Текст книги "Полуночные укусы. Сборник рассказов из серии "Морганвилльские вампиры" (ЛП)"

Автор книги: Рэйчел Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

Но Сэм Гласс умер давным-давно, и была причудливо сложная семейная ситуация на рождественских ужинах Глассов.

Сэм был самым молодым вампиром Морганвилля, также были слухи, что он фаворит Амелии, а никто не связывался с тем, кто нравится Основателю, без риска на болезненный урок.

Так что азиатский парень изобразил улыбку, слегка поклонился и отошел с дороги. Его глаза следили за Сэмом, когда тот вошел и махнул Майклу.

– Давай, парень, – сказал Сэм. – Пора идти.

– Не без Евы, – сказал Майкл. – Сэм, я не могу ее оставить.

Ева не могла прочитать выражение лица Сэма, и его глаза были скрыты за темными очками, так что она просто не знала, что он думает об этом. Она надеялась, что она не выглядела такой напуганной, какой себя чувствовала, потому что если Сэм решит, что Ева не особо важна, что ж… она ожидала, что это будет ее последняя поездка перед гробом.

– Конечно, – ответил Сэм. – Ты же придешь на ужин сегодня, Ева? Я отвезу тебя домой, когда будешь готова.

– Спасибо, сэр, – прошептала она. Ее рот был очень сухой, а руки дрожали.

Майкл обнял ее и повел к выходу. Сэм помог ей спуститься по лестнице, и теплая кожа перчаток ощущалась почти как человеческая кожа. От этого она снова инстинктивно задрожала. Она решила, что ей намного больше нравилось тепло прикосновения Майкла.

Сэм сложил лестницу передвижной установки и закрыл дверь, и они смотрели, как она скользила прочь, гладкая, как барракуда. Тогда дед Майкла отвел их в тень, снял шляпу и очки и сказал:

– Вы оба с ума сошли или просто глупые? Зачем вы пошли сюда, если не должны?

– Хороший вопрос, – ответила Ева и засмеялась. Это был истерический смех, и она прижала руки ко рту, чтобы прекратить его. Хихиканье продолжилось, и ей пришлось быстро заморгать, чтобы не потекли слезы. – В то время это казалось хорошей идеей?

– Мы хотели узнать, почему Моника заставляла наших одноклассников стать донорами, – сказал Майкл. – Ты знаешь?

Это было… прямолинейно. На грани агрессии, подумала Ева.

Сэм глянул на внука и сменил тему.

– Оставь дочь мэра в покое, Майкл. Она не стоит твоего времени. Такие люди саморазрушаются или меняются, но это ее дело, а не твое.

– Она нанесла много вреда, – сказал Майкл. – Что насчет того, что она сделала Шейну и его семье?

– Я сожалею о твоем друге, но он и его родители ушли. Покинули Морганвилль. Перестаньте думать о мести и начните думать о своем будущем, ребята.

– О, я уже подумал, – отрезал Майкл. – Я свалю из этого места, как только смогу. Я уже поговорил об этом с мамой и папой. Они планируют переехать, ты не знал? Они уже подали заявку и получили выездные документы, чтобы поехать на восточное побережье, так что маме проведут операцию в следующем году. И когда мне исполнится восемнадцать, я уеду.

– Я знаю о твоих родителях, – ответил Сэм. – Я поддерживаю их решение. По поводу твоего я не уверен. Морганвилль – это все, что ты знаешь, Майкл. Ты не имеешь ни малейшего представления о том, как жесток внешний мир для одинокого ребенка.

– Я не ребенок, – сказал Майкл. – Хватит меня так называть, дедушка.

Он оттолкнулся и ушел в школу, оставив Сэма стоять там. Ева чувствовала себя неловко, и она протянула руку, чтобы легко дотронуться до руки мужчины.

– Извините, – сказала она. – Он, эээ, он не серьезно. Он просто расстроен.

– Знаю, – ответил Сэм. – Это не просто для него с больной мамой; потеря лучшего друга делает все только хуже. Я рад, что у него все еще есть ты.

– Я? Эм… Я просто… – Ева пыталась подобрать определение, кем она была. – Друг.

– Ему нужны друзья, – сказал Сэм. Его глаза были печальными, но он все-таки улыбнулся ей. – Нам всем нужны друзья. То, что я сказал ему, относится и к тебе, Ева. Оставь Монику Моррелл в покое.

– Вопрос в том, как заставить ее оставить меня в покое.

Он покачал головой, надел шляпу и очки и вышел на солнце, быстро уходя.

Ева вздрогнула от яркого солнечного света и пошла в школу. Майкла нигде не было видно… но позже она нашла записку, просунутую в ее шкафчик. Она осторожно открыла ее; Моника и ее приятельницы всегда писали гневные письма. Но в этом было только слово спасибо и подрисованная снизу маленькая гитара… и она знала, это было от него.

– Любовные записки? – раздался голос Моники прямо у нее за плечом, и Ева почти порвала бумажку пополам, судорожно вздрогнув. Она повернулась, врезавшись в шкафчик достаточно сильно, чтобы остался синяк, и сунула записку в книгу. – От кого, от Вонючки Джорджа? Это явно кто-то из лузеров.

Оставьте Монику в покое. Она почти слышала голос Сэма около ее уха, но что он знал, в самом деле, о том, чтобы быть зажатой девочкой в коридоре средней школы кем-то, кто ест слабых?

Ева повернулась, посмотрела Монике прямо в лицо и сказала:

– Джорджу, может, и стоило бы принять ванну, но он умнее тебя, и он всегда может принять душ. Ты всегда же будешь тупой как дурацкий большой пакет.

Моника вскинула руку. Ева согнула колени, быстро падая, удар пришелся выше и попал прямо в металлическую дверцу шкафчика. Что-то оборвалось с приглушенным звуком, и Моника издала сдавленный, не верящий крик боли. Только тогда Ева поняла, что та была без единого обычного бэк-вокалиста. Только Моника Моррелл. Одна.

Ева сделала шаг, пока Моника прижимала сломанную руку к груди, большие глаза наполнились слезами от боли. Она действительно почувствовала укол сочувствия – чуть-чуть. Она помнит, каково это, получить травму. У нее их было достаточно.

– Небольшой совет, – сказала Ева. Она вдруг поняла, что была выше Моники и чувствовала себя сильнее, когда Моника вздрогнула. – Держись подальше от Майкла Гласса. Ты ранила его друга. Он этого не забудет.

Ева захлопнула свой шкафчик, покрутила замок и ушла. Моника что-то крикнула ей, но Ева просто ответила средним пальцем и не оглядывалась.

На этот раз она разобрала крик.

– Ты пожалеешь! – сказала Моника. – Ты дрянь! Брендон тоже мой Покровитель! Подожди, пока тебе исполнится восемнадцать, сучка – он заставит тебя заплатить!

Ну блин, подумала Ева, открыла дверь, накинула рюкзак и пошла домой. Думаю, я должна была подумать об этом.

Она никогда не позволит Брендону укусить ее. Никогда.

Даже если ей придется разорвать контракт, бросить его ему в лицо и скрываться всю жизнь.

Она представила, как это будет, когда Майкл Гласс подошел к ней. Он нес свою гитару в мягком футляре с полным отсутствием книг. С другой стороны, он был умным парнем; наверно, ему не нужно было учить так, как ей.

Ее сердце снова затрепетало, когда он присоединился к ней.

– Прости, что подслушивал, – сказал он. – У меня выступление в Common Grounds. Хочешь пойти?

– Конечно, – ответила она также небрежно, словно это не значило для нее все на свете. – Почему нет?

Она могла беспокоиться о будущем позже.

Первый день твоей оставшейся жизни

Это был мой первый короткий рассказ по Морганвиллю, опубликованный в фантастической коллекции «Много кровавых возвращений» Шарлин Харрис и Тони Л. П. Кельнер. Потому что когда Шарлин Харрис спрашивает вас, не хотели бы вы внести свой вклад в антологию, темой которой является «вампиры и дни рождения», вы определенно ответите да.

Я обнаружила, что у меня был идеальный день рождения для обсуждения: Евино восемнадцатилетие, на котором она должна была сделать выбор, либо быть хорошей жительницей Морганвилля, подписав ее соглашение о защите, и вписаться… или быть Евой. Думаю, вы уже знаете ответ, но за этим весело наблюдать.

Небольшой факт – адрес Стеклянного дома представляет собой комбинацию из цифр моей первой комнаты в общежитии колледжа и книги Стивена Кинга: 716 Лот-стрит (как Salem’s Lot).

Восемнадцатый день рождения в Морганвилле отмечается, как правило, одним из двух способов: первый – совершенно бесполезное времяпрепровождение со своими друзьями, и второй – принимая решения, одно страшнее другого, о том, как выживать в дальнейшем.

Не то чтобы когда-то существовала комбинация этих двух способов.

Мой восемнадцатый день рождения был проведен в задней части рыже-оранжевого фургона «Гуд Таимс», а в список приглашённых вошли те морганвилльцы, кто наименее разыскиваем в Техасе.

Я – Ева Россер. Количество людей, подписанных в моём ежегоднике, всего пять. Под двумя из них была подпись: «До встречи, лузер». Если интересует число людей, которых я бы хотела видеть подписанными в моём ежегоднике, то оно равняется нулю. Ну, это всего лишь моя точка зрения.

Там была моя лучшая подруга, Джейн, и её младшая сестра Миранда. Джейн была хорошей – вроде как скучная, но очень серьёзная, и это с её-то именем. С рождения не укладывалась в общественные рамки. Она творила интересные вещи, но меня это не интересовало. Всевозможная агрессивная музыка 80-х годов, на первый взгляд, в сочетании с фургоном заставила меня думать, будто он сделан в тогдашние времена, а не в наши дни. Слово «винтаж» обычно помогало ей после домашней потасовки, как, например, духи «Алхимическая лаборатория Черного Феникса» из её линии «Дьявольские стихии», хотя я лично предпочитаю «Траурные масла».

Миранда – всегда путается под её ногами – была ребенком. Что ж, она была весьма странным ребенком, который смог бы убедить многих людей в своём психическом нездоровье. Я не стала приглашать ее на вечеринку, собственно, из-за того, что я не думаю, будто бы она была фонтаном веселья, к тому же она не имеет права пить. Вот её парфюмерные предпочтения были мне не известны, наверное, потому что она не от мира сего.

Говоря о Гайе и Тренте: это двое моих самых замечательных приятеля, которые позаботятся о выпивке. Они были моими друзьями в основном потому, что у Гайя был поддельный идентификатор, который он смастерил в Арт-классе, а Трент был владельцем «Парти Бас», в котором мы отмечали. Помимо всего этого, я не знаю их достаточно хорошо, но они были очень смышлеными задницами; веселые и довольно таки безобидные, что б вместе с ними напиться. Гай и Трент на самом деле были геями, но надо сказать, что гомосексуализм совсем не одобряется в Техасе, в самом сердце которого находился Морганвилль.

Все мы являлись особенно ироничными достояниями наших семей.

Вечер шёл именно так, как и должен был идти: ребята накупили дешёвого пива, распространяющегося и на несовершеннолетних девиц, уехали в безлюдное место (уточнить, куда? Думаю, они остановились в лесу; поясняю: в Морганвилле безлюдных мест – завались, и все они спроектированы не случайно, планировщики – продажные твари), слушали музыку на полную катушку аж до головной боли и вообще вели себя как идиоты. Единственное, на что мы благополучно забили – это сессия, в чем я была полностью солидарна с ребятами; большинство морганвилльских парней достойны лишь хорошего звуконепроницаемого кляпа во рту. Были всего один или двое, с которыми я бы хоть в разведку, хоть на шопинг, но… эта история совсем о другом.

Джейн купила мне подарок на день рождения. Предполагаю, определённо нечто здоровское. Подарком оказался новый песенный CD о мертвецах. Джейн знает, что я люблю.

От Гая и Трента я всё ещё была в ожидании.

Конечно, Морганвилль небольшой городок, и все мы проигравшие и изгнанные уроды, знакомившиеся кивком головой, однако. Готы не так уж и много общаются с другими идентичными группировками. Популяция готов даже ещё меньше, чем у геев, отдавая видное демографическое предпочтение городской нежити. У последних нет чувства юмора.

Ах да, я забыла кое-что упомянуть: вампиры. Это их город. Он ими переполнен. Люди живут здесь, страдая от каждого вздоха. Буквально все прижатые к ногтю.

Теперь понятно, что я имела ввиду, говоря об ироничных семейных достояниях?

Могу сказать, что Гай мог бы всю ночь потратить на обдумывание правильной постановки вопроса, но, благодаря опустошённому более чем на половину ящику пива, он, с его существенно потраченными силами, наконец, выдал:

– Итак, ты подписала или… что? – спросил он. Хотя, вообще-то проорал, потому что от песни у меня уже разболелась голова – Я имею в виду, завтра?

Подписала ли я? Это самый Большой Вопрос, с которым каждый из нас, так или иначе, столкнется в восемнадцатилетие. Я опустила глаза на своё запястье: на нём всё ещё был надет мой кожаный браслет. Изображённый на нём символ не будет узнаваем за пределами Морганвилля, но он опознаёт вампира, того, что являлся официальным покровителем моей семьи. Тем не менее, по истечению утра, я буду уже не в том крохотном клубе избранных людей, которые должны будут целовать Брендона в жопу, только чтобы иметь возможность продолжать дышать.

Также я не буду более иметь права заключать какие-либо сделки или иметь защиту от Морганвилльских вампиров.

Гай спрашивал, намеревалась ли я выбрать себе собственного защитника. Это была традиция: подписать наследственный договор с покровителем своей семьи, но, ни в каком аду, я не позволю Брендону иметь надо мной власть. Получается, что я буду ходить по окружным магазинам, дразня своей жизнерадостной вкусной тушкой местных обитателей тьмы; это жизнь без контракта.

Перспектива была заманчивой, но слишком уж опасной. Видите ли, вампиры в Морганвилле, как правило, не убивают своих подопечных, потому что такое поведенье могло бы создать трудности для окружающих, но что же на счёт свободных, ничем не защищённых людей? Никто бы не поднял тревогу, если бы с ними что-то случилось, потому как обычно эти люди – одиночки, бедные и могут запросто исчезнуть: никто и не почешется.

Просто ещё одна вакансия на «Куриную Бойню».

Теперь они все смотрели на меня. Джейн, Миранда, Гай и Трент, все в ожидании того, что же Ева Россер – Призванный Мятежник – собирается делать.

Я их не разочаровала. Я наклонила бутылку, рыгнула и произнесла:

– Чёрт, нет, конечно, не подписала. Оставлю его без минета, детка! Давайте жить быстро и умирать молодыми!

Гай и я выпили уже больше пяти бутылок. Трент закатил глаза и чокнулся с Джейн.

– Они все так говорят. А потом приходят результаты тестирования, затем плачь…

– Боже, Трент, ты просто душа общества.

– Это гвоздь программы, сладенький. Ой, погодите-ка, ты прав. Только не в Морганвилле, нет.

– Ха-ха. Неужели в других городских фургонах веселее? – спросила Джейн – Потому что здесь веселье явно стухло.

– Уж ты-то должна знать, королевна, сколь много фургонов ты обшарила в округе, – парировал Трент.

– Эй! – Джейн швырнула в него пустую бутылку; Трент поймал её и бросил в пластиковое ведро, стоящее в углу. Что, должна подметить, означает: Трент сдержал свой пьяный настрой, потому что он лидирует в мере потребления с огромным отрывом.

– А теперь серьёзно, Ева, что собираешься делать?

Я ещё не думала над этим. Ну, вообще-то думала, хотя это больше смахивало на какую-то дерьмовую браваду, но теперь всё начнётся по схеме «Делай/нет» или дожидайся рассвета. Я должна сделать выбор, и это правило будет моей опорой до конца жизни.

Может быть, я бы ещё сумела б избежать бучи, учитывая обстоятельства.

– Ну, я никогда не подпишу соглашение с Брендоном, – медленно проговорила я – Возможно, я поищу в округе другого покровителя.

– Ты действительно думаешь, что кто-нибудь откликнется или вызовется добровольцем, если Брендон уже тебя отметил? – вопросил Гай – Дорогуша, судя по всему, тебе жить надоело.

– Да, как в тех новостях, – произнесла Джейн – Посмотри, как ты одета!

С моей одеждой всё было в порядке. Футболка с черепом, низко сидящий на моих бёдрах ремень с шипами, велосипедные шорты, сетка, чёрно-красные туфли Мэри Джейн. Ой, может она имела ввиду макияж. Я сделала сегодня «Абсолютно готичный»: напудренное белое лицо, большие чёрные круги под глазами, синие губы. Это типа прикол такой.

А, может быть, и нет.

– Не имеет значения, – сказал тихий голос, который каким-то образом был услышан даже сквозь музыку.

Я совершенно забыла о Миранде: детёныш сидел в углу фургона, подобрав колени и глядя в пространство.

– Оно разговаривает, – сказал Трент и маниакально рассмеялся – Я-то думал, что ты притащила младенца с собой, только что б защитить своё достоинство, Джейн, – он забавно похлопал ресницами, и я позавидовала их длине.

Миранда продолжала говорить, или, по крайней мере, её губы всё ещё двигались, но слова заглушил громкий гитарный пассаж.

– Что? – закричала я и наклонилась ближе – Что говоришь?

Бледно-голубые глаза Миранды переместились и сфокусировались (просто, если придираться к перемещению и сосредоточению глаз на чём-то, то надеешься, что их хозяин всё ещё в своём уме) на мне, и я пожелала, что бы они этого не сделали. В этой девушке действительно было что-то странное, ладно, даже если ее репутация Кассандры Таун была преувеличена. Она знала о пожаре в прошлом году, который случился в семье Коллинз; она даже знала – предположительно – что Алиса Коллинз в нём погибнет. Хорошо, девочка была вдвойне странной, с небольшими проблесками на вершине своей странности.

– Уже не имеет значения, что ты будешь делать, – повторила она громче – В самом деле. Не имеет.

– Правда? – Трент потянулся за новой бутылкой пива в маленьком холодильнике, что стоял на полу посередине фургона. Он открыл бутыль и начал вертеть крышку в своих пальцах – Это почему это, Мадам Фатум? Неужели кто-то из нас сегодня ночью представится? – и все исторгли насмешливое пьяное «о», а Трент опрокинул бутыль.

– Да, – прошептала Миранда. Никто, кроме меня, её не услышал.

Затем, её глаза закатились, и она рухнула на потёртый грязный ковёр фургона.

– Господи, – пробормотал Гай и пополз по направлению к ней. Он измерил её пульс и вздохнул с облегчением – Думаю, жива.

Джейн не сдвинулась с места. Выглядела она больше раздражённой, нежели заинтересованной.

– Да всё нормально, – сказала она – У неё бывают какие-то там видения. Скоро оклемается.

Трент вставил:

– Блин, я уж было подумал, что это из-за пива.

– Она не пила, придурок.

– Видите? Серьезный пивной дефицит. Не о чем волноваться, она поправится.

– Должны же мы что-то сделать? – с тревогой вопросил Гай. Он взял Миранду на руки, безвольную, как куклу, а её голова болталась, ударяясь об его. Её глаза были закрыты, но мельтешились под веками так, будто она пыталась что-то увидеть в темноте – Может, отвезём её в больницу?

Морганвильский госпиталь был нейтральной территорией: вампиры не имели права там охотиться. Так что это было безопаснейшее место для тех, кто не имел возможности работать в полную силу. Но Джейн лишь покачала головой.

– Говорю ж вам, это случается постоянно. Через пару минут она уже будет в норме. Это что-то вроде приступа эпилепсии или ещё что-нибудь, – Джейн странно посмотрела на меня – Что она тебе наговорила?

Я не смогла придумать, как бы ей лучше все это объяснить, поэтому просто продолжала пить своё пиво и помалкивать.

Зря.

Она была права, это заняло не больше двух минут, как глаза Миранды открылись, мутные и не сосредоточенные, и она изо всех сил попыталась сесть на руках Гайя. Он поддержал её ещё момент, а затем отпустил. Она поплелась прочь и вновь села в углу, рядом с пустыми бутылками, схватившись за голову руками. Джейн вздохнула и, передав мне пиво, начала шептаться со своей сестрой, нежно поглаживая её по волосам.

– Ну, – сказал Трент – Думаю, ЧП подошло к концу. Ещё пива?

– Нет, – ответила я и прикончила свою последнюю бутылку. Я чувствовала себя свободной и сияющей, и собиралась сильно пожалеть об этом утром… ох, уже утро. Три часа. Чудесно – Мне надо домой, Трент.

– Но ведь ночь ещё в самом разгаре!

– Рассвет начинается в три часа. Не хотелось бы мне пересечься с Брендоном.

– Может… ладно, хорошо, – он послал мне возмущённый взгляд и обратился к Гайю – Поможешь с вождением?

– Ты поведёшь? – Гай выглядел встревожено. Трент прилично выпил. Без преувеличения. Он не выглядит таким уж пьяным, даже скорее наоборот, но… хм. Всё же, я способной себя сейчас не чувствовала, да и Гай выглядел как-то мутновато. Джейн… ну, она была не так уж далека от Трента в соревновании «Кто больше».

И напоследок, четырнадцатилетний эпилептик был далеко не самой лучшей кандидатурой на роль шофёра.

– Не похоже, что бы мы могли позволить себе прогулку пешком, – неохотно подметила я – Так, слушай, веди медленно, хорошо? Медленно и осторожно.

Трент бросил мне согласованный взгляд и отсалютовал. Опять же: пьяным он не выглядел. Я тяжело сглотнула и подтянулась к Миранде с Джейн.

– Мы едем домой, – сообщила я – Думаю, вас, ребят, подбросить первыми, о’кей? Потом – я.

Миранда кивнула.

– Сядь здесь, – сказала она – Прямо здесь, – она похлопала по месту на ковре рядом с ней.

Я закатила глаза:

– Удобно тут, спасибо.

– Нет! Сядь здесь!

Я посмотрела на Джейн и нахмурилась:

– Ты уверена, что с ней всё в порядке? – и сделала незаметный жест у своего виска.

– Да, она в порядке, – выдохнула Джейн – Она получает какие-то видения всё время. Большинство из них просто бред, я думаю. Кажется, так она пытается привлечь к себе внимание.

Джейн погасила взгляд, и мне кажется, не без резона. Если Миранда делает такие выкрутасы на вечеринках, то я могу только догадываться, какие кренделя она выписывает дома.

Миранда выглядела всё более и более расстроенной. Джейн свирепо сдвинула брови и сказала:

– Господи боже, просто сделай это, Ева. Я не хочу, чтобы у неё случился ещё один припадок или что-нибудь похлещи.

Я приземлилась по ту сторону от Миранды и почувствовала себя весьма дискомфортно в указанном ею углу. Да, это было просто замечательно. По крайней мере, не долго осталось.

Это было похоже на ожидание беды перед самой финишной прямой. Брендон. Принятие решений. Начало моей взрослой жизни.

Гай завёл фургон и сделал аккуратный U-разворот, выезжая со школьной парковки (я говорила об этом раньше?). Здесь не было никаких боковых окон, но сквозь заднее затемнённое окошко я смогла увидеть большое неуклюже-построенное в тридцатые годы здание с греческими колоннами, исчезающее в ночи, подобно призраку. Морганвилль не был полон уличных огней, зато было предостаточно камер наблюдения. Полиция прекрасно знала, где мы были. Они знали всё, что происходило в Морганвилле, учитывая, что половина из них – вампы.

М-да, не могу дождаться подачи заявления на получение документов, что б свалить отсюда на хрен, но для этого мне нужно письмо, доказывающее мою непринадлежность к государственному университету или отказ от должности мэра. Я, вероятно, не получу ни одного места с моим-то уровнем. Нет, я просто приговорённая к пожизненному заключению, застрявшая в Морганвилле, лишь наблюдатель за окружающим миром.

Но это до тех пор, пока кто-нибудь не вырвет моё сердце, и я не превращусь в чей-нибудь деликатес.

Трент начал вести быстрее, пока мы приходили к соглашению. Едва ли мы заметили, что фургон начал вилять из стороны в сторону по проезжей части.

– Нет, Ти! – закричала я – Веди прямо!

Он обернулся, что б посмотреть на меня: его зрачки были неимоверно расширены, он захихикал, и у меня осталось время только что б подумать: «Твою мать, он не пьяный, а под кайфом…», а затем он ударил по газам. (Кто бы смог предвидеть, что всё так будет, не заметь Ева одну маленькую деталь, пока они пили, хотя, вероятнее всего, он может рассказать довольно много о жизни в Морганвилле, раз он намерен провести краш-тест, полный всякой вампирской вкуснятины).

Миранда схватилась за голову. Я взглянула на неё и заметила, что она плачет.

– Я не хочу, что бы они умирали, – пролепетала она – Не хочу.

– Ох, Иисус, Мир, ты можешь прекратить? – Джейн отбросила её руку – Королева драмы.

Но я продолжала смотреть на её, она – на меня, а потом она медленно кивнула.

– Оно идёт, – прошептала Миранда и перевела взгляд на свою сестру – Я сожалею. Я люблю тебя.

Затем, случилось нечто ужасное, и мир исчез.

***

Я отходила всё дальше от дымящихся обломков. Потрясённая до ужаса, харкая, я несла обмякшее тело Миранды; она была ещё жива, хоть на голове и кровоточила рана.

Мой мозг не хотел думать о Тренте, Джейн или Гайе. Не хотел. Он просто… отказывался.

Я шла, пока не услышала сирены и не увидела огни, тогда-то я и упала на колени с Мирандой на руках.

Первым полицейским, которого я увидела, был Ричард Моррелл, сын мэра. Я всегда думала, что его семья отвратительна, но он был неплохим парнем; он легко взял у меня из рук Миранду, и опустил её на обочину, осторожно поддерживая её голову, что б та не ударилась об тротуар. Его теплая рука сдавила моё плечо.

– Ева. Ева. Там есть кто-нибудь ещё?

Я медленно кивнула.

– Джейн. Трент. Гай.

Может, я не права? Может быть, я всё это вообразила? Может быть, они сейчас выберутся из этой покорёженной металлической массы, смеющиеся и…

Слишком много фантазий. Я представила смерть, кровавые тела, выползающие из-под обломков, и покачнулась. Почти упала. Ричард удержал меня.

– Спокойно, – сказал он – Спокойно, дитя. Стой со мной.

И я осталась. Я оставалась даже тогда, когда мимо меня проплывали носилки и проходили водители «скорой помощи». Миранду, конечно же, забрали первой; она уехала в городской госпиталь, сопровождаемая огнями и сиренами.

Они не слишком хлопотали о других. Их просто погрузят в «скорую помощь» в чёрных мешках на молнии и увезут прочь. Пока пожарные тушили обломки, в воздухе стало пахнуть палёным металлом вместе с вонью пластмасс, алкоголем, кровоизлиянием…

Я всё ещё продолжала сидеть на тротуаре, и никто на меня не обращал внимания, пока Ричард не подошёл ко мне, замедляясь, с мрачным видом.

– Никто из членов твоей семьи не хочет забрать тебя?

– Вы позвонили им?

– Да. Звонил, – ответил он – Пошли. Отвезу тебя домой.

Я вытерла лицо. Белила уже давно сошли, и теперь моя кожа была влажной; я и не заметила, что плачу.

Не в моём характере.

«Сядь здесь», сказала Миранда. «Прямо здесь». Будто бы она знала. Будто бы предпочла меня собственной сестре.

Я не могла перестать дрожать. Офицер Моррелл откопал одеяло в багажнике своей патрульной машины и накинул мне на плечи, а затем усадил меня на заднее сиденье и отвёз на расстояние пяти миль до дома.

Во всех комнатах горел свет, но дом не выглядел гостеприимным. Я проверила время на телефоне.

Три утра.

– Эй, – позвал Ричард – Долгий день, верно? Пора взрослеть, Ева. Мне жаль твоих друзей, но ты должна сейчас быть предельно сосредоточенной. Ты должна принять правильные решения. Понимаешь?

Он пытался быть хорошим, настолько хорошим, насколько только мог быть; трудно, наверно, учитывая, каков из себя его генофонд. Я подумала, что бы сказала на его месте его сестра Моника: «Что за куча мала неудачников. Они не должны быть похоронены на нашем кладбище. С них хватит и помойки».

Я знаю Монику слишком хорошо, но это не его вина. Я тупо кивнула, вернула одеяло и прошлёпала десять шагов до входной двери.

Она открылась прежде, чем я взялась за ручку, и предо мной предстал Брендон, наш семейный покровитель.

– Я ждал тебя, Ева, – произнёс он и отступил назад – проходи.

Я проглотила омерзительную ремарку, которую собиралась ему выдать и оглянулась через плечо; Ричард Моррелл смотрел на меня сквозь окно полицейского крейсера; он сделал мне приветливый взмах рукой и укатил. Типа теперь всё в порядке.

Вы в курсе о романтическо-задумчивом вампирском стереотипе? Просто, именно так сейчас выглядел Брендон. Тёмные задумчивые заспанные глаза и чёрное кожаное одеяние. Привыкла думать, что он противный, хотя откуда мне знать? Может он и был.

Я ненавижу его показушность, и он это прекрасно знает.

– Милая? – мама. Она порхала позади Брендона, выглядя застенчиво и нервозно – Лучше зайди внутрь, ты же знаешь, что тебе не следует находиться снаружи, когда темно.

Отца нигде не было видно. Я прикусила язык и переступила порог дома, и, когда Брендон закрыл за мною дверь, я почувствовала себя запертой в клетке.

– Я попала в аварию, – пришлось сказать.

Мать взглянула на меня. Мы не были похожи друг на друга, даже тогда, когда я ещё не была готом… у неё были невзрачные каштановые волосы и зеленые глаза, я же унаследовала тёмные от папы. Иногда я подумывала, может всё это какая-то игра, а мать была в ней актрисой, правда, не очень хорошей, лишь исполняющей роль «моей матери». Она продолжала своё представление:

– Звонил офицер Моррелл. Но он сказал, что ты в порядке. И, как ты уже поняла, у нас гость, – она улыбнулась Брендону. Моя кожа чуть не сползла с костей.

– Погибло трое моих друзей, – ответила я.

– Ох, милая!

– Ещё раз и с чувством, мам.

– А как на счёт моих? – вскользь поинтересовался Брендон. Я стиснула зубы, потому что вдруг захотелось заорать во всё горло и врезать ему, но это не сулило бы ничего хорошего.

– Н-нет, – я умудрилась заикнуться – Джейн Блант, Трент Гарвэй и Гай… – какая, мать вашу, у Гайя фамилия? Мне захотелось расплакаться. Или продолжать реветь… – Гай Финелли.

Брендон ухмыльнулся.

– Похоже, у Чарльза будет тяжёлая ночь.

Чарльз был его конкурентом. Я также знала, что он был покровителем семьи Джейн. Но я не знала, был ли он ответственен за две другие. Этот вампир был противоположностью Брендона – маленький книжный червь, тихий и покладистый, пока ты не нахамишь ему. Полагаю, не плохой выбор, если я вдруг решу обзавестись личным покровителем.

Господи, ненавижу всё это. Хочу, что б всё поскорее закончилось.

– Давайте перейдём к делу, – произнесла я и прошла вдоль прихожей в гостиную. Вполне ожидаемо, папа сидел в своём кресле, как обычно, с открытой банкой пива и корпел над своими шестью пакетами. Он был размытого мнения о моём будущем – двести пятьдесят фунтов, желтый, мрачный и полный гнева он мог бросить меня где угодно, только не рядом с домом. Он владел самым большим местным баром, который, конечно же, принадлежал Брендону. Всё чисто и красиво. У Брендона на руках была ипотека на наш дом. Документы на наши машины.

Мы сами.

И теперь Брэндон улыбался мне, все теми же елейными и непомерно голодными глазами, доставая из-под своего длинного пальто толстую пачку бумаг.

– Ты носишь его только потому, что видел такой же на Энджел, – сказала я и выхватила у него макулатуру. Я прочитала несколько первых предложений: «Я, Ева Евангелина Волкер Россер, вверяю свою жизнь, кровь и служение моему Покровителю Брендону, сейчас и до конца моих дней, дабы мой покровитель имел право требовать от меня всё, что пожелает…».

Вот оно. Моё будущее было в моих руках, прямо здесь.

Брэндон протянул ручку. Папаша оторвал внимание от светящегося телевизионного экрана и, отхлебнув пива, посмотрел на меня со смертельной интенсивностью. Мама выглядела нервозно и сучила руками, пока я смотрела, не мигая, на чёрный Монт Блэнк, протянутый Брендоном.

– Кстати, с Днём Рождения, – поздравил он – По заключению – бонус. Десять тысяч долларов.