Текст книги "Гибель на промежуточной станции"

Автор книги: Ричард Мередит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

36

На лице Ладисласа Руско было умиротворенное выражение, когда он вынул искусственную систему питания из отверстия в животе. Трубки вышли из отверстий в его плоти с хлопком, который Мишель Бритт нашла чрезвычайно отвратительным, но она продолжала улыбаться ему.

– Ты очень добра, что приготовила мне еду сегодня утром, дорогая Мишель.

– Это самое меньшее, что я могла сделать, – сказала Мишель, снова ложась в помятую постель и устремляя взгляд в потолок. – Ты покидаешь меня, и я хотела, чтобы ты хоть немного помнил обо мне.

– Я буду помнить тебя, драгоценная, – сказал Руско, глядя на нее с выражением эмоционального голода на тонких чертах своего лица. – Я навсегда запомню то, что у нас с тобой было. Знаешь, это начало любви между разными существами: мной, джиллочеловеком и тобой, женщиной. Возможно, если божий разум подскажет нам путь, нашими новыми любовниками станут братья со звезд.

– Возможно, – сказала Мишель.

Руско встал и подошел к раковине, где тщательно вымыл свою искусственную пищеварительную систему.

– Извини, но я должен идти, – сказал он, – я сделал здесь все, что мог. Есть другие города, которые мне надо посетить и другие люди, которым я должен передать свое послание.

– Да, – равнодушно произнесла Мишель, расправив длинные волосы на подушке, и затем опустив руки на свое обнаженное тело. Наконец, она повернулась и посмотрела на Руско. Когда он стоял к ней спиной было незаметно, что он с собой сделал. Его изуродованный живот был не виден, правда бросалась в глаза пугающая худоба его обнаженного тела и отсутствие волос.

– Чем ты теперь будешь заниматься, Мишель? – спросил он, окончив мытье своего прибора и повернувшись к ней.

Перед тем, как ответить, она некоторое время думала о том, какой же мерзкой тварью он был: уже не человек, но больше человек, чем джилл. Монстр. Вот, кто он такой. Просто монстр. Она посмотрела на его половые органы, выглядевшие странно без волос, вспомнила как они ощущались внутри нее, как она наслаждалась и ненавидела их, как эта тварь одновременно притягивала и отталкивала ее, и как в глубине души она ненавидела его так, что даже не могла выразить этого.

– Не знаю, – ответила она.

– А вообще, как ты живешь? – спросил он. – мы никогда не говорили об этом раньше.

– Просто живу, – спокойно ответила Мишель, – у меня есть Доул и мне достаточно ее для повседневного комфорта, а если мне хочется чего‑нибудь покруче, то всегда находится куча мужиков, способных дать мне это.

– Да, у тебя не было недостатка в мужчинах, – сказал Руско, – я уверен в этом.

– Да, не было, – согласилась Мишель.

– Тогда, почему я? – вдруг отважился, наконец, спросить Руско перед самым уходом.

– Когда‑то у меня была сестра, – сказала Мишель, как бы не услышав его вопроса. – У тебя есть родственники, Ладислас?

– Все живущие – мои братья, и сестры, – заявил он, садясь на любимого конька.

– Нет, – нет, сказала Мишель, усаживаясь на постели, – я имею в виду настоящих братьев и сестер.

– Нет, я был в семье единственным ребенком. Родители поженились довольно поздно. У меня есть брат на Ромбеке – сын моего отца, но я никогда не видел его.

– Когда‑то у меня была сестра, – снова сказала Мишель, глядя в окно мимо Руско. – Она была меньше ростом и темнее, чем я. Нас с трудом можно было назвать сестрами.

– Мы все братья и сестры, – сказал Руско медленно приближаясь к ней. – Мы все должны любить друг друга. Так, как наше наследие есть божественная Вселенная.

– Ты много говоришь о любви, Ладислас, – сказала Мишель.

– Мне должно говорить о любви, дорогая Мишель, ведь в любви есть наше спасение, – он улыбнулся. – Разве я не научил тебя любви?

Мишель не ответила, но глядела ему прямо в глаза. Ее лицо превратилось в застывшую маску.

– Я бы хотел заняться с тобой любовью прямо сейчас, дорогая Мишель, – сказал Руско, – но я устал. Мне плохо спалось.

– Лучше сядь, – сказала ему Мишель. – Ты выглядишь очень бледным.

– Да, я чувствую слабость, – он подвинул кровати стул и сел на него. – Ты не ответила на мой вопрос. Разве, я не научил тебя любви?

– Нет! – сказала Мишель, опуская ноги на с кровати, как бы собираясь встать. Она не встала. Она осталась сидеть на кровати, меньше, чем в метре от него и сказала, – Никакой любви ты меня не научил Ладислас. От тебя я научилась ненавидеть.

– Ненавидеть? – нахмурившись переспросил он. – Но как?

– У меня когда‑то была сестра.

– Ты уже говорила это.

– Она служила в Войсках Связи.

– Воевала против наших братьев джиллов?

– Пыталась, – Мишель замолчала на мгновение. – Она была в Порт Абель, когда они напали на него. Ты помнишь про это?

– Да, я слышал об этом. Это было давно.

– Они захватили ее и взяли на один из своих кораблей. Знаешь, что они сделали с ней?

– Они не хотели сделать ничего плохого, – сказал Руско, бледнея еще сильнее. Его тело расслаблялось, как бы против его воли.

– Ничего плохого?! – закричала Мишель. – Они живьем разрезали ее на части, Ладислас! Ты можешь себе представить это? Попробуй представить, что она при этом чувствовала.

– Они не хотели ничего плохого, – повторил Руско. – Они просто пытались понять.

– Тогда пойми хотя бы то, что чувствовал ее муж, когда нашел ее. Он вошел на борт звездолета джиллов, когда корабли из Адрианополиса перехватили их. Она лежала на столе, а все внутренности были разложены вокруг нее. Это была женщина, которую он любил, Ладислас. Ты можешь это понять?

Руско попытался встать, но его колени подогнулись и он упал на кровать.

– Что ты со мной сделала? – закричал он.

– Это наркотик, дорогой мой Ладислас. Этот препарат не позволит тебе двигаться, но ты и не уснешь. Ты будешь оставаться в полном сознании, пока я буду делать с тобой то, что твои “братья” сделали с моей сестрой.

Руско хотел закричать, но обнаружил, что его голосовые связки уже не функционируют. Его тело было совершенно инертным.

Поднявшись с постели, Мишель убрала все со стола и накрыла его простыней, а другую она постелила на полу под столом. Затем, она вернулась к неподвижному джиллочеловеку, волоком оттащила его к столу и уложила на него.

– Вчера, Ладислас, пока ты проповедовал, я сходила в аптеку, где и купила этот наркотик, а так же хирургические инструменты.

Открыв маленькую черную коробочку, Мишель достала небольшой лазерный скальпель и показала ему. Если бы он мог, то закрыл бы глаза, но даже веки на поддавались его воле.

Мне говорили, что лазерная хирургия не болезненная, Ладислас, – спокойно сказала Мишель, – Не знаю, тебе судить.

Она внимательно оглядела голого полу–человека на столе.

– Так. С чего бы начать? Я могла бы вскрыть тебе грудь и вынуть сердце, но тогда ты умрешь очень быстро, поэтому я, пожалуй, начну с пальцев на ногах. Да, это прекрасное место для начала. Сначала пальцы, потом ноги, причем по кусочку, по маленькому ломтику мяса. К тому же, у меня есть средства, чтобы останавливать кровь, ты не истечешь кровью насмерть, если ты на это надеешься.

На ее глазах появились слеза и она резко вытерла их тыльной стороной руки.

– Я плачу не из‑за тебя, джиллочеловек. Я плачу из‑за Донны, из‑за того, что они сделали с ней, и из‑за Абсолома, из‑за то, что они сделали с ним, – она помолчала. – Ты мне говорил как‑то что тебя убили разок, но доктора вернули тебе жизнь. Не думай, что это удастся на этот раз. Каждый раз, когда я буду отрезать от тебя кусок, я буду выкидывать его. Просто, мало что останется от тебя, чтобы что‑то собрать потом.

Джиллочеловек глядел на нее, находя в себе лишь силы умолять о пощаде взглядом, но она не обращала на это внимания.

– Я знаю с чего я начну, – неожиданно сказала она. – Ты еще в достаточной степени человек, чтобы бояться этого больше всего остального.

И взяв в руки лазерный скальпель, она медленно нагнулась над его пахом.

К тому времени, как над Нью–Портсмутом опустилась ночь, Ладислас Руско перестал существовать. Маленькие кусочки сырого мяса, которые когда‑то были его плотью, плыли по городской канализации в направлении завода по переработке нечистот.

Мишель Бритт поднялась на крышу старого жилого дома, посмотрела на последние, еле заметные краски заката и прыгнула с высоты тридцати четырех этажей вниз на мостовую.

37

После завтрака, который вполне удовлетворял не только искусственные внутренности, но и его самого, Абсолом Брейсер попросил своего стюарда помочь ему надеть новый китель, украшенный регалиями своего нового звания. После этого, адмирал направился на мостик к Капитану Макселу.

Когда он появился там, Максел и все остальные встретили его улыбкой. Казалось, вот–вот прозвучат аплодисменты. Как будто именно он, Брейсер, является виновником успеха Мазершеда.

Адмирал жестом призвал к спокойствию, ответил на приветствие Максела, приказал персоналу занять свои места и просмотрел журнал. Как всегда: все было в норме.

“А ведь, с божьей помощью, мы можем вынести все это”, – подумал он.

– Будут приказы? – спросил Максел.

– Нет, продолжайте работать, капитан. Я просто понаблюдаю.

Брейсер не мог удержаться от улыбки, глядя на мостик. В нем было некое чувство триумфа и гордости за себя и свою искалеченную команду.

Они держались молодцом, большинство из них, и действовали лучше, чем можно было ожидать. Черт возьми, против таких людей у джиллов просто нет шансов! Мы отбросим их назад, на их проклятую чумную планету, но перед этим они еще очень пожалеют о том, что связались с человечеством.

Это было приятное и незнакомое чувство, чувство триумфа, победы, которое, в то же время, было неотделимо от других чувств и воспоминаний. Бедняга Реддик. Инженеры “Фарсалуса” и Чак Девинс.

“Не надо об этом, Абсолом. Радуйся, пока можешь. Ты еще очень далеко от дома”.

Брейсер посмотрел на большие трехмерные экраны, расположенные в носовой части мостика. На одном из них виднелась Промежуточная – тонкий коричневый серп отраженного света и огромная черная масса, закрывающая собой звезды и заполняющая почти весь экран. На другом виднелась яркая металлическая звездочка – это “Фарсалус” летел по параллельной орбите. На третьем – крошечный серпик “Рудофа Крегстоуна”, летевший по своей орбите между двух боевых кораблей. Все остальное заполняла чернота космоса, звезды и дымка Млечного пути с пятнами туманностей. Там было звезд больше, чем Абсолом Брейсер смог бы пересчитать за всю свою жизнь, какой бы долгой она ни была. Там было столько звезд, сколько ни человечество, ни джиллы, ни сотни других цивилизаций не смогли бы освоить даже за миллионы лет. Бог мой, космос огромен! Тогда зачем же воевать? В этом нет никакого смысла. Вокруг до ужаса огромное пространство, заполненное миллиардами звезд и миллионами планет, а человечество освоило лишь несколько дюжин из них, да и джиллы не более того. Тогда, во имя всего разумного и рационального, зачем нам необходима эта сумасшедшая война за один маленький уголок огромной галактики во Вселенной, где самих то галактик больше, чем звезд в Млечном Пути? Почему джиллам не пойти, в одну сторону, а людям в другую и не оставить друг друга в покое? В этом просто нет никакого смысла!

– Хотите скажу, о чем вы думаете, сэр? – предложил Максел.

Брейсер изобразил улыбку на своем искалеченном лице.

– Не надо, Дан. Я думал о том, какая она большая.

– Вселенная огромна, правда?

– Да, – Брейсер помолчал немного. – Знаешь, ведь, мы уже сотни лет летаем среди звезд, но до сих пор не имеем ни малейшего представления о ее размерах. И джиллы тоже. Если бы кто‑нибудь из нас понял это, тогда войны этой просто не было бы.

По лицу Максела скользнула тень улыбки. Затем, он вновь помрачнел, как будто в его мозгу что‑то захлопнулось.

– Я знаю, – сказал Брейсер. – Сейчас мы воюем и должны победить. Это гораздо важнее сейчас, чем философствования по поводу бесконечности космоса. Они не помогут нам выжить.

– А как насчет Адмирала Мазершеда? – спросил Максел. – Как по вашему, что он обнаружил?

– Вполне возможно, что и собирался найти – Ахилесову пяту обороны джиллов, координаты их главных индустриальных планет, способ, как добраться туда и, если не полностью уничтожить, то ослабить их настолько, чтобы спокойно уничтожить армады их кораблей.

– Вы считаете, наши шансы улучшились?

– Я считаю, что шансы выиграть войну у нас удвоились, если не утроились, Дан. Я действительно так считаю.

Он опять посмотрел на мониторы. Солнце на этом расстоянии было видимо невооруженным глазом, оно не было яркой звездой, но его вполне можно было увидеть, если знать, где искать. Сейчас он не мог разыскать его среди более ярких и более близких звезд. Не важно. Через три недели оно станет самой яркой звездой на небе. Земном небе.

38

В тринадцати световых годах от желто–белого карликового солнца планеты по имени Промежуточная находилось солнце Адрианополиса. В двадцати семи световых годах в противоположном направлении находилось Солнце и девять его миров, в том числе и Земля. Сквозь это расстояние, наполненное пустотой и звездами, неслись четыре корабля, двигаясь без движения, покрывая за каждый микропрыжок огромное расстояние и обгоняя даже лучи света. Они спешили на смену персоналу Промежуточной и ее искалеченным стражам.

Нарисуем линию от Адрианополиса через Промежуточную к Земле. Она окажется не прямой линией. Она отклоняется от Адрианополиса к Промежуточной, а потом снова поворачивает к Земле. Теперь вновь посмотрим на Промежуточную. Найдите плоскость Галактики. Затем, от Промежуточной повернитесь в сторону Земли и начертите другую линию направо на пять градусов выше относительно плоскости Галактики и на девяносто градусов к линии, соединяющей Промежуточную с Землей. Посмотрите вдоль этой линии. Что вы видите?

Смотрите внимательно, так как они слишком маленькие по сравнению с огромным пространством космоса. Видите вы тени в без того темной черноте космоса? Видите их? Да, их шесть. Они имеют форму пули. Тупорылые, неуклюжие, неудобные на наш взгляд. В их форме сразу видно нечто нечеловеческое. Такие формы человек просто не мог бы придумать.

Эти шесть кораблей летели на такой же скорости, как корабли с Земли, но черные корабли были гораздо ближе. И путь их лежал строго на маленькую, безжизненную, коричневую планету, которую люди назвали “Промежуточная”.

39

– Адмирал, – раздался на мостике усиленный динамиками голос офицера связи Эдей Цианты… – Вас вызывает Генерал Гровинский.

– Передайте вызов сюда, – ответил Брейсер от капитанского пульта, где он стоял с Даниелем Макселом, проводя рядовой статический тест субсветовых ядерных двигателей. Его искусственная рука нажала кнопку на пульте.

– Адмирал Брейсер, Капитан Максел, – произнес голос коменданта Промежуточной Станции. – Есть дополнительная информация в отношении Адмирала Мазершеда.

– И что же это? – спросил Брейсер.

– Пока не знаю, – ответил Гровинский. – Насколько я понял, информация будет передана по прямому каналу всем службам. Мне было приказано сообщить вам об этом.

– Хорошо, – сказал Брейсер, чувствуя некоторое волнение и вспоминая, что Мазершед отключил сверхсветовые двигатели слишком далеко от своей цели.

– Сообщение будет сопровождаться изображением, – продолжал Гровинский. – Мы передадим его вам по каналу 8–5.

– Хорошо, – сказал Брейсер. – Я сообщу об этом своим связистам.

– Ждите, – сказал комендант Промежуточной. – Мы начнем передавать, как только получим сообщение целиком.

– Ждем, – ответил Брейсер. – Мисс Цианта, приготовьтесь к приему сообщения по каналу 8–5. Включите основной экран, передавайте аудио–сообщение через динамики всего корабля.

– Есть, сэр, – ответила симпатичная офицер связи, бросив на него взгляд, который он теперь хорошо понимал. – Транслировать сигнал дальше, на “Фарсалус” и “Крегстоун”?

– До, – ответил он.

Затем, он щелкнул еще одним переключателем, чтобы его голос был слышен во всех службах, отсеках и коридорах корабля.

– Внимание, – начал он, задумчиво, даже, казалось, нерешительно говоря в микрофон. – Говорит Адмирал. Как вы уже знаете, Адмирал Мазершед приближается к Адрианополису. Доклад о результатах экспедиции должен быть вот–вот передан на Землю. Нам позволено прослушать его. На своих пультах и в динамике вы услышите его аудио–часть, – пока он говорил, тон его голоса непроизвольно изменился. – Думаю, всем вам известно, насколько важны для нас результаты экспедиции Мазершеда. Без преувеличения можно сказать, что судьба человечества может зависеть от той информации, которую он привез на Паладину. Поэтому, прошу вас внимательно выслушать эту информацию. Возможно, вы будете рассказывать об этом внукам. Все.

Когда Брейсер закончил говорить, изображение Промежуточной исчезло с главного монитора. Его сменило изображение человека в кителе адмирала флота. С экрана на Брейсера смотрели черные, глубоко посаженные на узком лице глаза коменданта Вальфортского Гарнизона на Адрианополисе. Адмирал Флота Паоло Оммарт был именно тем человеком, который послал Брейсера и команду калек на трех искалеченных кораблях на Землю – Брейсер решил, что ненавидит Оммарта именно за это.

За спиной Адмирала находилось окно, в котором виднелось посадочное поле космодрома, протянувшееся на многие километры до самого горизонта. Все это поле было изрыто многочисленными канавами, ямами и трещинами от многочисленных посадок и взлетов тяжелых боевых звездолетов, для которых Вальфортский Гарнизон на Адрианополисе был главной военной базой.

На металлических поверхностях стоявших на поле звездолетов играли блики желто–белого солнца Адрианополиса, и на ближних кораблях даже с такого расстояния можно было различить шрамы войны: оплавленные пластины обшивки, сломанные антенны, наспех заделанные черные пробоины. Спешно снующие по полю люди также указывали на то, что о войне там знали не понаслышке.

Но Брейсер смотрел не на адмирала, не на посадочное поле и не на корабли. Он смотрел на бледно–голубое небо в котором висело желто–белое солнце, небо, которое было таким земным, ясным и хрупким. Брейсер хорошо знал это небо, этот космодром и этот мир.

– Включите звук, – сказал он.

– “…с этого поля, – зазвучал в динамиках “Йово Джима” голос Адмирала Оммарта. – Теперь полет почти закончен, Адмирал Мазершед находится в семи световых часах от Адрианополиса, в семи с половиной миллиардов километров, и, несмотря на то, что его сверхсветовые генераторы по–видимому вышли из строя, нет сомнений, что он вскоре опустится здесь, в этом самом порту”.

“Хороший артист, этот Оммарт”, – подумал Брейсер. Ему надо было служить в театре, а не в армии. Брейсер не мог ни восхищаться той легкости с которой адмирал флота излагал свой рапорт. Его слова сопровождались красивыми и ясными жестами, и в них ощущался личный контакт с каждым слушателем. Несомненно, он упустил свое призвание.

– Информация, которую несет Адмирал Мазершед имеет чрезвычайную важность. Это даже не стоит подчеркивать, правда мы еще ничего не знаем о ее содержании. Более того, информация эта некоторое время будет оставаться секретной. Тем не менее, мы можем быть уверены, что земная армада теперь… Извините.

Адмирал Оммарт повернулся к кому‑то, кто стоял за кадром, и голоса которого не было слышно. Оммарт несколько раз важно кивнул, хотя ничего не сказал в ответ. Наконец, он повернулся к своим слушателям – всей населенной людьми части Галактики.

– Дамы и Господа, – сказал он, – мне только что сообщили, что Портом Абель получен второй сверхсветовой зонд от флагманского корабля адмирала Мазершеда. Чтобы ускорить передачу информации, я приказал моим техникам связать нас непосредственно с Портом Абель. Вы сейчас увидите и услышите, как Капитан Фарбер из Порта Абель доложит мне о том, что содержит этот второй зонд.

Кивнув кому‑то за пределами поля зрения, Адмирал Оммарт исчез с экрана. На экране остался только серый фон, нарушаемый лишь помехами.

– Это совершенно идиотский метод для доклада, – прошептал Максел.

Брейсер согласно кивнул головой.

– Не понимаю, – продолжал Максел. – Это напоминает развлекательное телешоу.

– Гровинский сказал, что это прямая трансляция для всей армии, – заметил Брейсер.

– Это понятно, – согласился Максел, – но почему они отбросили все обычные формальности?

– Настоящие рапорта проследуют позже. Это всего лишь способ быстрого оповещения и возможность для Оммарта блеснуть перед всеми своим искусством. Нет сомнений, что после этого шоу он станет начальником штаба армии, – Брейсер чувствовал в своих словах острую неприязнь, почти ненависть, но надеялся, что Максел не заметит этого.

– Я не хочу показаться бюрократом, – сказал Максел, – но мне все же непонятно, почему они устроили из всего этого телешоу.

– Это, вероятно, планировалось, – сказал Брейсер. – Возможно, прямо сейчас кто‑нибудь пишет речь для Председателя. Когда Мазершед долетит до Адрианополиса, – это будет величайшим событием со времен Салиента, или даже больше, так как в этом наша победа.

– Да. Может быть.

Неожиданно, Абсолом Брейсер почувствовал внутри себя нечто. Он не сказал об этом капитану “Йово Джима”. Это чувство напомнило ему то, которое он ощущал, когда летел по орбите вокруг четвертой планеты звезды UR-339–72 на линейном звездолете “Креси”, пытаясь услышать позывные мертвой станции наблюдения. Это было странное чувство какой‑то неправильности, чувство надвигающейся беды. Что‑то было не так, но он не мог понять, что именно. Брейсер подозревал, что Максел тоже это чувствует, что это не просто его воображение. Почему‑то он был уверен в этом.

На главном экране снова появилось изображение. Это был боевой капитан, на лице его было каменное выражение. За ним виднелся фрагмент купола станции, построенной на безвоздушной планете. Это был Порт Абель, внешняя планета системы Адрианополиса – пока ближайшее к поврежденному флагманскому крейсеру Мазершеда поселение людей.

Капитан Порта Абель, сообразив, наконец, что сверхсветовая связь между ним и Адрианополисом установлена, взял под козырек.

– Капитан Фарбер докладывает, сэр.

– Продолжайте, Капитан Фарбер, – раздался за кадром голос Адмирала Оммарта.

– Сэр, – произнес Фарбер с напряжением в голосе. – Сверхсветовой зонд Адмирала Мазершеда был перехвачен и его послание расшифровано. Прочесть его вслух?

– Прошу вас, капитан, – произнес поставленный голос Оммарта.

Техник связи передал капитану листок бумаги.

Фарбер взял листок и принялся зачитывать цифровую информацию, которая предшествовала посланию: коды, координаты, позывные, но затем, вдруг, замолчал.

– Фарбер, что там? – раздался голос Адмирала Оммарта.

– Сэр, – ответил Фарбер, на его мужественном лице появилось выражение страха, смешанного с болью, – Сэр, Адмирала Мазершеда атакуют.