Текст книги "Последнее письмо (ЛП)"

Автор книги: Ребекка Яррос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Он поклялся.

– Горох полезен, – получилось что-то вроде шепота.

– Отлично. Там есть цельнозерновой рис. И нежирная курица, так как ей легче ее переварить, – он поставил тарелку с горохом. – Я могу узнать, что будет дальше? Или мне просто ждать выписки из страховки?

– На следующей неделе у нас запланирован анализ крови. Если все будет чисто, мы начнем иммунотерапию.

На его лице появилась облегченная улыбка, но она предназначалась не мне.

– Это последнее препятствие, верно?

– Может быть. Надеюсь. На самом деле я не хочу надеяться.

– Надежда – это хорошо. Почувствуй ее. Потому что мы понятия не имеем, что нас ждет впереди. Нужно принимать хорошее, когда оно приходит, потому что плохое не даст тебе выбора.

Дети прибежали на кухню, и Мэйзи опустилась на один из стульев.

– Мэйзи?

– Я в порядке, мама.

– Только не переусердствуй, – сказала я по привычке.

– Вы остаетесь или уходите? – Бекетт спросил меня шепотом, чтобы дети не услышали. Он дал мне право выбора. Он всегда давал мне выбор.

– Бекетт. Кольт попал в футбольную команду весенней лиги, – сказала Мэйзи, раскачиваясь на стуле взад-вперед. – К тому же Хэйли рассталась с очередным парнем, и я снова отказалась от своего желания.

– Подожди, ты что? – спросил Бекетт, подойдя к ней. – Почему? Разве ты не хочешь нарядиться Бэтгерл на праздник в Денвере? Или побыть русалкой на Багамах? Поработать денек над фильмом с Роном Ховардом?

Она пожала плечами.

– У меня есть все, что я хочу, и единственное, что я попросила бы, они не могут мне дать, так что они должны отдать это желание тому, кто в нем нуждается.

Он присел.

– Чего ты хочешь?

– Сейчас это неважно. Мы будем есть?

«Я потерял не только тебя, Элла, я потерял и их». Его слова снова поразили меня, вдвое сильнее, чем в первый раз. Я любила этого человека – и до сих пор люблю, если быть честной с собой, доверяла ему настолько, что позволила усыновить моих детей. Потом, по иронии судьбы, я разорвала с ним связь, чтобы сберечь свое сердце, и тем самым разбила жизнь близнецам, именно то, чего я боялась, что он сделает. А все потому, что я не могла находиться рядом с ним и одновременно дышать полной грудью. Он никогда не был опасен для них, и возможно я была глупа, но небольшое расстояние прояснило мою голову, и я поверила, что он всегда был честен с детьми. Черт возьми, он был их отцом не только с юридической точки зрения. Он не бросил их, как Джефф. Он построил им чертов дом и бросил все свои дела, чтобы поехать за Кольтом, хотя мы больше не были вместе. И хотя я от него отказалась, он ни разу не пришел ко мне с этим соглашением об усыновлении, чтобы заставить меня решать этот вопрос. Он предоставил мне выбор.

И я ошиблась.

Я ошиблась.

– Мы останемся.

Бекетт встал, окинув меня шокированным взглядом.

– Вы останетесь.

– Это просто ужин.

Его лицо изменилось от эмоций, но потом он кивнул и принудительно улыбнулся.

– Да, давайте поедим. Кольт, принеси напитки для девочек.

Кольт одобрительно хмыкнул и принялся наливать лимонад из красивого стеклянного кувшина. Мы поели, и это было одновременно прекрасно и мучительно. Мои дети оживились и без умолку болтали, рассказывая Бекетту обо всем, что произошло за последний месяц. Он слушал и отвечал, его глаза плясали, когда он впитывал каждое их слово. Я молча наблюдала за ним, опуская взгляд, когда он замечал меня, но потом возвращала его. Он был Бекеттом, но он был и Хаосом, и с каждым воспоминанием о его письмах в моем сердце вспыхивали строчки, напоминавшие мне, что человек, сидящий напротив меня, тот самый, к которому я сразу же почувствовала влечение. Тот самый, который был печален, одинок и не чувствовал себя достойным человеческой связи, семьи.

Мы закончили есть, и я встала.

– Кольт, уберешь со стола? Я хочу, чтобы Бекетт показал мне второй этаж.

– Да! – сказал он, с энтузиазмом, а затем прошептал Бекетту что-то, что звучало очень похоже на «извинись».

Бекетт торжественно кивнул, затем взъерошил волосы Кольта и подмигнул Мэйзи. Затем он жестом пригласил меня следовать за собой и повел вверх по лестнице. Лестница выходила на площадку, где холл разделялся на две части мостиком, перекинутым через вход.

– Детские и все остальные комнаты в той стороне.

– Покажите мне главную спальню.

Он пошел в противоположную сторону и привел меня в великолепную спальню со сводчатыми потолками и массивными окнами. Кровать королевского размера занимала одну стену, с серебристо-белым постельным бельем, которое я бы выбрала сама.

– Здесь есть ванная комната, два гардероба и стиральная машина с сушилкой. Вторая такая же есть внизу, в подсобке, потому что… ну… дети пачкают вещи. Не то чтобы это имело значение. Можешь проверить, если хочешь, – он сел на перила кровати.

– Мне это не нужно. Я и так знаю, что она идеальна.

– Ну, если ты пришла сюда не для того, чтобы посмотреть на ванну, то в чем дело?

– Мы не будем снова вместе, – это вырвалось из моих губ.

– Ну, тогда давай не будем тянуть время.

– Прости, но я хотела прояснить это, прежде чем сказать, что будет дальше, – я начала расхаживать взад-вперед перед кроватью. Черт, ковер был очень мягким.

– Ну, после такого вступления мне не терпится услышать это, – он слегка наклонился вперед, упираясь руками в спинку кровати. – Но сначала я должен сказать тебе, что мне очень жаль. Еще раз. Может быть, чуть громче, чтобы Кольт услышал. Он мне говорил, что девушкам нравится, когда просят прощения. Так что я искренне, глубоко сожалею, что солгал тебе. За то, что позволил тебе думать, что я мертв. За то, что не читал твои письма после смерти Райана. Если бы я прочитал, я бы никогда не остался в стороне, когда ты просила меня приехать.

– Ты читал письма? – после всего, что было он наконец прочитал их.

– Читал. И мне очень жаль. Я должен был ответить. Я должен был приехать. Я не должен был скрывать это от тебя. Мне очень жаль, что я причинил тебе боль, и слов раскаяния не хватит, чтобы выразить, что я чувствую из-за того, что стоил тебе Райана.

Я перестала ходить.

– Бекетт, я не виню тебя из-за Райана.

Его глаза встретились с моими.

– Как ты можешь не винить?

– А как я могу? – я села рядом с ним на широкий край кровати. – Это была не твоя вина. Если бы у тебя была хоть какая-то возможность спасти его, ты бы это сделал. Если бы ты мог хоть как-то изменить исход, ты бы это сделал, – я процитировала слова по памяти.

– Райан.

– Да, Райан. То, что случилось с тобой, это не то, через что должен пройти каждый. Ты не намеренно убил того ребенка. Это был несчастный случай. Я знаю тебя, Бекетт. Ты бы не причинил вреда ребенку. Несчастные случаи ужасны, и ужасные вещи происходят без причины и вины. Это не твоя вина. А что случилось с Райаном? Это тоже не твоя вина. Ты так же ответственен за это, как африканская бабочка за ураган.

– Это не одно и то же.

– Это одно и то же. Есть десять тысяч способов свалить вину за смерть Райана на кого-то. Мои родители виноваты в том, что он умер, что его жизнь так изменилась. Моя бабушка за то, что не стала сопротивляться, когда он хотел пойти в армию. Террористы за то, что они заставили его думать, будто ему нужно пойти туда и что-то сделать. Я, потому что я так долго молилась, чтобы он вернулся домой, не уточняя, в каком состоянии я хочу его видеть. Но все это не имеет значения. Он добровольно отправился на задание, и я думаю, что он отправился бы туда, несмотря ни на что. Он такой же, как и мой отец, просто мне потребовались годы, чтобы это понять. Если ты хочешь кого-то обвинить, то обвиняй тех, кто спустил курок, потому что это единственная вина, которая заслуживает внимания.

Он опустил голову. Я повернулась, взяла его заросшие щетиной щеки в свои руки и подняла его лицо, чтобы он встретился с моими глазами.

– Иногда случаются плохие вещи. И в этом нет ничьей вины. Вселенную не переубедить, какой бы здравой ни была твоя логика. Если бы все имело смысл, то у Мэйзи не было бы рака, и мои родители были бы живы, и Райан был бы здесь. Ты бы никогда не рос так, как рос. Мы несовершенные люди, которых сделал такими несовершенный мир, и мы не всегда имеем право голоса в том, что нас окружает. Я не виню тебя за Райана. Единственный человек, который это делает, это ты. И если ты не отпустишь эту боль, она будет определять всю твою дальнейшую жизнь. У тебя есть этот выбор.

– Я люблю тебя. Ты ведь знаешь это, правда? Неважно, что произошло, и как сильно я все испортил, я люблю тебя.

Я опустила руки, проглотила комок в горле и кивнула.

– Я знаю. И мне бы хотелось, чтобы любовь и доверие шли рука об руку с нами, но где-то они разделились, и я не знаю, смогут ли они когда-нибудь найти дорогу обратно. Я должна верить в то, что ты мне говоришь, а это сложно. Может быть, если бы Мэйзи не болела, я была бы немного сильнее… но я просто не могу. Не сейчас, по крайней мере. И я знаю, что ты любишь детей, а они любят тебя. И я была не права, когда разлучила тебя с ними. Мне было больно, и я придумала несколько неубедительных оправданий в своей голове. Но правда в том, что я всегда могла доверить их тебе. Ведь ты их отец, – я подтолкнула его в бок.

– На бумаге.

– В реальности, – что-то щелкнуло в моей голове. – Вот почему ты не заставил меня рассказать им об усыновлении, не так ли? Ты знал, что правда выплывет наружу.

– Да.

– И ты не хотел, чтобы они оказались в таком положении.

– Да.

Я встала и снова начала ходить по комнате.

– Ты хочешь играть какую-то роль в их жизни?

– Боже, да. Я приму все, что ты готова мне дать.

Он сказал те же слова после того, как мы впервые оказались вместе. Он жил ими с тех пор, как приехал в Теллурид, всегда предоставляя мне право выбора, насколько я могу впустить его. Он никогда не давил на меня, не требовал больше, чем я хотела позволить. Неважно, как сильно он меня обидел, Бекетт все равно оставался тем самым парнем, в которого я влюбилась. Тем же мужчиной, которого любили и в котором нуждались мои дети. Единственное, что изменилось, это мое восприятие его, нас.

– Хорошо, тогда вот что мы сделаем. Будем вести себя так, будто мы развелись.

– Мы никогда не были женаты.

– Это незначительная деталь. Я имею в виду, что люди, у которых есть секс на одну ночь, умудряются иметь общих детей. Мы с тобой любим друг друга. Мы можем разобраться в этом. Если ты серьезно настроен остаться…

– Я построил дом, Элла. Чего ты еще хочешь?

– Ты по-прежнему в армии?

Я, конечно, знала ответ. Он не мог уйти, пока нам нужна была страховка для Мэйзи. Но я также знала, что как только она поправится, он не сможет осесть на одном месте, если мы больше не будем вместе, все что удерживало его здесь, это дети. Его кочевая душа будет стремиться вперед.

– Это несправедливо.

– Да. Я знаю, – я вздохнула. – Ладно, если ты остаешься здесь… пока, то дети могут приходить, когда захотят. Если ты хочешь продолжать заниматься футболом с Кольтом, мы это уладим. Если ты хочешь проводить время с Мэйзи по выходным или что-то еще, мы посмотрим, как всем будет удобно. У тебя будет возможность общаться с ними, а у них с тобой. Мы взрослые, а они дети. Поэтому мы должны вести себя взрослее, чем дети. Ты должен отстаивать свои права, а я должна дать их тебе. И я не хочу скрывать от детей факт усыновления, так что, возможно, когда Мэйзи будет здоровой, и, если ты все еще будешь здесь и все такое, мы скажем им, что ты действительно их отец. Я имею в виду, что именно об этом я и мечтала до… – я едва успела сделать паузу, как меня обхватили теплые, сильные руки и прижали к твердой, знакомой груди.

– Спасибо, – прошептал он мне в волосы.

От него так хорошо пахло, и он был таким родным. Может быть, если бы мы стояли здесь достаточно долго, все остальное не имело бы значения. Мы могли бы просто заморозить момент и жить в нем, окруженные любовью друг к другу. Но мы не могли. Потому что он заставлял меня проходить через ад больше года, и как бы сильно я его ни любила, я не была уверена, что смогу снова доверить ему свое сердце, поверить, что он будет говорить мне правду, когда дело будет касаться наших отношений.

– Не за что. И прости, что оградила их от тебя. Ты всегда шутишь, что у тебя нет опыта отношений, но у меня его тоже нет, правда. Я все делала неправильно. Но теперь я стану лучше.

– Я буду здесь, – пообещал он. – Я буду рядом ради них и ради тебя. Я знаю, что ты не веришь в меня, и это нормально. Я докажу тебе это. Я буду возвращать твое доверие миллиметр за миллиметром. Ты не пожалеешь, что позволила мне усыновить их, клянусь.

– Я никогда об этом не жалела, – сказала я, обнимая его и вырываясь из его объятий, пока не наделала глупостей и не поверила в то, что он только что пообещал. – Хочешь рассказать детям?

– Да, – его лицо засветилось, как у ребенка в рождественское утро.

Мы нашли их за убранным кухонным столом, и они тут же прекратили свой разговор, чтобы посмотреть на нас.

– Ты все исправил? – спросил Кольт.

– Не совсем так, малыш, – мягко ответил Бекетт.

– Ты попросил прощения?

– Да, но извинения не исправят то, что невозможно исправить.

Тогда Кольт посмотрел на меня.

– Нет, – Бекетт шагнул вперед и наклонился. Мне всегда нравилось, как он вел себя с моими детьми. – Ты не можешь злиться на того, кто получил травму, или осуждать его за это, потому что только он может сказать тебе, насколько глубок порез, понимаешь? Это не вина вашей мамы. А моя, – он посмотрел на Мэйзи, в глазах которой стояли слезы. – Это моя вина, – он встал и подошел ко мне.

– Мы не вместе, – повторила я. Не стоит сбивать детей с толку. – Но я знаю, что вы любите его, а он любит вас. Так что с этого момента, пока мы все на одной волне, вы можете приходить, когда Бекетт разрешит. Футбол, процедуры, телефонные звонки, визиты, мы все уладим.

У Мэйзи открылся рот.

– Правда?

– Правда, – пообещала я ей.

С тех пор как я рассталась с Бекеттом, Кольт был тихим клубком ярости, но Мэйзи была открытой и временами очень резкой.

– Значит, вы не вместе, но он останется у нас? Он наш?

Больше, чем ты думаешь.

– Именно это я и говорю.

Дети слетели со своих стульев, обнимая Бекетта, а потом меня, потом снова Бекетта, потом друг друга. Затем Мэйзи снова обняла Бекетта и что-то прошептала ему на ухо. Он улыбнулся ей, едва не расплакавшись, и сказал: «Я тоже».

Мы проводили детей до моей машины, и они пристегнулись. Как только двери закрылись, я повернулась к Бекетту, который снова засунул руки в карманы. Несмотря на то, что я обладала безумным самоконтролем, я легко уловила эту нервозность.

– Спасибо. За ужин, за заботу о Кольте. За землю и дом, хоть он и не мой. Задумка была потрясающей.

– Спасибо за них, – ответил он.

– Что она тебе сказала?

– Действительно хочешь знать?

– Бекетт, – предупредила я.

– Она сказала, что это было ее желание, единственное, чего она хотела, это… меня, любым способом.

– Она хотела иметь отца, – догадалась я. – Чтобы ты был ее отцом.

– Они дети, – сказал он, пожав плечами, но я знала, как много это для него значит.

– Они наши дети.

– Послушай, я слышал, что ты сказала наверху, громко и четко. Я знаю, что быть вместе это не вариант. Но как бы банально это ни звучало, мне бы очень хотелось, чтобы мы смогли остаться друзьями. Даже если это будет только ради детей.

Стоя там, у дома, который он построил для меня, я жалела, что не знала об этом. Хотелось, чтобы он никогда не лгал, и чтобы мы могли вернуть все назад. Хотелось, чтобы он не был тем самым сложным мужчиной, в которого я влюбилась. Но он был, и он любил меня. И несмотря ни на что, я все еще любила его.

– Да. Думаю, мы сможем это сделать.

– Я верну твое доверие, сколько бы времени это ни заняло, – снова пообещал он.

Даже если я не была готова, и не была уверена, что когда-нибудь буду готова, мне хотелось верить, что он сможет, и это желание зажгло крошечное зернышко надежды в моем сердце. Это не был достаточно яркий огонь, чтобы согреть меня, как наша любовь. Но это была искра.

– Мне нужно научиться давать второй шанс. Маленькими шагами. Спокойной ночи, Бекетт.

Он кивнул и стоял на крыльце, пока мы не скрылись из виду.

Шесть месяцев спустя

Глава двадцать пятая

Бекетт

Письмо # 23

Хаос,

Прошло два дня с тех пор, как мы похоронили Райана. Ты не приехал и не ответил на мое письмо. Когда я спросила парней из твоего подразделения, все ли с тобой в порядке, по крайней мере, я предположила, что они из твоего подразделения, судя по их стрижкам, они сказали, что понятия не имеют, о ком я говорю. Так что да, они были из твоего подразделения. Если ты не отвечаешь мне и не приехал на похороны Райана, то у меня остается один вариант, в который я не хочу верить. Потому что я не знаю, смогу ли я это вынести.

Ты стал для меня тем, чего я никак не ожидала, безмолвной поддержкой, которая никогда не осуждает. Я не понимала, как сильно я стала зависеть от тебя, пока тебя не оказалось рядом. И я в ужасе. Однажды ты сказал мне, что боишься только тогда, когда тебе есть что терять. И мне кажется, нам действительно было что терять. Сейчас так много боли. Настолько, что мне кажется, что каждую секунду, пока я в сознании, я нахожусь в десятке по этой маленькой больничной шкале. Нет, я в девятке. Я не могу быть в десятке, верно? Не тогда, когда у меня есть Кольт и Мэйзи. Но это так больно.

Райан. Я видела, как они опускали его в землю на нашем маленьком островке, и до сих пор не могу собрать все кусочки воедино, чтобы составить реальную картину. Все кажется туманным, словно какой-то кошмар, от которого я не могу проснуться. Но по ночам мне снится, что Райан дома, а ты появляешься у моей двери, размытая фигура, которую я никак не могу вспомнить утром. Сны превратились в реальность, которую я хочу, и я просыпаюсь от кошмара. Поэтому я умоляю тебя, Хаос. Не будь мертвым. Пожалуйста, будь живым. Пожалуйста, не говори мне, что ты был там с Райаном, что тебя постигла та же участь. Пожалуйста, скажи мне, что ты не был похоронен где-то на похоронах, о которых мне не сказали. Что меня не лишили единственного шанса постоять в нескольких шагах от тебя. Пожалуйста, появись через пару недель и скажи, что с тобой все в порядке, что тебе было слишком больно отвечать на мои письма. Скажи, что ты разбит из-за Райана. Просто, пожалуйста, появись.

Пожалуйста, не умирай.

– Элла

***

– Ты уверен в этом? – спросил Донахью по телефону.

– Уверен. Документы у тебя на руках, верно? – я отстегнул рабочий жилет Хавок и повесил его в ее шкафчик, который находился рядом с моим.

– Да, – он вздохнул. – Прошло не так уж много времени.

– Сейчас сентябрь, – сказал я со смехом. – Это значит, что прошло восемнадцать месяцев с тех пор, как я ушел в отпуск, – два года прошло с тех пор, как я получил первое письмо Эллы. – Ты не можешь вечно держать меня на скамейке запасных, тренер.

– У меня есть еще три года.

– Нет. Время пришло.

Я взял ключи от машины с крючка в шкафчике и взглянул на фотографии, которыми была обклеена внутренняя дверь. Поход с Эллой и детьми в прошлом месяце. Поход этим летом. Кольт после победы в полуфинале своей лиги. Мэйзи, наконец-то искупавшаяся в озере через несколько месяцев после окончания иммунотерапии. Элла сидит с головой Хавок на коленях. Мы с Эллой все еще находились в дружеской зоне, но они были моей семьей, а это был мой дом. Благодаря тому, что пару месяцев назад освободилось место на полный рабочий день, моя новая страховка полностью оплачивала расходы на Мэйзи, так что все части наконец-то встали на свои места.

– Я скучаю по вам, ребята. Не буду врать. Вы были моей первой семьей. Но я никогда не уеду из Теллурида. Мы оба это знаем. Черт, Элла рассталась со мной семь месяцев назад, а я все еще здесь. Я обрел дом. И кроме того, Хавок становится все толще.

Она заскулила и наклонила голову ко мне.

– Все в порядке, ты мне нравишься с небольшими складочками, – успокоил я ее, похлопав по спине, прекрасно понимая, что она понятия не имела, что я вообще сказал. – И это всего лишь пять лишних килограмм.

– Хорошо. Если ты уверен, я приму это. Но если что-то изменится, позвони мне. Понял?

– Да, сэр. Но ничего не изменится.

Он вздохнул.

– Ты хороший парень, Джентри.

– Забавно, но ты не так говорил, когда я был рядом.

– Не хотел, чтобы ты зазнался. До встречи.

– До скорого, – раздался щелчок, и связь оборвалась. Я сунул телефон в карман, а затем закрыл наши шкафчики.

На её шкафчике было написано «ХАВОК».

На моем «ХАОС».

Несмотря ни на что, я оставался собой, и как только я перестал бороться с этим, я понял, что меня это устраивает.

– Эй, Тесс сказала, чтобы я пригласил тебя к нам, если ты не против поужинать, – предложил Марк, когда я зашел на парковку.

– Я бы с радостью, но Элла позвонила раньше и сказала, что дети хотят поужинать, так что я еду к ним. Передай Тесс спасибо.

– Конечно. Как продвигается? – спросил он, как и каждую неделю. Думаю, я могу уже назвать его своим другом.

– Медленно, но верно.

– Делай, что должен, – он помахал рукой, когда мы оба сели в свои машины.

Хавок устроилась на своем сиденье, а я завел грузовик. Мы поехали домой с опущенными стеклами, Хавок высунула голову в окно. Стояло бабье лето, температура все еще держалась в районе двадцати градусов, а значит туристы приезжали позже чем обычно, но поскольку День труда прошел две недели назад, в нижней части Теллурида было немного спокойнее. Я нажал кнопку на приборной панели, и голос Эллы наполнил мой грузовик.

– Привет, ты уже едешь?

– Да. Хочешь, я захвачу пиццу?

– Это было бы потрясающе.

– Я скоро буду.

– Хорошо. Езжай осторожно.

Она повесила трубку, и я улыбнулся. Мы не вместе, но нам было хорошо. Конечно, сексуальное напряжение все еще присутствовало, и я любил ее – это никогда не изменится. Я каждый день доказывал Элле свою любовь, и я не мог не надеяться, что однажды этого будет достаточно, чтобы исправить то, что я сломал. Но я лгал ей одиннадцать месяцев, а сейчас прошло всего семь месяцев моего покаяния. По правде говоря, я ждал бы вечность. А пока что это было все равно что быть женатым, но без свадьбы. Бывали дни, когда мне казалось, что наш второй шанс уже в пределах досягаемости, а бывали дни, когда она чувствовала себя за миллион миль от меня. Но мы ни с кем больше не встречались, и я держался за крошечный кусочек надежды, что те разы, когда я ловил ее взгляд на себе, означали, что у нас что-то получится. У нас было столько времени, сколько ей было нужно.

Я припарковался перед пиццерией и взял Хавок с собой, пока они делали наш заказ. Забавно, что, когда пускаешь корни, люди знали тебя. И знали Хавок.

– Держите, мистер Джентри, – сказал парень из «Таннерс», протягивая мне три коробки.

– Привет, Хавок.

– Хорошей игры в пятницу, – сказал я ему, расплачиваясь.

– Спасибо! Придете на следующей неделе?

– Не пропущу, – сказал я, выходя из дверей с пиццей.

Я помахал нескольким знакомым и положил пиццу на место между сиденьями Мэйзи и Кольта, когда Хавок запрыгнула на пассажирское сиденье. Близнецам скоро исполнится восемь лет, а значит у меня будет гораздо больше места в грузовике. Я посмотрел на раздавленную упаковку «Орео» в подстаканнике Кольта и закатил глаза. Этот мальчишка меня доконает. Через несколько песен по радио я въехал на подъездную дорожку Эллы и распахнул двери. Хавок влетела в дом и помчалась к детям.

– Бекетт! – воскликнула Мэйзи, сбегая по ступенькам. Ее светлые волосы отросли, слегка завиваясь, и теперь были собраны в косу, которая прилегала к ушам. Целых шесть сантиметров волос, не подвергшихся химиотерапии. Мы все ещё следили за её анализами крови и компьютерными томограммами, но она прошла иммунотерапию с блеском, и теперь оставалось только ждать, когда её организм начнёт бороться сам.

– Привет, Мэйзи, – сказал я и обнял ее свободной рукой. – Как дела в школе?

– Хорошо! Я сдала еще один предварительный тест по правописанию.

– Ну разве ты не умница? – я поцеловал ее в макушку, пока мы шли к крыльцу. – А ты, Кольт?

– Нет, – ответил Кольт, проталкиваясь внутрь и обнимая меня.

– Это просто тест, дружище. Мы будем стараться, хорошо?

Он кивнул и открыл перед нами дверь.

– Я пришел с едой! – крикнул я.

– А, вернулся наш охотник, – с улыбкой сказала Элла, выходя из своего кабинета.

– Хороший день?

– Теперь да, – мой взгляд скользнул по ее белому сарафану, отметив загорелую кожу, завитые волосы и ноги длиной в милю. Черт, как же я скучал по ее телу. Скучал по тому, как она задыхалась мне в ухо, как выгибалась ее спина, когда я был в ней, как мы теряли себя друг в друге. Но мы еще не дошли до этого, поэтому я велел своему члену успокоиться и отнес пиццу на кухню. – Красивое платье. Есть повод?

В последнее время она стала наряжаться чаще. Поскольку Мэйзи ходила на сканирование каждую неделю, а потом раз в две недели, у Эллы было больше времени на себя, и это было заметно. Ее кожа сияла, глаза были яркими, а ноги определенно не были ногами Йети.

– Дэвид Робинс пригласил меня на свидание, – она провела рукой по моей руке и одарила меня широко раскрытыми глазами, слишком невинными, чтобы быть серьезными. Черт возьми, она действительно флиртовала со мной? Теперь я был в равной степени удивлен, возбужден и чертовски ревнив. Я не пропустил ее ухмылку, когда коробки выскользнули из моих рук на стол, но я успел поймать их, прежде чем ужин оказался на деревянном полу. О да, моя девочка дразнила меня. Робинс приглашал ее на свидание каждый месяц с тех пор, как мы расстались. Очень скоро я собираюсь заявиться к нему домой и пригласить его на свидание с помощью кулака. Глупый красавчик.

– О? – я попытался изобразить безразличие, когда перестал возиться с коробками.

– Ну, я знаю, что Дженнифер Беннингтон пригласила тебя на свидание, когда ты сегодня обедал с детьми. Она добивается тебя с… как бы это сказать… с самого начала времен? – она перешла на другую сторону и провела рукой по моей спине, а затем посмотрела на меня со знающей ухмылкой. Она никогда не прикасалась ко мне так часто. Я не знал, что на нее нашло, но готов был это принять.

– Не буди зверя. Ты знаешь, что сегодня я сказал ей «нет». Точно так же, как я говорю ей каждый раз и буду продолжать говорить.

Она поджала зубами нижнюю губу и посмотрела на меня так, как я не видел уже семь месяцев. Если она не будет следить за этим взглядом, то через десять секунд окажется на этом столе.

– Элла?

– Что? – она танцевала вокруг другой стороны острова.

– Ты только что кружилась? – что-то было не так.

– Может быть. У меня хорошее настроение.

– Очевидно, – я достал из шкафа четыре тарелки. – Полагаю, ты не будешь с нами есть, – поддразнил я, желая посмотреть, как далеко она зайдет.

– Почему ты сказал ей «нет»? – спросила Элла, придвигаясь ко мне. Ее волосы были распущены по спине, и мне захотелось провести по ним пальцами, чтобы почувствовать, как пряди прижимаются к моей коже.

– Ты знаешь, почему, – да, у нас все было хорошо, но она убивала меня. Медленно. Мучительно. Она подняла на меня глаза, такие чертовски красивые, что у меня перехватило дыхание. Я проверил, что дети все еще на улице, прежде чем бросить на нее свой взгляд.

– Потому что я все еще люблю тебя, – я говорил ей об этом по крайней мере раз в неделю, давая понять, что я здесь не только ради детей. Я предупреждал ее, что никуда не собираюсь уходить, что наша дружба прекрасна, но я охочусь за ее сердцем. Я пытался быть честным.

Ее губы разошлись, и, если бы это было восемь месяцев назад, я бы ее поцеловал. Я бы сделал гораздо больше, чем просто поцеловал ее, когда дети легли спать. Но это было не восемь месяцев назад, а сейчас.

– Ну, я тоже сказала Дэвиду «нет», – она улыбнулась и отвернулась.

– И чем ты руководствовалась? – черт, теперь я тоже улыбался. Эта женщина сводила меня с ума, но да, я все еще любил ее каждой косточкой своего тела. Как я мог не любить?

– У нас ведь есть планы на ужин, верно? – сказала она с края кухни, направляясь к входной двери.

Это не было признанием в любви. Я не получал от нее таких признаний с той самой ночи, когда мы договорились о совместном воспитании детей. Но я был терпелив.

– Ужин! – позвала она, открыв дверь, и тут же раздался топот ног, как двуногих, так и четвероногих.

– Я привел Хавок! – Кольт схватил ее еду и наполнил тарелку.

Мэйзи отнесла тарелки с пиццей на наши места за столом. Наблюдая за тем, как все занимают свои места, а Элла ставит стакан сладкого чая возле моей тарелки, я понял, что в наших отношениях ничего не изменилось, кроме физического аспекта. Она по-прежнему была для меня самым главным. Я все еще был тем, на кого она опиралась, когда что-то шло не так. Она была рядом со мной, когда я узнал, что в прошлом месяце погиб еще один член моего подразделения. Мы по-прежнему сидели за столом на тех же местах. Я принес тарелку Эллы и поставил ее перед ней.

– Могу я произнести молитву? – спросила Мэйзи, когда я сел.

– Да, конечно.

Мы взялись за руки, я с Эллой и Мэйзи, а Кольт прямо напротив меня и склонили головы.

– Наш дорогой Небесный Отец, спасибо тебе за наш день и за все, что ты нам дал. За наш дом и нашу семью: Кольта, маму, Бекетта и Хавок. И спасибо за доктора Хьюз. Но особенно спасибо за то, что я избавилась от рака.

Я вскинул голову и перевел взгляд на Мэйзи, которая улыбалась мне, не имея передних зубов. Она кивнула, и я чуть не лишился чувств. Я повернулся к Элле, по лицу которой текли слезы.

– Никаких признаков болезни. Нам позвонили сегодня, – ее улыбка была огромной, она смеялась. Чистая, искренняя радость.

– Не может быть! – Кольт вскинул руки в классическом знаке победы. По крайней мере, я узнал об этом не последним.

Я оттолкнулся от стола так быстро, что мой стул грохнулся на пол. Затем я схватил Мэйзи со стула и обнял ее. Она зарылась лицом в мою шею, и я задрожал, когда крепко прижал ее к себе. С ней все будет хорошо. Она справится. Она будет жить.

– Бекетт? – сказала она.

– Да, Мэйзи?

– Я не могу дышать, – пискнула она.

Я рассмеялся и усадил ее на пол.

– Мы наконец-то заставили тебя жить, и теперь я чуть не убил тебя своими объятиями.

– Моя очередь! – Кольт схватил свою сестру, они вдвоем прыгнули и обнялись.

– Эй, – сказала Элла у меня за спиной.

Я обернулся, и она потянулась к моему лицу, вытирая слезы, о которых я и не подозревал. Переступив черту, я обхватил ее руками и притянул к себе. К моему облегчению, она прижалась ко мне, ее голова оказалась в том самом месте под моими ключицами, которое принадлежало ей. Она крепко обняла меня, ее руки легли мне на спину, а я уперся подбородком в ее макушку.

– С ней все будет хорошо, – прошептал я.