Текст книги "Шёпот Зуверфов(СИ)"

Автор книги: Рем Манулов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 27 страниц)

– Вы – подлинная гордость илейцев! Проходите без промедлений, – он махнул своему напарнику, который открыл терминал для входа в основной Трезубец. Инсар, выспавшийся, причёсанный и одетый в дорогой светло-синий льняной костюм, прошёл сам и покатил за собой элегантную тележку со стильным полукруглым футляром-холодильником, наполненным десертами, которые трое суток сочинял шеф-кондитер Стэн. Инсару предстоял долгий путь по сектору, плотному и одновременно пустынному. Трезубец был настолько велик, что двадцать пять миллионов могли соседствовать друг с другом, практически не сталкиваясь локтями. Кроме того, в некоторых уголках мегаполиса распростерлись зелёные островки, допускавшие посетителю тихое и безмятежное созерцание водной глади, птиц и некоторых пресмыкающихся практически в глубоком одиночестве.

День разыгрался, и Инсар Килоди решил посетить парк "Третьего Конфорнума" – прелестный оазис посреди городского массива. Трезубец не был тем фешенебельным курортом, какой представляют далёкие от илейской столицы люди. Здешние небоскрёбы отказывались пестрить, оказываясь на поверку колоссальными, топорными и довольно унылыми сооружениями скучного прямоугольного типа. Гигантские грибы, которым не досталось шляпки. Широченные улицы, по которым носились разве что электрические поезда, да спешащие офисные работники. Пёстрая реклама кургузо смотрелась на серых бетонно-мраморных громадинах, призывая к покупке нового программного обеспечения для бота-домработницы, искусственного глаза, с которым вам будут видны Штарбайнские ворота или новую диетическую газировку с малиново-арбузным желе. Отовсюду на горожан смотрели камеры, встроенные на фасадах домов. Они наблюдали за порядком, будто неведомого "красного маячка" было недостаточно. Однако стоит отметить, что порой эти молчаливые блюстители играли в пользу кармы граждан, прибавляя, например, 0,35 балла тому, кто поднял на мостовой чужую статусную карту и, догнав владельца, отдал её с пожеланиями хорошего дня. Воспользоваться бы ею нашедший всё равно не смог, но пройти мимо ему никто не мешал.

Инсар уселся напротив фонтана. Поговаривают, что фонтаны символизируют удачу и несут счастье населению, проживающему с ним поблизости. Инсар насчитал в памяти тридцать фонтанов, о которых он знал в Трезубце. Хватит ли этого для населения в два с половиной десятка миллионов человек? Инсар не знал да и думать об этом не хотелось. Он расстегнул пиджак, снял его, уложив на колени и оставшись в брюках и кремовой хлопковой рубахе. Парк, названный в честь Конфорнума, члены которого невыразимо преобразили город, изобиловал лиственными деревьями, яркими цветами и наверняка выдавал тонны кислорода в день. А ещё он успокаивал, возвращал потерянные воспоминания и призрачно обнадёживал.

– Любите лилии? – прозвучал женский голос, звонкий, но не резкий.

– С чего вы взяли? – стряхнув тягостные мысли, спросил Килоди.

– Вы на них минут пятнадцать смотрите, не отрываясь, – ответила девушка и присела рядом с Инсаром. Она появилась внезапно, из-под земли. Ещё минуту назад вокруг было пусто.

– Видели запуск "Вечного странника"? – сменила тему девушка. Инсар снова на неё посмотрел, пристальней, словно хотел прочесть её мысли.

– Нет, – коротко ответил Инсар и продолжил любоваться цветами.

– И правильно. Ничего интересного в этом не было. Пафосное сборище всяких "шишек", громкие заявления и куча агитационного бред о "чудесной, наипрекраснейшей эпохе", в которой мы живём, – всё это девушка проговорила быстро, меняя интонацию, парадируя официоз и нелепую важность.

Килоди ничего не ответил.

– Что в контейнерах? – ткнув пальцем на тележку, поинтересовалась незнакомка.

– Сладости.

– Для кого?

– "Шишек" и детей. Всех, кто будет на сегодняшнем званом ужине, – протянул Килоди, не слишком радостно.

– У-у, – пригорюнилась девица, – а я не люблю сладкое. Жалко.

– Понимаю вас, леди, – откуда не возьмись, вырвалось у Инсара. Он и сам не понял, что за "леди" вкралась в его немногословную речь.

– О, как мило! Только у меня с леди столько же общего, сколько у барана с горностаем, – вальяжно шваркнула она, закурив обыкновенную сигарету со смолой и табаком. Не то, чтобы курение запрещалось, просто оно давненько перестало быть модным. – Джулия Фокстрот.

– Приятно познакомиться, – кивнул Инсар. – Инсар Килоди.

Они немного помолчали.

– Не куришь? – протянула приоткрытый портсигар Джулия.

Инсар отрицательно мотнул головой.

– Мой рейтинг не превышает и пятидесяти баллов. Но сюда меня пустили. Какой, спрашивается, чёрт от всей системы, устроенной на радость статистам и бюрократам? – твёрдо спросила Джулия, ввинтив окурок в скамейку, на которой они сидели.

– Ты всё время увиливаешь от вопросов? – снова оживилась Джулия.

– О чём ты? – недоумённо покачал головой Килоди.

– Я спросила тебя, если ты помнишь, любишь ли ты лилии?

– Никогда не думал об этом всерьёз.

– Зачем ты тогда пялишься на них? – не отставала Джулия. Её короткие светлые волосы растрепались, просились к чудесному парикмахеру, который бы сотворил нечто прекрасное. Килоди хорошенько присмотрелся к своей новой знакомой. Миниатюрная и по-детски юная фигура, но между тем довольно крупная грудь и бёдра. Совсем тонкий пуловер неясного серо-синего цвета, который был ей явно велик. Длинные стройные ноги были одеты в синие джинсы, а на ступнях болтались крупные, неповоротливые и наверняка тяжёлые кеды. Прежде всего, Килоди отметил несовместимость образов, будто перед каждым, кто говорил с ней, появлялось два разных человека. Инсар понимал, какого это, потому и продолжил разговор.

– Вспоминаю, – ответил Килоди и замолк.

– Что вспоминаешь? – с нотками раздражения допрашивала девушка, – или мне что, из тебя каждое слово клещами вытягивать? Я уже поняла, что ты не слишком болтлив. И мне это нравится. Но поддержать невинный разговор, сидя на летней скамейке в прекрасном парке с милой девушкой, должен практически каждый мужчина.

Инсар хмыкнул, ничего не ответив.

– Сомневаюсь, что в вас больше 70 % кармы, – снова неожиданно и крайне беспардонно перевела русло беседы Джулия Фокстрот. – И тридцати пяти, наверно, нет.

– Я так плох? – нисколько не обидевшись, полюбопытствовал Инсар.

– Отнюдь. Вам нравятся мотоциклы?

– Мы снова на "вы"?

– Ты любишь технику? – повторила Джулия.

– Настолько же, насколько лилии.

– Обожаю мотоциклы. У меня квадроцикл на стоянке Трезубца. Огромный. Умельцы Штарбайна мастерили его около полугода. Моя гордость. Дорогая, прожорливая, но гордость, – улыбнувшись, стукнула себя в грудь Джулия и уставилась на Инсара.

– Воспоминания. Родина. На клумбе под окнами нашего дома цвели замечательные цветы. Мы срывали их на праздники, потом сажали вновь. Пестрящая разнообразными красками провинция, о которой слагали песни, и на земле которой хотелось забыть о горестях, – заговорил Инсар, заставив Джулию расплыться в широченной, солнечной улыбке. У неё были ровные зубы и ямочки на щеках.

Мимо них прошёл пожилой квартет. Обязательная прогулка в полдник. Скоро подадут ужин в ближайшем доме для брошенных стариков. На деле в этом месте проживали и те, кому порядком надоело корчить из себя праотца семейства и делиться вечной мудростью. Два старика и две старухи. Каждому из них не меньше ста пятидесяти лет. Инсар брезгливо отвёл взгляд. Он ненавидел старость.

– Мне бы хотелось написать пейзаж твоего дома. Уверена, картина получилась бы завораживающей, – Джулия проводила прошедших мимо старожилов мира почтенным и вдумчивым лицом.

– Вряд ли это кому-либо удастся, – горестно проговорил Инсар, – её стёрли в прах.

– Жуть. – Закусила губу леди Фокстрот. – Мы неправильно встретились. В парке, днём, в жару – всё не так!

– А как правильно?

– Ночью. В ливень, и где-нибудь на закоулках Сент-Валена. Или на худой конец в Котловане. Не важно! – порывисто вскрикнула девушка и замерла.

– Точно не хочешь пирожного? – на сей раз прояснело лицо Инсара. В первый раз за последние недели.

– Всего одно. И само вкусное, если не возражаешь.

Килоди открыл холодильник и вынул пакет с вафельной корзиночкой, в которую Стэн напустил своего фирменного крема со вкусом карамели и патоки. С некоторых пор Инсар неплохо разбирался в людях. И теперь он понимал, что странное, нелепое и довольно неправдоподобное знакомство с милой девушкой в городском саду точно не случайность, но самая настоящая удача.

***

– Вы обязаны взглянуть на это! – взбудораженные Атлас и Кей поставили планшет на стол наставницы – дочери Асмиллы, Календары Блоус. Не молодая, с морщинами и волосами, убранными в пучок, она напоминала скорее содержанку на хозяйстве, чем решительного управленца.

– Что стряслось? – она помешивала ложкой горячий чай, сидя за трюмо в своих покоях, читала какую-то книгу и давно собиралась отойти ко сну.

– Простите за вторжение, – начал Атлас, – но сегодня утром мы забрали обод с головы того парня, оставшегося в живых после кровавого побоища в Котловане. Расшифровали запись. К слову, программа трудился почти десять часов. Увиденное нас поразило.

Кей установил планшет напротив Блоус и запустил короткий ролик. На экране задвигались модели людей, появились сооружения, напоминающие дома и улицу. Компьютерная графика запустила жизнь в сон, из которого выросло четверо. Одежда в цвет той, что была на убитых и потерпевшем. Они топтались на одном месте, рядом поблёскивала вывеска. Похоже на "Сошуаль". Двое начали спорить. Машина отрывисто передала смысл стычки. Всё дело в зависти. Тот, который должен был лететь на "Вечном страннике", начал отбиваться от нападок своих собутыльников. Один, самый здоровый, ударил его в нос, напали другие. Ант смотрел на всё со стороны, не вмешиваясь. Наконец, когда трое поколотили друг друга и выбились из сил, Ант подошёл к своему недавнему приятелю, который уже пострадал – ему свернули челюсть, и с остервенением набросил ему на шею свою стальную цепь, заточенную таким лихим образом, чтобы перерезать плоть в один миг. Секунда – и голова скакала по пыльному, неровному асфальту "котла". На Анта бросился второй из компании, выкрикивая проклятья. Коротконогий уже бросился наутёк. Экран на секунду потемнел, будто невидимую камеру окутало туманом. Затем снова прояснился. Здоровяк истекал кровью, хватаясь за горло. Снова тьма и шипение, но затем краски стали ярче прежнего. Ант догнал последнюю жертву, прибил её к стене и с силой стал вколачивать круглую башку крепкого коротышки в кирпичную стену. Пронеслась рябь, краски потускнели, изображение ухудшалось. Откуда-то извне послышались странные шипучие слоги, проносившиеся, будто порыв ветра – быстро, неразборчиво и незримо.

– Стоп! – невозмутимо скомандовала Календара. – Ещё раз это место.

Атлас открутил к моменту, когда завершилось последнее убийство, и Ант бросился бежать, куда глаза глядят.

– Сделай шум чётче и воспроизведение медленнее! – снова приказала Блоус.

"Мо ва. А ва. О ни вон ндуро фун ва. Алазе беру сар лагбара. Адаорин ниориси ва окункун. Ки о си ва ийо дуро. Ати ки о йоо ва си ододо".

Календара тяжело вдохнула и впала в глубокую задумчивость. Минуту она не двигалась, перекладывая какие-то вещи, факты или, быть может, воспоминания в чертогах памяти. Наконец Календара ожила и воззрилась на своих пасынков, которые терпеливо ждали.

– Кому-нибудь ещё вы показывали эту запись? – строго, со скупой надеждой поинтересовалась Блоус.

– Только Блинду, – выпалил Кей, – чтобы убедиться, что "обод" не подцепил вирус.

– Идиоты! – закричала Календара, но тут же успокоилась. – Живо приведите Блинда.

Кей пошёл за отличным программным специалистом, который мог соорудить что угодно на просторах Потусторонней Вязи, поддерживал функциональность "ободов", но всё же недотягивал до лавров сибера и к тому же давно заработал репутацию в общем безобидного, но не самого чистого на руку парня с сомнительной репутацией.

– Что скажешь? – обратилась Блоус к Атласу, оставшись с ним наедине.

– Неожиданно, – спокойно ответил Рензо, – к тому же сны реальны. Всё это происходило на самом деле. Цвета настоящие, выдумок нет.

– Странно, не правда ли? Сон без прикрас. Такого и не бывает то никогда, – заметила Календара и отхлебнула остывший чай.

– Ошибка дорогого стоит, согласен. И спешить с обнародованием нельзя. Нужно разобраться в этом деле. Дозорные Трезубца плюют на происходящее в Котловане. Однако я сомневаюсь, что личные досмотрщики Фрая оставят всё как есть, не сунув свой острый нос.

– Ты верно говоришь. Но меня пугает другое.

Календара встала из-за стола и направилась к своей кровати. Сев на неё, она закрыла ладонями лицо, хорошенько протёрла его и, закончив, громко выдохнула.

– На последних секундах на заднем фоне что-то шумит. Ты слышал, что этот шум не просто ветер или ласкающийся на крыше кот. Шипение есть шёпот. Причём идёт он извне и адресован нам. Кто-то послал весточку.

– Ерунда какая-то! – поднял густые брови Рензо. – Программа визуализации не могла пропустить тех уст, которые нашептали нам письмо.

– Выходит, что пропустила.

Внешне спокойная, но полная внутренней напряжённости Календара наносила крем на руки, втирая в кожу его настойчиво и грубо.

– Чьё это послание?

– Я не знаю, – помотала головой женщина.

– А что за язык?

Рензо был поражён увиденным. Но предположения Блоус вводили его в ступор, заставляли сомневаться в идейной собранности главы церкви.

– И этого сказать я не в силах, я не уверена. Но знаю, кто мог бы нам помочь в этом деле и кое-что прояснить.

В покои Календары Блоус вошёл Кей и патлатый высокий мальчишка с длинными пальцами и бледной кожей. На нём висели одни трусы – Кей выдернул компьютерного гения из постели.

– Блинд, ты видел запись? – спросила Блоус, сверкнув глазами.

– Да, – кивнул парень.

– Будь добр, сотри и никому ни слова, – вежливо попросила Календара.

– Не, – промямлил Блинд, – это ж сенсация. Мало ли пригодится. Да и что в этом такого? Ну, подумаешь, мужик зарубил всех своих дружков. Не! Я всё уничтожу, если вы мне кое-что пообещаете, ага?

– Ты сейчас же удалишь копию и забудешь о том, что видел! В противном случае, отправишься в Сент-Вален и будешь ублажать богатых мужей, пока не поверишь в свою женскую сущность! Ты понял меня?! – настойчиво выпалила Блоус.

– Всё уяснил. Удалить и забыть, – виноватым кивком ответил Блинд и тут же скрылся.

– Нам поможет Асмар Мбалли. Найти его не просто, но необходимо, – сменив тон на деловой, продолжала Календара.

– Мбалли – сложная и важная птица. С чего ему помогать?

Атлас нахмурился и решил не менять мину, пока не услышит хорошей новости.

– Кто такой этот Мбалли? – спросил Кей.

– Учёный, историк, естествоиспытатель, путешественник, экспериментатор, изобретатель, философ и писатель. Личность настолько же неординарная, насколько странная. Очень давно Мбалли жил в Трезубеце, затем исчез. Изредка его фолианты появляются на полках редких книг, радуют ценителей и перекупщиков. Большего о старике мне неизвестно. А тебе, Атлас?

Рензо отрицательно мотнул головой:

– Скажем так, наше расставание прошло не слишком гладко. И где он теперь я без единого понятия. С чего начать поиски? Пробежаться по старинным лавкам, заполненным всяким хламьём?

Скептика Атласа не раздражала Календару. В конце концов, она понимала, что просит о чудаковатом и во многом личном деле. Но её интуиция необычайно сильна и неоспоримо верна.

– Единственный, кто хоть что-то может сообщить о местонахождении Мбалли, это Самюэль Фрай. Завтра он устраивает званый ужин в честь запуска "Вечного странника". Вам стоит посетить его.

– Минуту! – поднял указательный палец Рензо. – Как же быть с кармой? У меня и Кея на двоих и шестидесяти баллов не наберётся. И вообще, неужели нельзя позвонить ему и обо всём расспросить? В конце концов, вы видный общественный деятель, имеющий определённый социальный вес.

– Если я сказала, что с Фраем необходимо встретиться лично – значит, тому есть причины, о которых вам знать не положено! – вспылила Календара, глубоко вздохнула и продолжила. – Официальное обращение не останется без внимания Детры, а нам это ни к чему, – сквозь зубы процедила Календара. – И насчёт кармы не беспокойтесь. Вам хватит того, что имеете. Я всё устрою. Закончим на этом. Можете идти.

– Вот бы нацепить ей обод и потом посмотреть, что ей там снится, – прошептал Кей, пока они шли к своим покоям.

– Готов поспорить, трон, карающий посох и сотни одурманенных рабов.

***

Устроившись в мягком кресле, обитом вельветом, Самюэль Фрай взял перерыв. Он потягивал крепкий ячменный виски, наблюдал за огнём в камине и за игрой воска, плавящегося под ярким оранжевым язычком. Свечи привносили уют и гарантировали наверняка, пока они целы, свет не померкнет.

Где-то внизу шумели. Гости собрались давно, но расходится и не думали. Громко шутили, много выпивали, но при этом строили мины наивысшего почтения и уважения. Фрай не относился к категории мизантропов, скорее наоборот. Однако, будучи Лидером Трезубца, он на свой шкуре ощутил всю тягость важных решений, не всегда популярных в элитном обществе. Слабое зрение Фрай компенсировал чуткостью слуха. И ещё полминуты назад понял, что по каменным ступеням старого замка кто-то поднимается осторожно и не слишком уверенно. Лидер илейцев уловил еле различимое дуновение, исходящее от своего незваного гостя. Некто уже проник в кабинет, скользнув подобно змее, и ожидал следующего шага.

– Зачем вы пришли? – прервал треск сгоравших поленьев Фрай.

– Убить вас, – едва слышно ответили из темноты.

– Вы убийца? – снова спросил Фрай.

– Да.

– И вы убьёте меня?

– Нет, – также мирно звучал чей-то немного скрипучий голос.

– Тогда зачем же вы пришли? – повторил вопрос Фрай. – Впрочем, я не удивлён, хотя мог бы. Немало развелось на земле желающих отправить меня в долгосрочный отпуск.

– Вашей дочери понравились пирожные?

– Ах, это вы, помощник пекаря. Неужели ваш космическо-кармический балл всего лишь подделка? Честно говоря, я слышал, что научились подделывать показания миниботов, но, по правде говоря, ваши анализы были настолько прозрачными, что и повода усомниться в чистоте у меня не возникло.

– Помогите мне, – проскрипел Инсар и шагнул из темноты в своём дорогом костюме, который так и хотел освободиться, бросить своего хозяина и оказаться где-нибудь на полу или вешалке гардероба.

– Чем? – спросил Самюэль Фрай и допил виски.

– Мы с вами виделись однажды. Давно, в северной провинции Камштыл. Помните, лет десять назад? Тогда вы и ваш друг заблудились в ледяном лабиринте. Парень, который показал вам дорогу – это я. Отплатите мне услугой.

– Ах да, да! – вспомнил Фрай. – Жуткое местечко, если честно. Эти лабиринты снились ещё неделю, не меньше! Но мне казалось, что я ответил благодарностью в тот раз.

– Безусловно! Ваши статы позволили мне выбраться из промёрзлой пустыни и начать новую жизнь. Так что у нас с вами есть нечто общее. Но на сей раз всё намного серьёзней. Доктор Фрай, мой недуг, а я определённо болен, требует бо?льшего, чем короткий осмотр и пятнадцать минут в биокамере общего режима. Болезнь, которую я подхватил, слоняясь по земле, убеждён, вызовет у вас живой интерес, как у исследователя и мыслителя. Поверьте мне, я, в самом деле, обязан покончить с вами, без шуток. Но истинная причина моего визита разнится с желанием тех, кто намеревается от вас избавиться. Потому мы ещё общаемся.

– Что ж, – вздохнул Фрай и вытер пот со лба, – тогда нам следует поговорить, не так ли?

Инсар кивнул.

– Задуйте свечи, а я потушу огонь. Тени на шторах могут выдать нашу тайну тем, кто ещё смотрит выше своего прожорливого рта. Древние стены слышали немало откровений, для них это почти что обряд, – пытался не замолкать Фрай, управляясь с огнём в камине.

Инсар разобрался с каждой свечкой и присел напротив Фрая.

– Всё началось восемь лет назад. Хотя, быть может, предопределилось и раньше, со дня, когда мой родной дом стёрли в пыль. Но я не стану утруждать вас свободными аллюзиями, теориями и предположениями. В тот день я думал, что умру от жажды. Пустыня Амоами не самое дружелюбное место. Песчаная буря налетела раньше обычного, я не успел найти укрытия и потерял сознание. Сгнил бы на солнце, если бы не появилась странная тень, выросшая из песка. Продрав веки, я увидел металлический каркас, торчавший из бархана. Его основание уходило вниз, на неведомую глубину. Я прижался к железной стене и отпрянул – металл был холодным и влажным. Сил идти не осталось, а дожидаться новой песчаной бури на открытой местности – верная смерть. Я уснул в тени, вжавшись в металлическую штуковину. И мне до сих пор кажется, что очнулся я не на земле или не в нашем мире и времени. Когда я открыл глаза, меня обступила тьма. Чернота, вода и очищенный воздух. Одним словом, я попал внутрь чего-то огромного и абсолютно мне незнакомого. Напившись вдоволь такой же чистой, как воздух, воды, я решился сделать шаг и пошёл вперёд.

– Вы не видели Фрая? Нет? И не знаете, где он может быть? Тоже нет? Гадство! – очередной гость званого ужина пожимал плечами и предлагал спросить у кого-нибудь другого. Одни не хотели вникать, другие брезговали даже минутной близостью с таким собеседником. Илейцы относились к сономитам косвенно и многими не считались за людей. Но с ними, в отличие от гибриоидов, хотя бы заводили разговор. К тому же, молодой, высокий и смазливый сономит был наполовину илейцем, и без труда мог обаять и очаровать.

– Вам не кажется, что вы всех достали своей назойливостью?– обратился к Атласу высокий достопочтенный мужчина преклонных лет. – Сколько можно дёргать отдыхающих, задавая один и тот же вопрос? Доколе постыдные, наглые сономиты будут вести себя как свиньи и не отдавать никакого уважения хозяину, который их любезно пригласил?

– Кстати о хозяине! Только он мне и нужен, – не отвечая на придирки, сказал Атлас. Он и основная масса гостей разместились в огромном зале Замка Трезубец. Тысячелетия назад его воздвигли наспех из необтёсанных валунов, что добывали на дне Шрама Земли, и множество раз, впоследствии, реставрировали, приведя в роскошное состояние.

На споривших мужчин обратили внимание. Атласу это не нравилось. Изначально весь этот замысел казался ему глупостью. Календара Блоус смогла договориться о пропуске на ужин для одного церковника. Им стал Рензо, искренне раздосадованный подобным решением. Полчаса назад, решив пропустить официальную часть, где все друг друга поздравляли и были не слишком пьяные, Рензо явился в Элитный уровень. Здесь проживали самые "чистые" люди илейских земель. Каждый из них имел уровень кармы, превышавший минимальный порог в 75 баллов.

– Не хочу злиться, ибо ваше сморщенное лицо не кажется мне слишком важным, но заткнуться вам пора, молодой недочеловек! – не успокаивался старик.

– Дядя, ну захлопните вы уже свой беззубый рот! Вам-то уже терять нечего, а другим праздник испортите! – начинал понемногу заводиться Рензо. Его вспыльчивый нрав обычно мешал всегда и во всём, но с годами Атлас приноровился себя сдерживать.

– Нахальство! – возмутился Председатель Конфорнума Виктор Соломон, затеявший ссору.

– Остыньте!

Рензо ухватил Соломона за грудки и усадил на свободный стул.

– Гляньте! Приспешник Асмиллы распускает руки! – кто-то выкрикнул из толпы. Ещё чуть-чуть и обстановка могла забурлить, как кипяток в кастрюле. Но нежная ладонь коснулась плеча Атласа и увела за собой. Её лицо украсила загадочная улыбка:

– Я знаю, где Фрай. Не шумите, – прозвучали долгожданные слова.

– Вы меня спасли, – фирменно осклабившись, произнёс Атлас.

– Знаю. Угостите меня пивом. Обожаю пиво. Сама не своя, когда встречаю редкий аромат или неповторимый цветочный вкус. Сегодня подают именно такой образец, терпкий и в то же время сладкий, – девушка с короткой стрижкой и обольстительными глазами перешла со своим пятнадцатым за вечер знакомым в менее помпезное, уютное помещение, за стойку бара.

– Вы не похожи на местных дам с пёстрыми нарядами и ожерельями в полшеи, – подметил Атлас.

– Из Штарбайна, если точнее. Джулия Фокстрот, – она протянула руку для рукопожатия. Рензо взял её ладонь и нежно поцеловал.

– Изысканно и слюняво. Даже не знаю, это соблазнительно или гадко, – прищурилась Джулия, раззадоривая смуглого красавца.

– Вы сказали, что знаете, где Лидер. Не подскажите ли? – кротко осведомился Рензо ещё раз, не найдя других тем для разговора. Девушка ему нравилась. Сильная, но хрупкая, желанная и в тоже время по-детски живая – она была соткана из противоречий. Рензо попытался припомнить кого-либо, кто произвёл бы на него столь же ошеломляющее впечатление за какие-то пару минут общения. И ему не удалось.

– Овальный и продолговатый, как кишка, тоннель петлял, убегая неизвестно куда. Отовсюду из мелких щёлок, зазоров проникал свет. Тусклый, оставленный, словно, специально для меня, но так, чтобы я не заблудился, но и не смог разобрать обстановку подробно, во всех деталях, – продолжал свой рассказ Инсар Килоди. Фрай пребывал в задумчивости и с участием кивал.

– Сначала вода не иссякала. По чёрным, гофрированным стенам стекали чёрные ручейки. Иногда поверхность становилась шершавой, потом гладкой, полированной. Затем снова ребристой. Я всю дорогу опирался на стену, касаясь её правой рукой. С тех пор случается, что она краснеет, ноет от дикой боли и отказывается мне подчиняться. Но это лишь последствия. Наконец я вышел на сушу. Под ногами твердь, но мне всё равно мерещилось, будто я стою на чём-то живом и дышащем. Коридор закончился завалом из непонятного барахла, облитого слизью. Я ткнул ботинком кучу, и она тут же развалилась, а из мусора бросились врассыпную потревоженные чёрные твари – насекомые, которых я никогда раньше не видел и о существовании которых не подозревал.

– Опишите их, – вклинился в монолог Фрай, взял со стола блокнот и приготовился писать. Инсар не возражал.

– У них нет лап или чешуи. Будто часть какого-то организма. Их плоть переливалась бордово-алым, они издавали звук – что-то среднее между хрюканьем и треском цикад. Продолговатые тельца. Форма неясная, меняющаяся. Не змеи, но чем-то похожи. Когда каждый из этих паразитов добрался до стены, она как будто их засосала. Среди груды оставленного мусора я нашёл это, – Инсар вынул из внутреннего кармана металлическую пластину ромбовидной формы. На ней остались обрывки каких-то символов. В целом краска облупилась, а гравировка стёрлась.

– Никогда ничего похожего не видел, – зажёг абажур светильника Фрай и наспех осмотрел находку. Затем свет погас. – Оставите мне для изучения?

Инсар усмехнулся:

– Ничего особенного, простой хлам. Но дальше я попал в невообразимое место, наполненное первобытной энергией. Я почувствовал её сразу же, как только ступил на металлическую, сырую обшивку купола. Огромный, необъятный и одновременно пустой шар, заполненный сгустившейся силой, исходившей от стелы, которая упиралась своим пиком в прозрачную крышу купола. А за ним, в чёрных небесах гремело что-то наподобие грозы, молнии предвосхищали каждый залп, и мощный поток ливня колотил по стёклам купола. С каждым блеском молний я видел высеченные на стенах образы. Я не знал, кому они принадлежат и кто на них изображён. Что-то тянуло меня к величавой статуе чего-то ирреального, никогда не существовавшего в этом мире. Я подчинился и коснулся указательным пальцем, слегка, с опаской. Но этого было достаточно, чтобы всё вокруг меня закружилось, приняло странный облик и начало проваливаться в чёрно-алую бездну. С каждой секундой мне становилось всё хуже. Я понимал, что теряю сознание, в груди щемило так, что казалось, вот-вот и она распахнётся. Я орал как безумный, моля о спасении. Меня окружили какие-то тёмно-синие сгустки, будто пятна мазута, расплесканные в невесомости. Они плясали вокруг меня, водили хороводы, пока я падал в бездну, населенную ужасными чудовищами. Я видел их, уродливых, с разинутыми клыкастыми пастями, ждущими меня на пир. И каждый раз, когда моё затяжное падение завершалось, в меня впивался чёрно-синий сгусток, принося нестерпимые страдания. И тогда я снова оказывался на высоте. Теперь ливень хлестал и меня, а вершина могучей стелы сияла, как маяк для заблудшего баркаса. Дважды эта чуждая и болезненная субстанция вселялась в меня, отсрочивая моё падение. И в третий, последний раз, я, наконец, лишился сил, голосовые связки ослабли, разум прервал связь с реальностью. Очнулся я у сономитских работорговцев, которые подобрали меня в пустыне. Они меня выходили, рассчитывали выгодно продать на "поганом рынке". Окрепнув, я стал видеть тени, не принадлежавшие мне. А потом я стал слышать голоса в голове. Сначала я полагал, что спятил, но позже, когда моё тело снова поддалось боли, я распознал призыв. "Убей!", – твердило мне что-то, затаившееся во мне. "Убей, и мы тебя отпустим. На время!", – уверял меня шёпот извне. Не в силах переносить боль, я улучил момент и убил своего надсмотрщика, вогнав острый камень ему в висок. Его тело даже не успело упасть на землю, как тут же появились призрачные щупальца, чёрные и тонкие, которые мгновенно вонзились в плоть умирающего надзирателя, высасывая последнее дыхание. Мне сразу полегчало, боли ушли, а тело наполнилось силой. Я сбежал в ту же ночь. Дальнейшие странствия вам будут скучны, Лидер. Всё, что хотел, я рассказал. Теперь я пленник, который подчиняется демоническим голосам и проливает кровь, чтобы выжить. Они не убьют меня! Я – отличный сосуд для их существа. Будут мучить, смотреть на мои страдания, но не позволят умереть. Это крест, господин Фрай, и мне нужна помощь. Во снах я вижу предмет. И сны говорят мне, что он избавит меня от страданий. Нечто вроде скипетра или копья, увенчанного огненным шаром, обрамлённым тремя металлическими лепестками. Он воткнут в вершину скалы. Уверен, отыскав его, я смогу ответить на вопросы, определённо. Но я не знаю с чего начать. Поверьте, я – особенный экспонат. Тем более для современной медицины. Трезубец обладает всеми знаниями, доступными ныне для лечения. Потому прошу вас – изучите меня!

Фрай задумался, нахмурил брови и поправил очки на переносице. С первых слов он не особенно верил в правдивость истории, а теперь был абсолютно убежден в болезни, которая поразила мозг его собеседника. И, возможно, ему действительно необходимо врачебное вмешательство.

– И что, они сейчас нас слышат? Наш разговор, – спросил Фрай, не сдерживая свой скептицизм.

Инсар поник, будто его обманули или предали. Не на такой приём рассчитывал он, собираясь на важнейший в жизни разговор.

– По рукам, мистер Фрай. Вы мне не верите, ваше право. Тогда, быть может, вы скажите мне, кто написал ту книгу, что лежит на вашем столе?