Текст книги "Гнев Безумного Бога (ЛП)"

Автор книги: Раймонд Фейст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

Глава 9
Находки

Джим пригнулся за валуном.

Не впервые с момента побега от эльфов он проклинал себя за глупость. До сих пор его главными козырями были безрассудный оптимизм и уверенность, что нет ничего невозможного, если как следует постараться. Одарённый острым умом и почти сверхъестественной ловкостью, он мог молниеносно оценить ситуацию и принять верное решение.

Но именно те редкие моменты, когда он ошибался, едва не стоили ему жизни за эти годы. И сейчас он был уверен – один неверный шаг, и этот момент настанет.

Он тщательно продумал маршрут: от пляжа до эльфийской крепости, место стоянки кораблей по другую сторону полуострова – и выбрал для перевала через горы охотничью тропу, мимо которой они проходили по пути в Баранор. При лунном свете даже разглядел проход между пиками и уже почти уверился в правильности выбора. Единственное, что его беспокоило – возможные погонщики на волках, но следов их так и не нашёл.

Пока он почти не врезался в их лагерь.

Пригнувшись, он замер, ожидая в любой момент услышать вой тревоги. Но прошли минуты, а вокруг царила тишина. Тогда он осмелился выглянуть из-за камня.

Существа, словно сошедшие из кошмаров, сидели широким кругом вокруг костра – или чего-то, лишь отдалённо напоминающего костёр. Пламя давало свет и тепло, но вместо привычного жёлто-белого оттенка оно горело неестественным серебристо-красным цветом, вспыхивая синими языками.

В сумерках Джим уже видел всадников на волках, но теперь, освещённые этим жутковатым огнём, они выглядели ещё более пугающе. Даже для человека, считавшего себя невосприимчивым к любым неожиданностям.

Существа имели человеческие очертания – голова, руки, ноги – но их лица были лишены черт, а тела – одежды. Поверхность их тел напоминала колышущуюся ткань или жидкость, но никак не кожу. Время от времени от них поднимались лёгкие клубы пара.

А их «волки», присевшие рядом с высунутыми языками, казались ещё более чуждыми. Их глаза светились в темноте – Джим уже знал по первой встрече, что это не отблески пламени.

Существа что-то ели. Сначала Джим не разглядел, что именно. Пока один из них не подбросил что-то через костёр товарищу.

Тошнота подкатила к горлу, когда он понял – это была человеческая рука.

Джим оценил размеры лагеря, пытаясь найти путь в обход. В отдалении от костра стояли хижины, построенные из чего-то столь же чуждого, как и всё, связанное с этими существами. Круглые, с плоскими крышами, они скорее напоминали массивные каменные диски, чем сооружения из ткани, кожи или дерева. Ни дверей, ни окон он не разглядел, но время от времени фигура появлялась прямо из стены или растворялась в ней.

Самое жуткое во всей этой картине была тишина. Ни разговоров, ни смеха, даже тяжёлого дыхания. Он знал, что они способны издавать звуки – их боевые кличи всё ещё звучали в его памяти после дневной схватки, – но сейчас царила неестественная тишина. Как бы они ни общались, это явно происходило не через привычную речь.

Озираясь, Джим попытался обнаружить в воздухе существ, которых эльфы называли «пустотниками». Если они кружили поблизости, ему нужно было знать это прежде, чем пытаться обойти поселение.

Тише тени, Джим начал обходить лагерь, внимательно следя за любым движением, которое могло выдать ловушку или неожиданную встречу. Когда он оказался почти напротив своей исходной позиции, его взгляд упал на нечто, напоминающее клетку, сделанную из того же странного материала, что и хижины. Внутри шевелящиеся тени выдавали местонахождение летающих существ. В груди потеплело от облегчения. Эти существа были либо невероятно самоуверенны, либо глупы – никаких часовых или укреплений он не заметил. Знай он, как их убить, Джим мог бы устроить нападение, что уничтожило бы весь лагерь за минуты.

Продолжая красться, он наконец выбрался на возвышенность над лагерем и ускорился по тропе, надеясь, что она ведет к перевалу через пики и вниз, к ждущим кораблям.

* * *

На востоке небо уже светлело, и Джим понял, что до рассвета осталось меньше часа. Он почувствовал облегчение – всю ночь он провёл на восточном склоне пиков, не зная, куда спускаться. Тропа, по которой он шёл, вела через перевал, но на восточной стороне быстро сузилась настолько, что продолжать путь в темноте значило рисковать сорваться в пропасть.

Он находился чуть выше границы леса, и в слабом свете убывающих лун перед ним расстилалось лишь море верхушек деревьев. Где-то там внизу должен быть путь к берегу, но сейчас, без достаточного освещения, двигаться дальше было бы безумием.

Терпение не было врождённым качеством Джима Дашера – от природы он был порывист и склонен к риску. Но за годы он научился направлять эти черты в нужное русло. Теперь он действовал быстро и решительно, но не бездумно. А сейчас ему нужно было подумать.

Наследник традиции служения короне и простым жителям Крондора, он рано усвоил, что сложные решения редко принимаются в удобный момент. Жизнь редко считается с нашими планами.

Джеймс Дашер Джеймисон редко предавался размышлениям, но иногда всё же задумывался о своей роли в великой игре и о том, удастся ли ему когда-нибудь понять своё истинное предназначение.

Мальчик, подававший большие надежды, он был внуком лорда Джеймса, герцога Рилланона – ближайшего советника короля. Одновременно он приходился внучатым племянником Дашеллу Джеймисону, контролировавшему крупнейшую торговую компанию Горького Моря. Что-то произошло между братьями: когда-то близкие, ко времени рождения Джима они стали чужими людьми.

Его отец, Дашер Джеймисон, лорд Карлстоун, считался одним из лучших управленцев при королевском дворе. Мать – леди Ровелла Монтоновски, дочь ролдемской знати и дальняя кузина королевы. Казалось бы, Джим был рождён для привилегий и изысканной жизни…

Отправленный на учёбу в Ролдем, он быстро зарекомендовал себя как один из самых перспективных студентов университета. Преподаватели ждали, когда в нём раскроется учёный.

Но вместо этого Джим открыл для себя улицы Ролдема – и его тёмные переулки.

Хотя он регулярно пропускал занятия без разрешения, Джим неизменно демонстрировал блестящие результаты. Он обладал феноменальной памятью, схватывая материал с первого раза, врождённым талантом к логике и точным наукам, а его способность к абстрактному мышлению позволяла с лёгкостью осваивать даже самые запутанные философские учения.

Идеальный студент – когда ему хотелось появляться на занятиях.

Телесные наказания за нарушения оставляли на его спине полосы, но Джим воспринимал их как неизбежную плату за свободу. В конце концов, монахи, управлявшие университетом, признали свои усилия тщетными и отправили юношу обратно к семье в Рилланон.

Отец был полон решимости обуздать буйный нрав сына и сделать из него придворного, устроив его на незначительную должность при королевском дворе. Однако Джим чаще отсутствовал в своей канцелярии, проводя время в игорных домах, тавернах и борделях.

Он обладал талантом к азартным играм, что приносило ему стабильный доход помимо семейного пособия, и слабостью к женщинам низкого происхождения, что не раз приводило к потасовкам. Не единожды он оказывался в городской тюрьме, откуда его каждый раз вызволяло положение отца – хотя тюремщик уже предупредил лорда Карлстоуна, что не сможет вечно покрывать его беспутного отпрыска.

Все попытки отца образумить сына – от увещеваний до угрозы отдать на королевскую военную службу, если тот не остепенится – разбивались о непоколебимый нрав Джима. В конце концов дед взял дело в свои руки и отправил Джима в Крондор – под начало его дяди Джонатана Джеймисона, сына Дашелла, его двоюродного деда.

Джим освоился в новой обстановке с такой легкостью, будто родился для этого. Он быстро обнаружил в себе талант к коммерции – и столь же быстро понял, что дела его двоюродного деда тесно переплетены с криминальным миром Крондора.

Сначала это была контрабанда. Затем – саботаж конкурентных поставок или «случайные» пожары на их складах. К двадцати годам Джим уже возглавлял доковую банду «Заводские парни» и собирал дань с купцов за «гарантированно безопасную» доставку товаров, каким-то образом минующих королевскую таможню.

Но год спустя четверо мужчин в черном вытащили его из дома среди ночи. Джим успел нейтрализовать двоих, прежде чем дубинка лишила его сознания. Очнулся он в подземелье княжеского дворца.

После холодной ночи и долгого дня к нему явился лорд Эрик фон Даркмур – бывший рыцарь-маршал Западного Края, а ныне отставной герцог Крондора. Выбор был прост: либо пожизненное заключение в сыром подземелье без окон, либо служба агентом принца Крондора.

Лорд Эрик дал ясно понять, что родство с герцогом Рилланона его не спасёт: его дедушка получит соболезнующее письмо о таинственном исчезновении внука, возможно, ставшего жертвой злого умысла.

Лишь через два года службы у Эрика Джим узнал, что вся эта схема была задумана его дедом, а двоюродный дед тоже был в курсе.

Но к тому времени Джим уже полностью погрузился в интриги и политику королевства, став агентом короны в самых тёмных переулках, на крышах и в сточных канавах городов Западного Края. Для всех он был либо Джеймсом Дашером Джеймисоном, сыном лорда Карлстоуна из Рилланона и внуком герцога, либо Джимом Дашером – Пересмешником, внешне разрозненной, но на деле прекрасно организованной криминальной организации города.

К двадцати семи годам, когда его приняли в Конклав, Джим уже был опытным вором, убийцей и королевским шпионом – лучшим полевым агентом короны и, пожалуй, самым опасным человеком в королевстве (не считая магов). Он мало заботился о своей репутации, в основном даже не подозревая о ней, но гордился тем, что делал свое дело на отлично.

Ведь в самые темные ночные часы, оставаясь наедине с собой, он понимал главное: он – праправнук Джимми Руки, легендарного вора из Пересмешников, уличного оборвыша, ставшего слугой принца Аруты, советником королей и принцев, а к концу жизни – самым влиятельным герцогом королевства.

Собственные амбиции Джима были менее ясны: герцогский титул его не прельщал – он слишком любил приключения, чтобы целыми днями просиживать во дворце на совещаниях. Его стихией были интриги, убийства, крадущиеся тени, момент, когда ты оказываешься быстрее противника, удачливее того, кто пытается тебя убить, умнее оппонента.

Он наслаждался постоянным чувством опасности и невероятным удовлетворением от успешно выполненной миссии. По ее окончании с радостью погружался в горячие ванны, чистые простыни, общество доступных женщин, вкусную еду и вино – но уже через несколько дней жаждал вернуться в переулки, бесшумно бежать по крышам или пробираться по сточным канавам, сжимая рукоять ножа в ожидании атаки, которая, он знал, ждет за следующим поворотом.

Но были моменты – вроде нынешнего, когда он сидел в одиночестве на холодном горном перевале, – когда Джим всерьёз считал себя безумцем.

«Ни один здравомыслящий человек не пожелал бы такой жизни», – пробормотал он себе под нос.

И всё же он знал – желал. Более того, нуждался в этом.

История про «Джимми Руку» была выдумана как прикрытие – способ сделать его связь с легендарным вором Крондора настолько невероятной, чтобы никто не заподозрил, что он действительно является праправнуком того самого герцога и, следовательно, выходцем из знати. Слишком много людей ещё помнили, что внук лорда Джеймса из Рилланона – потомок того самого вора, ставшего дворянином, лорда Джеймса из Крондора.

Нет, признавался себе Джим, он любил эту жизнь. Даже окровавленные руки. Потому что знал – служит чему-то большему, чем он сам. И был уверен: каждый, чью жизнь отнял, заслуживал этого.

Это осознание – что он часть чего-то важнее собственных прихотей – превратило безрассудные порывы, это самолюбование опасностью, во что-то полезное. Порой даже благородное. И в этом Джим обрёл баланс своей жизни.

Но затем всё изменилось, и он испытал новые, незнакомые чувства. Он встретил женщину.

Сидя сейчас на вершине в далёкой стране, ожидая рассвета, чтобы найти путь к кораблям в водах, кишащих акулами, – всё лишь для того, чтобы передать магам весть о существах из самых тёмных глубин ада и об эльфах, о которых никто никогда не слышал, – он мог думать только об одном: увидит ли он Мишель снова?

Солнце уже начало освещать восточное небо, и безликая масса тьмы внизу постепенно обретала очертания. Он отогнал мысли о новой любви и постоянное беспокойство о том, что забота о ком-то, возможно, худшая идея, которую он когда-либо рассматривал, и вгляделся в сумрак.

Сначала непроглядные тени сбивали его с толку, но вскоре он начал различать путь вниз. То, что он сначала принял за крошечный ручей от тающего снега или дождя, теперь казалось многообещающим. Он двинулся к нему.

Добравшись до истока небольшого оврага, он решил осторожно спускаться и мысленно вознёс молитву Бан-Ату, Богу Воров, который также считался покровителем злоключений.

«Если и было предприятие, достойное такого названия, то это именно оно», – подумал Джим Дашер.

* * *

К тому времени, когда он добрался до утёсов над условленным пляжем, уже наступал вечер. Оценивая крутой спуск, Джим снова задался вопросом – как городской паренёк вроде него вообще оказался в ситуации, когда приходится задумываться о спуске, способном напугать даже горного козла. Лёгкого пути внизу не было, хотя быстрый способ, конечно же, имелся – подумал он с горькой усмешкой.

Обойдя узкий выступ скалы, он не нашёл ничего полезного, затем оглянулся и мысленно проследил свой маршрут до вершины утёсов. Теперь ему предстояло потратить часы на подъём обратно к месту, где, возможно, был другой спуск – безо всякой гарантии, что он окажется подходящим. Скорее всего, ему снова придётся ночевать на склоне, а он уже изнывал от жажды и голода.

В памяти всплыл мошенник, которого он когда-то встретил в таверне Крондора – тот ждал корабля в Элариэль, что в Кеше. Торговец пытался всучить Джиму «волшебный плащ», якобы позволявший владельцу спрыгнуть с любой высоты и мягко приземлиться. Ловкая афера: если какой-нибудь дурак купит плащ и попробует им воспользоваться, то либо сразу разобьётся насмерть, либо окажется прикован к постели с переломами, а мошенник тем временем будет уже далеко, в Великом Кеше.

Но как же сейчас Джим жалел, что этот плащ действительно существовал!

Он продолжал искать вдохновение, ведь совсем не горел желанием карабкаться обратно к другому маршруту. Решив в последний раз осмотреть вершину утеса перед долгим переходом, Джим двинулся на север, пока не уперся в скальный выступ, преграждавший путь.

Глянув вниз, он увидел, как волны разбиваются о камни в ста футах под ним.

«Неплохой бы вышел прыжок, – мелькнула мысль, – если бы вода была достаточно глубокой, а камней поменьше…»

Развернувшись, он пошел вдоль обрыва к югу, то и дело поглядывая на три корабля, маячившие вдали. Как бы он хотел дать им знать, что находится здесь, наверху! Хотя, даже если бы это удалось, вряд ли помогло – разве что среди команды найдется умелец летать, который смог бы забрать его на борт или хотя бы принести веревку.

Веревку? Джим огляделся.

«Если бы веревка у меня была, к чему бы я ее привязал?»

Его взгляд упал на крепкое дерево, ставшее жертвой эрозии. Оно склонилось над обрывом и засохло, когда его корни обнажились, но ствол все еще прочно сидел в каменистой почве. Джим с силой толкнул его – дерево не поддалось. Оно вполне выдержало бы его вес.

«Если бы только у меня была эта чертова веревка…»

Он посмотрел вниз и увидел, что дерево нависает над расщелиной в скале, где примерно в двадцати футах ниже находился уступ с небольшими деревьями. Как бы он хотел оценить высоту этих деревьев отсюда! Джим побежал вдоль обрыва, оглядываясь, пока не нашел изгиб скалы, откуда открывался лучший обзор.

Теперь он видел – верхушки деревьев на уступе находились примерно в тридцати футах под ним. Быстро прикинув, он понял: если спуститься по стволу до самого края, его ноги окажутся в двадцати футах над уступом и всего в десяти – над деревьями.

«Боги, до чего же меня довело отчаяние?» – мысленно воскликнул он.

Джим осознавал, что обратный путь наверх с уступа будет практически невозможен, но отогнал эту мысль: ему нужно было попасть на корабль как можно скорее.

Он быстро вернулся к мертвому дереву и выбрал самое крепкое на вид дерево внизу – то, за которое можно было бы ухватиться или хотя бы замедлить падение. Все они выглядели чахлыми, какие-то сосны или ели – он не разбирался и не заботился о породах. Главное, чтобы выдержало. Порезы и синяки его не пугали, но переломы означали бы медленную и мучительную смерть.

Он перебрался так, чтобы оказаться прямо над выбранным деревом, и отпустил руки. Падение составило меньше двенадцати футов, но когда он врезался в верхние ветви, показалось, что пролетел все сто. Как он и ожидал, несколько ветвей, ломаясь, оставили на нём порезы, но он ухватился за более толстую сучок, и падение замедлилось. Переведя дух, он начал спускаться.

Оказавшись на краю уступа, Джим задался вопросом, какое же безумие на него нашло. До песка внизу было ещё тридцать футов, но торчащие повсюду камни не позволяли понять, насколько он мягкий. Он осмотрел скалу в поисках хоть каких-то выступов – и почувствовал, как холодеет внутри: приливные волны разрушили поверхность, и теперь он находился на нависающем уступе. Вариантов не оставалось – спускаться нужно было любой ценой.

«Вот бы верёвку…» – мелькнуло в голове.

Но он тут же поправил себя: уж если тратить желание, то лучше пожелать оказаться в Крондоре – в апартаментах Джеймса Джеймисона, а не в лачуге Джима Дашера из Пересмешников – вымытым, отдохнувшим, одетым и в обществе леди Мишель де Фрашетт, дочери графа Монтагрена и, как он надеялся, будущей матери своих детей.

Ветер усилился, и корабли на якоре начали покачиваться на нарастающей волне. Как же туда добраться? Он снова посмотрел вниз. При его шести футах роста прыжок с уступа означал бы падение примерно с двадцати четырех футов – достаточно, чтобы сломать себе что-нибудь и не добраться до корабля. Но если сократить расстояние хотя бы на пару ярдов…

Джим быстро снял сапоги и швырнул их на песок внизу. Затем расстегнул пояс, сбросил штаны и рубаху – торопился закончить, пока не передумал.

Он привязал пояс к тоненькому деревцу у самого края уступа (едва ли способному выдержать собственный вес, не то что его), затянув самый крепкий узел, какой смог. К одной штанине привязал пояс, к другой – рукав рубахи, а остатки одежды сбросил вниз.

Самодельная «веревка» дала ему нужные шесть футов.

Не привыкший колебаться, он перевернулся на живот, игнорируя царапины от камней и боль от порезов, полученных при падении в дерево. Пятился назад, надеясь, что никто с корабля не наблюдает за ним в таком… деликатном положении. Затем оттолкнулся и начал стремительно спускаться, перехватывая руками свою импровизированную верёвку из штанов и рубахи.

Внезапный рывок – и он понял, что деревце начинает падать. Ускорил спуск, в последний момент зависнув на конце. Над головой раздался треск ломающейся древесины.

– Чёрт! – выкрикнул он, отпуская ткань и сгибая колени для амортизации.

Приземление на песок сопровождалось ударом виска о камень. В глазах помутнело. Он перекатился и, едва сфокусировав взгляд, увидел падающее прямо на него дерево. Джим продолжил кувыркаться, натыкаясь на камни, но избежав участи быть раздавленным. Грохот упавшего дерева оглушил его.

Лежа на песке, весь в боли и с гулом в голове, он вдруг осознал – он на пляже! С трудом поднялся, шатаясь от пульсирующей боли. Простоял минуту, борясь с тошнотой.

«Нужно развести сигнальный костёр… «Королева Солданы»… шлюпка…» – обрывочные мысли пульсировали в разбитой голове.

Джим Дашер обнаружил, что его одежда намертво зажата под стволом дерева, которое чуть не раздавило его. Разгреб песок и увидел, что штаны придавлены к камням. Рубаха порвалась, когда он попытался её вытащить, а пояс исчез без следа.

Сапоги, к счастью, валялись неподалёку. Натянув их, он почувствовал себя идиотом – рваная рубаха, исподнее и сапоги… Но вздохнул с покорностью.

Пояс был жизненно важен – в потайном кармашке лежал кремень, а стальная пряжка могла заменить огниво. Найти кремень на пляже ещё возможно, но сталь…

Взглянув на корабли, он с ужасом осознал, что они вдвое дальше, чем казалось. Придётся плыть.

Хотя бы ветер поднимает волны – скроет от глаз врагов, – подумал он, снимая сапоги. С сожалением швырнул их прочь – жаль было трудов, вложенных в то, чтобы новые сапоги выглядели потрёпанными.

Ветер гнал с гребней волн пену. Может, хотя бы акул отпугнёт? – слабая надежда, учитывая количество кровоточащих царапин.

– Что ж, скоро узнаем, – пробормотал он, заходя в прибой.

* * *

Джим едва не лишился головы от удара колотушкой, когда карабкался по якорному канату. Моряк, которого он напугал, как и вся команда, получил приказ быть настороже.

– Не стоило подпускать меня так близко, дружище, – проворчал Джим, помогая оглушённому матросу подняться с палубы. – Удар по голове слегка меня замедлил, но не остановил.

Матрос узнал Джима – одного из группы, высадившейся с генералом Каспаром, – но всё ещё сжимал кулаки.

– Где капитан? – спросил Джим, пресекая дальнейший спор.

– Идёт, – ответил другой моряк, пока вся команда глазела на промокшего человека в рваной рубахе и исподнем.

– Что это? – гаркнул старпом. – Дезертир?

– Вряд ли, – процедил Джим, нарочито медленно добавляя: – сэр, – переключаясь в роль простого вора. – Вести для капитана.

– Передайте мне, я доложу, – сказал старпом.

– Не потребуется, – раздался голос капитана, пробирающегося сквозь толпу матросов. – По местам! – скомандовал он, и команда рассеялась. – Я сам разберусь, Йост, – капитан кивнул старпому.

Тот недоверчиво хмыкнул, но ответил:

– Да, сэр.

– За мной, – сказал капитан.

Уильям Грегсон, опытный офицер военно-морского флота Ролдема, как и все моряки этой маленькой флотилии, не носил униформы и для постороннего глаза выглядел обычным торговым капитаном. Но, как и каждый на этих трёх кораблях, он был военным моряком до мозга костей.

Оказавшись в каюте, Грегсон спросил:

– Какие вести, лорд Джеймс?

– Голова раскалывается, – Джим опустился в кресло без приглашения. – Сорвался со скалы, ударился о камень. У вас найдётся что-нибудь?

Капитан открыл личный сундук и достал запечатанную бутыль. Налил в два бокала.

– Лекарственный бренди, – протянул один Джиму. – Так в чём дело? Не стали бы вы плавать с акулами без серьёзной причины.

– Верно, – Джим сделал глоток. – Каспар и остальные в плену.

– Кто их захватил?

– Эльфы, но не такие, каких я видел раньше. Мне многое нужно доложить, но поскольку я должен немедленно отправляться дальше, официальные инструкции вы получите позже.

Лицо капитана, изборождённое морщинами от долгих лет на капитанском мостике, выразило понимание:

– То есть, как обычно, «не ваше дело», да?

– Что-то вроде того, капитан.

– Насколько быстро? «Леди Джесси» – наш самый быстрый корабль.

– Не корабельная быстрота. Мне нужно то устройство, что я просил вас сохранить.

Капитан снова открыл сундук и извлёк маленький золотой шар.

– Я всё гадал, что это.

– То, что доставит меня быстрее, чем самый быстрый корабль флота. Но перед использованием мне нужно кое-что ещё.

– Что?

– Штаны.

Капитан едва сдержал смех. Достал из шкафа пару брюк – слегка великоватых, но сойдёт.

– Сапоги предложить?

– Ваши мне не подойдут.

Капитан принёс другую пару, но они оказались малы.

– По пути что-нибудь найду, – сказал Джим, поднимая сферу. – Что ж, прощайте, капитан.

Он нажал на боковой переключатель устройства.

Прежде чем капитан успел ответить, Джим исчез. Лишь лёгкий завихрение воздуха отметило его исчезновение.

– И что я скажу команде? – спросил капитан пустую каюту.

* * *

На Острове Колдуна стояла глубокая ночь, когда появился Джим. Впервые в жизни он ступил на землю легендарного Черного Колдуна – Пага. Джим знал, что состоит с ним в отдаленном родстве (дочь Пага, Гамина, была женой лорда Джеймса), но сомневался, что он первый в их семье, кто толком не знает своих предков.

Он материализовался в маленькой комнате для гостей, где дежурил ученик. Тот подпрыгнул от неожиданности, но быстро взял себя в руки:

– Оставайтесь здесь. Я кого-нибудь позову.

Джим знал, что спорить бесполезно – его двоюродный дед и лорд Эрик строго наказали подчиняться любым указаниям по прибытии.

Ожидание оказалось недолгим. В комнату вошла величественная женщина, явно только что разбуженная. Её проницательный взгляд скользнул по его рваной одежде.

– Кто вы?

Слегка насмешливо поклонившись, Джим ответил:

– Джеймс Джеймисон, внук герцога Рилланона. А с кем имею честь беседовать?

– Я – Миранда, – ответила женщина. – Идёмте. Вы бы не появились здесь, если бы ситуация не требовала срочности. Я слышала о вас, Джим Дашер, и слышала хорошее: в такие времена нам как раз нужны хитрые прохвосты вроде вас.

Джим не был уверен, комплимент ли это, но решил принять за таковой. Миранда повела его по длинным коридорам.

– Большинство преподавателей и учеников спят, как и положено. Но предупреждаю: на рассвете вы можете увидеть… людей, не похожих на тех, кого встречали раньше. Постарайтесь не пялиться.

– После того, что я видел последние два дня, леди, сомневаюсь, что что-то сможет удивить меня.

Она ввела его в комнату, явно служившую кабинетом, и указала на кресло перед столом.

– Тогда почему бы вам не рассказать мне об этих последних двух днях?

* * *

Джим изложил события кратко и точно. Выслушав, Миранда пробормотала:

– Имеем дело с безумным врагом.

Она нервно постучала пальцами по столу, затем неожиданно спросила:

– Как вы считаете, что нам делать, Джим Дашер?

Тот сделал паузу:

– Во-первых, мне нужны подходящие сапоги и штаны. Во-вторых, вам стоит разобраться с теми… существами. Но также необходимо освободить Каспара и его людей из плена эльфов.

Он нахмурился:

– В них тоже есть безумие. Или отчаяние. Каспар считает, что они вымирают, и я согласен. Я видел всего полдюжины детей и немногим больше женщин. Всего менее сотни, хотя крепость явно вмещала вчетверо больше.

– Если бы мой муж был здесь… – Миранда вздохнула. – Но его нет.

Она изучающе посмотрела на Джима:

– Сейчас у нас не хватает рук. Трое, кто мог бы помочь, отсутствуют. Другие маги могли бы исследовать тех существ… Но насчёт эльфов я не уверена.

– Можете отправить меня в Эльвандар? – спросил Джим.

– Доставлю поблизости. Но никто не входит в Эльвандар без приглашения.

– Я уже бывал там.

– Правда? – удивилась Миранда. – Когда?

– Несколько лет назад, по просьбе лорда Эрика. Как раз когда мне начали раскрывать правду о Конклаве.

– Понимаю, – сказала Миранда. – Тогда мы доставим тебя к границам Эльвандара. – Она прищурилась. – А пока, похоже, тебе не помешало бы поесть.

Джим кивнул:

– С радостью. Прошло больше суток с тех пор, как у меня была возможность нормально поесть или попить.

Миранда поднялась:

– Провожу тебя на кухню.

Они прошли по коридору, пересекли сад и снова углубились в здание. Джим отметил, что постройки здесь, как и виллы Квега, образовывали квадрат с садом в центре.

– Так ты здесь впервые? – спросила Миранда по дороге.

– Да, – ответил Джим. – Думаю, вам известно, как новичков посвящают в дела Конклава.

– По крохам и по мере необходимости, – подсказала она.

– «В соответствии с необходимостью», как выражался лорд Эрик, – усмехнулся Джим. – Признаю, когда впервые узнал о Конклаве, был потрясён. Хотя теперь многое встало на свои места.

– Тогда ты редкий экземпляр, Джеймс Джеймисон… или, может, Джим Дашер? Чем больше я узнаю, тем меньше понимаю.

– Джим Дашер – когда я не во дворцах Крондора, Рилланона или Ролдема, миледи. Признаю вашу мудрость, ведь моя слабость в том, что я могу ухватить многое из малой толики сведений.

– Полезное качество и одна из причин, по которой тебя завербовали.

– А я думал, дело в семье.

– В твоей семье? – Миранда усмехнулась. – Позволь рассказать тебе кое-что о твоей семье.

Она провела его в просторную кухню, где двое юношей готовились печь дневной хлеб. Миранда жестом велела Джиму заглянуть в кладовую и взять что угодно. Он вытащил недоеденный вчерашний каравай, твердый сыр, пару яблок и кувшин какого-то эля. Затем зачерпнул ковшом воды из ведра и жадно напился. После третьего такого глотка Миранда сказала:

– Если ты так хотел пить, почему не попросил воды сразу?

– Я привык какое-то время игнорировать жажду и голод. Показалось важнее сначала рассказать вам то, что знаю.

– Боги, – рассмеялась Миранда. – Ты полностью оправдываешь свою репутацию, Джим Дашер. Вряд ли несколько глотков воды привели бы нас всех к катастрофе. А теперь ешь, и я расскажу тебе о твоей семье.

Джим нарезал хлеб с сыром, откусил от обоих, затем принялся за первое яблоко.

– Как тебе известно, ты считаешься дальним родственником моего мужа – и нет, тебе лучше не называть меня бабушкой, если ты, конечно, дорожишь жизнью! – поспешно добавила она, прежде чем он успел что-то сказать. – Твой прапрадед Джеймс из Крондора умер до создания Конклава. Твой дед и отец принадлежат к семье, неизменно преданной короне Островов, и хотя интересы Конклава и Королевства часто совпадают, иногда это не так.

– У нас есть… договорённость с твоим отцом и дедом, но не обманывайся – раскол между… двумя ветвями твоей семьи глубок. Он восходит к окончанию Змеиной войны, когда мой муж отказался вступиться за принца Крондора, когда кешианская армия стояла у городских ворот. Из-за этого принц, впоследствии король Патрик, затаил против моего мужа глубокую и неизбывную обиду. Конклав посвятил себя защите этого мира, включая его глупых правителей, но мы не ставим интересы одного государства выше другого.

Джим слушал, продолжая есть. Проглотив последний кусок яблока, он спросил:

– Значит ли это, что моя лояльность подразумевается, раз я здесь?

– Скорее, ты просто не остался бы в живых. Или, как минимум, тебя никогда бы не завербовали.

– Короли приходят и уходят, – сказал Джим. – Мой дед служил уже четверым, и последний – многообещающий юноша, но это не значит, что в решающий момент он сделает правильный выбор.

– У него есть твой дед в качестве правой руки.

– Моего деда все знают как мудрого, проницательного и очень старого человека. Говорю это с любовью – я буду скучать по нему, когда он умрет. Но если вы не сотворите очередное чудо, вроде того, что сделали для лорда Эрика, остались считанные месяцы, максимум год, прежде чем понадобится замена.

– Твой отец?

– Нет, – ответил Джим. – Он талантливый администратор, пошел в своего деда, Аруту Джеймисона, лорда Венкара, по всеобщему мнению. Но он не такой политический зверь, как мой дед… – Джим вздохнул. – Мы снова столкнулись с ситуацией, которую можно назвать только опасной. В Западном королевстве не было стабильности со смерти принца Аруры. Он был последним истинным западным лордом, кто действительно правил. После него шла череда временщиков, наследников, отбывавших срок до возвращения в Рилланон на трон. Никогда интересы запада не считались приоритетными. Западные лорды своенравны, и я даже слышал слухи об основании отдельного государства.