Текст книги "Хроники Хранителей (СИ)"

Автор книги: Рашид Муратов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

  И лез дальше. Когда действие энергетика кончилось, он принял ещё один. А потом ещё.

  Всё выше, и выше. Вначале городской шум размылся, отдельные клаксоны автомобилей и людские голоса стали единым гулом. Потом и этот гул утих и полностью исчез.

  Последние полчаса Саша поднимался в абсолютной тишине, которую не нарушал даже Кант. Слышно было только как скрипит металл под руками Саши. И похоже, он был первый, кто здесь лез, со дня постройки Трубы. Все кабели, коммуникации доставлялись и вбивались на эту высоту дронами. Красные лампочки, которые встречались каждые тридцать проемов, менялись тоже ими.

  Наконец Саша осмелился остановиться. Последняя таблетка энергетика ушла минут двадцать назад, и её действие как раз заканчивалось. Мышцы постепенно наливались свинцовой усталостью. Осталась последняя площадка – верхняя. Двадцать ступеней и всё.

  – Давай. – сказал голос Канта в наушнике. – Минуту спустя будет сложнее. Давай! Ещё чуть-чуть!

  Двигаться было невероятно больно! Саша стиснул зубы и одним рывком, почти за шкирку, затащил себя под люк верхней площадки. Защитная решетка за спиной кончилась на половине лестницы.

  Последний люк на последнюю площадку оказался заперт на замок.

  Саша ударил его кулаком и чуть не заплакал, чуть не разжал руки, забыв, что за спиной нет спасительной решетки. Сил повиснуть над пропастью на решетке площадки, переползти на край, зацепиться за её конец и подтянуться, как он уже делал раз пять, пока лез сюда – не было.

  Всё было зря. План по проникновению, нервы и адреналин, игра с охранником, вечность на пути наверх... всё было зря. Пальцы слишком слабы, если он повиснет – то полетит вниз, как букашка, щелчком пальцев отправленная с дерева в траву.

  – Саша. – мальчик помотал головой. Он не хотел слышать этот голос, он хотел выкинуть наушник и никогда не возвращаться вниз. Не видеть Канта, Мару, Мартина... Аню. Он всех подвел. – Саша, посмотри назад.

  Мальчик оглянулся.

  Он лез под энергетическими таблетками, дав себе команду забыть об усталости, времени, голоде. Стал словно машиной, которая способна подниматься вверх. И не заметил, что вокруг рассвело.

  Город заливает нежно-кремовая тень. Разгорается горизонт, огонь в котором раздувает теплый утренний ветер. С минуты на минуту выглянет солнце. То самое, которое они хотят спасти. И он увидит его первым на всей планете.

  Саша думал, что он лез в тишине – но ошибался. Тишина оказалась невесомым полотном, сотканным из миллиона звуков, каждый из которых можно было расслышать.

  Сыто скулила собака – повар ресторана вынес ей деликатесов, которые остались после гостей. Какая-то девушка негромко вскрикнула – парень перед ней опустился на колено и достал откуда-то букет и кольцо. Взревел сигнал машины – водителю по телефону сказали, что он стал отцом.

  Звонкий шлепок пощечины. Скрип крепкого рукопожатия. Выдох юного спортсмена, который в первый раз вышел на свою первую утреннюю пробежку, ещё до восхода.

  Отголоски важных решений, тени больших факелов, шёпот громких споров – все это здесь. Стоит прислушаться.

  Всё это Саша слышал – разом и по отдельности. И всё-всё понимал, что происходит и почему.

  Отсюда – с самой высокой точки во всем Городе – все было рядом, руку протяни. Всё было просто и ясно. И очень-очень спокойно. Здесь происходило все и сразу, и ничего не происходило. Здесь звенела оглушающая музыка тишины. Здесь все было едино: малое и великое. Самый маленький человечек был ничуть не меньше самого огромного небоскреба.

  А самая жуткая усталость – источник самой великой силы.

  Саша обнаружил, что его окутывает красное пламя. Глаза тигра горели – так же ясно, как и в первый раз. Огонь окутывал его руки, и из них уходила усталость.

  – Понимаешь... – начал Кант, собираясь произнести долгую и вдохновляющую речь.

  – Понимаю. – не дал ему закончить Саша. – Я все понимаю.

  И, не давая себе опомниться, повис над пропастью в три с половиной километра, переполз на край, одним рывком подтянулся и перевалился на последнюю площадку Трубы.

  Огонь пропал, Тоум-Ра перестал светить, и усталость немедленно вернулась.

  И только сейчас Саша ощутил, что пальцы готовы отвалиться.

  ...

  Сперва он, конечно, попытался вызвать его снова – но тигр умолк и не хотел проявлять свою силу вновь. И тогда Саша смирился – были дела поважнее.

  Приборчик, ради которого всё это затевалось, – синий коробок размером со спичечный, на тонкой антенне, на обратной стороне Трубы.

  Но, прежде чем сбить его, Саше оставалось ещё одно дело.

  Из внутреннего кармана толстовки он достал одноразовый пакет с краской и компактным пульверизатором в углу. Написал во всю Трубу «Аня» – так, чтобы она увидела.

  С такой огромной высоты ему никогда не отыскать её дом – он лишь один из миллионов каменных коробок далеко внизу, отсюда одинаковых по размеру – размером с ноготок. Но она увидит, чуть позже.

  Дописав, поднял железный ржавый штырь – который очень кстати лежал у люка и замахнулся на синий коробок на металлическом шесте!

  У коробка что-то сверкнуло. Саша опустил штырь, присмотрелся: металлическая зажигалка. Большая и совсем новая, примотанная её к антенне синей изолентой.

  «Захвати из под небес что-нибудь памятное,» – вспомнил он просьбу Ёжика. Лучшего и не сыскать! Видимо, здесь все же ходят монтеры...

  Саша осторожно взял зажигалку и обнаружил на её оборотной стороне изящную гравировку в виде дикобраза. Хищная добродушная колючая ехидная морда. А в глазах – по камню, которые в лучах солнца отдают фиолетовым.

  На секунду Саше показалось, что глаза тигра на его пальце сверкнули красным. Но нет, только показалось...

  Отличная вещь! Ёжику однозначно придется по душе. Кто её мог здесь оставить?!

  Кинув зажигалку в рюкзак, Саша снова поднял штырь и теперь уже без раздумий, с размаху, врезал по синему коробку на антенне!

  Коробок затрещал и улетел вниз. Саша проводил его глазами, чувствуя, как в груди загорается жар. Он это сделал!

  Заревела сирена, а лампочки на площадке панически замигали. На территории ТЭЦ поднялась тревога.

  Саша не видел, но знал – там, далеко внизу, проснулись и забегали охранники. Дежурные вскочили и начали просматривать показатели датчиков и записи с камер, чтобы понять, что происходит.

  Труба ожила и начала выть – тонким, утробным голосом. Наушник тут же пикнул и заговорил голосом Канта:

  – Уходи! Они включают Трубу, хотят тебя сжечь, пока ты не слез. Через пару секунд здесь будет пекло, не зря для вывода адской температуры из сердца ТЭЦ построили трубу аж в три с половиной километра... Прыгай, скорее!

  Саша быстро вывернул рюкзак, взял в руку парашют, вскочил на перила и ахнул! Впереди – пропасть, позади – гудящее сопло прямиком из пылающего Ада. Будет ли когда-нибудь еще такое в жизни? Чтобы навсегда запомнить Трубу и Город с этой невероятной высоты, он оглянулся напоследок и вдруг увидел маленькую роспись белой краской у основания площадки, её можно было заметил, только забравшись на эту невозможную верхотуру: «Здесь был Кролик». Саша невольно улыбнулся:

  «Что же это за Кролик такой? Может, это его зажигалка...»

  И тут Труба загудела, извергая раскаленный дым из недр ТЭЦ. Лицо обожгло, запахло жжеными волосами.! Саша попытался вдохнуть, но не смог, воздух был словно из духовки, и тогда он шагнул, уже просто чтобы не сгореть заживо.

  В животе ухнула пустота. Труба рядом быстро уходила вниз, лестница прокручивалась как на ускоренной перемотке. Земля медленно приближалась, словно кто-то наводил увеличительное стекло на карту.

  Саша не стал ждать, кинул парашют в сторону, он тут же затрепетал, раскрылся, Сашу рвануло, тряхнуло, стропы послушно легли в руки – мальчик оседлал воздух и направил парус над головой прочь!

  ...

  – Он смог! Глушилка не работает! – на лице Мары впервые за последние дни сияла улыбка.

  Ёжик от волнения аж подпрыгнул.

  – И что дальше?

  – Дальше... действовать будем мы! – промурлыкала Мара слова одной ей известной песни. – Я посмотрю, что мы теперь можем, с отключением этого устройства... Будь добр, проверь пока, что происходит в Городе.

  Ёжик достал телефон, пробежался по сайтам, камерам видеонаблюдения, к которым у них был доступ.

  – Ничего не происходит. Все примерно то же самое.

  Мара всмотрелась в показания приборов и упала лбом на стол.

  – Ты чего? – не на шутку встревожился Ёжик.

  Девушка горько вздохнула.

  – Устройство на Трубе было не единственным, излучение на секунду отключилось, но тут же заработал другой передатчик. Где он, это опять нужно выяснять...

  Ёжик громко выругался. Всё зря, весь план насмарку! Сколько еще таких устройств распихано по городу? Он подошел к Маре, размял ей плечи, но девушка даже не пошевелилась, настолько устала.

  – Ты не спала сутки, я – двое. Хотя бы на этом этапе у нас все получилось и мы заслужили немного отдыха.

  Мара не ответила, тогда Ёжик обратился к монитору:

  – Кант, ты уже поймал Сашу?

  – Он только что приземлился на крышу машины, бросил парашют, залез в салон и я его увез, мы уже далеко от Трубы. – взволновано ответил Кант из динамика.

  – Вот и хорошо! Мара, пойдем кофе заварим? А ещё лучше – поспим...

  Мара грустно помотала головой, все так же лежа лбом на столе..

  – Некогда... Если это был первый, но не единственный излучатель, нужно сделать все возможное, чтобы найти остальные. Время поджимает, а Ангел теперь знает, что мы охотимся за передатчиками...

  Девушка застонала, еле-еле, через силу, подняла голову от стола, разлепила глаза, медленно достала баночку с яркими капсулами, с трудом открыла крышку, проглотила сразу две. Взгляд прояснился, движения ускорились, резким движением она ударила по крышке, кинула банку обратно, отвесила себе две пощечины, вернула немигающий взгляд к приборам и бодро застучала пальцами по клавишам.

  Ёжика передернуло. Он вздохнул и пошел варить кофе, у двери не удержался, обернулся на экран с картой Города, по которому двигалась большая белая точка – машина с Сашей, которую дистанционно вел Кант, и улыбнулся.

  «Вот же молодец, парень!» – подумал Ёжик про себя. – «Забраться на такую высотень... Я бы так никогда не смог»

  – Мара... Я могу тебе чем-то помочь.

  – Можешь. – кивнула та, не отрываясь от монитора. – У меня кончаются энергетики, а запасная пачка лежит у тебя в подземке, в большой тумбочке, во втором ящике снизу, слева от входа. Будь добр – сгоняй, принеси? Я тут ещё до утра просижу.

  Ёжика опять передернуло, но он пробормотал что-то согласное, потом на кухне кинул в себя кружку растворимого кофе с сахаром и вышел на улицу, до ближайшего входа в Метро.

  ...

  Через некоторое время вернулся Саша, открыл дверь своими ключам, осторожно зашел в спящую квартиру, поставил остывающий чайник, кинул в кружку пачку кофейного порошка, прислушался... В спальне сопит Аня, в комнате стучит по клавишам Мара. Кант что-то говорит ей через динамик, она ему сухо и резко отвечает. Ёжика нигде нет, возможно, он просто где-то спит.

  В целом – тишина и покой и не с кем было поделиться восторгом, который Саша унес с верхушки Трубы. Заварив кофе и разлив его на две кружки, он осторожно вошел к Ане и обнаружил, что та не спит... Девушка села на кровати, поправила белую пижаму и посмотрела на гостя.

  – Ну? Как все прошло? А то мне не говорят, даже Лень...

  Вместо ответа Саша поставил кружку с кофе на стол, подвел девушку к окну, дал ей бинокль и указал пальцем на Трубу.

  – У меня для тебя кое-что есть! Посмотри во-о-он туда.

  Аня посмотрела... и села на пол!

  – Ты сумасшедший! Просто сумасшедший!

  На кухне вдруг зазвонил телефон.

  – Сумасшедший... – еще раз прошептала Аня, восхищенно глядя на него.

  – Я сейчас! – Саше не хотелось уходить, но телефон трезвонил и мог помешать Маре, да и им с Аней... Уже на полпути к телефону Саша решил, что это Ёжик, звонит из Города, узнать, как дела...

  Подбежал к телефону, схватил трубку...

  – Ёжик, ты? Я вернулся, ты куда пропал? У меня для тебя кое-что есть!

  – Саша?

  Этот голос Саша никогда в жизни не с чьим не спутал: он будил его по утрам в Лесу, выручал его в вылазках. Саша слышал этот голос тысячи раз, но сейчас словно услыхал впервые.

  – Ирек?! Ирек!!!

  – Некогда объяснять. Вы молодцы. Ты молодец... – Ирек говорил отрывисто и торопливо, голос его звучал непривычно прямо и жестко. – Но это только первый из трех элементов, которые нужны Ангела для его плана. Я сейчас пришлю тебе информацию по второму и третьему. Второй – это такой же передатчик, он его надежно охраняет, гораздо лучше первого. Третий элемент – это какой-то человек, которого он ищет... Больше я ничем не могу помочь. Прощайте. И поторопитесь.

  Гудки.

Ирек

  – Тень? – голос Ангела, который вошел в зал, был вкрадчивым и таинственным.

  Ирек с трудом унял дрожь в ногах.

  Ирек... Скорее уже, «Ирек 2.0» – подтянутый, стройный, сильный, быстрый. От грузного ленивого мальчугана не осталось ни следа. Год назад Ангел сделал из него идеального убийцу, который способен прятаться в тенях, быстро передвигаться, следить, выслеживать. Убивать.

  И он сделал это, просто Пожелав.

  Две минуты назад пелена с его глаз спала, и голова до сих пор пыталась справиться с невероятным объемом знания – его личностью и всем тем, что он знал и чем занимался в последний год.

  Позвонил по номеру, который выяснил этим утром – не успев доложить Ангелу. Позвонил и удалил звонок, чтобы нельзя было отследить номер и адрес. С телефона же сразу послал информацию на электронную почту Маре. И тут вошел Он...

  Какие шансы, что он сумеет уйти?

  Ирек положил трубку обратно на телефон.

  – Кому ты звонил, Тень? – вкрадчиво спросил Ангел.

  – Я звонил Хранителям. Оставил послание, чтобы пустить их по ложному следу...

  – Брось, Ирек. – Ангел устало подошел к окну, повернулся к нему спиной. – Пару минут назад мальчишка забрался на Трубу, отключил Первый Генератор. Тот самый, который глушил личности в городе, заменяя их нужными мне. Это и тебя касалось. Второй заработал, но тебе хватило секунды, чтобы прийти в себя. Ты же не думаешь, что я настолько глуп, что...

  Ирек был быстрым, как сама мысль мысль. Он скользнул по тени, как по льду на катке, достал клинок и пронзил Ангела!

  Меч провалился в пустоту, у окна никого не было. И Ирек не сумел заметить, как это произошло. Не оборачиваясь, машинально выпустил клинок, который тут же вернулся в ножны за спиной, и растворился в тенях комнаты, стал их частью. Ангел здесь...

  Вернее, попытался раствориться. Холодная цепкая рука выхватила Ирека до того, как он успел затеряться в тени.

  Ангел теперь держал его за горло, прижав к стене. Смотрел безо всякой злобы, как на шкодливого щенка, который вздумал огрызаться.

  Ирек попытался освободиться, но не сумел. Меч прыгнул в руку, но Ангел щёлкнул по нему пальцем и тот отлетел в дальний угол комнаты.

  – Свои собственные творения я не убиваю. – сказал наконец Ангел. – Только дурак сжигает стихи, которые сам же и написал. Ты – тень, тенью и останешься. Был шёпотом, станешь – ужасом!

  Из глаз Ангела вышел лунный свет, который осветил комнату, наполнил Ирека...

  В полу открылся провал. И Ангел швырнул Ирека туда – и он полетел куда-то в глубокий и темный колодец, в котором даже его крик не был слышен.

  «По крайней мере, я хотя бы в последний раз сделал все правильно» – подумал Ирек, прежде чем пролететь через второй люк. А после упал и разбился вдребезги о каменный пол. Люк в потолке захлопнулся и снова стал неотличим от остальных каменных плит в потолке подземки.

  А спустя несколько минут маленькие части одного большого Ирека, разбросанные по бетону, начали собираться вместе...

  Но он уже не был Иреком. И даже не был Тенью.

Ёжик

  Несколько минут спустя, в маленьком, но очень уютном тупике городской Подземки, в котором стоял заброшенный вагон метро, и в который уже долгие годы не заглядывал ни один охранник, Ёжик открыл тумбочку справа от своей двери и нащупал большой пакет, полный маленьких капсул.

  «Как она на них живет?» – в очередной раз подумал Ёжик. Вытащил одну капсулу, посмотрел на тусклый свет лампочки. Порошок внутри переливался перламутром.

  Не успел он налюбоваться, как вдруг услышал шелестящий звук, который пробивался через ровный и привычный гул подземелья.

  Здесь постоянно что-то шумит: ездят поезда, капает вода, слышны тени Города. Ёжик привык к шумам и шорохам подземелья и порой мог сказать, что происходит за километры от него – по паре скрипов и еле слышному гулу. Вот проехал вагон монтировщиков – значит, сейчас шесть вечера, у рабочих окончилась смена и они едут домой, по закрытой рабочей ветке. Гулкие нерешительные шаги проскрипели по другую сторону ворот – очередной подросток ищет приключений на свою голову.

  А иногда, особенно ночью, Ёжику казалось, что он слышит чьи-то голоса – но он уже давно привык к подобной жути.

  Но сейчас сквозь ворох привычных звуков пробивался незнакомый, новый, а потому – пугающий.

  Ёжик встал. Всмотрелся в тьму за окнами своего вагона. Прошелся, запер все двери и окна, ещё раз отругал себя за то, что до сих ленился починить форточку у двери.

  Потом сел обратно, ещё раз прислушался. Вроде бы, все было в порядке.

  И в тот самый момент, когда Ёжик решил, что ему привиделось – из глубин коридора, по шпалам двинулся сплошной живой поток – маленькие темные клубочки.

  У Ёжика волосы встали дыбом. Это ещё что? Крысы?

  Да, это были крысы – целая стая. А ещё вернее – несколько стай, соединившись в одну, единым поток бежали на вагончик Ёжика.

  Без единой мысли в голове Ёжика наблюдал, как живое крысиной море добегает до вагончика... огибает его и направляется к запертым воротам – тупику.

  Тупику для людей, но, как выяснилось, не для крыс. Крысиное море устремилось в одну единственную дырку, прямо посередине, между двумя створками ворот – достаточную, чтобы в неё пролезла человеческая рука. Или крыса.

  Крысиное море устремилось в неё – как если бы людской поток разом ломанулся из метро, а на выходе оставили открытой лишь одну створку стеклянной двери.

  – Куда вы все так ломитесь? – завороженно пробормотал Ёжика. – Куда? Или... от чего?

  Достав фонарик, он пустил луч в тоннель – откуда только что прибежали крысы.

  Сперва он ничего не понял. За окном не было тоннеля – одна сплошная тьма. Луч пронзал её метров на десять, а после – увязал, гас, словно Ёжик направлял фонарь в густое чернильное облако.

  – Что ещё за..? – Ёжик в жизни не видел такого.

  До него донесся ожесточенный крысиный писк – зверьки были в панике, они буквально дрались за право пройти в узкий проход!

  Всмотревшись внимательнее, Ёжик понял, что эта тьма – надвигается. И в этой тьме он увидел не то щупальца, не то паучьи жвалы и ножки. Всё это шевелилось, переплеталось – огромной чёрной биомассой.

  А посреди Этого блестели... глаза. Сотни и тысячи глаз – маленьких, чёрных, как у тарантула, смотрели на него, как на добычу.

  Ёжик похолодел. Издав короткий вопль, он сорвался с места, достал с полки листок, карандаш, начеркал на бумажке два слова, свистом подозвал голубя, почти впихнул свернутый листок ему в клюв, проорал: «Найди Мару, где бы она ни была!» – и швырнул птицу в ту самую сломанную форточку.

  Голубь заметался над вагоном, потом увидел щель между дверьми и каменными сводами подземки, протиснулся в неё и полетел прочь, над потоком крыс, который по-прежнему прорывался через дырку снизу.

  А в следующую секунду тьма придвинулась вплотную, одной огромной кляксой обволокла вагон, расплющила и поглотила его, вместе с Ёжиком.

  ...

  В квартире Ани боковой карман Сашиного рюкзака, который мальчик оставил в углу у входной двери, засиял чистым фиолетовым светом. Засиял отчаянно, словно пытаясь разорвать плотную черную ткань. Горел пару минут, а после потух, как если бы ярко горящую свечу окунули в мазут.

  Но никто этого не заметил.

  ...

Ангел

  Выбросив прежнюю, отработавшую своё Тень, Ангел подошел к окну. Из верхнего этажа Башни Солнца открывался лучший вид на город – отсюда он больше напоминал двумерную карту. Ангела это устраивало.

  Передатчик отключили. Не беда, есть и другие. Что успел сообщить Ирек друзьям – оставалось только догадываться. Сейчас же... Ангел посмотрел на Трубу. На надпись «Аня».

   Ухмыльнулся. А потом небрежно обернулся и бросил в угол комнаты, воздух в котором, если приглядеться, чуть дрожал в воздухе.

  – Найди всех Ань по эту сторону Города, из окна квартир которых виднеется Труба. Среди них девушка, примерно его возраста. Найди ту, имя которой он написал. Скажи мне, где она живет.

  Новая Тень поклонилась и исчезла.

Часть 3

Кролик?

   Главная проблема заключалась в том, что кофе кончался.

  Здание, на котором Ангел разместил второй коммуникатор, было абсолютно неприступным. После того, как Саша сбросил первый с Трубы, в течение суток вокруг него возвели четырехметровый бетонный забор с колючей проволокой под током, по периметру расставили камеры и датчики движения. Внутри выросли шесть КПП. Охранники с собаками и винтовками охраняли забор с обеих сторон, Кант подсмотрел в служебной переписке одного из охранников: им дали приказ расстреливать любого, кто попытается проникнуть внутрь.

  Саша с Марой, а потом ещё и Лень по их просьбе – внимательно осмотрели периметр – слепых зон у камер не было. Участка, откуда хоть иногда уходила охрана, – тоже. Как только дрон на дистанционном управлении пересёк периметр, его расстреляли – три охранника не сговариваясь открыли огонь.

  А ещё на днях в новостях промелькнуло: Башню Солнца достроят через неделю. В сюжете показали саму башню и автора – Ангела, с поистине херувимской улыбкой вещавшего о том, что ждет город и всю планету после постройки: дешевая энергия, полный переход всего автопрома на электричество. Сияющее будущее, в котором не будет места загрязнению окружающей среды и пережиткам прошлого...

  А ещё этот «третий элемент». От него Ирек прислал только только фотографию. На ней мужчина, которому можно дать как двадцать, так и тридцать, так и сорок лет. Обычное лицо. Стоило отвести взгляд от фотографии – и оно тут же рассыпалось в памяти. С первого раза западало в память только одно – искра в глазах. Непередаваемая, необъяснимая. Озорная. Если у Ангела в глазах горел дьявольский огонь, то у этого человека – озорство и веселье.

  Как только Мара увидела фотографию, закричала: «Тимофей! Это Тимофей!» На фотографии был Тимофей Ворец. По словам Ирека, Ангел искал его... Значило ли это, что он жив? Тогда почему он пропал год назад? А главное – куда?

  А потом их огорошила Аня... узнала на фото своего старого друга, историка-археолога Вячика, с которым была знакома уже пять лет. Того, кто появился совсем недавно после годового отсутствия и сразу исчез. Только оставил Ане билеты на выступление артиста в маске, с помощью магии заставившего Сашу проникнуть в Институт и сорвать с Ангела покров, открыв его солнцу. Оживить главное зло, которое они победили такими усилиями. Уничтожить Институт...

  Основатель Института Тимофей и историк Вячик – одно лицо? Близнецы? Просто очень похожие люди? Аня ошиблась...?

  Кант, увидев фотографию, попросил дать ему несколько часов. Через полтора часа подозвал всех к компьютеру в зале и вывел на экран черно-белое фото с группой каких-то людей в белых халатах вокруг старого седого улыбчивого старичка.

  – Фото вашего Тимофея, или... того, кто на него похож – в первом ряду, второй справа от старика по центру. – опять сказал Кант. – Улыбающийся старик, кстати, – Морихеи Уэсиба, создатель боевого искусства Айкидо. На фотографии – его ближайшие ученики. Фото сделано примерно полтора века назад.

  – Это не может быть он! – отозвалась Мара. – Тимофею было всего тридцать четыре...

  – Вячику – двадцать пять... – пискнула Аня с дивана.

  – Посмотрите на второе фото. – продолжил Кант вместо того, чтобы спорить.

  На втором фото было всего три человека, все лысые, в жёлтых одеяниях, на фоне красивого азиатского храма. Мужчины стояли на одной ноге, вторую – подняли над собой, придерживая её рукой. На ступне поднятой ноги у каждого стоял кувшин.

  Сейчас Саша и сам узнал их мужичка – он стоял в центре

  – Наш – в центре. – подтвердил Кант его догадку. – Это три монаха храма боевых искусств Шаолинь. Первая историческая фотография монахов этого храма. Фотографии триста лет. Третье фото...

  – Ерунда какая-то! – прервал его уже Саша. – Даже если оставить одни только фотографии – человек не может жить так долго. Я думаю, ты спутал. Это разные люди, просто похожи.

  Но они видели – это тот самый человек. И на чёрно-белых фото, и на том, что прислал Ирек. И на центральной фотографии, в зале с Ядром. Озорной огонёк в глазах проникал в душу, почти что выжигал в фотографиях дырочки. Это ни с чем не спутать и никак не подделать.

  – Я просто делюсь тем, что нашёл. – невозмутимо ответил Кант. – Всё возможно. Это могут быть разные люди. Фотографии могут быть поддельными. Но анализ лиц говорит: это один и тот же человек. Откройте третье фото.

  Третье фото самое мутное. Саша с трудом различил треугольную крышу дома, здание справа.... Вроде бы, слева виднеется дерево...

  Но все внимание на фото сразу привлекал человек в нижнем правом углу. Он улыбался, приветствовал того, кто смотрел на него. И огонёк в глазах словно приглашал нырнуть внутрь фотографии. Или грозил, шутя: «Сейчас выпрыгну наружу!»

  Он. Точно он.

  – Это самая первая фотография, которая сделана в этом мире.

  – Чего?! – завопила Мара.

  – Самое первое фото в истории этого мира. – невозмутимо повторил Кант. – На фото – вид из окна города на другом конце планеты. В правом нижнем углу – предположительно, друг изобретателя первого в мире фотоаппарата. Его имя – неизвестно. Фотографии семьсот пятьдесят три года.

  А ещё Ёжик пропал без следа. Не оставил ни записки, ни письма. Когда Мара очнулась после того, как отрубилась без своих пилюль на пятнадцать часов, первым делом спросила о нем. Когда выяснилось, что его нет, горестно вздохнула и сказала, что год назад люди пропадали точно так же – внезапно и бесследно. Но остальные все же не теряли надежды.

  Пропала и зажигалка, которую принес с Трубы Саша. Карман куртки наутро просто оказался пустым. Саша уже не знал, что и думать. Когда он рассказал Канту о зажигалке с мордой дикобраза на боку для Ёжика, Кант минуты две просто молчал, а после – отключился и вышел на связь только через час.

  И все это были не проблемы – а тупики, в которых они сообща бились уже третьи сутки.

  А вот кофе кончался. И эту проблему можно решить.

  – Я за кофе. – объявила Аня, потягиваясь и накидывая куртку. – Ещё немного и мои глаза просто захлопнутся.

  Ей никто не ответил. Мара, как обычно, стучала пальцами по клавиатуре, Кант стоял неподвижно на экране, мигал лампочками. Похоже, что-то искал в Сети или просто старался быть в курсе всех событий. Саша стучал ножиком на кухне, готовил ужин.

  Минут через десять Аня вернулась, хлопнув по столу коричневой пачкой с кофе и жёлтой пластмассовой коробкой с круглыми краями.

  – А это что? – Саша взял жёлтую коробку «Nesquik», с которой широко улыбался мультяшный заяц.

  – Это какао. – зевнула Аня. – Мы кофе уже третий день дуем, надоело... Хочу чего-то послаще.

  А Саша смотрел на зайца, и перед его глазами бегали картинки. Надпись на Трубе, на здании театра... «Здесь был Кролик». Этот парень был там, где не мог быть. Причем, скорее всего, один...

  – Мне нужен Кролик. – сказал Саша.

  – Какой ещё Кролик...? – в один голос ответили Мара, Кант и Аня.

  – Куда бы я ни поднялся, я везде вижу его подпись. Это парень, который побывал на каждой крыше этого Города. Он расписался даже на Трубе. Мара, это ведь твой очередной курьер? Он же не мог быть на Трубе, на театре – без прыггов? Я бы без них туда не поднялся...

  Мара покачала головой.

  – Я знаю поименно всех, кому дала прыгги. Вас можно пересчитать по пальцам... Никакого Кролика там нет.

  – Ещё лучше – он настолько хорош, что попадает куда угодно на своих двоих. Я почти уверен, что он сможет провести нас на крышу башни Future! Кант, ты можешь как-то найти его...

  – Уже. – пикнул Кант. – Начал искать, как только ты его упомянул... И у меня плохие новости.

  – Куда уже хуже-то?

  – Он в тюрьме сидит.

  ...

  Выяснилось вот что: Кролик – местный парень, который промышлял продажей уникальных городских фотографий – никто не понимал, как он попадает туда, где делает их.

  Пейзажи с Трубы. Виды с министерств и других зданий, охраняемых по высшему разряду. Два года назад он выложил в открытый доступ фотографию тогдашнего президента. Она была сделана из шкафа в его кабинете, через приоткрытую дверь. Это подтверждалось ехидным комментарием:

  «Этот шедевр прислал один мой безымянный друг. Сопроводил фотографию восхитительной историей, как он проснулся утром и обнаружил себя в шкафу президента с фотоаппаратом в руках! Недолго думая, отснял несколько кадров, снова лег поспать – и обнаружил себя в своей постели. Везёт этому чудесному человеку! Ведь проникнуть в самое охраняемое здание в Городе – попросту невозможно. Да и как охрана такое допустит? Как вы думаете, может наш город спать спокойно, пока в его пределах открываются, закрываются порталы – прямиком в президентские апартаменты?!»

  Но Кролик лез и туда, куда действительно залезать не стоило. И делал то, чего делать не нужно. Однажды он сунулся на военную базу на окраине Города. Двойной охраняемый периметр с охранниками, камеры наблюдения, колючая проволока... и пятнадцатилетний паренек с камерой наперевес каким-то образом оказался внутри.

  На этот раз он не только сделал пару фотографий, но и проник на охраняемый склад в центре базы и кинул в рюкзак несколько схем, чтобы позже перепродать их на чёрном рынке.

  А уходя, показал в камеру фак. Просто по приколу. Лицо-то в маске.

  Вот только на его руке была татуировка. Само собой, на камере она засветилась.

  Как и на некоторых фотографиях от лица «одного безымянного друга».

  Военные, само собой, на эту байку даже внимания не обратили. Втихушку запустили розыск, очень быстро вычислили парня, поймали и посадили.

  Теперь он находился в самом охраняемом здании в Городе – в тюрьме.

  От тюрьмы и от сумы не зарекайся? Так, кажется, говорится в пословице?

  – Я туда войду и вытащу Кролика – сказал Саша. Посмотрел, как у всех вытянулись лица и продолжил. – Другого варианта всё равно нет. Или я вызволяю Кролика из тюрьмы, или – нам всем крышка.