсь, если окажется, что мы находимся в еще большей безопасности. Джиллам гораздо труднее обнаружить маленький скаут, нежели чем большие корабли. Кроме того, если мы обнаружим джиллов, то рванем от них так, что только пятки будут сверкать. Так хотел адмирал.

– Я знаю, – сказала Наха, – но все же…

– Не бери в голову. Это, как отпуск. Только ты и я, одни, посреди пустынной Вселенной. Разве можно представить себе что‑нибудь лучше этого?

– Я не знаю.

– Она не знает! Ну, расслабься. Нам предстоит пробыть вместе достаточно долго.

– Дай мне немного времени, Хай. Я буду в порядке.

Хайбек вернулся к своим сэндвичам. Он съел первый, запил его молоком, а затем принялся за второй.

Ведь, и впрямь не стоило беспокоиться. Их работа была чрезвычайно простой. Ее могли бы сделать даже роботы, если бы на “Сан Хуане” остался хотя бы один робот–скаут. Но, так как роботов не было, этим пришлось заниматься Командору Хайбеку и его любимому “второму пилоту” – красота! Когда он попросил адмирала взять ее с собой, то ожидал безоговорочный отказ. Но адмирал подумал немного и сказал что не будет возражать, если мисс Хенджело захочет лететь с ним. Для этого задания вовсе не требовался опытный второй пилот. А, так как Хайбек согласился на это задание добровольно, адмирал решил, что он может поставить своих пару условий. Ему долгое время предстоит провести в одиночестве, а красивая женщина, вероятно, поможет немного скоротать его. Может быть.

– Ты уверена, что не хочешь есть? – спросил он, доев второй сэндвич и допив молоко.

– Ну, я же сказала, Хай, я не голодна.

– Тогда, я знаю, чего ты хочешь, – предположил он.

– Чего? – поинтересовалась она глядя на него искоса.

– Маленький глоточек “к’пака”, – сказал он.

– Нет, – неуверенно возразила она. – Думаю, не стоит.

– Ну, давай же. Мы выпьем вдвоем.

– Где ты берешь этот “к’пак”.

– У Робертсона, приятеля квартермейстера. Толстый, такой, коротышка. Ты его знаешь.

– А–а, этот! – сказала Наха. – Да, я знаю его.

– И вообще, не все или равно, где я его беру? Ну, так, как?

– Ну, если… – неуверенно произнесла она.

Хайбек встал и пошел в угол, где была сложена его одежда и личные вещи. Он достал из пакета с туалетными принадлежностями маленький пузырек и посмотрел сквозь желто–зеленое стекло на его содержимое.

– Ты раньше пробовала это? – спросил Хайбек, вернувшись в носовую часть судна.

– Да, – ответила Наха. – Мы пробовали его на уик–эндах, когда были подростками.

– Не думал, что на Креоне занимаются подобными вещами.

– Но, ведь, ты недостаточно хорошо знаешь Креон, не так ли? – спросила Наха.

– Это уж точно, – согласился Хайбек, усаживаясь на свое место. – Расскажи мне об этом.

– О чем, о Креоне, или о уик–эндах?

– И о том, и о другом. Наха улыбнулась.

– Креон очень большой. Это целая планета.

– Это я знаю.

– Не думай, что вся планета совершенно одинакова, – сказала Наха, в ее голосе появилась уверенность. – Я имею в виду, что все, что ты слышал о Креоне, относится, в основном, к большим “марчерским” городам–государствам. Да, там у них действительно пуританские нравы, но мы в своих “нижних лесах” совсем не такие, как “марчеры”.

– “Лесах”? – переспросил Хайбек.

– Это нижняя часть континента Шартре. Она была заселена позже, чем Марчерские штаты и населяют ее совершенно другие люди. Я родом из Фингрея, который был основан группой Перганитов с Граккуса.

– О–о? – произнес Хайбек.

Наха кивнула, улыбаясь.

– Правда, наш народ относится немного к другой ветви Перганитов, немного более консервативной, чем большинство из них на Краккусе. Вот, почему они и иммигрировали на Креон.

– Это интересно.

– Правда?

– Да. Теперь я начинаю понимать тебя намного лучше.

– Неужели?

– Расскажи мне о уик–эндах, – попросил Хайбек.

– Ты что‑нибудь знаешь о Перганитах, а?

– Совсем немного.

– Я не буду читать тебе наши проповеди, – сказала Наха, – так как не верю им сама, скажу лишь одно: Трайбалисты на Цинтии казались бы пуританами для большинства Перганитов.

Наха сделала паузу, отдавая себе отчет в том, что Хайбек был не заинтересован в изучении тонкостей учения Перганитов.

– Так, вот, – продолжала она, – по выходным, все неженатые мальчишки и девчонки в возрасте от четырнадцати до двадцати стандартных лет уходили в леса, находили там хижины, построенные кем‑то много лет назад, и проводили там ночь напиваясь “к’паком” и занимаясь любовью всеми способами, которые только могли придумать.

– Наверно было здорово, – сказал Хайбек.

– Пожалуй да, – призналась Наха. – Но я была тогда очень молодой, и жизнь тогда казалась предназначенной лишь для удовольствий.

– А теперь?

– Не знаю, – с грустью заметила Наха, – но теперь это нечто большее, чем сексуальные игры, наркотики и исследования различных способов получения оргазма.

– А может и нет.

– Я надеюсь, что это так.

Они оба замолчали. Наконец, Хайбек сказал:

– А как насчет того, чтобы заняться этим сейчас.

В глазах Нахи появилась мягкость.

– Сейчас это было бы неплохо. Я хочу сейчас.

– Хорошая девочка.

Хайбек налил два стакана воды и аккуратно капнул по одной капле желто–зеленой жидкости в каждый. Наркотик практически мгновенно растворился в воде.

– Ну, вот, малышка, – сказал он подавая ей стакан, и залпом опорожняя свой.

Почти сразу же он почувствовал эффект. Внутри появилась теплота от которой сразу же улучшилось настроение, стали– ярче и сочнее краски, ко всему добавился некий блеск и эфемерность, которой не ощущалось раньше. Когда он повернулся к Нахе, она, казалась, стала гораздо красивее и привлекательнее – идеальный объект сексуальных желаний. Она стала не просто женщиной, а смуглой Афродитой, пришедшей. к мужчине, чтобы забрать у него все, что он может дать ей.

Наха опустошила свой стакан, поднялась, со странной возбуждающей и возбужденной улыбкой на лице, и начала расстегивать свою форменную блузу.

– Я люблю тебя, Хай, – сказала она, содрав, наконец, блузу и воюя с брюками. – Я хочу тебя, Хай.

Содрав с себя одежду и шагнув в ее объятия, он случайно бросил взгляд на монитор переднего вида, на котором в черноте космоса висели бесконечные тучи звезд. Он решил, что сейчас ему наплевать на то, что там происходит.

Говорить о том, что корабль висел в пространстве неподвижно, совершенно бессмысленно, если мы доверяем теории Эйнштейна и тем, кто ее поддерживает. Все в пространстве–времени относительно. Относительно чего не двигался маленький корабль–скаут?

Галактика продолжала двигаться, вращаясь вокруг своей оси, и все звезды перемещались друг относительно друга точно также, как сама Галактика меняла свое положение относительно других галактик, Вселенная продолжала расширяться, заполняя неведомую пустоту, а материя и энергия продолжали свой вечный водоворот, перетекая одна в другую и наоборот.

И все же, по отношению к той или иной звезде скаутский корабль Хайбека и Нахи можно было считать неподвижным. По отношению же к трем уцелевшим кораблям экспедиции Мазершеда, он удалялся все дальше и дальше. А по отношению к флоту джиллов он все больше и больше приближался.

23

Адмирал Мазершед не тешил себя надеждами о том, что джиллы прекратили погоню за ним. Еще никогда боевые корабли людей не проникали так глубоко в контролируемое ими пространство, и он по опыту знал, что джиллы такого не прощают. Возможно, они догадывались о том, почему люди забрались так глубоко на их территорию. Вероятно, они понимали, что корабли Мазершеда проводят рекогносцировку для возможной атаки, выравнивая шансы таким образом, что теперь не только джиллы знали о том, где живут люди, но и люди знали, где живут джиллы.

Поэтому, даже не смотря на то, что сканеры “Сан Хуана” ничего не могли обнаружить в пространстве позади корабля, адмирал не был полностью уверен, что за его маленькой эскадрой нет погони. Но. ему необходимо было знать это. Так как же это узнать?

Очень просто. Оставить позади себя скаутский корабль. Пусть он отстанет от флота и тихо ждет. Тем временем “Сан Хуан”, “Чикаго” и “Хастингс” полетят в сторону Паладины с максимально возможной псевдо–скоростью.

Обе ядерные торпеды на скаутском корабле были заменены на сверхсветовые зонды. Корабль–скаут должен был послать их в сторону удаляющегося флота, как только им будет обнаружен преследующий люде флот джиллов. Сам скаут был не в состоянии догнать корабли, но автоматический зонд, который выдерживал значительно большие нагрузки и мог двигаться на значительно большей скорости, чем корабль с людьми, мог проинформировать Мазершеда о том, что его все еще преследуют.

“Неподвижно” висящий в пространстве скаут, с выключенными двигателями, имел много шансов уйти от джиллов незамеченным и самостоятельно вернуться на Паладину в относительной безопасности. Скаут останется цел и невредим, правда путь домой для его маленького экипажа окажется долгим.

Итак, Лейтенант Командор Хайбек и Лейтенант Хенджело лежали вдвоем в маленьком разведывательном корабле, наслаждаясь эйфорией “к’пека”, а проносившиеся стандартные часы постепенно стали превращаться в стандартные дни. Уже три стандартных дня пролетели с тех пор, как исчезли из виду уцелевшие корабли экспедиции Мазершеда, и время стало сказываться на обитателях оставленного позади скаута.

– Поза “Дюран’трейель” дает особенное удовольствие, – объясняла Наха Хайбеку, который рассматривал на свет почти пустой пузырек “к’пека”, ругая себя за то, что не взял у Робертсона два, или даже три таких пузырька.

– Очень даже может быть, – сказал он, поворачиваясь таким образом, чтобы поудобнее положить руку на ее голое бедро, и в сотый раз подумал про себя, что перегрузочные кресла скаутских кораблей совершенно не приспособлены для секса.

– Несомненно дает, Хай, – настаивала Наха. – Вот, если ты мне дашь сейчас объяснить тебе, как…

Неожиданно ожил сигнал тревоги, наполняя маленькое суденышко неприятным воем.

– Что это? – воскликнула Наха.

– Сканеры, – сказал Хайбек. – Они что‑то заметили.

Вскочив на ноги, Хайбек подошел к приборам и просмотрел показания. На экране одного из мониторов появились пять маленьких точек, почти в самом центре черного экрана.

– Что это, Хай?

– Джиллы, малышка.

– Ты уверен?

– Они летят оттуда. Это не может быть никто другой.

– О, боже, – вздохнула Наха.

Хайбек бросился в хвостовую часть корабля и выхватил из‑под кучи одежды свою униформу.

– Пожалуй, стоит одеться, малышка, – сказал он, натягивая брюки. – Мне не хочется встречать их нагишом.

– Хай, мне страшно.

– Мне тоже, – сказал он. – Если они не изменят курс, то пройдут от нас всего лишь в нескольких километрах.

– Нет!

– Пойду‑ка я лучше приготовлю один из зондов, – сказал он, ощущая в себе мерзкий постыдный страх. Если даже они не заметят скаут, то несомненно обнаружат радиацию от двигателя зонда. Но что он мог сделать? Мазершед должен знать о том, что его преследуют.

24

По прошествии стандартной недели после принятия решения о задержке госпиталя и его конвоя на орбите Промежуточной и последующих приказов Штаба Обороны на “Фарсалусе” имела место попытка бунта.

Адмирал Брейсер, непривыкший пока к своим новым погонам, собирался покинуть мостик и уже подошел к двери, когда сзади раздался голос Офицера Связи Цианты:

– Адмирал, у меня срочное сообщение от капитана Девинса.

– Переключите его на мой пульт, – произнес Брейсер, круто развернувшись на гусеницах, которые являлись ходовой частью для металлического цилиндра его тела, и возвращаясь к своему пульту.

– Адмирал, – произнес Девинс тяжело дыша, – вы можете одолжить мне отряд ваших солдат?

– Что произошло, Чак? – спросил Брейсер. Его худшие предположения, точнее, одно из худших предположений, кажется воплощалось наяву.

– Я думаю это бунт, сэр.

– Что?

– Да, сэр. Именно так.

– Капитан, что вы подразумеваете под словами “я думаю”?

– Ну, это…

Лицо Девинса побледнело и он отвернулся от своего монитора. Некоторое время Брейсер видел на экране лишь его затылок.

– Девинс! – закричал Брейсер. – Что у тебя происходит?!

Тут он услышал голос Девинса:

– Что вы здесь делаете? Вы все под…

Следующий звук, а точнее два, слившиеся в один были ужасны – треск разряда энергетической винтовки и приглушенный стон. Девинс покачнулся и исчез с экрана монитора, упав на навзничь.

На мгновение Брейсер заметил на экране, стоящих возле открытой двери отсека нескольких членов команды с оружием в руках, которые отчаянно жестикулировали, по–видимому о чем‑то споря. Одна из винтовок, которую держал крупный мужчина в инженерной униформе, была все еще раскалена от недавнего выстрела.

– Сюда! – говорил здоровяк–инженер. – Поторапливайтесь. Мы победим, а после этого…

– Заткнитесь, мистер.

Брейсер узнал голос. Это была Лена Бугиоли, первый офицер “Фарсалуса” В ее голосе была злость и сила.

– Мисс Бугиоли, мне не хотелось бы причинять вам вред, – сказал бунтовщик, – поэтому я, с божьей помощью, разрежу вас пополам, если вы попытаетесь остановить нас. И я не шучу.

– Ты не сделаешь этого, Хенси. Ты положишь оружие и тотчас сдашься офицеру оружейного контроля.

Первый Офицер Бугиоли въехала в поле зрения Брейсера на гусеницах, точь–в-точь таких же, как его собственные. Она была безоружна, если не считать погонов и сурового выражения лица.

– Нет, мадам, – возразил человек по имени Хенси. – Мы летим домой.

– Тебе некуда лететь, Хенси. Ты только что убил своего капитана. Слишком много свидетелей. Как на этом корабле, так и на “Йово”, – она кивком головы указала на трехмерный экран монитора. – Как раз сейчас за тобой наблюдает адмирал.

Хенси бросил взгляд на монитор. Его лицо побледнело.

– Мы летим домой! – закричал он и, прицелившись, выстрелил в монитор.

На секунду Брейсеру показалось, что он физически ощущает энергию выстрела в экран на соседнем корабле. Его экран ярко вспыхнул, в динамике послышался треск, а затем все смолкло. Экран погас.

Ударив ладонью в пульт перед собой и одновременно щелкнув переключателем, Брейсер закричал:

– Полковник Карригхар!

– Гарнизон. Карригхар слушает, сэр, – ответил голос из динамика.

– Полковник, оденьте своих людей в скафандры и немедленно отправляйтесь на “Фарсалус”.

– Да, сэр. Могу я спросить?

– Это бунт, полковник. Остановите его.

– Есть, сэр.

“Боже мой, это все‑таки случилось, – подумал Брейсер. – А я – то думал обойдется”.

25

Позже, когда рапорта были отпечатаны, обработаны и введены в компьютер, Адмирал Брейсер смог, наконец, до конца разобраться в том, что Произошло на борту линейного боевого звездолета “Фарсалус”.

Все началось в инженерном отсеке корабля. Смена заканчивалась, но один человек, Инженер Третьего Класса Альберт Хенси не торопился покидать свой пост. Он предпочел довести до конца начатый им разговор.

– Уверяю тебя, – говорил он одному из товарищей по смене, – они все сумасшедшие. А я знаю правила, Спайерс. Я читал их. Сумасшедших офицеров надо отстранять от командования.

– Ты потише, Хенси, – тихо произнес его собеседник, Спайерс.

– Правила это тоже не ограничивают Я могу говорить все, что хочу, – ответил Хенси.

– Прекрати эти разговоры, Хенси, – сказал Офицер Инженерной Службы Пассоа. – Покинь помещение. Твоя смена закончилась.

– Так вот, мистер Пассоа, – начал было Хенси.

– Хенси, покинь помещение, – повторил Офицер Инженерной Службы.

– Ты хочешь сказать, что я не имею права говорить все, что мне захочется? – со злостью спросил Хенси.

– Существуют правила, запрещающие подстрекательство к бунту, – тихо произнес офицер, очевидно борясь со своими эмоциями.

– А я вам говорю, сэр, что Адмирал сошел с ума. Существуют…

– Прекрати, Хенси, или… я…

– Что вы сделаете, мистер Пассоа?

К тому времени разгоревшийся спор слышали уже обе смены. Сами того не замечая, инженеры разбились на две группы: одна стояла позади офицера, а вторая позади Хенси. Пассоа быстро сообразил, что позади Хенси стоит гораздо больше народу.

– Я сообщу на мостик, и тебя посадят под арест, – ответил, наконец офицер.

– Хрен, ты кому сообщишь!

Пассоа повернулся, чтобы включить переговорное устройство с мостиком. Хенси схватил его за плечи и повернул к себе лицом.

– Побойся Бога, Хенси.

Его слова оборвал удар протезом руки, от которого вылетели зубы и сломалась челюсть. Офицер отшатнулся с неестественно открытым ртом и кровью, обагрившей губы и подбородок.

– Что ты сделал?! – воскликнул Спайерс.

– Что сделал, то сделал! У кого‑нибудь из вас еще остались на месте мозги? Я лечу домой. Хотите лететь со мной?

Почти половина собравшихся в комнате людей, возбужденная решимостью и поведением Хенси, кивнули или пробормотали что‑то в знак согласия. Так появилась шайка.

– Ты с ума сошел, Хенси, – прошептал Спайерс.

Покрытая пластикожей рука Хенси неожиданно ударила его в скулу, и Сайерс, ударившись головой об один из пультов, упал в нескольких метрах от лежащего теперь без сознания офицера.

– Отойти всем назад, – закричал Хенси тем, кто еще не присоединился к нему – Льеж, в десяти метрах по коридору находится оружейная комната. Ключ у Пессоа. Возьми его и достань нам ружья.

Человек по имени Льеж, проворно повинуясь приказам бунтаря–инженера, быстро нашел ключ у лежащего без сознания офицера и выскочил в коридор.

Минут через пять он вернулся, неся на плече боевые энергетические ружья. Бунт уже принял серьезный оборот.

Раздав оружие, Хенси приказал Льежу охранять пленников. Другому сотруднику инженерного отдела, которого звали Раймонд, было приказано отключить внутреннюю коммуникационную систему. Эта задача могла быть выполнена не выходя из инженерного отсек, правда, она требовала значительного количества времени, чтобы пробраться сквозь хорошо защищенные панели к необходимым цепям.

Оставив около половины бунтовщиков в инженерном отсеке в помощь Льежу и Раймонду, Хенси взял с собой оставшихся и они медленно и осторожно начали продвигаться к мостику корабля, чтобы захватить пульты управления кораблем и принудить старших офицеров вести звездолет к Земле.

Прошло почти десять минут после того, как Хенси и его молодчики покинули помещение, когда к избитому офицеру со сломанной челюстью вернулось сознание. Сквозь боль он понял, что незадолго до своего обморока лицезрел начало самого настоящего бунта и, что ему не удалось предотвратить его. Мистер Пессоа понял также, что “охранники” практически не обращают внимание на него, уделяя слишком большое внимание отключению внутренней коммуникационной сети.

С трудом поднявшись на ноги, Пессоа доплелся до ближайшей двери, открыл ее и скрылся от своего слишком занятого важными делами конвоя.

В коридоре, превозмогая боль и страшное головокружение, офицер инженерной службы добрался до ближайшей коммуникационной станции, находившейся в дюжине метров от двери, и связался с мостиком.

– Мостик слушает, – раздался голос дежурного офицера связи еще до того, как включился экран.

Пессоа, который не мог говорить, дождался пока засветится экран и, подставив камере свое разбитое окровавленное лицо, принялся отчаянно жестикулировать.

– Мистер… Мистер Пессоа, – пролепетал удивленный офицер связи. Он отвернулся от экрана и позвал: – Капитан!

Сзади Пессоа услышал разъяренный голос Льежа.

– Вот он! Держи его!

Когда бунтовщики настигли Пессоа, ему уже все было безразлично. Он выполнил свой долг. Он предупредил капитана. Затем, он опять потерял сознание.

Что касается Капитана Девинса, одного взгляда на лицо Пессоа было достаточно. Это – неслучайность. Лицо офицера было разбито с умыслом, и умыслом этим мог быть только бунт!

Он поднял по тревоге солдат, приказал им направляться в инженерный отсек и позвонил адмиралу, прося у него подкрепления. Именно в этот момент произошло драматическое вторжение Хенси и его команды, вооруженной энергетическими ружьями, после чего Девинс умер во второй раз.

Когда выстрел энергетического ружья превратил командный пульт корабля в дымящийся слиток металла, замкнув, таким образом, большую часть контуров сети внешней связи, Хенси повернул свое оружие и направил его на Первого Офицера Бугиоли. Его искусственная рука дрожала от вполне человеческих эмоций.

– Нет, мисс Бугиоли, – сказал Хенси, – стойте на месте.

– Вы слышали, что я сказала, Хенси, – напомнила она. – У вас теперь слишком много свидетелей. Вам некуда лететь.

– Земля – не единственная планета, где могут жить люди, – возразил Хенси.

– Это единственное место, где вы можете получить то, что хотите.

– Я ничего не хочу знать об этом, – громко сказал Хенси, поворачивая ружье в разные стороны, как бы приказывая остальным офицерам на мостике не двигаться. – Нас вылечат на Ромбеке.

– Ромбек теперь входит в Лигу, Хенси, – сказала Командор Бугиоли. – они не помогут вам, узнав, что вы натворили.

– Да, они могут и не узнать, – с насмешкой сказал инженер, – если здесь появятся джиллы и перебьют нас, как котят.

– Неужели ты думаешь, что адмирал не сообщил об этом на Промежуточную? – спросила Бугиоли. – И неужели ты думаешь, что Промежуточная не сообщит на Землю, а Земля на Ромбек? вам некуда деваться. Ваша единственная надежда – капитуляция.

– Я не сделаю этого, – сказал Хенси. – Вы повезете нас домой, назад на Землю.

– Ты сошел с ума, – сказала Лена Бугиоли, взглянув на хронометр на одном из пультов, надеясь, что солдаты, которых капитан послал в инженерный отсек уже навели там порядок.

– У меня больше нет времени на болтовню с вами, – сказал инженер. – Подготовьтесь к снятию звездолета с орбиты.

– Я не буду делать этого, – произнесла Командор Бугиоли не двигаясь с места.

– Тогда, я убью вас и это сделает другой, – сказал он.

– Никто на этом мостике не пошевелит пальцем, чтобы отправить вас на Землю, – сказала Командор Бугиоли. – Вы либо убьете нас прямо сейчас, либо сложите оружие.

Хенси оглядел остальных офицеров на мостике и, увидев в их глазах то же, что было в глазах у Первого Офицера, произнес:

– Вы все сошли с ума. Вам очень хочется умереть здесь? Вы хотите, чтобы джиллы перебили нас всех до одного? Я не хочу. Я просто желаю вернуться домой.

– У тебя останется надежда на возвращение домой только в том случае, если ты положишь свою винтовку, – сказала Командор Бугиоли. – Это приказ, Хенси!

– Ты не можешь мне приказывать, – с яростью в голосе произнес Хенси. – Теперь приказываю здесь я. Вези нас домой!

Хенси и те, кто были вместе с ним не видели, как позади них медленно приоткрылась дверь и на мостик тихо просочился отряд солдат со станерами.

– Бросайте оружие! – закричал молодой лейтенант, командовавший отрядом.

В глазах у Хенси появился страх. Винтовка ожила в его руках и энергетический разряд ударил в основание цилиндрического тела Лены Бугиоли, опрокинув ее на пол. Инженер–бунтовщик стал поворачиваться, не убирая пальца со спускового крючка, но в руках у солдат уже громко гудели станеры. Он покачнулся, разрезав при этим одного из солдат пополам, и рухнул на пол потеряв сознание.

С устранением Хенси и его компаньонов бунт был практически ликвидирован. Возможность дальнейшего нежелательного развития событий и распространения бунта на другие корабли была предотвращена появлением Полковника Карригхара и его солдат с “Йово Джимы” Карригхар помог изрядно потрепанным солдатам “Фарсалуса” уничтожить последний очаг сопротивления в инженерном отсеке и вышел на мостик, но на мостике к тому времени уже все было спокойно.

Погибли люди и некоторые из них безвозвратно, но бунт был устранен.