Текст книги "Гибель на промежуточной станции"

Автор книги: Ричард Мередит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

14

В отсеке было темно, свет исходил лишь от лампы на дальнем столе, и та была притушена почти до минимума, но даже в таком тусклом свете Хайбек хорошо различал обнаженное тело девушки, которая спала рядом с ним. Его мечта стала реальностью. Наха Хенджело была еще совсем девчонкой. Как он мог принимать ее за пуританку? Она оказалась совершенно другим человеком, когда он познакомился с ней поближе.

Хайбек лежал на кровати рядом с ней, положив голову на ладонь и опершись локтем о подушку, и улыбался. В другой руке у него была сигарета, горящий конец которой создавал в темноте причудливые узоры, которые исчезали с такой же быстротой, как появлялись.

Сквозь пол, кровать и матрац он ощущал пульсацию корабля, которая была значительно тише, чем спокойное дыхание Нахи, но все же ощутима. По кораблю циркулировал воздух, поддерживая во всех помещениях постоянную температуру, атомные двигатели выбрасывали расщепленные ядра в пустоту космоса, и сверхсветовые генераторы издавали странные звуки, то посылая корабль в небытие, то возвращая его в реальное пространство. Хайбек чувствовал эти микропрыжки через сотни миллионов километров, правда давно уже привык к ним и обращал на них внимание лишь тогда, когда сверхсветовой двигатель включался или выключался.

Сейчас он думал о том, что было позади. Боже, какая это была битва! Будет теперь о чем рассказывать внукам, если, конечно, он доживет до этого. Эта космическая битва несомненно попадет в исторические хроники, и люди долго не забудут об этом, правда, если оставшиеся три корабля вернутся чтобы поведать эту историю.

Три корабля! Напомнил себе Хайбек. Три из двенадцати. Только четверть кораблей уцелела. “Сан Хуан”, “Хастингс” и “Чикаго”. Остальные превратились в космический мусор. Но джиллы, черт их подери, тоже потеряли свой флот! Десять или одиннадцать кораблей было либо уничтожено, либо серьезно повреждено, и это немного грело душу Хайбека. Джиллы пострадали не меньше, чем люди, и теперь они, пожалуй, лишний раз подумают, прежде чем опять напасть на Мазершеда.

Адмирал, по–видимому, считал, что их не преследуют. Во всяком случае так показывали радары, но сверхсветовой радар – слишком хитрая и ненадежная штука. Могло оказаться, что джиллы преследуют их, но возможно так же, что их корабли не смогут догнать людей до самого Адрианополиса, хотя он был еще очень и очень далеко. Недели полета даже на самой максимальной скорости.

И все же, Хайбек был не слишком обеспокоен. Не было причины для беспокойства. “Сан Хуан” пострадал не слишком сильно. Он был все еще в достаточно хорошей форме, учитывая то, через что он прошел.

Кроме того, сейчас у Лейтенанта Командора Камани Хайбека имелась другая, более приятная тема для размышлений. Лейтенант Наха Хенджело.

Бросив окурок в пепельницу, стоявшую на столике у изголовья кровати, он положил руку на плоский живот девушки, а затем медленно поднял ее к пышной груди.

Наха вздрогнула, а потом со вздохом позвала:

– Хай?

– М–м? – ответил он из полутьмы.

– Ты меня любишь?

– Ты действительно хочешь, чтобы я ответил на твой вопрос?

– Да.

Она взяла его за руку и еще сильнее прижала ее к своей груди.

– Я не знаю, – признался он. – Пока не могу сказать наверняка.

– Ты это честно говоришь?

– Да, – ответил он.

– Я рада. Мне бы не хотелось, чтобы ты лгал.

– Почему?

– Просто, не хочется – и все. Не сейчас.

– Почему не сейчас?

Наха довольно долго молчала, прежде чем ответить.

– Хай, как ты думаешь, мы вернемся?

– Почему бы нет?

– Было очень страшно. Джиллы чуть было не добрались до нас.

– Но, ведь, не добрались, – сказал он твердо.

– А что, если они опять попытаются?

– Этого не произойдет.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, и все тут, – сказал он.

– Ты не знаешь. Ты лишь надеешься. Разве ты честен сейчас?

– Стараюсь.

– Я боюсь, Хай. Я не хочу умирать.

– Мы вернемся в Адрианополис. Мы должны это сделать.

– Я знаю.

Она замолчала, наслаждаясь тем, как руки Хайбека исследовали ее тело.

– Хай, – наконец произнесла она, – я хочу проводить с тобой все свое свободное время, пока мы не вернемся назад.

Хайбек улыбнулся и еще ближе привлек ее к себе.

– Я согласен, – сказал он.

– Я надеялась, что ты согласишься.

Она повернула голову, чтобы он мог поцеловать ее, и поцеловав, он почувствовал горьковато–соленый привкус лез на ее щеках. Она плакала. Он подумал почему, а затем решил, что она была женщиной, а у всех женщин, как известно, глаза на мокром месте.

– Хай, я хочу опять заняться любовью, – едва слышно произнесла она.

И он выполнил ее просьбу, удивляясь, почему пульсация корабля, на этот раз, показалась ему менее ровной.

15

Через три часа после разговора с Капитаном Брейсером, Генерал Гровинский переговорил с Центральным Штабом Обороны Земли. Он подключил к этому разговору Брейсера и через пятнадцать минут его просьба была удовлетворена. Корабли останутся на орбите вокруг Промежуточной, а Земля пошлет замену на Станцию со всей возможной поспешностью. Возможно, потребуются не пять недель а всего лишь четыре. Лишь четыре!

Какова была реакция офицеров и команд кораблей, когда Капитан Брейсер объявил, что они остаются на орбите Промежуточной до прибытия с Земли замены? Это было бы трудно описать. Было слишком много индивидуальных реакций, персональных чувств, мыслей, надежд, страхов, ужасов и воспоминаний. Никто не хотел оставаться и спрашивал себя так же как и Абсолом Брейсер: “Неужели с нас не достаточно?”

В других войнах, раньше, они могли бы считать свой долг выполненным, но не в этой. В такой войне человечество еще никогда не участвовало. В этой войне и речи не могло быть ни о капитуляции ни о мире. Джиллы не знали этих земных терминов. Было лишь две альтернативы: победа или смерть. Все было просто. Если человечество проиграет эту войну, то все люди погибнут, все до единого.

Нет, большинство из них знали ответ на этот вопрос. Пока джиллы имели шанс на победу, ни один человек не сделал достаточно для того, чтобы успокоиться и отойти от борьбы.

Они останутся и будут бороться. Большинство из них.

Правда, были некоторые, которые не хотели или не могли принять этого. Они говорили, что одной мучительной смерти вполне достаточно для человека. Что никто не имеет права требовать от него двух ни по какой причине.

И в чем причина нашей задержки здесь? – спрашивали они. – Помочь Промежуточной Станции в случае атаки? Каким образом? Конечно три наших корабля могут остаться здесь: два полуразвалившихся боевых звездолета и корабль–госпиталь, и делать вид, что собираемся вступить в бой. Если нам повезет, мы даже можем шлепнуть пару джиллов. Но то что они сделают с нами совершенно очевидно! Они просто перебьют нас, как скот, а затем уничтожат Промежуточную станцию. Да, мы, возможно, задержим их ненадолго, но что это даст Промежуточной или нам? Ведь это чистое самоубийство, и ни один нормальный человек не вправе требовать от нас этого.

Но что они могли поделать?

16

Шар термоядерного пламени над горами был огромен он колыхался и менял свои очертания, обжигая карликовые, по сравнению с ним, деревья и заживо изжаривая пасущийся на лугах домашний скот. Затем, он медленно, очень медленно начал опускаться, тускнеть и затухать.

Почти ничего из этого Командор Гленн, Страж Кулхевена не мог видеть, так как мониторы его патрульного корабля “Мессала Корвинус”, временно приписанного к службе на Цинтии автоматически потемнели настолько, что показывали лишь сам огненный шар на фоне моря черноты. Едва заметны были гребни гор, которые теперь плавились под действием температуры, сравнимой со звездной. Но Гленн не долго смотрел на светопреставление, которое еще недавно было звездолетом джиллов. Оставались еще и другие вражеские корабли.

По его команде, “Корвинус” вместе со своим отрядом взлетел над огненным шаром, вверх к Цинтианской стратосфере, в погоне за джиллами, которые поднимались все выше и прочь от планеты. Они пробились сквозь защиту землян, выпустили еще несколько торпед и энергетических лучей, разрушили еще часть планеты, были удовлетворены – если они вообще чувствовали удовлетворение, и теперь могли убраться восвояси.

Патрульный звездолет “Корвинус” и его компаньоны преследовали два оставшихся корабля джиллов на притяжении тысячи километров, где их сменили корабли Внешнего Патруля, уже пришедшие в себя от атаки в ходе которой джиллам удалось прорваться к планете. Патрульные корабли, которые охраняли атмосферу планеты, после этого вернулись на место своего дежурства.

Все кончилось, а он был еще жив. Стража Кулхевена Гленна немного трясло от бесконтрольного страха. Страх не прекращался все это время, но теперь он явно выражался в дрожании кистей его рук. Он стоял на мостике своего патрульного корабля и невидящими глазами смотрел на трехмерное изображение на экране монитора. “Я трус, – говорил он себе. – Я никчемный, богом проклятый трус. У меня не хватает смелости даже…”

Он вспомнил Андженет которая жила на Адрианополисе в огромном замке Кулхевен с полудюжиной слуг и своей сестрой Тишей. Она была теперь его настоящей женой – в ее чреве был ребенок Гленна. Она недавно сказала ему, что только теперь стала по–настоящему счастлива. Он понимал, что больше не может себе позволить трусить. Он был Кулхевеном и вскоре станет отцом, а из Кулхевенов никто не был трусом, во всяком случае он не слышал о таких.

Прервав свои размышления, Гленн взглянул на стоявший перед ним монитор, на экране которого рос бело–коричнево–голубой шар Цинтии в красивом обрамлении облаков – красивая планета, хоть ее и трудно было сравнить с Адрианополисом. Гленну пришла в голову странная мысль, что, когда война закончится, неплохо было бы купить несколько десятков квадратных километров земли неподалеку от Брешова и устроить там ранчо. Ранчо было бы превосходным местом для детей и Андженет, новой Андженет, а не той, которая раздевалась догола в Ассамблее, которая больше заботилась о детях а не о социальной жизни Холмдела. Да, можно было неплохо устроиться на Цианте после войны, если, конечно, пережить ее.

– Возвращаемся на базу, сэр? – спросил Гленна его первый офицер, который был немного моложе своего командира.

– Что ты говоришь? – переспросил Гленн, не расслышав вопроса.

– Нам дали отбой, сэр, – ответил первый офицер.

– Угу, – сказал Гленн. Затем, по какой‑то непонятной для него самого причине возразил, – Хотя нет, мистер Инглвуд. Джиллы пустили торпеду в одну из Племенных деревень в долине неподалеку от Брешова. Нам, пожалуй, стоит поискать уцелевших.

– Да, сэр, но… – запинаясь произнес Инглвуд.

– Что но? – спросил Гленн.

– Но, сэр, местная служба Гражданской Обороны уже вероятно послала туда аэробусы и санитарную дружину.

– Думаю да, – задумчиво произнес Гленн. – Мы постараемся не мешать, и возможно окажем им некоторую помощь.

– Да, сэр, – сказал Инглвуд с сомнением в голосе и принялся отдавать распоряжения, чтобы посадить корабль на то место, где первая сегодняшняя торпеда джиллов выжгла цинтианскую равнину.

Торпеда джиллов взорвалась довольно высоко в атмосфере и взрыв произошел на некотором расстоянии от деревни. Большинство зданий все еще стояли, хотя с них были сорваны крыши, разбиты окна и западная сторона всех строений была обуглена до черноты. Было видно, что в деревне не осталось ничего живого, так как защищенные свинцом санитарные машины Гражданской Обороны уже второпях обшарили это место, разыскивая уцелевших, и поспешили в другую деревню, которая находилась в нескольких километрах дальше от центра взрыва. Солдаты и дружинники Гражданской Обороны не позаботились о том, чтобы убрать тела жителей деревни, которые лежали в парке перед самым большим зданием. Для этого будет достаточно времени, когда спадет фон радиации и бешеные короткоживущие изотопы разложатся, оставив после себя долгоживущие, радиация от которых не столь страшна.

“Корвинус” бесшумно висел над деревней на гравитационных лучах и его командир разглядывал то, что осталось от деревни на своем трехмерном мониторе. Занимаясь этим, он почувствовал, что в нем шевельнулось нечто странное, хотя он не смог бы объяснить этого никому, даже если пожелал бы.

– Посади корабль вон там, – неожиданно приказал он своему первому офицеру.

– Сэр? – испуганно спросил Инглвуд.

– Я сказал, посади корабль вон там.

– Да сэр, – сказал Инглвуд, не вполне понимая, но выполняя приказание.

– Останешься за меня, – продолжал Гленн, когда Инглвуд отдал необходимые распоряжения. – Я спущусь на поверхность на несколько минут.

– Да, сэр, – сказал побледневший первый офицер.

– Не позволяй никому покидать корабль, – продолжал он, – и передай на базу наши координаты и, что я сошел на грунт в поисках уцелевших. Мы вернемся, – он посмотрел на часы, – в четырнадцать тридцать.

– Есть, сэр.

– Займите мостик, мистер Инглвуд.

Незнакомый скафандр был неуклюж и неудобен, но, как‑никак он был защитой от жесткой радиации, которая все еще наполняла несчастную деревню. Пожалуй, придется выдержать еще несколько минут дискомфорта, сказал он себе, если ему так хочется все это посмотреть.

Он вышел из шлюза и спустился по лестнице на пыльный грунт Племенной деревни. В который раз он спросил себя, почему он это делает, но так и не мог найти ответа. Он просто знал, что какова бы ни была причина, он должен посмотреть.

Пыль влетала из‑под его ног, когда он неуклюже двинулся в сторону от корабля Вес скафандра оказался больше, чем он ожидал. Он никогда не гулял в скафандре при полной гравитации, а на Цинтии она составляла 0,94 от земной.

До того места, где лежали тела было недалеко: по его оценке, около двухсот метров. Они лежали возле здания, которое, по–видимому являлось Племенным залом для медитации, и еще не доходя до места, он понял, что его ожидает не самое приятное зрелище.

“По крайней мере, они умерли быстро”, – сказал он себе, дойдя до места и глядя на них. Тела были изжарены практически мгновенно. Они, вероятно, даже ничего не почувствовали.

Он не увидел на них одежды и подумал сперва, что она вся сгорела, но потом он заметил, что в тех местах тел, которые были скрыты от взрыва и обгорели меньше, одежда тоже отсутствовала. Он с изумлением понял, что они все были голыми, лишь позже до него дошло, что одним из обычаев Племенщиков была медитация в голом виде. Они все, вероятно, вышли перед взрывом из зала для медитации.

Именно тогда он заметил два трупа, сплетенных друг с другом в сексуальном объятии. Он нашел в этом одновременно нечто поэтичное и нечто ужасное, и когда понял, что больше не может вынести этого, он направился назад к кораблю.

Возвращаясь по пыльной радиоактивной дороге к своему патрульному звездолету, ощущая на себе растущую тяжесть скафандра, он задумался о том, что же его заставило выйти и посмотреть на тела, и видел ли он то, что хотел увидеть. Он пока не мог ответить на этот вопрос. И, возможно, никогда не ответит.

17

Прошел почти полный стандартный день, когда Абсолом Брейсер стоял на мостике звездолета, беседуя с офицером оружейного контроля Акин Дарби, здоровым на вид молодым человеком, желудок и внутренности которого заменяли пластиковые трубки и металлические насосы. Он пострадал от выстрела энергетической винтовки джиллов в ходе кровавой Карстаирской Схватки.

– Управляемый снаряд выпущен, – раздался голос из раздался голос из динамика на пульте оружейного контроля. – Случайная сверхсветовая скорость.

– Отлично, – произнес Дарби.

Брейсер наблюдал, как по одному из экранов пульта оружейного контроля, показывающему прицел энергетической пушки номер четыре, передвигается яркая точка. Она передвигалась на черном усыпанном звездами фоне, но людей интересовал не космос, а именно эта точка. Сейчас это была учебная цель, а что будет завтра?

Брейсер отвел взгляд от точки и посмотрел на звезды. Многие, подумал он, видели в них Бога. Он поймал себя на том, что в который уже раз думает о Боге. Да, Бог это хорошо, но никто пока не нашел его среди звезд, и Брейсер сильно сомневался, что это когда‑нибудь произойдет. Брейсер и впрямь не мог понять, почему люди поместили его сюда, а не на Землю, Адрианополис, или куда‑то еще. Вероятно, неимоверные просторы Вселенной дали им повод для этого, ведь, например, Большой Каньон в Колорадо на Земле или Трайлорские Водопады в Нортлане на Адрианополисе модно охватить взглядом, а Космос нет. Он остановился, обдумывая само понятие “Бог”. Ведь, сколько люди не пытались, они не могли найти Бога вне себя. Если и существовал где‑то во Вселенной мир – а именно это понятие Брейсер связывал с понятием “Бог”, то только внутри самого человека. И не стоило искать его в других местах.

Может, это и не самая великая философия, сказал он себе, но лучше, чем ничего. Мир внутри себя это, пожалуй, самое ценное, что может быть у человека. Абсолому Брейсеру сейчас отчаянно не хватало душевного спокойствия.

– Четвертое орудие, докладывайте! – командовал Акин Дарби нажимая кнопку на оружейном пульте.

– Четвертое орудие докладывает, сэр, – произнес удивленный голос.

– Учебная боевая тревога, – выпалил Дарби оборвав доклад боевого расчета. – Враг в вашем секторе. Уничтожить его!

Учебная цель набрала скорость и начала менять курс. На экране появилась желтая полоса от выстрела энергетической пушки. Согласно показаниям на экране, выстрел прошел в стороне от учебного снаряда на расстоянии в целый километр. На снаряде вспыхнул прожектор, посылая луч света прямо на энергетическую пушку номер четыре.

– Расчет четвертой, – сердито произнес Дарби, – вы промахнулись. Это означает, что джиллы только что…

– Капитан Брейсер!

Он повернулся и увидел обратившегося к нему офицера связи.

– Промежуточная Станция передает, что с Земли для вас получено сообщение, сэр.

– Положите его на мой пульт.

– Это факс, сэр, – пояснил офицер связи. – Он только начал печататься.

– Брейсер включил моторы, приводящие в движение металлический цилиндр его тела, и направился к пульту связи, указывая первому офицеру Макселу следовать за ним.

“Что же теперь? – удивился он. – Официальные распоряжения, временно приписывающие его корабли к Промежуточной Станции, уже давно пришли. Что же еще Земля хочет сказать ему, да еще в виде факсограммы? Когда эта штука на бумаге, да еще имеет Бог знает сколько копий, то это серьезно”.

– Вот, сэр, – сказал, сказал дежурный связист, подавая ему рулон бумаги, только что выползший из факсимильного аппарата высокого разрешения.

Мельком взглянув на дату, код и официальные приветствия, Брейсер нашел слова: “Во исполнение директив Штаба Координации Колониальной Обороны, Женева, Земля, распоряжением Генерального Штаба Вооруженных сил Галинской Лиги от 07.12.84 ст. г., следующие корабли Лиги: “Йово Джима”, TU-819, тяжелый боевой крейсер; “Фарсалус”, TU-1005, тяжелый боевой крейсер, и “Рудоф Крегстоун”, RG-32, корабль–госпиталь первого класса; временно приписываются к сектору Промежуточной Станции и так далее. А немного дальше: “следующие назначения: Капитан Абсолом Г. В. Брейсер, GAM 0193851847, получает звание Действительного Адмирала и назначается командующим временных сил обороны Промежуточной Станции, исходя из всего вышеуказанного Командор Даниэль Ф. Максел, GAM 0229039127, в настоящее время Первый Офицер звездолета “Йово Джима”, получает звание Капитана и назначается командиром звездолета “Йово Джима”, Лейтенант Командор Клинг Р. Реддик, GAM 0229719021, в настоящее время Второй Офицер звездолета “Йово Джима”, получает звание Командора и назначается Первым Офицером”.

– Будь я проклят, – вырвалось у Брейсера.

– Мои поздравления, адмирал, – сказал Максел широко улыбнувшись.

– И вам также, капитан.

18

– Но это тоже неправильно, – громко говорил молодой человек, но о чем шла речь, Шейла Брандт не понимала. Она просто не слышала разговор с самого начала.

Сегодня, свободного времени у нее было на несколько часов больше, чем обычно. Лен работал на поверхности, а Дею она так и не смогла найти, поэтому она одна пошла в буфет, заказала себе пива и забилась в самый дальний уголок зала, где и сидела, ничего не делая и не думая ни о чем. Не смотря на то, что она выспалась, усталость все же еще ощущалась.

Дважды к ней подходили мужчины и просили разрешения сесть за ее столик, но она отказывала им, но сейчас она уже жалела об этом. Ей хотелось с кем‑нибудь поговорить.

Потом, разговорился этот юноша, и она решила его послушать. Все же, это было лучше, чем вообще ничего не делать.

Оратор, тем временем, уже поднялся на ноги, в пылу спора со своими соседями.

– Так тоже нельзя поступать.

– Почему нет? – спросил кто‑то из сидящих за его столиком.

– А разве ты не понял?

– Что не понял?

Юноша криво усмехнулся.

– На этих кораблях одни калеки. Каждый из них находится в таком состоянии, что их послали в земные госпитали. Туда они и направлялись Перед тем, как остановиться здесь.

– Мне что‑то не верится, – сказал человек, сидящий за столиком.

– Бак, – обратился его стоящий собеседник к кому‑то за соседним столиком, – я верно рассказал об этих кораблях?

– Да, – ответил ему Бак. – Я слышал, как об этом говорил Фаззи Ласин.

– Вот видишь! – с триумфом произнес юноша. – Так, вот, что я хочу сказать: им следовало бы наоборот – взять на с на борт и отвезти на Землю. Мы ничего здесь не сделаем. Нам не чем остановить джиллов, если они вернуться – а в этом нет никакого сомнения.

Шейле не понравилось то, что говорил этот молодой человек, и она снова переключила свое внимание на стоящую перед ней кружку с пивом. Она поднесла ее к губам, но тут же обнаружила, что вкус пива ей не нравится тоже.

Она уже собралась было направится назад в свой отсек, когда увидела Дею Тайер, вошедшую в буфет в сопровождении незнакомого Шейле мужчины.

– Шейла, – крикнула Дея, – стой, где стоишь!

Вздохнув, в надежде на то, что она наконец нашла так не достающую ей компанию, Шейла села обратно за свой столик и стала ждать Дею и незнакомца.

– Привет, Ши, – выпалила Дея, плюхаясь на стул. – Это Томми Деккер; Шейла Брандт.

– Привет, Шейла, – сказал Деккер, ставя на стол две кружки пива, усаживаясь и протягивая Шейле руку. Шейла слегка пожала ее.

– Рада познакомиться с вами, – сказала она, надеясь, что ее слова покажутся более искренними, чем на самом деле.

– У тебя прекрасные подруги, Ди, – сказал Деккер.

– Поблагодари мужика, – сказала Дея в ответ на молчание Шейлы. – Это как‑никак комплимент.

– Ах, извините, – исправилась Шейла. – Спасибо, мистер Деккер.

– Томми! – твердо произнес Деккер.

– Томми, – повторила Шейла.

– Томми работает с торпедами, – гордо заявила Дея. – Он Капитан батареи.

– Да? – сказала Шейла – ей это было безразлично.

– А где Лен? – спросила Дея.

– Где‑то наверху, – ответила Шейла. – Их отряд отправили выяснить, можно ли еще спасти чего‑нибудь со Станции Восемь, например, водопроводные трубы.

– Сомневаюсь, – заявил Деккер, – туда было прямое попадание. Там до сих пор погорячее, чем в аду.

– Я знаю, – с грустью заметила Шейла.

– Ты извини, – сказал Деккер. – Не волнуйся. Скафандр защитит его от излучения, он будет здоров.

– И плодовит, – добавила Дея с ехидной усмешкой.

Шейла чувствовала, что краснеет, хотя не понимала почему. Ей нечего было стыдиться секса, тем более секса с Ланом, но ей просто не нравилась манера Деи говорить об этом. Ведь…

Но, Деккера это ничуть не, смутило. Он подвинулся ближе к Дее, обнял ее за плечи и сделал несколько огромных глотков из своей кружки.

– Ты не увлекайся, помедленнее, – сделала ему замечание Дея.

– Я просто не могу еще медленнее, – улыбнулся Деккер.

– Дея, а правду говорят про те корабли, что прилетели к нам недавно?

– Ты о чем, Ши?

– Что они не могут сражаться. Что там одни раненные?

– Да, это правда, – вмешался Деккер. – Один из этих звездолетов – старина “Йово” был сбит при Салиенте. Его собрали лишь настолько, чтобы он смог долететь до Земли, а для настоящей войны он уже не годится.

– Откуда ты знаешь? – спросила Дея.

– Мне рассказал лейтенант, – ответил Деккер. – Он сказал, что они вряд ли окажут серьезную помощь, если джиллы вернуться. Командует ими Капитан Брейсер, которой недавно чертовски здорово пострадал. Лейтенант говорит, что он был мертв, мертвее, чем крышка гроба, когда его оживили и поставили командовать этими кораблями.

– Да, это обычное дело сейчас, – сказала Шейла. – Оживление, я имею в виду.

– Это больше машина, нежели чем человек, – добавил Деккер. – От него мало что осталось, а там, на Паладине, просто нет времени собирать людей по частям. На мой взгляд, он сам слишком плох, чтобы помогать еще кому‑нибудь.

– О твоих взглядах тебя никто не спрашивал, – сказала ему – Дея и, повернувшись к Шейле, добавила, – Лан скоро освободится? Мы могли бы закатить маленькую вечеринку.

– Я… Я не знаю, – призналась Шейла. – Мне что‑то нездоровится. Надеюсь, вы извините меня?

Не ожидая ответа, она поднялась и направилась в свой отсек. Может, ей будет легче, когда она поплачет? Она сомневалась в этом.