Текст книги "Гибель на промежуточной станции"

Автор книги: Ричард Мередит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

32

Показания приборов росли и падали, стрелки скакали, как сумасшедшие. Счетчики крутились, замирая на короткое время, чтобы люди смогли прочесть их значения, и начинали вертеться снова. Эта информация записывалась на магнитные и бумажные ленты, сортировалась и посылалась на центральный компьютер, который собирал все данные только для того, чтобы сообщить тот простой факт, что без запасных частей и без людского пополнения станция на планете Промежуточная прекратит свое существование через несколько стандартных недель. А сквозь всю эту трескотню и жужжание счетчиков отчетливо слышался гул энергии огромной мощности – даже несмотря на то, что это была всего лишь одна третья часть от номинального количества, это было ужасное количество энергии.

Техник Связи Шейла Брандт чувствовала ужас от соседства с таким огромным количеством энергии, которая поступала с генераторов, находившихся за три тысячи километров от этого места, и которая всей своей огромной силой посылала в космос сообщения, проходя через станцию модуляции. Несмотря на весь свой страх перед этой немыслимой силой Шейла Брандт понимала, что это был могучий, но умирающий зверь. Она даже ощущала это.

Там, на верху ее, да и другие смены искали сохранившиеся части антенны, другие смены соединили найденные фрагменты, и теперь вся эта энергия текла к ним, чтобы отправиться на орбиту к приемо–передающей станции. Но, с каждым часом работы, антенна становилась все слабее, а энергия поступающая на нее, немного менее мощной. Оставалось только гадать, что откажет первым: антенна или силовая станция.

Для тех же, кто находился далеко от промежуточной, на Земле или на Паладине, было безразлично, что откажет первым. Когда это произойдет, все будет кончено. Если сверхсветовая связь будет прервана, даже несмотря на то, что сама станция может быть исправлена за несколько недель, потребуются годы, чтобы восстановить, электромагнитный мост между станциями Харт и Обард.

Об этом знала не только Шейла, но и весь оставшийся в живых персонал Промежуточной Станции, но, несмотря на то, что они работали на пределе своих возможностей, они мало что могли сделать, чтобы избежать надвигающейся катастрофы.

Вырвавшись из своего транса, Шейла снова принялась за работу. Она считала показания с циферблатов и счетчиков и записала показания каждого в блокнот. Было время, причем не так давно, когда все это выполнял компьютер, но теперь, компьютеры стали не столь надежными, как раньше. Теперь, Шейла и другие помогали компьютерам, возможно вместе они протянут немного дольше.

Она остановилась у одного из циферблатов, отметив, что его стрелка находилась в особо опасной близости к красной зоне. Она прочла табличку с инструкциями, расположенную над циферблатом и решила подождать немного, прежде чем перевести нагрузку на другой циферблат.

Сняв необходимые показания, она нашла место, чтобы сесть, посмотрела на часы и рассчитала в уме, что находилась на дежурстве уже двенадцать часов подряд. Она давно так не уставала. Боже, как ей хотелось прилечь!

Она почти заснула, но, затем, снова встала, размяла затекшие ноги, и вновь принялась считывать показания приборов.

Она обошла почти половину, когда услышала, как кто‑то зовет ее по имени. Она обернулась и увидела идущего по коридору мужчину. Шейла сразу же узнала его. Это был Томми Деккер, новый приятель Деи.

– Привет Шейла, – сказал он.

– Привет, Томми, что ты здесь делаешь?

– Решил зайти к тебе, – сказал он, облокотившись о холодную вогнутую панель неподалеку от нее. – Появилось несколько свободных минут, а я не знал чем заняться.

– Ты не должен здесь находиться.

– Я знаю, но какого черта? Ведь, никто не заметит, правда же?

– Не знаю, – с сомнением произнесла Шейла.

– А у тебя здесь ничего, – заметил Деккер, оглядевшись вокруг. – Никто не пристает, гуляй себе, считывай показания и прочее.

– Это тяжело, – почти со злостью сказала Шейла. – Я уже двенадцать часов на смене и понятия не имею, когда меня освободят.

– Почему бы тебе не сесть и не отдохнуть пару минут? – предложил Деккер. – Никто не узнает, а счетчики твои обойдутся пока без тебя. К тому же, я прихватил пару сигарет с травкой. Хочешь?

Шейла почувствовала, что не может отказаться. Ей отчаянно были нужны несколько минут отдыха, а пара затяжек наркотического дыма могли снять у нее напряжение. Но она была на работе. Ей надо было выполнять эту работу. Ее необходимо выполнять.

– Ну, давай же, – сказал Деккер. – Сядь на пару минут. Иначе, ты кончишь, как Дея.

– Что ты имеешь в виду? – с тревогой спросила Шейла.

– Ты не слышала о Дее?

– Нет.

– Она сломалась вчера. Ее положили в госпиталь. Она находится на грани полного нервного истощения.

– Что с ней?

– С ней будет все в порядке, когда она отдохнет немного, – сказал Деккер. – Но я не хочу, чтобы то же самое случилось и с тобой.

– Почему? – настороженно спросила Шейла.

– Ты подруга Деи и ты мне нравишься. Между прочим, я тоже ужасно одинок. Пойдем, сядем и сделаем по затяжке.

Шейла посмотрела на две сигареты, которые он вынул из кармана, и почувствовала, что воля покидает ее. Что может случиться за пять или десять минут? Промежуточная Станция может поработать и без нее.

– О’кей, – сказала наконец она, – но только несколько минут.

– Конечно, моя девочка, – согласился Деккер. – Есть ли здесь местечко, где никто нас не найдет?

– Конечно же есть, – сказала Шейла, указывая на пустое пространство пола между двумя стеллажами с аппаратурой.

– Отлично, – сказал Деккер, направляясь вместе с ней на указанное место.

Через несколько минут Деккер зажег сигареты и воздух наполнился ароматным дымом.

– Затянись поглубже, – сказал он. – Ну‑ка.

Шейла поднесла сигарету к лицу и глубоко вдохнула носом дым. У него был приятный запах, он щекотал ноздри и легкие, согревая ее и сбрасывая с плеч груз обязанностей.

– Чувствуешь себя лучше? – спросил Деккер.

Шейла кивнула и мимолетом вспомнила о Лене, желая, чтобы он был рядом с ней, а не Деккер.

Деккер же сел рядом с ней и обнял рукой ее плечи. Она сначала хотела убрать ее, но, затем, расслабившись еще немного, подумала, что нет ничего страшного в том, что Деккер обнимает ее за плечи; ведь это ничего не означает.

– Ты, ведь, с Цинтии, да? – спросил Деккер.

– Об этом мне сказала Дея.

– Да, – ответила Шейла, за многие недели в первый раз расслабившись по настоящему. Она облокотилась на руку Деккера, чувствуя, как усталость медленно покидает ее. “Это правда хорошая травка, – подумала она, – гораздо лучше, чем многие”.

– А правду говорят о цинтианских девушках?

– А что говорят о цинтианских девушках? – спросила Шейла, с удивлением обнаружив, что подвигается ближе к Деккеру. Ей стало казаться, что он вовсе не такой уж некрасивый. “Может, это сигареты”, – подумала она, она слышала, что бывают такие. С чем‑то вроде “к’пека” внутри.

– “Разве это может быть? А какая, к черту, разница?”

– Ты сама знаешь, – ответил Деккер.

– Нет, – ответила она дразня его: она прекрасно знала истории о цинтианских девушках.

– Ну, ладно. Ты прекрасно знаешь это учение о Жизни и все прочее.

– Ах, это, – сказала Шейла, чувствуя, как рука Деккера сползла с ее плеча и легла на грудь. Это ей страшно понравилось. Ей нравился Деккер. Ей нравился весь мир. – Моя мать была трайбалисткой, но отец был ортодоксом рестоврационистом.

– А кто ты? – спросил Деккер.

– Не знаю, – ответила Шейла, подвигаясь еще ближе к Деккеру и кладя руку ему на бедро. Она удивлялась, почему он ей тогда не понравился. – Думаю, и то и другое понемногу. В одном случае одно, а в другом другое.

– А кто ты сейчас? – спросил Деккер, рывком расстегнув кнопки ее блузы. Его рука вошла в отверстие, проникла под бюстгальтер и сомкнулась на нежной голой коже.

– Скорее трайбалистка, – сказала Шейла глядя на огоньки пультов и удивляясь, почему она раньше не замечала, какие они красивые.

– Хочешь снять это?

– У–гу.

Деккер помог ей снять блузу, но молнии на брюках расстегнула она сама и сняла их без его помощи. Следом, в кучу одежды полетело ее скудное белье.

– Ты тоже раздевайся, – сказала она, чувствуя себя очень тепло и уютно. Волновало ее лишь то, каким великолепным мужчиной был Томми Деккер, и как она хотела его.

– Ты уверена, что мы здесь в безопасности? – вдруг неуверенно спросил Деккер.

– Тут уже много часов никого не было, – сказала Шейла глубоко затягиваясь сигаретой.

Деккер снял штаны, показав ей свое собственное возбуждение, но почему‑то мешкал снимать рубашку.

– Ты тоже, – сказала Шейла, чувствуя, что уже не может спокойно говорить. Она страшно хотела Деккера, но он должен был подыграть ей. Если она голая, то и он обязан быть. – Давай, или я не буду делать это с тобой.

– Хорошо, крошка, – он снял рубашку и швырнул ее в угол. Сняв оставшееся белье, он предстал перед ней нагишом, как она сама.

– Будь нежен, Томми, – сказала она, ложась и широко расставляя ноги.

Деккер опустился на нее, а затем вошел в нее.

Она глубоко вздохнула. Это было прекрасно. Боже, она не знала, что это может быть так прекрасно!

– О! Томми! Давай, давай Томми, давай же, ну.

Вселенная взорвалась диким воем!

– Что это?! – закричал Деккер, вскочив и бросившись к одежде.

– Тревога! – ответила Шейла. Эйфория смешалась со страхом, когда память и рассудок вернулись к ней – стрелка была почти у красной отметки! Автоматика не обнаружила этого, а она… Она не переключила поток энергии.

Она вскочила и, не обращая внимания на одежду, побежала через комнату к стеллажу, на котором был установлен подозрительный блок. Стрелка находилась посередине красного поля, но энергия продолжала течь и блок уже горел.

Она переключила энергию на соседний блок, но он тоже находился на пределе. Добавочный поток моментально вывел и эту стрелку на красную шкалу. В этот момент сработала автоматика, но она слишком опоздала. Произошло наихудшее Один из перегруженных блоков вышел из строя, энергия была переведена на другие, которые, в свою очередь, так же не справились с возросшим потоком, друг за другом выходя из строя. На стеллажах замигали красные лампочки, с надрывом выли сирены.

– О, Боже, о, Боже! – воскликнула Шейла. – Что же я натворила?!

Электричество запрыгало сумасшедшими молниями, когда все блоки вышли из строя от перегрузки. Взрывались предохранители. Электрические шины размыкались одна за другой. Затем, неожиданно все кончилось – вышла из строя вся подстанция.

И Шейла, голая, испуганная Шейла, погрузившись в кромешную тьму закричала.

33

Уже двадцать пять стандартных дней три звездолета кружили на орбите Промежуточной, ожидая и надеясь. Мужчины и женщины смотрели на часы, за медленно уходящими секундами минутами и часами, приближающими момент, когда с Земли прибудут корабли со сменой, когда они смогут очутиться на Земле, в безопасности, если это можно было назвать безопасностью, когда джиллы продолжали вести войну.

Странное двойное чувство охватило большинство членов команды этих кораблей, когда они свыклись со своим положением. С одной стороны, шли дни и вероятность возвращения джиллов все более и более увеличивалась. Не ясно почему, но все были уверены, что задача джиллов оставалась не выполненной, пока Промежуточная продолжала передавать сообщения с Адрианополиса на Землю и с Земли на Адрианополис, а она продолжала это делать несмотря на ограничение своих возможностей и несмотря на аварию, которая вывела из строя одну из основных подстанций центра модуляции. Несмотря на все это Промежуточная станция продолжала выполнять свои функции, и джиллы несомненно вернутся рано или поздно, чтобы исправить это упущение.

И, в месте с ростом напряжения, возникало совершенно противоположное чувство, вызванное мыслью о том, что с Земли им на помощь спешит смена. Их корабли уже взлетели из Лу–напорта и покинули Солнечную систему. Теперь они были в восьми днях полета от Земли и, если бы не несчастье – о чем никто на борту звездолетов, находящихся на орбите Промежуточной, еще не знал, они вошли бы в планетную систему Промежуточной через шесть дней.

Еще шесть дней и Капитан, нет, Адмирал Брейсер мог бы передать свои полномочия прилетевшим на смену офицерам, а три потрепанных звездолета могли бы с чистой совестью вернуться домой, полные гордостью за то, что поступили, как герои. Ведь, они могут даже получить медали за это. Старик – так тот точно получит.

И вот, стандартные минуты перерастали в стандартные часы, а те, в свою очередь, становились стандартными днями. Они могли подождать еще немного. Они могли!

Иногда, когда время тянулось особенно медленно, когда разговоры становились скучными, а игры в шахматы теряли остроту, когда учебные стрельбы действовали на нервы, а воспоминания были невыносимы, Брейсер думал о кораблях, идущих с Земли. Он представлял, как они сейчас выглядят: затерянные в глубинах космоса, четыре огромных сферы из металла и парастекла, чистые, без вмятин и шрамов, ощетинившиеся энергетическими пушками, утыканные торпедными люками и нашпигованные ракетными установками, отражающие звездный свет своими полированными поверхностями. “Конечно, их сейчас трудно увидеть невооруженным глазом, – размышлял он, – на сверхсветовой скорости они – как приведения, полупрозрачные во время своего мгновенного пребывания в реальном пространстве. Но, все же, они наверняка очень красивы”.

Иногда он называл про себя их имена: “Маратон”, “Нормандия”, “Нисейа”, “Валенция” и ему нравились эти имена. Это был новый линейный боевой крейсер “Маратон”. Предыдущий корабль с аналогичным именем, как и многие другие, так никогда и не вернулся из Салиента. А “Нормандия” – сколько кораблей носили это имя? Последняя “Нормандия” была уничтожена джиллами неподалеку от Ромбека, когда Ромбек еще считал, что может остаться нейтральным. “Нисейа”, это было новое имя для кораблей Лиги, и то же самое можно было сказать о Веронике. Он надеялся, что оба корабля просуществуют долгое время и их имена станут легендарными.

Из капитанов этих кораблей он не знал ни кого. Все они были молодыми людьми родом с Паладины или с Веганской территории, но это были надежные люди, иначе, им бы просто не доверили командование тяжелыми боевыми крейсерами. Среди них не было никого, кто не отвечал бы возложенным на него требованиям.

Итак, к ним шли корабли, и Брейсер надеялся, что доживет до встречи с их капитанами, и, также как все, считал дни до их прибытия.

34

У Адмирала Альбиона Мазершеда было тяжело на сердце. Так долго. Так много. Так близко. Просто не может быть, что после всего, что он, его команда и корабли вынесли, они не смогут вернуться домой. Конечно, в этом пока не было абсолютной уверенности, но положение постоянно ухудшалось.

Он ходил взад и вперед по мостику “Сан Хуана”, ожидая очередного рапорта от офицера инженерной службы. Необходимо было что‑то сделать с генераторами сверхсветовых двигателей. Они не могли сгореть прямо сейчас. Им нужно хоть как‑нибудь продлить жизнь, чтобы работая на пределе, они смогли доставить остатки флота на Паладину, чтобы послание Мазершеда дошло до Земли.

Он опять перечитал второе сообщение, посланное сверхсветовым зондом от Хайбека. У него не было сомнений, что джиллы все еще преследовали его, приближаясь с каждой минутой, и если они в ближайшее время не запустят сверхсветовые двигатели, джиллы настигнут их задолго до того, как остатки экспедиции доберутся до Адрианополиса.

– Ну, что ты думаешь, Марч? – спросил Мазершед, повернувшись к капитану “Сан Хуана”.

Капитан Марч Сталинко с грустью покачал головой.

– Я ничего не могу предложить, сэр. Бесполезно передавать данные на “Хастингс” или “Чикаго”. Они не в лучшем положении, чем мы. А зонды, мы просто не имеем достаточное количество зондов.

– Да, – согласился Мазершед, – ничего другого не остается. Или мы Доставим “Сан Хуан” домой, или все это будет означать, что лига бесцельно потеряла и людей и звездолеты.

В душе Альбиона Мазершеда царил такой мрак, о каком он раньше просто не мог подумать. Он никогда не впадал в отчаяние, но сейчас его трудно было избежать. Все надежды были слишком хрупкими.

Он вернулся к командному пульту и вызвал инженерную службу.

– Инженерная служба, – раздался голос и на экране монитора появилось изображение главного офицера этой службы.

– Мистер Дьюви?

– Да, сэр, – ответило изображение на экране монитора.

– Как у вас дела?

Дьюви ответил не сразу.

– Трудно сказать, сэр. Кажется, мы сможем восстановить пару ячеек и обойти сгоревшие, но мы никак не сможем восстановить псевдо–скорость на прежнем уровне.

– Так, когда вы будете уверены?

– Дайте мне полчаса, тогда я смогу уже сказать что‑то наверняка.

– Ладно, немедленно сообщите мне, когда у вас появится хоть что‑нибудь.

– Есть, сэр.

Мазершед щелчком отключил связь и повернулся к капитану Сталинко.

– Ты умеешь молиться, Марч?

Хастингс увидел их первыми. Они слабо регистрировались на скопах и сканерах. Отряд кораблей, передвигающийся на псевдоскорости находился пока еще на очень большом расстоянии, но двигался он прямо в их направлении. Капитан “Хастингса” немедленно доложил об этом адмиралу.

– Да, я тоже их вижу, сэр, – сообщил офицер–астронавигатор “Сан Хуана”. – Похоже, их пятеро.

– Вы можете их идентифицировать? – спросил Мазершед.

– А разве они нуждаются в идентификации, сэр? – спросил Капитан Сталинко. – Разве есть сомнения по поводу того, кто они такие?

Мазершед покачал головой.

– Дайте мне инженерную.

Офицер Инженерной службы Дьюви снова появился на экране.

– Черт возьми, Дьюви, что вы там делаете?

– Извините, сэр, но я только что собрался связаться с вами, – с волнением ответил офицер.

– Ну?

– Думаю, можно начинать, сэр. Не гарантирую эффективность генераторов, но по моим расчетам, мы можем делать несколько сотен микропрыжков в секунду.

– Сколько времени потребует подъем потенциала? – спросил Мазершед, с волнением глядя на экран астронавигатора.

– Уже поднимается, сэр, – ответил Дьюви. – Мы можем включать двигатель через пять минут, если того пожелаем.

– Мы пожелаем, Дьюви. К нам гости

– Да, сэр! – сказал Дьюви.

– Я передаю управление кораблем органическому компьютеру, – сказал Мазершед. – Следуйте его приказам.

– Есть, сэр, – ответил Дьюви.

Затем, адмирал повернулся к офицеру связи “Сан Хуана”.

– Передайте “Хастингсу” и “Чикаго” чтобы они продолжали полет без нас. Мы скоро догоним.

Потом снова Капитану Сталинко.

– Сколько у нас осталось скаутов?

– Полдюжины, сэр.

– Найдите добровольцев, – медленно произнес Мазершед. – Мне нужны люди, готовые к смерти. Это самоубийственная миссия, капитан, но я хочу, чтобы они сделали все, что могут, чтобы приостановить джиллов.

– Есть, сэр, – сказал капитан “Сан Хуана”. – Я найду таких людей.

– Да. И скажите им, Марч, – с надломом сказал Мазершед, – скажите им, что я пошел бы вместе с ними, если бы мог.

– Скажу, сэр.

Вскоре “Хастингс” и “Чикаго” начали то пропадать то появляться в реальном пространстве, набирая псевдо–скорость и двигаясь к далекой Паладине прочь от “Сан Хуана”.

Вскоре после этого, от “Сан Хуана” отделились шесть маленьких кораблей–скаутов, которые набрали скорость, перешли на сверхсветовые двигатели и понеслись навстречу приближающимся боевым кораблям джиллов. Альбион Мазершед знал, что никто из них не вернется.

Наконец, сам “Сан Хуан” со своими неведомо как собранными генераторами стал то появляться, то исчезать, направляясь к далекому дому А глубоко в его недрах, в инженерном департаменте, мистер Дьюви разглядывал шкалы и стрелки приборов, прекрасно сознавая, хотя он никому не говорил об этом, что генераторы не справятся с возложенной на них задачей. Во всей Вселенной не существовало силы, способной довести “Сан Хуан” до самого дома. Но, черт возьми, главное, чтобы они добрались как можно ближе.

35

Было “утро” двадцать шестого дня по корабельному времени, когда Адмирал Брейсер был разбужен своим стюардом.

– Что случилось, Джексон?

– Вызов с Промежуточной станции, сэр. Подключить его к вашему пульту?

– Да, – сказал Брейсер, борясь с безымянным страхом и острой болью, постоянно мучающей его по утрам. – Заодно, принеси мне чего‑нибудь на завтрак. Хорошо, Джексон?

– Есть, сэр. Яйца, сэр?

– Да, если они у нас остались. Еще джема, если можно, побольше, и чашку самого черного кофе, какое только сможешь сделать.

– Я заварю его несколько раз, сэр.

– Давай, соединяй.

Некоторое время на экране мелькали какие‑то, трехмерные абстракции, а затем появилось худощавое лицо Генерала Герберта Гровинского, его улыбка с трудом пробивалась сквозь усталые черты.

– Доброе утро Адмирал, – сказал Гровинский. – Наконец‑то я понял, когда у вас утро.

– Да, так принято у нас на корабле. Ну как вы, Генерал? – Брейсер пока еще не освоился с тем, что может говорить с генералом на равных. Он изо всех сил старался не пихать слово “сэр” в каждую фразу, которую говорил Гровинскому, даже несмотря на то, что, как боевой офицер, он имел даже более высокое звание, чем Гровинский.

– Превосходно, превосходно, – сказал комендант Промежуточной Станции. Он сделал паузу. – Адрианополис только что передал сверхсрочное сообщение на Землю. Мне было позволено узнать его содержание.

– Ну? – спросил Брейсер, когда Гровинский вновь сделал паузу. – Так, что же это?

– Адмирал Мазершед, – с триумфом произнес Гровинский.

– Что с ним?

– Он в нескольких световых годах от Адрианополиса!

– Он вернулся? – спросил Брейсер, неожиданно заразившись воодушевлением Гровинского.

– Почти, – сказал Генерал. – Порт Абель только что получил сверхсветовой зонд, в котором говориться, что он приближается к системе на максимальной субсветовой скорости.

– Субсветовой? – с беспокойством спросил Брейсер.

– Да, – спокойно ответил Гровинский, как будто это было ничего не значащим пустяком. – Кажется, у него проблемы со сверхсветовыми генераторами.

– Что‑то серьезное?

– Я не знаю. В сообщении не было ничего об этом сказано.

– Сколько у него кораблей?

– Я там не говорилось об этом.

– Генерал, вы хотите сказать, что он даже не сообщил о том, сколько потерял кораблей?

– Да, не сообщил, – в голосе Гровинского чувствовалось раздражение, как будто его спрашивали обо всем этом из чистого удовольствия, чтобы поддержать светскую беседу.

Брейсер не обратил на это внимания.

– Так, что же сказал Мазершед?

Гровинский сразу же повеселел.

– Он сказал, что имеет информацию, которая принесет нам победу. Он обнаружил цели. Ну, как тебе эта новость?

– Превосходно, – ответил Брейсер, моментально забыв свои страхи по поводу того, что Мазершед был на субсветовом двигателе так далеко от Адрианополиса.

– Возможно, это именно то, Брейсер, чего мы так долго ждем.

– Если Альбион Мазершед говорит, что имеет информацию, которая позволит нам выиграть войну, то я ему верю.

– Вы его знаете? – в глазах Гровинского было нечто, напоминающее кумиропоклонничество.

– Я служил у него несколько лет. Он один из лучших наших командиров.

– Мне говорили об этом.

– Не уверен, мог ли кто‑либо, кроме него, совершить подобное, – Брейсер чувствовал, что сам восхваляет его, но не стеснялся этого – Альбион Мазершед был героем от Бога, – провести флот глубоко в тыл врага и провести разведку боем. Признаюсь, я даже не верил что такое возможно.

– И он сделал это, Брейсер.

– Да, сделал.

– Я сообщу если будет еще информация.

– Да, я прошу вас, генерал, – Брейсер помолчал немного, а затем задал еще один вопрос. – Генерал, станция еще в состоянии работать?

Гровинский помрачнел на мгновение.

– Не стоит беспокоиться, Брейсер. Мы смогли исправить почти все, что натворила эта глупая девчонка, – ответил Гровинский – Думаю, вы слышали эту историю?

Брейсер улыбнулся.

– Да, это что‑то о связистке–технике и ее приятеле, которые накурились наркотиками во время дежурства.

– Вот, именно, – сказал Гровинский. – Но знаете, Брейсер, я почти сочувствую этой девчонке. Все здесь находятся под очень большим стрессом и поэтому начинают вытворять глупейшие вещи.

Они замолчали, а потом генерал сказал:

– Думаю, я скоро снова свяжусь с вами, адмирал.

Брейсер кивнул, и изображение Гровинского исчезло с экрана монитора. “Будь я проклят, – подумал Брейсер. – Альбион вернулся! Боже, как бы мне хотелось быть сейчас рядом с ним!”

Ненавидя джиллов еще больше за то, что они не позволили ему испытать этот триумф, он нажал на кнопку, вызывая дежурного связиста.

– Да, сэр?

– Проинформируйте Капитана Максела и команду, что Адмирал Мазершед связался с Адрианополисом. Похоже, он выполнил свою задачу.

– Правда?! Есть, сэр. Будет сделано, сэр.

– Кроме того, передайте об этом Капитанам Мидавар и Бугиоли.

– Й–йесть, сэр, – связист не мог скрыть свое возбуждение.

Брейсер улыбнулся и отключил связь. Гром и молния, а ведь мы можем пережить весь этот ужас, в конце концов.