Текст книги "Хроники Хранителей (СИ)"

Автор книги: Рашид Муратов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

  «Вот бы ехать по крыше на такси, с тем водилой» – подумал Саша. – «Никакого ветра в лицо, никаких скачков. Только как машина будет прыгать с крыши на крышу? Хотя, от того парня и его чудо-такси всего можно ожидать...»

  Когда «пёс» перепрыгнул очередную улицу и опять ускорил бег, из-за торгового центра справа выплыло крупное застекленное здание, на стене которого горели неоном крупные красные буквы «НИИХРЕНА».

  – Что ещё за НИИХРЕНА?

  – Научный Исследовательский Институт Хирургических Резинок Едущих На Асфальте. – невозмутимо ответила Мара, как что-то само собой разумеющееся. – Иногда расшифровка меняется – в статьях, в разговорах людей... Но само слово: НИИХРЕНА– остается.

  – Как это – меняется?

  – Увидишь. – опять спокойно ответила Мара. – Заголовки в газетах изменятся, видеоролики на ТВ про Институт. В нём всё постоянно меняется от комнат внутри до трактовки названия. Например, сейчас ты насчитаешь в нем сорок два этажа. Но если сфотографировать, на фотографии будет сорок три, или сорок один или сорок четыре – как выйдет. Но сорок два – никогда. А если посмотришь на него через зелёное стеклышко, то этажей окажется тридцать девять, а на крыше будет стоять вертолёт.

  ...

  Робот поднёс Мару и Сашу по крыше к самому входу в НИИХРЕНА – стеклянное здание с непрозрачными стеклами стояло впритык к старой пятиэтажке. Оставалась полуметровая щель, но через неё шел металлический мост, за которым находилась стеклянная дверь.

  На двери сверкал домофон с одной единственной кнопкой. Мара нажала на кнопку, домофон запищал, потом заговорил голосом, похожим на голос Мары.

  – Всё в порядке?

  На заднем фоне щёлкнуло, и другой – уже мужской, высокий голос, проговорил: «Саша, ну как тебя угораздило?»

  – Всё более чем в порядке, открывай. – ответила Мара.

  Домофон пикнул, дверь с лёгким щелчком открылась.

  – У тебя там сестра? – спросил Саша. – Голос был похож на твой.

  – А? – Мара наморщила лоб, но потом улыбнулась. – Нет. Скоро сам увидишь.

  В таких зданиях обычно располагаются офисы, идет напряженная работа клерков, которые день и ночь поднимают графики и улучшают показатели. Человек, входя в подобное стеклянное здание, чувствует свою ничтожность – над ним десятки этажей величия, которые давят ему на макушку.

  Но Саша, придержав за Марой дверь и ощутив щекотку в пальцах, как от слабого электричества, шагнул в здание и невольно прикрыл глаза – ноздри защекотал очень приятный запах: не то молодые сосновых шишек, не то свежеиспечённого печенья.

  – Что ты почувствовал?– прошептала Мара, улыбаясь.

  А Саша стоял, словно смотрел кинофильм. Пять лет назад они с Иреком сумели спрятаться так хорошо, что старый Гарг их утром не нашёл. И они проснулись не от палки, которая хлестала их до синяков по бокам, а от соловья, поющего прямо над ними, на широкой пушистой сосне. И солнца, которое щекотало ноздри.

  Солнце еле-еле пробивалось через еловые и сосновые заросли. Начиналась ранняя ленивая суббота, а это значит, никаких вылазок в Город, никакого воровства, никакого страха. Лежи себе до вечера.

  – Хорошо. – тихо сказал Ирек. – Еще бы пожрать чего-нибудь...

  Саша только промычал, устраиваясь поудобнее. Потянулся, зевая – рука наткнулась на острое. Сперва Саша подумал, что его царапнул камень, но потом присмотрелся и увидел торчащий из земли угол картонной коробки.

  Это оказалась полная коробка овсяного печенья! Чья-то неумелая нычка, найти которую было великим счастьем.

  Мальчишки выкопали коробку, там же обнаружили три бутылки газированной воды. Пир!

  Они ушли на полкилометра в сторону, схоронились в зарослях молодых елей и до самого вечера лежали, грызли сладкое вкусное печенье, глотали газировку и смотрели в небо, наслаждаясь сытостью и безопасностью. Ни Стаи. Ни Гарга. Ни Города. Пошло оно всё куда подальше...

  Саша заморгал. Лес пропал. Вокруг снова был другой мир, Институт и Мара рядом. В груди защипала тоска по Иреку. Как он там? Ведь они даже не успели толком попрощаться.

  – Это изобретение Мартина. – прошептала Мара. – Каждый, кто входит в НИИ, невольно вспоминает нечто очень приятное. Ты чего?

  – Ничего.. .– Саша отвернулся, смахнул слёзы.

  Мара сделала вид, что ничего не заметила, кивнула и пошла дальше. Саша следом.

  Они шли по широкому белому залу с огромными потолками и окнами от пола до потолка. Саша мельком бросил взгляд в окно и обалдел: они вошли в НИИ с пятиэтажного здания, но сейчас панорама за стеклами была, как минимум, этажа с двадцатого.

  Саша протёр глаза руками и присмотрелся к залу получше. Чистый белый пол и стены – без единой пылинки, ровные словно выложенные бумаги. Они подошли к противоположной стене, двери на ней не было.

  – Нам нужно попасть вон туда. – Мара указала пальцем вверх.

  Над ними, метрах в десяти, на потолке, висел лифт. Обычный офисный лифт: створки дверей и кнопка рядом. Обычный, не считая того, что он располагался прямо на потолке.

  – А как...? – Саша даже забыл про пейзаж за окном.

  Вместо ответа Мара протянула ему руку.

  – Насчет «три» – шагай. – она кивнула на стену .– Доверься мне.

  Они шагнули. Саша так и не понял, что произошло. Не было никакого толчка, смены гравитации – ничего такого. Он словно стоял внутри огромной коробки – и кто-то снаружи, в момент его шага, плавно крутанул её и поставил на другую сторону.

  Саша посмотрел в окно и почувствовал в ногах слабость: горизонт теперь шёл вертикально, панорама простиралась сверху вниз. Земля казалась большой трехмерной картой, приклеенной на стену – от неё отходили квадратные коробочки – дома.

  – Ну же, идём! – Мара впереди уже нажала на кнопку лифта, он зазвенел и открылся.

  Саша осторожно сделал шаг, другой. Зажмурился и подпрыгнул! Но притяжение не изменилось – он словно по-прежнему стоял на полу.

  – Ты ещё привыкнешь! – засмеялась Мара.

  ...

  На панели в лифте две кнопки. Над ними – чёрные аббревиатуры: «КН» и «КНН»

  Мара, не глядя, нажала на левую, «КН». Лифт закрылся и поехал.

  – «КН» – это то, куда мы едем? – поинтересовался Саша. – Почему в лифт две кнопки? «КНН» – это первый этаж, из которого мы едем, в КН – второе помещение, с которым лифт его и связывает?

  – «КН»– это «Куда Надо»– терпеливо, как маленькому ребенку, объяснила Мара. – А «КНН» – Куда Не Надо. А доехать можно на любой этаж и не только на этаж.

  – И лифт сам понимает, куда тебе надо и куда не надо? – удивился Саша.

  Мара отмахнулась от вопроса, как от того, что даже объяснений не требует. Она напряженно думала.

  Саша поймал себя на ощущении, что при всём желании не может сказать куда едет лифт. Он точно двигался – шла мелкая вибрация, его потрясывало, в животе периодически образовывалась легкая пустота, – но вверх, вниз или даже вправо, влево – мозг сообщать отказывался.

  – А зачем тогда вторая кнопка? – продолжил допытываться Саша.– Если он просто доставляет меня куда надо...

  – Надо же дать тебе свободу выбора, чтобы ты не говорил, что лифт решает за тебя. – пожала Мара плечами. – Поэтому ты можешь пойти и туда, куда тебе не нужно. Если очень хочется – то пожалуйста!

  Так они ехали ещё пару минут, и Саша хоть убейте не мог понять, как – если в здании было сорок... ну хорошо, сорок два этажа!

  Наконец лифт остановился. Раздался «динь!», дверцы раскрылись, и Саша зажмурился – перед глазами словно распахнули солнце!

  – Прости, я забыла. – Мара дала ему в руки продолговатый предмет. – У меня очки на шапке, а у тебя их нет. Надень, чтобы не ослепнуть.

  Саша нащупал дужки, надел очки, открыл глаза и ахнул. Они приехали в маленькую круглую комнатку, по кругу её можно было обойти за сотню шагов, не более. В центре комнаты возвышался стеклянный купол. А под ним сияло солнце.

  Исполинский пятиметровый шар огня, который вращался, горел, взрывался, переливался всеми оттенками красного и оранжевого. На нём полыхали маленькие взрывы и загорались огненные фонтаны, рассыпаясь искрами по поверхности.

  – Смертельная огненная махина, да? – Мара подошла к куполу и положила на него руки. – В тысячи раз мощнее любого ядерного реактора на планете. Купол его сдерживает, иначе нам конец. Не бойся, подойди!

  А Саша и не боялся. От крошечного солнышка под куполом веяло чем-то родным. Оно грело как летний песок, как шифер крыши, как... как солнце над головой– тепло и ласково. Он не чувствовал в нём ни капли угрозы.

  Саша подошёл, положил руки на купол. Купол был тёплым и словно живым.

  – Это – Ядро. – безо всякого предисловия заговорила Мара. – Мартин просил первым делом показать тебе его, чтоб ты понял всю важность Института. От него питается весь Институт и ещё половина Города. Ядро – это копия местного солнца. Его создали три основателя Института, когда решали проблему нечеловеческих счетов за ЖКХ... Причем даже не копия, а оно и есть... Сложно объяснить. Процессы, которые происходят в Ядре – точно копируют всё, что происходит на солнце. А как ты уже наверное знаешь, Ангел хочет съесть Солнце. И у него есть два пути: добраться до звезды в небе, что невозможно в принципе, или добраться до Ядра в Институте... – Мара постучала по стеклянному куполу.

  – Тогда почему вы ещё живы? – сорвался у Саши вопрос.

  – У нас совершенная система безопасности, которую ему не обойти.

  – Домофон??? – простонал Саша.

  – Вроде того. – Мара таинственно улыбнулась. – Не это главное. Ядро – оно... живое. С ним даже можно общаться. Вон там на столе шлем... – Мара провела Сашу по комнате и показала на стол, который скрывался за куполом. На столе лежал похожий на мотоциклетный шлем, от которого отходили два серых провода. Перед шлемом стояли несколько экранов и клавиатура. – Через него с ядром мог общаться Тимофей Ворец – один из основателей Института. Больше половины всех разработок в Институте – на основе информации, полученной во время его сеансов связи с Ядром. После него это никому не удавалось. Он упоминал, что у него с Ядром внутренняя связь, и он даже не чувствует от него угрозы... Больше таких людей мы не встречали.

  – Может быть, я попробую? – спросил Саша. Странное ощущение близкой, даже родственной души за стеклом не отпускало.

  – Да ты с ума сошёл... – мотнула Мара головой. – Какая между вами связь? Ты только здесь появился.

  – А этот Ворец... он исчез?

  – Да, год назад, день в день, когда Ангел появился. – вздохнула Мара .– А следом за одну неделю погибли все, кто работал в Институте, все несколько сотен... кроме меня и Мартина. Мартин заперся в Институте, а я ушла на крыши. Честно говоря, не знаю, почему жива до сих пор... Обложилась и защитилась как смогла– наверное, поэтому. Кстати, портреты основателей над столом, вон там...

  Над столом, ровно там, куда она показала пальчиком, висели три портрета. Слева – лысенький сгорбленный старичок, посередине – стройный коротко стриженый мужчина с короткими усами. А парень справа почему-то показался Саше знакомым... Фотограф поймал его за столом, чуть сверху – его окликнули в движении – так и смотрел: рука тянется к документу, волосы белыми веревками падают на лицо, взгляд – в объектив, чуть растерянный, но пронзительный.

  Под фотографиями таблички с первой буквой имени и фамилией. Слева направо: Р. Мартин, Н. Алсет, Т. Ворец.

  – Три основателя Института.– продолжила Мара. – Первый слева Мартин, ты его скоро увидишь. Посередине – Николай Алсет. Ангел убил его полгода назад...

  Голос Мары словно споткнулся и затих.

  – А третий? – переспросил Саша, присматриваясь к нему повнимательнее, но все не мог понять, где же видел этого парня.

  – Тимофей Ворец, тот самый, который общался с Ядром. – Мара шмыгнула, прокашлялась и продолжила как ни в чём не бывало. – Скорее всего Ангел его убил, как и Николая... Честно говоря... – Мара отложила бумаги, посмотрела на Сашу и усмехнулась. – Мартина он тоже убивал. Раз десять. Вот только Мартина это ничуть не смущает.

  – В смысле? – Саша удивился, уже в который раз за день.

  – Скоро ты его увидишь, и сам всё поймешь. – Мара смахнула набежавшую от воспоминаний слезу. – Сейчас пойми одну вещь: если Ядро живое, значит и звезда над нами – тоже. Институт – это единственное, что защищает её от Ангела, а всю планету – от кошмарной смерти в холоде и мраке. Ангел до сих пор не смог к нам пробраться, хотя пытался много раз... а это значит, что мы всё же сильнее. Пока стоит Институт – планета под защитой. Осталось понять, как эту силу из глухой обороны перевести в нападение. Вот такие дела, Саша.

  Дверца в зал заскрипела. Из-за двери показался нос – длинный и тонкий. За ним сверкнули очки. Человек, словно мышка из норки, высовывался и пронюхивал – всё ли в порядке? Сверкнула лысина и показался человечек – на полголовы ниже Саши, в белом халате. Саша узнал его – тот самый, с первого портрета. Мартин.

  Семенящей походкой он въехал в комнату. Именно въехал– ножки под халатом перебирали быстро-быстро, но нескладное туловище, которое больше подошло бы слонёнку, было словно подвешено за дирижабль и плыло по воздуху плавно и неторопливо.

  – Мара, девочка моя, ты нашла что хоте...– человечек увидел Сашу и осёкся на полуслове. – Александр! Как я рад тебя видеть!

  – Мы знакомы? – искреннее удивился Саша.

  – В прошлый раз мы виделись только издалека! И Мара была помладше. Да, и меня сразу убили. Но в этот раз всё иначе, причем с самого начала!

  – Не обращай внимания, он всегда на свой волне... – Мара осторожно постучала по столу ноготками. – Мартин, мне нужно запустить нас внутрь. Дай ключ, будь так добр.

  Мартин замолчал, внимательно осмотрел её с ног до головы, достал из внутреннего кармана халата мигающий брелок, протянул его Маре. Он запищал, Мара нажала на нём кнопочку, поднесла ко рту и спросила:

  – Всё в порядке?

  Саша вздрогнул. Те же интонации, что у голоса, который пустил их внутрь.

  Вздрогнув, задел микроскоп на столе. Тот упал на пол, в нём что-то хрустнуло...

  – Саша, ну как тебя угораздило? – всплеснул руками Мартин.

  «Всё в порядке, открывай,» – прозвучало из брелка. Мара нажала ещё одну кнопку и передала брелок Мартину, который спрятал его обратно в карман. И мельком глянул на Ядро.

  – Ух! Махина! – проскрипел он. – Не понимаю, как Ворец с ним общался? Это же огненный убивец! Чистая сила, мощнейший генератор чистой энергии! Честно говоря, мне до сих пор кажется, что Ворец чего-то недоговаривал...

  – Давайте, я с ним пообщаюсь.

  Мартин оглядел его с головы до ног.

  – Мальчик мой, ты не знаешь, о чём просишь. Я сам пытался много раз, но... – он горестно всплеснул сухонькими ручками.

  – Так давайте, я попытаюсь! Что мы теряем? – Саша пожал плечами.– Что вы, что я...

  Мартин вздохнул. Прошел мимо Саши с Марой, встал за стол, взял в руки шлем...

  – Мартин... – беспокойно начала Мара, но ученый отмахнулся, надел шлем, несколько секунд смотрел на сияние из-под колбы и нажал на большую зелёную кнопку на клавиатуре.

  На экране перед ним забегали символы, А Солнце под колпаком стало ярче.

  Учёный Мартин упёрся руками о стол, зажмурил глаза, захрипел и затрясся.

  Солнце засияло ещё ярче. Мартин закряхтел. От стола послышался писк.

  – Мартин, хватит! Он понял! – закричала Мара.

  Писк перерос в какофонию сигналов разной частоты. Пульт замигал. Экран перед Мартином залил белый свет. Ядро стало ещё ярче – глаза слезились даже под очками. И белый свет вдруг показался и под шлемом... окутал голову Мартина... А ученый уже не хрипел – кричал в полный голос!

  Так продолжалось несколько секунд, но Саше показалось гораздо дольше. А потом всё закончилось.

  Солнце потускнело. Мартин исчез. Шлем висел на проводах, пульт вел себя как обычно. Пахло горелым.

  Саша осторожно подошёл и увидел, что под шлемом лежит кучка пыли... или пепла?

  – Мара, что это? Это... Это...?

  Девушка только горестно вздохнула.

  Хлопнула дверь в комнату. Вошел Мартин – целый и невредимый. В руках он держал совок и веник.

  – Теперь ты понимаешь, о чём просишь? – поинтересовался он, чинно проплывая мимо парочки. Наклонился к своим останкам, сгрёб их в совок, достал из-под стола урну, вывалил пепел туда.

  – Вы живы?

  – Конечно жив. По мне не видно?– Мартин недовольно уставился на мальчика.

  – А... это? – Саша кивнул на совок с метелкой.

  – Ерунда... – Мартин пожал плечами, словно речь шла о сущем пустяке. – Вот только у вас так не получится. Поэтому, молодой человек, и думать забудьте. Мы можем, конечно, провести тесты – у Вореца была большая совместимость с Ядром. Может быть она обнаружится и у вас. И только после этого...

  Саша встряхнулся.

  – Сколько займут тесты?

  – Немного...– Мартин наморщил лоб. – Полгода. Максимум год! Иначе...

  Он поднёс руки к голове и растопырил пальцы в разные стороны, одновременно вытаращив глаза и произнеся «Бум!»

  – Полгода-год, если вы в себе уверены, юноша! Только так и никак иначе.

  – Так надо, Саша. – Мара положила руку на плечо мальчика. – Будем искать другие варианты. Ты говорил, что знаешь, где Кант? Вот и съездим за ним завтра... А пока – спать.

  ...

  В лифте Мара опять надавила на «КН», и лифт привез их в большую пустую комнату, заставленную кроватями и тумбочками. Это походило на спальню детского лагеря.

  – Здесь жили научные сотрудники Института, пока не пришел Ангел.– грустно сказала Мара. – Как видишь, нас было довольно много. Большинство дел вели три основателя, мы же – пытались понять хотя процент от того, чем они жили. Я в Институте сколько себя помню, но и сейчас не до конца понимаю Мартина...

  – Ты здесь научилась собирать роботов?

  Мара села на кровать, покачалась, задумчиво посмотрела в стену перед собой.

  – Мое первое воспоминание в жизни – как я сижу у себя в Логове года в три и паяю схему. Причем уже для третьей модели пса... Тимофей Ворец всегда говорил, что я уникальна, а мне никогда так не казалось.

  – Помнишь своих родителей?

  Мара покачала головой.

  – Вокруг меня механизмы – с самого детства. Словно и меня собрали на рабочем столе, вставил в голову схему... Но нет. Я – самый обычный человек. Только смотрю иногда с крыш на обычных детей – у них в руках мячики, куклы, мишки... А я лет с четырёх воровала детали и инструменты по магазинам, искала схемы и компьютеры по помойкам и собирала из них устройства, которые делали мою жизнь проще и интереснее – смотря, что мне было нужно... А потом появился Тимофей. Он и привел меня в Институт.

  – А сейчас ты тоже что-то собираешь?

  Мара кивнула. И впервые улыбнулась во весь рот:

  – Да... И это будет грандиозно! Такое даже Мартину не снилось! Ядро по сравнению с этим будет камнем на тротуаре... Но... я даже тебе не расскажу! Дурная примета – об изобретениях рассказывать, пока не собрала.

  Чайник вскипел. Мара сыпанула в две кружки по ложке заварки, достала из тумбочки халву и печенье. Они посидели, выпили по кружке чая.

  – Тебе Лень с Йхоло уже говорили – я тебя давно жду, уже пару недель. Когда встретила Ёжика, и он рассказал мне свою историю, я сразу подумала, что рано или поздно ты со своим другом сюда придёшь. Но сама нигде не была и людей из других миров не видела. Ёжик рассказывал, но очень вкратце. Что это за мир? И как ты попал к нам?

  И Саша пересказал всё: начиная с того дня, когда он украл сумку с перстнем. Рассказ вышел долгим – пока он говорил, за окном уже стемнело.

  – Так я и думала, Ангел от вас... Хм. Тоум-Ра... Хранители... – Мара покачала головой. – Ничего не знаю об этом. Но это наверняка можно объяснить. Всё в этом мире объяснимо.

  – Можно, так объясни... Саша наконец задал вопрос, который вертелся на языке большое остальных: когда ты позвонила в домофон – по ту сторону была тоже ты? Ты-через-полчаса?

  – Это система безопасности Института – простая и гениальная.– Мара опять улыбнулась.– Держится на чистой метафизике и упертости Мартина. Видишь ли, ключ к Институту есть только у него. Ключ связывает тебя у входа – с тобой, когда ты уже сюда попал. И тогда ты сам себе открываешь дверь у входа. Но ты сможешь открыть дверь только в том случае, если Мартин даст тебе ключ. Если Мартин ключ не даст, то и дверь открыть себе ты не сможешь.

  – А если он не даст? Как же я тогда сюда попаду, если сам себе не открою дверь? – Саша почувствовал, что мозги сочатся из ушей.

  – Именно что – никак! – Мара расхохоталась. – Это настолько просто, насколько и гениально! В Институт может попасть только тот, кому Мартин даст ключ. Если Мартин ключ не даст – то человек не сможет сюда попасть. Так что здесь только те люди, кому Мартин разрешил здесь находиться. Другим он не даст ключ, и попасть они сюда не могут. Поэтому Ангел за весь год так и не проник в Институт, ведь Мартин кому-кому, а ему в здравом уме ключ не отдаст ни за какие коврижки! А теперь спи. Нам завтра нужно найти твоего друга.

  ...

  Проникнуть в сумасшедший дом ?8 оказалось проще простого. Они представились родственниками Канта, и у них даже не спросили документов. Похоже, никто действительно не знал, кто такой Кант на самом деле.

  – Он сейчас спит. – предупредила их санитарка. – Он в палате для спокойных, но для осторожности мы все равно колем ему снотворное.

  Мара кивнула и увлекла Сашу за собой.

  В белых коридорах психушки было тесно – словно стены сейчас сдвинутся в узкую щель. Мало воздуха. И Саша постоянно слышал тонкий писк.

  Канта нашли быстро – он лежал в одиночной палате, прикованный за руки за ноги к кушетке, и спал.

  – Смотри за дверью. – попросила Мара и поставила рядом с кушеткой свою сумочку.

  Вытащила из неё провода, прикрепила их к вискам Канта, вытащила на колени мониторчик с кнопками. Пальцы Мары забегали по экрану, устройство запищало.

  – Плохо...– пробормотала Мара. – Его мозг сильно поврежден, разум тоже, он уже никогда не придет в себя.

  Внутри Саши что-то оборвалось. Кант теперь навсегда останется сумасшедшим?

  – Я не смогу его починить. – продолжила Мара. – Скопировать разум к себе и отформатировать уже на диске– легко, но...

  – Но – что?– переспросил Саша. – Если ты можешь что-то сделать то делай! Хуже уже не будет!

  Мара прикрыла глаза, вздохнула и нажала кнопку на боку монитора.

  У Канта чуть задёргались руки и ноги. Глаза открылись, зрачки забегали, словно бешеные. Это продолжалось минуту, после – Кант опять затих и заснул.

  – Идём. – Мара быстро собрала прибор обратно в сумку, подняла Сашу и потащила из палаты, по коридору и из больницы.

  Саша не успевал за ней. Мара быстро шагала по улице, словно торопилась куда-то – вся прямая, несгибаемая, как статуя. Не глядя наверх, повернула в подъезд дома, с крыши которого был запущен змей.

  Саша отстал. Выйдя на крышу, он не сразу её заметил – Мара стояла, прислонившись лбом к трубе. И только теперь он увидел, что она плачет.

  – Ты чего?

  Мара всхлипнула.

  – Я знала это... Знала!

  – Знала что?

  Саша подошел, развернул её и обнял. Мара ткнулась ему в плечо и засопела. Мальчик терпеливо ждал.

  – Два одинаковых сознания не могут жить в одном мире. – наконец сказала она между всхлипами и зарыдала в полный голос. – Я скопировала его сознание на цифровой носитель – он сейчас у меня в сумке! Но тот Кант, в палате – он уже никогда не очнётся! Я убила его, Саша! Но у меня не было, не было другого выхода!

  Саша сжал её крепче.

  – Иначе – никак. К тому же, он с ума сошёл, а так ты его приведёшь в чувство.

  – Как ты не понимаешь? Можно ли дать гарантию, что там – тот самый Кант, которого мы знаем? А не его цифровая копия? А настоящий – мертв?

  Из сумочки Мары раздался спокойный размеренный голос. Приглушенный и с помехами, словно шел из динамика, но это определенно был голос Канта.

  – Вот сейчас даже обидно было. Как это я мёртв? Вот же он я...

  ...

  Когда Кант закончил, какое-то время все молчали.

  Они сидели в главной лаборатории Института – большом зале, с огромным количеством столов, на которых лежали приборчики, железяки, устройства– и совершенно невозможно было найти здесь два похожих. Схемы, трубки, лампочки, датчики, вспышки огня и плазмы, маленькие голограммы, которые мелькали на этих устройствах – о чем-то говорили Мартину и Маре, время от времени каждый из них рассеянно подходил к очередной заковыристой мигающей штуковине, поправлял, подкручивал и шел дальше.

  Саше же все это напоминало осторожно разложенную по столам свалку старых устройств, каждое из которых почему-то не лежит куском металла, а работает.

  Одна стена лаборатории целиком состояла из больших и малых мониторов. На большинстве из них – сотни показателей, чисел, графиков... без всяких подписей! Но и Мара, и Мартин, отлично во всем это ориентировались.

  Канта загрузили в главный компьютер Института, и теперь он стоял в полный рост на одном из мониторов. Всё тот же Кант, каким Саша увидел его впервые, в своем мире. Костюм, ботинки, только на шее нет кулона с зеленоглазой совой. И, как теперь вспомнил Саша, его не было и в кафе, когда они только попали в этот мир.

  В остальном – тот же Кант, только виртуальный.

  Когда они приехали с Марой в Институт, то оказалось, что Мартин доставил сюда и Ёжика – он теперь сидел на стуле, чуть поодаль. Когда Кант рассказал ему о том, что случилось в «другом» времени, Ёжик странно закашлялся и признался, что всё это ему буквально вчера приснилось.

  – Я теперь слепой, а ты, выходит, просто программа на компьютере?– грустно усмехнулся он.– Вот нас жизнь раскидала, а?

  Потом Кант дошел до разговора с Ангелом, все слушали, не дыша. Когда всё закончилось разрушением Тоум-Ра и перезапуском времени, Мартин крякнул и указал Маре на график на экране, шепнув: «Как раз в то время». Та кивнула.

  Потом Кант закончил.

  – Но Институт всё равно под надежной охраной.– осторожно начал Мартин.– К нам он не доберётся.

  – Когда он достроит Солнечную башню – он ему и понадобится. Высосет солнце напрямую – и дело с концом. – отчеканил Кант. – Так что у нас не так много времени, как вы думали.

  – И ты говоришь, что Мара теперь изобретёт нечто такое, что позволит ему завершить башню?

  Кант кивнул.

  – Так что это был за парень? – спросила Мара. – В том кафе.

  Кант вздохнул, по экрану забегали помехи.

  – Я не знаю. Он оба раза встречал нас с Сашей – и помог мне сохранить память о перезапущенном времени... У меня даже вариантов нет, кто это может быть и как на него выйти, поэтому предлагаю пока о нем не думать. Надо решить, что делать с Ангелом. Мы так и не знаем, как его победить. У кого какие мысли?

  – Дайте мне поговорить с ядром! – Саша вскочил. – Вы же говорили, что оно давало ответы на все вопросы.

  – Слишком рискованно. – помотала Мара головой. – Ты видел, что Ядро сделало с Мартином? Сто к одному, что с тобой будет так же.

  – А какие у нас варианты? – упрямо проговорил мальчик. – Если ждать дальше – Ангел просто закончит башню и планета погибнет.

  – Не все так однозначно. – рассудительно начал Мартин. – Мы получили новые данные, на основе них сейчас сделаем выводы и решим, что делать...

  – Мартин прав. – грустно сказала Мара. – Нужно все обдумать.

  – Так ждать некогда! Может быть, он закончит её завтра? Откуда ты знаешь, какое из твоих изобретений использует Ангел?

  – Не использует. – Мара помотала головой. – Я догадываюсь, что ему нужно – и просто поверь, он пока не может это получить. У нас все ещё есть время.

  – Почему ты так уверена? – Саша хотел что-то сказать, возразить – но увидел, что это бесполезно. – Кант, ну ты скажи!

  Но Кант с экрана грустно покачал головой.

  – Саша, я видел, что может Ангел – это невероятная сила и мощь. Недосягаемая. Нам нужно все тщательно обдумать прежде, чем делать хоть что-то. Тем более – мы не можем себе позволить лезть головой в пекло.

  – Посмотри на меня и всё поймешь. – сказал Ёжик. – Не лезь на рожон, Саша. Не надо.

  Это «не надо» стало для Саши последней каплей. Он в сердцах плюнул, развернулся и пошел к лифту. Зайдя и мрачно посмотрев на панель с двумя кнопками, Саша пробормотал про себя:

  «Надо, не надо – не всё ли равно?» – и ткнул на кнопку «КНН»

  Лифт задрожал и снова поехал непонятно куда. Через некоторое время остановился. Дверцы раскрылись.

  «И куда же это мне не надо?» – подумал Саша и вышел.

  Лифт привез его в длинный узкий коридор, в конце которого сиял свет. «Свет в конце туннеля» – мрачно подумал Саша и пошел к нему, чуть касаясь пальцами стен.

  Коридор вывел Сашу в широкий светлый зал, по краям которого стояли каменные резные колонны. Сам зал поднимался крупными ступенями от центра к краям. Ступеньки эти напоминали скамейки. В самом низу, в центре зала, на небольшом возвышении, стояла трибуна, на которой лежал листок бумаги.

  Зал был похож на учебный класс университета– в центре должен вещать преподаватель, а на скамейках вокруг – студенты записывать конспекты.

  Саша осмотрелся, привык к свету. Зашел на трибуну и увидел на стене надпись: «Здесь был Кролик».

  В голове Саши всплыла крыша перед театром, на которой он упал, и Такая же надпись на трубе вентиляции.

  «Ну и Кролик...Даже сюда залез, а говорили, „идеальная защита“» – подумал Саша, беря в руки листок.

  Листок в клетку, грубо вырванный из тетради. На нем виднелись свежие комочки земли и разводы светлой глины. К уголку листка пристал тонкий травяной корешок. Почерк на листе был Сашин. И он отлично помнил где и когда написал. И мог пересказать текст по памяти, не читая:

  «Я думаю, глупо всегда делать так, как надо. Вот я – в лесу. Я – ворую. Я могу умереть каждую ночь. Днем меня могут взять и бросить в Питомник. От утренних плетей Гарга до сих пор болит спина. Но это потому, что я делаю так, как надо. Потому и живу так, как есть. Если я хочу, чтобы было иначе, то и делать надо что-то другое...»

  Этот листок с невозможными преступными мыслями он написал примерно две недели назад – ещё там, в Лесу, в своем мире, от которого до конца не успел отвыкнуть. Если это увидел бы Гарг, мог легко убить. Как это? Щенок помышляет бросить воровать?! Если бы увидел Ирек – то просто не понял. Поэтому Саша написал, вырвал, и спрятал листок под большим камнем, в глухомани, рядом с болотом, как свою самую большую тайну.

  Саша взял листок, чувствуя, как по рукам и спине бегают мурашки. Машинально щёлкнул по корешку, дунул, постучал им по столу, стряхивая землю. Осторожно посмотрел на пустые трибуны. Огляделся, словно за ним могли наблюдать. Но всё тихо. Зал круглый, пустой и абсолютно замкнутый – всего одна дверь, в которую и вошёл Саша.

  Саша сложил листок вчетверо, аккуратно положил в карман джинсов. Ещё раз осмотрел зал и пошел на выход.