Текст книги "Последнее письмо (ЛП)"

Автор книги: Ребекка Яррос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)

– Нельсон, это Джентри. Вертолет еще на месте? – прошло несколько минут, когда я вернулся к группе учеников. Мэйзи сидела с Эммой, держа ее за руку.

– Да, – ответил Нельсон.

– Пусть так и будет. Мы с Хавок уже в пути, и нам нужно быстро спуститься с этого обрыва.

– Понял.

Марк догнал меня, когда я опустился к Мэйзи, которая перестала плакать и теперь выглядела совершенно пустой, обхватив руками живот. Я обнял ее, изогнув свое тело так, чтобы максимально обхватить ее.

– Я отнесу тебя вниз, хорошо? А потом Марк отвезет тебя в участок, и мы позвоним твоей маме.

– Бекетт, ты хочешь, чтобы я ушел? – мягко спросил Марк. – Разве тебе не нужна моя помощь?

– Мне нужно, чтобы ты забрал мою девочку с этой горы, – сказал я, вставая, и Мэйзи переместилась в мои объятия, чтобы прижаться к моей шее. – Держись, малышка, – я бежал трусцой, уравновешивая ее вес зная, что каждая секунда на счету, но я никак не мог оставить ее там. Голос Эллы звучал в моей голове, когда я думал о каждом случае, когда она чувствовала себя виноватой, вынужденная оставить одного, чтобы позаботиться о другом.

Мы обогнули следующий поворот, и вертолет появился в поле зрения вместе с группой родителей.

– Плохие новости. Быстро распространяются, – сказал Марк, запинаясь и тяжело дыша.

– Бекетт! – позвала Ада, стоявшая впереди группы.

– Ада здесь, – сказал я Мэйзи. – Марк, планы меняются, садись в вертолет.

Ада побежала к краю толпы, Ларри не отставал от нее. Они подошли к офицеру, который пропустил их вперед после того, как я ему кивнул. Из толпы доносились крики родителей, которые, несомненно, хотели узнать новости, но жужжание вертолета за моей спиной заглушало все слова.

– Все в порядке? – спросила Ада. – О, Боже, где Кольт? Почему ты не привел Кольта? – ее голос зазвучал панически, и Ларри положил руку ей на плечо.

– Мне нужно, чтобы ты забрала ее, – сказал я Аде, но Мэйзи прижалась к моей шее. – Мэйзи, малышка, ты должна отпустить меня, хорошо?

Она отстранилась, взяв мое лицо в свои руки.

– Ему больно. Я чувствую это, – она потрогала свой живот.

– Я собираюсь найти его прямо сейчас, но мне нужно, чтобы ты пошла к Аде, хорошо?

– Хорошо, – она прижалась ко мне, и я обнял ее, прежде чем передать Аде.

– Где Элла? – спросил я, когда Мэйзи перешла в объятия Ады.

– Это Кольт, не так ли? – спросила Ада.

Я не мог этого сказать. Если я скажу это, целлофановые стены, которые я возвел, перестанут держать меня, а это не вариант.

– Где Элла? – повторил я.

– Она на станции рейнджеров, вон там, с парой других родителей, – она указала на толпу.

– Они пытаются получить новости из округа. Хочешь, чтобы мы ее забрали? Кто-то должен ей сказать, – ее лицо сморщилось.

В поле зрения появились мигающие огни. Хорошо, скорая была здесь.

– Нет, просто останься с ней. Все… все плохо. Ты ей понадобишься, – у Кольта не было времени на то, чтобы ждать Эллу. Я посмотрел на Ларри, чье лицо было напряженным.

– Что ты хочешь, чтобы я ей сказал? – спросил он.

– Скажи ей, что я собираюсь найти нашего сына.

Не успев опомниться, я побежал к вертолету, а Хавок за мной. Я взял ее на руки, и мы забрались внутрь. Я надел шлем и застегнул ремень безопасности.

– Лети на юг, – сказал я пилоту. – Там есть участок тропы, который обрывается. Мы должны опуститься прямо под ним.

– Понял.

Пилот взлетел, и мой желудок сжался, когда мы поднялись в воздух. Я наклонился вперед и застегнул те части жилета Хавок, которые были необходимы для ее безопасности.

– Небольшая проблема, негде приземлиться, – отозвался пилот.

– Ты сможешь спуститься? – спросил я Марка.

– Теоретически, – ответил он.

– Доставь нас туда, где мы сможем спуститься, – сказал я пилоту, а затем обратился к Марку. – Не отставай.

Он кивнул.

– Мне нужно, чтобы ты был готов, Дженкинс.

– Я готов, – заверил он меня.

– У тебя есть новый отчет?

Он кивнул.

– В котором часу это произошло?

Он пролистал планшет и сверился с часами.

– Сообщение поступило сорок пять минут назад, а вызвали нас минут через десять.

Он пролежал почти час. Я установил таймер на своих часах.

– Передай по радио, чтобы сюда спустилось как можно больше людей.

Вертолет завис над единственной открытой частичкой земли. Казалось, мы находимся на небольшом расстоянии от места падения.

– Мы готовы, – сказал пилот по связи.

Я снял шлем, пока Дженкинс закреплял трос. Затем я пристегнул Хавок и держал ее между ног, пока мы шли к выходу. Дженкинс передал мне трос, и я закрепил ползунок, позволяющий контролировать скорость спуска.

– Я знаю, что тебе это не нравится, – сказал я ей, проверяя плотно ли он прикреплен к тросу в паре футов над ее ремнями, – Но наш Кольт там, внизу.

Я ухватился за канат, ее ползунок подал ей сигнал, к которому она уже слишком привыкла, и мы вышли в пустоту. Она была совершенно неподвижна, пока я спускал нас по канату, держа ее между коленями. Мы делали это сотни раз, но я никогда не чувствовал такой срочности. Срочность приводит к ошибкам, поэтому я успокоил дыхание и медленно, движение за движением, опускал нас, пока мы не достигли земли. Затем я отстегнул Хавок и положил снаряжение в рюкзак. Марк сразу же начал спускаться. Я дал Хавок лакомство из ее рюкзака.

– Хорошая работа. Я знаю, что это отстой.

– Как ты делаешь это с собакой? – спросил Марк, спустившись на землю через минуту.

– Большой опыт, – я наклонился к Хавок. – Ищи Кольта.

Она начала принюхиваться, и мы пошли в направлении горы.

– Сколько времени ей понадобится? – спросил Марк.

– Точно не знаю. Она не ходила этим путем, так что у нее нет тропы, по которой она могла бы идти. Нам придется подойти достаточно близко, чтобы она уловила его запах в воздухе или в любом месте, где он был.

Мы пошли вверх по склону, через участки травы высотой по колено, а затем под высокими соснами. Я сосредоточился на дыхании и работе ног, пока Хавок шла впереди нас и искала. Чем меньше я думал о том, что мы найдем, тем лучше.

– Кольт! – позвал я, молясь, чтобы он услышал нас… чтобы он был способен нас услышать.

– Кольт! – присоединился Марк.

– Надо было взять с собой Дженкинса?

– Нет. Он должен остаться с вертолетом. Когда появятся другие команды, он должен быть там, если он будет с нами, а кто-то другой найдет Кольта…

– Я понял.

– Кольт! – я попытался снова. И еще раз. И еще раз.

Гудок на моих часах означал, что прошло уже полтора часа, а Кольта все еще не было. Я посмотрел на гору. Мы находились за линией деревьев, прямо под зоной оползня, и вокруг нас было множество камней, которые выглядели одинаково. Я не мог определить, что здесь новое, а что было всегда. Мы видели, как вертолет высадил пару команд, и Марк по радио координировал наши действия, следя за тем, чтобы мы выбирали разные сетки поиска. Моя сетка находилась там, куда решит направиться Хавок, и все с этим смирились. Хавок, как и положено, вынюхивала в южном направлении, поэтому мы пошли вдоль линии деревьев.

– Кольт! – я увидел яркое пятно синего цвета как раз в тот момент, когда Хавок сорвалась с места. Я быстро бежал по земле, перепрыгивая камни и уворачиваясь от веток сосен. Хавок села рядом с ним и скулила.

– Кольт, – позвал я, но он не ответил. Верхняя часть его тела была видна, но нижняя была скрыта под опавшей листвой.

– Хорошая девочка, – сказал я Хавок, по привычке протягивая ей лакомство из кармана, а затем опустился на колени рядом с ним.

– Кольт, давай, дружище, – его кожа была бледной, из небольших порезов на лице сочилась кровь. Я приложил пальцы к его шее и стал ждать. Пожалуйста, Господи. Я сделаю все, что угодно. Пожалуйста. У него был пульс, но учащенный и нитевидный. Его кожа была холодной.

– У него где-то идет кровь, – сказал я Марку, когда он опустился на другую сторону.

– Нужно убрать с него эти ветки, но только легкие.

Марк кивнул и начал освобождать Кольта.

– Спасатель 9, это Гутьеррес и Джентри. Мы нашли мальчика. Пульс есть, но нитевидный. Пожалуйста, пришлите медиков как можно скорее.

Когда я расстегивал куртку Кольта, в рации Марка зазвучали помехи.

– Черт. Джентри.

Я посмотрел на нижнюю половину тела Кольта, и желчь поднялась к горлу, я посмотрел на небо и заставил себя успокоиться. Правое бедро Кольта было зажато под большим зазубренным камнем размером примерно с половину автомобильного двигателя.

– Разрежь ему штаны. Мне нужно увидеть кожу.

Все очень плохо.

– Гутьеррес, это спасатель 9. Пожалуйста, учтите, что у нас мало топлива. Вылетаем немедленно.

Черт. Дерьмо. Дерьмо.

– Кольт, ты здесь, приятель? – спросил я, поглаживая его по лицу. – Ты можешь очнуться ради меня?

Его ресницы дрогнули.

– Бекетт?

Самым приятным звуком, который я когда-либо слышал, был голос Кольта в тот момент. Он был жив и мог говорить. Спасибо тебе, Господи. Я навис над его лицом и зафиксировал его голову на месте, когда он открыл глаза. Правый зрачок был немного больше левого. Сотрясение мозга.

– Эй, не двигайся, хорошо? Я здесь.

– Где я? – спросил он, сканируя глазами слева направо.

– Ты очень неудачно упал, поэтому не можешь двигаться, ясно? Возможно, ты повредил шею. Марк здесь со мной, и доктор уже в пути. Просто не двигай головой.

– Хорошо, – он поморщился. – Мне больно.

– Не сомневаюсь. Можешь сказать, где?

Его взгляд переместился.

– Везде.

– Понятно, – я посмотрел вниз, где он был прижат. – Кольт, ты можешь пошевелить пальцами ног? Только пальцами?

– Да, – сказал он.

Я посмотрел на Марка, который покачал головой, его губы были сжаты в ровную линию.

Не паникуй.

– Хорошая работа, приятель. Сможешь сделать это еще раз? – я надеялся, что говорю гораздо спокойнее, чем чувствую, потому что я был готов вылезти из собственной кожи.

– Видишь? Пальцы в порядке. Они даже не болят, – сказал Кольт с легкой улыбкой.

Марк снова покачал головой, и моя душа сжалась в маленький клубок.

– Ноги не болят? – спросил я.

– Нет, только все остальное, – его глаза начали закрываться.

– Кольт. Кольт! – я схватил его за лицо. – Ты должен остаться со мной, хорошо? Пошевели пальцами.

Все десять зашевелились. Я могу с этим работать.

– Я устал. Эмма в порядке?

– Конечно, но она беспокоится о тебе. Ты молодец, Кольт. Ты спас ее, – я снова пощупал его пульс. Черт, он был слабее.

– Мы защищаем меньших, – сказал он со слабой улыбкой. – Мне холодно, Бекетт. Холодно.

– Посмотри под тот камень. Там есть кровь? – приказал я Марку. Я снял с себя флисовую куртку и накинул ее на грудь Кольта. – Лучше?

Марк присел.

– Я не вижу. Держу пари, мы сможем снять с него эту штуку.

– Сначала нужно наложить жгут. Есть все шансы, что у него травма от удара. Прошло почти два часа. В рюкзаке Хавок есть один.

– Черт, Бекетт, – тихо сказал Марк. – Кровь.

Я схватил жгут и опустился на колени рядом с Марком. Из-под камня сочилась темно-красная кровь.

– Где, черт возьми, вертолет? Скажи им, чтобы доставили его сюда.

– Спасатель 9, это Гутьеррес и Джентри. Как обстоят дела с транспортировкой?

– Гутьеррес, это Спасатель 9. Мы на подходе, расчетное время прибытия – пять минут.

– Черт, – пробормотал я. Для этого момента не было лучшего слова. Я подложил руку под бедро Кольта, чтобы просунуть жгут, а затем затянул его, закрепив прямо над тем местом, где он был прижат камнем. – Не двигай его, – предупредил я Марка.

Затем я опустился на колени с другой стороны Кольта. Его губы были синими, кожа – бледной, липкой и холодной. Пульс был быстрым и слабым.

– Эй, приятель, я остановил твое кровотечение. Тебе нужно только дождаться вертолета, хорошо?

Он слабо улыбнулся.

– Я полечу на вертолете? Круто.

– Да. К тому же ты вроде как герой. Все будут думать, что ты крутой, но я все равно буду думать, что ты самый крутой, – пообещал я. – Где-нибудь еще болит?

– Нет, ничего не болит.

Я замер. Шок. Кровотечение.

Мы остановили кровотечение в его ноге, но после этого падения должно было быть вторичное кровотечение, если не дюжина.

«Ему больно. Я чувствую это».

– Ладно, просто продолжай говорить со мной, приятель.

Я снял с него куртку и поднял толстовку. Вся левая сторона его груди была покрыта глубокими фиолетовыми синяками. Его живот был вздут. Я откинулся на пятки и положил голову на руки.

Райан. Ты должен мне помочь. Пожалуйста.

– Где мы? – спросил Кольт, его голос был мягким.

Я быстро встал и схватил Марка за руку.

– У него внутреннее кровотечение. Думаю, селезенка, а это значит, что у нас есть… минуты. Беги в ближайшее место, где видно небо и дым.

Глядя на Кольта, он изобразил боль, но повернулся и побежал.

Я упал на колени рядом с Кольтом, а потом лег рядом с ним, накрыв его своим телом.

– Я так тебя люблю.

Он повернул голову, и я не стал кричать на него из-за травмы шеи. В этом не было смысла.

– Я тоже тебя люблю, Бекетт, – он открыл глаза, и я прижался лбом к его лбу.

– Я тут подумал, может быть, мы добавим канатную дорогу в домик на дереве. Что скажешь? – я провел пальцами по его волосам.

– Да. Думаю, нужно сделать так, чтобы она спускалась в озеро. Это будет круто, и мама не будет так сильно переживать из-за падений.

Такого падения мы не ожидали.

Хавок жалобно заскулила, свернувшись калачиком рядом с Кольтом. Она знала.

– Ты абсолютно прав, – я проверил его пульс. Такой чертовски слабый.

– Мне кажется, я умираю, – прошептал он.

– Ты очень ранен, – сказал я, задыхаясь на последнем слове.

Я не хотел лгать ему, но и не хотел, чтобы последние минуты его жизни прошли в ужасе. В данный момент нельзя было ничего сделать. Я терял его.

Элла.

Боже, она должна быть здесь.

– Все хорошо. Не грусти. Скажи маме и Мэйзи, чтобы они тоже не грустили, – он сделал несколько затрудненных вдохов. – Я увижу дядю Райана.

Я не мог дышать. Моя грудь вздымалась и опускалась вместе с его грудью, сердце синхронизировалось с его слабым ритмом.

– Просто держись, дружок. Ты так много еще не сделал. Так много еще предстоит сделать.

Он посмотрел на меня, в его глазах светилась любовь.

– Ты должен был быть моим папой.

Слезы потекли из моих глаз, стекая по лицу на землю.

– О, Кольт. Мы собирались сказать тебе. Мы просто ждали, когда Мэйзи поправится, я усыновил тебя в прошлом году. У тебя уже давно есть отец. Тот, кто любит тебя больше, чем луну и звезды.

Он дышал все медленнее и медленнее, каждый вдох давался ему с огромным трудом, но ему все же удалось улыбнуться.

– Ты мой отец.

– Я твой отец.

– Значит, вот каково это, – он протянул руку и прижал ее к моей щеке. – Мне нравится, что у меня есть отец.

– Мне нравится быть твоим отцом, Кольт. Ты самый лучший мальчик, которого я когда-либо мог получить. Я так горжусь тобой.

Слова вырвались с трудом.

Его глаза закрылись, когда очередной вздох заставил его вздрогнуть.

На заднем плане послышался шум лопастей.

– Я Джентри, – сказал Кольт, сумев снова открыть глаза.

– Ты Джентри и Маккензи. Навсегда.

– Навсегда? – спросил он.

– Навсегда. Я всегда буду твоим отцом. Что бы ни случилось. Ничто не изменит этого, – даже смерть. Моя любовь к нему перейдет все границы, куда бы Господь ни завел его.

– Колтон Райан Маккензи-Джентри. Я получил все, о чем мечтал, – его глаза закрылись, а грудь поднялась лишь наполовину. Искусственное дыхание не помогло бы, тем более, когда кровь не циркулирует.

– Я тоже, – сказал я ему, целуя в лоб.

– Передай маме и Мэйзи, что я их люблю, – его слова звучали медленнее, сопровождаясь неполными вдохами.

– Обязательно передам. Они так тебя любят. У тебя есть мама, папа и сестра, которые готовы на все ради тебя.

– Я люблю тебя, папа, – прошептал он.

– Я люблю тебя, Кольт.

В его груди снова загрохотало, а затем его рука опустилась с моего лица, и он обмяк.

– Кольт? – я нащупал пульс, которого не было. – Кольт! Нет!

Я скользнул под него и сел, обхватив его руками, когда его голова откинулась на мою грудь.

Из моего горла вырвался первобытный крик. Потом еще один, пока мое тело не затряслось от рыданий. Рядом со мной села Хавок и начала выть, низко и жалобно.

Позаботься о нем, Райан.

– Бекетт, – мягко сказал Марк. Когда я поднял голову, он стоял на коленях рядом со мной, его глаза были полны непролитых слез. Мои глаза стали медленно затуманиваться, затем прояснились.

– Его больше нет, – мои руки сжались вокруг его маленького тела.

– Я знаю. Ты сделал все, что мог.

– Сегодня утром я приготовил ему булочки, – сказал я, проводя рукой по его мягким волосам. – Он хотел побольше сыра, и я дал ему его. Я сделал ему булочки.

Это было несколько часов назад.

Несколько часов.

А теперь его нет.

– Что ты хочешь делать дальше? – спросил Марк.

Я понял, что вокруг нас стоит полдюжины парней. Дженкинс опустился на колени и проделал те же действия, что и я только сжал рот в плотную линию и снова встал.

Хотеть? Что я хочу делать? Мне хотелось снова закричать, разорвать все в этом лесу в клочья. Я хотел разнести гору в щепки своими кулаками. Я хотел смотреть на своего маленького мальчика, слышать его смех, видеть, как он бегает по площадке своего домика на дереве. Я хотел, чтобы он вырос, хотел встретить мужчину, которым он должен был стать. Но он был недосягаем для меня. Желание не имело значения, когда от тебя ничего не зависело.

– Мне нужно отвезти его к матери.

Глава двадцать восьмая

Элла

Вертолет приземлился на небольшой поляне в тридцати ярдах передо мной, и у меня екнуло сердце. Было только две причины, по которым они могли приземлиться. Либо они не нашли Кольта, либо…

– Дыши, – сказала мне Ада. Ларри забрал Мэйзи домой. Я не хотела, чтобы она была здесь, не хотела, чтобы она была на первой линии трагедии. Группа из округа стояла позади нас, все наблюдали. Ждали.

– Если бы они нашли его, то доставили бы в Монтроуз по воздуху, – сказала я. Я изо всех сил старалась подавить страх, который сжимал мой желудок.

– Бекетт найдет его. Ты знаешь, что найдет.

Я видела карту, знала, как далеко находится тот водопад.

Дверь вертолета открылась, и первым спустился Марк, а затем Бекетт. На нем была кофта с длинными рукавами, но без синей куртки.

Он посмотрел на меня, и мне не нужно было видеть его лицо с расстояния. Его поза говорила сама за себя.

– Нет, – звук был едва слышным шепотом.

Нет. Нет. Нет.

Этого не может быть. Это было невозможно.

Бекетт повернулся, когда другие члены Поисково-спасательной службы Теллуррида спустились вниз, а затем вытащили носилки.

Потом я увидела куртку Бекетта.

Она закрывала лицо Кольта.

Мои колени подкосились, и мир померк.

***

Я моргнула, и мир прояснился. Надо мной висели яркие лампы, и я уловила стерильный запах больницы. Повернув голову, я увидела Бекетта в кресле рядом со мной, его глаза опухли и покраснели. Хавок спала под его креслом.

– Привет, – сказал он, наклонившись вперед, чтобы взять меня за руку.

– Что случилось?

– Ты потеряла сознание. Мы в Теллурид Медикал, и с тобой все в порядке.

Все вернулось ко мне, вертолет. Куртка.

– Кольт?

– Элла, мне так жаль. Его больше нет, – лицо Бекетта сморщилось.

– Нет, нет, нет, – повторяла я. – Кольт.

Слезы хлынули потоком, сильно и быстро, и я издала нечто среднее между криком и плачем, который, казалось, не прекращался. Может быть, он затихал, пока я переводила дыхание, но я не уверена. Мой ребенок. Мой красивый, сильный малыш. Мой Кольт.

Теплые руки окружили меня, когда Бекетт забрался в кровать рядом со мной, и я зарылась головой в его грудь и зарыдала. Боль была недостаточно сильным словом. Здесь не было шкалы. Не было никаких лекарств. Эту агонию нельзя было измерить, она была непостижима. Мой маленький мальчик умер в одиночестве и холоде у подножия горы, под которой он вырос.

– Я был с ним, – тихо сказал Бекетт, словно читая мои мысли. – Он был не один. Я успел вовремя, чтобы быть с ним. Я сказал ему, что его любят, а он просил передать тебе, чтобы ты не грустила. Что у него есть все, что он хотел, – его голос оборвался.

Я подняла глаза на Бекетта, мое дыхание было коротким и прерывистым.

– Ты видел его?

– Да. Я сказал ему, что усыновил его, что у него есть мама и папа, которые сделают для него все.

Он был не один. В этом что-то есть, верно? Он родился на руках у матери и умер на руках у отца.

– Хорошо. Я рада, что он узнал. Надо было сказать ему раньше.

Все это время было потрачено впустую, потому что я была так напугана. Все те дни, когда он мог иметь Бекетта и знать, кем он был для него.

– Ему было больно? – должно быть, ему было так больно, а меня там не было.

– Сначала, но боль быстро прошла. Ему было совсем не больно, когда он умер. Элла, я клянусь тебе, что сделал все, что мог.

– Я знаю, что сделал, – это было само собой разумеющимся, даже не зная, что произошло. Бекетт умер бы, чтобы спасти Кольта.

– Он был напуган? – я снова начала плакать.

– Нет. Он был таким сильным и уверенным. Он спрашивал об Эмме. Он спас ее, Элла. Вот почему она выжила. Он подтолкнул ее к безопасности. Он был таким храбрым, и он так любил вас с Мэйзи. Вот что он сказал напоследок. Он сказал тебе и Мэйзи, что он любит вас. А потом он назвал меня папой и ушел.

Рыдания начались снова, неконтролируемые и неудержимые.

Это не было болью в сердце. Или печаль.

Это была полная опустошенность моей души.

***

– Вы ничего не могли сделать, – сказал доктор Франклин, сидя за столом в окружении других врачей.

Я выглянула в окно и увидела едва заметный намек на рассвет. Я не хотела, чтобы наступил новый день. Я хотела, чтобы это был тот самый день, когда я поцеловала его на прощание и обняла перед тем, как он сел в автобус. Я не хотела знать, как выглядит солнце, если оно не светит на него.

– У Колтона были серьезные внутренние повреждения, включая оторванный позвоночник, разрыв селезенки и разрыв аорты в сочетании с разрывом бедренной артерии. И это только то, что мы увидели на УЗИ. Пожалуйста, поверьте мне, когда я говорю, что вы ничего не могли сделать, мистер Джентри. Если уж на то пошло, то ваша быстрая реакция, дала вам те минуты, которые у вас были.

– Вот почему не было больно, – сказал Бекетт, накрыв своей рукой мою. – Он потерял все чувства. Поэтому не было больно.

Слезы покатились по моим щекам, но я не стала их вытирать. Какой в этом смысл, если их просто заменят другие?

– Если бы я добрался быстрее? – голос Бекетта придушил последнее слово.

Доктор Франклин покачал головой.

– Даже если бы он упал в пределах нашей больницы, мы бы ничего не смогли сделать. И даже в Монтроуз. Травмы такой тяжести? То время, которое у вас было – просто чудо. Я очень сожалею о вашей потере.

Моей потере.

Кольт не потерялся. Я точно знала, где он находится.

Ему не место в морге. Его место было дома, в своей постели, в тепле и безопасности.

– Нам нужно идти домой, – сказала я Бекетту. – Мы должны рассказать Мэйзи, – на глаза навернулись слезы. Как я должна была сказать своей маленькой девочке, что вторая половина ее сердца исчезла? Как она должна была взять себя в руки и продолжать жить, будучи без своей второй половины?

– Хорошо. Пошли домой.

Доктор Франклин что-то сказал Бекетту и тот кивнул. Затем я каким-то образом поставила одну ногу перед другой, и мы направились к входной двери. Перед самой дверью я остановилась. Близнецы родились здесь. Я встала с кресла-каталки на этом самом месте и вывезла их в автокреслах, не обращая внимания на протесты медсестер, я шла, потому что должна была знать, что смогу сделать это сама.

– Элла?

– Я не могу просто оставить его здесь, – у меня защемило в груди, и я секунду боролась с собой, прежде чем смогла сделать вдох. Мое тело не хотело жить в мире без Кольта.

Руки Бекетта обхватили меня.

– Он у них. Он в безопасности. Мы позаботимся о нем завтра. А пока давай просто отвезем тебя домой.

– Не думаю, что смогу двигаться, – прошептала я. Я не могла заставить свои ноги сдвинуться с места, чтобы оставить Кольта позади, пока я иду домой.

– Хочешь, я помогу тебе? – спросил он.

Я кивнула, Бекетт наклонился и подхватил меня, одной рукой обхватив колени, а другой поддерживая спину. Я обхватила его за шею и прижалась головой к его плечу, пока он нес меня к утренней заре.

Бекетт отвез нас домой на моей машине. По крайней мере, мне так показалось. Время потеряло всякий смысл и значение. Я дрейфовала в океане, ожидая, когда следующая волна унесет меня под воду.

Я моргнула, и мы оказались внутри, Ада о чем-то хлопотала. Бекетт усадил меня на диван и накрыл ноги одеялом. Ада что-то сказала, и я кивнула, не заботясь о том, что именно это было. В моих руках появилась чашка кофе.

Солнце взошло вопреки моему горю. Не обращая внимания на то, что мой мир закончился прошлой ночью, оно решило идти вперед.

– Мама? – Мэйзи вошла в комнату, прижимая к себе голубого плюшевого мишку. Она была одета в фиолетовую пижаму, ее волосы были уложены, а лицо покрывали мелкие складочки от подушки. Так похоже на лицо Кольта. Смогу ли я когда-нибудь смотреть на нее и не видеть его?

– Привет, – прошептала я.

Бекетт появилась рядом с ней.

– Он мертв, – сказала она, как будто это был факт, ее лицо было более серьезным, чем когда-либо во время лечения.

Мои глаза метнулись к Бекетту, но он покачал головой.

– Я поняла это прошлой ночью. Боль прекратилась. Я знала, что его больше нет, – ее лицо исказилось, и Бекетт притянул ее к себе. – Он попрощался, пока я спала. Он сказал, что все в порядке, и чтобы я проверила его карман в рюкзаке.

Бекетт усадил ее рядом со мной на диван, а я подняла руку, чтобы обнять ее.

– Мне так жаль, Мэйзи, – я поцеловала ее в лоб, и она прижалась ко мне еще сильнее.

– Это неправильно. Он не должен был умереть. Я должна была. Почему он умер? Это несправедливо. У нас был уговор. Мы всегда должны были быть вместе, – она начала плакать, отчего у меня снова навернулись слезы. Ее крошечное тело прижалось к моему, а слезы пропитали мою рубашку. Я заставляла себя найти нужные слова, чтобы не оставлять дочь наедине с ее горем, потому что не видела выхода из своего.

– Это несправедливо, – сказала я ей, поглаживая по спине ее маленького голубого медвежонка, зажатого, между нами. – И ты не должна была умирать. Никто из вас не должен был. Просто так получилось.

Почему не может быть лучшего объяснения, чем это? Какой смысл в несчастном случае, который вы не могли предвидеть? Где здесь справедливость?

Бекетт встал на другую сторону, и мы окружили ее всем, что могли дать. Она нуждалась во всем этом. Может, я и потеряла сына, но она потеряла свою вторую половину.

Примерно через час она уснула, повернувшись к Бекетту. Он прижал ее к своей груди, провел руками по ее волосам, и я невольно подумала, не так ли он держал Кольта, когда тот умирал. Потом я отогнала эту мысль и засунула ее за дверь, которую открою, когда буду готова к ответу.

Вошла Ада, держа в руках рюкзак.

– Тебе это нужно? Она сказала проверить карман.

Я залезла в рюкзак и достала кофту Кольта. Там не было ни крови, ни слез, ничего, что указывало бы на нанесенную ему травму. Я осмотрела первый карман и обнаружила пустоту. Следующий тоже будет пуст, если верить логике. В конце концов, если они близнецы, это не значит… Мои пальцы наткнулись на что-то тонкое и сморщенное. Я потянула, и дыхание перехватило.

Это был красный лист.

***

В тот день, когда мы хоронили Кольта, солнце светило необыкновенно ярко. Оно пробивалось сквозь листву деревьев на маленьком острове, усеивая землю крошечными пятнами света. Поднялся ветерок, обрушив на землю каскад цветов, в основном золотистых от осины.

Я стояла между Бекеттом и Мэйзи, когда они опускали в землю маленький белый гроб Кольта. Мэйзи отказалась надеть черное, сказав, что это глупый цвет и Кольт его ненавидит. Она надела желтое, цвет солнечного света, и сжала в руках розового медвежонка Кольта.

Своего голубого она положила к нему вчера вечером, сказав, что только так они могут быть вместе. Но глядя, как свет уходит из ее глаз, я поняла, что мы хороним не только Кольта, но и частичку Мэйзи.

Эмма, маленькая девочка, которую спас Кольт, стояла рядом с родителями, по ее щекам текли крошечные слезы. Я безмерно гордилась тем, что сделал Кольт, и не могла заставить себя желать зла Эмме, она ни в чем не виновата. Но я все еще не могла понять, как Бог мог обменять жизнь одного ребенка на жизнь другого.

Был ли это Кольт вместо Эммы?

Или я слишком усердно молилась последние пару лет и случайно обменяла Кольта на Мэйзи своими отчаянными мольбами о том, чтобы она жила?

Очередь скорбящих стала подходить к нам, желая выразить свою скорбь. Зачем мне слушать, как сильно они по нему скучают? Я едва могла дышать, пытаясь впитать в себя боль Мэйзи и поддержать Бекетта. Для чужого горя просто не оставалось места.

– Я не могу, – сказала я Бекетту.

– Ладно, я справлюсь, – сказал он и проводил меня к маленькой скамейке, которую мы поставили на острове после смерти Райана. Мэйзи села рядом со мной, Бекетт и Ада принимали соболезнования, а Ларри провожал всех к маленьким лодкам, которые мы наняли, чтобы доставить людей на берег.

– Теперь я такая же как ты, мама.

– Какая детка?

Ее глаза не отрывались от Кольта.

– У нас обеих здесь братья.

Еще одна волна горя нахлынула на меня, затягивая в такие густые волны, что я не могла дышать, не могла видеть дорогу. Как кто-то смог пережить потерю ребенка? Почему боль просто не остановит мое сердце, как она постоянно угрожала, и не отправит меня вместе с ним?

Рука Мэйзи нашла мою, и в легкие потянулся воздух.

– Мы должны быть сильными, – наконец-то я нашла в себе силы ответить ей.

– Бекетт тоже с нами, – она перевела взгляд на Бекетта, который кивал и пожимал руку последнему из очереди. – Оба его лучших друга здесь.

Я в тысячный раз сглотнула, пытаясь прогнать постоянный комок в горле, наблюдая за ним. Он стоял крепко и уверенно, справляясь с тем, с чем не справилась я, хотя его горе не уступало моему. Он просто был настолько сильным.

Вскоре на скамейке остались только Бекетт, Мэйзи и я, сидящие лицом к дому, который Бекетт построил для нас.

– Вы готовы? – спросил Бекетт. – Мы можем пробыть здесь столько, сколько захотите.

Мне было невыносимо смотреть, как они засыпают грязью моего маленького мальчика, заслоняют солнечный свет на его лице. Это было слишком неправильно.

– Да, пойдемте.

Мы прошли мимо места, где рабочие закапывали Кольта, и я остановилась у надгробия Райана, положив руку на гладкую гранитную поверхность.

– Теперь он с тобой. И я знаю, что ты никогда не хотел быть родителем, но ты должен им стать, хотя бы ненадолго. Пока мы не окажемся там. Убедись, что он играет. Научи его всему, что он хочет знать. Обнимай его и люби. Он твой на некоторое время, – мое зрение затуманилось и Бекетт взял меня за руку. Я повернулась и увидела Мэйзи, стоящую на коленях у края могилы Кольта, ее плечи тряслись. Я двинулась вперед, но Бекетт остановил меня.