Текст книги "Падение Аккона"
Автор книги: Райнер Шрёдер
Жанр:
Исторические приключения
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
6
Подобно огненным копьям, языки пламени проникали сквозь черные стены, которые окружали его со всех сторон и взмывали ввысь к ночному небу. Из этой круглой шахты не было выхода. Пламя дотягивалось до него. Вдруг стены зашатались, как при землетрясении. На них возникали трещины – зубчатыми дорожками они проходили по каменной кладке, расширяясь все больше и больше. Наконец стены рухнули, и со всех сторон этого горящего ада на него посыпались камни. Уже ничто не могло спасти его от горящих обломков. Смерть была неизбежна.
От кошмара Герольта спасло то, что он открыл глаза. Он рывком поднялся и сел. Уже в следующее мгновение ужасные картины его сна начали исчезать и превращаться в смутные воспоминания. Герольт провёл по лицу ладонью и ощутил холодный пот на лбу.
Его сердце медленно переходило с галопа на обычный размеренный ритм, когда он понял, что это был лишь сон и что он находится в большой спальне цитадели. Здесь во время осады обретали ночной покой братья-тамплиеры. Поэтому тишину то и дело нарушали стоны, храп и вскрики рыцарей.
Герольт знал, что теперь уснёт не скоро, и поспешил на ночную прохладу – воздух в спальне был слишком тяжёлым. Он осторожно протиснулся мимо лежанки Тарика, спавшего возле колонны. По обеим сторонам центрального прохода горели свечи, которые не очень-то помогали в ночной темноте этого зала. Но их света было достаточно, чтобы не споткнуться о препятствие и не разбудить кого-нибудь.
Когда он подходил к входной двери, его взгляд упал на постель Мак-Айвора, которому посчастливилось раздобыть лучшее место возле главного прохода. Одеяло на лежанке Мак-Айвора было отброшено, а сама она пуста. Было ясно, что заснуть ему тоже не удавалось. Да и кто в Акконе хорошо спал после продолжавшейся уже четыре недели осады и возраставшего с каждым днём отчаяния?
Герольт думал, что встретит шотландца на кромке стены, с которой открывался хороший вид на Аккон и на вражеский лагерь. Он выбрался на верхний боевой ход. Но напрасно Герольт искал исполинскую фигуру Мак-Айвора. Зато в углу галереи он увидел Мориса. Француз, казалось, вовсе не удивился появлению Герольта.
– Тоже не можешь уснуть? – спросил Морис.
Он продолжал рассматривать лагерь мамелюков, которые и в эту ночь ожесточённо обстреливали Аккон. Большинство камнемётов метило во внешнюю стену – выпущенные глыбы должны были проломить её. С помощью гигантских машин мусульмане продолжали также перебрасывать через стены горшки с греческим огнем и устраивать в городе пожары.
Герольт поморщился:
– С тех пор как аббат Виллар посвятил нас в тайну ордена аримафейцев, я ещё ни разу не спал спокойно.
– Я тоже, – признался Морис. – Ничего удивительного. Как можно спокойно уснуть при всех тех мыслях, которые приходят в голову?
Некоторое время они молча смотрели на город, укрепления и жилые кварталы которого уже были сильно повреждены. Аккон ещё отказывался капитулировать перед бешеным натиском мамелюков и их вассалов, но отчаяние горожан росло подобно мучительному нарыву, все больше отравлявшему здоровую плоть. И все в городе спрашивали друг друга: где же король и его войско, которое собиралось прибыть с Кипра?
Герольт испытал злую радость, увидев на крепостной стене немного южнее Новой башни камнемёты, построенные венецианцами. Сейчас они отвечали на обстрел мамелюков столь же яростным обстрелом. Из всех метательных машин, находившихся у осаждённых, эти камнемёты были самыми мощными и действенными.
– Маленький отряд из Венеции дерётся очень храбро! Если бы все были такими смелыми и решительными! – сказал Герольт.
– Да. И пусть будут прокляты трусливые псы из Генуи, которые за нашими спинами заключили договор с султаном и теперь держатся в стороне, – добавил Морис.
Друзья снова замолчали.
– Иногда я спрашиваю себя: на самом ли деле был этот аббат и его слепые слуги? – сказал наконец Герольт. – Все это по-прежнему кажется мне невероятным. Особенно то, что мы должны быть призваны на эту священную службу.
Морис покачал головой – так, будто и он тоже все ещё не мог в это поверить:
– Бог ты мой! Хранитель Святого Грааля, и жизнь, которая продлится не десятилетия, а века! Как разум может не сопротивляться такому? Никогда и представить не мог, что однажды окажусь перед таким выбором! Все, что я раньше считал риском, – это сущие пустяки!
– И что же? – нетерпеливо спросил Герольт. – Ты уже принял решение? По-моему, аббат дал нам достаточно времени. Во всяком случае, прошло уже две недели, а он все ещё не позвал нас.
Морис насмешливо улыбнулся:
– Чего уж тут решать? На двести лет и больше я и так согласен!
Он опять стал серьёзным:
– Знаешь, бывают моменты, когда я совершенно уверен, что должен откликнуться на этот призыв и стать рыцарем Грааля. Но в следующую ночь я просыпаюсь в холодном поту и меня трясёт от страха, что я, возможно, не справлюсь с этой службой. Какими такими способностями и достижениями я успел отличиться? Да никакими!
– Морис, ты читаешь мои мысли, – раздался за их спинами знакомый голос. Это был Тарик. Они и не заметили, как он подошел.
– Наверное, это я тебя разбудил? – спросил Герольт. – А мне показалось, что я вышел из спальни совсем тихо.
Тарик покачал головой:
– Когда ты проснулся, я уже не спал. Лежал и думал: ворочаться дальше в койке без сна да нюхать вонь спальни либо пойти в часовню и попробовать найти верное решение в молитве. Но я не сделал ни того ни другого, а просто вышел за тобой, Герольт. Наверное, нам вместе легче будет обсудить все это здесь, на свежем воздухе. Насколько я вас знаю… – Он не закончил фразу.
Морис улыбнулся:
– Похоже, с нами всеми происходит одно и то же. Я ведь уже побывал в часовне, как и Мак-Айвор. Он, кстати, все ещё там.
– Наверное, потом он сюда придет, – предположил Герольт.
– Конечно, – подтвердил Морис. – Ведь я ему сказал, что буду здесь, наверху, и он пообещал сюда прийти.
Мак-Айвор не заставил себя ждать. Друзья долго беседовали о том, что аббат Виллар открыл им в крипте, заставив принять трудное решение.
– Я хотел бы, чтобы он больше рассказал нам о том, что нас ждёт, если мы решим вступить в тайное братство и стать хранителями Грааля, – задумчиво сказал Мак-Айвор. – Не то чтобы я испугался борьбы с искарисами. В бою можно встретить и других безбожных и опасных прислужников дьявола. Никогда ещё трусы не ходили в бой под знаменем тамплиеров! Мне кажется, опасность искарисов – не то, что вас тревожит и заставляет медлить с решением. Но ведь аббат не рассказал нам о многом другом!
– Да, и я хотел бы задать ему кучу вопросов, – согласился с Мак-Айвором Морис. – Например, я бы охотно узнал, где вообще находится святой сосуд и что станет, если Аккон не выдержит осады и город окажется в руках врага. А возможно, он спрятан в Иерусалиме. Как же нам тогда его охранять?
– Это я тоже охотно узнал бы, – сказал Герольт. – Но что меня беспокоит больше всего, так это проверка Святым Духом, о которой сказал аббат. Должны ли мы быть готовы и к тому, что, возможно, не выдержим этой проверки, даже если решим вступить в братство и стать хранителями Грааля?
Тарик тяжело вздохнул.
– Некоторые задачи бывают очень сложными, пока их решаешь, и очень простыми, когда их решишь, – заметил он. – Мне бы хотелось, чтобы время ожидания поскорее закончилось и аббат позвал нас, чтобы мы больше не могли медлить с решением и узнали все то, что ещё не знаем.
Морис кивнул:
– Ожидание и в самом деле изматывает. Я не могу понять, почему он медлит уже две недели. Я-то думал, что ждать придётся не больше двух дней!
– Кто же из вас уже принял решение? – осмелился спросить Герольт.
– Я! – ответил Мак-Айвор, слова его прозвучали твёрдо. – Решение пришло ко мне в часовне. Я соглашусь, хотя и считаю себя недостойным для такой службы. Не может для христианина быть ничего более достойного и святого, чем отдать жизнь охране святого сосуда. Ближе простой смертный не сможет подойти к Спасителю! А что касается этой проверки Святым Духом, то пусть случится то, что мне на роду написано. Я верю, что слова аббата – не пустая болтовня, когда он сказал, что мы призваны для охраны Святого Грааля и что на нас лежит Божье благословение. Мне, во всяком случае, не требуется других знаков и слов, чтобы в это поверить.
Рыцарей глубоко тронула искренность шотландца, совсем не склонного к длинным речам. Казалось, своими словами он и их освободил от мук выбора.
Герольт вдруг почувствовал, как легко ему стало дышать. Беспокойство и неопределённость разом улетучились, как будто их и не бывало. Путь, лежавший перед ним, был ясен, и, казалось, никаких сомнений никто и не испытывал.
– Не знаю, что можно добавить к твоим словам, Мак-Айвор! И я без колебаний отвечу аббату «да!», когда он спросит меня, готов ли я стать хранителем Святого Грааля, – решительно сказал Герольт.
– А ведь нас уже трое, – заметил Тарик. – Потому что я тоже с вами!
– Левантиец, ты знаешь массу мудрых поговорок, но не умеешь считать! Ведь нас четверо! – поправил его Морис и с возмущением посмотрел на товарищей. – Не дам же я вам дожить до мафусаиловых лет, чтобы мои кости к тому времени давно лежали в могиле!
– Давайте же здесь и сейчас заключим договор! – облегчённо и радостно предложил Герольт. – Давайте торжественно поклянёмся вместе вступить в братство! Поклянёмся, что и на этой священной службе будет стоять друг за друга так же, как раньше на службе в ордене тамплиеров! – И он протянул им руку.
– Да будет так! – воскликнул Морис и положил ладонь на руку Герольта. – Именем Всемогущего Господа, Пресвятой Девы и нашего Спасителя!
Тарик последовал его примеру:
– Да, мы клянёмся в этом! Пусть нашим новым девизом будет: «Друг за друга в верности и чести!»
– «Друг за друга в верности и чести!» – подтвердил Мак-Айвор и последним положил свою лапу на руки товарищей.
Эхо крепостных стен ещё раз повторило клятву рыцарей, которую они произнесли теперь уже все сразу:
– Друг за друга в верности и чести!
7
«Королевский флот прибыл с Кипра! Король привёл свежее войско и сразу возглавил оборону города! Наше спасение близко! Благослови Господь короля Генриха Второго!» – радостная весть пронеслась по городу накануне полудня. Ликующие горожане хлынули в сторону порта, и скоро улицы заполнились потоком людей, желавших собственными глазами увидеть прибытие королевского флота.
Было 4 мая 1291 года. С начала осады прошёл почти целый месяц.
Мрачное настроение, ещё утром подобно туче висевшее над городом вместе с запахом гари, испарилось, как роса на солнце. Смеясь и плача, люди обнимались, хлопали друг друга по плечам и уверяли себя, что худшее позади, что с прибытием короля дело примет другой оборот: рыцари Аккона и их вспомогательные части вместе с королевским войском перейдут в наступление, разорвут кольцо обложивших город мамелюков и заставят султана эль-Ашрафа Халила убраться восвояси.
Среди стремившихся попасть в гавань были и четыре рыцаря, поклявшиеся друг другу в нерушимой дружбе и братстве по оружию. Они только что освободились от дежурства, во время которого переносили из переполненного госпиталя в Железный замок тяжело раненных собратьев по ордену. Это была тяжёлая, но необходимая работа. Все шло к тому, что мамелюки скоро пробьют стену и начнут штурм обоих колец крепостных сооружений, окружавших город. И тогда уже не останется времени для того, чтобы перенести тяжело раненных тамплиеров в замок на южной оконечности полуострова. К тому же в уличных боях понадобится каждый, способный стоять на ногах и держать оружие.
Велика была радость Герольта и его друзей, когда весть о прибытии королевского флота достигла Железного замка. Доверив раненых попечению врачей из ордена тамплиеров, они поспешили к гавани.
Под крики ликующей толпы в гавань входило сорок кораблей. Однако, только четыре из них производили впечатление грозных судов – это были боевые галеры с тремя командами гребцов на каждой стороне корабля.
– Боюсь, для спасения Аккона этого будет недостаточно, – сказал Морис, окинув флот опытным взглядом.
Герольт покачал головой:
– Мне это подкрепление тоже не кажется тем войском, на которое здесь рассчитывали.
Мак-Айвор и Тарик согласились с ними.
Совсем молодой король, который, как было известно, ещё не вполне оправился от тяжёлой болезни, вышел к людям без большой свиты – впрочем, при сложившемся положении она была неуместна. Он ступил на пристань под восторженные крики толпы – готовый к борьбе воин в сверкающих латах, которого сопровождал архиепископ Никосийский Иоханес Турко де Анкона.
Речь, с которой король обратился к жителям и защитникам портового города, была краткой и состояла из хотя и благозвучных, но незначительных слов. Он воздал должное их мужеству и стойкости в борьбе с неверными, передал им благословение папы и неуверенно заявил, что за них молятся христиане всего мира. Король знал, какие славные битвы прошли здесь под знаком креста, и обнадёжил, что высочайше берет на себя командование войсками и сделает все, чтобы город не стал добычей мамелюков.
Речь монарха была встречена с огромным воодушевлением и вызвала очередную вспышку восторга. Большинству горожан прибытие короля с войском уже само по себе придало новые силы.
Но разочарование все же перевесило надежды опытных воинов – братьев-тамплиеров. Они уже поняли, что подкрепление слишком слабо для того, чтобы осаде действительно был положен конец.
Среди воинов, сходивших с кораблей, Морис увидел тамплиера и тут же протиснулся к нему через толпу. После приветствия он спросил его о численности войска, которое привёз с Кипра король.
– У нас примерно сотня всадников и около двух тысяч пеших, брат, – охотно ответил тамплиер. – Хотел бы я назвать тебе другое число. Но и это войско едва удалось собрать. Большинство давно махнули рукой и на Аккон, и на Святую Землю. Больно говорить, но это горькая правда.
– Сам ты другого мнения, иначе не приехал бы сюда, – вмешался Герольт.
– Я тамплиер, как и вы, – гордо ответил их собрат. – Я обещал быть верным ордену до самой смерти и намерен выполнить своё обещание. Так думают и другие рыцари-тамплиеры, которые приехали со мной. Никто из них не смог не откликнуться на призыв короля Генриха. Разве можно было оставаться в своей комтуре на Кипре и спокойно заниматься мирными делами, когда наши братья и даже великий магистр защищают Аккон ценой собственных жизней? А теперь простите, дорогие братья. Мне надо идти к своим. Бог даст, скоро снова встретимся – на поле боя!
Герольт и его друзья в самом мрачном настроении выбрались из гавани и пошли обратно в цитадель через квартал венецианцев. Они как раз пересекали торговую площадь, как вдруг Морис увидел знакомые лица в одном овощном ларьке.
– Герольт! Тарик! Смотрите, кто за прилавком стоит! Ведь это парижский купец Гранвиль и его старшая дочь Беатриса! – просиял он. – Они все ещё в Акконе!
Герольт и Тарик удивленно посмотрели туда, куда показывал Морис. Они-то были уверены, что купец и его дочери давно покинули город и добрались до родины.
– Идёмте поздороваемся и спросим, почему они до сих пор в городе! Ужасно интересно, что они нам расскажут! – предложил Морис и, не дожидаясь согласия друзей, поспешил к Гранвилям.
– Мне кажется, молодую красивую женщину Морис заметит даже ночью в толпе людской, – хмыкнул Тарик.
Герольт улыбнулся и ответил:
– Похоже, кое-что сидит в нас слишком глубоко, чтобы даже тамплиерский обет мог с этим окончательно справиться.
– Кто такие эти Гранвили? – спросил Мак-Айвор.
Герольт рассказал шотландцу историю про нападение на семью купца и короткий бой, который Морис, Тарик и он сам дали бессовестному сброду.
Увидев их, купец хлопнул в ладоши совсем как ребёнок:
– Смотри-ка, свет очей моих! Господа тамплиеры! Наши храбрые защитники и спасители, которым мы так благодарны! Какая чудесная встреча! Достойные рыцари в тот раз так стремительно исчезли, что мы не успели их как следует отблагодарить! Не так ли, цветок сердца моего? – обратился он к дочери.
Беатриса посмотрела на рыцарей и почтительно склонила голову.
– Да, отец, к сожалению, это так, – ответила она тихо, стараясь не встречаться глазами с одним из них. – Мы были очень огорчены тем, что не смогли воздать вам по вашей беззаветной храбрости.
На породистом лице Мориса расцвела обезоруживающая улыбка.
– Что вы говорите, достойная красавица? Иметь счастье защитить вас и снова увидеть в добром здравии и бодром настроении – слишком большая награда, которую мог бы пожелать честный человек!
– Вы поражаете нас своей добротой, благородный рыцарь, – прошептала Беатриса, опустив глаза. На нежной коже её щёк зарделся румянец, отчего она стала ещё красивее.
Тарик и Мак-Айвор украдкой обменялись весёлыми взглядами.
– Вы вознаградили нас более чем щедро. И доброго Алексиоса тоже, – сказал Герольт, намекая на попойку, которую они позволили себе в таверне грека.
– Ваше имя Алексиос, достойный рыцарь? – обратился Гюстав Гранвиль к Мак-Айвору.
Тот взглянул на толстяка.
– Рыжие греки не так уже часто встречаются. Вы так не думаете? – добродушно улыбнулся он.
Морис поспешно вмешался:
– Нет, это наш собрат по ордену Мак-Айвор Коннелли из туманной страны шотландских высокогорных болот, кошмар всех неверных, но также и всех тех несчастных, которые имели глупость вступить с ним в противоборство. Но довольно о нас, смиренных братьях! Скажите, почему вы до сих пор в городе? Разве вы не говорили, что хотите сесть на марсельский корабль, где для вас уже были приготовлены места, и добраться до родины? Ведь вы собирались вместе с дочерьми покинуть Аккон в тот же день!
– Да, я это тоже припоминаю, – заметил Тарик.
Лицо Гюстава Гранвиля исказила страдальческая гримаса, и он воздел ладони к небу, как будто вымаливал Божье милосердие.
– Бог свидетель, я все это собирался сделать! Но когда мы добрались до гавани, капитан уже ничего знать не хотел о нашей договорённости. Он даже пообещал, что его матросы изобьют меня, если я тотчас же не уберусь с корабля. В тот день другие корабли из гавани уже не уходили, и нам пришлось со всеми пожитками возвращаться обратно, в тот самый дом. Я собирался утром обратиться к другому капитану, но болезнь моей младшей сделала это невозможным.
– Ваша младшая дочь, Элоиза, заболела? – встревожился Герольт.
Купец кивнул.
– Страх смерти и кровопролитие, свидетелем которого она стала, конечно, повлияли на это. Но что бы ни было причиной, ночью её охватил сильный жар. Её жизнь была в опасности, мы даже пригласили священника, чтобы она не ушла из этого мира без причастия, – рассказывал Гранвиль. Было заметно, какой сильный страх за своё дитя он пережил. – Но благодаря великому милосердию Божьему и неустанной заботе моей старшей дочери эта горькая чаша нас миновала. Болезнь стала отступать. Но нам следует подождать ещё несколько дней, пока она не окрепнет настолько, чтобы мы рискнули уехать.
– Слава тебе Господи! – облегчённо выдохнул Герольт. – Передайте вашей дочери наш сердечный привет. Пусть выздоравливает поскорее и окончательно!
Поскольку купец с дочерью собирались идти домой, Морис нашёл предлог, чтобы проводить их.
– Дайте мне вашу корзину, дорогая Беатриса! – потребовал он. – Она слишком тяжела для того, чтобы позволить тащить её такой грациозной девушке, как вы. И ваш отец устал. Окажите мне честь!
– Если вы на этом настаиваете, я охотно приму ваше дружеское предложение. Корзина действительно тяжеловата. – Беатриса одарила Мориса прелестной улыбкой и передала ему корзину.
– Конечно, надо быть нашим галантным Морисом, чтобы такое пришло тебе в голову, – заметил Тарик, когда тамплиеры вместе с Гранвилями направились к генуэзскому кварталу. Морис с корзиной в руке и прекрасная Беатриса шли впереди всех.
– Мне кажется, что за все годы, которые Морис провёл в звании тамплиера, связанного обетом целомудрия, он так и не растерял своего умения обольщать женщин, – сказал Герольт.
– А мне кажется, что в ваших речах отчётливо слышится зависть! – насмешливо произнёс Мак-Айвор. – Наверное, эту корзину вам следовало нести втроём, чтобы разделить удовольствие и оказанную честь.
– Какую чушь ты несёшь! – возмутился Герольт, чувствуя, как краска заливает его лицо. Втайне он жалел о том, что не догадался заслужить очаровательную улыбку Беатрисы Гранвиль. Он мог дать обет целомудрия, но от этого не перестал воспринимать женскую красоту!
Тарик тоже возмутился словами Мак-Айвора, однако был не в меру груб:
– Как такое пришло тебе в голову! Иногда все же лучше иметь два глаза, чем один!
Мак-Айвор рассмеялся и ударил Тарика по плечу своей ручищей.
– Своим орлиным глазом я вижу все, что достойно внимания! Будь спокоен, я тоже способен оценить красоту прекрасного цветка! – заверил он.
Герольт и Тарик предпочли больше не высказываться на эту тему.
Конечно, Гюстав Гранвиль пригласил тамплиеров в дом, чтобы угостить их напитками. И, естественно, рыцари захотели лично пожелать маленькой Элоизе скорейшего выздоровления. В действительности же всем им понравилось быть объектом внимания такой молодой красивой девушки, как Беатриса.
Когда рыцари попрощались с Гранвилями и вышли из прохлады их дома под майское солнце, они увидели в воротах две мужские фигуры и невольно вздрогнули. Это были слепые слуги аббата Виллара. Рыцари сразу поняли, что означает их внезапное появление.
– Аббат приглашает вас к себе, достойные господа тамплиеры! – сказал им Бисмилла. – Сегодня на закате солнца мы ждём вас у дверей церкви.
Слепцы учтиво поклонились и исчезли – так, будто их и не было.