Текст книги "Хроники Хранителей (СИ)"

Автор книги: Рашид Муратов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

  – Так просто задумано судьбой и самим Тоум-Ра. – упрямо процедил Кант.– Это замысел, который рано или поздно себя раскроет, а ты – проиграешь и умрёшь.

  Ангел отмахнулся, как от мухи.

  – Я тебя умоляю... – он поднял руку и щёлкнул пальцами.

  По кафе пронесся звон битой посуды, грохот падающих столов. Кант растерянно посмотрел по сторонам: все люди в кафе как стояли – так и упали. Те, кто сидел за столиками – легли лицами в тарелки либо завалились на стулья, официант рухнул виском на угол барной стойки, и теперь на пол стекала тонкая струйка крови. Одна только Мара стояла как и прежде, не поведя и бровью.

  Кант быстро встал, снял футболку, порвал, приложил к голове официанта. Оглянулся на зал – вроде бы, остальные более-менее целы...

  – Не трудись, он мертв. – бросил Ангел. – Как и остальные. Скажи, это тоже задумано судьбой и Тоум-Ра? Я ведь сейчас использовал его силу.

  Кант не чувствовал рук и ног. Хотелось орать, бить ногами стены. Взять со стола нож и кинуть его в Ангела, но одновременно он понимал, что это всё пусто и бесполезно. Наверное, надо что-то спросить?

  – И что дальше? Зачем ты болтаешь со мной? Иди и делай своё грязное дело.

  – И её могу забрать?– Ангел усмехнулся и кивнул на Мару.

  Кант скрипнул зубами и ничего не ответил. Всадить бы этому гаду вилку в висок, но какой смысл? Он уже проиграл – в тот самый момент, как пришёл в этот мир.

  Было непонятно только одно: почему Ангел говорит с ним? Зачем он ему нужен? А Мара???

  – Зачем тебе она?

  – Она гений, одна такая одна на миллион миров. – пожал плечами Ангел. – Она изобретёт устройство, которое мне нужно, чтобы закончить башню.

  – Так забирай. Зачем ты мне всё это рассказываешь?

  Ангел вздохнул.

  – Дело в том, что она его изобретет через двенадцать лет... Мне оно нужно уже сейчас.

  – А я тут при чём?

  – Если вкратце, то на днях мне открылось, как изменить мир. Буквально. Но не полностью, а переписать только одну его маленькую часть. Я могу сделать так, что эта девочка родится на двенадцать лет раньше и сделает свое изобретение как раз на днях, но придётся перезапустить время, а для этого даже моей нынешней силы мало. Мне нужна сила другого Тоум-Ра. Мальчик мёртв, и из всех Хранителей в мире остались только мы с тобой. Мне нужен твой Тоум-Ра. – Ангел указал пальцем на сову на шее Канта. – Я не готов ждать двенадцать лет.

  Кант прыснул.

  – И как ты собрался его получить? Снять его с меня ты не можешь, я должен отдать его тебе по доброй воле, а я – не отдам, ведь на это есть примерно миллион причин! Я перестану быть Хранителем, если отдам его тебе. Я убью этот мир, если отдам его тебе. Я подвергну опасности всех Хранителей и всю нашу миссию, если отдам его тебе. В конце концов, я покрою себя безмерным несмываемым позором. Поэтому можешь снять с меня... или с кого то еще кожу, но отдать тебе свой Тоум-Ра... Нет. Никогда!

  – С кого-то ещё? – Ангел ехидно ухмыльнулся и оглянулся на малышку Мару, которая стояла на барной стойке, все так же глядя перед собой. – Могу устроить...

  Кант сжал кулаки.

  – А дальше что? И меня убьёшь? И весь мир?

  Ангел вдруг оживился.

  – Насчёт всего мира не знаю, но мне всегда было интересно, насколько далеко я могу достать своим щелчком! Давай попробуем? Смогу ли я убить разом целую площадь? – он кивнул на окно, за которым шли люди, смеясь, общаясь, строя планы на вечер, не подозревая, что могут через секунду умереть.

  Ангел сложил пальцы для щелчка.

  – Делай ставку, Кант! Как думаешь, докуда дотянется моя сила? Это я даже не напрягался! – кивнул он на усеянным телами зал.

  – Не надо... – против воли вырвалось у Канта.

  Ангел расхохотался.

  – О, вот, ты уже умоляешь! Ну уж нет, доведём дело до конца. Впрочем.... Если ты хочешь, то можем поменяться. Давай так: или я щёлкаю пальцами, или ты отсекаешь руку своей подружки. – На этот раз он указал на Мару.

  Он взял с тарелки нож, на котором виднелись следы крема от пирожного, и положил его перед Кантом.

  Кант в очередной раз мысленно обратился к сове на шее – за Силой, за мудростью и за защитой, но Тоум-Ра молчал, как молчал и до этого. Тогда Кант взял нож, закричал и набросился на Ангела, замахнулся, чтобы всадить нож ему в шею!

  Тот перехватил его руку и, не вставая, одним тычком усадил Канта обратно за стол. Всё заняло у него меньше секунды, а сопротивляться ему было как пытаться перебороть скоростной поезд, встав на пути. Ангел даже не стал вырывать у него из рук нож.

  – На первый раз прощаю. – сказал спокойно синеглазый дьявол в костюме.– Мне это ничего не стоит. Итак, Кант твой ход: или я проверяю, скольких убью одним щелчком, или ты режешь руку девочке. Или... ты готов отдать мне свой медальон?

  Он даже не запыхался, даже не разволновался, сидел и спокойно смотрел на Канта, прекрасно понимая, что ему ничего не угрожает. Кант же тяжело дышал. Сжимал в руках бесполезный нож, сверлил Ангела глазами и пытался придумать выход, которого не было.

  Ангел усмехнулся.

  – Ладно, я и так вижу. Ну хорошо... Итак: три, два, один...

  Он прищурился и легонько поднял руку, чтобы через мгновение щелкнуть. Кант увидел, как напряглись пальцы на руке. Мгновение, средний сорвется и щёлкнет, убив сотни, тысячи людей за окном... Кошмар продолжался. Но... прошла секунда. Другая. Кант понял, что ничего не происходит, а Ангел – не шевелится.

  Полная тишина. Кант потянул руки к ушам, чтобы проверить – на месте ли они, но... не смог двинуть и пальцем.

   Не получалось даже вздохнуть. Но и кислород не кончался, в легких не начала копиться едкая щекотка, которая возникает, когда не можешь вздохнуть, а очень хочется. Кант попытался дёрнуться и не смог – тело словно увязло в смоле, удалось лишь скосить глаза на окно – за ним Кант увидел улицу, день и людей– которые тоже замерли прямо посреди движения. Люди переходили дорогу, мальчишка на бульваре прыгал, бросая другу мяч – и тоже замер. Замер и мяч прямо в полёте.

  Дверь на кухню распахнулась. Вошёл молодой светлый парень с подносом. Кант скосил глаза и узнал в нём того самого официанта, который передал им деньги в этой самой кафешке вместе с инструкцией, как добраться до Ёжика.

  Парень обвел взглядом усеянное телами кафе, чуть вздохнул, подошёл к Канту с Ангелом. Взял у Ангела пустую кружку с кофе, поставил новую, стукнул перед Кантом стаканом коктейля и мило улыбнулся, словно ничего необычного не происходило:

  – Я взял на себя смелость сделать выбор за вас. Коктейль «Часики». Очень интересный эффект: выводит разум за пределы стандартной временной линии, позволяя помнить то, что происходило в иных. Побочные действия: кратковременная шизофрения, деменция, безумие – но это лишь в случае временных парадоксов. Вы ведь не собираетесь этим заниматься, верно? – он подозрительно посмотрел на Канта.

  Кант попытался ответить, но не смог. Официант улыбнулся чуть шире.

  – По глазам вижу, что нет! К слову, вы будете первым, кто его попробует – не забудьте после сказать, каков вышел на вкус. Честно говоря, я мог переборщить с лаймом... Но думаю, всё обойдётся! Ну, не буду вам мешать. Приятного вечера...

  Уже сделав шаг в сторону кухни, он хлопнул себя по лбу, взял с подноса счёт и замешкался.

  – Я пробил вам общий счёт – скажите, кто будет оплачивать – вы или ваш друг?

  Кант посмотрел на Ангела, который сидел в той же позе, глядя в одну точку. Интересно, а он это видит?

  – Я так и думал! – радостно ответил официант, осторожно развёл напряжённые пальцы Ангела, вложил в них счёт, прижал, как канцелярским зажимом, перехватил поудобнее поднос и уже собрался идти на кухню, но опять обернулся, посмотрел Канту в глаза и сказал безо всякой смешливости:

  – А с его предложением я советую согласиться. Поверьте, вам это на руку, хоть вы того не понимаете. До встречи, уважаемый Кант.

  И ушел. Как только дверь между залом и кухней захлопнулась, за окном опять послышались голоса, загудели машины, ударился о мостовую мяч.

  Выругался Ангел.

  – Это ещё что за? – он подозрительно смотрел на счёт.– Четыреста семьдесят рублей... Твои проделки?

  Кант неопределённо пожал плечами, пододвинул стакан, взял в рот трубочку и глотнул коктейля.

  – А я пальцы порезал о бумагу. – сконфуженно сообщил Ангел.

  Кант поперхнулся коктейлем и какое-то время кашлял лаймом и мятой.

  – Ты? Порезал пальцы?

  – А что такого? Я бессмертный, но не неуязвимый. Как минимум, для себя. Пока что.

  Кант одним большим глотком допил кислый, но вкусный коктейль, который очень уж напоминал обычный Мохито, только с ложкой пломбира. Трубочка зашуршала в пустом стакане. Одним словом – вкусно. А Ангел снова поднял руку и сложил пальцы в щелчке.

  – Отдай мне Тоум-Ра, Второй раз твой фокус...

  Кант, сам не веря тому, что делает, снял с шеи медальон и кинул его Ангелу, и передумал уже через секунду, когда Сова сверкнула зелёными глазами на полпути к руке Ангела... В груди Хранителя ухнула пустота – словно оттуда вынули часть его плоти, оставив на её месте чёрную дыру.

  Ангел поймал медальон и торжествующе его осмотрел. Зелёные глаза совы засияли, Канту показалось, что с укором.

  – Так просто... – прошептал Ангел, сверкнув сине-лунными глазами. – Вот так всё просто.

  Он положил сову в кулак и сжал её! Медальон захрустел и треснул, прозвучал громкий совиный крик! Из кулака вырвалось зелёное пламя и воронкой поднялось над столом!

  Грудь Канта взорвалась острой болью, словно её пронзили ножом! Он захрипел, схватился за толстовку и нащупал там острие стали. Это действительно был нож. Кант обернулся: там стояла Мару, подняв на него пустой взгляд. Резким движением она вынула лезвие и, как дочь показывает отцу красный диплом, торжественно протянула ему окровавленный нож.

  – Мара... – прохрипел Кант и закашлялся, ощутив во рту солоноватый вкус крови.

  Это был конец.

  – Молодец, девочка! – кивнул Ангел, вставая. Зелёное пламя клубилось под бетонным потолком, который плавился как воск. Но огонь всё еще воронкой уходил в его сжатый кулак.

  Кант попытался встать, но ноги подкосились и он упал на колени. Он поднял голову, пытаясь найти Мару – но с ней уже стоял Ангел, приобнимая девчушку, как родную дочь. Та доверчиво уткнулась макушкой в его ногу – словно рядом с сильным отцом.

  – Все проигрывают, рано или поздно. – просто сказал Ангел.– Вот и ты.

  Он посмотрел на Мару, из его глаз забил уже знакомый Канту беспощадный сине-лунный свет. Этот свет заполнил всю комнату, объял Мару...

  Кант зарычал, задергался... но с каждым движением боль в груди становилась сильнее. Он из последних сил попытался подняться, кинуться на Ангела... но ноги лежали как плети, а из рук словно торчали в грудь острые колья – любая попытка двинуть ими разрывала его изнутри. Он уже почти не мог дышать, только кашлял, задыхаясь – и то больше кровью.

  Лунный свет заслонил весь мир, а после – исчез. Теперь здесь стоял только Ангел, рядом – никого. Ангел улыбнулся Канту и поднял ладонь, словно закрывая свое лицо. Кожа на ладони зашевелилась, улыбнулась до боли знакомой улыбкой. Открылись самые прекрасные в мире глаза и посмотрели на Канта... Их не должно быть там, не должно быть там, НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ ТАМ!

  Кант заорал – но крик лишь разорвал внутри ту тонкую плёнку, отделяющую его от смерти. Вместо крика он исторг кровь, утонул в ней,... и из этой кровавой реки его подхватила и утащила за собой темная мгла, в которой не было ни Ангела, ни несчастной малышки Мары, ни кафе вокруг, ни боли в груди, разрывающей нутро, а из той мглы возник вечный огонь без конца и края, в котором не было ничего, и одновременно – всё и сразу...

Саша

   Вокруг горел огонь. Всё состояло из него – и ничего больше не было. Только огонь и Саша. Полыхали руки, ноги, голова, и даже дышать приходилось, вдыхая и выдыхая огромные языки пламени.

   Саша не был скован, мог шевелить руками и ногами. Мог встать, мог лечь. Но не хотелось – да и не было в этом смысла. Кругом огонь – куда ни взгляни. Только он не обжигал, а был тёплым и даже ласковым.

  Никакой возможности думать. И только самым-самым краешком мысли Саша понимал: рядом присутствует Кант – точно так же, как и он, объятый пламенем.

  За это ощущение получилось зацепиться и Саша вдруг ясно почувствовал, что Кант в кромешном ужасе! Более того, он мечется как тигр в клетке, пытаясь вырваться за пределы пламени, и даже кричит, только его крика Саша не слышал

  Саша почувствовал, что на лбу выступает холодный пот. Паника передалась и ему, он начал дёргаться, пытаясь вырваться, но тут же понял, что вырываться не из чего: он словно был нигде. Везде было пламя – и кроме него здесь не было вообще ничего: ни Саши, ни Канта, ни того, что можно было освободить.

  Но пламя все равно держало его крепко, словно цепляясь за самые глубинные части его души, и это отвратительно – Саша словно был лягушкой, в тело которой запустили металлические щупы и пинцеты студенты-доктора, дергая за внутренности!

  И чем больше Саша пугался и дергался, тем яростнее и агрессивнее становился огонь – языков пламени стало больше, они зажали его душу в еще более тесные тиски и вскоре Саша обнаружил, что даже мысли двигаются словно рывками, как если бы они появлялись в голове бегущей строкой внизу экрана телевизора – и эту строку на экран не пускали, задерживая за пределами видимости зрителя.

  Саша быстро устал, повис в огненных силках, как муха в паутине. И они расслабились, отпустили руки и ноги. Мальчик вздохнул, осторожно шевельнулся– и понял, что нечем. Тела словно не существовало.

  А Кант метался – и огонь сжимал его всё сильнее и сильнее!

  «Расслабься!» – попытался сказать Саша, у него не получилось, но он понял: Кант услышал его мысль. – «Расслабься, и всё будет хорошо!»

  Но Кант вырывался, как дикий волк, попав в капканы. А они только сильнее впивались в его плоть.

  Так продолжалось долго.

  В какой-то момент Саша уловил: «Нужно выходить». Словно подошла его трамвайная остановка.

  И он вышел – сам не зная как. И обнаружил себя за столиком в кафе

  Все люди в кафе толпились у угла, откуда доносились вопли. Кто-то звонил в скорую. Кто-то снимал всё на камеру.

  Саша выдохнул, ощупал свое тело – так, вроде всё в порядке. Он что, действительно в другом мире? Где Кант и почему он так паниковал в языках пламени?

  – Держите его! – прокричали из толпы.

  В голове мальчика мелькнули смутные сомнения. Он продрался через толпу к причине переполоха...

  Кант в том же костюме, в котором запомнил его Саша, лежал на полу, прижатый официантами, отчаянно орал и вырывался.

  – Кант, ты что, с ума сошёл? – Саша охнул и сделал осторожный шаг.

  – Саша! – Кант медвежьим усилием вырвался из рук официантов, схватил его и заорал... в глазах его полыхал неведомый Саше ужас. – Найди Мару и Ёжика! Держитесь подальше от Института, меняйте логово, переезжайте куда-нибудь! Ангел знает, где вы! Саша! Иди на крышу! Уходи!

  Из часов на стене выскочила кукушка и прокричала: «Восемь часов двадцать три минуты!»

  Рядом неведомо откуда возник официант в прилизанной форме и положил Саше руку на плечо.

  – А ведь вы здесь уже не в первый раз, господа. – пробормотал он, внимательно оглядев Канта и Сашу.

  – В первый... – растерянно ответил Саша.

  Официант вздохнул.

  – Ваш друг по всем признакам сошёл с ума. Похоже, я все-таки переборщил с лаймом... Я сейчас направлю его в психбольницу номер восемь, а вы идите.

  – Куда?

  – А куда он вам сказал? – пожал плечами официант. – На крышу.

  – На какую ещё крышу? – Саша схватился за голову. Увлекательное приключение, которым обещала быть новая жизнь, сразу превратилось в какой-то кошмар!

  – Идите направо по улице, присмотритесь... – неопределенно сказал официант, а затем как фокусник достал красный зонт и шапку... – На улице дождь– возьмите вот это.

  – Как я верну?

  – Неважно! – отмахнулся официант.– Помните: психбольница номер восемь!

  Саша нацепил кепку, заслонился от дождя зонтом и пошел по улице, пытаясь понять, что делать дальше.

  Кант не успел ничего ему объяснить, сказал только в общих чертах что-то про инспекцию, вердикт и решение о существовании мира? Ему сейчас нужно что-то решать? Каким образом?!

  Поднял руку, Саша внимательно посмотрел рубиновые глаза тигра.

  «Самое время сделать что-то и забрать меня отсюда! Или помочь Канту. Или дать мне еды, теплой одежды, а еще лучше – ключей от местной квартиры! Или хотя бы совет... ну пожалуйста!»

  На секунду показалось, что глаза тигра сверкнули, но ровным счетом ничего не произошло, только дождь полил сильнее, еще и ветер задул. Саша сжался еще больше и начал искать, где бы укрыться.

  Тут же заметил чуть дальше по улице многолетний широколистный клен, который рос из огороженной досками клумбы. Кажется, под ним даже поставили простенькую деревянную скамейку. Саша, прыгая через лужи, добежал до клена, и с облегчением увидел, что под защитой широких ветвей доски остались сухими, а толстый ствол заслоняет еще и от ветра. Эта скамейка словно создана для того, чтобы переждать на ней дождь. Саша сложил зонт, сел и стал осматривать дома на улице, пытаясь понять, как попасть наверх.

  И невольно залюбовался: дома были старые, но очень красивые: резная лепнина на фасаде переходила на каменные имитации миниколон ближе к крыше, на которых кое-где сидели львы, обнаженные девушки, или просто причудливые узоры. Окна были разных размеров и форм: квадратные, прямоугольные, ромбовидные, круглые, но в здании ощущалась рука художника, а не безумного скульптора, смотреть было очень приятно, словно на искусную картину со множеством деталей: приятно с первой секунды и каждая последующая открывает все больше и больше нюансов.

   Видимо, когда строители собирали улицу, то решили, что за дома выше шестого этажа их покарают городские власти, а план по застройке им рисовал некто очень ленивый, так как не захотел прорисовывать каждый дом по отдельности и просто начертил одному длинному-длинному прямоугольнику дому по обе стороны от проезжей части. Дома построили вплотную друг к другу, и, похоже, по ним можно было гулять часами, не спускаясь на тротуар. Похоже, что и вправду гулять – Саша присмотрелся и, кажется, увидел, что в месте через дорогу, где пятиэтажный дом примыкал к шестиэтажному, сверху свисала веревочная лестница, чтобы удобнее было карабкаться...

  – Ищешь, как забраться на крышу? – выдернул его из раздумий голос.

  Парень повыше и постарше Саши внимательно и дружелюбно смотрел на него, кутаясь в толстовку с капюшоном.

  – Как ты узнал?

  – Сидишь и вверх таращишься! – расхохотался парень.– Ты бы поосторожнее, нас – крышных – ведь ловят. Идём, поднимемся чуть повыше... Прогуляемся немного. Я всё равно туда собираюсь.

  – Так может быть, на эту?

  – Да ты и впрямь нездешний! На этой крыше залаза нет, а вот на той... – парень показал чуть вперед по улице. – Видишь, на крыше парит змей?

  Действительно – от крыши в небо уходила тонкая полоска лески, а далеко в небе болтался зелёный прямоугольник с красным хвостом. Он дергался на ветру, но все равно парил, несмотря на дождь.

  – Такой змей означает, что в том доме есть залаз на крышу – через широкую решетку. Мы с тобой тощие – пролезем за пару минут!

  – А там что? – кивнул Саша на набитый рюкзак.

  – Еда, конечно же! Зачем бы я ещё спустился...

  Лень повернул к подъезду, дёрнул закрытую дверь, прокряхтел: «Проверить стоило,» – набрал на домофоне номер квартиры.

  – Кто это? – спросил приятный женский голос.

  Лень прокашлялся.

  – Кто, кто? Серега это! – сказал он красивым глубоким басом.

  – А я уже заждалась..! – воскликнул голос. Домофон тут же запищал, дверь щелкнула и приоткрылась. Парни зашли, надавили на кнопку лифта и доехали до последнего этажа. Саша думал, что они сейчас пойдут к одной из дверей, но его новый знакомый пошел выше по подъезду, чтобы упереться в решетку и дверь, которая закрывалась на толстую цепь и замок.

  Лень поднял палец, прислушался в тишину подъезда, потом быстро снял рюкзак, всучил его Саше, достал из него фонарик, кусачки и стал ковырять звено цепи. Позвякивания разносились по подъезду.

  Саша осторожно посмотрел вниз по лестнице.

  – А кто там был? В домофоне?

  – Откуда я знаю? – отмахнулся Лень.

  – А откуда ты знаешь, что ей нужен был Серега?

  – Всегда и везде есть какой-нибудь «Серега»... Напильник передай.

  Они стояли и скрипели на весь подъезд добрых пятнадцать минут, но, вопреки опасениям Саши, никто из жильцом не вышел и не вызвал полицию. Наконец Лень распилил звено цепи, открыл дверь, пропустил вперед Сашу, прошел сам, закрыл дверь и осторожно соединил цепь обратно, «на крючок». Присмотрелся и спрятал спиленное звено, которое теперь было крючком, за дверной проём. Теперь, если не приглядываться, то ничего не изменилось – цепь всё так же перекрывает вход на крышу.

  Через лестницу они перебрались на чердак, открыли окно и вылезли на крышу.

  С крыши город был прекрасен. Сашу с порога встретило большое синее небо от горизонта до горизонта. Наверху кричали птицы, внизу – совсем рядом, в доме было семь этажей – шумели машины. Дул тёплый приятный ветер.

  Лень деловито огляделся, подошел к змею, привязанному к трубе вытяжки, начал тянуть за веревку вниз.

  – Что ты делаешь?

  – По змею можно увидеть, какой именно в доме залаз на крышу. В какой подъезд заходить, через какое окно пролезать, нужно ли распиливать решётку и замки. На этом змее сказано, что проход открыт. А жильцы цепь с замком повесили... Нужно обновить.

  Лень спустил змея. Большой, широкий зелёный красавец спустился, виляя с красным хвостом. Лень показал Саше крупные чёрные иероглифы на его боку. Достал из рюкзака большой чёрный маркер и добавил "О" и соединяющуюся с ним букву "С".

  – Это означает, что на залазе на крышу цепочка – но в ней распилено звено.

  Саша кивнул.

  Лень расправил змея, немного постоял, стараясь уловить тонкие воздушные потоки, потом начал потихоньку отпускать и травить нитку, позволяя змею улететь выше, к небесам.

  Змей поначалу дергался, как кленовый лист на ветке дерева, но потом расправился и степенно поднялся выше, пока снова не занял почетное место небесного маяка. Теперь каждый, кто хотел спастись от дорожной городской пыли, видел: здесь есть залаз.

  – А когда они падают – что вы делаете? После дождя или если ветра нет...

  – Что делаем, что делаем... – рассеянно ответил Лень. – Запускаем заново. Надо же узнавать, где открыта крыша, а где – нет. Иначе люди будут часами тыкаться по подъездам, как слепые котята.

  Он посмотрел на змея, который трепетал на ветру словно парус, и добавил:

  – Ты нездешний? Откуда приехал?

  – Как ты узнал, что я нездешний? – во второй раз удивился Саша.

  – Никто в Городе, у кого есть желание пожить подольше, не будет идти и таращиться вверх. Все смотрят под ноги – даже мы, когда там, внизу... Только здесь можно ничего бояться. Только здесь небеса. Чувствуешь?

  Саша кивнул и огляделся. Да, ни грязи под ногами, ни прохожих, ни серых стен. Куда ни посмотри – простор, от горизонта до горизонта. И небо – близко-близко, стоит руку протянуть.

  Такого нет даже в его мире. Там на крыши просто не подняться – выходы наглухо перекрыты железными листами с врезными замками. Здесь, похоже, всё иначе...

  Лень остановился. Повернулся и вздохнул.

  – Саша, я сдаюсь. Я ломаю голову, но так и не могу понять... Ты явно издалека. Ни черта не понимаешь, что вокруг происходит, ходишь как в тумане... ещё и кольцо носишь.– Лень ткнул пальцем в Тоум-Ра на пальце Саши. – Здоровенное. При этом– говоришь ровно и без акцента. Откуда ты взялся? Только честно.

  Саша сглотнул. Можно ли ему верить? Да и поверит ли?

  – Из другого мира.

  Лень вытаращил глаза.

  – Как это? Из-за моря?

  – Дальше. Другая планета, другое измерение... Другой мир. Там всё иначе.

  Парень медленно прошёлся до края крыши. Посмотрел вниз. Почесал затылок. Повернулся.

  – Ты серьёзно?

  Саша кивнул.

  – А живёшь сейчас где?

  – Я здесь буквально пару часов. Так что – нигде, пока что.

  Парень покивал, словно решая. Наконец мотнул головой:

  – Идём! – парень вскочил и быстро пошёл.– Заночуешь у нас, а там посмотрим.

  – Тебя как зовут? – крикнул Саша.

  – Лень!

  – Что лень? – не понял Саша.

  – Зовут меня так – Лень! – опять расхохотался парень.– Если вздумаешь шутить про мое имя, то знай – придумать что-то новенькое очень сложно...

  ...

  Они шли сначала по алюминиевому скату, на котором чуть скользили подошвы, потом по черепице. Потом по веревочной лестнице поднялись на два этажа вверх, мимо окна, из которого на них недовольно смотрела бабуля, что-то бормоча себе под нос.

  – Наконец можно пойти спокойно. – вздохнул Лень.

  – А раньше что было?

  – Там пост полиции, снайперы с улицы могли достать. Конечно, вряд ли, но всё равно стоило быть настороже.

  – Почему не сказал?

  – Пугать не хотел. – пожал плечами Лень.– Ты же тут новый человек.

  Дул ветер. Светило солнце, нагревая металлический скат крыши – отчего пекло и сверху, и снизу.

  Саша и Лень шли – то вверх по скату, то вниз. Путь постоянно менялся – ровный настил сменялся джунглями из антенн и проводов. А после – попадался узкий проход из кирпичных труб над крутым скатом, по которому покатишься – и даже зацепиться не за что, так и рухнешь на асфальт.

  Кое-где нужно было идти на корточках, пригибаясь под колючей проволокой, непонятно кем и от кого натянутой.

  Они перелезали с крыши на крышу над улицей по металлической конструкции, на которой висел рекламный плакат.

  – Ты не боишься? – крикнул Лень, бесстрашно шагая по узкому строению.

  – С чего бы? – обиделся Саша, осторожно передвигая ноги и стараясь не смотреть вниз, на гудящий поток машин. – Видел и пострашнее... А где ты живёшь?

  – Недалеко, скоро придём. Там я познакомлю тебя с ещё одним чудным человечком.

  – И вы живёте на крыше? – от удивления Саша чуть не поскользнулся.

  – Почему тебя это удивляет? Крыши – чудесное место. С них слезать не хочется.

  – Но ты всё-таки слез? Когда мы с тобой встретились, ты шёл по асфальту, как и я.

  – Есть надо что-то. – пожал плечами Лень и потряс рюкзаком. – И пуэр сам себя не купит.

  Очень скоро они уткнулись в тупик – крыша упиралась в красную кирпичную стену, метров двадцать высотой.

  Саша обернулся. Нигде ни лестницы, ни люка. Стена была абсолютно гладкой.

  – Подожди... – Лень присел, что-то поправил на кроссовках.

  И одним прыжком, прямо с места, взлетел на эту стену! Как орел на скалу! Секунду спустя к разинувшему рот Саше упала верёвочная лестница.

  – Залезай! – крикнул Лень. – И ничему не удивляйся, я тебе потом всё объясню!

  Саша вылез на длинную-длинную крышу, конец которой терялся вдалеке. И почувствовал, что стоит на радуге.

  Гладкую, с небольшим углом ската крышу целиком покрывал граффити– широкие разноцветные скачущие полосы тянулись вдаль покуда хватало взгляда.

  Это была очень старая крыша. Если приглядеться, то виднелся металл, ржавый, гнутый. Кое-где по нему торчали вверх ряды острых зубцов, словно ловушки для невнимательных крышелазов.

  Ни антенн, ни проводов. Гладкая удобная крыша, раскрашенная во все цвета радуги.

  Выходила она на одноэтажные заброшенные бараки. За ними– заросший парк, за парком – снова дома и дома – до горизонта.

  А на самой крыше просматривались два домика, сбитые из старых досок. Возле них горел огонь, над которым кто-то уже колдовал.

  Рядом с домиками росла... пальма.

  Пальма? Из головы со свистом улетел прыжок Лени, домики и всё остальное.

  Пальма на крыше?

  – Это старый заброшенный завод. – указал Лень себе под ноги. – Раньше там выпускались линзы для биноклей, но год назад, когда Ангел пришел к власти, его быстро закрыли и разграбили. Здание наглухо заколочено, недоступен даже чердак. На саму крышу попасть очень сложно – ты и сам видел. Так что, это наше потайное логово! Здесь мы живем. Я и...

  – А откуда здесь пальма? – выпалил Саша единственное, что сейчас его волновало.

  – Это не ко мне вопрос! – усмехнулся Лень. – Пойдем, познакомлю с тем, кто её посадил.

  Над костром орудовал низенький пухлый мальчик. Услышав шум шагов, он не обернулся, а через плечо недовольно крикнул:

  – Лень, ты куда пропал? У нас три заказа, и все через час!

  – Работу сегодня придётся отложить, Йхоло. У нас гость. Тот, о котором говорила Мара.

  Мальчик подскочил, обернулся – и только сейчас увидел Сашу.

  – Мара? – переспросил Саша. – Какая ещё Мара?

  ...

  Солнце падало к горизонту. На него уже можно было смотреть без прищура.

  Домики напоминали две коробки, которые поставили на бок. Мальчишки построили их на металлической конструкции, торчащей из крыши. Внутри каждого домика гамак, и деревянная тумбочка.

  И старый ноутбук, который подключен к аккумулятору размером с чемодан. От аккумулятора шли провода к громадной солнечной батарее и трём ветряным мельницам, которые лениво вертел сухой прохладный ветер, слушая исповедь Саши.

  Саша рассказывал стоя, осматривался вокруг, дышал полной грудью. Новый мир, город на крышах, недоступный снизу, финиковая пальма– чудно это всё было.

  И очень хорошо. Тепло и уютно находиться здесь, излагать свою историю и смотреть на пальму, которая растёт из-под печной трубы, слушать, как закипает на костре чайник, а на сковородке– жарится блин. Запрокинув голову, видеть над собой синее небо, от одного взгляда на которое душа просится летать... И не видеть вокруг стен, ровных улиц, на которых все направления заданы и начерчены, словно линейкой.

  А стоять рядом с людьми, для которых это всё привычно– ещё чуднее.

  Изложил обо всём с момента, когда они украли кошелёк у двух странных парней в парке.

  – ...а потом он сказал идти на крыши. И я встретил тебя. – закончил Саша.

  – Мара. – кивнул Йхоло и переглянулся с Ленью. – Это действительно о тебе говорила Мара. Что придёт человек из другого мира и заберёт Ангела с собой.

  – Так Ангел мёртв. – не понял Саша.– Я же рассказал – мы закинули его на Солнце.

  Йхоло ринулся к ноутбуку, поискал и развернул монитор к Саше. И у того мурашки по спине побежали. С экрана на него смотрел Ангел – на фоне небоскрёба. Заголовок статьи гласил: «Башня Солнца – бесплатная энергия для каждого!»

  – Как он здесь оказался?

  – Появился год назад. – пожал плечами Лень.

  – Год назад?! – изумился Саша. – Год?! Как?

  – Спросишь у Мары.

  Опять это имя.

  – Кто такая Мара?

  – Кто она такая – увидишь своими глазами. Это бесполезно объяснять.

  Саша встал и ушел на край крыши, к баракам. Что за тайны? Такая скрытность раздражала.