Текст книги "Хроники Хранителей (СИ)"

Автор книги: Рашид Муратов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

  Щелчок услышал и фокусник, тут же подбежал и помог Саше вынуть руку. Быстро, даже немного суетливо, заглянул внутрь ящика, потом сам взял ящик, переставил его на пять шагов по сцене, снова посмотрел, и, наконец, торжественно встал рядом, приняв изящную позу – ноги вытянуты, одна рука поднята к груди, вторая вытянута вверх – словно он собирался дирижировать оркестром где-то на балконе.

  – Саша, мальчик мой! – обратился он снова к Саше. – Сунь руку еще раз в этот волшебный ящик! Ты нащупаешь там плотную ткань – насчет «три» одним движением вынь её и накрой меня с головой! Ты готов? Мы считаем вместе! За-а-ал!

  Саша сунул руку, тут же нащупал ткань, ухватил её и приготовился тянуть.

  Фокусник взмахнул рукой. «Раз!» – проскандировал зал недружным хором, увлеченный фокусом. Еще взмах, «Два!» – проговорил хор уже куда дружнее.

  Перед тем, как взмахнуть рукой в третий раз, фокусник повернулся к Саше, склонил голову в каком-то новом ракурсе – отсюда маска вовсе не казалась человеческой – напоминая не то быка, не то дьявола. Софиты подсветили его с неожиданной стороны и Саша впервые увидел в прорезях маски серые глаза и почему-то вспомнил кафе, в котором оказался, как только попал в этот мир.

  – Ты готов? – спокойно спросил фокусник до того, как Саша успел что-то обдумать и потому машинально кивнул.

  Взмах рукой. «Три!» – прокричал зал.

  Саша рванул на себя шуршащую ткань и тут же накинул её на фокусника. В ту же секунду во всем зале загорелся свет и Саша увидел, что ткань на фигуре – это защитного цвета плотный, но тонкий брезент, на котором ярко-красной краской нарисован знак «Стоп!» – точно такой же, каким они укрыли Ангела... но откуда на нем точно такой же знак?

  «Быть не может, просто быть не может...» – Саша почувствовал, что холодеет. Он подошел к фигуре, тронул её, словно желая убедиться, что это не морок и не иллюзия... и в эту секунду ткань осела на пол, словно была подвешена за крюк. Фокусник исчез.

  Зал взорвался аплодисментами! Саша же, не чувствуя ни ног, ни рук, соскочил со сцены и побежал к выходу, по пути доставая смартфон, чтобы срочно позвонить в НИИ... и тут где-то в отдалении, за пределами зала, раздался мощный хлопок, словно кто-то взорвал петарду размером с пятиэтажный дом. Секунду спустя здание тряхнуло, аплодисменты сменились криками ужаса, а Саша споткнулся и упал. Тут же встал, потирая лоб и выбежал из зала на улицу.

  НИИХРЕНА был в нескольких кварталах прямо перед выходом, возвышаясь над деловыми трех-пятиэтажками... и он горел. Горели верхние этажи, от здания шел густой, словно от праздничного шоу, разноцветный столб дыма, похожий на бороду престарелого хиппи, окрашенную в черный, красный, зеленый и синие цвета, с редкими вкраплениями белого.

  Зазвучал вой пожарных машин. Саша увидел, что здание тряхнуло и на короткую секунду от него словно отделился рой мошек – это осыпались стекла. В ту же секунду Саша услышал кошмарный гул: нечто среднее между грохотом груженого товарного поезда, который несется на полной скорости и скрежетом ржавого ключа в замке – гул волной прошелся по улицам, прижав Сашу и остальных прохожих к земле, и вдруг Саша понял, что это не шум и не гул, а адский рёв, а даже догадался, чей.

  – Мамочки... – оказывается, Аня тоже выбралась из театра и стояла за Сашей. – Институт... Что же теперь будет?

  Здание НИИ накренилось – как огромная сосна, которую подпилили деревом. И словно в замедленной съемке завалилось на бок. В воздух поднялось облако пыли. Раздались крики. Пикнул смартфон. Смс, безымянный номер:"У Ани дома, через полчаса. Кранты. Кант."

  ...

  Когда Саша и Аня подбежали к подъезду девочки, со двора поднялся и улетел в даль вертолет – Саша заметил, что его кабина была пустой. Ёжик и Мара ждали их у подъезда. На руках Мара держала компьютер, экран разделен на две части – на одной был Кант, на второй – камера из кабины пилота показывала город – Мара дергала какие-то рычажки, похоже, отправляя вертолет за город.

  – ... но все равно, я ничего не успел спасти, прости. И спасибо, что предпочла захватить меня, а не что-то еще. – успел услышать Саша.

  – Вы уже здесь! О, ничего не себе... – охнула Аня, осматривая парочку.

  С ног до головы в пыли и гари, волосы вклокочены. Когда Мара оторвалась от экрана и подняла на них взгляд, Саша увидел тонкую царапину, которая шла по диагонали из конца в конец лица.

  – Где поранилась? – тихо спросил Саша, когда они шли к двери Аниной квартиры.

  – Друга твоего спасала. – коротко ответила Мара, и Саша решил не уточнять, какого именно.

  Спустя полчаса парочка сумела более-менее привести себя в порядок, выпить чаю. Протерли даже ноутбук с Кантом – и теперь он молча смотрел на всех со стола.

  Ёжик молча сидит на диване, у головой у него на коленях лежит Мара, глядит в одну точку на потолке, одна её рука на животе, вторая тряпкой свисает на пол.

  – А где Мартин? – вдруг спросил Саша, поняв, что впервые не видит в этой компании белого халата, накрахмаленного интеллигентностью.

  – Нету Мартина. – сдавленно ответила Мара.

  – Как нету? Совсем нету? – Саша настолько опешил, что зачем-то переспросил.

  – Он был сердцем НИИ, а сам Институт – как бы частью его самого, потому он и не умирал. – ровным, мерным голосом заговорила Мара, глядя в потолок. – Когда Ангел начал громить здание, мы были на верхних этажах. Мартин раздал нам зеленые очки и велел пониматься на тридцать девятый этаж, а сам достал какой-то свой механизм и побежал вниз... На крыше оказался вертолет и мы улетели... Через пару секунд здание рухнуло. Мы живы только благодаря Мартину... Когда мы подбегали к самому выходу на крышу разгром прекратился на минуту, а потом... Ангел его убил. – Мара всхлипнула, потом спрятала лицо в ладони и зарыдала в полный голос.

  – Ты это сама видела? – переспросил Саша.

  Мара перевела на него тяжелые, заплаканные глаза и заговорила, вперемешку со слезами.

  – Вот как тебе объяснить..? Раздался громкий хлопок и из здания словно... ушла душа, понимаешь? Только мы бежали по коридору НИИХРЕНА, и тут бац... Словно по коридору налоговой: в воздухе висит запах офисной бумаги и ксерокса, хотя во всем институте в жизни не воняло подобной мерзостью! Цвета поменялись – потускнели даже под зелёными очками.

  Ёжик погладил девочку по голове, там опять разрыдалась.

  – Я все время, когда в Институт заходил, слышал тонкий, но очень приятный звон – словно первая нота скрипки, после которой вот-вот должен грянуть оркестр. Я его пытался расслышать – но он каждый раз затихал. После хлопка звон исчез, и... да: запах ксерокса и бумаги... фу.

  И все замолчали.

  Аня принесла всем по чашке чая, перед Марой с Сашей поставила, Ёжику осторожно дала прямо в руку – а сама утонула в большой подушке в углу.

  – И главное – как? – всхлипнула Мара. – Как это произошло? Всё же было в порядке: двери закрыты, Ангел – надежно укрыт. Как он ожил?

  Саша поперхнулся чаем. Вот как им сказать, как? Поймал взгляд Ани – та тоже все понимала, но просто грустно смотрела на него.

  Динамик на столе вежливо прокашлялся.

  – Посмотрите сюда. – Кант помахал им и открыл какой-то видеофайл.

  «Посмотрите» – он еще и издевается" – пробурчал Ёжик, но замолк и стал слушать комментарии остальных.

  Камера снимала входную дверь в НИИ. Улица. Стеклянная дверь. Мимо шли люди.

  – Это за минуту до инцидента. Смотрите внимательнее. Я увеличу и замедлю.

  Изображение на экране медленно увеличилось – теперь показывая входную дверь.

  Прямо в воздухе перед дверью появилась... дырка. Как в пластмассовом пакете – только что был целый, и тут палец проткнул отверстие... Из дырки перед дверью пролезла рука, поискала вокруг, нашарила дверь, ручку... и открыла дверь. Тут же втянулась обратно и исчезла.

  – Как это возможно вообще? – охнула Мара. – Дырка в воздухе – ерунда, но саму дверь не может открыть никто, кроме нас.

  Кант молча переключил камеру – теперь она показывала холл Института. Паркет, большой зал и высокие потолки, лестницы и лифты. Тело Ангела, надежно укрытое брезентом. Та же дырка появилась перед телом, схватила брезент и утащила его за собой. Ангел, попав под лучи солнца, зашевелился. Поднялся. Осмотрелся. Его глаза на записи светились, как у кошек в полумраке, что делало его ещё больше похожим на демона. А потом как в старых фильмах про оборотней, которые Саша видел в кинотеатрах, когда ему удавалось туда пробраться – раскинул руки, выгнул спину, поднял голову к потолку и закричал... Трансляция прервалась.

  – В следующую секунду на первом этаже вылетели все стекла, а аппаратура лопнула: все камеры, приборы. – беспристрастно сказал Кант.

  – Это моя рука. – вдруг, безо всякой паузы сказал Саша. – Это я сделал.

  На него уставились все. Мара – словно не узнавая его, Кант – пытался понять, шутит мальчик или нет. Даже Ёжик немного наклонился к нему и теперь медленно мотал головой из стороны в сторону, не веря услышанному. У Ани глаза были заплаканы. Наконец она вскочила. И рассказала всё о том психоделическом концерте, на который они пришли этим утром. И чем он закончился.

  – Сами виноваты – расслабились раньше времени. – после пары минут молчания проговорила Мара. – Никто и не говорил, что у Ангела нет союзников. Теперь ни у кого нет возражений, что нужно лезть на Трубу, ломать передатчик – и чем раньше, тем лучше?

  Возражений не было.

  – Кто полезет? – проскрипел Кант.

  – Я. – встал Саша, который последние пять минут сидел и скрипел зубами. – Это всё из-за меня, поэтому полезу я. Начинаем готовиться прямо сейчас!

Саша и Труба

   Они поселились у Ани. Она сама их позвала: отчасти – оттого, что видела часть своей вины в произошедшем. Отчасти – оттого, что её родители уехали на месяц в командировку, а оставаться одна в пяти комнатах она боялась.

  На следующий же день усилиями Мары одна из комнат в квартире превратилась в точную копию лабораторий НИИ – на каждой полке по нескольку устройств и приборов, кругом разбросаны микросхемы и механизмы, которые Мара рассеянно перебирала и иногда что-то паяла воедино. Взгляд у неё был при этом пустой и растерянный. Спала она по два-три часа в сутки, глотая какие-то цветные пилюли, после которых на несколько часов в нее словно вставляли аккумулятор. Потом батарея садилась, она глотала ещё пилюлю... и так пока раз в сутки не засыпала там, где стояла. Саша укрывал её одеялом и переносил на диван.

  Здесь было всё, что Мара успела забрать из Института. Всё спаянное она собирала в одно устройство – в углу комнаты. На вопрос, что она изобретает на этот раз, она рассеянно пожимала плечами, либо махала рукой, словно вопрос не имел смысла.

  Два дня спустя Ёжик, под присмотром Канта, снял повязку. Прямо перед зеркалом.

  – Зелёные... – парень улыбнулся, чуть сощурился, присмотрелся в свое отражение, провел пальцами по щекам, лбу и волосам, словно запоминая...

  – Я сначала хотел сделать голубые, но подумал, это будет дурным знаком. – тихо сказал Кант из динамиков.

  – Если бы ты вставил мне голубые глаза, я бы воткнул тебе отвёртку в жёсткий диск. – ответил Ёжик и втайне от всех смахнул слёзы. – Черт возьми, я снова вижу...

  Ёжик не уходил. Но и на рожон не лез. Когда его просили о бытовых мелочах – делал без вопросов, сам ничего не предлагал. Ночью уходил в Город и гулял, заново рассматривая звезды, здания, людей, фонари и машины.

  Смотрел на Трубу, чувствуя смутное томление в груди. Он снова видел и знал, что может пойти с Сашей. Что ждет мальчика за периметром – до конца не было ясно никому – вдвоем там могло быть проще и безопаснее. Но от одной мысли, что ему потребуется нацепить на себя рюкзак, проникать за периметр, лезть вверх, а после с парашютом прыгать вниз – и все это без защиты Тоум-Ра – по телу бежали мурашки.

  Саша и Лень на прыггах каждый день бегали по крышам до Трубы и искали, как пробраться за периметр. Потом Лень возвращался в логово к Йхоло, а Саша – к Ане домой, где уже ждали его остальные.

  У неё очень уютно. Аня жила с родителями в том пригороде Города, который, по сути, полностью состоял из работников ТЭЦ. Саша слышал, что её отец давно ушел на пенсию, преподает боевые искусства в одной из городских школ, мама – работает бухгалтером в одном из бесчисленных отделов электростанции.

  В комнате Ани было много книжек, мягкий уютный диван, ноутбук, и несколько десятков маленьких светильников разных цветов и форм – везде, даже под кроватью. Аня не переносила большого яркого света и даже на улицу редко выходила. Поэтому комната по ночами словно светилась изнутри.

  Чуть ближе к окну, к потолку крепился крюк, на нем висела боксёрская груша. Аня прилежно молотила грушу несколько раз в день, и её девичьи кулачки больше походили на большие камушки.

  После всех дневных забот они пили чай, смотрели какой-нибудь смешной фильм. Иногда доставали со шкафа Анин телескоп и сидели, не дыша, по очереди вдыхая вселенскую пустоту, подсматривая за ней как в замочную скважину. Аня учила его находить созвездия и угадывать, где в небе упадет звезда, чтобы можно было заранее загадать желание.

  А когда глаза у обоих уже слипались, вешала Саше гамак под потолком, а сама – забиралась под одеяло, и уже там переодевалась в ночнушку.

  Пока в соседней комнате Мара продолжала корпеть над своим устройством, Ёжик гулял в ночи, наслаждаясь зрением, Лень с Йхоло анализировали новые данные о периметре, а Кант дежурил в Сети, в поисках полезных новостей... а в Городе Ангел готовился уничтожить солнце... даже тогда для Саши не было места безопаснее и спокойнее, во всем мире.

  Ему иногда казалось, что даже тигровые глаза Тоум-Ра поблескивают, когда он устраивается под потолком и встречается с Аней глазами.

  Они вдвоем лежали, смотрели друг другу в глаза и улыбались. Она – на кровати, он – в гамаке под потолком. Пока, наконец, не засыпали.

  Вечером после очередного забега с Ленью вдоль охранного периметра Трубы, Саша сидел в комнате у Ани и пил чай.

  Пил и думал. И мысли были тяжелые

  Труба окружена пятиметровым бетонным периметром, по верху которого лежат мотки колючей проволоки под током. По внутренней стороне периметра бегают огромные волкодавы, привязанные поводками к стальному тросу, который тянется по всему периметру. Они реагируют даже на шаги по ту сторону забора, начинают громко рычать. Сунься на территорию – лают и привлекают охранников с ближайшего КПП.

  Все КПП охраняются идеально, пройти невозможно. Вход по пропускам, через стальную решетку, которая открывалась изнутри, по желанию охранника только на одного человека. Подделать пропуск, взломать базу данных, по которой охранники сверяли человека, прежде чем открыть ему вход – нереально. Нужно искать физический залаз.

  ТЭЦ построена рядом с железной дорогой – от неё отходит ветка, уходит на одно из КПП. Там пройти так же неосуществимо...

  Три дня назад, они пошли вдоль стены по железной дороге. Лень отошел в кусты, а вернулся с большими глазами и восторженно жестикулируя. Мимо ехал, громыхая, товарный поезд, и Саша услышал друга только когда последний вагон умчался вдаль.

  В зарослях обнаружились заброшенные ворота. Кусты густые – надежно их маскировали, Лень даже сперва подумал, что это крупные листы металла, которые стоят вплотную к забору. Старые, из ржавого железа – по паре десятков лет, не меньше... Они легко прорыли под воротами лаз. Саша сунул голову... И вскрикнул! Справа зашлась в лае пасть волкодава, брызжа слюной и ненавистью. Только вынув голову обратно и переждав, когда схлынет адреналин, Саша осознал – ближе подобраться волкодав не может – трос, к которому он привязан, кончается задолго до ворот. Но плюс длина поводка... Морда зверя клацает зубами на расстоянии локтя от того, кто рискнёт пролезть под воротами.

  Едва он хотел залезть на территорию целиком и осмотреться, как по воротам прогремела автоматная очередь, а из-за стены послышался грозный оклик – лай волкодава привлек внимание охранника с ближайшего КПП.

  Сегодня они снова были у ворот, проверили – остался ли лаз? И он был на месте... Даже прорытая канава. Охранник, видимо решил, что на территорию лезет бродячий пес, или просто не придал значения... «Ну кто там полезет? Зачем?»

  Но как пролезть, чтобы не привлечь внимания пса? Как сделать так, чтобы охранник не услыхал лая? Они спросили у Мары – есть ли какие-нибудь изобретения, способные помочь? Она покачала головой:

  – Всё, что могло нам помочь – взлетело на воздух, вместе с Институтом.

  У Саша аж мозги чесались. Кинуть псу колбасу со снотворным? Всё равно будет гавкать. Вырыть канаву поглубже, быстро пролезть и стремглав помчаться к Трубе? Но пули все равно быстрее...

  Мальчик думал, думал, думал...

  – Знаешь, мне всегда было интересно, как выглядит Город оттуда... – Аня размешала ложечкой чай и показала пальчиком на Трубу. – У меня всегда была мечта – увидеть рассвет с её верхушки. Жаль, что она не сбудется. Попасть туда невозможно.

  – Если это невозможно, то скоро мы все умрём. – нервно сказал Саша и кинул в рот печеньку.

  – Значит, ты это сделаешь. – ответила девушка.

  – Как же я это сделаю, если это невозможно? – пробурчал Саша.

  – Ты хочешь, чтобы я умерла? – грустно улыбнулась девушка. – Ведь если ты этого не сделаешь, я умру.

  – Ну что ты говоришь... – Саша отмахнулся и решил сменить тему. – Но я удивляюсь, как ты до сих жива, если пять лет знакома с тем человеком, которого мы с Кантом видели всего раз...

  – Вячиком? – удивилась Аня.

  – А то кем же ещё. Он... – Саша осекся. Аня до сих ни в какую не хотела признавать своего школьного друга – частью заговора. Он уже и сам сомневался...

  – Он помогал мне с каждой контрольной! Одним летом мы вместе ездили на раскопки. С ним всегда весело и легко. А вы его обвиняете в чудовищных вещах...

  – А чем он занимается? – спросил Саша больше для того, чтобы сменить тему.

  – Литературными поисками. – торжественно проговорила Аня.

  – Я думал, он историк. – удивился Саша. – Ездит по континентам, раскапывает там всякое...

  – Так он и ездит, и раскапывает! Он свою жизнь посвятил исследованию одной единственной легенды – которая в разных вариациях встречается по всей планете! В древних писаниях, свитках и даже наскальных рисунках. Один и тот же сюжет в разных исторических эпохах разных стран! Он даже докторскую написал на её основе... Всякий раз возвращается из новой экспедиции и пересказывает мне её – с теми особенностями, которые нашел в новом месте... Я её наизусть знаю! Тебе интересно?

  – Угу. – промычал Саша, подливая молока в чай. Ему и впрямь было интересно.

  Аня устроилась поудобнее и устремила взгляд в потолок.

  – В древние-древние времена, задолго до появления людей, планета пустовала. У неё не было даже солнца – просто здоровый камень, который висел в космическом пространстве. Но однажды на ней появились двое: мужчина и женщина. Женщину звали Эцнос, а мужчину – Легно. Два титана огромной силы: женщина излучала свет и тепло, мужчина – холод и мрак.

  Как только они появились здесь, то долгие века сражались, пока не поняли, что оба – бессмертны. И тогда они разошлись на разные концы планеты. Половина планеты, где жил Легно, осталась пустой и безжизненной. У него обитали только холодные твари вроде огромных летучих мышей, которые носились по планете ещё до их прихода.

  Тысячу веков спустя после примирения, Легно стало тоскливо на своей пустой и холодной половине. Он пошел посмотреть, как устроила свою половину Эцнос.

  А Эцнос излучала тепло и свет. И её половина планеты покрылась травой, деревьями. Из-под земли забили ручьи, возникли реки и озёра. Зародились насекомые, а чуть позже – звери, птицы и рыбы. По краям её половины планеты росла живая изгородь, которую охраняли тигры и сильные лесные духи, созданные Эцнос.

  Ещё на подходе к изгороди Легно согрелся в тепле Эцнос и влюбился в неё. Пробрался через изгородь, добрался до любимой. Она сперва испугалась, но он упал на колени, просил прощения. Признался в любви и остался с ней. Позже эти двое стали прародителями человечества. Эцнос превратилась в солнце и стала согревать всю планету целиком. А Легно стал покровителем человечества.

  Имена меняются в разных культурах. Детали тоже. Но сюжет один: двое титанов откуда ни возьмись появились на пустой планете. Тысячу лет сражались, а позже – полюбили друг друга и дали начало всем людям. Удивительно, да?

  – Да. – Саша кивнул. Легенда была красивая, но его привлекло другое... – А как, говоришь, Легно достучался до Эцнос?

  Аня наморщила лоб, вспоминая.

  – В этот последний раз Вячик вернулся из джунглей. Рассказал, что по версии древних ацтеков, Легно подошел к неприступному лесному массиву, за которым бегали тигры. Вызвал бурю, которая отвлекла стражей – и под звуки грома пролез через непролазную чащобу. Тигры рычали на него, но боялись напасть. А их рыка духи-стражи не услышали – их заглушал гром... ты чего?

  А Саша сидел и боялся шевельнуться, чтобы не спугнуть мысль. Ложка с сахаром замерла на полпути к чашке.

  – Гром...

  Гром. Громкие электрические разряды. Небесный стук. Как громкий стук колес... Стук стальных колес об стальные рельсы... Громкий. Оглушающий. Когда мимо едет товарный поезд, то не слышно решительно ничего, на сотни метров вокруг. А это значит...

  – ...ты меня слушаешь? С тобой все нормально? – голос Ани вернул Сашу на кухню.

  – Я знаю, как пробраться на Трубу. – Саша не узнал свой голос.

  Девушка улыбнулась.

  – Значит, ты всё-таки меня спасешь?

  ...

  Труба была огромна. Словно планета решила покурить и вставила себе в рот сигарету. Всего на двадцать метров короче Башни Солнца. Они вдвоём возвышались над всем Городом, их верхушки были двумя островками в необъятном поднебесном океане, по дну которого ездили машины, гуляли люди, росли кораллы и водоросли в виде обычных зданий.

  Труба приставлена к ТЭЦ, которая в одиночку питает весь Город целиком – мощность электростанции была соответствующей, и для её работы нужно выводить уйму тепла за пределы станции. Потому Труба уходит в небо на три с половиной километра, а основание её просто необъятное – обойти можно только за час с небольшим...

  – Три с половиной километра! – ужаснулся Саша, когда они обсуждали этот план. – Мне же нужно будет ползти по лестнице вверх?

  – Да. – ответила ему Мара. – Лифта у Трубы до сих пор нет, обслуживается она роботами-дронами, инженеры сидят внизу. Придется подниматься по лестнице. А она, к слову, не менялась со дня постройки Трубы, а это полвека. Так что придётся быть очень осторожными, металл местами мог сильно разрушиться, особенно ближе к верху.

  – Захвати из-под небес что-нибудь памятное! – попросил Ёжик. – По-любому там будет что-то интересное.

  Саша кивнул, попытался представить, сколько времени придется подниматься, и не сумел... И прыгги здесь не помогут.

  ...

  Ночь скрывает Сашу от камер, когда он идет по мелкому лесу, прямиком к заброшенным воротам.

  Там он разгрёб заранее накиданную свежую землю, но внутрь, на территорию, не полез.

  Сверился с часами – ещё около полутора минут.

  Секунды ползут медленно. Кровь словно стала щекотливой, сидеть на месте абсолютно не получается. Саша попытался несколько раз глубоко вздохнуть, вспомнить – ради чего он делает то, что делает. Наконец упал на землю, несколько раз отжался, чтобы снять напряжение. Стало легче.

  Машинально ощупал внутренний карман толстовки – там было то, что он не стал ни с кем обсуждать. У сегодняшней аферы была ещё одна цель. И она, как ни удивительно, щекотала Саше нервы ничуть не меньше, чем спасение мира.

  – Поезд близко. – сказал голос Канта в наушнике. – Приготовься.

  Послышался шум – приближался грузовой локомотив – один из десятков, движущихся из одного конца Города в другой.

  Шум стал громче, громче... пока поезд не поехал мимо, а вагоны не начали шелестеть, как кадры кинопленки. Саша почему-то подумал, что если на каждом вагоне действительно нарисовать кадр из фильма – то можно сделать мультик на пару минут, пока поезд едет.

  – Пошел! Саша! – снова зазвучил в наушнике панический шепот Канта.

  Саша быстро прыгнул к дыре, аккуратно сунул голову, осторожно пролез у основания ворот.

  Волкодав уже был тут! Натянул поводок, зарычал, залаял со всей яростью! Саша чувствовал его дыхание, на лицо попали брызги собачьей слюны. Пытаясь не думать, что же будет, если поводок или ошейник не выдержит натиска зверя, он пролез, вытащил ноги...

  Всё, он внутри. Если раньше можно было выкрутиться – теперь его застрелят на месте, как только увидят.

  Он осторожно посмотрел будку охраны – никого. Поезд ехал вплотную к границе ТЭЦ и полностью гасил лай пса. И пока поезд не проехал, нужно было валить от него подальше.

  И Саша быстро осмотрел безлюдную территорию, активировал прыгги и быстро побежал к Трубе...

  Он бежал минуту или две, но казалось, что вечность. От стены до Трубы было пустое поле – не спрятаться, не скрыться. Одна надежда – что охранники на КПП сидят в будках, не думая выходить наружу. И что система охраны ТЭЦ не предусматривает патрулей по территории.

  У Трубы мальчик сел в тень, перевел дух. Тревоги не было. План сработал, он добрался до Трубы – и никто его не обнаружил. Ни единая душа не знала, что он здесь. Потому он просто дышал, смотрел на ясное звёздное небо и собирался с силами – предстояло ещё найти лестницу и... собственно, лезть вверх.

  Откуда-то справа раздался треск – как если бы чей-то сапог наступил на хрупкий камень.

  – Стоять! – Кант аж зашипел в наушник. Он слышал все, что слышал Саша и понимал, насколько хочется тому вскочить и побежать. – Замри! Врасти в землю!

  Саша замер. Даже дышать перестал. Даже моргать. Только сердце продолжало биться, но и то шёпотом.

  Из-за трубы медленно вышел охранник, с винтовкой за плечами. Похоже, это был его стандартный обход – он просто шёл, никуда не всматриваясь и не вглядываясь. Просто шёл, глядя вдаль, по привычному и удобному маршруту.

  Прямо к Саше.

  – Спокойно. – прошептал Кант. – Просто сиди.

  Охранник смотрел куда-то на периметр и шёл к Саше. Вот он почти у его ног. Ещё шаг и он споткнётся об нелегального попаданца, как о бревно!

  Но он остановился. Потянулся, зевнул. Достал из кармана сигарету, закурил, всё так же равнодушно осматривая периметр.

  «Хорошо, что он не вышел, пока я бежал сюда от ворот» – подумал Саша. И немедленно убрал эту мысль, словно охранник мог услышать и её.

  Стоило охраннику посмотреть налево и вниз – и он увидит Сашу, который сидит, прислонившись спиной к Трубе.

  Но люди обычно не видят самого главного, так как не привыкли смотреть туда, где оно происходит.

  Охранник докурил сигарету, кинул её одними пальцами куда-то в тень и пошел обратно. Стандартный, ничем не примечательный обход продолжился.

  – Сосчитай до сорока. – сказал Кант. – А потом поднимайся и осторожно иди за ним.

  Саша досчитал. Потом поднялся – и охнул: ноги свело судорогой!

  – Ты чего? – спросил Кант.

  – Ноги свело. – прошептал Саша растирая икры и бедра. – Нормально, сейчас расхожусь.

  Шаг за шагом, прижимаясь к стене и напряженно прислушиваясь, он обходил Трубу, готовый в любую секунду остановиться и быстро пойти назад – увидев темный силуэт с винтовкой за плечами.

  Но охранник либо вовсе отошёл от Трубы, либо был на другом её конце.

  А Саша теперь стоял, задрав голову и смотрел прямо на лестницу. Начиналась она метрах в двадцати от земли, до неё – переплетение толстых резиновых кабелей. Каждый метр кабели фиксировались к Трубе металлическими скобами. Для натренированных рук они – все равно что лестница.

  Но кабели ярко освещают прожекторы.

  Саша не стал терять времени. Быстро оглянулся и убедился, что вокруг никого – он схватился за кабели и как паук начал быстро карабкаться вверх, упирая ноги в скобы. Прислушивался и сам издавал как можно меньше звуков и каждую пару секунд кидал взгляд вниз. Уже пролез половину расстояния, как вдруг затих. Уцепился ногой за железную скобу, и прижался к бетонной поверхности.

  Охранник шел обратно. Неспешно, шаг за шагом.

  Дошел до лестницы, остановился и закурил. Едкий дым защекотал мальчику ноздри. Захотелось кашлять, сплюнуть.

  Стоит охраннику сейчас посмотреть вверх – и всё пропало! Саша был здесь самой выгодной мишенью, какую только можно вообразить. «Лёгкий бонус к зарплате» – горько подумал про себя Саша.

  Время тянулось бесконечно. Наконец охранник докурил, пошёл дальше и скрылся за изгибом Трубы.

  Саша в несколько рывков – быстрее и торопливее, чем следовало на такой высоте – долез до начала лестницы, пробрался через защитные прутья, залез на основание.

  Готово. Он в недосягаемости! Даже если охранник посмотрит прямо на него – за железными прутьями на фоне лестницы его не увидеть.

  Саша вытер пот, снял рюкзак, достал воды и энергетик.

  – Ну вот, самое страшное позади. – сказал Кант.

  – Осталось всего ничего. – мрачно отозвался Саша.– Три с половиной километра прямо вверх.

  ...

  Примерно через десять лестничных пролетов, Саша сел на край площадки, уперся лбом в ограждение и выдохнул. Он не пролез и половины, и трети, и даже десятой части. И уже смертельно устал.

  Руки гудели, бицепсы – словно налились резиной.

  Он поднял глаза. Город лежал в ночи – словно огромное поле, усеянное миллионом огоньков. А сверху над полем горели звёзды, дополняя картину. Небо здесь было другим – оно словно светилось внутренним светом, а каждая звезда как отверстие в небосклоне, через которое этот свет вырывался ярче.

  «Звёзды сверху, и звёзды снизу...» – подумал Саша. – «Если забраться повыше, то кажется, будто ночью в Городе больше света, чем днем»

  И достал ампулу курьерского энергетика. Надкусил её зубами, ощутил, как ядерная кислота сводит скулы, поморщился. А потом – аж зубами заскрипел! Он словно съел разом десять лимонов!

  Усталость испарилась. Мышцы рук и ног стали свежими, как если бы Саша отдыхал неделю.

  Мальчик вскочил, кинул ещё один взгляд на городские огни и продолжил быстро взбираться.

  ...

  Некоторые проёмы лестниц закрыты на замок. Ржавые, грузные замки даже невозможно вскрыть – щель для ключа покрыта слоем ржавчины, да и механизм бы просто не дал повернуть ключ, даже если бы он был.

  Тогда Саша просто вылезал за пределы прутьев, которые здесь охраняли человека, залезающего по лестнице, повисал на проёме, над пропастью, ощущал, как в животе что-то ухает, а потом – подтягивался и залезал в безопасное пространство.