Текст книги "Полуночные укусы. Сборник рассказов из серии "Морганвилльские вампиры" (ЛП)"

Автор книги: Рэйчел Кейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

История Амелии

Краткая виньетка, которую я написала, чтобы понять отношения Амелии и Оливера. Она была написана очень рано, между Стеклянным домом и Танцем мертвых девушек. Она появилась раньше, чем я подумала о Бишопе или даже о Мирнине, хотя он уже обрисовывался в уме. Эта маленькая сцена была написана, чтобы помочь мне понять, как эти долгоживущие, незаинтересованные персонажи воспримут подростков, бросивших им вызов… и она также немного рассказывает об отце Шейна, так как я начинала писать книгу и предчувствовала грядущее.

Персонажи меняются с течением времени, приобретают большую глубину, насыщенность и индивидуальность, но я думаю, в этой истории очертания, чувство их долгого взгляда на вещи.

Рассказ первоначально был размещен как часть «скрытого контента» Капитана Откровенного на сайте Морганвилля.

Улица, сумерки по-настоящему наступили, и это была прекрасная ночь.

Амелия стояла, одной рукой, держа тяжелый бархат драпировок, и наблюдала как уличные фонари ее города мерцают, один за другим. Слабый круг безопасности для людей, чтобы цепляться, важная иллюзия, без которой они не могли долго выживать. Она узнала многое о проживании с людьми, за прошлые несколько сотен лет.

Больше чем о проживании с ее собственным видом, она предполагала.

– Да? – Она услышала крошечные движения позади нее, и знала, что один из ее слуг появился в дверном проеме. Они никогда не говорили, если с ними не заговаривали. Выгода от наличия слуг, столь долговечных; можно было разумно ожидать, что они поймут манеры. Не как нынешняя молодежь, вспыхивая столь же ярко как светлячки, и уходя так же быстро. Никаких манер. Отсутствие чувства места и времени.

– Оливер, – сказала слуга. Это была Валлери; она конечно знала голоса их всех. – Он у ворот. Требует беседы.

Он сделал это. Как интересно. Она думала, что он будет красться в темноте и зализывать свои раны в течение года или двух, пока не будет готов снова играть с ней в игры. Он подобрался очень близко к успеху на сей раз, благодаря ее собственной небрежности. Она могла позволить еще одно наступление.

– Пригласи его, – сказала она. Это было не совсем безопасно, но она устала от безопасного пути. Было так мало каких-либо сюрпризов, или встреч с чужаками.

Как например дети, живущие в ее доме на Лот-Стрит. Ангельский белокурый мальчик, с его страстью и горечью, который слился с домом и пойманный там в ловушку. Или странная девочка, с ее странной косметикой и еще более странной одеждой. Или другой мальчик, сильный, быстрый, интеллектуальный и желающий не казаться таким.

И самая молодая, о, самая молодая девочка, с ее алмазно-острым умом. Жестокая, маленькая и храбрая, хотя ей бы не знать глубины этого в течение многих лет.

Интересные, все они, и это было редкостью в длинной, длинной вечности Амелии. Она была добра к ним, не зависимо от всего этого. Она могла позволить себе быть доброй, до тех пор, пока не рисковала ничем взамен.

Оливер намеренно создавал шум, подходя к ее кабинету, жест вежливости она оценила. Амелия повернулась от окна и села в покрытый бархатом стул около него, устраивая ее юбки с легким изяществом и сложа руки на коленях. Оливер выглядел менее обеспокоенным, чем был; у него было время, чтобы умыться, переодеться, взять себя в руки. Он завязал свои седые вьющиеся волосы в старом стиле, давая ей понять, что придерживается ее правил, и он был совершенно корректен в своих манерах, поскольку поклонился ей и ждал, пока она жестом разрешит ему сесть.

– Я благодарен тебе за возможность поговорить, – сказал Оливер, когда он устроился на стуле. Валлери появилась в дверном проеме с подносом и двумя серебряными чашками; она отвесила ему небольшой поклон, и предложила им освежиться. Оливер пил, не отводя от нее глаз. Она потягивала. – Я думал, что у нас было соглашение, Амелия. Относительно книги.

– Так и было, – сказала она, и снова отглотнула. Свежая, теплая, красная кровь. Жизнь сама по себе, соленая и густая в ее рту. Она уже давно научилась насыщаться аккуратно. – Я согласилась не вмешиваться в твои… поиски. Но я никогда не отказывалась заполучить ее самостоятельно, если представится шанс. Как и произошло.

– Я был обманут.

– Да, – согласилась она мягко, и улыбнулась. – Но не мной, Оливер. Не мной. И если ты собираешься выместить свою месть на детях, пожалуйста, помни, что они находятся в моем доме, под моим знаком Защиты. Не делай это поводом для жалоб.

Он натянуто кивнул, в глазах было негодование. Он поставил свою чашку на поднос Валерии. Она звякнула пустотой. – Что ты знаешь о мальчике?

– О каком мальчике?

– Не Гласс. Другой. Шейн Коллинз.

Она подняла руку, сделав утомлённый жест.

– Что там знать? Он просто ребёнок.

– Его мать была устойчива к стиранию памяти.

Амелия попыталась вспомнить. Ах, да Коллинз. Произошел несчастный случай, к большому сожалению, такие вещи случались, и она отправила оперативников, чтобы посмотреть, что произошло, когда старший Коллинз забрал своих жену и сына и покинул Морганвилль. – Она должна быть сейчас мертва, – сказала она.

– Она да. Но её муж всё ещё жив. – Оливер медленно улыбнулся, и её не заботило выражение торжества на его лице. Не совсем. – Я получил рапорт о его возвращении в город всего лишь час назад, и он поехал прямо домой, где живёт его сын. Твой дом, Амелия. Ты сейчас защищаешь потенциального убийцу. – Она ничего не сказала и не сделала. Спустя некоторое время, Оливер вздохнул – Ты не можешь делать вид, что это не проблема.

– Я не делаю вид, – сказала она. – Но мы будем наблюдать, как всё развивается. В конце концов, этот город – убежище.

– А дети? – спросил он. – Ты берёшь их под защиту, даже если они придут за вампирами?

Амелия допила последние капли крови, и улыбнулась.

– Да, – сказала она.

– Значит, ты хочешь войны.

– Нет, Оливер, у меня есть право принимать мои собственные решения в моем собственном городе. – Она встала, и Оливер тоже встал, будто потянули за ниточки. – Ты можешь идти.

Она подошла к окну, выкинув его из головы. Если он и собирался спорить, то передумал, возможно потому, что Валлери была не единственной из слуг, кто были в зоне досягаемости, и он покинул комнату без капитуляции.

Амелия положила руки на тёплый деревянный подоконник, и смотрела на слабое свечение восхода луны на горизонте.

– Ох, дети, – она вздохнула, – Что же мне с вами делать?

У неё не было привычки рисковать своей жизнью или положением. Особенно ради тех людей, чьи жизни угасали также быстро, как уличные фонари.

Если Оливер был прав, у неё будет не большой выбор.

Не то место, не то время

Еще один бесплатный рассказ как скрытый контент Капитана Откровенного, я написала эту историю, чтобы дать немного затенения и понимания Ричарда Моррелла, (раздраженного) старшего брата Моники. Впервые мы встретились с ним в Стеклянном доме, и я сразу же к нему присмотрелась – не так просто быть сыном самого коррумпированного человека в Морганвилле, в то же время являясь братом самой скандальной, эгоистичной паршивки. Добавьте к этому реальное желание нести пользу миру и помочь защитить своих товарищей, жителей Морганвилля, и вы получите человека, перед которым тяжелый день.

Но одно можно сказать наверняка: Ричард действительно любит свою сестру. Он знает ее недостатки, но это не значит, что он не встанет к стенке ради нее – и даже поставит под угрозу свою нравственность, время от времени.

Это будет очень плохой день, чтобы быть преступником в Морганвилле.

Ричард Моррелл посмотрел на человека, сидящего напротив него – трясущийся, бледный, весь в крови, хотя обслуживающий персонал скорой помощи поклялся, что она не его – и сказал:

– Давайте начнем с самого начала. Скажите мне ваше имя. – Его тон был нейтральным, потому что он еще не был уверен, какой подход следует применить. Парень выглядел слишком нестабильным, чтобы давить сильно, и слишком параноидальным, чтобы хорошо воспринять дружелюбие.

Деловой тон, по-видимому, правильное решение, потому что человек моргнул глядя на него, побежала кровь – размытая его рукой по его потному лбу и сказал:

– Они мертвы. Они мертвы, не так ли? Мои друзья?

– Давайте поговорим о Вас, – сказал Ричард, очень спокойно. – Как Вас зовут?

– Брайан. Брайан Мейтланд.

– Откуда Вы, Брайан? – Ричард слегка улыбнулся. – Я знаю, что Вы не местный.

– Даллас, – сказал Мейтланд. – Мы, знаете ли, просто проезжали мимо, мы думали – черт побери, это казалось таким легким, понимаете? Ничего страшного. Мы не собирались никому навредить. Мы просто хотели забрать деньги.

– Ещё одно, Брайан. Как зовут Ваших друзей?

– Джо. Джо Грейди. И Лавелл Харви. Лавелл – Лавелл девушка Джо. Клянусь, офицер, мы только проездом. Мы думали, – мы видели, что банки открыты после наступления темноты, мы думали… мы решили…

– Вы решили, что это будут легкие деньги, – сказал Ричард. – Вы сказали. Так что же случилось?

– Я… ах – от Мейтланда, казалось, шел пар. Ричард жестом подозвал одного из двух полицейских стоящих в углу комнаты, человека, и попросил кофе низким голосом. Он подождал, пока чашка из пенополистирола не оказалась в больших, кровавых руках Мейтленда, прежде чем спрашивать его снова.

– Теперь Вы в безопастности, – сказал Ричард, что на самом деле не было правдой. – Скажите мне, что произошло в банке.

Мейтланд потягивал кофе, а затем судорожно глотнул, не казалось, что он был достаточно горячим, чтобы образовались волдыри. У него был потерянный взгляд, с каким Ричард был слишком хорошо знаком.

– Там была девушка, – сказал он. – Хорошенькая, обналичивала чек в окне кассира. Джо взял охрану, Лавелл взяла на мушку несколько человек в холле, я схватил девушку.

– Опиши её, – сказал Ричард.

– Я не знаю, милая. Блондинка. Привлекательная, сказал бы. – Он медленно покачал головой. – Она твердила мне, что мы были не в том месте, не в то время, не в том проклятом городе. Меня это взбесило. Но она была права.

Он выпил еще кофе, глаза нервно пробежали от Ричарда на ночь, виднеющуюся в зарешеченное окно комнаты. Он ни разу не посмотрел на полицейских, стоящих за его спиной. Ричард полагал, что может скрыть то, что один из них может быть не совсем человеком.

– Та девушка, – тихо сказал Ричард. – Что ты с ней сделал?

– Ничего, – сказал Мейтланд, а потом поправился. – Хорошо, я ударил ее. Просто, чтобы заткнуть. А потом Джо выстрелил в охранника, а кто-то включил охранную сигнализацию. Двери заблокировались. Мы не могли выйти. Какого черта они хотели, удерживая нас в банке, с клиентами? Разве смысл не в том, чтобы поймать нас на улице? Неужели люди ничего не знают о безопасности?

– Вы сказали, Джо выстрелил в охранника. Что случилось потом?

– Охранник – голос Мейтленда был напряженным, а затем он замолчал. Он покачал головой. У него на глазах наворачивались слезы. – Это невозможно, мужик. Я видел, как он упал. Джо выпустил четыре пули прямо в грудь, и у него не было жилета. Я видел кровь. – Мейтленд судорожно сглотнул, задыхаясь от своего страха. – А потом он встал. Я никогда не видел, чтобы кто-то так делал. Конечно, бывают случаи, когда люди под наркотиками или чем-то еще просто не замечают, что их подстрелили, они могут пройти некоторое время, прежде чем упадут, но это не нормально, понимаешь? А он просто встал и пошел. Он не должен был просто так встать.

Мейтленд снова начал дрожать, и глотнул больше кофе. Когда он поставил чашку, она была пуста. Ричард кивнул, чтобы дали еще, и стал ждать. Мейтленда, казалось, не нужно сейчас подгонять. Он хотел отойти от этого.

– Джо, он выпустил всю обойму, но охранник просто продолжал наступать. Я наблюдал за ними, поэтому я не видел, что случилось с Лавелл, но я слышал, как она начала кричать. А потом она просто… замолчала. Джо… тот охранник, с ним было что-то не так, мужик, я не знаю, это было, как будто он был одержим или что-то вроде как экзорцист сделал что-то неправильно. Его глаза стали красными, и он… он… – Мейтленд посмотрел вниз. – Вы не поверите мне.

Ричард откинулся на стул с прямой спинкой, полузакрыв глаза, и сказал, – Охранник укусил Вашего друга и выпил его кровь.

– Гм… – Мейтленд казался удивленным. – Да. Именно так. И потом он… ух…

– Сломал ему шею.

– Ага.

– То же самое произошло с Лавелл, верно?

– Да. Одна из людей банка, кассир я думаю, она была – как охранник. Знаете, ненормальная. И тогда девушка…

– Та, которую Вы ударили.

– Да, она. Она сказала, что я умру, и рассмеялась. Я собирался выстрелить в нее, но охранник, тот, который был весь в крови Джо, он… он схватил меня сзади и бросил через всю комнату. Я приземлился на Лавелл. – Мейтленд закрыл лицо трясущимися руками. – Я думал, что я следующий.

Постучали в дверь. Ричард кивнул разрешая, и вампир полицейский, стоящий рядом с ним, повернул ручку двери. Вошла сестра Ричарда, Моника Моррелл.

Ричард изо всех сил старался не реагировать, но его сердце начало биться гораздо быстрее, и ярость горячо била в виски. Она выглядела ужасно – и он знал, что это значит для нее. Ее подлечили в больнице, но она никогда не простит их за появление на публике с кровавыми, спутанными волосами и с нелепой повязкой на пробитой голове. Ее кожа была бледной, и были темные круги под глазами. Никакой косметики. Блузка была дизайнерская, и она была уничтожена – разорвана и в пятнах.

Одна из ее рук была подвязана.

Ричард продолжал сидеть с непроницаемым выражением, и сказал, – Моника, это тот человек, который ранил тебя?

Моника перешла на сторону стола Ричарда, достаточно близко, чтобы прикоснуться. Не то, чтобы они прикоснулись.

– Да, – сказала она. – Этот сукин сын…

– Видите? Она в порядке. Ты в порядке, не так ли, леди? – Мейтленд перебил ее, почти маниакально в своем желании переманить ее на свою сторону.

Моника зашипела, как кошка, и ее глаза горели с настоящей яростью. Ричард протянул руку и положил ладонь на ее неповрежденное запястье – это просто легкое прикосновение, ничего, что могло бы удержать ее. Он знал свою сестру достаточно хорошо, чтобы знать, сколько ему придется спустить с рук.

– Ты умрешь, – сказала Моника. – Так же, как твои друзья. Сосунок.

– Выведите ее отсюда, – сказал Ричард вампиру копу. – Я поговорю с ней позже. Отведите ее в мой кабинет.

После того, как Моника ушла, воздух стал слишком горячим. Мейтленд тоже это почувствовал и продолжил, вытирая пот со лба.

– Послушайте, – выпалил он. – Я облажался, ладно? Но это была не моя идея, я был просто… это был Джо, Джо сказал, что это будет легко, и посмотрите, что произошло, Джо мертв, Лавелл мертва. Вы хотите посадить меня, хорошо. Просто не сажайте меня здесь. Не в этом городе, хорошо? Здесь что-то не так. Я хочу вернуться в Даллас. Черт, отправьте меня в Хантсвилль, куда угодно, только не сюда, ладно?

Ричард пожал плечами. – Ваш адвокат здесь, – сказал он. – Я думаю, вам лучше поговорить с ним, прежде чем сказать что-нибудь еще.

– Но… я не хочу адвоката! Послушайте, я просто хочу дать признательные показания, отправьте меня в тюрьму, пожалуйста, только не…

Ричард встал. Он перегнулся через стол, положив руки на теплую поверхность, и посмотрел прямо в лицо Мейтланду.

– Вы ударили мою сестру, – сказал он. – И навсегда потеряли свой шанс покинуть этот город живым.

Рот Мейтленда открылся, и он пытался говорить, но ничего не вышло. Ричард отодвинулся, вышел из комнаты для допросов, и присоединился к Оливеру с другой стороны стекла. Вампир стоял молча, скрестив руки на груди, наблюдая за Мейтлендом через одностороннее окно. Его глаза очень слабо светились красным в темноте.

– У него действительно есть адвокат? – спросил Оливер, праздное любопытство, подумал Ричард. Этот пустяк не имеет для него никакого значения.

– Конечно. Джесси Поттсдам.

Оливер рассмеялся, и Ричард увидел вспышку клыков в тусклом свете.

– Тебя действительно никогда не следует недооценивать, мой мальчик, – сказал он. – Однажды, ты станешь прекрасным мэром этого города.

Ричард, по-прежнему бесстрастный, смотрел сквозь стекло на Мейтленда. Двое полицейских последовали за ним, и теперь, Джесси Поттсдам зашел в комнату, красуясь каждым дюймом своего адвокатского эго. Хрустящий черный костюм, белая рубашка, тщательно завязанный красный галстук. Дорогие ботинки и кожаный портфель.

Джесси улыбнулся своему клиенту, и глаза его горели ярко-красным.

Мейтланд закричал. Оливер протянул руку и выключил динамик.

– Я не думаю, что должны наблюдать остальное, – сказал он. – Быстрое правосудие.

Ричард наблюдал так или иначе, его живот болезненно скрутился. Это должно быть сделано. Он был лгуном, он убил бы всех в том банке, включая Монику.

Это правосудие.

Но на самом деле он так не считал.

Смерть мертвого человека

Эта история была впервые опубликована в BenBella антологии «Бессмертные» под редакцией никого иной, как Ф. К. Каст, так что если вы хотите прочитать другие YA вампирские рассказы, ищите! Не разочаруетесь.

Я решила сделать историю, ориентированную на конкретные действия, с точки зрения Шейна. В то время была шутка, что я должна добавить в Морганвилль зомби, и так как я не поддавалась искушению в книгах, то добавила их сюда… в некотором смысле. Мы посетим важные места Морганвилля, сразимся с зомби и выясним, куда исчез Майкл – и что отец Шейна делал как раз за пределами города, что могло все изменить.

Действие происходит через некоторое время после полного превращения Майкла в вампира; Шейн еще привыкает к мысли, что его лучший не-вампирский друг перешел на другую сторону. Небольшой броманс и много Фрэнка Коллинза.

Возможно, я немного думала о знаменитом эпизоде Баффи – истребительнице вампиров “The Zeppo”… но только в смысле футболиста-нежити. И да, я цитировала кино восьмидесятых Buckaroo Banzai. Виновна по всем пунктам.

Жить в Западном Техасе – все равно что в аду, только климат не такой теплый и соседи не столь симпатичные. Жить в Морганвилле, штат Техас, – все то же самое и еще целый мешок кое-чего похуже. Я-то знаю. Меня зовут Шейн Коллинз, я родился здесь, уехал и снова вернулся – все это, правда, не по собственной воле.

Итак, для вас, счастливчиков, никогда здесь не бывавших, небольшая прогулка по Морганвиллю. Это родной дом для двух тысяч жителей, которые дышат, и черт знает какого количества обитателей, которые в дыхании не нуждаются. То есть вампиров. Жить с ними невозможно, но и без них не получится, поскольку Морганвилль находится целиком в их руках. Не считая этого, город представляет собой скопление заурядных, скучных зданий-коробок постройки шестидесятых – семидесятых годов, словно застывших во времени.

Университет в центре, обнесенный стенами, существует как самостоятельный маленький город.

Ах да, еще здесь есть укромный, надежно охраняемый вампирский квартал. Я был там – в цепях. Очень приятное местечко – если вы любитель жутких публичных казней.

Когда-то я хотел сжечь этот город дотла, но потом случилось это… как его называют… прозрение? На меня прозрение снизошло вот так: однажды утром я проснулся и осознал, что, если Морганвилль и все живущие в нем исчезнут, у меня не останется вообще ничего. Все, кто мне небезразличен, кого я люблю и кого ненавижу, находятся здесь.

Прозрения – штука мучительная.

В тот день со мной случилось и еще кое-что. Сидя в закусочной Марджо, я вдруг увидел, как мимо окна снаружи движется мертвец. Увидеть мертвеца в Морганвилле – дело обычное; черт, один из моих лучших друзей – мертвец, но по-прежнему ворчит по поводу моих кулинарных достижений. Однако существуют мертвые-вампиры, каким и является Майкл, и прочие мертвые, к которым относился Джером Филдер.

Так или иначе, но Джером прошел за окном закусочной.

– Твой заказ! – рявкнула Марджо и метнула мне тарелку, словно мяч на третью базу.

Я не дал тарелке врезаться в стену, выставив руку как заслон. Верхняя часть булочки моего гамбургера шлепнулась на стол – в виде исключения, горчицей вверх.

– Вот поэтому тебе и не дают чаевых, – сказал я.

Марджо, уже нацелившаяся на следующую жертву, сделала мне неприличный жест.

– Можно подумать, ты когда-нибудь оставлял их, скупердяй.

Я продемонстрировал ей тот же жест.

– Тебе еще не пора отправляться на свою вторую службу?

– Какую еще вторую службу? – поинтересовалась она, замерев на мгновение.

– Ну, не знаю… Утешать скорбящих, может быть? Ты ведь такая чуткая.

В ответ я удостоился еще одного, даже более непристойного жеста. Марджо знает меня с тех пор, как я был младенцем, отрыгивающим молочную смесь. Она не любила меня ни тогда, ни сейчас, но в этом нет ничего личного. Марджо не любит никого. Где же ей еще работать, как не в сфере обслуживания?

– Эй! – Я перегнулся через стол, чтобы взглянуть на ее удаляющуюся толстую задницу. – Ты видела, кто только что прошел за окном?

Она повернулась и свирепо уставилась на меня, впившись в круглый поднос острыми красными когтями.

– Пошел ты, Коллинз! Я здесь делом занята, мне некогда таращиться в окна. Хочешь еще что-нибудь или нет?

– Да. Кетчуп.

– Тогда возьми и выжми помидор.

Она заторопилась обслужить следующий столик… а может, и нет, кто знает, что ей в голову взбредет?

Я положил зелень на свой гамбургер, по-прежнему глядя на парковку за стеклом. Там стояли шесть машин. На одной из них прибыл я, позаимствовав транспорт у Евы, соседки по дому. Этот гигантский автомобиль напоминал океанский лайнер, и иногда я называл его «Куин Мэри», а иногда «Титаник», в зависимости он того, как он ехал. Большинство других машин на площадке были паршивые, выцветшие на солнце пикапы и ветхие, полуразвалившиеся седаны.

Поблизости не было видно ни Джерома, ни других ходячих мертвецов. Подумалось даже, не привиделся ли он мне, но я ведь не из тех, кто страдает галлюцинациями, и у меня не было никаких причин думать об этом типе. Мы не дружили, а вдобавок он был мертв уже не меньше года. Погиб в автомобильной аварии на окраине города, что в зашифрованном виде означает «застрелен при попытке к бегству», или как тут, в Морганвилле, называются подобные вещи? Может, разозлил своего покровителя-вампира, кто знает?

И, если уж на то пошло, кого это волнует? Если тебе выпало жить в Морганвилле, приходится приспосабливаться к соседству зомби, вампиров и прочим сверхъестественным обстоятельствам.

Я откусил от гамбургера и принялся жевать. Вот почему я захаживал к Марджо – сервис не ахти, зато подаются лучшие гамбургеры, которые я когда-либо ел. Мягкие, сочные, острые. Свежий, хрустящий салат-латук, помидор и немного красного лука. Единственное, чего не хватает…

– Вот твой проклятый кетчуп, – сказала Марджо и послала бутылку ко мне по столу, словно бармен в салуне из старых вестернов.

Я поймал бутылку и отсалютовал ею, но Марджо уже двинулась дальше.

Вытряхивая красную массу на свой гамбургер, я продолжал смотреть в окно. Джером. Да, загадка. Впрочем, аппетита она мне не испортила, что лишний раз показывает, какая вообще фантастическая жизнь в Морганвилле.

После ланча я выбросил Джерома из головы, потому что даже скверные манеры Марджо не мешают наслаждаться ее классными гамбургерами. Кроме того, мне пора было домой. Пять часов. Рабочий день заканчивался, совсем скоро закусочная будет кишмя кишеть посетителями, уставшими после целого дня тяжкого труда, и мало кто из них расположен ко мне больше, чем Марджо. Мне восемнадцать, и на меня уже начинали бросать взгляды, говорящие: «А не пора ли тебе подыскать работу, молокосос?»

Я люблю надирать людям задницы, но Добрая Книга права: гораздо лучше, когда ты дела-ешь это с кем-то, чем если кто-то делает это с тобой. Отпирая дверцу Евиной машины, я заметил на оконном стекле отражение чего-то у меня за спиной, что блокировало свет пылающего на западе солнца. Отражение было смазанное, расплывчатое, но тем не менее главное мне удалось разглядеть.

Это опять был Джером Филдер. А значит, я видел его на самом деле.

У меня мелькнула мысль, что надо бы сказать что-нибудь остроумное, но тут Джером схватил меня за волосы и треснул лбом о разогретый металл и стекло. Колени стали резиновыми, в ушах раздался странный, тонкий вой. Мир сначала побелел, потом покраснел, но тут Джером грохнул меня снова, и все провалилось в темноту.

«Почему именно я?» – успел я удивиться и отключился.

Очнулся я чуть позже, подскакивая на заднем сиденье автомобиля Евы и капая кровью на обивку.

«Ох, дерьмо, она убьет меня за это», – подумал я, хотя, конечно, на данный момент кровь на обивке не составляла моей главное проблемы.

Запястья были связаны за спиной, щиколотки тоже, да так крепко, что руки и ноги онемели, пульс едва бился. Болело на лбу, где-то у самой линии волос, и еще, по-видимому, у меня было небольшое сотрясение мозга, потому что я чувствовал слабость и головокружение.

За рулем сидел Джером, временами посматривая на меня в зеркало заднего обзора. Машина грохотала, подпрыгивая на неровной дороге, и меня мотало на колдобинах, словно тряпичную куклу.

– Эй! – сказал я. – Ты ведь мертвец, Джером?

Он не ответил. Может, потому, что любил меня не больше Марджо, но я думаю, что дело не в этом. Выглядел он как-то не так. В средней школе Джером был крупным парнем – в смысле, широкоплечим. Увлекался гимнастикой, футболом, всегда выигрывал соревнования по отжиманию на руках.

Сейчас мускулы остались при нем, но выглядели так, словно из них вышел весь воздух, и больше походили на канаты или переплетение жил. Лицо худое, кожа на вид старая и шероховатая.

Да, очевидно, парень мертв. Настоящий зомби. В любом другом месте это было бы более чем странно, но и в Морганвилле зомби не попадаются на каждом шагу. Это ведь не вампиры.

По-видимому, Джером решил доказать, что его гортань еще работает.

– Я не мертвец, – произнес он через какое-то время.

Всего пара слов – не такое уж убедительное доказательство, да и голос его звучал слишком хрипло и глухо для живого. Зато если бы мне вздумалось представить себе голос мертвеца, то примерно так оно и было бы.

– Отлично, – ответил я. – Рад за тебя. Ну, так что, теперь занимаешься угоном автомобилей? Или похищением людей? И как тебе это?

– Заткнись.

Он был абсолютно прав, именно так мне и следовало поступить. Я болтал, потому что… ну, за рулем сидел мертвец, и я от этого чувствовал себя не слишком комфортно.

– Если побьешь машину, Ева поймает тебя и разорвет на части. Помнишь Еву?

– Сука.

Надо понимать так, что он ее помнил. А как же еще? Джером был председателем Жокей-клуба, а Ева – основательницей и почти единственным членом местного варианта ордена готов. Эти две группировки никогда не ладили между собой, и особенно пышным цветом их вражда расцветала в тепличной обстановке средней школы.

– Напомни мне позже вымыть тебе рот с мылом, – сказал я и закрыл глаза – машина подскочила особенно резко, так что у меня чуть голова не оторвалась. Перед глазами замелькали красные сполохи, наводя на мысли об аневризме и безвременной смерти. – Не очень-то красиво говорить гадости об отсутствующих.

– Чтоб ты провалился.

– Ого, уже целых три слова! В следующий раз ты, наверно, выдашь настоящее полное предложение… Куда мы едем?

Взгляд Джерома свирепо буравил меня в зеркальце. В машине пахло нечистотами и еще чем-то неприятным, кажется гнилью. Вонючей, давно не стиранной одеждой бездомного, вымоченной в чане с тухлым мясом.

Я постарался не думать об этом, потому что мне и так хватало – вонь, и подскоки автомобиля, и боль в голове… Но особенно расслабиться мне не удалось, поскольку, сделав несколько поворотов, Джером с такой силой ударил по тормозам, что я скатился с сиденья на пол и возмущенно заорал:

– Ой! Это вас в школе вождения для мертвецов такому учат?

– Заткнись.

– Знаешь, по-моему, пребывание в ином мире должно было существенно расширить твой словарь. Пройди курсы повышения квалификации или что-нибудь в этом роде.

Автомобиль накренился – Джером выбирался с переднего сиденья, а потом задняя дверца распахнулась, он сграбастал меня под мышки и поволок наружу. Судя по источаемой вони, он все-таки относился к мертвецам, но силы ему было не занимать. Бросив меня на дорогу, когда-то выровненную и посыпанную гравием, Джером двинулся в обход капота автомобиля. Я огляделся, щуря глаза. Примерно двадцать футов дороги отделяло нас от видавшего виды дома, обветшалого и покосившегося. Двухэтажный, старомодный, прямоугольный, он выглядел лет на сто – или, может, за ним совсем не ухаживали. Вокруг здания шла веранда, одна из тех, которые люди строят с целью ловить прохладные дуновения ветра, хотя в наших краях речь может идти только об относительной прохладе.

Я не узнавал этого места, что было странно, поскольку я вырос в Морганвилле, знал в нем все закоулки и укромные местечки. Если хочешь успеть повзрослеть здесь, навыки выживания необходимы. А значит, я сейчас не в самом Морганвилле. Поговаривали, что за его пределами есть фермы, но их обитатели редко появлялись в городе, разве что имели разрешение от вампиров или же искали быстрой смерти. Так что я понятия не имел, кто здесь живет, да и живет ли кто-нибудь, кроме Джерома, – в наши-то дни. Может, он уже съел мозги всех прежних хозяев, а я у него на закуску?

Я силился избавиться от веревок, но Джером крепко затянул узлы, и мои онемевшие пальцы плохо годились для выполнения этой задачи.

Когда я вышел на парковку перед закусочной, был конец рабочего дня, но сейчас огромное солнце на западе уже касалось пыльного горизонта. Приближался вечер, небо было расцвечено всеми красками, от ярко-алого до цвета индиго.

Извиваясь, я пытался передвинуть локоть таким образом, чтобы добраться до переднего кармана, где сотовый телефон терпеливо дожидался, пока я наберу 911, но ничего не вышло. А между тем, как выяснилось, время мое было на исходе.

Джером вышел из-за автомобиля, схватил меня за воротник рубашки и потащил. Я мычал, и молотил ногами, и вырывался, и бился, словно рыба на крючке, но в итоге оставил лишь чуть более широкий след в пыли. Я не видел, куда он меня тянет. Пальцы Джерома, касавшиеся моей потной кожи, казались холодными и сухими.

Бам-бам-бам – он протащил меня по острым и занозистым ступенькам, царапавшимся даже сквозь одежду, а потом темная наклонная крыша отрезала от меня зрелище заката. Крыльцо было ровнее, но не менее занозистое. Я снова попытался вывернуться, на этот раз приложив все свои силы, но Джером треснул меня затылком о деревянный пол. Снова красно-белые вспышки – мой личный сигнал чрезвычайного положения.

Когда они прекратились, я понял, что меня тащат через порог во тьму.

Вот дерьмо!

Всякая бравада покинула меня. Я был всерьез напуган, сердце колотилось как бешеное, и воображение рисовало тысячу ужасных способов погибнуть здесь, в этой вонючей, нагретой солнцем комнате. Я лежал на жестком заплесневелом ковре, мебель вокруг выглядела заброшенной и пыльной – по крайней мере, та, что еще не развалилась на куски.