Текст книги "Шёпот Зуверфов(СИ)"

Автор книги: Рем Манулов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 27 страниц)

– Вы о чём?

– Просто придуши меня, прошу.

– Что со мной творится, говори?! – крикнула Джулия.

– Или ты убьёшь меня? – страдальчески захихикал бородатый.

– Серое облако! Что ты знаешь о сером облаке! О гадких карликах?

– О, – протянул умирающий, – тебя избрали, какая честь.

– Кем, мать твою?! Кем меня избрали?! Говори!

– Матерью чудовища, хранительницей кошмарного очага, – на последнем вздохе проговорил старик.

– Какого чудовища?! Ну же?!

– Хсар. Отец всех Широзаев, – простонал он.

– Кто этот Хсар?! Кто он?! Хсар – это легенда, сказка! О чём вы говорите?! – Джулия склонилась над умирающим.

– Всё, больше ни слова. Давай. – Он положил свою руку на её кисть, державшую лопату. – Всади его глубже, чтобы не мучиться.

Джулия так и сделала. Правда, не лопаткой, а ножницами. Короткий, резкий удар в сонную артерию прекратил страдания очередного пациента Нуттглехарта. Последний красный свет, последняя доза усыпляющего газа. Проснувшись, она окажется в камере, ничего не изменится. Подсчитают убийства, рекордсменом станет какой-нибудь серийный потрошитель, но не она. Бонуса ей не видать. Хотя в Джулии и горела надежда на победу в этом зловещем соревновании. Убиваю, чтобы выжить, чтобы получить привилегии, чтобы напугать этих зажравшихся мозгоправов и толстосумов-извращенцев. Наверняка это шоу смотрел не один и не два миллионера. И делали ставки, выбирая себе любимца. Интересно, кто-нибудь поставил на неё? В конце концов, она убивала, чтобы не стать чьей-то жертвой. "Так ведь?" – спрашивала себя Джулия, впоследствии вспоминая "Большой бой". "Только не обманывай себя", – предупреждала пустота. "Тебе это нравится", – вторили пустоте голоса, с которыми она успела сродниться. Зуверфы не ошиблись. Джулия была именно той, кто им нужен – великой балай-де-савфан.

На второй день после "Большого боя" к Джулии пришли сотрудники мед.персонала, их было двое, и проводили её по узким, уже знакомым коридорам лабиринта к лифту. Поднявшись наверх, конвой и Джулия прошли ещё несколько лестничных пролётов, дважды повернули направо, двигаясь по коридорам Второго Сектора, пока не оказались у двери кабинета директора Нуттглехарта. "Д.К.Стивенс" сообщала табличка, установленная на голубой стене, сбоку от двери. Медбрат постучал в дверь.

– Пусть заходит! – крикнули из кабинета. Джулия вошла.

Оказавшись внутри, Джулия осмотрелась. Ничего необычного, самый стандартный офис, который возможно представить. Высокий широкий письменный стол у окна, в углу витрина, забитая документами, мягкое, комфортное кресло, телепанель на одной из стен, большие часы напротив. Директор Стивенс жестом предложил Джулии присесть во второе кресло.

– Да вы талант, пациент 57! – присвистнул Стивенс, будто в этой фразе было всё: и удивление, и тревога, и извинения.

– Вы о чём?

– Как же, – Стивенс натянул свои очки и принялся листать какие-то жидкие документы, – завалили наповал двенадцать человек. Среди них два жесточайших маньяка. Как вам это удалось?

– Забыли, почему я очутилась в Третьем Секторе? – бесстрасно спросила Джулия.

– Одно дело – пара овощей и неокрепшая фанатичка. Другое – методичное истребление вполне адекватных себе подобных.

–Я выжить хотела, и только.

– Признаться, вы преуспели в своём стремлении, – прищёлкнул языком Стивенс, – стали первой, оторвавшись на два трупа от преследователя. Честно говоря, все ставили на него. Вы украсили большую игру, Фокстрот.

– Мне плевать на ваши извращенские игрища, – снова не повышая голоса, проговорила Джулия, – что мне полагается?

Стивенс заёрзал на своём мягком кресле, словно в обивку напихали игл и щебёнки.

– Какой приз меня ждёт? – наседала Фокстрот.

– Вообще, с вашим случаем сложно, – слегка вспотев, начал Стивенс, – потому я и пригласил вас на разговор.

– Внимательно слушаю. Не тряситесь, вы можете довериться мне, – съязвила Джулия. Стивенс сверкнул на неё злобным взглядом, но тут же осёкся.

– Приказ вашей мачехи для нас необсуждаем. Долгие годы клиника Нуттглехарт существует, в том числе, и на деньги, перечисляемые со счётов различных фирм, которые являются частью большого конгломерата Ван Дарвика. Как вы понимаете, любая правда, всплывшая в вашей истории, для нас чревата серьёзными последствиями. Просто хочу быть честным с вами – вы тут, в Нуттглехарте, навсегда. Или можете выбрать иной вариант.

– Какой? – посерев от злобы, спросила Джулия.

– Выпустим, как всегда, сонный газ, и пока вы спите, введём внутривенно хлорид калия. Обещаю, за остальным прослежу лично и распоряжусь, чтобы всё было красиво.

– Нет! – отрезала Джулия. – У меня есть предложение.

– Сомневаюсь, что оно станет вехой в наших переговорах, но ради интереса выслушаю, – Стивенс вынул из внутреннего кармана пиджака мышиного цвета платок и вытер пот со лба.

– Парнишка Алан кое-что сделал для меня.

– Исключено! – перебил её Стивенс. – Считаете, мы настолько недальновидны, что позволили бы ему хоть как-то повлиять на ваше дело? Нет, нет и нет! Все письма, которые Алан отправлял родным, тщательно изучались, звонки прослушивались, его контакты проверялись. Признаюсь, нам было бы проще его сразу изолировать от вас, но больно любопытно было наблюдать, что из ваших встреч сложится. И не прогадали. Как он ловко таскал к вам грызунов! И при этом прятался, хитрил. Забавный мальчуган. В конце концов, он никого не беспокоит.

– С ним всё хорошо?

– А то, прекрасно. Трёт полы в Первом Секторе и не жалуется. Скоро отправится в отпуск. Мы провели с ним ряд безобидных процедур, так что он вряд ли вспомнит вас.

– Если вы мне врёте, – со злобой начала Джулия, но Стивенс её опять перебил.

– Пациент Джулия Фокстрот, вы заперты в Нуттглехарте и не сможет его покинуть. И либо вы примите данность, либо мы будем вынуждены вас усыпить. Через год состоится очередной "Большой бой". Позвольте кому-нибудь набрать баллы, Фокстрот. Тогда ваша смерть обретёт мизерный смысл.

Стивенс вальяжно развалился в кресле. Его нервозность и неловкость улетучились.

– Могу я спросить?

– Ваше право, пациент, – ухмыльнулся Стивенс.

– Скажите, кем был тот последний старик с густой бородой?

Джулия будто забыла о только что нависшей безысходности, решив разобраться с ней чуть позже, после более важного дела.

– Ах да, – осклабился Стивенс, – а что за глупости он нёс перед тем, как вы проткнули его ножницами?

– Сначала ответьте вы, – не поддаваясь закипающей злобе, попросила Джулия.

– Без проблем, – отчеканил Стивенс и лёгким отточенным касанием оживил оранжевую сенсорную клавиатуру и монитор на столе. Стивенс пролистывал файлы, пока не нашёл нужный. Открыв его, он глянул на Джулию. – Кармен Девилья Постолос. Попал к нам сравнительно недавно. Твердил, будто побывал на дне Шрама Земли.

– И вы за это упекли его в Третий Сектор?

– Что вы, нет, – качнул плешивой головой доктор Стивенс, – совсем за другое. Сошёл с ума. Предпринимал попытки стереть в порошок руины крепости Заентог – культурного наследия не только илейцев, но и первых детрийцев, между прочим. Ну и после его поимки Крыло Внутренней Безопасности озаботился тем, чтобы камера Постолоса пребывала в Третьем Секторе.

– Где находится Заентог?! – почти выкрикнула Джулия.

Стивенс откровенно засмеялся:

– Какая разница? Всё равно экскурсии вам не видать.

– Где?! – настаивала Фокстрот.

– Северо-западней Олос-Марка, близ поселения Рахни. Я там бывал однажды, и отмечу, что место скверное: грязно и как-то недружелюбно. Поэтому радуйтесь, что не заносила вас судьба в такие дебри. Разве что к нам, – его ехидная гримаса в очередной раз приняла глобальные масштабы. – Ваш черёд. О чём трепался с вами старик?

– Неважно, – парировала Джулия.

– Постойте, это нечестно, – задребезжал, то ли смеясь, то ли возмущаясь Стивенс.

– Вам не душно? – спросила Джулия.

– Что вы несёте? – сдвинул брови главврач.

Позади него что-то треснуло, надломилось и громко лязгнуло. Джулия повалилась на пол, когда осколки стекла разлетелись в стороны, вонзаясь в мебель, разбиваясь о стены. Обмякшее тело Стивенса крутанулось на своём кресле, вяло и как-то безынициативно. В него впились сотни тонких, иглоподобных осколков. Они пробили его горло, вонзились в глаза, глотку, грудь, пробив пиджак и рубашку. Только Джулия могла видеть, как маслянистые, змееподобные тени стекают на пол, облизывая паркет, а затем взбираются по ножке кресла, чтобы проникнуть в бездыханную тушу доктора Стивенса. Джулия встала на ноги, стряхнула с робы остатки стекла и довольно усмехнулась. На подобный номер она и не надеялась, собираясь на рандеву со Стивенсом. Но когда в ней вздыбился гнев, руки затряслись, а костяшки пальцев побелели, Зуверф, подсказал, как можно поступить. Джулия посмотрела в окно, и представила, как немедленный взрыв убивает всё живое, стирает с лица земли города, народы и Стивенса. И только она остаётся жива и невредима. И стоило ей об этом подумать, как чернила заструились по голубым стенам, подбираясь к окну, в котором весёлыми зайчиками играло солнце. Джулия знала, когда падать. Она сама выбрала нужный момент. И всё случилось почти так, как она замыслила. Скотина Стивенс подох, и это важнее всего. В дверь постучали и, не дождавшись приглашения, вошли.

– Джулия, – выпучив глаза, пробормотал красавец-брюнет Карл.

Он обвёл нерешительным взглядом место смерти, сам труп, ощутил дувший из разбитого окна ветер.

– Карл, дорогой мой, – взмолилась Джулия, – я тут ни при чём, правда. Ну что я могла сделать, чтобы стекло так треснуло, что? Я говорила с доктором Стивенсом, смотрю за окном что-то красное, не разобрала что, и потом бац! И взрыв! Я плюхнулась на пол, Стивенс не успел.

– Вызову санитаров, – поторопился Карл, но Джулия остановила его, хватив за рукав рубашки.

– Нет, не уходи. Помоги мне, Карл. Молю! – она упала на колени и бросилась ему в ноги, обнимая и целуя их.

– Встань, живо!

– Нет, молю, – причитала Фокстрот, – помоги.

– Как?

– Найди Маятника. Он служит у моего отца. Пусть придёт ко мне. Один. И тайно. Так и передай. "Никому ни слова. Просто приди". Так и скажи. Молю тебя!

– Никому ни слова. Приходи. Понял, – наспех повторил Карл, – теперь отпусти.

– Мне больше ничего не нужно, Карл, – обливалась слезами Джулия, – пусть только он придёт. Один. Найди его, прошу.

– Хорошо, сделаю.

Карл вызвал санитаров. Джулию увели обратно в Третий Сектор. Тело Стивенса отправили в морг Трезубца. Нуттглехарт решил не афишировать гибель главного врача. Лишь на паре-тройке ячеек Потусторонней Вязе всплыли некоторые детали, которые скоро были изъяты из общего доступа. Сердечный приступ стал официальной версией смерти. Карл Гуденмайер был назначен на место Стивенса. Будучи отличным психотерапевтом и аналитиком, врачом общей практики и практикующим хирургом, он также до некоторых пор являлся вполне честным илейцем. Потому просьбу Джулии выполнил.

Маятник пришёл через три дня. Облачённый в свой излюбленный наряд – плащ, брюки, туфли и непроницаемая чёрная плотная повязка на глазах, – он встал ровно в центре прозрачного стекла, заложив руки за спину и ожидая, когда Джулия заговорит. В паре метров от него топтался медбрат, который жал на кнопку двусторонней связи и прикидывался слепоглухонемым.

– Безумно рада тебя видеть, – заговорила Джулия, – и подумать не могла, что когда-нибудь это признаю.

– Говори, беглянка, – пробасил Маятник.

– Сделай кое-что для меня. Это важно, но весьма авантюрно.

– Зачем мне помогать?

– Хотя бы в память о моей маме. Это она вытащила тебя отсюда, помнишь?

– Я сам себя вытащил, – спокойно ответил Маятник.

– Ты участвовал в бойне? – спросила Джулия, немного удивившись.

Маятник кивнул.

– И наградой была свобода?

– Не совсем. Я прислуживал. Твоей матери, тебе, а затем и твоему отцу.

– Но, – Джулия замялась и, слегка помедлив, продолжила, – как она выбрала тебя? Как доверила себя и жизнь своего ребёнка убийце?

– Неважно. Скажу лишь, что твоя мать никогда не ошибалась. – Отрезал Маятник. – Треплются, будто ты двенадцать психов завалила.

Джулия кивнула.

– Гм, – Маятника передёрнуло. – Чего ты хочешь от меня?

– Кто-нибудь знает о реальной цели твоего отъезда?

– Ни единой души.

– Превосходно, – хищно улыбнулась Джулия, и в её глазах сверкнуло сладостное предвкушение.

Магнолия Эльверс прибыла в Нуттглехарт сразу же после известия о чахотке, которую подхватила бедная Джулия. Этот пункт в точности соответствовал плану, который расписала на мятом листке блокнота Фокстрот и отдала Маятнику. Говорить всё же слишком опасно – полно камер и ушей. Сообщи нерадивый медбрат о подробностях их беседы Ван Дарвику, и последствия были бы страшными. Карл Гуденмайер в чужие дела не совался. Решив держаться в стороне, он ждал, чем закончится весь этот спектакль.

– Исхудала, вымоталась, постарела, – резюмировала Эльверс, облокотившись на стекло, разделявшее их с Фокстрот.

– Притащилась, тварь, – еле ворочая языком, пробормотала Джулия, едва приподнявшись на койке. – Пляши на костях, змея.

– Точно! – осклабилась во весь рот Эльверс. – Так и сделаю! Но сперва пришла попрощаться. Маятник сказал, что у тебя запущенная стадия, осталась пара месяцев. Как жаль. А я почти привыкла тебя навещать.

– Сука, – прошипела Фосктрот.

– Не будь такой грубиянкой, – Магнолия снова открыла портсигар и вынула капсулу со стимулятором, отправила её в рот. – Похороним тебя пышнее матери, обещаю.

Джулия вскочила с нар, метнулась к стеклу, прильнула к нему.

– Не так близко, Джули, – сделала пару шагов назад Эльверс, слегка споткнувшись на высоких каблуках о выбоины в мраморном полу.

– Фантазировала, воображала, как это будет, – сквозь зубы, с гримасой презрения чеканила каждое слово Джулия, выплёвывая его, как жерло вулкана сгустки лавы, – и всякий раз мне являлась картина твоей гнилой рожи, которая корчится в диких муках, изнывая от раздирающей боли. Эльверс, ты даже представить себе не можешь, через что я прошла и кем я стала в этих стенах. Эльверс, потаскуха, благодаря тебе я превратилась в нечто настолько страшное, что лучше тебе никогда больше не встречаться на моём пути – потому что мой лимит великодушия закончится сегодня. Магнолия Эльверс, влиятельная светская дама, от красоты и манер которой все трепещут и падают ниц. Так вот, дама, запомни раз и навсегда – отныне буду править я, и предо мной падёт не какой-то там молодой смазливый трюкач или пузатый извращенец-миллиардер, но целые толпы, народы! Клянусь, я благодарна тебе, Эльверс! Ты дала мне стимул, ты разбудила во мне доселе спавшие силы. Спасибо тебе, тварь!

В это мгновенье стекло исчезло, и Магнолия ощутила на своей нарумяненной коже горячее дыхание Фокстрот. В груди Эльверс заколотилось, она предчувствовала беду. Маятник возник из-под земли, ухватил руки Эльверс, скрестил их за спиной, скрепил одноразовым жгутом-браслетом.

– Охрана! Что вы творите?! Охрана! – заверещала Эльверс.

Джулия вышла из пределов своего обитания, врезала Магнолии под дых, та закашлялась. Фокстрот кивнула, и Маятник толкнул Эльверс в камеру Джулии. Стекло возникло вновь. Упав на колени, Эльверс заорала что было сил, подскочила, развернулась и собралась наброситься на обидчиков, но невидимая преграда разрушила её планы.

– Предатель! – возопила Магнолия, уставившись безумными глазами на Маятника. – Дарвик скормит тебя собакам! Сукины дети! Выпустите меня! Эй, там, милашка Карл, поиграли, и хватит – открывай эту чёртову дверь! Ну же!

Ей не ответили. Маятник и Джулия молча проследовали за пришедшем с Эльверс сотрудником персонала. Он отпустил кнопку связи, и крики Магнолии утонули в тишине. Женщина билась о стекло, стучала о корма койки, визжала, что было сил. Бестолку. Расплакавшись, она упала на бок и уткнулась лицом в ладони. Карл наблюдал за ней и сопереживал. Но помочь не мог. Маятник – начальник армии Ван Дарвика отдал ясный приказ: "Если Эльверс появится за стенами Нуттглехарта, абсолютно весь персонал больницы проститься с жизнями". Абсолютно. В том числе и главный врач. Карл не мог себе позволить идти на такой риск. В конце концов, он только начал руководить и может ещё принимать не самые верные решения. Пусть данное будет одним из подобных. Ему было искренне жаль эту ухоженную шикарную женщину, но не настолько, чтобы рисковать сотнями жизней.

Джулия вышла на воздух. Голова закружилась, ноги подкашивались. Немного пошатнувшись, она всё же устояла и зашагал в сторону высоких внедорожников – кортеж Эльверс. Телохранители, их было пятеро, бездвижно распластались на свежей зелёной траве. Маятник убил их сразу же после того, как Эльверс вошла в стены Нуттглехарта. Пустил по пули в лоб каждому. Быстро и гуманно. К тому же не прошли тест на пригодность: скорость их реакции была ни к чёрту, от профессионала бы Магнолию они точно не уберегли.

– Куда теперь? – спросил Маятник, увидев, как Джулия вскарабкалась за руль одного из внедорожников.

– Куплю шмоток, нормальной еды, сниму квартиру в тихом месте, – в общем, начну всё заново, – соврала Джулия, – кстати, картридж принёс?

– Пятый пункт. Само собой, – Маятник протянул ей чёрный лакированный футляр.

– Спасибо тебе. Ты чертовски выручил меня, – проговорила она от чистого сердца Маятнику, хотя и мечтала тоже самое сказать Атласу.

– Не пропадай, беглянка.

– Постараюсь, – кивнула Джулия, повернула ключ зажигания, включила передачу и надавила на педаль газа.

Машина понеслась в сторону Маникура. Оттуда ходят паромы на север – в Олос-Марк. Необходима кипа тёплых вещей, подумала Джулия. Носки, пуховик, штаны с шерстяным начёсом. Или на севере уже не так прохладно? Джулии нравилось думать о чём-то отвлечённом. Она мчалась по пустынной дороге и её разрывали эмоции. Выбравшись из глубокой ямы, она была на коне и встречала попутный ветер. Впереди долгая дорога, но Джулию она не пугала. Её вообще уже ничто не могло напугать. И только мысль о скором отъезде немного мучила. Она не успела попрощаться с парнишкой Аланом. Она обязательно его найдёт, обнимет и крепко прижмёт к своей щеке. Он любит её, а тех, кто тебя любит, необходимо беречь. Беречь и не отпускать. Где же ты, Атлас?

Глава 14.

Электрошлюпка резво скакала по волнам. Инсар и Измир отделились от каравана террористов и шли навстречу пограничникам. С патрулём они встретились на подходе к порту Н?Длаха. Белый катер с синими буквами на обшивке преградил путь псевдо-беженцам.

Отрубить двигатель! – проорали из мегафона с палубы катера.

Инсар подчинился.

Допрашивали их вяло и недолго. Грузный потный офицер изнывал от похмелья (от него разило как от винного погреба), переспрашивал общие моменты, которые Инсар и Измир сочиняли складно, почти не сговариваясь заранее.

Ставка на то, что растиражированная в центральной и северной Илейе физиономия Килоди окажется не такой популярной на юге, плюс сегодняшняя нарастающая напряжённость отношений юга и остальных оставляла надежду на слепоту местных законников. Инсар к тому же немного изменился: его подбитое лицо и густая щетина были лучшей маскировкой.

– Повторите ваше имя то? – снова интересовался инспектор патруля НДлаха.

– Брок Лоусон. Я из Сент-Валена.

– Чем там занимаетесь, Брок?

– Торгую.

– Чем конкретно?

– Сигарами.

– Какими?

– Когда как. Октосскими, из Бухты Фарьи.

– Курите сами? – не отставал патрульный.

– Изредка.

– Откуда у пиратов интерес к Сент-Валенским торгашам?

– Понятия не имею, – сжав зубы, прошептал Килоди. Допрос ему докучал.

– Почему не высадились на Тумола Алая?

– Мы утикать с корабль пирата, – силясь говорить на илейском, встрял Измир. Он намеревался пустить в ход гипноз, то Килоди его отговорил. – Хде угналить лодка, там и плыть.

– Верно, говорит, – поддержал Измира напарник, – сбежали неподалёку, вот и гребём.

– И ни взрывов, ни стрельбы не слыхали тут поблизости? – насел грузный ветеран морского патруля.

– Ничего такого, – ответил Килоди.

– И до побега вы были не знакомы? – задал последний вопрос инспектор.

– Сталкивались только, когда драили пиратские гальюны.

– Галёны, галёны, – одобряюще и с жалостливой миной повторил Измир.

– Лады, – резюмировал патрульный, – вас отвезут в идентификационный пункт, и там, – он прервался.

– Миниботы имеются? – вдруг спросил он.

– Нету, – ответил Инсар.

– Что так? В Сент-Валене хоть и раздрай, но миниботы народ таскает.

– Я против них, – смело заявил Инсар.

– Отчего ж?

– Не желаю, чтобы кто-то видел, как я трахаю какую-нибудь шлюшку, – слегка ухмыльнувшись, на одном дыхании выпалил Инсар.

Он знал куда бить, видел человека насквозь. Двадцать лет брака, надоевшая жена и три-четыре ребёнка. Репутация семьянина, отличная служебная характеристика. Болен. Скорей всего диабет, может болезнь почек. Ему хочется в туалет, и это его бесит, потому что это уже десятый раз за утро. Ему всё наскучило, и он мечтает умчаться в Сент-Вален, снять там хорошенькую девочку и драть её, пока не хватит удар.

– Понимаю вас, – хмыкнул инспектор, – счастливо оставаться.

Их с Измиром доставили в Н?Длах, бывший порт гибриоидов. Признаться, от страны уродливых карликов здесь ничего не осталось. Разве что сотни высоченных, почти до неба, металлических конусных установок, которые ионизируют воздух, выделяют пестициды, вычищая и фильтруя его от той заразы, что испаряется из недр заражённой земли. Для гибриоидов самобытный почвенный яд безвреден. Для остальных губителен. Причина заражённого воздуха простая – избыток добротного апатиниума, залежи которого для корпорации «ВАН ДАРВИК» являются, на сей день, золотым резервом. Илейцы часто задавались простым вопросом: почему нет подобных очистительных вышек в Фесраме? И ответ был ещё проще – Ван Дарвику не интересно очищать пустой город, а для Трезубца данная перспектива слишком накладна, а Детре помогать невыгодно. К тому же «спящий город» вдвое превышает Н?Длах, что увеличивает затраты на установку вышек, делая их неимоверно космическими.

– Придёт час, и Ван Дарвик прогонит людей и начнёт добычу посреди площади, – проговорил в задумчивости Инсар, когда они, сбежав из идентификационного пункта, проходили по многолюдному центру Н?Длаха.

– Наш земля в красным, – поддержал Измир, – но ентот паганец не съюнется к нас. Да, да.

– Залежи апатиниума в Илейе колоссальны, но их не хватит на что-то большое. Например, Трезубец закупил у Ван Дарвика миллионы кубометров обогащённого апатиниума во время работы над "Вечным странником".

Они присели на лавчонку, что стояла прямо перед железными воротами, которые отрезали дорогу к очистителю. Мимо сновал народ, суетящийся и будто их не замечавший. На Инсаре и карлике висели обноски, их измождённый вид отталкивал. Пусть для второго это и являлось нормой, но не для илейца.

– Холодает. Приодеться бы, – предложил Инсар, осмотрев свою поношенную рубаху, протёртые штаны и сандалии. Измир не возражал.

Пришлось хитрить. Измир, будучи в этом деле докой, проник в крупный супермаркет и прошмыгнул в самый тесный, забитый людьми магазин одежды. Мода на юге Илейи несколько отличалась от той, что устоялась в Трезубце или центре материка. Здесь носили яркие, ядовитые цвета, сочетали тренч и спортивную обувь, широкополые дырявые шляпы и пухлые габаритные жилеты. На Измира косо поглядывали, обращая внимание, прежде всего, на его потрёпанный вид, нежели на расовую принадлежность. Как ни крути, а на юге народ был терпимый, и встретить гибриоида или сономита здесь не считалось дурной приметой.

Измир не стал наглеть, и взял только необходимое. Трусы, чёрную футболку с ярко-красным логотипом популярной музыкальной группы, чёрные кожаные ботинки, хлопковые бежевые брюки и серую, ничем не примечательную ветровку. В отделе для детей нашёл болотного цвета плащёвку, уютные штанцы из полиэстера и грубые кроссовки. Подойдя к кассе, он взгромоздил на неё набранное барахло и подождал, когда продавец, милая, молодая блондинка с заплетённой до пояса косой, слегка перегнётся за стойку, чтобы обнаружить покупателя.

– О, простите, я думала, там ребёнок, – покраснела девушка, наконец-таки обнаружив гибриоида.

– Купить, – сказал Измир, громко и требовательно.

Блондинка пробила все вещи, огласила конечную сумму. Измир сделал вид, что копается в карманах, которых у него и не было. На удачу карлика, за ним не толпилась очередь, и никто не наблюдал за дальнейшими его действиями.

– Купить за так, – проговорил Измир медленно, почти нараспев.

– Что простите? – девушка снова перегнулась за стойку, и их взгляды встретились.

– Мирэй ан страф, – пропел Измир, – купить за так. Уже купить.

Немного помедлив, блондинка вернулсь за кассовый аппарат, выбила чек и протянула его карлику.

– Приятного дня! – выдала она, дежурно просияв. – Спасибо за покупку.

– Аха, аха, – прокряхтел Измир, сгрёб шмотки и поспешил убраться.

– Талант! – восхитился Инсар, облачившись в новую одежду. Почти всё пришлось кстати, кроме брюк. Слегка великоваты. – Мелочимся, Измир, не считаешь? Заявиться в Трезубец и сказать им: «Пшли вон!». И делов то, а?

Они переоделись в общественном туалете одного из маркетов, а теперь сидели за свободным столом в небольшой кафешке и обсуждали планы на будущее. Из кухни тянулся аромат свежеиспечённого хлеба, жареного мяса и кислой капусты. Инсару вспомнил, что почти сутки ничего не ел. В плену их кормили сносно, но не баловали.

– Неа, – отрицательно замотал головой Измир, – не катит. Там сильны. Дух. Оттум – Он стукнул себя в грудь.

– Стало быть, не выйдет?

Измир снова помотал свой уродливой башкой:

– Оттум сильней других. Слаб моя талант.

– Ответь мне, Измир-Ланди. Почему именно ты стал моим спутником? Неужто не было того, кто виртуозней обращается с илейским? Смотрю по сторонам, и вижу, что гибриоиды без опаски гуляют по южным городам. Признаться, я редко бывал на юге, потому для меня это неожиданность.

Измир посмотрел на него вдумчиво, осознанно. Он прекрасно понял вопрос, а ещё он как будто наперёд знал, что их ждёт, и почему именно он, а никто другой сопровождает, отца Хсара, и ведёт его по истинному пути.

– Нужен ночлег, – сменил тему Килоди, – есть предложения?

– Ты знать, что долго никак.

– С чего ты взял.

– Знать!

– И ты даже знать, куда мы отправимся? – передразнил его Инсар.

Измир кивнул.

– И?

– В "котёл", – ответил карлик.

– Откуда такая уверенность? В мире полно укромных мест.

Измир ничего не ответил, пожал плечами, дескать, не моё это дело, но так и будет, и уставился на витрину с пышущими пончиками, кренделями и пирогами.

– Есть хочешь? – спросил Инсар.

– Ага, – кивнул Ланди.

– Тогда вперёд, включай свои таланты, – разрешил Инсар, – или тучную полусонную даму за стойкой не сдюжишь?

Измир фыркнул, бодро соскочил с высокого стула, плащёвка смешно тянулась за ним, почти шваркая по полу, и засеменил в сторону горячих вкусностей.

Добираться до Котлована пришлось в три этапа. И всё по железной дороге. Сначала Инсар и Измир пробрались в товарный вагон, вёзший квадратные блоки спрессованной поваренной соли куда-то на восток, мимо станции Сент-Вален. Там Инсар и его приятель сошли. Найдя гружёный углём состав, они договорились с машинистом (опять не без Измирских талантов), и ехали вплоть до Штарбайна в кабине тягача. Машинист всю дорогу помнил, что они ему неплохо заплатили, но не мог сказать точную сумму. Хватался за картридж, проверял счёт и довольно ухмылялся. По его мнению, перед иллюзорной взяткой статов было вдвое меньше. Снова укладывал свой заляпанный футляр в сумку, проходило время, и парень опять судорожно вспоминал, сколько статов на его счету. И так продолжалось до тех пор, пока в окне не показались почерневшие от времени и копоти крыши заводов Штарбайна.

Из столиц металлургии парочка отправилась прямиком в Трезубец. На сей на пассажирском электропоезде. Усиленных проверок удалось избежать: они отдали электронный билет на две персоны, который им выписал робот-автомат, установленный в холле вокзала. Разумеется, им пришлось бы заплатить, но Измир, как оказалось, неплохо дружит с внутренним кодом простейших машин, и с помощью планшета, краденного у нерадивого алчного машиниста, "уговорил" автомат выдать им два билета на имя Брока Лоусона до Трезубца.

– Вот гадство! – воскликнул в сердцах Инсар, когда Измир явился к нему с парочкой пропусков: две намагниченные пластмассовые карты с номерами их посадочных мест. – В последнее время я чувствую себя никчёмным! Абсолютно никчёмным!

Измир слегка улыбнулся, на его сплюснутой кривой морде это выглядело старательно, но жутко.

– Поэтому я за тобой, – ответил Измир-Ка-Ланди на давний вопрос.

Инсар его понял, хлопнул по плечу, и заставил признаться в том, что он ещё умеет. Карлик сказал, что на этом его возможности ограничены, но Килоди хоть и не поверил, докапываться до своего хранителя не стал.

***

"Предбанник" навевал неподдельную грусть. Рикшы испарились, проститутки как-то вяло и не слишком увлечённо забалтывали редких прохожих "позажигать с ними за символическую пригоршню статов".

На севере Илейи похолодало, народ ходил в утеплённых куртках, дублёнках. Некоторые уже нацепили шубы. Инсар списал вялость неблагополучного района на время года – всё-таки ещё чуть-чуть, и придут настоящие морозы. Однако что-то подсказывало Инсару, что дело в другом.

Спустившись в "котёл", Килоди обнаружил похожую картину. На крышах домов и потрескавшемся асфальте уже лежал иней, шум и гвалт, лившийся обычно из недр притулившихся друг к другу сооружений, окончательно стих. Ребятня, обутая и одетая на гроши, всё так же "патрулировала" закоулки "котла", но подаяний получала всё меньше. Будто кто-то взял огромный гидрант и, направив дуло в самое пекло, выдал мощный напор, дабы потушить всю ту экзотическую бытность, имевшуюся в несговорчивом Котловане.

– Что скажешь, Измир? – спросил Инсар у карлика во время прогулки по опустевшему городку.

– Мёртво. Тихо. Блажь.

Первым делом Инсар отправился в кондитерскую лавку старика Стэна. Вывеска покосилась, окна были заколочены, а на входной двери висел замок. Отчего-то Инсару взбрело в голову хорошенько постучаться. После пятого стука из-за двери прокричали:

– Чего надо?! Проваливайте!

Голос знакомый, Инсар нащупывал его в памяти, сверяя с теми, кого он знавал в "котле". Таких к слову оказалось не слишком много.

– Отопри, Казау! – рявкнул Инсар. – Друг пришёл.

– Нет у меня друзей! Вали, я сказал!

– Казау, брось кривляться! Глянь на меня в щёлку, и пусти!

Казау медлил. Молодой темнокожий парень, частенько заменявший Инсара в подмастерьях Стэна, всегда относился к Килоди с некоторым интересом и не раз пытался завязать с ним дружбу. Но Инсар держал дистанцию. Он ненавидел обязательства, недолюбливал дружеские отношения. У него однажды имелся приличный друг, которого он потерял навсегда. Больше Килоди о дружбе и не помышлял. А что гибриоид? Всего лишь напарник, спутник, навязавший своё присутствие в сложное для него, Инсара, время. Как ни крути, а кстати.