Текст книги "Хроники Хранителей (СИ)"

Автор книги: Рашид Муратов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

  – Слова Хранителя, как правило, сбываются – так что советую в ближайшие пару дней быть осторожнее.

  Саша заплакал. Когда он соглашался на новую жизнь – он подумал, что будет так же, как и прежде, только лучше. Будет Ирек, будет Город, только теперь ещё и сказка с Тоум-Ра и куча всего интересного.

  А официант быстро сходил и сделал ещё кофе, добавил каждому по шоколадному батончику с кокосом. Сконфуженно посмотрел на парней.

  – Возьмите за счет заведения. Простите, что стали причиной ваших неудобств. И... – официант постучал пальцем по конверту. – Не забудьте расплатиться.

  Ушёл – в недра кафе. Официантка удивлённо посмотрела ему вслед, а после – подошла к столику с веником и совком, начала подметать осколки.

  – На одну минуту я подумал, что всё наладилось. – сердито проговорил Саша, распечатывая шоколадку. – Мы победили, я стал каким-то там Хранителем. Я подумал, что это здорово, что теперь всё будет лучше.

  Кант отпил кофе.

  – Будет иначе. Лучше, хуже – оставь это в прошлом. Ты теперь Хранитель. Мы перешли в новый мир, и у нас есть миссия – поставить ему Вердикт: жизнь или смерть.

  Саша вытер слезы руками. Раз уж ничего не исправить, нужно быть делать то, что должно. Все равно его положение сейчас куда лучше, чем несколькими часами ранее. Ирек... Его больше не будет, но к тому придется привыкнуть. В конце концов, его и так могли загрести на любой вылазке в Город, так что какая разница?

  – Так давай начнем?

  – В этот раз не всё так просто... – Кант опять постучал пальцами по столу, растерянно посмотрел в кофе, осторожно поставил кружку на столу. – Я ведь тебе уже сказал: мы опоздали. Впервые в моей жизни я опоздал в мир и впервые я не могу вспомнить ни строчки Кодекса Хранителей.

  – Кодекса? – переспросил Саша.

  – Свод правил. Его особенность в том, что ты всегда помнишь ровно то правило, которое помогает в текущей ситуации. Самих правил несколько сотен, а может быть и тысяч... А я не помню ни одного. Но и не это самое странное...

  Словно пытаясь найти слова, чтобы мягко подвести Сашу к чему-то, но не находя их, Кант наконец выдохнул:

  – Ангел жив.

  У Саши по спине пробежали мурашки.

  – Как?!

  – Да, и даже это не всё. – Кант постучал пальцем по сове на шее. – Мой Тоум-Ра не отзывается. Попробуй что-нибудь сделать с помощью своего кольца.

  Саша потёр кольцо. Мысленно обратился к нему, как это делал в салоне у таксиста. Но отклика в этот раз не было. Глаза тигра не засветились.

  – Так бывает? – спросил он Канта.

  – Так вообще не бывает. Чертовщина какая-то. А Ангел – вон он, в телевизоре. Обернись.

  Саша обернулся. Звука в маленьком телевизоре под потолком не было, но с экрана смотрел тот самый парень с мертвецки бледными глазами. Точно такой же, каким запомнил его Саша в своём мире. Он стоял на трибуне и говорил толпе перед собой.

  А рядом с ним, чуть позади.... Ирек.

  Кант удивленно крякнул.

  – Вот его я не заметил... И он здесь, надо же. Так уже вышло, что я в этом мире появился минут на десять раньше тебя. И уже успел кое-что прояснить. Ангел примерно год является тут кем-то вроде президента – планеты или страны. Ирек, похоже, его помощник... судя по виду.

  Внутри Саши всё перевернулось. Как это возможно?

  Ирек стал другим. Не было в нём той молчаливой наивности. В строгом костюме, как на Ангеле, он выглядел гораздо старше, серьёзнее. Взгляд направлен не под ноги, а прямо перед собой – будто он пытался что-то увидеть за линией горизонта.

  Ангел наклонился, шепнул ему на ухо. Ирек кивнул.

  – Неплохо, да? – Кант словно достал Сашу из тёмного сна, в котором не было ни светлого, ни хорошего. – И откуда они здесь? Ещё и вдвоём, ещё и заодно... Звука в телевизоре нет, что он там говорит – понятия не имею. Так или иначе, скоро всё узнаем, пока я просто ждал тебя... Если в твоём мире события были странные – то здесь и вовсе из ряда вон. – вздохнул Кант. – Тоум-Ра никогда не замолкает. Впрочем... теперь я уже не уверен ни в чём. Надо платить за кофе и что-то придумать...

  Он допил кофе и поставил кружку дном вверх.

  – А платить мы не можем! Денег у нас нет.

  – Как нет? – Саша на автомате сбавил голос до шепота. – А в моём мире у вас был целый чемодан...

  – Это Ёжик постоянно брал с собой целое состояние, я давно привык обходиться без них... При каждом переходе выбирать – одежду, в которой ты появишься и личные вещи, которые будут с тобой. Видишь, на мне другая одежда? Надоел тот костюм. Натирает только... Давай посмотрим, что у нас там по счетам и попробуем договориться...

  – Давай просто быстро уйдем. – прошептал Саша. – Охранников у дверей....

  Кант только сурово зыркнул на него исподлобья и взял конверт, открыл.

  И удивленно хмыкнул: ему в руки упали несколько купюр и бумажки. Деньги, визитка отеля «Дьявольский приют»... На сложенном листе бумаги написано от руки. Кант прочел... Вскочил и дернул за рукав официантку!

  – Кто был этот парень, который меня обслужил?

  Девушка только плечами пожала:

  – Я его раньше не видела. Видимо, новенький...

  Кант что-то пробормотал, всучил ей купюру. Вернулся, кинул шоколадку в карман и повёл Сашу к выходу.

  На улице накрапывал дождь, а у дверей стоял зонт, который Кант взял не колеблясь. Вывел Сашу из кафе, раскрыл зонт, взял его за плечо и быстрым шагом повёл по улице, укрывшись зонтом от людей.

  – На меня капает! – сердито проговорил Саша, безуспешно пытаясь поднять руку Канта с зонтом. – Что происходит?

  Кант молча протянул ему бумажку с рукописным текстом:

  Достопочтенные господа Хранители, ахтунг! За вами уже едет полиция, через 1 минуту 13 секунд войдет в двери кафе. Зонт у входа скроет от чужих камер и глаз, а деньги в конверте – оплатят счёт и позволят доехать до Друга. Он ждёт вас на Второй Красной станции метро, потом вглубь, вниз, налево, направо, опять направо, и вперед-вперед-вперед.... главное – не бояться! Потом бах-бабах! И снова налево. Ещё вперед... И вы на месте. Избегайте полиции. Попадетесь – вам конец. Чуть не забыл – 5980. А сейчас бегите: они будут здесь уже через 42 секунды, 41... 40... 39.... Да перестаньте читать, бегите уже!!!

  По улице мимо них пролетели одна за другой три чёрные машины с тонированными стеклами – без сигналов и опознавательных мигалок, но Саша чуйкой беспризорника, который всю сознательную жизнь хоронился от таких машин и людей в них подальше, да поглубже, понял: это за ними.

  Кант, по-прежнему держа Сашу за плечо, осторожно свернул в сторону и нырнул в поток прохожих, который двигался к лестнице вниз. Лестница исчезала за стеклянными массивными дверями, они хлопали, грозясь огреть каждого прохожего по лбу. Над дверями зеленела буква "М".

  Косясь на камеру наблюдения над дверью, Кант до самых дверей закрывался от неё зонтом, сложив его только перед последним шагом внутрь.

  ...

  Вторую Красную Кант нашел быстро, и через пять минут они уже ехали в полупустом вагоне.

  – Хочу, чтобы ты знал, с кем мы имеем дело. – заговорил Кант, – Ангел – это мой бывший наставник. Когда я сам только стал Хранителем, он был рядом и только что потерял собственного наставника. Причем... – Кант наморщил лоб, горестно выдохнул. – Его убили люди с планеты, на которой он оказался. Такое бывает крайне редко – чтобы Хранителей и их миссию раскрыли, ещё и умудрились убить. Мы ведь, как правило, просто наблюдаем за мирами. Тех, путь которых идет в сторону тьмы – стираем.

  – А кто вас посылает в эти миры?

  Вместо ответа Кант коснулся пальцем совы на шее.

  – Это Тоум-Ра.

  – Такой же, как у меня?

  – И да, и нет. – Кант показал на сову, потом на кольцо и неопределенно пожал плечами. – Это все Тоум-Ра. Он един и одновременно – уникален у каждого Хранителя. Это та сила, которая тебе помогает. Которая выбрала тебя – Хранителем. Возможно, ещё до рождения. Мы этого не знаем. Важно одно: ты служишь ему, а он служит тебе. Ты инспектируешь миры, а он наделяет тебя – силой.

  – Я ничего не понимаю. – вздохнул Саша. – Откуда это? Кто придумал, что есть Хранители, которые судят миры и есть Тоум-Ра, который через эти миры их переносит?

  – Возможно, так было всегда. Есть Вселенная. Есть миры. Есть люди. Есть Хранители. Есть Тоум-Ра. Это как гравитация или то, что у людей два глаза и две руки. Такие вещи просто есть, как факт, как аксиома. Причины – выше понимания, по крайней мере, нашего.

  Они доехали до какой-то станции, пересели на другой поезд. Ехали ещё час. В животе у Саши заурчало. Он и кофе вылил, и с самого ужина на другой планете, в другом мире, на который их привез волшебный чудо-таксист – ничего не ел.

  – Мы можем сделать еду? – жалобно спросил он Канта.

  Тот коснулся пальцем совы, прикрыл глаза... На лбу его выступила капля пота, он скрипнул зубами... Наконец, выдохнул, помотал головой и откинулся на сидении.

  – Не работает. – он ткнул пальцем в сову, словно нажимал кнопку, которая перестала работать. – Чертовщина какая-то. Он просто перестал отвечать на зов. Придётся потерпеть, Саш. Если верить письму, нас ждёт Друг... Может, и еда у него есть.

  – Мы можем вообще верить этому официанту?

  Кант уже в который раз за последний час достал записку и перечитал...

  – «Достопочтенные господа Хранители...» – покачал он головой. – Чёрт его знает, можем или нет. Но он явно много знает – и он нас, и о Тоум-Ра. Может быть, он сам Хранитель? Тогда почему просто не подошёл, не объяснил всё по-человечески и не увёл нас куда подальше? И откуда знал, что мы появимся именно там? Письмо даже заготовил, смотрите-ка... Саша, я искренне не понимаю, что происходит, но выбора у нас всё равно нет. Будем опираться на то, что имеем.

  Наконец, они приехали на Вторую Красную. Люди очень быстро убежали в дальнюю сторону, оставив парней наедине с каменными колоннами. Поезд уехал в туннель, по краям которого располагались фрески с обнаженными женщинами. Потолок и стены станции покрывала резная лепнина.

  Парни прошлись по платформе, озираясь. Никого. Ни Друга, ни намёков, что отсюда можно куда-то попасть. У платформы только один выход – по эскалатору вверх, на нём как раз уезжали последние пассажиры. Посреди платформы, между туннелей, чернела металлическая дверь с табличкой «Служебное! Запрет!». На всякий случай Кант дёрнул ручку – закрыто.

  – И куда теперь? – пробормотал Кант. – Вглубь? Мы и так уже... глубже некуда.

  А Саша присматривался к платформе и вдруг подскочил, указывая на канализационный люк посреди неё: «Смотри!»

  Рядом с люком мелом начертаны стрелка и одно лаконичное слово: «Сюда».

  – Сюда?! – всплеснул Кант руками. – Серьезно? Вот прям сюда?

  – Я знаю эти люки! – Саша уже ощупывал руками кодовый замок по центру люка. – У нас в мире были похожие. Мы их вскрывали и через них лазали по магазинам – если знали, когда и где подняться!

  Тишину подземки прервал резкий крик: «Эй!»

  В дальнем конце, метров в трёхстах, у эскалаторов стоял полицейский и подозрительно смотрел на двух людей, копошащихся у люка.

  – Отойдите от люка!

  – Поторопись. – шепнул Кант. Встал и показал полицейскому «всё хорошо». Тот не успокоился, положил руки на кобуру и зашагал к ним.

  Саша поворачивал колёсики замка, пытаясь пальцами почувствовать – когда замок щёлкнет не так, как на обычном повороте.

  – Он идёт к нам. – тихо сказал Кант. – Саша, быстрее.

  А Саша все пытался взломать замок, силясь вспомнить – чему учил Гарг. Расслабиться, стать ощущением на пальцах и словно дыханием почувствовать – как замок щёлкает, вставая в нужное положение... У Саши это никогда не получалось. А вот Ирек, несмотря на свою неповоротливость, вскрывал такие замки за две секунды...

  Он кинул взгляд по платформе – полицейский шёл к ним быстрым шагом, пройдя уже половину пути, поигрывая пистолетом в руках. Кант оценивал ситуацию, готовясь или драться, или говорить.

  И тут Сашу осенило.

  – Какие там цифры на бумажке?

  – Что? – не понял Кант.

  – Дай бумажку!

  Кант почти кинул ему мятый листок, Саша пробежался по нему глазами.... Где же это? В конце!

  ...Чуть не забыл – 5980...

  Набрав цифры, Саша надавил на замок, тот послушно открылся! Люк откинулся в сторону.

  – Стоять! – полицейский уже был так близко, что Саша успел увидеть бородавку на носу, пот на лбу, услышал, как щёлкнул предохранитель – за секунду до того, как сдавленно крикнул и нырнул внутрь люка!

  Кант как ящерица скользнул следом, захлопнув люк за собой Когда полицейский поднял пистолет, на платформе никого не было.

  Кубарем спустившись по короткой пожарной лестнице, Саша и Кант немного посидели в полной темноте, слушая, как успокаивается сердце и выравнивается дыхание.

  – Здоровенный был лось... Если бы ты не открыл люк, пришлось бы с ним пободаться. – задумчиво сказал Кант.

  Саша порылся в памяти.

  – Лось? Это такой зверь с рогами?

  – Никогда не видел лосей? – удивился Кант.

  – Только на картинках.

  Кант хмыкнул, и встал – глаза понемногу привыкли к темноте. Парни осмотрелись и обнаружили, что стоят в укромной выемке размером примерно два метра на два метра. Выемка примыкает к туннелю, по каменному полу которого проходят рельсы, сам же туннель толком не освещается: по правую и по левую сторону над каменным сводом светило по тусклой лампе, увидеть же, откуда проложены рельсы, оказалось невозможно, они возникали из темноты и уходили в темноту. Послышался гул. Кант затянул Сашу обратно в выемку.

  – Поезд. Давай подождем.

  Гул нарастал. Из тихого шороха он перерос грозовое громыхание. Саша осторожно высунул в тоннель нос и ахнул: на него пулей летел огромный зверь с фонарем во лбу!

  – Осторожно! – Кант схватил мальчика за рукав, рывком затащил в закуток.

  Тонны металла свистели мимо, распарывая воздух в полуметре от парней. Оглушительно стуча колесами, поезд метро оттарабанил мелодию, которая парням показалась музыкой смерти и улетел прочь – и только тогда Саша услышал, что Кант ему что-то говорит.

  – ...занимает весь туннель! Вообще весь! Если мы пойдем по туннелю – очередной поезд нас просто размажет! Тоум-Ра нас не защитит, мы не можем так рисковать.

  Саша прислушался к стучанию рельс за поездом и помотал головой.

  – Нам ничего угрожает. Ты помнишь записку: В ней прямо сказано: «ничего не бойтесь!» Там же есть все инструкции – куда и как идти!

  – Мы вообще могли пойти не туда, куда говорит записка, в ней все очень туманно. Для меня это не первая инспекция и поверь: сейчас лучше повернуть назад.

  Саша наклонился и заглянул в глаза:

  – Ну пожалуйста! Мы в любом случае не можем идти наверх.

  – Можем. – возразил Кант. – Я скажу, что мы рабочие метро и нам нужно было срочно проверить состояние монорельса. Что угодно скажу, лишь не идти навстречу смерти. Ты можешь мне точно сказать, что значит:"Вглубь"? Может быть, нам нужно выйти из метро и потом пойти вглубь? Может быть, там будет бар с таким названием или магазин?

  Но Саша понял, что Канта не переубедить, поэтому, пока тот говорил, наученная сотнями чужих карманов рука сама осторожно ощупала карман Канта и вытащила наружу записку. Саша сделал шаг назад...

  – Ты куда это? – не понял Кант.

  Саша быстро поднял записку на уровень глаз, прищурился... Налево, направо, направо, вперед-вперед-вперед... Главное, не бояться!

  – Стой! – заорал Кант вслед Саше, который уже бежал по коридору.

  А в воздухе опять начал нарастать гул – приближался очередной поезд.

  – Стой! – крикнул Кант вслед мальчику, который бежал навстречу смерти, а потом скрипнул зубами и побежал следом.

  За поворотом рельсы раздваивались в два тоннеля, из одного доносился гул, но из которого? Рельсы уходили во тьму под слишком острым углом – стоять и ждать, чтобы в одной арке показался поезд и убежать в другую слишком рискованно, а спрятаться опять негде – даже пространство между арками толщиной не более полуметра.

  Поезд только покажется в тоннеле – и БАХ! Разнесет их на кусочки.

  У Канта сбилось дыхание. Он не успевал за мальчиком.

  – Стой! – крикнул он уже без особой надежды. Да и чего «стой»? Сейчас уже обратно не успеть...

  Саша на бегу глянул в бумажку и нырнул в правый туннель, Кант последовал за ним. Секунду спустя гул стал громче, превратился в рёв, и тоннель за спиной заполнила махина из стекла и металла. Хранители побежали дальше и скоро опять уперлись в развилку и снова услышали поезд. Саша глянул в бумажку, рванул в правый, и снова, через секунду после того, как в тоннель нырнул Кант, за спиной клацнула зубами металлическая рептилия, упустив добычу.

  Через какое-то время он снова повернул и налетел на Сашу, который почему-то просто стоял на рельсах – Кант тут же увидел, почему, и понял: всё пропало. Перед ними тянулся узкий тоннель, по которому на них летело громыхающее чудовище, которое слепило прожекторами и готовилось их растерзать.

  Палец опять машинально коснулся пальцем совы на шее, но Кант снова не услышал тихий успокаивающий голос, который вмиг решал любые проблемы. Тоум-Ра их бросил, это был конец.

  – Главное – не бояться – сказал Саша и пошёл по туннелю навстречу лязгающей смерти, Кант же просто стоял и смотрел, как прожекторы заполняют пространство, приближаются к мальчику, поглощают его... Слепящий свет ударил по глазама, Кант заслонился, готовясь принять смерть... Которая не наступила. Кант осторожно открыл глаза и увидел Сашу, который прыгал от восторга

  – Кант, иди сюда! Смотри!

  Из-за света прожекторов они не видели, что рельсы в тоннеле уходят вниз. Поезда здесь разводились по вертикали. Поезд ехал им навстречу, но в последнюю секунду нырнул вниз. Когда в каменную нору нырнул последний вагон, рельсы заскрипели, поднимаясь и туннель, в котором исчез поезд, закрылся. Кант вытер пот со лба и хлопнул Сашу по плечу:

  – Как там в записке говориться? Вперед-вперед-вперед, потом налево и вперед? Идем же, обидно будет попасть под поезд именно сейчас, когда мы почти пришли!

  Саша кивнул и они снова побежали.

  ...

  Скоро туннель опять загудел – впереди опять показался поезд, и снова ни развилок, ничего. Кант сделал глубокий вдох и внимательно осмотрел коридор, ища подсказки – если уж, благодаря автору записки, они живы до сих пор, то и сейчас должно быть что-то, что позволит им спастись.

  Так и вышло: когда поезд уже вывернул из-за поворота и свет прожекторов заполнил туннель, Кант увидел слева укромный уголок, точно такой же как тот, из которого они начали свой путь. Толкнул туда Сашу и прыгнул сам.

  Когда отгремел поезд, они увидели, что в закутке начинается длинный тонкий неосвещенный коридор – на сей раз для людей, без рельсов.

  Саша достал записку и прочел:

  – «Вперёд и вы на месте».

  – Вперёд. – кивнул Кант.

  Минут пять они шли в полной темноте, наощупь, по стене. Осторожно ступали по бетонному полу – вдруг впереди будут дыры, незакрытые люки или ямы? Но коридор просто тянулся вдоль, без сюрпризов. Скоро на Сашу и Канта дохнуло свежим воздухом – насколько он может быть свежим в подземке. Коридор вывел их в широкую залу, в конце которой горел костер, насколько мог отсюда судить Кант – кто-то жег мусор в пустом металлическом баке.

  По полу обширного зала проложены древние ржавые металлические рельсы, которые упираются в толстые стальные ворота, запертые на огромный висячий ржавый замок, вторым концом упираясь в стену. Судя по слою ржавчины на рельсах, воротах и на замке, тоннель закрыли много лет назад и отпирать не собирались. Из залы было только два выхода – через коридор, по которому они пришли, и через запертые ворота. Дым от костра уходил через решетку вентиляции в потолке.

  На рельсах, у ворот, стоит брошенный вагон – только не синий вагон метро, а зелёный вагон обычного поезда: купе или плацкарт.

  Рядом с вагоном стояла бочка, в которой и горел огонь. У него Саша и Кант увидели закутанную в плащ фигуру. Человек стоял спиной, голову покрывал широкий капюшон, поэтому парни даже догадываться не могли, кто это.

  – Может, пойдем отсюда? Кто его знает, кто он и чего от него ждать? – тихо спросил Саша.

  Кант помотал головой.

  – Другого пути нет и не зря же подсказки привели нас именно сюда...

  Фигура вдруг резко обернулась по направлению к парням и спросила подозрительно знакомым голосом.

  – Кто здесь?!

  Кант осторожно подошел ближе.

  – Мара, ты? – выкрикнула фигура.

  Кант подошел ближе, заглянул под капюшон и остолбенел. Длинные рыжие грязные волосы рассыпались по плечам в замызганном свитере, подернутые туманом глаза смотрят, не мигая, куда-то в пустоту, в одну точку. Рука поднялась по направлению к Канту – не то для защиты, не то чтобы просто нащупать гостя.

  – Ёжик...? – от изумления Кант потерял дар речи.

  Рука опустилась, стащила с плеч тяжелый плащ, который упал на пол.

  – Кант?

Мара и Гром

  Мара зевнула, потянулась, открыла один глаз, затем, словно нехотя, второй. Потом нехотя открыла оба – чтобы увидеть на потолке чудесный узор из солнечных зайчиков. Солнце, проникая в окно, попадало на чудное устройство из сотен маленьких зеркал.

  Сбоку устройства сияло, нарисованное ярким лаком «Фортуна» – Мара вычитала это имя из одной книги, которую нашла на свалке, когда подбирала детали для нового робота. Программу, по которой работает Фортуна, Мара написала однажды ночью, от бессонницы – а на свежую голову даже под дулом пистолета не смогла бы объяснить самой себе, как она устроена.

  Механизм подстраивается под солнце, поворачивает и калибрует две с половиной сотни тонких спиц с маленькими зеркальцами на концах – чтобы на гладком потолке, который Мара специально завесила темной тканью, отразилась примерная карта города: все пять районов, с крупными парками и значимыми объектами.

  Каждое утро устройство подключается ко всемирной Сети и просматривает все события в городе за прошедший день. Все записи в социальных сетях, новости слухи и сплетни. Программа подсматривает, подглядывает и подслушивает, как самый опытный шпион и делает одной ей известные выводы. Затем два особенных зеркальца – с красным и зелёным фильтрами показывают на карте две области: куда сегодня соваться точно не стоит, и куда опредёленно следует наведаться, также из щели сбоку вылезает бумажка, на которой Фортуна предупреждает, чего стоит сегодня бояться, и что нужно искать.

  Сегодня что-то интересненькое намечалось возле Центрального входа в метро, а избегать стоило Института. Бояться стоило Черного, Тайного, Возникающего, а искать: Длинного, Серьёзного, Как Статуя.

  Как статуя. Хм...

  В окно раздался стук. Никто, кроме голубей в логово Мары попасть не мог, а никто, кроме слепого Ёжика, ей голубей не слал. В записке, как и обычно – крупными дёрганными буквами, так как Ёжик писал вслепую, по памяти, было накорябано:

  «Вернулись два друга из моего мира! Я о них говорил. Направлю в Институт. Приходи туда к полудню, познакомлю и с тобой».

  Мара нахмурилась. Кто бы ни появился, а в Институт идти было глупо – если Фортуна говорит, что не надо – значит, не надо, это уж точно. Нужно было написать ответ, но писать Мара не любила. В свои пять лет она знала одинадцать языков программирования, но писала до сих пор корявыми печатными буквами. Книг у неё и вовсе не водилось.

  Вздохнув и решительно тряхнув рыжими кудряшками, она села за стол, отодвинула клавиатуру, достала из глубин ящика листок. Порылась ещё, но карандаша не было.

  Почесав лоб, Мара подозрительно осмотрела свое логово.

  Кровать, тумбочка, три запасных ноутбука рядом со столом, блестящий охранный робот-убийца в углу с лазерами и бензопилами наготове, непрерывно сканирующий логово Мары на предмет постороннего... Куда пропал карандаш?

  Поцарапав коленки о шершавый деревянный пол, Мара нашла маленького негодяя в щели между половицами и села обратно за стол.

  «Ни хачу в иститут. Патом».

  Свернув записку, она привязала её к лапке голубя и усадила на плечо.

  Нужно было позавтракать, а потом – идти гулять.

  Немного погодя, сытая Мара с голубем на плече вышла из логова на крышу, сладко потянулась. Вокруг был простор, тысячи крыш и ветер, который гулял по ним без забот и границ. Сзади сама собой закрылась дверь.

  Теперь логово ничем не отличалось от обычного лифтового хранилища. Не считая того, что открыть его могла только Мара – а лифта под ним не было. В десятиэтажном доме всего два подъезда с лифтом, хранилище Мары маскировалось под третий лифт.

  Мара тоненько свистнула и села ждать.

  Минут через пять справа раздался стук – к ней бежал Гром – ездовой робот-пёс. Гром подошёл, стуча четырьмя лапами по металлической крыше, осторожно потёрся лбом о плечо Мары. Та потрепала его за ухом.

  – Какой же ты громкий! Надо тебе в лапы вставить звукоприёмы, чтобы тише бегал. А то нас с тобой слышно далеко-далеко!

  Пёс помотал головой и всем видом показал, что громко или тихо, но он готов бежать очень далеко и очень много.

  Но вначале Мара усадила пса и проверила: лапы работают, датчики в порядке, батарею Гром с утра зарядил полностью.

  Тогда она забралась к нему на спину, села в удобное сиденье, пристегнулась. Надела перчатку управления. Пес отлично бегал сам по себе, но перчатка была нужна, чтобы он бежал, куда нужно. И останавливался там, где нужно.

  Голубь слетел с плеча и теперь сидел на логове Мары, смотрел круглым глазом. Мара кинула ему семечек. Пусть поест перед обратной дорогой.

  Сегодня нужно много успеть: погоняться за Курьерами, последить за полицаями, попытаться пробраться в один из технических складов, украсть несколько схем для Пса, поискать залаз на территорию военной зоны – любопытно же, что там, за периметром а также обязательно сбегать к центральному метро – что там такого будет сегодня интересного?

  Напоследок Мара вспомнила записку Ёжика в кармане. Может, стоит всё-таки сбегать в Институт?

  Но она встряхнулась. Нечего тут! Фортуна сказала: лучше туда не ходить – значит, лучше там не появляться. Себе дороже.

  Так что Мара достала записку, смяла её и выкинула вон. Ветер унесет её прочь, а там ищи-свищи послание Ёжика по всему Городу...

  – Гром, бежим! – нажав кнопку на перчатке, Мара указала пальчиком на крышу через улицу.

  Гром довольно лязгнул челюстью, сразу взял крутой разбег, на конце крыши присел, чтобы распластаться над улицей в одном длинном изящном прыжке, металлической птицей перелететь над высотой в десять этажей – и со стуком, гася энергию прыжка, приземлиться на другой крыше.

  У Мары во время полёта, как обычно, душа ушла вниз живота и весело там танцевала.

  День обещал быть чудесным!

Тень

   Если бы на соседней крыше сидел человек, то увидел бы, как Мара верхом на робопсе постепенно удаляется по крышам вдаль – они сперва походили на крупного тушканчика, потом на кузнечика, потом на блоху – и, наконец, слились с потоком крыш.

  Если бы этот же человек, проводив парочку взглядом, вздумал потом повернуть голову и посмотреть налево – на большую круглую антенну, которая смотрела куда-то к центру Города и два тихо гудящих рядом трансформатора, то мог бы заметить, что воздух в тени антенны странно колышется. Словно он нагрелся от зноя и стал искажаться.

  Если бы человек продолжил смотреть, то очень скоро заорал бы во весь голос и удрал с крыши подальше! К той же тени, от края крыши, прыгнул воробей. Клюнул пару крошек, погнался за мошкой, подошел к тени вплотную... И из неё к пичуге протянулась тонкая черная рука, схватила пичугу, одним движением сжала и свернула ей шею! И втащила обратно, в тень, как законную добычу. Послышался хруст мелких косточек.

  Короткий, кровавый, но сытный завтрак – отлично подходит для того, кто ночь и утро прождал, пока Мара выйдет из жилища, скрываясь даже от пролетающих мимо птиц. О нём не знал даже гуляка-ветер, носившийся по крышам, с удивлением спотыкаясь о пустое, казалось бы, место. Осторожно его обтекал и направлялся дальше – по бескрайним просторам крыш Города.

  Тень вышел из-за антенны, которая заслоняла его от лучей солнца и с наслаждением размялся. Коротко разбежался и в один маленький, но точный прыжок оказался у самого логова Мары. И слился с тенью за ним. Даже голубь на крыше ничего не услышал, продолжил мирно клевать зерно.

  Дорогого стоило уже то, что Тень стоял здесь. Ничем не раскрывая себя, только четыре месяца ушло на то, чтобы тщательно отследить, как Мара охраняет свой дом. Снаружи – только камера на крыше, но внутри – Тень видел даже что-то похожее на робота.

  От Мары всего можно ждать. Лучше не рисковать.

  Что же можно унести отсюда полезного сегодня?

  Присмотревшись, Тень увидел на крыше смятую бумажку. Её мог принести ветер, но может быть, это записка Мары? Даже чек на покупку шоколада мог быть полезен – никогда не знаешь, какую бездну информации вскрывают две строчки.

  Дождавшись, пока камера на крыше отвернется в другую сторону, Тень в один прыжок оказался возле записки, схватил её и прыгнул обратно.

  «Вернулись два друга из моего мира! Я о них говорил. Направлю в Институт. Приходи туда к полудню, познакомлю и с тобой».

  Что-то интересное! Тень сфотографировал записку и послал её Ангелу.

  Через минуту пришел ответ:

  «Иди к Институту. Устрой засаду и убей обоих Хранителей. Отследи, куда полетит ответный голубь – приведёт в их жилище. С Марой ты знаешь, что делать.»

  К сообщению Ангел прикрепил фото, с которого смотрели два парня – один ярко-рыжий, улыбался во весь рот, второй – темный, в костюме и серьезный.

  Охота началась. Наконец-то.

  Голубь на логове доклевал зерно, встрепенулся и полетел.

  Тень проследил его маршрут, дождался, пока камера на крыше отвернётся и бросился за ним. Угнаться за голубем невозможно – но бежать по крышам следом, не упуская его из виду – вполне, по темным углам, обгоняя ветер.

  Наконец-то Тень был на охоте, и он был счастлив, как ястреб, который реет над полем в поисках мыши-полевки, после полугодового заключения в клетке.

Кант, Ёжик и Саша

   Ангел действительно жив. Кант до последнего надеялся, что человек в телевизоре – это двойник, просто похожий на него человек, клон, кто угодно – но не Ангел, которого таксист, по идее, должен был выкинуть на солнце.

  А Ирек... Это тоже кто-то на него похожий...?

  Но это тот самый Ангел. И рядом с ним тот самый Ирек.

  Как только Таксист вылетел за пределы планеты прошлого мира, он щёлкнул чем-то на приборной панели – и машина, как по волшебству, оказалась в этом. Таксист приземлился на окраине Города, на берегу небольшого пруда рядом с линией электропередач.

  Здесь вечерело, в точности как и там, откуда они только что улетели. Пели цикады, солнце падало за горизонт, летали кусачие комары.