Текст книги "Полуночные укусы. Сборник рассказов из серии "Морганвилльские вампиры" (ЛП)"

Автор книги: Рэйчел Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

Кромешная меланхолия

Посвящается Дженнифер Стангрет за ее поддержку Kickstarter веб-сериала Морганвилля

Еще один новый рассказ!

Дженнифер, будь она благословенна, хотела историю Шейн/Мирнин как часть ее вклада Kickstarter, и я был рада. И вот Шейн, Мирнин и отсылки к одному из предыдущих рассказов в этом сборнике: «Вовсе не ангел». Если вы прочитаете их один за другим, то поймете, почему я так говорю; события одной истории влекут за собой события другой, хотя это может быть не очевидно, если не вчитываться. Здесь кладбища, трупы, таинственные алхимические машины, путешествия во времени (возможно) и развязка романа, который я создала между книгами Горькая Кровь и Дневные. Эта история происходит после окончания серии, так что вы можете думать о ней, как о своего рода эпилоге.

Не важно, сколько раз я уничтожала лабораторию Мирнина, я всегда хочу вернуть ее в первоначальное состояние, потому что она прекрасно отражает состояние его разума. Слово “кромешный” относится ко многим вещам в этом рассказе, не последним из которых является состояние ума Мирнина в разное время его истории.

Я не знаю, что натворил, чтобы заслужить это. В смысле, я относительно мил со старушками. Никогда не был жесток по отношению к животным. Конечно, у меня были свои случайные погружения в панковское поведение, но у кого их не было? Эй, мне только двадцать. Я так учусь.

Вот почему это было так чертовски несправедливо.

– Господи, почему я? – пробормотал я, выгребая тяжелую грязь из ямы на кладбище. – Почему я тот, кто всегда получает дерьмовую работу?

– Ну, – сказал мой начальник, сидя на могильном камне и потягивая что-то смахивающее на Кровавую Мэри, в которой почти наверняка было намного больше крови, чем других напитков, не говоря уже о декоративном сельдерее. Если подумать, в нем может быть кто-то по имени Мэри. – Не знал, что ты серьезно изучал философию. Это греет мне сердце. Тем не менее, твой вопрос сбил меня с толку. Объясни, пожалуйста.

– Это риторический вопрос, – огрызнулся я. Яма была мне по шею, но я все еще мог поглядывать на него, налегая своим весом на лопату и вкапывая ее в сырую, червивую почву. – И мне нет никакого дела до философии.

– Теперь ясно. Тем не менее я надеюсь, ты понимаешь, что используя слово риторический, ты ученик философии, даже если плохо учил. – Он отсалютовал мне коктейлем. В честь этого напитка, понял я, он надел кричащую гавайскую рубашку и пляжные шорты, которые хотя бы сочетались, а вот где он нашел очки Либераче, я без понятия. Кроме того я задавался вопросом, должен ли я сообщить ему, что его шлепанцы предназначены для девушек. Возможно нет.

Если вам интересно, почему я на кладбище ишачу на Мирнина Сумасшедшего Вампира, ну.

Мне тоже интересно.

Привет, меня зовут Шейн Коллинз, и я ненавижу вампиров. Ненавидел с тех пор, как был достаточно взрослым, чтобы понять, что а) в Морганвилле, штат Техас, есть вампиры, и б) они мои боссы, независимо от того, что я хотел. Моя цель состояла в том, чтобы быть бесстрашным охотником на вампиров, и иногда я им был, но реальность, которую я неохотно принял, в том, что не все вампиры – ужасные люди. Эгоистичные, да. Раздражающие, определенно. Но я не могу поддерживать мою заколоть-их-всех теорию, потому что – ну, пример сидит на надгробной плите и наблюдает за мной, покрытым грязью, когда у него самого есть коктейль. Мирнин был сумасшедшим, он одет смешно, и он был столь же раздражающим, как вросший ноготь на пальце ноги, но я видел, как он делает добрые и смелые вещи по той причине, что где-то в вампирском теле таится настоящий человек.

Это просто портит удовольствие, когда ты понимаешь, что твой крестовый поход в уничтожении всех монстров включает в себя реальных людей, как сопутствующий ущерб.

– Ты отдыхаешь? – спросил Мирнин, а потом громко потянул через соломинку. – Не думаю, что плачу тебе за отдых.

– Это тяжелая работа.

– Не для вампира.

– Я не вампир.

– Досадно.

Мирнин сделал еще один глоток своего напитка, наверное, просто меня раздражая, и я воткнул лопату еще раз… и попал во что-то твердое. Он мгновенно слез с надгробной плиты, бросил напиток и склонился над могилой, заглядывая.

– Вот оно, – сказал он и быстро командующе посмотрел на меня. – Вылезай. Живо.

– Мне не нужно повторять дважды, – сказал я и сумел выбраться из ямы. Конечно, он не принес лестницу. Вампиры могли прыгать как олимпийцы, так что они вряд ли когда-нибудь чувствовали в ней потребность. К тому времени, как я обрушился на редкую траву Первого Кладбища Морганвилля, я был потный и грязный, и все ныло. Кроме того, я хотел задушить маленькую крысу, но только абстрактно. Главным образом я просто хотел в душ. – Не хочешь рассказать мне, почему мы выкапываем мертвого парня давних времен?

– Мы не выкапываем, – сказал он. – Ну, думаю, выкапываем в некотором смысле, но мне нужны не кости… – Его голос затих, и я услышал выскабливание, как будто он чистил грязь, а затем резкий щелчок. Тяжелый, стонущий скрип. Да, это был какой-то серьезный призрачный саундтрек, и он не заставил меня нервничать, что что-то да говорило о моем опыте в Морганвилле.

И тишина. Простите за каламбур, но… мертвая тишина.

– Эй, – сказал я наконец. – Внизу все в порядке?

Нет ответа. Отлично. Я попытался встать, и мои болящие мышцы сопротивлялись, но я выиграл и заглянул через край дыры.

В… темноту.

Крышка гроба поднята, но нет тела. Он просто… черный. Это странно, и я немного отсел, потому что было такое ощущение, словно он пытался засосать меня.

– Эй, Мирнин? Хватит придуриваться. Ты внизу? – Нет ответа. Я перетащил камень через край, ожидая, что он попадет в нижнюю часть гроба, но он просто… исчез. – Да ладно. Я получаю деньги за выкапывание ямы, а не за вытаскивание из нее твоей задницы!

Мирнин был гигантской головной болью с того момента, как я его встретил. Он был подозрительно мил с моей Клэр, и я знал, у него есть к ней чувства… Конечно, эти чувства были на самом деле другой историей, потому что Мирнин не точно следовал обычным правилам поведения. Например, однажды он намеревался убить ее и поместить ее мозг в компьютер, и для него в этом не было ничего недружелюбного. Он стал менее безумным в последние несколько лет, но если честно? До сих пор псих.

Это не то, что вы хотели бы увидеть в парне, который способен порвать вас на кусочки, если он в плохом настроении.

Но также… в отличие от большинства вампиров, Мирнину было не все равно. Он заботился о практически всем, включая людей. Он защищал щенков и маленьких детей. У него был паук как домашний питомец. Он практически удочерил Клэр и спас ей жизнь (и мою, с сожалением должен признаться) больше, чем несколько раз.

Таким образом я как бы должен сумасшедшему кровососу.

– Проклятье. – Я вздохнул и схватил лопату, потому что не собирался делать это без оружия. На моем поясе был прикреплен светодиодный фонарик, я включил его и направил в могилу. Что бы ни было на дне гроба, оно просто поглотило свет. – Господи, почему я?

Я не ждал ответа, потому что уже знал его.

Потому что ты можешь.

Я прыгнул.

***

Я чувствовал, что мои ноги коснулись дна гроба с глухим звуком, а затем проломили гнилую древесину в мягкую, влажную грязь. Я не буду врать – пахло мерзко, и моя кожа покрылась мурашками, потому что иначе не могло быть в этой темноте здесь внизу; я только что был в яме, и лунный свет был достаточно ярким, чтобы я видел верх. Теперь я словно в ловушке черной бархатной сумки.

В моей руке до сих пор был фонарик, и я ударил его о бедро в надежде, что он включится и все окажется каким-то большим недоразумением, но осталась кромешная тьма.

А потом пара холодных, слишком сильных рук схватила меня в темноте. Да, я завизжал. По-мужски завизжал.

– Успокойся, – сказал Мирнин. Голос у него был раздраженным, не нервным, что было бы интересно, если бы здравомыслящая часть меня не была в ужасе. – Это совершенно нормально.

– Нормально? – Мой голос прозвучал достаточно высоким, чтобы сойти за Евин. Я откашлялся и попробовал еще раз, вернув его в более привычный диапазон. – Какого черта это нормально?

– Немного трудно объяснить, но ясно, что вещь, которую я надеялся найти, здесь… Теперь не двигайся, мальчик. И постарайся не шуметь.

Я не двигался. Это было нелегко, потому что после того, как Мирнин отпустил мои плечи, я чувствовал, что дрейфовал в темноте, вырванный из пространства. Ничто не казалось реальным. Я, наконец, протянул руку и положил на то, что ощущалось грубой, твердой грязью, и это напомнило мне, что я стоял на дне могилы. Странно, что это заставило меня лучше себя чувствовать.

– Думаю, я сказал тебе не двигаться, – произнес Мирнин, но не казался злым. Я мог слышать скрип, а затем звук, который был похож на щелкающие кости, а затем он испустил довольный вздох. – Отлично. Приготовься.

Я не знал, что он имел в виду, а потом был мягкий щелчок, и полился свет. После полной темноты казалось, что кто-то указывал фонариком прямо мне в лицо, я ахнул, заморгал и понял, что, эй, кто-то светил фонариком прямо мне в лицо, и этим кто-то был я, потому что он не работал, а сейчас заработал. Вероятно из-за того, что сделал Мирнин.

Я выключил его, несколько раз моргнул и увидел Мирнина, сидевшего на корточках и рассматривающего то, что выглядело как какая-то древняя, квадратная камера в руках ухмыляющегося скелета. Мне удалось не наступить на него, кем бы ни был мертвый парень; мои ноги уперлись по обе стороны от трупа.

Внезапно, я очень захотел вылезти из могилы.

– Не шевелись, – рассеянно сказал Мирнин и осторожно передвинул руку скелета. Я ожидал, что она отвалится, но она держалась цельной. Это казалось странным, потому что я думал, что такие старые скелеты разваливаются. Я не видел ни одной мышцы, соединяющей кости.

– Я бы очень хотел уйти, – сказал я.

– О, я говорил не тебе, – ответил Мирнин и сдвинул другую костлявую руку. Она внезапно повернулась и обернулась вокруг его запястья, словно живая. – Черт.

Скелет сел и обернул свою другую костлявую руку вокруг горла Мирнина. Пальцы быстро сжались, и я видел, как они вдавливаются; это убило бы меня или любого человека, но его это не сильно ранило. Преимущества быть кровососом. Мирнин схватил шею скелета и свернул, что того только разозлило. Мирнин держал череп, щелкающий на него ссохшимися зубами, пытаясь укусить, а рука вокруг его горла не отпускала.

Я не знал, что делать, но подумал, что если избавиться от черепа, это поможет, так что я выхватил его из его рук и представил, что это большой, огрызающийся футбольный мяч. Я бросил его вверх, прицеливаясь в соседний округ.

Как только голова покинула могилу, остальная часть скелета развалилась в пыль и кости. Рука вокруг его шеи с грохотом упала на дерево гроба. Горло Мирнина выглядело так, словно он был повешен западным шерифом старых времен, и он кашлянул, покачал головой и наклонился, чтобы поднять старую черную камеру из мусора костей. Затем он прыгнул, прямо вверх, из могилы, и оставил меня стоять там, как идиота.

– Эй! – крикнул я. – Не поможешь, так как я только что спас твою жизнь?

Нет ответа. Я выругался про себя, стараясь не наступить на любые кости, вытаскивая ноги из гнилой древесины. Трудно понять, как я собирался вылезать, так как когда я вскарабкался, стены начали падать на меня. Круто, мрачно подумал я. Я задохнусь в могиле, потому что босс Клэр забыл про меня.

Лицо Мирнина появилось поверх могилы, когда другая лавина грязи обрушилась на меня, поднимая облако удушья.

– Ох, – сказал он, как будто был удивлен, обнаружив меня до сих пор внизу. – Не можешь вылезти?

– Конечно, я просто остаюсь здесь, потому что это так чертовски удобно. – Я выплюнул кусок грязи и бог знает что еще. – Не поможешь?

Он протянул мне белую как кость руку. Я схватился, и он потянул так сильно, что чуть не вывихнул мне плечо.

– Пойдем, Шейм, – сказал он. – У нас есть работа.

Я технически работал на него, да, но это никоим образом не означало, что он может меня так называть.

– Меня зовут Шейн, – сказал я. – Через н. Кретин.

– Извини, – сказал Мирнин. Я видел слабую, быструю тень улыбки. – Просто я очень забывчивый.

Черта с два.

– Говоря об этом, ты платишь мне сотню за выкапывание для тебя гроба. Не за следование за тобой всю ночь и сражение с мертвыми ребятами. Я думаю, что небольшая оплата за работу в опасных условиях злого, скелетного демона может быть хорошей идеей.

– Он не был злым, – ответил Мирнин, обращая внимание точно не на то. – Не отставай, нам нельзя терять время. Я должен доставить эту камеру-обскуру в мою лабораторию.

Я не знаю, что такое камера-обскура, но звучит как неприятности.

– О нет, только не это. Если ты хочешь, чтобы я составил тебе компанию, плати еще сотню.

Мирнин был общеизвестно скуп или по крайней мере совершенно не обращал внимания на концепцию справедливой оплаты труда, но он, не колеблясь, принял мой блеф.

– Две сотни плюс то, что я уже обещал, – ответил он. – Я полагаю, ты хочешь плату в этих бумажным банкнотах. Можешь сам их отсчитать. Мне некогда утруждаться.

Я должен был знать, что если он был готов удвоить свою запрашиваемую цену, это будет плохая, очень плохая ночь, но опять же, три сотни баксов. Я делал некоторые ужасные вещи дешевле. Черт, я делал их бесплатно.

– По рукам, – ответил я. – Но мы возьмем мою машину.

***

Моя машина была приятной и зловещей… черная, с черными колесами и хромом. Черный ниндзя. Так как я не был вампиром, как мой пассажир, я должен был держать фары включенными, что испортило эффект невидимости, но образ не стоит смерти.

Я наполовину ожидал спора с Мирнином о том, как ездить на машине, как человек, но он сел, пристегнул ремень безопасности и выглядел совершенно как дома. Я посмотрел на него с подозрением, когда завел двигатель.

– Где ты научился пристегиваться?

– Клэр объяснила мне правила езды на моторизированных автомобилях, – ответил он. – Кроме того, я понимаю, что не нужно пытаться вести машину с этого места. Она очень расстроилась, когда я попробовал в последний раз.

– Тронешь руль, и, клянусь Богом, я убью тебя.

– Я понимаю, что ей в тебе нравится, – сказал он. – Как долго вы уже в браке?

– Скоро год, – ответил я. Было странно, очень странно это говорить. Я никогда не думал о свадьбе в прошлом – она казалась самой большой возможной целью в мире, и я никогда не думал о том, что произойдет после нее.

И настал день свадьбы, страх, гордость и прилив чего-то настолько большого, что я даже не мог определить. Любовь, я думаю. Много любви.

Затем мир перевернулся, взошло солнце, и… мы были женаты. И это было странно, потому что оказалось, женитьба не была таким достижением, как повышение уровня или игрой. Жизнь сейчас была другой, чем я мог себе представить, потому что другой человек связан со мной, кто в ней каждый день. Не как парень/девушка, я-могу-уйти-если-захочу, а я-никогда-не-покину-тебя. Потребовалось время, чтобы понять, как жить с этим, для нас обоих. У нас были удивительные времена и плохие времена, и дни, когда ничего не происходило, потому что… это жизнь. Жизнь вместе, а не по отдельности. И это только начало осенять меня, как невероятно замечательно это на самом деле.

Каждое утро, когда открываю глаза, я до сих пор удивляюсь, что она лежит со мной в одной кровати. Но я не хочу говорить ни о чем из этого. Не с Мирнином во всяком случае.

– Она выглядит счастливой, – сказал Мирнин. Он смотрел в окно, пока я вел машину, и его голос звучал тихо. Вдумчиво. Необычно для него. – Я думал, она будет более… беспокойной.

Я догадался, что он хотел быть милым и поддержать разговор, но разговор о Клэр пугал меня. Я знал, что у него были какие-то чувства к ней – что они были загадкой, потому что он не такой нормальный, как большинство вампиров, не говоря уже о обычных человеческих парнях. Когда он сказал, что любит Клэр за ее ум, я думаю, он это и имел в виду, и от него это особо жутко.

– Как Джесси? – Если вдруг речь зашла о девушках, кажется более чем справедливо, что мы должны поговорить о его… хотя трудно понять, что привлекало в сумасшедшем, с проблемами с гардеробом Мирнине горячую, забавную, дикую Джесси, кроме их пристрастия к плазме.

– Леди Грей… неописуема, – сказал он. – Но она всегда такой была. Она дважды спасла меня от ужасного ада. И она была очень добра ко мне в моем выздоровлении. Я скучал по ней.

– Ага. И?

– И что?

– Похоже, у вас что-то было.

– Что-то?

– Ну, знаешь.

– Не знаю и предпочел бы не знать.

– Скажу по-другому; вампиры занимаются…? – Я остановился, заполняя пробелы поднятыми бровями. Он послал мне раздраженный взгляд.

– Занимаемся чем? Упущения твоего поколения с глаголами вызывают у меня отчаяние.

Я не знаю, что такое упущения, но предположил, это значит, что у нас с ними проблемы. Так что я пояснил.

– Вампиры занимаются сексом?

Он выглядел шокированным. Это было очень забавно, потому что я мог бы поклясться, что ему около тысячи лет, и, конечно, кто-то упоминал секс до этого. Если нет, офигеть как будет неудобно.

– Я… – Он явно понятия не имел, что сказать, и замахал руками, словно прогонял эту тему. – Это слишком личный вопрос, Шейм, чересчур личный!

– Да, меня по-прежнему зовут Шейн.

– Нет, я считаю, что на этот раз прав. Сейчас оно гораздо лучше подходит. (прим. пер. Shame – позор)

Было здорово наблюдать, как ему неловко.

– Ты девственник? Потому что не думаю, что видел, чтобы так даже малолетки нервничали.

– Я родом из эпохи, когда то, что происходило за закрытыми дверями, оставалось за ними. И так как ты явно отказываешься закрыть тему, вампиры вполне способны… на такие вещи. Просто не так движимы ими, как люди, так как мы не постоянно преследуемы тенью смерти. И мы не делаем… потомство таким образом.

Это почти имело смысл, подумал я.

– Ты пропустил мой вопрос. Про девственность.

Мирнин ответил ледяной тишиной, так что я предположил, что он не хочет отвечать… пока он не сказал:

– У меня были возлюбленные, – наконец признался он. – Ада была последней. С ее… смерти я больше не совершал попыток.

Я встретил Аду только в ее последнем воплощении – сумасшедший, бестелесный мозг в баночке, питающий машину Мирнина в его подвале. Я знал, потому что Клэр сказала мне, что он убил девушку. Не хотел, но она умерла, и в ответ он попытался заставить ее жить как мозг в банке. Ей было все равно, а потом она попыталась всех нас убить. Я думаю, с точки зрения отношений, да, подобное может отложить свидания на сотни лет.

Я знаю, что он сожалел. Но это не отменяет того факта, что Клэр работала с ним бок о бок в течение нескольких лет, и каждый день я задавался вопросом, вдруг он западет на нее. И, конечно же, так и было, но Клэр была готова. Она была жесткой, моя девочка. Моя жена.

Вау. Все еще странно.

– Так, – сказал я. – Меняя тему…

– Спасибо.

– … что за штуку ты вытащил из могилы?

– Своего рода камера-обскура. О, но я предполагаю, они сейчас ничему не научат вас в школах… Это самый ранний тип камеры, изобретенный предположительно в шестом веке. Эта была улучшена определенными свойствами, которые делают ее чем-то еще.

– Что?

– Тьма, – сказал Мирнин. – Или, более точно, полное отсутствие света. Она может создать зону тьмы, в которой можно изучать вещи, которые предпочитают темноту.

– Да, это вовсе не звучит жутко.

– Люди имеют иррациональную неприязнь темноты. На самом деле в ней нет ничего, что бы не существовало при свете.

– Я хотел бы быть в состоянии увидеть, что меня кусает, спасибо.

– А это поможет? – Мирнин звучал искренне заинтересованным. – Здорово и хорошо знать, но остановить это, ах, реальная проблема. Вещам, которые кусаются, редко легко противостоять.

Ему лучше знать, догадываюсь я.

– Что именно ты изучаешь?

Его тон неожиданно стал осторожнее.

– Я не могу сказать.

Я свернул в тупик. Его лаборатория была справа, на два часа, рядом с внушительными очертаниями недавно отремонтированного Дома Дэй. Бабушка Дэй была еще наверху или оставила свет включенным. Переулок, что вел ко входу в лабораторию Мирнина, был темным. Конечно же.

– Почему не можешь сказать?

– Думаю, я плачу тебе не за вопросы.

Это так. Я припарковал машину, выключил фары и схватил его за руку, когда он открыл пассажирскую дверь.

– Эй, – произнес я, и он повернулся, чтобы посмотреть на меня. Были красные отблески в его темных глазах, как искры от огня. – Скажи мне, что не готовишь что-то опасное.

– Почему ты думаешь о чем-то подобном? – Мирнин легко сбросил мою руку, вышел из машины и бросился, как паук, по темной аллее.

Что до меня, я запер двери автомобиля, достал фонарик и последовал со скоростью обычного человека.

Вооруженного и опасного, по крайней мере.

***

Клэр оборудовала лабораторию Мирнина реагирующим на движение освещением, в основном для себя же, потому что Мирнин, чтоб его, отлично видел в темноте. Включившийся свет помог мне не сломать себе шею на лестнице, ведущей вниз в гостиную, потому что он снова что-то пролил по всему каменному полу. Липкое или скользкое, я никоим образом не собирался наступить на это. Не говорю, что это, но выглядит биологическим.

Мирнин уже был за одним из лабораторных столов, которые были очищены от своего обычного мусора сумасшедших приспособлений… очищены, потому что он просто спихнул все на пол, конечно. Клэр пыталась приучить его убираться, чтобы не было угрозы упасть, но до него это не доходило, и в конечном счете она сдалась и смирилась, что должна все за ним подбирать. Я оставил вещи на полу. Мне платят не за уборку.

– Объясни мне. Зачем я здесь? – спросил его я, когда он надел пару странных защитных очков. Он щелкнул выключателем сбоку, и они залились внутри жутким голубым свечением. Стекла увеличили его глаза.

– Ты здесь, чтобы защищать меня, конечно же, – ответил он.

– От этого?

– А, это вопрос? От этого.

Звучало не очень.

– Не смогу тебе помочь, если ты не будешь более, знаешь, конкретным.

– Ты здесь, чтобы я не заблудился, – сказал он, подключая кладбищенскую камеру к чему-то, что выглядело как вакуумный шланг от пылесоса. Он не подходил. Он обмотал скотчем, а затем засунул другой конец в другую коробку… Она была из полированного дерева, украшенная ровными строками декоративных маленьких золотых букв.

– Подожди, заблудиться? – спросил я, пока он работал. – Мы куда-то собираемся?

– Да, – сказал он. – Иди сюда. – Я положил фонарик на стол и обошел его, чтобы подойти к нему. Он нажал кнопку на деревянной коробке и схватил меня за руку, чтобы нажать ею на переключатель, когда убрал свою руку. – Теперь не отпускай, – сказал он. – Пока я тебе не скажу. И независимо от того, что ты увидишь, не шевелись.

– Я не…

Мой голос оборвался, потому что темнота обрушилась с густой тяжестью полуночи, и не было ничего. Во рту пересохло; я вздрогнул и почти убрал руку, но сумел удержаться. Мирнин схватил меня за руку и сжал.

– Ты увидишь вещи, – прошептал его бестелесный голос. – Плохие вещи. Но они не причинят тебе вреда. Но важно одно: не дай мне здесь остаться. Ты не можешь позволить мне остаться независимо от того, как сильно я буду этого хотеть. Не отпускай кнопку, пока я не скажу тебе, и когда ты это сделаешь, ты должен касаться меня. Понял?

Я ни черта не видел и почти сказал об этом, когда что-то шевельнулось в углу моего зрения. Не свет – больше похоже на нарушение темноты. Я повернул голову в том направлении и увидел очень маленькую струйку серого цвета, которая двигалась, стала ярче и приняла форму.

Во-первых, призрак. Женщина, судя по форме, в старомодной длинной юбке, как из документального фильма о викторианской эпохе. Она вобрала больше цвета, хотя кожа оставалась бледной. Платье было темно-красным, как высохшая кровь, с высоким воротником и длинными рукавами. Ее темные, блестящие волосы собраны в сложный пучок.

Мне потребовалась секунда, но потом я понял, кем она была. Ада. Бывшая ассистентка Мирнина, вампирша, которая увидела его темную сторону и закончила мозгом в банке. Я только знал ее как безумную голограмму, но здесь она выглядела вполне реальной, скользнув вверх по отношению к нам.

Мирнин тоже принял форму и цвет, но не тот Мирнин, который держал меня за руку. Этот не отпустит, не шевельнется. Тот, который шел к ней, был старым Мирнином… и он был одет в стиле того же времени, что и Ада, в причудливые узкие черные брюки, высокие сапоги и белую рубашку с кружевами под длинным черным пальто. Единственным цветом на нем был яркий кровавый рубин, который он носил как брошку на рубашке.

Этот олдскульный Мирнин кинулся на нее, припечатал ее в невидимую стену позади нее, и когда она закричала, он укусил ее горло. Разорвал.

Пил.

– Нет, – прошептал современный Мирнин. Он дрожал. Напуганный. – Нет. Нет, это не то, что я хочу. Не то, что мне нужно. Стоп. Стоп.

Разыгранное перед нами убийство Ады не остановилось. Она умирала, и это было ужасно. Я отвернулся и с трудом сглотнул. Я никогда не мог просто стоять в стороне.

Мирнин – который рядом со мной – глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Сцена исчезла, просто растаяла в воздухе, как будто ее никогда и не было. Его голос был нерешительным.

– Это неточная наука, и этот… кошмар редко покидает мой разум. Выжидает.

Я догадался, что это значило подождать, что я и сделал, так как все больше теней двигались, шептали и напирали, невидимые в темноте. Некоторые говорили. Одна или две кричали, и я вздрогнул. Я почти чувствовал их прикосновение, как влажный ветерок. Они вызывали тошноту.

– Вот, – прошептал Мирнин. Голос его звучал по-другому. Более сосредоточено. – Вот оно.

На этот раз появился шторм серого цвета, закрутился как облака, а потом разошелся, чтобы показать путаницу тел, мужских, одетых в одежды того же периода, все боролись и кричали, хотя я слышал их приглушенно. Похоже, они сгрудились вокруг чего-то.

Кто-то кричал. Девушка. Высокая, худая и напуганная. Страдающая. Рука Мирнина сжалась на моей достаточно сильно, чтобы оставить синяк, но я не возражал. Мне казалось, что я падал в эту толпу, или что она неслась на нас, и вдруг я стоял в окружении всех тех парней, вопящих и дерущихся, а в центре женщина склонилась к земле, крича, когда на нее опускались дубинки. Она была в крови, одна рука сломана, но она продолжала прикрываться ею, пытаясь защитить голову.

Я хотел отпустить эту кнопку и помочь ей. Я не знал, кто она. Не имеет значения. Куча придурков избивает кого-то – мой естественный порыв вмешаться.

А потом я понял, что она защищает человека, который лежал на земле без сознания. Мужчина в грязных лохмотьях свернулся в комок, истекая кровью.

Женщина подняла голову, и я увидел ее пламенные рыжие волосы, выскочившие из прически, ее глаза загорелись, и она зарычала, показывая клыки, и прыгнула на человека, дубинка которого направлялась к ней. Она сломала ему шею, подняла его дубину и эффективно обезглавила ею пару парней.

Я знал, кто она.

Джесси. Леди Грей. Нынешняя подружка Мирнина, если это было правильное слово для двух вампиров, которые вроде переспали, или нет. Но это, должно быть, было пару сотен лет назад, а мужчина, лежащий на улице, пытающийся встать и поскальзывающийся на собственной крови… Мирнин. Более безумная его версия, чем та, которую я знал. Он выглядел ужасно.

И он сжимал в грязных, трясущихся руках книгу.

Пока Джесси убивала людей когтями, зубами и дубиной, защищая этого лепечущего сумасшедшего человека на земле, Мирнин, которого я знал, отпустил меня и переместился в поле зрения. Он вобрал плотность и цвет, и контраст был довольно резким. Я не ценил, каким относительно вменяемым он был теперь, пока не увидел прежнюю картину. Эта дрожащая развалина не была тем, кого бы я узнал, если бы не глаза и подбородок.

– Дай мне, – сказал Современный Мирнин и и наклонился, чтобы выхватить книгу. Древний Мирнин зарычал на него и выглядел дико. – Дай ее мне, болван! Ты уничтожишь ее, а мне она нужна!

Я догадался, что Древний Мирнин не был слишком заинтересован в ней, потому что бросил книгу и кинулся на горло Современного Мирнина, и черт, это был в деле какой-то порочный инстинкт убийцы. Джесси была жуткой, но этот старый, сумасшедший бродяга был еще хуже. И было совершенно ясно, что Современный В Основном В Уме Мирнин не собирался выиграть этот бой.

По крайней мере пока он не позвал Леди Грей.

– Пожалуйста! – крикнул он. – Помоги мне усмирить его!

Она повернулась, оскалив зубы, и моргнула в шоке. Два Мирнина. Есть чему удивляться.

– Кто ты? – потребовала Джесси. Она ударила тыльной стороной руки какого-то уличного бандита, который пытался схватить ее. – Что это за колдовство?

– Сейчас это называют наукой, – сказал Современный Мирнин. – Помоги!

Он выпалил последнее слово и захлебнулся, потому что Старый Сумасшедший Мирнин схватил его за горло. Джесси не колебалась. Она мелькнула вперед, схватила Сумасшедшего Мирнина и заставила его отпустить. Она держала его, поглаживая спутанные волосы, пока он дрожал, пялился и издавал странные звуки. Современный Мирнин смотрел на них взглядом, который я надеялся больше никогда не увидеть… когда вернулся в преисподнюю и видишь себя.

– Мне нужна книга, – сказал он Джесси. – Он заберёт ее и уничтожит, и если ее у меня не будет сейчас, где я нахожусь…

– Я не понимаю, как это возможно, – ответила она. У нее те же огненные волосы, как и у Джесси, которую я знаю, тот же вызов, и она встряхнула в раздражении сломанную руку. Кости скользнули на место. Должно быть больно, но она игнорировала боль. Я не видел признаков былой толпы, кроме мертвых, что до сих пор валялись вокруг них на земле. Не виню их в бегстве; я бы тоже отступил, столкнувшись с этим выражением ее глаз. – Ты Мирнин? Но он здесь.

– Этот я сломлен, – сказал он. – Сейчас мне намного лучше. Но, Леди Грей, мне нужна книга. Необходима. Пожалуйста. Сделай это ради меня, ради твоей заботы обо мне в этот момент. Это не будет иметь для него никакого значения, потому что все, что он жаждет, это твое прикосновение, твоя доброта. Книги не имеют для него никакого смысла, и так будет еще некоторое время.

– Но не для тебя. Ему станет лучше?

Современный Мирнин развел руки и поклонился.

– Как видишь.

– Ты не стал лучше одеваться, – сказала она. – Но я вижу дух в твоих глазах, что сейчас отсутствует в нем, и это… и это то, что я надеюсь увидеть.

Она протянула руку и осторожно потянула окровавленную книгу из хватки Сумасшедшего Мирнина. Он прокаркал, как ворона, не слова, а просто страдание, и схватился за книгу, но она ослабила его руку, и он отпустил. Вместо этого он схватился за нее и держал.

Это была ее сломанная рука, но она не дрогнула. Она протянула книгу Современному Мирнину, и когда его пальцы коснулись ее, была искра света между ними, почти как статическое электричество. Она задохнулась и отпустила. Мирнин сунул книгу в карман своего пальто, но он смотрел на нее, и я знал этот взгляд. Черт, я чувствовал это, когда каждый раз смотрел на Клэр. Голод. Тоска. Лихорадка.