Текст книги "Последнее письмо (ЛП)"

Автор книги: Ребекка Яррос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)

– Конечно. Не хочешь присесть? – он откинулся на пятки и сложил руки на груди. Если бы я знала его лучше, я бы сказала, что он выглядит нервным, но я не была достаточно знакома с его манерами, чтобы делать какие-либо предположения.

– Нет, все в порядке, – сесть означало остаться, чего я точно не собиралась делать.

Я открыла конверт и вытащила письмо. Это была бумага для заметок, такую же он использовал, чтобы отправлять мне письма. Бумага была еще более потрепанной, чем конверт, а единственная страница была испачкана на сгибах. Вдохнув, чтобы успокоиться, я развернула письмо и сразу же узнала почерк Райана.

– Сколько раз ты это читал? – спросила я тоненьким голоском.

– По крайней мере раз в день с тех пор, как я… – Бекетт прочистил горло. – Иногда больше, в самом начале. Теперь я держу его в кармане, чтобы напоминать себе, почему я здесь. И хотя ты не позволяешь мне помочь тебе, я стараюсь сделать все возможное, чтобы выполнить его просьбу.

Я кивнула и медленно, насколько это было возможно, прочитала письмо целиком, смакуя то, что в последний раз слышу от брата.

«Это нечестно просить, я знаю. Это против твоей природы – заботиться, не выполнять миссию и жить дальше, но мне это нужно. Это нужно Мэйзи и Кольту. Элла нуждается в этом – нуждается в тебе, хотя она будет бороться с тобой до последнего, прежде чем признает это. Помоги ей, даже если она будет клясться, что с ней все в порядке. Не заставляйте ее проходить через это в одиночку».

Вот она. Правда. Райан послал Бекетта, попросил его помочь или, скорее, так сильно упрекнул его, что Бекетт бросил любимую карьеру и переехал в странное место, где человек, ради которого он переехал, откровенно игнорировал его каждую возможную минуту. Последняя просьба Райана касалась меня.

Я закрыла глаза и стала считать, делая ровные вдохи, пока не прошла потребность истерически рыдать, швырять вещи в судьбу, которая решила, что я достойна этого.

Тогда я посмотрела на Бекетта. Он отступил на несколько футов и прислонился к стене, словно почувствовав мою потребность в пространстве. Но его глаза не отрывались от меня, взгляд его был серьезным, как у парня из спецназа, каким и был Райан.

– Спасибо, – я передала ему письмо в конверте.

– Мне жаль, что я здесь, а его нет.

– Почему ты не считаешь себя достойным любви? Семьи? Все достойны семьи, – даже когда я была на самом дне, я всегда это знала. Если это были не мои родители, то бабушка, или Райан, или Ларри и Ада. Теперь это были мои дети. Что случилось с этим парнем, что у него нет этого?

Он оттолкнулся от стены и прошел мимо меня на кухню, оставив письмо на ближайшей стойке.

– Он хотел быть здесь, знаешь ли. Он собирался в увольнение, уже сказал командиру, что не будет продлевать контракт. У него были планы быть здесь ради тебя с того момента, как он узнал о Мэйзи, – Бекетт открыл холодильник, достал две бутылки воды и демонстративно проигнорировал мой вопрос.

Я обошла угол острова и последовала за ним.

– Да, он говорил это раньше, сразу после рождения близнецов. Он приехал домой в отпуск и, когда они оба спали у него на груди, пообещал мне, что уйдет. Что вернется домой, где он был нужен. Забавно, но не прошло и месяца отпуска, как зазвонил телефон, он собрал вещи и уехал. После этого я перестала ему верить. Я не очень-то верю красивым обещаниям, даже от мужчин, которые говорят, что любят меня. Что касается тебя, то ты бросил работу, которую явно любил, и проехал через весь мир, просто чтобы выполнить просьбу Райана. Это верность. Это самое что ни на есть определение семьи, и я не могу понять, почему ты не считаешь, что заслуживаешь ее, когда она у тебя есть.

Он отвинтил первую крышку и сделал глубокий глоток, затем поставил бутылку на стойку и протянул мне вторую. Я взяла ее по привычке, а не потому, что хотела пить.

– Ты едешь в Денвер на утреннюю операцию Мэйзи?

– Ты всегда уклоняешься от вопросов?

Улыбка мелькнула на его лице и исчезла так же быстро, как и появилась.

– Я здесь не для себя. Я здесь ради тебя.

Каждый раз, когда он говорил это, я чувствовала, как крошечный кусочек цемента в моих эмоциональных стенах трескается. Не настолько, чтобы обрушить их или даже ослабить. Но он все равно был там, просто ждал. Никто никогда не оставался рядом со мной, не говоря уже о том, чтобы сделать то, что сделал Бекетт.

Не то чтобы это было навсегда.

– Тебе не стоит. У тебя есть своя жизнь. Неважно, что Райан сказал в том письме, я не твоя ответственность. Как бы близки вы ни были, ты чужой человек. Я ценю каждое твое предложение и то, через что ты прошел, чтобы выполнить желание Райана, но это уже слишком, – мои слова прозвучали резко, но я сохранила мягкость голоса. Я не хотела причинять ему боль.

– Я никуда не уйду, – он повторил мой тон.

Забавно, что разговор был таким же, как и при нашей первой встрече, но подтекст был совсем другим, и это имело значение. Я не столько пыталась вытолкнуть Бекетта, сколько отпустить его.

– Ты это сделаешь, – так же, как Райан. Как Джефф и папа. Зависеть от Бекетта было бы самой большой глупостью, которую я только могла сделать.

Его челюсть сжалась, и он на мгновение отвел взгляд. Когда взгляд вернулся, его глаза стали немного жестче.

– Думаю, тебе придется подождать и посмотреть.

Напряжение между нами тянулось через всю кухню, достаточно ощутимое, чтобы разрезать… или, может быть, связать нас вместе – солдата и женщину, за которой он был обязан присматривать.

– Я лучше пойду, – я оставила неначатую бутылку на стойке и прошла мимо Бекетта, через коридор к входной двери.

– Я знаю, что операция будет тяжелой. И для нее, и для тебя. Пожалуйста, пообещай мне, что позвонишь, если тебе что-нибудь понадобится.

Я оглянулась через плечо и увидела, что он стоит в коридоре в пяти футах позади меня. На его лице была решимость, но в глазах снова появилась печаль. Я ничего не была должна этому человеку и знала о нем еще меньше, кроме того, что Райан ему доверял.

Я открыла дверь и вышла на свежий воздух, желая, чтобы он прочистил мой запутавшийся, переполненный мозг. Но мысль не давала мне покоя, пока я не впустила ее – Бекетт не сможет сдержать обещание, данное Райану, если я ему не позволю. Я много чего умела, жестокость не входила в это число.

– Я обещаю.

Это не было ложью, потому что я не собиралась ничего требовать от Бекетта. Захлопнув за собой дверь, я вышла из его дома и направилась к себе. Теперь, когда я знала правду, я могла перестать позволять парню вторгаться в мои мысли и вернуться к тому, на чем мне нужно было сосредоточиться.

Мэйзи.

Глава девятая

Бекетт

Письмо # 11

Хаос,

Я пропустила вчерашнюю игру Кольта на День благодарения. Он был пилигримом, который приглашал коренных американцев на пир. Он репетировал свои реплики неделями. Постоянно говорил об этом. А я пропустила. Мэйзи была недостаточно сильна, чтобы вернуться домой после первого сеанса химиотерапии. Количество ее лейкоцитов упало, и они не позволяли нам покинуть Денвер, пока они не поднимутся до безопасного уровня. Такое случается, по крайней мере, так мне сказала одна из здешних мам. Ее зовут Энни, и последние две недели она была просто находкой. У нее здесь маленький мальчик, и можно сказать, что она взяла меня под свое крыло. Процесс обучения очень сложен.

Мы находимся в Денвере уже почти две недели. Это лучшая детская больница в Колорадо, и именно там работает ее онколог, но через несколько дней после приезда я узнала, что она также не входит в нашу страховку. Как забавно, что я никогда раньше не задумывалась о таких вещах. Почему я не могу держать свои мысли в порядке? Даже мои письма теперь разбросаны, как и мой мозг.

Итак, да, две недели, и я пропустила спектакль Кольта. Ада пошла и записала его для меня, но это не то же самое. Он сделал такое храброе лицо, когда мы общались по FaceTime сразу после выступления, но я знаю, что подвела его. Я поклялась, когда они родились, что никогда не подведу их, а теперь, что бы я ни делала, один из них страдает из-за этого. Разве это справедливо? Я вижу здесь родителей, которые дежурят между мамой и папой, или родителей с одним ребенком, и я чувствую ужасную, эгоистичную тоску по тому, что есть у них – по умению балансировать.

Я знаю, что с точки зрения общего положения вещей, пропуск спектакля – это не так уж и важно. Это первый из многих, верно? Его ждет много всего, в чем я смогу принять участие, а Мэйзи нуждается во мне прямо сейчас. Но я не могу отделаться от ощущения, что это первая капля в ведре, и мне так страшно, что оно в конце концов наполнится. Я пропустила его первый спектакль, когда поклялась, что никогда ничего не пропущу, и сейчас, когда врачи говорят мне о планах лечения, я вижу, как много ему будет не хватать. И как сильно он будет скучать.

Потому что я пропустила не только первый спектакль, но и Мэйзи. И вместо того, чтобы быть на сцене, она оказалась на больничной койке. Врачи сказали мне, что ее показатели растут, и они надеются, что завтра мы сможем отправиться домой. Боже, надеюсь, они правы.

Надеюсь, у тебя там есть хоть какое-то подобие индейки или хотя бы немного времени на отдых. Отдохни, когда сможешь.

– Элла

***

Я погладил Хавок по голове, разворачивая грузовик у ворот «Солитьюда», и поехал по извилистой дороге к своему дому, проезжая мимо дома Эллы. Ее внедорожника не было, значит, они уехали в Денвер, как и планировали. Она была здесь сегодня утром, когда я уезжал на тренинг на новой работе, и у меня мелькнула мысль, что что-то изменило их планы.

Не то чтобы она мне сказала.

Не то чтобы я вообще заслуживал знать.

Она убила меня прошлой ночью, задавая эти вопросы, называя меня чужаком. Я чуть не сломался прямо там, но наши обстоятельства не изменились, и если бы только Бекетту дали возможность быть достаточно близко, чтобы помочь, то я бы похоронил Хаоса рядом с Райаном. Бог знал, что в основном так оно и было. Я не ошибся, когда сказал, что он тоже погиб на том задании. Я не хотел лгать Элле, даже бездействием, но, если бы она узнала, кто я на самом деле, она бы вышвырнула меня из своей жизни. Если бы она узнала, то стала бы задавать вопросы, на которые я не мог бы ответить, а даже если бы и ответил, то правда привела бы меня к тому, что я был бы изгнан так же быстро, как она узнала бы о лжи, в которой я жил. Пока она не узнает, я буду держать свои чувства в узде, я буду единственным, кого тяготит уродливая правда. Как только Мэйзи выздоровеет, а Элла больше не будет во мне нуждаться, я расскажу ей.

Я свернул на свою длинную подъездную дорожку и резко затормозил, чтобы привлечь внимание Хавок. Перед моим домом стоял странный джип. Кто бы это мог быть, черт возьми? Я медленно шел вперед, пока сбоку от джипа не появилась знакомая фигура. Высокий, широкоплечий, с темными глазами, волосами и кожей, я узнал его с первого взгляда.

Капитан Донахью.

Что ему может быть нужно?

– Все в порядке, девочка, – сказал я Хавок. – Это просто Донахью, – я припарковал грузовик и вылез, Хавок спрыгнула за мной.

– Бегом! – сказал я, когда она понеслась к нему, прекрасно зная, что она не станет на него нападать.

– Ха, очень смешно, – сказал он, опускаясь до ее уровня.

Она остановилась прямо перед ним и села на задние лапы, пока я подходил к нему.

– Что ты здесь делаешь, Донахью?

– Хорошая форма, – сказал он, кивнув на мою новую рубашку «Горные спасатели Теллурида».

– Что ты здесь делаешь? – повторил я.

Он вздохнул и встал.

– Вечно ты не находишь слов, да? – он открыл дверцу джипа и залез внутрь, затем вернулся с красным мячиком. – Я принес тебе подарок, – сказал он Хавок. Она навострила уши, когда он показал ей подарок, но не сдвинулась с места, когда он бросил его в лес.

– Ищи! – сказал он, но она по-прежнему смотрела на него так, будто он сошел с ума. – Что? Ты же любишь эти штуки.

Я встал рядом с ней и скрестил руки на груди.

– Она действительно все еще такая упрямая? – спросил он, подняв солнцезащитные очки на макушку.

– Да.

Она даже не посмотрела на меня, а продолжала смотреть на него.

– Отлично. Я надеялся, что после отпуска нам не придется отправлять на пенсию ее… или тебя, – он в отчаянии покачал головой.

– Ищи.

С этими словами Хавок бросилась в лес на поиски своей новой игрушки. Улыбка расплылась по моему лицу, когда Донахью закатил глаза.

– Да, да. Доказано. Она твоя и всегда была твоей. Рад тебя видеть.

– Согласен, но ты не ответил на мой вопрос. Зачем ты здесь?

– Мы можем присесть?

Я отвел его в небольшой внутренний дворик за домом, где в тени от трехчасового солнца стоял комплект мебели.

– У тебя осталось около сорока пяти дней, – сказал он, когда мы уселись в красные кресла «Adirondack».

– Да, – ответил я, запуская мячик в сторону озера. Хавок с радостью побежала за ним. Сегодня ей пришлось изрядно попотеть, оттачивая навыки поиска людей, и она была уставшей, но счастливой.

– Я здесь, чтобы попросить тебя передумать, – он слегка наклонился вперед.

– Нет.

– Джентри, – он вздохнул, потирая область между бровями. – Мы же команда.

– Больше нет, – мой голос упал.

Он посмотрел через озеро на маленький остров.

– Ты уже ходил к нему?

В ответ я промолчал.

– Ты ничего не мог для него сделать, – сказал он мне в сотый раз.

– Да, вот тут-то мы и смотрим на вещи по-разному.

Хавок вернулась, и я снова взял игрушку в руки – знакомое движение успокаивает.

– Думаешь, он действительно этого хотел? Уйти из команды? Бросить свою семью? Вы с Хавок – часть нас.

– Я делаю именно то, о чем он просил, – я достал письмо из заднего кармана и протянул ему.

Он прочитал письмо и выругался, возвращая его в конверт.

– Мне следовало прочитать это чертово письмо, прежде чем отдавать его тебе.

– Я ни за что не уйду. Как бы я ни ценил то, что ты здесь делаешь, я не могу вернуться. У меня отпуск по окончанию срока службы, и через сорок пять дней я уйду насовсем, – я навсегда расстанусь с единственной жизнью, которую знал.

– А если бы был другой вариант?

– Если только это не вариант воскрешения Мака из мертвых, мне все равно. То, чего я хочу, больше не имеет значения.

– Я понимаю. И я понимаю, что ты здесь делаешь. Черт, я восхищаюсь тобой за это. Это большая жертва, и я не испытываю к тебе ничего, кроме уважения. Но я знаю, что… это не будет продолжаться вечно. Я не хочу, чтобы ты потом жалел о своем выборе.

Я бросил на него взгляд, ясно говоривший, что я не собираюсь этого делать, но он продолжал.

– Что, если я скажу тебе, что из-за особенности нашего подразделения у меня есть возможность поместить тебя в своеобразный список временных инвалидов?

– Что, прости?

Хавок вернула мячик, но я увидел усталость в ее глазах и велел ей лечь. Она будет гонять эту штуку до тех пор, пока не упадет, если я не подам ей сигнал, и я его подал.

– Это не то, что ты думаешь. Ты не… инвалид. Но это был единственный способ, который мы с высшим руководством смогли придумать, чтобы помочь тебе.

– А то, что со мной все в порядке?

– Думаю, мы оба знаем, что это не так, – сказал он, оглядывая остров. – Слушай, за последние десять лет ты ни разу не брал отпуск.

– И?

– И ты истощен. Умственно и физически истощен. Так что, исходя из этого, документы уже готовы. Тебе остается только подписать их.

– Я не вернусь.

– Не сейчас. Но это дает тебе год, чтобы подумать, а если понадобится, то и больше. Мы можем продлить до пяти. Зарплата, льготы и легкий выход на работу, когда ты будешь готов.

– У меня уже есть работа, – я указал на свою рубашку.

– Ни в одном месте ты не найдешь того, что есть у нас. Ты член семьи, Джентри, и тебе всегда будут рады. Подписание этих бумаг о согласии не означает, что ты вернешься, это просто дает тебе возможность выбора, которого ты лишишься, когда закончится твой отпуск. Или ты подпишешь отказ, и это предложение сразу же потеряет силу, – он встал и сделал несколько шагов вперед, не сводя глаз с острова. – Он действительно был одним из лучших, не так ли?

– Он был лучшим из нас.

Донахью повернулся и прошел мимо меня, остановившись, чтобы положить руку мне на плечо.

– Документы находятся в центре специального назначения недалеко от Денвера. Я отправил тебе по электронной почте информацию о том, где именно находится офис, около часа назад.

– Что? Не хотел оставлять их здесь?

– Я подумал, что, если оставлю их здесь, ты сожжешь их, прежде чем подумаешь о том, что я пытаюсь предложить.

Я ненавидел то, что он был прав.

– Рад был тебя видеть, Джентри. Отдыхай. Сделай все возможное для семьи Мака, а когда закончишь с его миссией, возвращайся домой, – он вручил мне письмо Райана и ушел, ни сказав больше ни слова.

В моей душе что-то ёкнуло – беспокойство, дремавшее в течение нескольких недель, вновь ожило. Необходимость сосредоточиться на одной миссии за раз и двигаться дальше. Его предложение было искушением, а я не мог себе этого позволить, тем более, когда Элла нуждается во мне.

***

Я собрал сумку для себя и для Хавок, и проверил почту, чтобы найти адрес. Лучшая часть моей нынешней работы заключалась в том, что я мог работать только по вызову, а не по расписанию, которое официально начиналось только через неделю. Если я выеду в течение часа, то смогу быть в Денвере к десяти или около того. Через семь часов я смогу подписать отказ и покончить со всякой мыслью о том, чтобы принять предложение Донахью. К тому же, возможно, поездка излечит тот маленький кусочек беспокойства, который впился в меня зубами. Двадцать минут спустя я вошел в главный дом, Хавок была рядом со мной.

– Мистер Джентри! – сказала Хэйли, выпрямившись, когда я подошел к ней. Она захлопала ресницами и наклонилась вперед. – Чем могу быть полезна?

Она была именно такой девушкой, на которую Мак мог бы запасть. Веселая, общительная, красивая и заинтересованная. Но я принадлежал только Элле, даже если она об этом не знала.

Будь вежливым. Будь вежливым. Используй более мягкий тон. Я повторял эти напоминания в голове, решив приложить усилия к общению с людьми, которые были важны для Эллы.

– Я уезжаю в Денвер на несколько дней и просто хотел убедиться, что вы в курсе, прежде чем я уеду.

– О, конечно… – зазвонил телефон, и она ответила, показывая на меня пальцем.

– «Солитьюд», это Хэйли… О, привет, Элла. Что?

Теперь это был я, тот кто опирался на стойку.

– Ну, тебе обязательно ее брать? Конечно, я понимаю. Я просто имела в виду, что могу взять…

– Что такое? – спросил я.

– Она оставила большую папку Мэйзи в офисе, – прошептала она, закрывая трубку.

– Ее медицинскую папку? – это была одна из тех вещей, которые Элла держала при себе на каждом приеме. В ней хранились все записи о лечении, все результаты анализов… все.

Хэйли кивнула.

– Я знаю, Элла, просто дай мне посмотреть, что я могу сделать…

Я выхватил телефон из рук Хэйли.

– Я привезу ее тебе. Пусть Хэйли напишет мне номер вашей палаты в больнице, – прежде чем она успела возразить, я передал телефон обратно Хэйли. Повернувшись к двери, я увидел Аду, выходящую из офиса со скоросшивателем в вытянутых руках.

– Я слышала. Она забежала на минутку сегодня утром и оставила папку.

– Я позабочусь об этом, – сказал я ей.

– Я знаю, что позаботитесь, – сказала она. – Хотите, чтобы мы оставили Хавок у себя?

Первым моим порывом было искреннее – нет, черт возьми, но тут из столовой высунулась голова Кольта.

– Хавок! – он помчался вперед и упал на колени, чтобы обнять ее, а она положила голову ему на плечо. – Пожалуйста? Можно? Она может спать в моей кровати и все такое. Я буду бросать ей игрушки и кормить ее, обещаю!

– Она идет туда, куда иду я, – сказал я Аде.

– Только не в больницу. Я знаю, что она служебная собака, но туда не пускают даже служебных собак, – в ее глазах отразилась мольба. – Мистер Джентри, Элла не позволила бы мне пойти с ней. Или Ларри. И я знаю о… письме Райана и все такое, – она посмотрела на Кольта и снова на меня. – И я не хочу, чтобы Хавок сидела в гостинице, если вы… скажем, останетесь на время завтрашней операции.

Она обращалась за помощью ко мне, без сомнения. Но она и понятия не имела, как сильно я хотел быть рядом с Эллой и как тяжело мне было покидать Хавок. В моей голове пронеслась целая череда ругательств, ни одно из которых не подходило для выражения моих противоречивых чувств. Здесь Хавок будет в безопасности, и о ней позаботятся. Не похоже, чтобы мы раньше не проводили выходные порознь. Когда мы не были в командировке, ее держали в питомнике вместе с другими служебными собаками, как положено, но она была со мной каждую командировку и каждый момент с тех пор, как погиб Мак.

Но Ада была права, и Элле предстояло остаться одной.

Я глубоко вздохнул и опустился, чтобы посмотреть Кольту в глаза.

– У тебя завтра школа?

Он медленно покачал головой.

– День учителя или что-то в этом роде.

– День работы учителя, – поправила Ада.

Я кивнул и провел рукой по его отросшим волосам.

– Хорошо. Тогда ты за нее отвечаешь. Хорошо? Ее сумка в грузовике, там ее еда и любимые вещи, – чем больше я объяснял, как за ней ухаживать, тем ярче становились его глаза, а сам он стал похож на медвежонка, от которого так и веяло радостью.

Она будет в надежных руках.

Я взял ее сумку и отнес Кольту, затем опустился на колени перед Хавок, взял ее мордочку в свои руки и заглянул ей в глаза.

– Оставайся с Кольтом. Будь хорошей, – я добавил это небольшое дополнение к приказу, чтобы она поняла, что я имел в виду только защищать, а не нападать. В противном случае она могла бы показать зубы. Но это было ее право выбора, и если она проявит хоть малейшее колебание, то не сможет остаться – ей придется уехать со мной. Именно поэтому мы и ушли вместе.

Она повернула голову и посмотрела на Кольта, давая понять, что поняла не только приказ, но и то, кто он такой.

– Я вернусь через несколько дней. Оставайся. С. Кольтом. Будь. Милой.

Я отпустил ее голову, и она тут же рысью направилась к мальчику.

– Хорошая девочка, – равные доли облегчения и беспокойства пронзили меня до глубины души.

– Не стоит их разлучать, – я предупредил Аду.

– Она может укусить? – прошептала она.

– Нет. Если только кто-нибудь не станет ей докучать. Если это случится, то помоги ему Бог, потому что она отпустит его только по моей команде. Вы все еще уверены, что хотите оставить ее у себя?

– Абсолютно, – она вытерла руки о свой чистый, безупречный фартук.

– Пошли, Хавок! – сказал Кольт, выбегая из боковой двери дома, держа мячик в своих маленьких руках. Она бежала за ним рысью, виляя хвостом.

Ада наклонила голову.

– Забавно…

– Что?

– Она выглядит такой послушной маленькой крошкой. Никогда не подумаешь, что она способна разорвать кого-то на части.

– В этом плане она похожа на любую другую женщину, мэм.

Через пять минут я уже ехал к Элле и Мэйзи, наконец-то имея возможность сделать то, ради чего меня сюда отправили: помочь.