Текст книги "Последнее письмо (ЛП)"

Автор книги: Ребекка Яррос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

– Я не его сын, – прошептал Кольт.

Нет, ты мой сын.

– Да, извини, Кольт, – поправил директор Халсен и бросил на меня еще один пристальный взгляд. Он знал об усыновлении с точки зрения документации.

– У меня нет проблем с тем, чтобы забрать Кольта домой или отстранить его от занятий. Вы правы, он замахнулся первым. Но меня интересует, что вы собираетесь делать с Дрейком.

Голова Кольта в шоке повернулась ко мне.

– Простите? – спросил директор Халсен.

– Полагаю, вы уже сказали Кольту, что он сам виноват, верно? В конце концов, он замахнулся, он сделал то, что вы посчитали эскалацией насилия.

– Он не прав.

– Возможно. Но и Дрейк тоже. И он уже был в эпицентре насилия, которое Кольт остановил.

– Я бы вряд ли назвал подобные выходки на детской площадке насилием, – насмехается директор Халсен. – Дрейку объяснили, что его действия неприемлемы. Но вы же знаете, какими бывают влюбленные мальчишки, я уверен.

Я взглянул на Кольта, у которого было такое же выражение лица как у Эллы, когда она собиралась взорваться.

– Вообще-то, да. Они ведут себя как Кольт и защищают девушек, которые им нравятся. То, что сделал другой парень, независимо от того, видите вы это или нет, неправильно. Конечно, вы можете отмахнуться от этого как от выходки на детской площадке как, я уверен вы делали все тридцать лет, что проработали в этой школе. Проблема не в том, что это произошло один раз, а в том, что это закономерность. Вы ничего не сделали в прошлом году, когда это случилось с Мэйзи. А теперь мы опять здесь, и этот ребенок стал на год старше. Конечно, я могу взять Кольта домой и строго поговорить с ним о том, когда уместно применять силу. Но в итоге я, скорее всего, покажу ему, как лучше бить, потому что однажды этому ребенку исполнится шестнадцать, и он будет брать силой не только поцелуи на детской площадке.

Директор Халсен опустил челюсть, а я встал.

– Спасибо, что обратили на это мое внимание. Я прослежу, чтобы его мать приняла соответствующие меры. Кольт? Готов идти? Думаю, мороженое не помешает.

Кольт кивнул, соскочил со стула и перекинул рюкзак через плечо. Мы вышли из офиса через двойные двери на свежий мартовский воздух. Кольт молчал, пока мы садились в машину и когда я пристегивал его автокресло. Я не снимал его в течение последнего месяца.

– Твоя мама не звонила, – сказал я, проверяя свой телефон.

– Она в Монтроуз с Мэйзи, – ответил Кольт.

– А кто о тебе заботится, пока Ада и Ларри в отпуске?

Я выехал с парковки и направился в сторону «Солитьюда». В это время суток движение было не слишком интенсивным, но как только зайдет солнце, начнется хаос, как обычно в туристический сезон. Тот факт, что я прожил в этом месте достаточно долго, чтобы понять, что существует такая вещь, как туристический сезон, стал для меня открытием.

– Хэйли.

– Хорошо, хочешь я отвезу тебя к главному дому? – я взглянул в зеркало заднего вида, но он смотрел в окно. – Кольт?

– Мне все равно.

Никогда еще три слова не резали меня так сильно. Конечно, он был зол на меня. У него было на это полное право.

– Ну, я оставил твоей маме сообщение, что если она не перезвонит, то я отвезу тебя к себе домой. Ты не против? Или ты предпочитаешь поехать к Хэйли?

Это была уловка, и я знал это. Больше всего на свете я хотел провести с ним несколько часов. Мне нужно было знать, как у него дела, что нового в его жизни, попал ли он в футбольную команду весенней лиги. Я скучал по близнецам так же сильно, как и по Элле. Но я также знал, что это было против воли Эллы, и я не мог просто украсть эти несколько часов.

– Как далеко ты живешь? – спросил он, все еще наблюдая за проплывающими мимо пейзажами. – Я не могу сесть на самолет или что-то в этом роде. Мама очень разозлится.

У меня екнуло сердце.

– Дружище, я все еще живу в Теллуриде…

– Правда? Я просто подумал… – он покачал головой. – Думаю, мы можем поехать к тебе домой, так ты не соврешь моей маме. Она очень злится, если ты врешь.

Я знал, что Элла была из тех мам, которые не стали бы вдаваться в подробности того, почему мы больше не вместе, но эти слова все равно задели за живое.

– Ты уверен?

Он кивнул.

– Хэйли работает, а заместитель повара не любит, когда рядом есть дети. Ада, по крайней мере, ее не любит. И если ты не против, я бы очень хотел увидеть Хавок, – его тон был ровным, как будто он выбирал между брокколи и цветной капустой на своей тарелке.

– Да. Она бы тоже обрадовалась. Как и я. Я скучаю по тебе, приятель.

– Ладно, – он насмешливо хмыкнул.

– Скучаю, Кольт.

Он ничего не ответил и продолжал молчать, пока мы не выехали на грунтовую дорогу, которая начиналась на краю участка «Солитьюд».

– Куда мы едем? – спросил он.

– Ко мне домой.

Он наклонился к окну, осматривая территорию.

– Ты живешь здесь?

– Да, – мы въехали на небольшую территорию, где стоял дом, и Кольт повернул голову.

– Ты живешь на другой стороне озера?

– Ага. Довольно круто, правда? – я заехал в гараж и заглушил двигатель.

– Конечно, – Кольт схватил свой рюкзак и оказался в доме раньше меня.

Я открыл дверь, и он влетел внутрь, упал на колени там, где коридор соединялся с кухней, и обнял Хавок. Она скулила, била хвостом по полу, положив голову ему на одно плечо, потом на другое.

– Я знаю. Я тоже скучал по тебе, девочка, – сказал Кольт, потрепав ее за ушами. – Все в порядке.

Не знаю, кто в этот момент убивал меня больше, Кольт с его ласковыми словами или Хавок с ее плачем. Она вела себя точно так же, когда Мэйзи вернулась домой после химиотерапии в декабре.

– У меня есть мороженое в морозилке, – предложил я.

– Нет. Мне и так хорошо. Давай поиграем!

Он бросил сумку, схватив куртку, и Хавок вывела его через парадную дверь, ее мячик уже был у нее во рту. Я последовал за ними и сел на ступеньки крыльца, пока Кольт бросал игрушку на берег озера. Он был всего в тридцати футах от меня, но черт возьми, я так за ним соскучился, что мне показалось, будто до него несколько миль.

Через несколько минут я подошел к ним.

– Тебе нравится? – спросил я.

– Отсюда не видно моего дома, – сказал он, пожав плечами.

– Нет, он за островом.

– Так вот почему ты забыл обо мне? – он бросил мяч на берег.

Да, такими темпами я не переживу и нескольких часов с ним. Элла найдет меня мертвым, а Кольт будет держать в руках растерзанные останки моего сердца.

– Я никогда не забывал тебя, Кольт. Это невозможно.

Хавок поднесла ему игрушку, и он бросил ее сильнее, в этом движении было больше злости, чем физической нагрузки.

– Да, точно.

– Кольт, – я опустился на колени и повернул его к себе, а затем сделал огромный вдох, чтобы успокоиться. По его щекам текли дорожки слез. – Я не забыл тебя.

– Тогда почему ты больше не приходишь? Однажды я пошел в школу, а когда вернулся домой, мама сказала, что вы больше не друзья, и на этом все закончилось.

– Приятель, это сложно, – я положил руки ему на плечи.

– Так говорят взрослые, когда не хотят ничего объяснять, – он моргнул, и еще одна пара обиженных слез упала.

– Знаешь что? Ты прав. Отношения между взрослыми людьми очень трудно объяснить, но я попытаюсь. Я все испортил. Ты понял? Не твоя мама. Это не ее вина, а моя. И я облажался так сильно, что мы расстались.

– Но ты же не порвал со мной! – закричал он. – Или с Мэйзи! Ты просто исчез! А когда я пришел к тебе, тебя уже не было. Ты ушел, не попрощавшись и не объяснив причины.

– Я здесь, – сказал я, и мое горло сжалось, едва не подавив слова.

– Но я не знал этого! Ты сказал, что любишь меня и что мы друзья. Друзья так не поступают.

– Ты прав. Кольт, мне так жаль, – я вложил в свои слова все чувства, надеясь, что он поймет, насколько они правдивы. – Я скучал по тебе каждый день. Не было ни одной минуты, когда бы я не хотел увидеть тебя или поговорить с тобой. То, что произошло между твоей мамой и мной, не означает, что я не люблю тебя и Мэйзи. Просто… – почему у меня не было слов для этого? Почему я не мог объяснить ему причину, не перекладывая вину на Эллу? Это была не ее вина. Это была моя.

– Все это ложно, – закончил он.

– Да. Сложно.

Его гнев угас, а на губах застыла печаль.

– Я просто… я вроде как думал, что ты мой отец. Или может быть, когда-нибудь им станешь. А потом тебя не стало.

На этот раз его слезы уничтожили меня. Я прижал его к груди, обхватив руками.

– Я тоже, Кольт. Ничто не сделало бы меня счастливее, чем быть твоим отцом. Ты самый лучший мальчик, которого я только мог себе представить. Это не твоя вина. Это не вина твоей мамы. Это моя вина. Так что, если ты хочешь злиться, это нормально, но ты должен злиться на меня. Ни на кого другого. Обещаешь?

– Я не хочу злиться, – он заплакал в мою рубашку. – Я хочу, чтобы ты все исправил!

– Я бы хотел. Но есть вещи, которые слишком сложны, чтобы их исправить.

Он отстранился и посмотрел на меня.

– Мэйзи была очень больна, и вы с мамой ее вылечили. Она часто плачет, но мама говорит, что ей станет лучше, если она будет бороться.

– Я знаю, – обычно я хорошо понимал детскую логику, но тут он поставил меня в тупик.

– Вы не так больны, как Мэйзи, вы можете попытаться это исправить. Ты не видишь, как Мэйзи сдалась, а ведь прошла целая вечность, – он затянул последнее слово. – Вы с мамой изменили все за один день.

– Мне бы очень хотелось, чтобы все было так просто, Кольт.

– Мэйзи тоже. Но она достаточно храбрая.

Семилетний ребенок серьезно учил меня отношениям.

– Знаешь, на кого ты сейчас похож?

Он поднял брови, но не ответил.

– На твоего дядю Райана. Прямо как он.

Он посмотрел на остров и вернул взгляд ко мне.

– Ладно. Так ты будешь пытаться это исправить? Или ты сдаешься?

Для Кольта все было так просто. Он еще не видел худших проявлений человечества, того, что люди способны сделать друг с другом. Не видел, что я сделал с его мамой. Не знал, что я стоил ему дяди. В тот момент я еще больше любил Эллу за то, что она не настроила их против меня.

– Я могу попытаться, дружище. Для тебя и Мэйзи я могу попытаться.

Я уважал желание Эллы исчезнуть. Это показалось мне лучшим способом оказать ей честь. Кроме того, я не заслуживал второго шанса. Но что, если я совершил ошибку? Что, если мне следовало надавить? Она бы оттолкнула меня в ответ.

– Хорошо. Извинись. Девушкам это нравится, – он кивнул и похлопал меня по плечу.

– Я буду иметь это в виду. Что-нибудь еще?

Его лоб на мгновение наморщился, а потом он ухмыльнулся.

– Им также нравится, когда ты сражаешься за них.

Боже, мне нравился этот парень.

– Эмма – та самая, да?

Из того, что я помнил о дне рождения Кольта, она была милой, доброй и умной, с большими карими глазами и вьющимися черными волосами на несколько тонов темнее, чем ее цвет лица.

– У нее красивая кожа, – он кивнул, чтобы подчеркнуть.

Я присоединился к кивку, умудрившись не захихикать.

– Ты ей это говорил?

– Нет! – он на секунду огляделся по сторонам, раздумывая. – Может быть, когда нам будет по двенадцать.

– Играем в долгосрочную игру, понял, – я встал, когда он повернулся и снова бросил мяч Хавок, которая терпеливо ждала. – Я думаю то, что ты сделал для нее сегодня, было просто потрясающе. Всегда нужно защищать тех, кто поменьше. Хотя, может быть, стоит поменьше применять кулаки.

Он кивнул.

– Я очень разозлился.

– Да, я тоже это понимаю. Но это большая часть того, как быть мужчиной – знать свою силу и контролировать свой гнев.

– Мне семь.

Я чуть не рассмеялся, осознав, что уже достаточно долго нахожусь в его жизни, чтобы услышать эти слова. И хорошо помню, когда он впервые сказал «Мне шесть».

– Так и есть. Ты мог бы просто оттащить его, результат был бы не таким приятным, но таким же эффективным. Кроме того, не было бы никакого наказания.

– Я буду иметь это в виду, – сказал он, повторив мои слова, сказанные ранее.

– Так что ты думаешь о доме? – я построил этот дом для него, для Мэйзи… для Эллы. По иронии судьбы, мы расстались как раз перед тем, как я смог бы сделать ей сюрприз. А может, мне просто следовало сказать ей об этом с самого начала, как и обо всем остальном.

Он посмотрел на дом, его брови оценивающе сошлись.

– Он хорош. Мне нравится.

– Рад это слышать.

– Здесь нужен домик на дереве, – он указал на кучу сосен. – Вот здесь было бы неплохо.

– Принято к сведению.

– И канатная дорога.

– Ты ведь не собираешься отказываться от этой идеи?

– Никогда! – он сорвался с места и погнался за Хавок по пляжу, когда зазвонил мой телефон.

Элла.

– Привет, – ответил я.

– Что случилось с Кольтом? – спросила она, ее голос звучал резко. – Мне очень жаль, но в этом крыле больницы нет связи, и я пропустила все звонки, а теперь еще и школа закрыта. Это…Это просто ужасно, – ее голос пронесся сквозь меня, успокаивая и разрезая одним изящным движением.

– Все в порядке, – я прочистил горло, надеясь скрыть волнение.

– Не могу поверить, что ты проделал весь этот путь. Как далеко ты был?

– Может, в десяти минутах.

– Подожди. Ты все еще в Теллуриде?

– Я же сказал, что не уеду.

Ее дыхание несколько раз менялось, как будто она начинала что-то говорить, а потом передумывала.

– Итак, Дрейк пытался поцеловать Эмму, – сказал я. – А Кольт погнался за ним.

Она застонала.

– Ну и придурок. Дрейк, я имею в виду. Не Кольт.

– Да, я знаю. Хотя, возможно, я устроил небольшую драму с директором. Я сказал ему, что это частично их вина, что они не остановили это, когда подобное случилось с Мэйзи.

– Правда? Они позволили тому парню избежать наказания за преступление. Подожди, как ты…? – я услышал ее легкий вздох, когда она поняла, откуда я знаю.

– Твое третье письмо.

Я почувствовал, как изменился тон нашего разговора, когда между нами вклинились мои грехи, но не отступил.

– Я сказал Кольту, что это здорово, заступаться за девушку, которая тебе нравится, но может быть стоит поменьше пускать в ход кулаки.

– Да. Правда.

Между нами повисло молчание, грустное и тяжелое от того, что мы уже сказали в прошлом месяце.

– Итак, сейчас он играет с Хавок, но я могу отвести его к Хэйли, если хочешь. Завтра его отстраняют от занятий.

– Черт, я вернусь домой только завтра днем, Хэйли присмотрит за ним, пока Ады и Ларри нет дома, но завтра она весь день работает. Я не против, чтобы он был в главном доме, но…

– Но повар, заменяющий Аду, не очень любит детей. Кольт мне сказал.

– Да, она немного грубовата. Но тоже очень хорошая, – она вздохнула, и я представил, как она убирает волосы назад, а ее глаза мечутся из стороны в сторону пытаясь понять, что делать.

– Я могу оставить его у себя. У меня есть комната, и я бы не хотел ничего больше, чем провести с ним время. Но я прекрасно понимаю, если ты этого не хочешь, и я готов привезти его в Монтроуз, – или разрезать мое сердце и выпустить из него кровь, как тебе будет угодно.

Прошло несколько секунд молчания, и я чуть было не взял свои слова обратно ненавидя, что поставил ее в такое положение.

– Это было бы здорово, и я уверена, что ему это понравится. Он очень скучал по тебе, – ее голос упал до шепота. – И Мэйзи тоже.

– Я тоже по ним скучал. Это… это было тяжело, – я скучал по тебе каждую секунду, так сильно, что мне больно дышать.

– Да.

Опять молчание. Я бы все отдал, чтобы увидеть ее в этот момент, обнять, упасть к ее ногам и принести любую жертву, которую она потребует.

– Слушай, я позвоню в «Солитьюд» и сообщу об этом Хэйли, а завтра буду там около пяти. Ты не против?

– Без проблем.

– Спасибо, и я рада, что ты все еще здесь, то есть там. В Теллуриде. Хорошо. Пока, Бекетт.

– Элла, – я не мог вынести прощания, даже если это был всего лишь телефонный звонок.

Линия оборвалась, и я перевел взгляд на Кольта. У меня было двадцать четыре часа с ним. Я поступил так, как поступил бы любой здравомыслящий человек. Я позвонил на работу и использовал каждую минуту по максимуму.

Глава двадцать четвертая

Элла

Письмо #2

Элла,

Это печенье – самое лучшее на свете. Я не вру. Во-первых, пусть тебя не пугают осуждающие родители. Хотя признаюсь, я был на войне. Много раз. Но эти женщины все еще пугают меня, а у меня даже нет детей, поэтому я просто изображу салют из «Голодных игр» и пожелаю тебе всего наилучшего. Да, к слову, я смотрю много фильмов. Ты спросила о самом страшном выборе, который я когда-либо совершал. Я не уверен, что мне когда-либо было по-настоящему страшно от сделанного выбора. Страх означает, что тебе есть что терять, а у меня этого никогда не было. Не углубляясь в свою биографию, скажу лишь, что у меня нет семьи за пределами этого подразделения. У меня также нет никого, кто ждал бы меня домой из этой поездки. Даже пойти в армию было не так уж и сложно, ведь мне было восемнадцать, и я был на грани вылета из школы. Мне страшно за других ребят. Мне неприятно видеть, как они получают травмы или что-то еще хуже. Мне страшно каждый раз, когда твой брат совершает какую-нибудь безрассудную глупость, но это не мой выбор.

Я скажу тебе о самом большом моем выборе. Я купил участок земли, даже не посмотрев на него. Владелец был в затруднительном положении, и я решился. Я понятия не имею, что с ним делать. Мой специалист по инвестициям, да у меня есть такой, чтобы не умереть без гроша в кармане, сказал, чтобы я придержал его и продал застройщикам, когда захочу выйти на пенсию. Твой брат сказал, что нужно построить дом и поселиться в нем. Вот это меня пугает. Мысль о том, чтобы осесть где-то, а не начинать все заново каждые несколько лет, немного пугает. В том, чтобы быть кочевником, есть какой-то особый смысл. Я начинаю все с чистого листа, когда переезжаю. Чистый лист, который только и ждет, чтобы я все испортил. Эй, я предупреждал тебя, я не умею общаться с людьми. Остепенившись, я должен работать над тем, чтобы не оттолкнуть всех вокруг, потому что я застрял с ними. Или я стану горным отшельником и отращу очень длинную бороду, что на самом деле может быть более легким решением. Думаю, я дам тебе знать, когда пойму, какое решение принять.

У тебя отличное жилье, и я абсолютно уверен, что ты сделала правильный выбор, заложив его для ремонта. Как ты и сказала, если ничего не делается, ничего не приобретается. Что, черт возьми, ты кладешь в это печенье? Потому что оно вызывает серьезную зависимость. Я могу проклясть тебя после того, как пробегу несколько лишних миль, но оно того стоит.

Спасибо еще раз,

– Хаос

***

– Ты уверена, что это правильный путь? – спросила я Мэйзи, когда мы выехали на грунтовую дорогу. – Мы очень близко к «Солитьюду».

Теллурид. Бекетт все еще был в Теллуриде. Он не уехал. Не переехал, как я так глупо предполагала.

– Так говорит женщина по GPS, – ответила Мэйзи, размахивая телефоном с открытым приложением Google Maps. – Я действительно увижу Бекетта? – надежда в ее голосе была невероятной.

– Да, на несколько минут, – я старалась сохранить мягкий тон, но у меня ничего не получилось. Может быть, это было истощение от двухнедельного пребывания Мэйзи в больнице из-за облучения. Может дело в том, что на прошлой неделе скончался еще один ребенок, с которым Мэйзи познакомилась в Денвере. Может, дело в Бекетте. А может, мое сердце было просто разбито всем вышеперечисленным.

– Я скучаю по нему, – тихо сказала она.

– Я тоже, любимая, – ответила я, не задумываясь.

– Нет, не скучаешь. Если бы ты скучала по нему, ты бы позвонила ему. Ты бы позволила нам увидеть его, – в ее тоне не было ничего, кроме желания понять почему мы не вместе, пока мы пробирались через лес.

– Мэйзи, все не так просто. Иногда отношения просто не складываются, и ты можешь не понять этого до тех пор, пока не станешь старше.

– Хорошо.

Я не могла понять, когда этот ребенок стал таким взрослым. Потом я улыбнулась, понимая, что у нее есть шанс стать подростком. Благодаря Бекетту. Но ложь была переплетена с любовью, и это убивало. Ложь не перечеркнула всего, что он сделал для меня, для нас. Она не уничтожила то чувство, которое я испытывала, когда он целовал меня, то, как мое тело включалось на полную мощность, когда он был в комнате. Она не уничтожила ни то, как он любил детей, ни то, как они любили его. Но эта любовь не уничтожила и ложь, и мой страх, что он расскажет еще больше. И тут мы зашли в тупик. Дело было не в том, что я не могла понять почему он это сделал. Просто я не могла позволить себе доверять ему.

– Боже мой, – прошептала я, когда мы подъехали к дому. Я посмотрела на озеро, чтобы убедиться, что это именно то место, а потом снова на дом. Я бы спросила Мэйзи, уверена ли она, но из дома выбежал Кольт с Хавок, и это стало ответом на вопрос. Бекетт владел двадцатью пятью акрами, которые я продала два года назад инвестиционной компании.

Сам дом был прекрасен. Построен он был в стиле бревенчатого домика, как и те, что находятся в «Солитьюд». Он был двухэтажным, с крышей в форме буквы «А» и каменными колоннами. Классический, деревенский и современный, все в одном стиле. Точно в духе Бекетта.

Кольт распахнул дверь Мэйзи.

– Вот ты где! Я скучал по тебе!

– Я тоже! – ответила она, и они обнялись.

– Привет, милый, – сказала я, когда они разошлись.

– Привет, мам! – Кольт бросил мне ухмылку через спинку сиденья. – Мы приготовили ужин, пойдем!

– О, Мэйзи чувствует себя не очень хорошо, – я сразу же запаниковала при мысли о том, что проведу с Бекеттом больше нескольких минут.

– Мы так и подумали. Так что у нас есть курица, рис и соленые орешки, если они тебе нужны, Мэйзи. Пойдем, ты должна увидеть дом!

Мэйзи спрыгнула вниз, она была более проворной, чем я видела ее последние две недели, и они вдвоем быстро отправились в путь.

– Что ж, думаю, это решает дело, – пробормотала я про себя.

У меня возникло желание проверить прическу и макияж, но я отмахнулась от него. Не было никакой необходимости производить впечатление на Бекетта. Забавно, но раньше я думала так же, потому что он любил меня. Теперь же мне было все равно, что он думает. Я бросила взгляд в зеркало и поправила волосы парой быстрых движений… потому что мне было не все равно. Черт побери.

– Не будь трусихой, – прочитала я себе лекцию, выходя из «Тахо». Я бросила его, а не наоборот. Так почему же было так больно? Почему мое сердце скакало галопом? Почему я жаждала увидеть его почти так же сильно, как и избегала?

Уф.

Мне было двадцать шесть лет, и у меня было впервые по-настоящему разбитое сердце. Когда Джефф уехал, близнецы и мое собственное упрямство облегчили боль и отвлекли меня. Но Бекетт? Он был в моих мыслях, в моих снах, в моих голосовых сообщениях, которые я отказывалась удалять, и в письмах, которые я не хотела выбрасывать. Он был повсюду. Медленными шагами я вошла в дом. Внутри было так же красиво, темные деревянные полы и высокие потолки. Это был именно тот дом, который я бы спроектировала для себя. Но он не был моим, как и он. Подождите. А где же мебель? На стенах не было ни картин, ни признаков того, что он действительно переехал. Неужели он все-таки уехал?

– Привет, – сказал он, выходя из-за угла.

Черт, он выглядел очень хорошо. Джинсы и кофта с длинным рукавом с эмблемой футбольной команды Кольта были достаточно старыми, но его волосы были немного длиннее и идеально причесаны, и у него хватило терпения отрастить очень сексуальную шевелюру.

– Привет, – из всех слов, которые мы должны были сказать друг другу, это было единственное, что получилось.

– Дети ушли на разведку, – его глаза устремились к потолку, когда до него донесся звук бегущих ног. – Слушай, Кольт хотел приготовить тебе ужин. Я сказал ему, что это, наверное, не лучшая идея, но он был непреклонен, и я подумал, что ты можешь просто взять его с собой, если не хочешь оставаться.

– Ты живешь в доме на участке «Солитьюда», который я продала два года назад.

– Да, – он сказал это так легко.

– И сюда ты переехал?

– После того как мы расстались? – уточнил он.

Я медленно кивнула.

– Когда ты выехал, Кольт сказал мне, что твои вещи исчезли, я спросила Хэйли, не оставил ли ты какую-нибудь информацию о себе.

– Я не оставил.

– Я знаю. Тогда я решила, что ты вернулся в армию, – как и двое других мужчин, которых я любила.

– Я не оставил никакой информации, потому что решил, что ты можешь позвонить в участок. Мне и в голову не приходило, что ты подумаешь, будто я действительно брошу тебя и детей, после того как пообещал тебе этого не делать, – он вздохнул, потирая лицо. – Но я ведь солгал о том, кто я такой, так что…

Он был прав. Мы оба это знали.

– Мне не понравилось, как мы с тобой расстались.

– Я тебя бросила, – поправила я.

– Я не хотел этого, – мягко ответил он.

– Ты не звонил.

– Я пытался в первую неделю, но ты не отвечала. Я решил, что ты говорила серьезно, когда сказала, что не хочешь меня больше видеть.

– Прости. Я не должна была этого говорить. Я склонна… слишком остро реагировать, когда речь идет о лжи, и…

– И ты строишь крепость вокруг детей, – закончил он мои мысли, пересказывая мои же слова из наших писем. – Я понял, и я заслужил это. Ты же меня об этом предупреждала в первом письме, верно?

Боже, этот человек так хорошо меня знал, и я ненавидела чувство, что не знаю его.

– У тебя нет никакой мебели.

Его брови приподнялись, когда я сменила тему.

– Только в спальне и на кухне. Не то чтобы я хотел на что-то намекнуть. Мне просто нужна была кровать. Чтобы спать. Просто спать, – его плечи поднялись, и он засунул большие пальцы в джинсы.

– И кухня, конечно. Чтобы есть. Потому что это кухня.

Мы оба неловко переводили разговор в другое русло, и это было бы забавно, если бы при виде него у меня не возникло ощущение, что он только что вырвал мое сердце и наблюдал за последними ударами.

– Почему? Почему у тебя нет мебели?

– Честно?

– Да. Думаю, между нами, достаточно лжи, не так ли? – я поморщилась. – Этого не следовало говорить. Прости.

– Не стесняйся, я заслуживаю всего, что ты собираешься сказать.

– Мебель? – я напомнила ему, чтобы он прекратил эту тему.

– Я купил то, что мне было нужно. Я всегда хотел, чтобы ты выбрала остальное, а потом… ну, мне стало все равно. Хотя, наверное, мне стоит купить гостиный гарнитур до начала футбольного сезона. Немного неудобно есть все эти закуски в постели.

Дети помчались вниз по широким ступеням, которые вели на второй этаж.

– Разве это не здорово, мама? – спросила Мэйзи, пролетая мимо с Кольтом. Эта девочка так быстро восстановилась. Хавок остановилась рядом, а потом побежала за ними.

– Подожди, ты еще не видела гостиную! – сказал ей Кольт, и они понеслись вдогонку друг за другом.

– Она хоть поздоровалась с тобой? – спросила я с легким смешком.

– Да, обняла меня, прежде чем Кольт повел ее наверх посмотреть спальни.

– И сколько их там? – не то чтобы мне нужно было знать.

– Шесть. Пять здесь, и еще одна спальня над гаражом.

– Ого. Здорово, – я покачала головой.

– Только не надо шутить.

– Даже не мечтай.

Его улыбка была восхитительной до глубины души. Как обычно, с ним все было так легко и просто, но теперь это было еще и мучительно трудно.

– Ладно, это не мое дело, но ты построили этот дом? Ты владеешь землей, которую я продала?

Я видела, как его строят, и корила себя за то, что продала участок, каждый раз, когда видела строительную бригаду. К счастью, остров скрывал это, когда я была дома, так что мне удавалось не обращать на это внимания.

– Я строил его последние семь месяцев или около того. Для тебя.

Я заставила свои легкие набрать воздух, хотя они явно были против этой идеи.

– Для меня.

– Ты сказала, чтобы я не лгал, – он усмехнулся через плечо. – И это был самый большой выбор, который я когда-либо делал.

– Ты купил двадцать пять акций два года назад? Я думала, это была инвестиционная компания.

– Так и было. Райан спросил, не заинтересует ли меня инвестиционная недвижимость. Я согласился и передал дело своему финансисту, так как в то время мы были за границей. Он просил меня заняться инвестициями, вот я и занялся. Ну, он занялся. Я просто подписал бумаги, как только мы вернулись после этой командировки. Я не знал, что это твои акры, пока не оказался здесь.

– И ты мне не сказал. Разве ты не видишь закономерность?

– Нет. Есть тайны, а есть неожиданности.

– Ты владеешь двадцатью пятью акрами моего участка!

– Вообще-то, всего четырьмя акрами. Проверь в управлении округа. Я передал тебе всю землю, кроме четырех акров земли для дома. О, и еще есть договор на строительство дороги. Надеюсь, ты не против.

– Ты все вернул?

– Кроме дома. То есть да, я построил его для тебя, но и для себя тоже. И это круто, если ты захочешь дом, но я иду в комплекте с ним. А теперь пойдем и возьмем немного еды. Я разложу ее по тарелкам и заверну, если ты не хочешь оставаться. Никакого давления, – он повернулся и начал уходить, а я пошла за ним. Дом действительно был впечатляющим. Он привел меня в большую современную кухню, где были стол и стулья. Из нее через раздвижную стеклянную дверь можно было попасть в огромный внутренний дворик.

Чертовски идеальный дом.

– Ты не можешь построить мне дом.

– Уже построил, – ответил он, проходя вокруг островка, где была еда.

– Это ненормально – строить дом для женщины и не говорить ей об этом, – я вошла на кухню и прислонилась спиной к темному граниту столешницы. Хорошая стойка. Идеально для…

Выбрось эту мысль из головы.

– Ну да, у меня была глупая романтическая идея, что я построю дом и докажу тебе, что не собираюсь уходить. А потом, когда Мэйзи вылечится и все наладится, может, ты захочешь жить здесь. Со мной. Но я также знаю, что ты любишь жить в собственном доме, поэтому я не собирался давить на тебя, и мы действительно не были готовы к разговору о переезде, – он разложил еду по тарелкам. – И мы оба знаем, что я не очень хорошо разбираюсь во всех этих отношениях. Наверное, при всем моем опыте в этой области мне четырнадцать лет, – он дразняще пожал плечами.

– Неужели для тебя это так просто? – о, это прозвучало очень грубо.

Он поставил тарелки на гранит и медленно повернулся ко мне.

– Нет. Это не так. Невозможно видеть тебя, находиться с тобой в одной комнате и не хотеть упасть на колени и просить у тебя прощения. Это все, что я могу сделать, чтобы удержать свои руки от тебя, не поцеловать тебя, не прикоснуться к тебе, не напомнить тебе, как нам хорошо вместе и как сильно я тебя люблю. Меня убивает мысль о том, что я не могу повести тебя наверх и показать тебе спальню, которую я построил специально для тебя хотя бы для того, чтобы спать рядом с тобой. Каждая деталь этой ситуации словно нож вонзается в мои чувства, и самое худшее случилось вчера, когда Кольт сказал мне, что я его не люблю. Что он думал, что я стану его отцом, а вместо этого я ушел и забыл о нем, а потом сказал, что я трус, раз не решился бороться за нас. И знаешь что? Он прав насчет труса. Я могу лгать и говорить, что знаю, что ты не хочешь, чтобы я боролся за тебя, что я недостоин даже второго шанса, но правда в том, что я слишком напуган, чтобы сделать хоть что-то, кроме как дышать, боясь, что сделаю еще хуже. Я потерял не только тебя, Элла, я потерял и их. Здесь нет ничего простого, и я делаю все возможное, чтобы сохранить спокойствие. Так ты хочешь этот чертов горох? Потому что на сайте, который я читал, написано, что его можно есть после облучения.