Текст книги "Гнев Безумного Бога (ЛП)"

Автор книги: Раймонд Фейст

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

– Эти слухи не получили широкого распространения, – заметила Миранда, – иначе мы бы о них знали.

– Пока только слухи, – сказал Джим. – Не более того, иначе я бы доложил. Поверьте, будь у меня хоть малейшее подозрение, что это движение реально, я бы немедленно сообщил отцу, а он уж точно поделился бы этой информацией с лордом Эриком.

– Который, в свою очередь, сообщил бы моему мужу.

– Но у нас есть более насущные проблемы, чем королевские интриги, – продолжил Джим. – Эльвандар?

Миранда кивнула:

– Я могу доставить тебя к речному берегу, но мне самой еще не дано права входить туда когда вздумается. – В её голосе слышалось раздражение, но Джим предпочел не комментировать. – Встань рядом со мной…

– А сапоги?

– Точно, – сказала Миранда, окинув взглядом его ноги. – И подходящие брюки. Помню.

Она послала одного из учеников за необходимыми вещами. Юноша быстро вернулся с двумя парами сапог, первая из которых пришлась впору, и прочными брюками, куда лучшими, чем те, что дал ему капитан.

Переодевшись, Джим встал рядом с Мирандой. Она положила руку ему на плечо – и внезапно они оказались в темном лесу у довольно широкой реки.

– Этот брод быстрый, но мелкий, – пояснила она, пока он приходил в себя.

«Волшебные путешествия требуют привычки», – подумал он.

А затем она исчезла.

Он глубоко вдохнул и вдруг осознал, что остался без оружия. Понимая, что в одиночестве его ненадолго оставят, он перешел реку вброд. На другом берегу Джим на мгновение замер, прислушиваясь, затем громко произнес:

– Я знаю, вы здесь.

Спустя несколько секунд из ниоткуда появились два эльфа.

– Добро пожаловать, Джим Дашер, – приветствовал его один из них.

Приглядевшись в полумраке, Джим улыбнулся и сделал шаг вперед.

– Спасибо, Трелан. Рад тебя видеть.

Они обменялись крепким рукопожатием, после чего Джим добавил:

– Мне нужно поговорить с вашей Королевой и лордом Томасом.

Обращаясь ко второму эльфу, Трелан сказал:

– Я провожу его и пришлю кого-нибудь взамен для наблюдения за бродом.

И тут же пустился быстрым шагом, дав Дашеру лишь мгновение на то, чтобы сориентироваться и поспешить за ним.

Из предыдущего визита Джим знал, что ему предстоит бежать всю ночь и большую часть утра, чтобы добраться от этой части Эльфийского леса до королевского двора. Потому он расслабил сознание, сосредоточившись лишь на том, чтобы не отставать от неутомимого эльфа. Не прошло и пяти минут пути, как в его мыслях вновь возник образ Мишель, и он мысленно проклял себя за то, что ведет себя как влюбленный дурак.

Глава 10
Вызовы

Бек стоял весь в крови.

– Стой! – крикнул Мартух, его наставник из боевого сообщества Садхарин.

Человек, выдававший себя за дасатийского Рыцаря Смерти, дрожал от ярости, его глаза горели, а меч был наготове, будто он искал нового врага, чтобы продолжить убивать. Мартух, Валко и еще полдюжины членов Белого стояли полукругом позади Ралана Бека, все они тоже были залиты кровью.

Рыцари Смерти, тайно служившие врагам Темнейшего, оказались втянуты в Великий Отбор, как и все остальные дасатийские воины. Но никто, даже самые опытные бойцы, не видел ничего подобного тому, что только что произошло.

Отряд из тридцати пяти молодых Рыцарей Смерти промчался по бульвару и наткнулся на укрытие Ничтожных, которые слишком рано выбрались из убежища после захода солнца. Когда город озарился оранжевым светом заката, широкая улица превратилась в кровавую бойню.

Едва Мартух собрался приказать группе обойти стороной эту схватку, как Бек уже погнал своего варнина вперед, скача так, будто провел в седле всю жизнь. Молодые Рыцари Смерти даже не успели понять, что на них напали, как шестеро уже были мертвы. Он двигался, словно одержимый, убив восьмерых, прежде чем остальные успели вступить в бой.

– Они все мертвы, – сказал Мартух.

Глаза Бека пылали внутренним светом, который пугал даже этого закаленного в битвах дасати.

– Давайте найдем еще!

– Нет, – сказал Валко. – Отбор закончен. – Он окинул взглядом пятнадцать тел, усеявших улицу. – Этих… не должны были убивать.

В его голосе звучала внутренняя борьба между дасатийской природой, жаждавшей крови, и новым пониманием ценности жизни, заставлявшим видеть в этой бойне лишь бессмысленную трату потенциала.

– Отбор закончился ещё до того, как это началось.

Мартух взглянул на остальных:

– Обыщите тела. Если мы этого не сделаем, это вызовет ненужные вопросы. Лучше, чтобы нас сочли разбойниками, чем еретиками.

Отряд Валко быстро собрал трофеи, оставив трупы на улице – их уборкой займутся Ничтожные. Пока они крепили добычу к сёдлам своих варнинов, из-за поворота в дальнем конце улицы показалась группа всадников. Люди Валко мгновенно заняли боевые позиции без всякой команды, хоть Отбор и объявлен завершённым, Бек вряд ли был единственным воином, опьянённым кровопролитием и готовым убивать дальше.

Когда всадники приблизились, Мартух тихо приказал:

– Опустите оружие.

Подъезжавшие оказались шестёркой храмовых Рыцарей Смерти в цветах дворца ТеКараны. Они сопровождали двух Иерофантов – жрецов, чьей обязанностью было следить, чтобы все в империи поклонялись Тёмному Богу. В древности они могли быть проповедниками, но с возвышением Темнейшего необходимость в обращении отпала, и теперь они в основном выискивали ересь и служили шпионами ТеКараны.

– Слава Темнейшему! – провозгласил старший из них.

Все склонили головы и повторили молитвенное приветствие. Второй жрец быстро окинул взглядом усеявшие землю тела.

– Сколько из ваших пало здесь?

Мартух ответил спокойно:

– Никого.

– Неужели? – усомнился первый жрец. – Я насчитываю тридцать пять павших воинов и вдвое больше Ничтожных, а вас всего девять. И вы всех отправили к Темнейшему?

Валко сказал:

– Нам помог фактор внезапности.

Без тени хвастовства Бек спокойно добавил:

– Я убил шестерых, прежде чем они осознали наше присутствие. Когда они повернулись ко мне, пали ещё двое, а затем мои спутники атаковали их с другого направления. Неразбериха сыграла нам на…

– И это были молодые, необстрелянные воины, – вмешался Хиреа. – Я – Мастер Хиреа из Опустошителей и обучал всех присутствующих, включая лорда Валко из Камарина. Это мои лучшие ученики, а эти… существа, – он презрительно кивнул в сторону трупов, – едва превосходили Ничтожных. Легкая добыча. Без особой славы.

– Вы из Опустошителей, но ездите с лордом Камарина, который, если я не ошибаюсь, принадлежит к Садхарин. Как это понимать? – спросил первый жрец.

– Я гостил у лорда Валко, когда прозвучал призыв к Отбору. Показалось благоразумным остаться с его отрядом, чем рисковать возвращением в свою обитель.

Второй жрец, пристально глядя на молодого правителя Камарина, спросил:

– И ты позволил ему жить?

– Он был моим учителем, – ответил Валко. – Опустошители и Садхарин сражаются бок о бок много лет; последний раз наши клинки скрещивались еще во времена моего деда. Между нами много связей.

Его тон ясно давал понять, что тема закрыта, а вызывающий взгляд бросал вызов жрецам – пусть попробуют продолжить допрос на свой страх и риск.

Жрецы Тёмного Бога традиционно не вмешивались в политику боевых сообществ, но слишком долгие союзы всегда вызывали подозрения. Искусство управления столь кровожадным народом заключалось в том, чтобы не позволять ни одной фракции стать слишком могущественной. Оба жреца прекрасно знали, кто может угрожать установленному порядку. Хотя Опустошители и Садхарин были уважаемыми сообществами, они не обладали особой властью или влиянием, особенно здесь, на Омадрабаре. На Косриди они, возможно, представляли силу, с которой стоило считаться, но здесь, в столице Дасатийской Империи, они были всего лишь очередными провинциальными военными орденами.

Второй жрец пристально изучал Бека:

– Ты из Опустошителей или Садхарин?

Бек взглянул вниз и понял, что значок, данный ему Мартухом, был потерян в бою. Прежде чем он успел ответить, Мартух сказал:

– Он мой оруженосец. Садхарин.

Первый жрец поднял брови, и в его взгляде появился интерес:

– Ученик? Судя по его виду и количеству трупов у его ног, я бы принял его как минимум за мастера вашего ордена, если не за капитана.

– Он подает надежды, – пренебрежительно бросил Хиреа. – Но среди моих учеников он всего лишь один из многих.

После долгой паузы первый жрец произнес:

– Тогда вы не станете возражать, если он покинет ваш отряд. – Указав на Ралана, он спросил: – Как тебя зовут?

– Я – Бек, – ответил человек, замаскированный под дасатийского воина.

– Бек, – провозгласил Иерофант, – ты призван!

На мгновение Валко и Мартух переглянулись. Оба ощутили порыв атаковать, не позволить слугам Темнейшего увести Бека, но оба также понимали: несмотря на то, что эти двое Иерофантов уступали жрецам смерти в магической силе, даже они могли переломить ход схватки против отряда Валко.

– Ты должен пойти с ними, – сказал Мартух. Тихо, так, что только Бек мог расслышать, добавил: – Ничем не выдавай себя. Мы свяжемся с тобой до конца дня. Иди.

Бек вложил меч в ножны и спросил жреца:

– Призван?

– ТеКарана всегда нуждается в выдающихся воинах. Тренировки будут суровыми, куда тяжелее того, через что тебя гнал твой старый наставник, – он нарочито выделил слово «старый», что в иных обстоятельствах стоило бы ему жизни, не будь он под защитой мага и дюжины храмовых стражников, – и если выживешь, займешь место в свите самого верного слуги Темнейшего, его личной гвардии.

– Если проявишь особую доблесть, – добавил второй жрец, – тебя могут принять в его благороднейший орден – Талной.

Бек оскалился:

– Будет ли там кого убивать?

– Всегда, – ответил первый жрец, оскалившись в ответ Беку. – Сегодняшний Отбор был лишь пробой. Скоро перед верными раскинется пиршество смерти.

– Тогда я с вами, – заявил забрызганный кровью юноша.

Он вскочил на варнина и развернулся, встав в ряды стражников, сопровождавших жрецов.

Когда они выехали на бульвар, а в этой части города начали проявляться первые признаки обычной жизни, Валко спросил Мартуха:

– Что теперь будем делать?

– Нужно как можно быстрее добраться до Рощи Дельмат-Амы и поговорить с Садовником, – ответил Мартух. Остальным он скомандовал: – В путь!

Они быстро оседлали своих варнинов и устремились сквозь город, усеянный мертвыми и умирающими.

* * *

Приветствия были сдержанными. С обеих сторон накопилось слишком много вопросов, требующих обсуждения, чтобы тратить время на пустые разговоры.

Укрытие оказалось таким, каким его описал Макрос – просторным, но аскетичным. Вдоль стен длинного помещения, возможно, бывшего когда-то подземным зернохранилищем или казармой, стояли походные койки. Кроме нар, стола и кувшинов с водой в дальнем углу, в комнате не было никаких удобств. Тусклый свет двух фонарей позволил Пагу вновь воспринимать тепло как видимый спектр, будто это было обычным зрением.

Мартух, Валко и Хиреа присоединились к Макросу и его спутникам в убежище, в то время как остальные служители Белого остались наверху, чтобы обеспечить безопасность. Особенно обеспокоенным выглядел Накор, узнав, что Бека забрали Иерофанты.

– Почему, как ты думаешь, его взяли? – спросил он Мартуха.

Мартух пожал плечами – один из тех редких человеческих жестов, которые всё ещё удивляли Пага.

– По множеству причин, но ни одна не говорит о том, что они раскрыли его истинную природу. Будь это так, вместо двух жрецов было бы двадцать, вместо дюжины стражников – сотня. И никаких переговоров.

– Они бы атаковали без разговоров, – согласился Накор. – Тогда, из возможных причин, какая кажется тебе наиболее вероятной и разумной?

– Разумной? – Старый дасатийский воин вновь продемонстрировал почти человеческое выражение сомнения. – В наших землях почти не осталось места разуму, Накор. Но если ты спрашиваешь о наиболее вероятной причине – вот она: Бек стал значительно сильнее с тех пор, как прибыл сюда. Теперь это не просто случайное сходство с могущественным молодым воином.

– Мартух прав, – добавил Валко. – От него исходит сила. Он держится как истинный аристократ, сын великого дома, и его мощь очевидна. В день нашей встречи я без колебаний зарубил бы его на месте при малейшем поводе. Сегодня даже сильнейшие из нашей расы задумались бы, прежде чем бросить ему вызов. Он больше не просто играет роль дасати. Он стал дасати в самой своей сути. Это пугает.

– Будь он моим настоящим учеником, – сказал Хиреа, – я бы уже назвал его самым опасным из всех, кого когда-либо обучал. Окажись он со мной на тренировочной площадке, я бы опасался за свою голову.

– Тогда я должен отправиться к нему, – заявил Накор. – Есть возможность?

Мартух кивнул.

– У нас есть свои люди во дворце, и другие там меня знают. Как его наставник я могу прийти проститься.

– А я – как его учитель, – добавил Хиреа. – Но как только он начнет подготовку в личной гвардии ТеКараны, до него будет не добраться. Если мы хотим поговорить, только сегодня.

Накор поднялся.

– Тогда мы должны идти сейчас. Если я не успею объяснить ему, что делать, все наши планы могут рухнуть.

– Накор вполне сойдет за Ничтожного, – заметил Паг.

– Семейный слуга, приставленный носить вещи – не более того, – ответил Мартух. – Он привлечет куда меньше внимания, чем третий воин, явившийся проститься с простым учеником.

Валко повернулся к Пагу:

– Я сопровожу тебя в горы Скеллар-ток.

Паг взглянул на Макроса, и тот лишь кивнул.

– Чем раньше, тем лучше, – сказал бывший человеческий маг. Он действительно выглядел нездоровым.

Будто уловив его взгляд, Макрос добавил:

– Боюсь, у меня осталось не так много времени.

Хиреа явно напрягся, услышав это.

– Ради нашей совместной службы и преданности тебе как лидеру, умоляю – никогда не повторяй таких слов за пределами этой комнаты. Мне приходится сдерживаться, чтобы не зарубить тебя за проявление слабости.

Валко также демонстрировал внутренний конфликт:

– Да, это мудрый совет.

Лишь Мартух оставался спокойным:

– Слишком глубоко это в нашей крови. Но я всё же надеюсь, что мы сможем спасти наших потомков.

– Тогда нам всем пора в путь, – сказал Паг. Обращаясь к Магнусу, добавил: – Снова тебе выпадает тяжёлая ноша, а я скрою нас от глаз. Но на этот раз мы пройдём не через город, а через полмира – будь готов, сын мой. Магнус серьезно кивнул.

Макрос сказал:

– Я постараюсь скрыть наше присутствие, но путь предстоит долгий. Это будет небыстрое путешествие. Лишь бы нам удалось добыть нужные знания до того, как Темнейший объявит о своих намерениях.

– Тогда нам нельзя медлить, – заключил Паг. Повернувшись к Накору, тихо добавил:

– Надеюсь вскоре увидеть тебя снова, старый друг.

Ухмыляясь сквозь маску беспокойства, Накор ответил:

– Если богам угодно, так тому и быть. Береги себя.

– И ты, – сказал Паг. Он повернулся к Мартуху: – Идите первыми. Мы последуем невидимыми по вашим следам.

Мартух кивнул и без лишних слов повел спутников по деревянной лестнице на поверхность. Паг хотел предупредить Валко, чтобы тот не смущался невидимости и полета, но передумал. Он был дасати, даже если бы испугался до смерти, то не показал бы слабости, а у Пага не было времени разбираться с оскорбленным молодым лордом. Все, что он сказал, было:

– Положи руку на пояс Магнуса и не отпускай, ты не увидишь его.

Затем Паг сделал всех невидимыми.

Медленно они поднялись по лестнице вслед за Хиреа, пока оставшиеся внизу Ничтожные закрывали потайной люк. Утреннее солнце уже стояло в зените, когда заклинание Магнуса подняло их в воздух.

– Куда? – донесся голос Магнуса.

– Сначала на запад, несколько часов. Когда остановимся передохнуть – скажу дальше, – ответил Макрос. – Мы увидим полмира, прежде чем закончим. А теперь береги силы – и вперед, насколько хватит скорости.

Магнус сосредоточил всю свою волю, чтобы перемещать их с максимально возможной скоростью, и вскоре они уже мчались по небу Омадрабара быстрее, чем самый стремительный ястреб на их родной земле. И все же Паг понимал, что предстоит долгое и трудное путешествие, которое он надеялся завершить вовремя, чтобы предотвратить то зло, что замышлялось в глубоких пещерах неподалеку от их пути.

Не впервые он задумался, есть ли хоть крупица здравого смысла в его решениях – вряд ли можно было назвать план то, что он делал до сих пор. Скорее, это была отчаянная попытка противостоять ужасающей угрозе, полагаясь лишь на собственный ум, способности сына и Накора, а также на весьма тревожного юношу, одержимого куда большим, чем просто безумием. Да еще на загадочные послания от его собственного будущего «я». Паг сосредоточил внимание на поддержании невидимости, но часть его жаждала возможности помолиться. Только вот в этом чужом небе он задавался вопросом – кому же здесь стоит молиться?

* * *

Накор опускал глаза, как ему было велено с момента их прибытия в мир дасати. Лишь изредка он бросал взгляд вверх, чтобы не потерять из виду своих «хозяев» – Мартуха и Хиреа. Попутно он внимательно запоминал планировку этой части Великого Дворца.

Здание было грандиозным. В городе, превосходившем масштабами любое человеческое сооружение, которое он когда-либо видел, этот дворец стал венцом чрезмерности. Дорога от Рощи Дельмат-Амы, где они скрывались, до входа заняла у троих спутников менее часа, но затем почти полдня ушло на путь по улицам, пролегавшим в пределах дворцовых владений, – и они всё ещё находились лишь во внешних кварталах. До заката оставалось меньше часа.

По мере возможности два дасатийских воина поясняли Накору детали об этом чудовищном сооружении.

Великий Дворец, резиденция правителя Дасатийской Империи, занимал больше пространства, чем весь город Кентосани на родном мире цурани – Келеване, а тот город вмещал в своих стенах более миллиона жителей. Здесь же, в пределах дворцовых владений, обитало свыше двух миллионов дасати, а в центральной столице – все пять миллионов.

Накор с ужасом осознал, что прежние оценки численности Рыцарей Смерти, которых ТеКарана мог бросить для вторжения на Первый Уровень Реальности, были катастрофически занижены. Макрос говорил о двух миллионах, но теперь Накор понимал – тот не учитывал, что Темнейший может собрать всех воинов с Двенадцати Миров и обрушить их единым ударом…

Что-то здесь было не так. Даже если им удастся создать плацдарм в мирах Первого Уровня Бытия, будь то Келеван, Мидкемия или иной мир, под угрозой окажутся бесчисленные реальности. Но даже для этого бога подобный план казался слишком примитивным и грубым.

Хитрый игрок взвешивал каждую крупицу информации – полученную лично или подслушанную, когда думали, что он не слушает. Теперь он пришел к неутешительному выводу: объединенные армии Мидкемии и Келевана не смогут победить дасати. В лучшем случае – задержать. В худшем – их сопротивление будет сметено, словно дети с игрушечными мечами.

Накор понял: какие бы тайны ни раскрыл Паг об истории этого мира, какие бы откровения ни ждали его у Ведьм Крови, каким бы ни оказался истинный облик Макроса (а он сильно сомневался, что тот тот, за кого себя выдает) – решение грядущего кризиса будет только одно.

Уничтожение Темного Бога.

Размышляя над этим выводом, Накор анализировал все прошлые деяния Темнейшего, и постепенно ему начала открываться истинная цель, скрывавшаяся за кажущимися бессмысленными убийствами и разрушениями. Здесь прослеживался четкий план, узор событий, и он с досадой осознавал, что вот-вот постигнет его суть, но понимание ускользало.

Чем глубже они проникали во дворец, тем больше Накор убеждался в существовании некой глубокой порочности в самом сердце этого общества. Их искусство, если его можно было так назвать, представляло собой лишь извращенное прославление темной веры. Еще со времени прибытия во второй мир он обратил внимание на полное отсутствие украшений или произведений искусства, за исключением тех, что носили на себе сами дасати. У них имелось свое представление о прекрасном, если привыкнуть к их облику, они даже казались весьма благородной расой, решил он, но здесь не было ни картин, ни гобеленов на стенах, ни цветового разнообразия в архитектуре или вывесках. Частично это, как он предполагал, объяснялось иным цветовосприятием: они видели спектр за пределами человеческого зрения – ниже красного и выше фиолетового, как некоторые существа первого мира, а также различали тепло, что делало их смертельно опасными противниками в ночных сражениях.

Но лишь оказавшись внутри дворца, Накор впервые увидел нечто, напоминающее изящное искусство – если можно было так назвать жуткие фрески, изображавшие убийства, пытки, казни и массовые жертвоприношения во славу Темного Бога. Если в этих росписях и присутствовала повествовательная линия, Накор не смог её уловить, но почувствовал, что данный раздел посвящён какому-то великому завоеванию прошлого.

На протяжении всего пути, следуя за Мартухом и Хиреа, Накор периодически замечал изображения, которые принял за образ самого Темного Бога. Его фигура представала в виде безликой тени, лишённой каких-либо отличительных черт или атрибутов. Учитывая тщательную проработку остальных элементов фресок, это казалось странным. Воины были изображены со стилизованной точностью – с непропорционально большими головами, чтобы показать их древние шлемы, каждый с уникальным дизайном (ныне заменённые нагрудными значками). Мечи тоже отличались от современных, как и боевые штандарты. Жертвы же были изображены сложенными, как дрова, после принесения в жертву Темнейшему.

На других фресках изображались бесконечные вереницы пленников, шествующих к гигантской яме, чтобы быть сброшенными вниз – новые жертвы для Темнейшего. По мере приближения к цели, Накор заметил, как темы росписей смещались в сторону военной тематики: всё те же могущественные воины на службе у Темнейшего, ведомые ТеКараной и его Каранами к триумфу над различными чуждыми расами.

Но это не было простым прославлением побед, размышлял Накор. С тех пор как он встретил Пага, ему довелось побывать во многих мирах, изучить почти все цивилизации Мидкемии, сталкиваться с воинственными обществами, даже теми, где воинственный дух был в крови. Но нигде он не видел, чтобы страдания и боль возводились в культ, как здесь. Это напомнило ему рассказ Каспара о видении в Павильоне Богов, когда Калкин (также известный как Бан-Ат, Бог Воров) впервые показал ему дасати. Эти люди находили боль забавной, а страдания – смешными. За всю свою долгую жизнь Накор не встречал более извращённого взгляда на жизнь и смерть.

Нет, – мысленно поправил он себя, достигнув цели. Здесь прослеживалась общая идея. Вся жизнь – это страдание, ведущее к смерти, и единственный вопрос в том, будешь ли ты мучителем или жертвой. И вот у входа в Зал Воинов его взгляд уловил странное, выбивающееся из общего ряда изображение. В углу фрески был изображён Ничтожный в одежде целителя, подающий чашу воды страждущему.

Эта деталь казалась настолько незначительной, почти случайной, что могла бы сойти за недоразумение, если бы не крошечный символ под фигурой Ничтожного, почти незаметный при беглом взгляде. Увидев его, Накор едва не замер на месте. Этот знак по всем законам разума не должен был существовать в этой вселенной, уж тем более – украшать стену дворца. С трудом подавив потрясение, хитрец ускорил шаг – малейшее отклонение от роли простого слуги могло стоить ему жизни.

Зал, в который они вошли, был огромным и утилитарным – ни единого украшения на стенах. Массивные серо-черные камни мерцали энергией, ставшей для Накора почти привычной, хотя он все еще не находил слов, чтобы описать это зрелище.

Ряды скамей заполняли пространство, на них сидели с десяток юношей в ожидании вызова. Вокруг толпились воины – отцы, наставники, братья по оружию, – напутствуя молодых бойцов и призывая их стяжать славу своим домам и обществам. Ни на одном лице Накор не увидел и тени сожаления – лишь гордость за тех, кого избрали служить ТеКаране.

Бек сидел один у дальней стены, достаточно далеко, чтобы короткий разговор не был подслушан. Оглядев зал, Накор заметил, что некоторые из новобранцев имели при себе Ничтожных.

– Им разрешено брать слуг? – тихо спросил он.

– Да, – ответил Хиреа, – но ты же не думаешь…

– Именно так, – перебил Накор. – Я должен.

Их спор прервало появление Жреца Смерти в сопровождении двух дворцовых стражников.

– Я узнаю знаки Опустошителей и Садхарин, – произнес жрец, обратив взгляд на Бека. – Но на тебе нет знака. К какому обществу ты принадлежишь?

Прежде чем Бек успел ответить, Мартух сказал:

– Он мой оруженосец. Зовут Бек.

– Садхарин. Из какого дома?

Ситуация стремительно осложнялась – никто не предполагал, что гостям из первого мира придется выдерживать подобный допрос.

– Лангорин, – ответил Мартух.

Брови жреца едва заметно дрогнули.

– Твое имя?

– Мартух, – последовал ответ, сопровождаемый едва уловимым наклоном головы – настолько почтительным, что граничил с дерзостью.

– Ты известен даже здесь, Мартух из Лангорина. Это твой сын?

– Нет, – быстро ответил Мартух. – Он из семьи Ничтожных.

Накор задумался: не пытается ли Мартух таким образом добиться отстранения Бека?

Жрец казался озадаченным, в его взгляде читались любопытство и недоверие.

– Как это возможно?

Мартух посмотрел на Бека таким взглядом, что было ясно – он приказывал юноше внимательно следить за развитием легенды. Накор знал: хоть Бек порой казался одержимым до простоты, глупцом его назвать было нельзя. Жестокий, кровожадный, находивший удовольствие в чужих страданиях, но отнюдь не глупец.

Короткий взгляд Бека дал понять карлику-игроку, что тот последует версии Мартуха.

– Я нашел его во время охоты, – начал Мартух. – Мой младший оруженосец, сын старого товарища, загнал его в угол. Но Бек стащил его с седла, выхватил меч и убил.

– Впечатляюще, – изменилось выражение лица Жреца Смерти.

– Это еще не все. К моменту моего прибытия он уже зарубил этим мечом второго Рыцаря Смерти и тяжело ранил третьего. Стоял, вызывающе ухмыляясь, без тени страха, будто приглашая нас на смертный бой. В тот миг я понял, что должен взять его к себе, подготовить для особой роли. Теперь ясно, почему сама судьба свела нас – Темнейший отметил его для высшего предназначения.

– Очевидно, – процедил Жрец Смерти. Почти незаметный жест пальцем – и ближайший стражник рванулся к Беку.

Рука стража молнией опустилась к эфесу меча. В едином движении клинок вынырнул из ножен, описывая смертельную дугу к шее Бека.

Но прежде чем лезвие успело освободиться, Бек сместился вправо, выхватывая собственный меч. Один точный удар – и его клинок пронзил живот стража, пробив доспех насквозь, так что острие показалось из спины.

Мартух и Хиреа отступили, чтобы выхватить свои мечи, в то время как Накор отошёл в сторону, пока его игнорировали, но он был готов защищать себя и Бека любыми «трюками» из своего арсенала.

Но к всеобщему удивлению, Жрец Смерти скомандовал:

– Стой!

Второй стражник замер в боевой стойке, но не атаковал.

Бек оскалился в ухмылке Жрецу:

– Испытание?

– Впечатляюще, – повторил Жрец, переводя взгляд на Мартуха. – Вы не первый глава дома, приукрашивающий подвиги воина, чтобы стяжать славу своему роду и сообществу. Ваш рассказ казался мне неправдоподобным, но теперь…

Он бросил взгляд на Бека, легко выдернувшего меч из тела убитого, и добавил:

– Я верю, что этот юноша, с мечом, который впервые взял в руки той ночью, убил двоих…

– Троих, – поправил Мартух. – Раненый умер вскоре после.

– …троих ваших Рыцарей Смерти. – Жрец повернулся к Беку: – Встань.

Бек поднялся во весь рост, если сидя он выглядел внушительно, то теперь его облик удвоился в грозности. Дасатийский облик сделал его даже крупнее и опаснее, чем в человеческой форме.

Мартух заметил:

– Это была более чем честная сделка. Он стоит дюжины воинов.

– Этот, я думаю, быстро пойдёт вверх, – произнёс Жрец Смерти. Он бросил взгляд на Накора. – Это Прислужник Бека?

– Да, – ответил Мартух. – Я отдал ему эту вещь некоторое время назад.

– Идём со мной, – сказал Жрец Смерти Беку, и Накор последовал за юношей.

Молча, Накор вознёс краткую молитву любому доброму богу, который мог бы случайно услышать. На мгновение он оглянулся через плечо на Мартуха и Хиреа, затем последовал за своим странным юным спутником прямо в самое сердце зла.

* * *

Паг был почти измождён, когда они наконец приземлились. Неожиданным осложнением их способа передвижения стали особенно свирепые летающие хищники, обладавшие необычайно острым восприятием. Чудовищная атака на высоте в несколько сотен футов над другим районом города едва не заставила его потерять контроль – что убило бы их всех меньше чем через час пути. Вместе с Макросом они уничтожили стаю крылатых убийц, пока Магнус удерживал их от падения.

После этого происшествия Пагу пришлось перестроить заклинание невидимости, чтобы оно охватывало диапазоны за пределами дасатийского зрения и обманывало тепловое восприятие хищников. Он проявил чудеса изобретательности, создавая эту мистическую маскировку буквально на лету, но заплатил за это почти полным истощением к моменту прибытия.

Валко перенёс путешествие со стоицизмом, который посрамил бы даже цуранийский, подумал Паг. Если хоть одного молодого дасатийского воина можно было назвать «симпатичным», то это был Валко. Он всего лишь дважды упомянул о почти непреодолимом желании убить их, но лишь в контексте трудностей переосмысления старых ценностей, что для дасати было пределом откровенности, заключил Паг. По-своему, это даже восхищало.

Они достигли горной твердыни, невидимой для любого, кроме самого мощного магического сканирования, но Паг без труда ощутил её приближение. Возможно, это было следствием манипуляций с энергией, которые он контролировал почти целые сутки их путешествия через полмира. Макрос с облегчением вздохнул, когда они коснулись земли:

– Я не разделял твоей ноши, Паг, но боюсь, моё нынешнее состояние куда менее крепко, чем прежде.

– Есть ли опасность в приближении к этому убежищу? – спросил Магнус, выглядевший относительно свежим, несмотря на усилия последних суток. Паг был впечатлён выносливостью сына.

– Безусловно, – ответил Макрос. – Нам лучше просто стоять здесь и позволить им подойти к нам.

Почти час они ждали, пока наконец рябь в воздухе вокруг невидимой твердыни не возвестила о появлении четырёх молодых женщин. Паг предположил, что это либо самые могущественные из Ведьм Крови, либо те, кого они могли позволить себе потерять в случае конфликта.

– Вы здесь незваные, – произнесла их предводитель, высокая по меркам своего народа женщина-дасати с поразительной внешностью. Её осанка выделялась среди остальных, и Паг сразу понял, что перед ними старшая.

Валко заговорил прежде остальных: