Текст книги "Без права на ошибку. Том 3 (СИ)"
Автор книги: Рене Эсель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
Глава 23
Лена
Глава 23. Лена
Аромат жженой сосны от трещащих в камине свежих дров пробирается под одеяло. Мягкими волнами дивный дым ласкает моментально воспаляющуюся от прикосновений кожу. Он движется медленно. От лодыжек пробирается выше. Щекочет под коленом, обнимает бедро и обманчиво трогает внутреннюю сторону, вызывая сладкие спазмы внизу живота.
Дыхание сбивается, когда я чувствую, как талию царапает теплая древесная кора. Тихий, мелодичный голос напевает что-то очень знакомое, качая на пуховых облаках между сном и реальностью. Он обнимает меня, обволакивает плотным туманом. Заползает в носовые пазухи, путается в волосах и взрывается искрами у покусанных у предвкушения губ.
Тревога, которая преследовала меня всю ночь, исчезает под настырным натиском ощущения безопасности. Понимаю, что это все дым. Он встает защитной стеной между мной и размытым, черным образом, от которого веет чем-то злым и древним. Ощущаю себя, словно в пещере, возле тёплого костра. На моих плечах какая-то шкура, пахнет вкусным мясом, а у входа сидит человек, мимо которого не прорвется ни одна нечистая сила из поглотившей мир темноты.
От переизбытка эмоций сложно дышать. Распирающая благодарность смешивается с бесконечной, яркой, как солнечный свет, любовью и доставляет почти физическую боль. Потому что невозможно чувствовать все это и держать в себе.
Из-под ресниц вырывается влага и холодными каплями касается щек.
Тру глаза и недоуменно моргаю, выходя из какого-то жутко приятного сна.
Под головой обычная подушка. С трудом фокусируюсь на незнакомой обстановке. Где я? События прошедших дней доносятся сквозь отходящий в сторону сон.
А главное: какого хера меня прижимает к похожей на разогретую батарею груди мой бывший муж?
Дергаюсь, пытаясь вырваться из дьявольских силков, но где уж там. Каменные руки смыкаются сильнее, подавляя любое сопротивление на этапе зародыша. Давят слабые эмбрионы и не требуя возражений, обращаются в вековые статуи.
– Еще пять минуточек, – стонет Олег мне в волосы, пока я предпринимаю попыткивыползти. – Давай полежим, потом орать будешь.
– Ты оставил Кирюшу одного⁈ – вскрикиваю, ерзая подобно разрубленному лопатой червяку. – Шершнев, ты…
– Он с тетей Зи, – зевает мне в волосы.
Ослабляет хватку, а в следующую секунду разворачивает к себе лицом. Даже не успеваю возмущенно пискнуть, как оказываюсь прижатой носом в тяжело вздымающуюся обнаженную мужскую грудь. Огромная ладонь опаляет поясницу, а в живот немедленно упирается эрегированный член. Который я, к слову, знаю так хорошо, что в животе отчаянно стонет от желания ощутить его внутри.
Как можно скорее.
– А если потребуется помощь? – бурчу, стараясь не касаться разгоряченной кожи.
Как бы не так. Губы задевают завитки волос, а горло незамедлительно распирает огненный шар. От колких языков пламени рот наполняется слюной, а мозг пронзает дикое желание облизать нежную кожу.
Попробовать на вкус излюбленную сосну, ощутить зубами твердость прячущихся под кожей мышц.
Пытаюсь отвлечься. Скольжу взглядом по татуировкам, но не помогает. Лишь отмечаю, что несмотря на бледность, его кожа все равно темнее моей. Какой-то коричневатый оттенок. Словно всегда в легком загаре.
Который хочется проинспектировать самым тщательным образом.
– Мама туда поехала, – причмокивает, массируя мой затылок. – Принцесса, помолчи.
– Шершнев…
– Пожалуйста.
– Олег…
– Лен, не заткнешься – найду чем занять твой рот.
И прижимается недвусмысленно дергающимся членом.
– Ты обещал не приставать, – возмущенно пищу.
А сама трусь о внушительный орган. Вернее, это не я, а какая-то прожженная блядь в глубине души каждой женщины. Иначе объяснить откровенные амплитуды бедрами, которые я выписываю, словно от немедленного соития зависит вопрос популяции человечества, невозможно.
– Не, не, не, – фыркает Олег.
Затем подхватывает меня под бедра. Но вместо того, чтобы немедленно насадить на себя, отодвигает в сторону.
Одновременное чувство благодарности и недоумения образуют грозовые тучи с порывами северо южного ветра. Как это? В душе не ебу, дорогие.
Сказать, что я в шоке, ничего не сказать.
– Сейчас мы займемся сексом, а потом ты заявишь, что я тебя здесь чуть ли не насиловал, – хмыкает, удерживая мою задницу на расстоянии, а мой мозг в разжиженном ахуе. – Договор есть договор, Лен. Обещал не трогать? Не трогаю.
– Как-то слишком активно меня лапаешь для «не трогаю», – шиплю недовольно надувшись.
– А это я бессознательно, – фыркает, опаляя дыхание пульсирующу на виске венку. – Во сне. Не считается.
– Ах, во сне? Ну ладно-о-о, – хитро тяну и пробегаю пальциками по напряженным кубикам пресса.
«У нас новая жизнь!» – истерично верещит взбесившаяся феминистка. Кусает дужку очков, а затем бросает их на под и гневно топчет высокими шпильками.
«Мы просто играем», – дует губы маленькая девочка и азартно подмигивает.
«Эх, какой мужик», – мечтательно вздыхает старомодная домохозяйка, поправляя аккуратно уложенные белые локоны.
– Женщина, успокойтесь, я женат, – хохочет Олег, перехватывая мою ладонь. – А жена у меня, ух. Ревнивая, что пиздец.
– Блядь, Олег!
– Не блядь, а честная давалка. Все по любви и в рамках согласованного графика супружеского долга, – гогочет и тянет к себе.
– Забронируйте мне окошко на час, – шепчу, впиваясь коготками в напряженные мышцы.
– Ну чего только не сделаешь ради любимой женщины, – обдает мятным дыханием предвкушающие поцелуй губы. – Только за час, боюсь, не управимся.
– Шершнев, заткнись.
– Как прикажет моя принцесса.
Глава 24
Олег
Глава 24. Олег
Сон, как рукой сняло. Той самой, что настойчиво обхватывает мой член, пока я под злорадное хихиканье змея с головой погружаюсь в кисло-сладкий омут Лениного рта.
Изучил его до миллиметра еще в прошлом столетии. Дайте мне контурную карту, и я с легкостью воспроизведу рельеф ее неба с расположением вкусовых сосочков на влажном горячем языке. Каждую микроскопическую щелочку между зубами, трещину на идеально мягких губах.
Мой неконтролируемый рык тонет в переливистом смехе, когда горячая ладонь слегка сжимает напряженный ствол и игриво проводит вверх-вниз.
– Сучка, – хриплю, прикусывая краешек растянутого в улыбке рта. – Ну держись.
Подхватываю хохочущую Лену одной рукой за талию, а затем резко сажусь. Она взвизгивает и инстинктивно обхватывает руками шею. Жмется к груди, от чего внутри довольно урчит зверь. Ее близость, тонкость и хрупкость доводят до исступления весь парт совет в моей голове.
Темные локоны спутанной паутиной лезут в лицо, острые пики сосков опаляют тяжело вздымающуюся грудь. Откидываю за спину шелковистые волосы, обнажая лебединую шею. Застываю, загипнотизированный голубоватым свечением пульсирующей венки. Она, как маяк в непроглядной тьме, сияет и манит заплутавший корабль имени меня.
Провожу языком по выпирающим ключицам, царапаю зубами каждый сантиметр доступной мне аристократической бледности. Лена, точно фарфоровая кукла, созданная гениальным мастером, в которую вдохнули жизнь. Она извивается в моих руках, царапает коготками затылок, плечи, а я не могу от нее оторваться.
Несравненная. Фантастическая. Совершенная.
– Черт, – сладко всхлипывает моя принцесса, когда я с напором провожу по шелковистым влажным складочкам. – Полный дом народа.
– Дом триста квадратов, если не больше, – шепчу замешкавшейся Лене. – А у нас целых две подушки.
Воспользовавшись паузой, опрокидываю Лену на спину и нависаю над ней. С тягучим, словна сладкая нуга, удовольствим, наблюдаю, как она сама тянется ко мне. Кладет потрескивающей от напряжения ладонь мне на грудь, гладит. Изучает каждую попадающуюся на ее пути мышцу, а в лазурных радужках поблескиваю любимые серебристые искры.
«Снова по накатанной тропинке», – с сожалением давит голос разума. Теребит за холку настороженного поднявшего уши зверя и добавляет с неприятно отдающим в пах вздохом: «А после будешь сидеть один дома, травиться вискарем?»
– Олег? – недоуменно хмурится Лена.
«Пойдет домой, как миленькая!» – рявкает, звякнув тяжелой цепью зверь.
Хватаю удивленно распахнувшую рот Лену за шею. Сжимаю пальцами и жестко впиваюсь в истерзанные губы. Кусаю, собираю каждый стон на грани удовольствия и боли, упиваясь безграничной властью над ее телом. Ее прерывистое дыхание вибрирует у меня на языке, разрядами тока пронзает прижатый к сочащейся влагой промежности.
– Сама, – шиплю царапая зубами идеальную линию челюсти. – Давай, девочка.
На этот раз она не спорит. Ерзает бедрами и с мелодичным всхлипом насаживается, выбивая из головы все мысли. Член в тесном плену ее лона деревенеет, а цепь и без того едва держащегося зверя скрипит по швам.
Сжимаю мягкие бедра до вскрика врываюсь сразу на всю длину.
«Если по кочкам приятно скакать, то и нечего трассу менять», – победоносно шипит змей.
Очень приятно. Еще как. Особенно, когда вижу раскрасневшиеся обычно бледные щеки, стекающие по вискам бисеринки пота, похожие на капли росы, и застывшие на ресницах льдинки подступающих слез.
Вгрызаюсь в горошинки сосков, обвожу языком каждую вершинку и вновь возвращаюсь к губам. В паху пожар масштабов вселенской катастрофы.
А в груди отчаянно ноет. Настойчиво так, словно сломанные кости на погоду. Тянет, истекает кровью и жалобно скулит, заставляя вглядываться в расплывшиеся от удовольствия любимые черты.
– Скажи, – требовательно сжимаю подбородок и заставляя смотреть мне в глаза.
– Люблю тебя, – послушно всхлипывает и запрокидывает голову. – Оле-е-ег.
«Доволен?» – оглядывается зверь на приунывшего хозяина.
– Блядь, – скриплю сквозь зубы и нахожу пальцами скользкую горошинку клитора.
Лена ахает, широко распахнув глаза. Царапает плечи, вцепляется длинными ногтями в спину. Шипит, словно дикая кошка, рассыпаясь то на проклятия, то на признания. Член отчаянно стонет и дергается в наркотической агонии.
Никакой приход не сравниться с оргазмом, который я испытываю с ней.
Мы заканчиваем вместе. Вместе взмываем куда-то высоко под облака и нежимся на солнышке хер знает сколько времени. Я прижимаю ее к себе под довольное урчание разметившего свою территорию зверю. Купаюсь в ленивых ласках и невесомых поцелуях.
Старательно игнорирую разрастающуюся в груди боль.
Все устаканится. Побегает еще немного и устанет. Сама же тянется? Тянется. Да, не написала, но звонку явно была рада. Да и утром. Нужно только немного терпения, каплю. Спокойствия…
«А потом появится какой-нибудь Лева…», – шипит, царапая чешуей мерзкая тварь.
Прижимаю Лену крепче. Стараюсь сосредоточится на стуке ее сердца, на исходящем от нее аромате свежего ландыша и горячего секса.
«Тю, да бога ради! Ты раньше тоже думал, что у вас отношения. А потом она чуть не трахнулась с Левой на дне рождения Лазаря», – хмыкает змей, ерзая треугольной мордой по развороченным ранам.
«Это было давно. И тогда она не говорила, что…»
Осекаюсь под противный хохот впившегося в свежее мясо змея. Вру. Говорила. Но была пьяна. Это же не считается, правильно? Она мне не лгала.
«Тогда почему она с тобой не живет?» – чавкает чешуйчатая морда, сияя изумрудными глазами.
Зверь недовольно рычит. Каждое слово твари, будто кинжал, застрявший между ребер. От них трудно дышать, а каждое движение легких режет острым лезвием.
«Ты всерьез веришь, что с Воробьевым ничего не было?»
«Не дави на…», – спохватывается голос разума, но поздно.
Надоело. Хочу домой.
Потому что мерзкий гад прав. Или Лена решится сейчас, или никогда. Любит же? Значит простит.
В последнюю секунду сорвавшегося с цепи зверя перехватывает похожий на подростка голос разума. Не знаю, откуда в нем столько сил, но он удерживает неуправляемый поток. Адаптирует слова, готовые сорваться с моего языка, смягчает их. Ощущение долбящего по вискам дятла исчезает.
– Давай начнем сначала, – льется змеиное шипение в запутавшуюся шевелюру. – Вместе начнем новую жизнь.
– Олег, – растерянно хрипит Лена.
В ее голосе страх. Такой явный, что я чувствую его сквозь нашу соприкасающуюся кожу. Он ранит меня.
Потому что зверь нужен, чтобы защищать любимых, а не причинять им боль.
А вот ложь во благо никто не отменял.
– Дай мне шанс, Лен, – облизываю губы и с трудом выдавливаю: – На общих условиях.
Тонкая белая нить выглядывает из наспех сшитого плана. Я старательно закрываю ее ладонью, чтобы идея не сдохла на этапе зародыша, пока голос разума закидывает вещи в распахнутый чемодан.
– Что? – изумленно кашляет Лена, пока я удерживаю рвущегося и крушащий все вокруг зверя.
Змей же кашляет, давится оторванной костью и валится в ахере под ноги, ибо по уровню подлости похоже я превзошел его на триста шагов вперед.
– Я не буду за тобой следить и контролировать тебя.
Просто маленькая хитрость.
– Ты свободна, как того и хотела.
А здесь вообще почти не вру.
– Живи, как хочешь.
В рамках заданных правил, естественно…
– Я только прошу дать мне возможность за тобой ухаживать.
Доля правды, конечно, есть, но…
– Прости, но ты понимаешь, о чем говоришь? А если у меня появится кто-то…
«То я закатаю его в бетон по частям, а тебе скажу, что крокодилы в Африке сожрали», – реву про себя, а вслух говорю:
– Тогда я отпущу тебя.
Пиздеж.
Глава 25
Олег
Глава 25. Олег
– Виктор Звягинцев? – покашливаю в трубку, после трех небольших гудков.
Перед глазами открыт файл с фамилиями и номерами телефонов шестилетней давности. Можно было бы попросить Марину актуализировать данные, но дергать ее дополнительно в выходной день не хотелось.
Тем более, что я пока не определился со своими подозрениями.
Но ведь когда-то я должен выполнить свою часть договора с Левицким. Тем более, что мне потребуется его помощь для разговора с Николаем Игоревичем. Ибо владелец небольшой, по сравнению с холдингом Соловьева или Лазарева, компании «Эл Строй» тщательно игнорировал запрос на встречу.
А давний друг старого козла мне просто необходим.
– Да, – с сомнением тянет знакомый голос. – А вы кто?
На заднем фоне слышен детский смех. В груди щемит, ладонь зудят. Кожа на руках моментально теряет влагу, будто ее из нее высушили огромным феном.
Острый укол на сгибе локтя отдает ледяным ударом под дых.
– Олег Шершнев. Помнишь такого? – с трудом выдавливаю.
Неосознанно тянусь к татуировке. Чешется неистово. Но едва ногти касаются высушенного, словно пергамент, покрытия, на той стороне трубке раздается грохот.
– Хорнет⁈ – хрипит барабанщик и дует на похоже упавший аппарат. – Мань, да не ори ты! Подожди. Хорнет, ты?
– Я, – прочищаю горло и нервно чешу кончик носа.
Меня не удивляет, что Витя не ожидал звонка. Да, последнее время я мелькаю на всех новостных каналах, но вряд ли меня легко можно узнать. Слишком большой контраст.
– Ебать, Мань, ты слышала? Охуеть. Мы ж тебя потеряли. Нюта ни слова не сказала, Маринка пропала, ты после клиники не вернулся. Соседи говорили, что тело на скорой увозили, ну мы и все. А ты живой, получается?
Реакция бывшего приятеля настораживает. В последнюю нашу встречу о его голову я разбил бутылку. Потому что Вите не понравилось, как я зажал в углу скрипачку, а ныне, похоже, его жену.
Готов выпотрошить Левицкого голыми руками только за то, что приходится снова окунаться в неприятные воспоминания. Только он не при чем. Хуйню воротил под наркотой я, а не он.
– Получается, – шмыгаю носом и нервно тереблю пальцами по столу. – Слушай, у меня дело есть. Вы еще играете?
– Ну иногда собираемся, – рассеянно бормочет Витя, а издали слышится шепот Марии. – Маня спрашивает, Шершнев, это который тот Шершнев? По телику?
– Он, он, – раздраженно бурчу и кошусь на список с именами. – Нет, баб я не бью. Давай потом, ладно? У меня важный благотворительный вечер на носу. Плачу, сколько скажешь, если приедете в Москву и сыграете со мной пару треков. Ну и свое все, что душе угодно. Дорога, гостиница, жрачка, развлечения, разумеется, за мой счет. Только с парнями сами договоритесь.
– Да мы за деньги давно не играем, – смеется, а следом раздается звук затрещины. – Ну, в смысле с ребятами перетру и скажу. Только мы полным составом. И с детьми.
«С детьми». Слова опадают мутным осадком в напряженных легких. Да, мы потеряли ребенка, но у нас же еще будут дети?
Перед глазами рисуется округлившаяся Лена. Сложив руки на выступающем животе, она недовольно морщится и смахивает белоснежные локоны с плеч. Какое-то незнакомое синее платье достигает лодыжек, а на заднем фоне большая новогодняя елка.
В нашем доме.
От картинки в груди теплеет, словно кто-то накинул на плечи большое ватное одеяло.
«Так и будет», – успокаиваю настороженно рычащего зверя.
Сегодня вечером у нас по плану первое свидание. Лена, конечно, не в курсе. Но на то оно и первое. Внезапность и две опекающих бабули: тетя Зи и мама, на моей стороне.
Предвкушающе щурюсь и смакую на языке потенциальные эмоции. Старый козел испортил все в прошлый раз, но сегодня нам точно никто не помешает.
– Ладно, – облегченно выдыхаю и кошусь на дверной проем.
Семен Вениаминович, на коляске застыл в дверях и выжидательно смотрит. От его взгляда неуютно, как и от ситуации в целом. Два противоположных мира сталкиваются и обращают реальность в сюрреализм.
– Когда надо-то?
Обсуждение деталей не растягивается. Время, место. Договариваемся о броне билетов и прошу выслать паспорта группы. Вопреки опасениям, волны предвкушения скорой встречи ностальгически поглаживают по голове.
– И, это. Хорнет, – переходит на заговорщический шепот в конце разговора. – С музой-то познакомишь?
– Пошел ты. Обойдешься.
Мы смеемся и прощаемся на расслабленной ноте. Словно и не было пиздеца в моем исполнении, как и пяти лет с тысячью километров. Понимаю, что невольно отстукивают какую-то мелодию из прошлого и останавливаюсь. Под бдительным взором Семена Вениаминовича, поднимаю на ноги.
– Помочь? – задаю естественный вопрос.
Он отрицательно машет головой. Несмотря на сложное заболевание, длительную борьбу и продолжительную кому, Семен Вениаминович восстанавливается на глазах. Если первую неделю казалось, что он навсегда останется овощем, то на вторую у меня не осталось сомнений – он встанет и даст нам просраться.
– Я хочу поговорить, – наконец, строго чеканит тесть. – О Саше. Пойдем в кабинет, Олег.
Что речь не о Левицком, понятно по тяжело сведенным бровям. Естественно, права на отрицательный ответ у меня нет. Семен Вениаминович решительно разворачивается и направляется по заданному маршруту, а мне остается только молча следовать за ним.
То, как отец Лены идет на поправку, радует. Не только потому, что человек в инвалидном кресле передо мной научил меня всему, что знаю в бизнесе и подарил шанс стать мужем любимой девушки.
В ближайшее время я планирую закончить с Самуилычем, а значит избавление от надоевшего кресла генерального директора в холдинге не за горами. Лазарь с легкостью справился бы без меня, но как только старый козел исчезнет с горизонта, ему станет не до холдинга. Ибо Жене предстоит возглавить «Инвест Строй Лазарь Групп».
А одной Лене холдинг не по силам. Не потому что она не способна управлять. Потенциал Лены огромен и я безумно ей горжусь, но их проект с Павлом требует много времени. Как не крути, холдингу потребуется надежный человек, понимающий в процессах движения неподъемной махины гораздо больше всех нас.
И Семен Вениаминович, стоявший у руля холдинга с момента его основания, лучший кандидат. С его помощью за Лену и компанию можно будет не переживать.
Обстановка в кабинете Людвига далека от излюбленного минимализма. У нас совсем небольшая разница в возрасте, но вкусы разительно отличаются. Слишком много пафоса: массивный стол, вычурные скульптуры и огромный шкаф с книгами заставляют вновь почувствовать себя ничего не соображающим в жизни юнцом, впервые переступившего порог большого и страшного Соловьева.
Именно так я видел его много лет назад. Таким же, как Александр Самуилович Лазарев.
– Ты уверен? – устало ударяет в меня Семен Вениаминович, достигнув лакированного стола.
– Да, – киваю, глядя в напряженное лицо. – Конечная точка утечки найдена. Ваш друг, Семен Вениаминович, не просто устроил вам неприятности с финансами. В его руках оказались и новые технологии, и даже наш с вами планируемый совместный проект по использованию VR технологий в построении архитектуры.
– Невероятно, – задумчиво трет подбородок.
Поверить в то, что близкий человек тебя предал, сложно и больно.
Но гангрену нужно отрубать сразу, пока из жалости к изувеченной конечности не отправился на тот свет.
– Женя показал, никаких сомнений нет. Технически, так как Александр Самуилович теперь является одним из акционеров холдинга, обвинить его мы не можем. Зато можем вскрыть его манипуляции по отмыванию денег. Остается доказать, что кражу технологий он начал еще не в составе вашего холдинга.
– Удалось вычислить крысу? – хрипит и растирает горло над плотным краем черной водолазки. – Паша?
– Точно нет, – уверенно заявляю, но в голове подозрительно щелкает.
Будто я упускаю какую-то важную деталь. Но вот какую именно?
– Оказывается, дожил до седых волос, а в людях разбираться так и не научился, – тяжело вздыхает мой тесть. – Уверен был. Больно за Леной он увивался, а серьезного ничего не предпринимал…
– Не будем об этом, – перебиваю и морщусь, ощутив лимонную кислоту на вмиг воспалившемся небе. – Лена с Павлом работают вместе. Я предпочитаю не вспоминать, какие отношения их связывали.
С удивлением отмечаю, что зверь ведет себя достаточно спокойно. Я не чувствую немедленного желания разорвать на куски партнера Лены. И это странно и на удивление… приятно. Словно общение со спокойным Воробьевым позволило пропитаться немного его уверенностью.
«Если она твоя, Олег, то твоя. Со всем ее прошлым».
– Он не был таким, – шепчет Семен Вениаминович, а я замираю. – Саша. Или я просто не замечал.
Он тяжело облокачивается на кресло, которое скрипит под давлением веса. Закрывает глаза, в у меня в животе туго стянутый клубок проволоки переворачивается.
Молчу. Потому что терпеть не могу разговоры о старом козле. Но и отказать в такой малости человеку, сделавшему для меня очень многое, не могу.
– В голове не укладывается. Он же нам с Колей на каждом шагу помогал. Не без подъеба, конечно, но всегда. Это мы с Левицким лимита, а Саша москвич в десятом поколении. Мне иногда казалось, что сначала Лазаревы здесь обосновались, а уже потом Кремль построили. Коля и сына в честь его назвал, потому что Саша в девяностые жизнь ему спас.
– Если бы он людей в бетон не закатывал – не пришлось спасать, – перебиваю, не выдержав очередной оды.
Раздраженно чешу ладони. Святой, блядь, непогрешимый. К огромному сожалению, у большей части его преступлений истек срок давности. Никто его не привлечет, да и живых свидетелей событий нет. Сплошные слухи.
Подмывает выложить последнюю выходку старого козла, но сдерживаюсь. Семену Вениаминовичу противопоказаны волнения. Новость о том, что его лучший друг двинулся окончательно, вряд ли поспособствует его выздоровлению.
У нас с Леной только стало налаживаться.
Заебала непроглядная темнота, сил никаких нет. Впервые, блядь, вижу свет в конце тоннеля. Отдачу чувствую, участие. Да, куда без драмы. Это же Лена. Нам надо, чтобы сама.
«Давай попробуем».
Хрен куда она теперь от меня денется.
– Времена сложные были, Олег, – выдергивает из приятных мыслей тесть, возвращая к невыносимому на клеточном уровне уроду. – Мы с Колей в его дела не лезли, но и от помощи никогда не отказывались. Так что и ты не торопись пальто беленькое на себя натягивать.
– А в том, что он сына до реанимации довел, тоже времена виноваты, Семен Вениаминович? – плююсь ядом, не выдержав давления нимба старого козла.
– В первую очередь, виноват перед Женей я, – внезапно резко выдает тесть, а я удивленно таращусь. – Что смотришь? Лиля когда умерла, я видел все, что с Сашей происходило. Таскал его по врачам, забирал Женю маленького, но куда там. Он дня три полежит, и обратно. «У меня сын, некогда с психами куковать». Надо было настоять, конечно. Потом Саша Таню с Катей в дом притащил и как-то поспокойнее стало. Ну а когда Женя начал в синяках появляться, ему лет шестнадцать было. Мальчишки все в этом возрасте дерутся. Я верил, что Женя просто в отца пошел, с плохой компанией связался, помощь предлагал. Женя с Леной к тому моменту перестали совсем общаться, ну и он пропал из моего поля зрения. Если бы Лена не рассказала, я так и не узнал…
– Расскажите про Лилю, – внезапно выпаливаю.
А Семен Вениаминович ошарашено приподнимает голову. Сам в шоке. Никогда ничего про старого козла не спрашивал, но удивительное сходство Лены с матерью Жени не дает покоя. Тревожный звонок долбит в висках и спать не дает.
Не настолько я на него похож.
– Больно он ее любил, – хмыкает, хитро так, словно ход мыслей улавливает. – Случайно как-то познакомились. Он ездил тогда, филиалы открывал. Ну Саня не красавец, конечно, но напористый. Как уж у них вышло, не знаю, Саша не рассказывал, но беременность как снег на голову. Семья у нее простая какая-то, родители пожилые, бедные. Ну и сбагрили Саше. Девчонка совсем, молоденькая такая, пылинки с нее сдувал, а она ни в какую.
– Знакомо, – задумчиво бурчу, а Семен Вениаминович заливается смехом.
– Лена правда на нее похожа, Олег, но это совпадение. Мы с Лилей тест делали. Просто причуды нашей жизни.
Спину прошибает холодный пот, но вида не подаю.
Если бы Лена знала, какие, блядь, причуды.
