Текст книги "Полуночные укусы. Сборник рассказов из серии "Морганвилльские вампиры" (ЛП)"

Автор книги: Рэйчел Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 27 страниц)

– Уже понял.

– Амелия не много скажет. Она просто сказала не впускать его.

– Изрекла бы она эту мудрость пораньше. До того, как мы впустили его.

Клэр слабо улыбнулась, но выглядела бледной и серьезной, посмотрев на него.

– Она сказала не такими словами, но Ева в опасности. Я могу читать между строк. Я не знаю, почему он хочет ее, но если так, это не для модных советов и татуировок хной.

– Ей не понравится, что ее охраняют.

– Неа, – сказала Клэр, и улыбка стала шире. – Ей это совсем не понравится. Мы должны сменяться, чтобы разделить упреки поровну.

– Ей нельзя выходить после заката.

– Тебе придется сказать ей это самому, потому что я не засуну руку в осиное гнездо.

Это наверняка не будет приятный разговор.

– Думаю, это моя работа. Спасибо, что помогаешь присматривать за ней.

– Мы присматриваем друг за другом. Мы семья. Это то, что мы делаем. Это дверь?

Майкл тоже слышал – дверной звонок сломан, поэтому он издавал странный жужжащий звук, который иногда тяжело услышать человеческим ухом, но Клэр уловила даже сверху. Для него это словно жужжание мухи прямо в ухо – раздражающе и тревожаще.

Более тревожаще, когда Ева крикнула:

– Я открою!

Майкл не думал; он просто двигался. Он редко использовал скорость, которую ему дала вампирская жизнь, по крайней мере дома; он так привык имитировать человеческое поведение с друзьями и Евой, что выходило почти естественно. Но прямо сейчас, с просачивающимся в него покалывающим осознанием опасности, он не думал о приличиях.

Шейн вскрикнул, когда Майкл пронесся мимо него, но Майкл уже пересек коридор, когда возник звук. Ева была в конце коридора, отпирая дверь. Она не так осторожна, как должна быть, но тот факт, что Рожков был вампиром, и дом был в состоянии боевой готовности против него, внушил ей ложное чувство безопасности.

Снаружи был не Рожков. Это был человек – напуганный человек. Майкл узнал в нем мистера Локхарта с соседнего квартала.

– Пожалуйста, – сказал мужчина, когда Майкл присоединился к Еве около двери. – Пожалуйста, вы должны помочь мне. Он в моем доме.

– Кто? – спросила Ева. – Что случилось?

– Мы позвоним в полицию, – сказал Майкл. Он достал телефон.

– Нет! – Локхарт толкнул дверь, и Ева позволила ему открыть ее шире, что он смог просунуть свое отчаянное, потное лицо. – Нет, пожалуйста, он сказал… он сказал, что убьет мою жену, если позвоните в полицию. Сказал, ты знаешь, что он хочет. Пожалуйста. Ты должен помочь.

Все они стояли молча и неподвижно. Локхарт не лжет; его страдание висело в воздухе вокруг него, словно раскаленное электрическое облако, и Майкл почувствовал запах наводнившего его кровь адреналина. Клэр послала ему тревожный, умоляющий взгляд; Шейн был напряженным и нечитаемым.

Ева была тем, кто заехал Майклу в плечо, открыла дверь и сказала:

– Мы не можем позволить этому случиться. Ты это знаешь.

Его рука мелькнула без единой мысли, схватила ее за плечо и потянула обратно через порог, когда она вышла на улицу.

– Нет, – сказал он, когда она открыла рот, чтобы закричать. – Ева, он хочет тебя. Тебя. И ты не можешь этого сделать.

Она посмотрела на него несчастно и мрачно, и ему стало холодно в тех местах, в которых он не думал, что все еще может чувствовать холод.

– Как думаешь, он сделает то, что сказал?

Да, считал Майкл, но не стал так говорить. Он старался не проецировать то, что он чувствовал к Еве, на Локхарта, отчаянно пытавшегося спасти свою жену, но он ничего не мог поделать. В таких вещах он всегда был слишком мягкосердечным для вампира – он знал это. Но влюбиться в Еву – влюбляться в нее все больше каждый день – он не мог не знать, что чувствовал Локхарт.

Ева все еще пригвождала его мрачным взглядом.

– Майкл. Мы не можем позволить ей умереть. Я не могу.

– А я не могу позволить тебе идти.

– Приятель, – сказал Шейн, – что заставляет тебя думать, что ты можешь позволить нам что-то делать?

Он протолкнулся, вышел и спустился по ступенькам с Клэр, наступающей ему на пятки. Он и Ева стояли вместе с Локхартом, смотрящим на них в безмолвном и измученном горе.

– Он прав, – сказала Ева. – Что делает тебя моим боссом? Мы партнеры или нет?

Ему это не нравилось, но он уступил.

– Партнеры, – ответил он. – Это означает, что что бы ты не делала, это влияет на нас обоих. Верно?

Она поцеловала его. Это был быстрый, теплый, сладкий поцелуй, и он жаждал постигнуть ее столькими способами, а потом она ушла, направляясь вслед за Клэр и Шейном к дому Локхартов.

Майкл закрыл и запер за ними дверь, потому что… Морганвилль.

***

Входная дверь Локхартов была широко открыта, бросая теплый, маслянистый блеск света на потрескавшиеся ступеньки и мерцающий на блестящем деревянном полу внутри. Когда Майкл с Евой подошли, Клэр и Шейн стояли у подножия лестницы, и Клэр посмотрела на них.

– Как вы хотите сделать это? – спросила она.

Локхарт протиснулся мимо них в дом, спотыкаясь в своем рвении, и скрылся за углом. Как Стеклянный дом, этот дом был квадратным, но в половину меньше. Майкл мог сказать, что о нем хорошо заботились; то, что он мог видеть внутри, было чистым и аккуратным, а на стенах в рамках висели фотографии счастливой семьи. И были дети. Двое детей.

Ева сделала глубокий вдох и сказала:

– Ну, ему нужна я, так что давайте посмотрим, что произойдет. Майкл меня прикроет.

– Не только он, – сказал Шейн. – Я тоже на миссии "Защита Гота".

Клэр не нужно было добавлять, что и она тоже. Все они приняли это как должное.

Майкл поборол почти непреодолимое желание увести Еву обратно, чтобы держать ее в безопасности, и позволил ей идти впереди него по лестнице и по полированной деревянной прихожей. Он чувствовал Шейна позади, надежного и крепкого, и знал, что Клэр будет анализировать все, продумывая возможности. Нет никого лучше в плохой ситуации, чем Клэр, даже если она выглядит обманчиво хрупкой.

Ева, с другой стороны, выглядела задирой, и она это знала. И когда она повернула за угол, он увидел, она словно надела броню, когда остановилась, поставила ноги в боевую стойку и послала мужчине, сидящему на диване через комнату, дерзкий наклон головы.

– Нужна я? Вот она я, – сказала она. – Теперь отпусти ее.

Миссис Локхарт сидела рядом с Кириллом Рожковым, что она, очевидно, ненавидела. Он обнимал ее за плечи, но каждый мускул в ее теле был напряжен и дрожал, а взгляд был в одном шаге от безумия. Она не была ранена, и Майкл не чувствовал запах пролитой крови. Все идет нормально.

Рожков осмотрел Еву с ног до головы.

– Ты не такая, как я ожидал.

– Нет? Ханжа. Убери от нее свои проклятые руки.

– Думаю, я подожду, – сказал он, и кажется, его совсем не волновал тон крайнего неуважения Евы. – Твою прабабушку звали Ульяной, да? Она родилась в Минске?

– Моя прабабушка? – Ева покачала головой. – Без понятия. Я никогда не знала ее.

– Но семья твоей матери из России.

– Думаю, да. Но в основном мы Морганвилльцы. А что? Ностальгируешь по Старой Стране?

Рожков улыбнулся. Это было пугающе, и холодный свет в его глазах был резким, как битое стекло.

– В некотором роде, – ответил он. – Иди, дитя. Присядь. – Он похлопал по дивану с другой стороны. Ева не сдвинулась с места. Он похлопал снова, словно поощрял собаку. Майкл стиснул зубы от порыва – очень сильного – пойти на парня с зубами. – Присядь, и я позволю этой женщине уйти. – Ева все еще не двигалась, и терпение Рожкова заметно поубавилось. – Или, непременно, стой и смотри, как я веселья ради разорву ее на кусочки. Можешь выбирать.

Это даже не выбор. Ева медленно выдохнула и пошла к дивану, но не села. Она стояла, глядя на вампира.

– Отпусти ее, и я сяду.

Он колебался, растягивая момент, а затем убрал руку с плеч миссис Локхарт; молодая женщина – не намного старше, чем сама Ева, может, лет двадцать пять – взмыла с дивана и побежала, чтобы броситься в объятия мужа.

– Убирайтесь отсюда, – сказал Шейн, не отрывая глаз от того, что происходит с Евой. Майкл тоже не смотрел, как они ушли, устремляясь вверх по лестнице к детской спальне, спасая семью так, как они могли.

В гостиной повисло глубокое молчание, и вампирские чувства Майкла – в состоянии повышенной готовности – слышали каждый щелчок часов на стене, низкий гул электроники, сердцебиения его друзей, тонкий шелест их дыхания.

– Садись, – повторил Рожков, глядя на Еву.

Она села.

Майкл задрожал от едва контролируемого импульса броситься вперед. Он чувствовал перемещение воздуха, как иглы на его коже, когда Шейн шагнул влево, готовый двигаться при необходимости. Он погрузился в свои чувства, что он редко делал, полное вампирское измерение мира причиняло боль; оно давило на него во многих личных отношениях.

– Знаешь, – сказал Рожков – не Еве, а Майклу, фокусируясь, – ты бы не чувствовал такой дискомфорт, если бы так не держался за мир. Ты борешься с самим собой, и это делает тебя слабым, Майкл. Мы все это знаем. Все, кроме тебя. – Он засмеялся. Смех звучал печально, но за ним крылась вспышка клыков. Рожков был обескураживающе противоречив. Он вернулся к Еве. Он не пытался прикоснуться к ней, что было хорошо; Майкл вовсе не был уверен, что мог сдержаться, если это случится. – Твоя прабабушка, мы говорили о ней. Ульяна. Я знал ее.

– Ты похитил женщину и угрожал убить ее, чтобы молоть чепуху о давно умерших людях? – спросила Ева. – Тебе нужна помощь.

Слабая улыбка Рожкова исчезла, и было что-то в его лице, словно из него вытекла вся жизнь – лицо трупа, кроме живого огня в его голубых глазах.

– Осторожно, – прошептал он. – Так далеко тебя завела только твоя кровь.

У Евы, к счастью, было тонко реагирующее чувство опасности, она замолчала и была тихой. Майкл встретил ее взгляд и спокойно выдержал его. Я с тобой, говорил он ей. Ты в безопасности.

Ее слабая улыбка сказала: "Я знаю".

– Что ты имеешь в виду под ее кровью? – Клэр была очень тихой, но теперь она заговорила, и Майкл почувствовал, как она идет вперед справа от него. – Что тебе в ней нужно? Вернее от нее?

– Умная девочка, – сказал Рожков. – Я много о тебе слышал. Приятно знать, что время от времени сплетни могут передавать истину. Я много слышал о вас вчетвером. Кажется, все это правда.

– Ответь на вопрос, – сказал Шейн.

Рожков сделал движение, которое было не совсем пожатием плечами, не совсем покачивание головой. Это было что-то из более раннего времени и далекой земли, и в нем было чувство безразличия.

– Существует сила в некоторых родословных; даже вы, наивные дети, должны знать это. Сила передается потомству, от жизни к жизни, от поколения к поколению. Да?

– Я не какая-то ведьма, – произнесла Ева. – Я могу так выглядеть, но…

– Не колдовство, – ответил он. – Но твоя кровь содержит секрет, который ты не знаешь и не можешь использовать. А я могу. – Он повернулся к Еве, и Майкл шагнул вперед, сжав кулаки в внезапном приливе страха и ярости… но другой вампир только очень нежно коснулся ее руки кончиками бледных, как снег, пальцев. Проследил синие линии вен в ее запястье. – Поэтому я прошу тебя сдать для меня кровь.

– Подожди, притормози, – сказала Ева. – Что?

– Ты сдаешь кровь как часть налогов в Морганвилле, не так ли?

– Ну… да…

– Тогда я только прошу тебя сдать ее для меня.

Стремление Майкла ударить мужчину становилось все более насущным. Просить кровь Евы было личным. Слишком личным. С точки зрения вампира это похоже на секс, и он делал это перед ее мужем-вампиром. Он знал, что Шейн и Клэр не видели разницу, но он знал, что Ева видела.

Она отдернула руку и сжала ее в кулак.

– Я замужем, если ты не понял.

Рожков изучал ее на мгновение, потом кивнул и откинулся на спинку дивана. Теперь он выглядел по-другому. Вдумчиво.

– Полагаю, я должен рассказать тебе правду, – сказал он. – Я болен. Можешь спросить Гласса, если хочешь подтверждение.

Майкл нехотя кивнул.

– Это недуг, который поражает старых вампиров, иногда. Мы… начинаем терять нашу сущность, которая разбавляется заимствованной кровью в наших жилах. Мы теряем связь с тем, кем мы были, и когда это произойдет, мы теряем… слишком много. Так время от времени, самый старый из нас должен найти того, кто разделяет эту кровь с нами, чтобы напомнить нам о том, кто мы есть.

Клэр, конечно, первая все поняла.

– Подожди. Хочешь сказать, ты родственник Евы?

– Отдаленно, через много, много поколений, – сказал Рожков. – Твоя прабабушка, Ульяна, однажды даровала мне эту милость. Мне нужно только небольшое количество от тебя. Достаточно, чтобы восстановить мои – как вы это называете, цепочки жизни?

– ДНК, – ответила Клэр. – Тебе нужна кровь Евы, чтобы исправить разрушенную ДНК?

– Думаю, это лучшее объяснение, – сказал он. – Да. Я мог бы взять ее силой, конечно, но я предпочел бы этого не делать. В конце концов, ты семья.

Ева смотрела на него, и складка между бровями углубилась.

– Семья, – повторила она. – Да, это богатство. Знаешь, я вроде как ненавижу свою семью.

– Во всех семьях есть хорошее и плохое. Но я прошу тебя ради крови оказать мне эту услугу. Эту честь. – Он еще раз встретился со взглядом Майкла. – Я спрашиваю разрешения только один раз. Я воспринимаю только вкус.

– Это решение Евы, – ответил Майкл. Он хотел сделать это за нее, но он знал, как она примет это, и он также знал, в глубине души, что у нее будет право сердиться. – Спрашивай ее, а не меня.

– Ясно, – сказал Рожков. Он перевел тревожный взгляд на лицо Евы.

Она не ответила на него. Она смотрела вниз на свои руки.

– Я не знаю тебя, – сказала она. – Все, что я знаю, что ты достаточно отчаян или достаточно жесток, что поставил под угрозу жизнь невинного человека, только чтобы привлечь мое внимание. Если это отчаяние, то, возможно, я должна это сделать, или ты сделаешь еще хуже. Если это другое…

– Я жесток, – признал Рожков. – Я стар. Не такой старый, как могущественная Амелия, правда, но я знаю мир по старинке. – Он внезапно и как ни странно мило ей улыбнулся. – Можно также сказать, что я узнал этот новый мир, потому что я не прибегаю к насилию.

– Пока, – сказал Шейн.

– Пока, да. – Взгляд Рожкова оставался на Еве. – Я не умоляю. Если ты скажешь мне нет, я пойду. Может быть, заболею. Может быть, буду совершать ужасные вещи, когда исказятся мои чувства. Я не знаю, поскольку я никогда не позволял моей… слабости стать настолько сильной. Но твое решение, как сказал Майкл.

Плечи Евы поднялись и опустились в пожатии.

– Черт.

Она вдруг подняла руку и протянула ему, а ее глаза зажмурены в ожидании. Все ее тело напряглось, борясь против решения, и Майкл знал, что он выглядел точно так же – ощущал то же самое. Он хотел каждой клеткой своего существа оттащить ее от Рожкова, спасти ее от него… и потребовалась каждая унция воли, которой он обладал, чтобы ждать, пока другой вампир поднял руку Евы, потом раздвинул губы, и появились клыки.

– Майк? – Голос Шейна был резким и напряженным, и его друг практически вибрировал от рвения вмешаться. Клэр была тихой, но она тоже смотрела на него. Если что они пойдут с ним.

Это решение Евы. Решение Евы. Мантра била его по вискам, как молоток, громко и так же болезненно, и он почти потерял контроль, когда увидел боль в ее выражении лица, когда укусил Рожков. Нет-нет-нет-нет-нет…

А потом все закончилось. Он был верен своему слову. Один спокойный глоток, а затем Рожков положил бледную руку на рану, запечатывая ее. Ева освободилась и зажала руку на месте укуса. Он не сильно кровоточил, знал Майкл. Частью вампирского укуса было исцеляющее вещество, наполняющее рану, когда извлекают клыки. Он чувствовал запах крови, но не долго.

Рожков закрыл голубые глаза и упал на подушки дивана. Облегчение на его лице было столь же сильным, как и страдания.

– Спасибо, devushka. Я у тебя в долгу. В обмен я обещаю тебе. Никогда не буду снова угрожать тебе или тем, кто рядом с тобой. И если я тебе понадоблюсь, ты можешь обратиться ко мне за услугой, да?

Он встал и пошел к двери, но Шейн стоял на его пути. По резкому выражению лица и готовой позиции, он все еще был готов к бою, если понадобится.

– Шейн, – слабо сказала Ева. – Пусть идет.

Майкл кивнул. Шейну не понравилось, но он отступил.

– Отличное решение, – сказал Рожков, когда шел по коридору – бесшумно по деревянном полу. – Надо доверять семье.

Майкл чувствовал, как другие вампиры исчезают в ночи снаружи, и позволил себе, наконец, расслабиться.

– Что ты знаешь? Мы не должны ни с кем драться, – сказал он. – Интересно.

– Я просто немного разочарован, – ответил Шейн и показал пространство около дюйма между двумя пальцами. Клэр подошла к нему и сжала пространство до очень маленького. – Ладно, Может быть, не так сильно.

Когда Шейн обнял свою девушку, Майкл пошел к Еве и протянул ей руку. Она посмотрела на него снизу вверх, а затем позволила ему поставить себя на ноги и упасть в его объятия.

– Я правильно поступила? – прошептала она ему. Тепло ее дыхания, ее тела, было похоже на лето напротив него, прекрасное время года.

– Не знаю, – сказал он. – Надеюсь, что да.

Он поцеловал ее, и поцелуй был подслащенный, и когда их губы нежно приоткрылись, она сказала:

– Итак. Теперь ты встретил мою семью. Что думаешь?

Он засмеялся.

– Думаю, у каждого есть смущающие сумасшедшие дяди, devushka.

– Что это вообще значит?

– Без понятия. – Он понизил голос до интимного шепота ей на ухо. – Но это звучит так же сексуально, как и ты.

– Шшш! – Она покраснела под готским макияжем, и он ощутил, как тепло ее кожи скрутилось в невидимые, сладкие завитки. – Кто-то должен сказать Локхартам, что они в безопасности. И нам лучше, ах, иди домой. Верно?

Ему нравился план.

***

В ближайшие дни они забыли о Рожкове; он не вернулся, не то чтобы показывался на расстоянии, и что бы он не делал, казалось далеким и не их проблемой. Запястье Евы зажило даже без намека на шрам. Жизнь продолжалась бурными и спокойными скачками.

Майкл никогда не спал крепко, став вампиром – слишком осведомлен об окружающем его мире – но он научился лежать неподвижно и наслаждаться теплом Евы рядом с ним, пока она бормотала и видела сны. Это были своего рода комфорт и спокойствие, что он никогда не понимал на самом деле, пока они не появились.

Так что он бодрствовал, когда это начало меняться.

В первый раз это было незначительно; Ева пошевелилась, пробормотала что-то и села в постели. Он тоже сел, думая, что она что-то слышала, но ее сердце билось в том же медленном, устойчивом ритме, и хотя ее глаза были открыты, они были неясными и незрячими, видя сны.

– Ева? – спросил он ее. Она не ответила. Он смотрел на нее, волнуясь, но после долгих несколько секунд она опустилась на подушку, свернулась на своей стороне и снова была неподвижной и тихой, по-прежнему тихо и регулярно дыша.

Она не проснулась.

На следующую ночь она встала с постели. Она не ходила; она просто стояла, глядя в стену, а затем с сонной медлительностью забралась в постель и прижалась к нему. Он крепко обнял ее, держа ее в безопасности. На следующее утро он спросил, знает ли она, что она вставала; она не помнила.

– Думаю, я лунатик, – сказала она и одарила его беззаботной улыбкой.

Он улыбнулся в ответ, но вымученно. Это беспокоило его. Ева всегда спала крепко и мирно – и пустое состояние, когда она поднялась, казалось неправильным. Очень неправильным.

Следующей ночью она встала и подошла к окну. Она попыталась открыть его, но защелка с годами стала тугой, и после нескольких попыток она вернулась в постель.

Майкл встал и пошел осмотреться снаружи. Он увидел темную фигуру в тени деревьев во дворе, но она исчезла, прежде чем он даже смог начать определять, кто это был.

Следующей ночью Ева попыталась убить его.

Она поднялась в три часа утра, прошла к двери спальни и вышла в коридор. Если бы она упала с лестницы… Он последовал за ней, колеблясь и не зная, должен ли он разбудить ее, и когда она повернулась, он понял, что она держала серебряный нож, который хранила под кроватью. Ее движения до этого момента был медленными и сонными, но нож полоснул его со смертельной целью и скоростью, хотя пустая мрачная отрешенность в ее глазах не изменилась.

Если бы он не был одарен скоростью вампира, он был бы выпотрошен. Он приблизился к ней после того, как избежал косого удара, схватил ее за руку и отобрал нож.

– Ева? Ева! – Он сильно встряхнул ее, но она не просыпалась. Не сопротивлялась.

Когда он отпустил ее, она продрейфовала обратно в спальню, забралась в постель и быстро вернулась ко сну, оставив его с холодным ножом в руке.

Господи.

Дело плохо. Очень, очень плохо. И на следующее утро она ничего не помнила. Что если бы она пошла в комнату Клэр? Или Шейна? Что бы она сделала?

Он должен был выяснить. И быстро.

***

Амелия отказалась с ним встретиться. Она была, по словам ее помощника, очень занята и недоступна в обозримом будущем. У Майкла было сильное и тревожное чувство, что она внесла его в черный список, чтобы подчеркнуть, насколько глубоко сердится на его отказ оттолкнуть Еву. Она позволила свадьбу, но это не значит, что она была ей рада.

Оливер, с другой стороны, был именно там, где Майкл ожидал его увидеть; за барной стойкой в Common Grounds, наливая эспрессо для нетерпеливого, печатающего смс студента, который, очевидно, не имел ни малейшего представления о том, что проявлял неуважение к одному из старейших, наиболее опасных вампиров в мире. Оливер, казалось, не обращал внимания, но был холодный свет в его глазах, который заставил Майкла задаться вопросом о будущей продолжительности жизни этого студента.

Майкл положил на стойку пять долларов и заказал напиток – стандарт вампира, Red Bull и кровь – и когда Оливер смешал его и закрыл крышкой, сказал:

– Рожков.

Было малейшее колебание в гладких, отточенных движениях Оливера, но этого было достаточно, чтобы Майкл знал, что получил джек-пот. Оливер поставил чашку на стойку между ними и сказал:

– У меня в кабинете. Террелл, за кассу.

Он снял фартук бариста с логотипом Common Grounds и повесил его на вешалку, выходя из-за стойки.

В офисе Оливера было темно – достаточно низкой освещенности, чтобы было удобно вампирам, не достаточно для людей, чтобы разглядеть детали. Майкл сел в кресло для посетителя, а Оливер занял место за столом; это был обычный офисный стул, ничего особенного, но из-за Оливера казался троном. У него осанка правителя. Как у Амелии.

– Рожков, – повторил Майкл. – Расскажи мне о нем.

– Какое тебе до него дело?

– Это дело Евы.

Оливер откинулся на спинку стула, веки опустились, скрывая его взгляд; он сцепил пальцы вместе и на мгновение затих, а потом сказал:

– Скажи мне почему.

– Лунатизм Евы. Прошлой ночью с ножом. Рожков брал ее кровь, и думаю, это он делает.

– Почему, во имя Господа, ты допустил это, Майкл?

– Я ничего не допускал, – ответил Майкл. – Это сделала Ева. Он сказал, что он ее семья, и он болен, и она могла бы помочь.

– Семья. – Голос Оливера звучал тяжело на этом слове. Он снова замолчал, взгляд ушел далеко в прошлое, а затем, наконец, моргнул и выпрямился, снова положил руки плашмя на стол. – Да. Я думал, мы лучше его сдерживаем.

– Ты… знал об этом?

– Не о Еве. У Рожкова определенная… психическая неустойчивость. Он считает, что если устранит всех человеческих членов своей семьи, то станет самым мощным вампиром на земле. Это не так, конечно. Это нонсенс. Но он в это верит. Он выслеживал и уничтожал свою семью в течение нескольких поколений.

– Мог бы предупредить нас о нем!

– Зачем? – Взгляд Оливера был раздраженным и нетерпеливым. – Она не больше связана с ним, чем со мной. Рожков убил свою родословную очень, очень давно. Но так как его пророчество великой силы не сбылось, он воспринимает эти понятия – заблуждения. Если бы я знал, что он сосредоточен на Еве, я бы тебя предупредил.

– Ты сказал, ты думал, что сдерживаешь его. Что ты имел в виду? Он спокойно разгуливает.

– Он находится под опекой доктора Голдмана, который дает ему наркотики, чтобы уменьшить его способности. Ты мог заметить, что он выглядит… иначе.

– Я думал, он болен. Он был под воздействием наркотиков?

– Этого должно было быть достаточно, чтобы освободить его от заблуждений. Очевидно, нет. Как далеко все зашло?

– Она лунатит. Прошлой ночью чуть не ударила меня ножом.

Оливер отвел взгляд, барабаня пальцами по столу.

– Тогда она в его власти, – сказал он. – Это не разрушить, Майкл. Это то, как он уничтожает – не собственноручно, но беря контроль над своими жертвами. Он разрушил многие семьи таким образом – молча, ночью, не запачкав руки.

Майкл сглотнул, хотя его рот и горло пересохли и сжались от ноющей жажды.

– Как нам его остановить?

– А ты как думаешь? – Оливер покачал головой. – Никакой человеческой банальности, парень. Это дело вампиров. Мы пытались повлиять на него мягко; пришло время для меча. Рожков представляет угрозу для твоей жены. Если хочешь защитить ее, твое право встретиться с ним.

Взгляд Оливера был долгим и изучающим; он хотел знать, понял Майкл, что он предпримет. Что он мог предпринять.

– Действительно ли я должен что-то тебе доказывать? Снова?

– Нет, – ответил Оливер и наклонился вперед, возясь с папкой документов на его столе. – Видишь ли, я хорошо знаю, что в душе тебе не нравится быть вампиром. Ты неплохо справляешься; ты позволяешь лишь немногим из нас видеть твою борьбу. Но в данном случае ты должен доказать свои убеждения сам себе или стой в стороне, потому что ты борешься за гораздо большее, чем детские чувства. Теперь иди.

– Нет, пока ты не скажешь мне, где найти его.

– Ты приказываешь мне? – Вопрос был спокойным и немного с весельем, но Майкл не купился. Под ним была сталь. Сталь с резким, острым краем.

– Да, – сказал он и хлопнул ладонями по столу, чтобы проникнуть в пространство Оливера. – Приказываю.

Он чувствовал теплое покалывание в глазах и знал, что они вспыхнули ярким, угрожающим красным.

– Уже лучше, – невозмутимо сказал Оливер. – Сохрани агрессию для того, кто ее заслужил. Ты можешь найти его в его магазине на площади Основателя.

– У него есть магазин?

– Ты думал, он только кладбища посещает? Он владеет магазином, в котором продаются ароматизированные чаи. Он не будет за кассой, он не такой… практичный, как я. Но он будет в комнате сверху. – Оливер махнул на него рукой. – Иди.

Майкл ушел, подавляя тревогу и ярость, пока его глаза не стали синими и нормальными, и он мог заставить себя улыбнуться людям на улице.

Затем он отправился на поиски Рожкова.

***

Магазин чая был тем, на что он никогда не обращал внимание. Он был небольшим, чтобы обслуживать двоих или троих одновременно. Полки пыльных банок и очень скучающая женщина за прилавком, которая едва оторвалась от своей копии Romantic Times, когда он пришел. Чистый, цветочный аромат чаев был ошеломляющим. Потом она посмотрела второй раз, закрыла журнал и оживилась.

– О, здравствуйте, – сказала она. – Чем могу помочь? У нас есть специальное предложение на Эрл Грей и некоторые из ароматов Тазо. Я могу заварить вам образцы.

У него не было мужества быть с ней настоящим вампиром; она была так счастлива увидеть покупателя.

– Как насчет, – он выбрал наугад, – блуберри блисс ройбос?

Он понятия не имел, что это за чай, но, возможно, мог понравиться Еве.

– Конечно! – бодро сказала она и схватила одну из пыльных стеклянных банок. – Я налью вам чашечку попробовать. Подождите прямо здесь.

Она прошла через бисерный занавес, и Майкл снова быстро осмотрел магазин. Комнаты наверху, сказал Оливер.

Он взялся за полку справа и потянул. Они поддались. За ними была дверь – закрытая, но он легко сломал замок и открыл ее. С другой стороны полки была ручка, и он потянул ее за собой.

Лестница. Было абсолютно темно, но он мог разглядеть серебристые очертания, чтобы найти дорогу. Майкл быстро поднялся, зная, что Рожков услышал бы поломку замка, и через секунду был наверху.

И этого Рожкову хватило, чтобы подготовиться.

Майкл увернулся от размахивающего меча, который бы легко обезглавил его, и рванул вперед, врезаясь в костлявое, жилистое тело другого вампира. Это бы сокрушило человека, сломало кости, но Рожков всего лишь отошел на пару шагов и кулаком ударил Майкла в грудь. Майкл отступил и качнулся назад, чтобы избежать следующего замаха сталью.

Рожков выглядел сильным и самоуверенным, и он широко усмехнулся Майклу, показывая клыки.

– Мальчик, – сказал он. – Как долго ты в нашей жизни? Ты для меня чуть старше младенца. Сдавайся. Мне не нужна твоя жизнь.

– Тебе не нужна Евина жизнь.

– О, нет. Это судьба. Она обратилась ко мне.

– Ты пришел к нам.

Рожков пожал плечами. Логика не имеет значения, конечно.

– Ее кровь истинная, и когда она умрет, я заберу ее энергию. Это то, как я живу. Как я становлюсь сильнее.

– Ты безумен, – сказал Майкл. – Последний шанс. Отпусти Еву, и мы сможем закончить это мирно.

– Какого черта мне этого хотеть? – Рожков держал кончик меча напротив горла Майкла. – Мирно. Ты угрожаешь мне? Ты ничто. Ничто, кроме шепота в темноте.

– Нет, – сказал Майкл. – Я темнота.

Он забылся.

Он не сказал Оливеру, он никому не сказал, что причина, почему он так сражается с природой вампира, причина, почему он так ее ненавидел, была невероятно простой. Простой, расслабляющей, которая была… чем-то еще.

Он схватил край меча, не обращая внимания на боль пореза, и выкрутил оружие из рук Рожкова, ломая запястье мужчины с четким звуком ломающихся веток. Часть его – маленькая человеческая часть – кричала, чтобы он остановился, но вампир не слушал. Рожков был добычей. Рожков был врагом.

Майкл бросил меч в воздух, схватил его двумя руками, когда тот упал, и размахнулся изо всех сил, целясь в уязвимое, узкое горло.

Оно не сопротивлялось.

Рожков что-то говорил, или пытался, когда умер. Майкл не стал слушать. Он уставился на лицо мужчины, когда то стало спокойным, вялым, а злоба в глазах растворилась.

Крови было не много, а та, что просочилась, была темной и густой.

Майкл полез во внутренний карман куртки и достал покрытый серебром кол, который он спер из тайника Шейна, и погрузил его в сердце Рожкова, на всякий случай. Затем он положил меч и закрыл глаза.

Тьма бушевала внутри него, сила, как вихрь, поднялась от насилия. Да, говорила она. Да, это ты. Ты такой. Так должно быть.

Он стоял совершенно неподвижно, желая запереть тьму в тщательно закрытой коробочке, прилагая каждую унцию, что осталась от его человечности. Было труднее, чем когда-либо прежде. Так трудно, что он боялся, что если он когда-нибудь снова ее выпустит, никакая коробка больше не удержит.

Это не я, говорил он себе. Я не такой. Я не могу быть таким.

Пугало то, что он легко мог таким быть. Оливер знал это. Именно поэтому Оливер послал его, вместо того чтобы сделать это самому. Так старый вампир преподал ему урок.