Текст книги "Рабыня моды"

Автор книги: Ребекка Кэмпбелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

Ребекка Кэмпбелл
Рабыня моды

Часть 1
Крах Кэти Касл

Глава 1
Как все было…

Каждый день в пять минут седьмого я слышу один и тот же вопрос:

– Кэти, что сегодня сделала?

Для некоторых подобный вопрос может прозвучать как предвестник беды. Думаю, вы понимаете. Что ты сделала со своей жизнью? Или посмотри, во что ты сейчас вляпалась! Но у меня сегодня и всегда заготовлен потрясающий ответ:

– Сварила кофе, поболтала с девчонками, попыталась (но безуспешно) заставить принтер работать, сделала маникюр – рядом в «Нью-Йорк нэйл бар», выпила чашечку латте у «Джино» (улыбнулась шикарному парню Данте второй по личному рейтингу улыбкой, но я не стану рассказывать об этом Пенни). Пообщалась с девчонками, размышляла о коллекции, позвонила на фабрику (почему они до сих пор не могут выучить английский?), съела сандвич из «Кранкс», потом меня рвало в туалете, была размолвка с французами, отправила письма с напоминанием Харви Никсу и в новый магазин в Харрогит [1]1
  Фешенебельный курорт с минеральными водами в графстве Йоркшир. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть]1. В общем, все как обычно.

И Пенни, раздраженно дыша в трубку, всегда переспрашивает:

– Ты прекрасно знаешь, о чем я. Сколько сегодня? И я сдаюсь:

– Три с половиной.

– Неплохо для вторника.

– Просто отлично для вторника, но сегодня среда.

– Ну и для среды тоже нормально. Сколько у тебя, ты сказала?

– Три с половиной.

– А что там в Бичинг-Плейс?

– Всего полторы.

– Ага. Итого – шесть тысяч с двух магазинов.

– Пять.

– Ты же знаешь, у меня не ладится с дробями. Так сколько у тебя сегодня?

Просто чудо, что мне так долго удается не сойти с ума.

Кажется, когда я только начинала работать у Пенни, она была вполне нормальной. Ведь как-никак ей удалось создать «Пенни Мосс» – вполне респектабельный бизнес, а ведь начинала она, торгуя в палатке на городском рынке. Практически все слышали о ее доме моды, хотя, бывает, нас путают с «Ронит Зилха», или «Каролин Чарлз», или, упаси Господи, с «Пол Костелло». Сейчас Пенни продает одежду оптом и у нее два магазина – бизнес развивался вполне успешно и процветает. Наши вещи можно видеть в дневных передачах на телевидении. Журнал «Хелло!» опубликовал статью о Пенни, Хью намеренно не упоминался. Ну что ж, ладно, пусть так! Каждому, кто готов был слушать, Пенни объясняла, что, несмотря ни на что, ее одежда пользуется все большей популярностью. Министр правительства была в костюме от «Пенни Мосс» (шелк кофейного цвета, очень напоминает известную модель от Шанель) на партийной конференции. И впервые она выглядела более женственно, чем ее коллеги мужчины. Наши вещи носят как работающие женщины, желающие выглядеть шикарно, так и шикарные женщины, которые хотят выглядеть серьезнее. Если в ближайшее время вы окажетесь на свадьбе, оглянитесь вокруг. Среди нарядов ядовитого розового цвета или напоминающего обезьянью блевотину желтого вы обязательно обратите внимание на наши: изысканные, элегантные и великолепно скроенные.

Так на чем мы остановились? Да, когда у нас пошла неплохая прибыль, Пенни начала терять рассудок. У нее всегда были странности: по непонятной причине ей вдруг изменял вкус или появлялось пристрастие к вискозе. А тут она начала многое забывать. Терять вещи. Что ж, это обычные признаки старения. Если мои слова звучат жестоко, то только потому, что Пенни – не моя мать. Она мать Людо. О, Боже мой! Я уже начинаю путаться, и чтобы вы меня все-таки поняли, попробую объяснить проще.

Меня зовут Кэти Касл, и вас ожидает история о том, как у меня все было, потом как я это потеряла, затем обрела снова, но не полностью и не в былом виде. Если быть откровенной (признаюсь, это для меня необычно), не все вновь обретенное соответствовало высоким стандартам моей прошлой жизни. Эта история в основном обо мне, но в ней также участвуют (перечисляю в произвольном порядке):

Пенни – мой работодатель, жена Хью;

Хью, муж Пенни;

Лайам, моя Большая Ошибка;

Джонах – он мог стать еще более страшной ошибкой, но оказался Нормальным Парнем;

Вероника – моя верная и преданная (до определенного момента) почитательница и Людо – обожаемый сын Пенни и Хью, в прошлом – в то время, с которого я начала рассказ, мой возлюбленный и жених.

Вы познакомитесь также с множеством других людей: моих друзей и всякого рода прилипал. Но всему свое время. Я решила рассказывать обо всем честно, поэтому, возможно, вы подумаете, что я люблю подчинять себе людей и веду распутный образ жизни. И все же, пусть я поступаю нехорошо и делаю глупости, постарайтесь остаться на моей стороне, потому что, обещаю, в конце окажется, что я не так уж и плоха.

Начало. Как и все, я живу в Лондоне, и почти как все – в районе Примроуз-Хилл – месте, где ничто не напоминает о суматохе района Камден, а Риджентс-Парк перестает навевать тоску. И в отличие от многих, но как каждый-из-большого-количества-оставшихся, я занимаюсь модой. Честно говоря, я не модельер, но любой человек, работающий в индустрии моды, подтвердит вам: самая важная фигура в любом доме моды – это управляющий производством. Мы все это знаем. Что такое, в сущности, модельер? Ловкий выскочка из Ист-Энда, беднейшего района Лондона, который знает, что можно украсть и кого трахнуть. Ну, или кому предложить себя. Модельер – это даже не вор, он просто паразитирует в среде тунеядцев. Сорока, ворующая куски блестящей ткани из гнезд других сорок. Неудачливый выпускник художественной школы, который отлично рисует, но не может преуспеть как живописец, слишком тщеславен для карьеры преподавателя и настолько оброс жиром, что не в состоянии заняться ничем другим. Мне они нравятся, но я не хотела бы быть одной из них. В любом случае в нашей компании модельеров как таковых нет. У нас есть Пенни, а у Пенни есть я.

Начинала я в магазине. Увидела в окне объявление: «Требуется помощь. Необходим опыт работы». Опыт у меня был, и Пенни с Хью беседовали со мной. Я воспользовалась одним из своих приемов: вела себя одновременно как молоденькая девушка и взрослая женщина. Молоденькая – для Хью, а взрослая – для Пенни. Магазин находится в небольшом переулке справа от Риджент-стрит. Если стоять перед домом, то он кажется маленьким, но на самом деле внутри он устремляется в бесконечность, а ступеньки одна за другой ведут вверх, как на небо. На первом этаже расположен магазин, выше – ателье, где шьют образцы моделей, а на самом верху – офис. Почти все время я провожу именно там, с Пенни. Каждый день, кроме пятницы, она уходит домой в четыре. А в пятницу Пенни сидит в офисе до трех. Именно поэтому она и звонит мне в пять минут седьмого, чтобы узнать, как у нас дела.

Не могу сказать, что девчонки в магазине меня любят. Мы мило болтаем, когда я спускаюсь к ним, чтобы понаблюдать за работой. Но я уверена – за спиной они ругают меня. Для магазинов это вполне обычная ситуация, и ничего тут не поделаешь. Если не обсуждается толстая задница или дряблая грудь покупательницы, значит, говорят о глупости и бессердечии начальников, к которым я, можно сказать, отношусь. Многим не по душе мое быстрое продвижение по ступенькам вверх, ведь они остались внизу. Они думают, я считаю их недостойными моего внимания. Действительно, так и есть – я зазналась. Но мы ведем «холодную войну», и в основном она проявляется в раздражении и неуступчивости в момент обсуждения графика работы.

В ателье все обстоит по-другому. Трудность в том, что я вынуждена указывать портным на ошибки, заставлять делать что-либо вопреки их желанию, и достаточно часто. Мне приходится самой отчитывать их. Пенни слишком важная персона, чтобы беспокоиться из-за растянутых воротников, неровно пришитых молний, неравномерно распределенного припуска, неряшливых подгибов и кривых швов. Конечно, это означает, что именно я должна находиться в ателье, когда мальтиец Тони – наш ненадежный, темпераментный, раздражительный, но абсолютно незаменимый портной, занимающийся образцами, – впадает в ярость из-за осыпавшейся белой ленты, изрыгает проклятия на родном языке и рвет ситцевую ткань на куски. И на меня же обрушивается лавина враждебности Мэнди, этой девушки в брюках с хищным леопардовым рисунком и далеко не безобидным языком в придачу.

Но меня это не волнует. Знаете почему? Потому что моя жизнь прекрасна.

В моем районе недавно умерла поэтесса. Мне доводилось читать ее стихи, но там было сплошное «я, я, я». Естественно, квартира не моя, она принадлежит Людо. Но я считаю ее своей, поскольку все сделала для этого. Каждый предмет, за исключением кирпичей и плитки, выбирала я сама. Подростковый беспорядок: потертое старое кресло, отвратительные шторы, представляющие фамильную ценность, фотографии умерших родственников – все исчезло из квартиры Людо навсегда. И сейчас у нас четкие линии, блестящий деревянный пол и жалюзи, которые, если их опустить, делают комнату еще светлее. Еще я расставила везде цветы. Людо ненавидит цветы. «Я бы не возражал, будь они хотя бы съедобными», – не раз говорил он. Отвратительные старые книги были убраны в его кабинет – Вонючую комнату, как я называю ее.

Людо. Его любят все, и он такой беспомощный. Он похож на непонятным образом ожившую кучу из шерсти, одежды, обуви и пивных бутылок. Я пыталась проделать с ним тот же трюк, что и с квартирой, но – никакого результата. С таким же успехом можно было бы полировать замшу. По крайней мере, мне удалось заставить его постричься – это уже немало, – хотя он и продолжал возмущаться из-за этого, не очень активно и молча, что абсолютно в его стиле.

Самое смешное в Людо то, что он учитель. Ему было совсем не обязательно становиться учителем, с его умом он мог заниматься чем угодно. Но он преподавал английский в школе в районе Лэмбет – в подобного рода заведениях даже учителя не расстаются с ножами. Думаю, это была его ответная реакция на диктат родителей. Или, скорее, на давление Пенни.

Ночи напролет Людо проводил в Вонючей комнате, проверяя работы учеников. У него даже был свой взгляд на государственный учебный план, но никто из наших друзей не желал его слушать.

Соблазнить этого парня было проще простого. Я сразу поняла, что понравилась ему, – он покраснел в момент первой нашей встречи. Я тогда еще работала в магазине, а он пришел к Пенни. Лето подходило к концу, но Людо уже был в ворсистом твидовом пиджаке и напоминал коровью лепешку с руками.

– Мама здесь? – спросил он Зулейку. Эта девушка-ливанка работала в магазине много лет, и нельзя сказать, что особенно перетруждалась. Хотя, может быть, к ее заслугам относилась хорошая кожа. Я воспользовалась моментом и не дала ей возможности ответить.

– Она на ленче с кем-то из «Вог». А ты, должно быть, наш гений. Я Кэти Касл. – И не успел Людо понять, что происходит, как я уже вела его в винный бар «Слэкерс». За первой бутылкой «Пуйи-Фюме» мы обсудили его любимые фильмы, книги, работу, романы, объекты ненависти, ощущение безысходности и болезненное чувство одиночества, его семью. Я вздыхала и кивала и вытирала слезы сочувствия. А затем, воспользовавшись хрестоматийным приемом, вывела его из сумрака на свет и продемонстрировала, что от жизни можно получать удовольствие. Я шутила, блистала умом и флиртовала – и мы, подобно ловцам жемчуга, медленно покоряли глубины второй бутылки. Я обставила все, таким образом, как, будто это Людо развлекал меня: смеялась над его робкими шутками, придвигалась ближе, склонялась к нему и поглаживала его руку.

И знаете, не могу сказать, что все это было притворством. Дело в том, что за бурной растительностью, плесенью и паутиной я рассмотрела вполне симпатичного парня с приятной застенчивой улыбкой и красивыми глазами. Вполне возможно, даже если бы не видела в сближении с ним никакой выгоды, я все равно могла бы влюбиться в него.

Мы вернулись как раз перед приходом Пенни – я всегда умела правильно рассчитывать время, отпущенное на ленч. Зулейка кипела от злости, но меня это совсем не волновало. Появилась Пенни и, как обычно, решительно сгребла сына в объятия. И неожиданно сработало ее знаменитое коварство – она все поняла.

– Дорогой, ты что тут, путался под ногами у девушек? – осуждающим тоном осведомилась она и сразу потащила Людо наверх, чтобы выписать чек. На обратном пути спустя долгие-долгие полчаса он спросил мой номер телефона, и судьба его оказалась предрешена.

Естественно, моя хозяйка пыталась бороться. Она очень хорошо понимала меня, потому что, мне кажется, мы с ней чем-то похожи. Или дело в том, что она всегда ожидает от людей худшего, и именно в моем случае ее опасения оправдались? Хью же всегда был моим сторонником. Ему нравятся женщины, и чем они симпатичнее, тем лучше он к ним относится. И что бы там ни говорили в магазине, в ателье или еще где-нибудь, я действительно красива. Хью всегда считал меня неплохой парой для Людо.

– Ты вполне подходишь Людо, – обычно говорил он. – Тебе удается расшевелить его, и он хотя бы перестает думать о своих проблемах и скулить, как волк в своей норе.

В какой-то момент я поняла, что Людо разочаровал его. Хью был большим и наглым, успешным и самоуверенным. Он отправил Людо учиться в школу, которую когда-то окончил сам, надеясь, видимо, что там сын превратится в его точную копию. Но бедный Людо вернулся оттуда сломленным и обиженным. Несмотря на нереально высокие баллы, к отчаянию Хью и Пенни, Людо отказался даже попробовать подать документы в Оксфорд. Взамен он отправился в какой-то колледж в Уэльсе.

– Хоть бы фасад был из красного кирпича, – простонал Хью. – А то это здание напоминает болгарскую атомную станцию.

Представить Хью и Пенни супругами было очень сложно. Хью всегда выглядел шикарно, от этого никуда не денешься – обладал блеском, присущим только аристократам, который им удается сохранить и в достаточно зрелом возрасте. Это так не похоже на моих родителей. И думаю, на родителей Пенни тоже. В прошлом Пенни была актрисой. Обычно, рассказывая о своих ролях, она перечисляет названия телевизионных сериалов шестидесятых годов, о которых я никогда не слышала. Еще она упоминала какую-то пьесу и пару фильмов. Звучало имя Шона Коннери, но мне так и не удалось понять, в связи с чем. Пенни говорит, что пожертвовала карьерой актрисы ради Хью и Людо. Дом моды «Пенни Мосс» – ее имя до замужества – начинался как хобби. В шестидесятые Пенни стала делать одежду для себя: головные платки, связанные крючком пончо и береты к ним. Многим они нравились, и она продавала вещи друзьям. Следующим этапом стала торговля по субботам на рынке в Портобелло, просто ради развлечения. А потом появился первый магазин.

В это же время бизнес Хью – кое-что в Сити, инвестиции, биржевая игра – по его словам, «начал постепенно пробуксовывать». И где-то в начале восьмидесятых наступил момент, когда прибыль «Пенни Мосс» превысила все его доходы. Хью не стал принимать вызов, он просто капитулировал и пристрастился к гольфу. Время от времени Пенни таскала его с собой в офис, чтобы он поучаствовал в приеме на работу и увольнении, но все равно помощь была чисто символической. Казалось, его это совсем не волнует. Хью купил отличный дом в Кенсингтоне. У него по-прежнему оставались какие-то капиталовложения, и у «Пенни Мосс» дела шли вполне успешно. Зачем же работать, если, снова процитирую Хью, можно «спокойно жить за счет своего горба»?

Все это привело к смене власти в их семье. Ведь Пенни не из тех, кто может упустить свой шанс. Хью ретировался, и на передний план вышла Пенни. В молодости она была привлекательна (я видела – кто ж их не видел? – ее фотографии), а в зрелые годы – просто ослепительна. Каждый год она отправлялась на фестиваль в Канны, потом распространялись слухи о ее романах с самыми удивительными людьми. Неужели Питер Селлерс действительно приглашал ее лунной ночью на прогулку на яхте, зафрахтованной министром культуры Франции? Пенни заявляет, что он подарил ей кольцо и отказался взять его назад, и теперь она хранит его как память. Мог ли Mapчелло Мастрояни на самом деле предложить ей любовь втроем с восходящей скандинавской звездой? Обычно Пенни рассказывала эти истории с тоской, как будто говорила о нереализованных мечтах, но недовольное молчание Людо все же некоторым образом подтверждало ее слова. У меня создалось впечатление, что в школе его дразнили из-за матери. И были эти истории правдой или нет, я все равно с трудом сдерживала смех.

Все это осталось далеко в прошлом. Теперь перейдем к делу. Людо был моим, как бы Пенни ни относилась к этому. Мы жили вместе в квартире в Примроуз-Хилл, были обручены, хотя Людо никак не мог вспомнить, при каких именно обстоятельствах он сделал мне предложение. Когда стало очевидно, что я не оставлю Людо в покое, как бы меня ни подталкивали к этому (Пенни испробовала и подкуп, и шантаж), она все же проявила здравый смысл и перевела меня на работу наверх, в офис, чтобы избежать позора в момент женитьбы ее любимого мальчика на продавщице магазина. Я стала помощницей Кэрол, прежней управляющей производством. Но у Кэрол, должно быть, появилось нехорошее предчувствие, и через неделю, к всеобщему облегчению, она отправилась волонтером в Египет. Больше мы о ней не слышали. Я привыкла думать, что ее съел крокодил, мне даже нравилась эта идея. Понимаю, вы можете предположить, что я несколько подкачала в духовном плане и мне недостает великодушия, но меня достаточно долго занимал вопрос, что лучше: оказаться съеденным акулой или крокодилом? Крокодилу всегда отдавалось предпочтение – из-за Тарзана. Знаете, мне было совсем не сложно представить себя в образе Джейн. Акулы в основном едят австралийцев, я же не хочу даже ассоциировать себя с этой страной.

На новой работе я вскоре обнаружила, что у меня появились новые друзья. Мир моды Лондона не такой уж большой. Вам необходимо знать всего шесть человек. Вступите в этот благословенный круг, и вы не пропустите больше ни одной вечеринки и никогда не будете завтракать в одиночестве. И даже если я так и не стала одной из них, все равно я – спутник луны и вращаюсь вокруг планеты, входящей в круг избранных. А на данный момент этого вполне достаточно.

А затем – неужели это было всего девять месяцев назад? – раздался тот самый звонок, и я, как обычно, сострила в ответ на вопрос Пенни. Но этим дело не закончилось.

– Кэти, дорогая…

Это ее слово «дорогая» – плохой знак.

– Да, Пенни?

– На складе что-то случилось. Кавафи говорит, что не может найти нужный материал на подкладку. А я уверена, что он где-то там есть… Будь добра, съезди туда завтра утром и проверь, ладно? Ведь ты единственная, к кому я могу обратиться. И можешь сделать это по дороге на работу.

Я скривилась так, что мое лицо стало напоминать физиономию одного престарелого актера, трижды прошипела «дерьмо» и один раз «твою мать». Склад – самое неприятное в моей работе. Мерзкое помещение в отдаленном районе Майл-Энд, где вкалывали женщины, живущие так, что даже представить страшно. Старый грек Кавафи был там управляющим, а помогал ему Энджел – его придурок-сын. Фраза же «по дороге на работу» была типична для Пенни. Как моя задница расположена совсем не по пути к локтю, так и Майл-Энд довольно далеко от моего дома.

– Кэти, не делай такое лицо, – сказала Пенни. Она поступила вполне мудро, отгородившись от моей гримасы милями телефонных проводов. – Послезавтра тебя ждет Париж, подумай об этом! Поездка в Майл-Энд не убьет тебя.

Под Парижем подразумевалась «Премьер-вижн» – крупнейшая в мире ярмарка тканей. Два года подряд я сопровождала Пенни в качестве Пятницы, только женского пола. Париж был полной противоположностью Майл-Энду, замечательное против ужасного.

– В любом случае, – добавила она, как обычно пренебрегая логикой, – разве ты не идешь на вечеринку сегодня вечером? Я, между прочим, не выходила никуда уже несколько месяцев и не жалуюсь.

– А как же продвижение пряжи из шерсти викуньи [2]2
  Викунья – млекопитающее рода лам.


[Закрыть]и коктейль в посольстве Перу в прошлый четверг?

–Дорогая, я ходила туда не ради удовольствия, а по делу. До сих пор не знаю, что это за животное такое – викунья, именно поэтому и пошла.

–А разве не вы вернулись мертвецки пьяной, и вроде бы вас выпроводили оттуда за то, что вы укусили золотой галун генерала, проверяя, настоящий ли он?

–Я всего лишь пошутила. А он не был настоящим генералом. Но у него были такие мужественные… усы! – Возникла пауза, Пенни погрузилась в мечты о романтической встрече с латиноамериканцем или, как мне хотелось думать, о том, как ее похитит какой-нибудь безумно влюбленный полковник, о приключениях с дикими гаучо, дворцовом перевороте, пуле террориста, коронации… – В любом случае, – закончила предполагаемая королева Перу, – та вечеринка не совсем то, что нужно. Был бы это прием с кучей папарацци и знаменитостей! Потом, ты же понимаешь – это все не для меня, а только на благо компании. Нам нужно… как это, ну, ты знаешь, поддерживать определенный имидж…

– Так почему бы вам самой не отправиться сегодня вечером на вечеринку? – Я предложила только потому, что знала: она ни за что не поедет туда.

– Кэти, не говори глупости! Я еще не настолько спятила! И к тому же понятия не имею, где она будет.

Меня немного взволновало, с каким злорадством она произнесла слово «спятила», видимо, не все так просто с этой вечеринкой.

– Послушайте, Пенни, вам решать, идете вы или нет! А мне сейчас нужно домой: я еще не знаю, что надену сегодня вечером!

– Ох, ну ладно. И не забудь про Майл-Энд, поцелуй от меня Кавафи, хорошо?

– Конечно, Пенни, – согласилась я. Мне потребовалось так много сил, чтобы подавить в себе желание выругаться и сдержать все рвущиеся наружу бранные слова, что мои глаза наполнились слезами.