Текст книги "Резидент, потерявший планету"

Автор книги: Рафаэль Михайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Метеоритный взрыв

Кое-что удалось выяснить. Под Печорами нашли семью родом из той же сибирской деревни, откуда были Уйбомяэ. И специально откомандировали туда оперативника с фотографией Каарела Уйбомяэ. Едва взглянув на снимок, старик-агроном закивал: «Каарел, он… Морщинки нажил и волосом поредел, но наш». Так отпала возможность подмены. Мало ли что в военное время на бумаге могло случиться.

С Мартином Воксеппом тоже начинало кое-что проясняться. Оказалось, он иногда отвозил на хутор под Йыгева группу студентов, которым читал спецкурс. У знакомой семьи, давшей ему приют в войну, еще хранились старинный граммофон и пластинки, которые коллекционировал Мартин. Студенты с восторгом вспоминали эти музыкальные «воскресники». А сбежал Мартин из Таллинна потому, что сосед его служил в «Омакайтсе» и донес в гестапо на увлечение Мартина «большевистскими запевками». И хотя среди них преобладали романсы Вертинского и песни цыган петербургского «Яра», но Воксеппу не очень улыбались объяснения с гестапо, он предпочел отсидеться в глуши. На хуторе он выдавал себя за дальнего родственника, исправно работал на земле, а когда им заинтересовалась местная «Омакайтсе», вернулся обратно в Таллинн и предложил свои услуги как наладчика радиоаппаратуры смешанной немецко-эстонской компании. Имелись, правда, «белые пятна» в этих переездах, провалы по времени, да и чересчур легко спасся Мартин от немецкой мобилизации. Но во всем этом была своя житейская логика.

Анвельту посчастливилось разыскать друзей семьи Рейна Ханга. Они отлично помнили, что при немцах его выгнали с последнего курса университета за протест против преследования ученых, которые ранее сотрудничали с советскими вузами. Он сразу же уехал доучиваться в Осло, где положение отца защищало от наскоков гитлеровцев. Конечно, проверить круг его знакомств в Осло не представлялось возможным.

– Но притаился же среди них один «инопланетянин», – вздыхал Пауль. – Пора уже нам, пора вызвать метеоритный взрыв, чтобы этот Гость, наконец, показался!

– У вас есть в запасе для этого взрывное устройство? – иронически спросил Анвельт.

– Есть Эрика Ярвекюлг. Ее легенда противником проглочена. Ну, и мы немного помогли. Заставили Лысого поднять репутацию Эрики. Он на все согласился – известил Планетного Гостя, что Эрика «вписывается в наш национальный декор». И как раз в сообщении, где указывает, что владелица дога – это Мартсон – подхватила при посещении больного (Килпа) затянувшуюся инфекционную болезнь. Яснее не скажешь об аресте. Словом, я жду разрешения Пастельняка на «запуск» в операцию Эрики.

Пастельняк советовался с министром, с отделом, вызвал к себе четырех офицеров, основных участников операции, и высказал свое опасение:

– Кажется, к финалу с этим делом подходим. Тем более нельзя подвергать опасности такого чудесного помощника как Эрику Ярвекюлг. Вы учитываете, что резидент может попросту ее застрелить?

– Учитываем, Павел Пантелеймонович, – Пауль явно помрачнел. – Факты заставляют. На днях он отравил своего агента – некоего администратора кинотеатра. Именно тот подал из Тарту, через ресторанную книгу отзывов, сигнал Улыбке о готовности Планетного Гостя к встрече. Обнаружил это капитан Анвельт: ему удалось сличить почерк администратора с записью в ресторане. Резидент заметает следы, он взвинчен до предела. И пока он не передумал заполучить нового связного, я за то, чтобы мы ввели в дело Эрику.

– Кто мне гарантирует ее безопасность? – цепко держался за свою мысль Пастельняк.

– Весь личный состав отдела, – быстро ответил Анвельт.

– Мы ювелирно отработаем эту часть операции, – добавил Пауль.

– Перед нами не просто хищник, – в голосе Пастельняка почувствовалась гордость за своих подчиненных и товарищей. – Это – бронтозавр. Тем более меня беспокоит выход Эрики на возможного Планетного Гостя. Договоримся, товарищи: риск для Эрики свести до минимума. Вяртмаа выводит Ярвекюлг на Мартина Воксеппа, Анвельт организует ее встречу с Рейном Хангом, Мюри – с Каарелом Уйбомяэ. Проработать создание ситуации случайности встреч и в то же время внушить подозреваемым лицам, что они обложены со всех сторон.

…Эрика Ярвекюлг решила, было, что о ней забыли, когда в Сымерпалу пришла телеграмма от знакомой тетушки с просьбой привезти в Таллинн пряжу и детские свитерки. Уже на следующий день она была в столице республики и вскоре очутилась вместе с Вяртмаа в маленьком кафе, куда любил заходить и Мартин Воксепп. Завидев по соседству Мартина, сидевшего, видимо, со студентами, Эльмар весело ему помахал рукой и пригласил подсесть к ним. Эрику Ярвекюлг он представил как свою девушку. Вскоре между ними уже шла оживленная беседа о прелестях сельской жизни и преимуществах городской, о народных инструментах и современных танцах. Выждав время, Эльмар извинился перед спутниками и отлучился позвонить по телефону. Воксепп был в ударе, и разговор не смолкал. Эрике, наверно, не удалось бы и слова вымолвить, если бы он не поперхнулся. Тогда, зацепившись за его последние слова, она живо вставила:

– Вот вы сказали «коллекция» – это как книжка по истории. Я слышала, что у вас интересная коллекция старых пластинок. Вот это, я считаю, дело!

– Кто вам рассказал про мою коллекцию? – удивился он.

– Госпожа Ээва Мартсон.

Она выдержал его взгляд, показавшийся ей напряженным, потом Воксепп пожал плечами.

– Не имею чести быть знакомым. – Рассмеялся: – Кто она? Фольклорист? Музыкант?

Эрика отвлекла его каким-то вопросом, и, кажется, Мартин забыл про некую Ээву. Во всяком случае держал он себя свободно, непринужденно. Между прочим, поинтересовался, не хочет ли Эрика послушать с его друзьями новые интересные пластинки и как он смог бы договориться с ней о часе встречи. Девушка ответила, что должна навестить больную тетку в Тарту, а остановится где-нибудь в гостинице или у подруги. Воксепп предупредил, что с местами там трудно, посоветовал от его имени обратиться к билетному кассиру на автобусной станции. Он и сам собирается в Тарту. Развлекал новую знакомую как мог, рассказал забавный анекдот о двух умалишенных, которые вообразили себя психиатрами и до того заморочили головы врачам, что прибывшая комиссия приняла последних за больных.

Приметив подходившего Эльмара, Мартин весело воскликнул:

– У нас не беседа, а игра в буриме. Я цитирую умалишенных, а милая Эрика – древнеримскую жрицу Мартсон.

Оба – Эльмар и Эрика – сошлись на том, что никакого беспокойства при упоминании связной резидента Воксепп не испытывал. Лейтенанта лишь настораживало, что ученый довольно быстро выудил, казалось бы, безразличную ему информацию: собирается ли задержаться Эрика в Таллинне.

Капитан Анвельт, чей черед настал действовать, сказал не то шутя, не то серьезно:

– Если принять за истину, что Воксепп выдержал искус, хотя бы с оговорками Вяртмаа, то наш следующий визит к Рейну Хангу не столь уж безопасен.

– Вы будете искать другую партнершу, – с вызовом спросила Эрика, – или я сгожусь?

Офицеры расхохотались.

Встреча Эрики с Хангом, по плану капитана Анвельта, должна была произойти на Тартуском почтамте, куда молодой исследователь обычно заходил по четвергам за письмами от отца или коллег из Норвегии. Многолюдье в почтовом зале позволяло и Анвельту находиться неподалеку от места встречи.

Разговор получился неожиданный. Эрика, которая заменила одну из сотрудниц, протянула Хангу письмо, тот вежливо поблагодарил, собираясь отойти, и тогда молодая женщина спросила:

– Вы ничего не хотели бы передать мне? Я та самая Эрика Ярвекюлг, которая могла бы заменить вам госпожу Ээву Мартсон.

Он наклонился к окошечку, его глаза насмешливо блеснули:

– Милая девушка, среди моих подруг не было еще ни одной Ээвы, да и ваше имя я никогда не слышал. Если это современный способ знакомства, то, простите, мне он не подходит.

– Жаль, – парировала она. – Ээва Мартсон, которую я видела последней, сказала, что я вам просто необходима.

– Это уже другое дело, – его лицо сузилось, как у хищной птицы, в голосе появился металл. – Подобная настойчивость с вашей стороны должна быть вознаграждена, гражданка Ярвекюлг. Пригласите, пожалуйста, сюда начальника почты.

Эрика бросила взгляд на Анвельта, подошедшего к окошку. Он покачал головой.

– В таком случае я просто обозналась, – грустно сказала она, – и прошу меня извинить. Поверьте, я не из тех девушек, что заводят уличные знакомства.

– Хорошо, – согласился после некоторого раздумья Ханг. – Не собираюсь вам портить репутацию. Допустим, произошло недоразумение. Но какого дьявола вам понадобилось приплетать к разговору эту не знакомую мне женщину? Что, она знает меня?

Эрика задумалась, но лишь на секунду, чтобы дать собеседнику еще один шанс, если он – т о т  с а м ы й.

– Просто у меня и у Ээвы были одни и те же мысли, взгляды… ну и представления о настоящих мужчинах. – Она улыбнулась. – Видите, как могут не совпадать зрительные впечатления мужчины и женщины.

Он испытующе взглянул на нее, побарабанил пальцами по стойке.

– Мне очень жаль, госпожа Ярвекюлг, – с легким сожалением сказал он, – но я, как и вы, никогда не завожу уличных знакомств. А теперь я признаюсь вам, что у меня склочный характер, и если я не вызвал сюда ваше начальство, чтобы проучить вас за назойливость, то лишь потому, что увидел на вас медальон редкой работы – пожалуй, двойник того, что я преподнес своей невесте в Осло. Если не секрет, кто удостоил вас этим королевским подарком?

– Был один король, – усмехнулась Эрика. – Его звали Рихо. Теперь, знаете ли, мужчины уже не делают женщинам королевские подарки.

– Догадываюсь, – улыбнулся он. – Итак, мы расстаемся мирно.

Анвельт потом подшучивал над Эрикой и уверял, что еще минута – и Ханг пал бы к ее ногам. Эрика же ответила на это, что еще минута – капитан Анвельт упал бы на Ханга, так близко он приблизился к нему из боязни чего-то не услышать.

До встречи с третьим претендентом Пауль снова побывал у заместителя министра и спросил разрешение задублировать показания агронома из-под Печор. Он хотел послать фотографию Уйбомяэ в ту сибирскую деревню, в школу, где он учился.

План встречи Эрики с тартуским ученым Мюри предложил довольно логичный. Уйбомяэ помнил, что Пауль приезжал в Тарту по рекомендации известного ученого, Пауль пришлет ему с каким-нибудь посыльным фотоснимки метеоритных камней, сделанные в музее, и попросит уточнить текстовки для иллюстрированного журнала, в который он послал свой маленький репортаж. Посыльный же, это может быть молодая женщина, уже уходя, обронит, что она разговорилась в автобусе с соседкой и ей показалось, что по странному совпадению та разыскивает однофамильца товарища Уйбомяэ. О соседке она знает только, что ее зовут Эрика и она из Сымерпалу. Эрика приглашала ее в гости к своей подруге, в единственный сохранившийся нетронутым со времен войны дом на улице Лилле. Такой ход хорош и тем, что уже будет свидетель возможного прихода Эрики Ярвекюлг к Уйбомяэ, и тот вряд ли посмеет поднять на девушку руку. А предлог появления Эрики у Уйбомяэ – исследователь занимал однокомнатную квартиру в доме по улице Эмайыги – весьма простой: поручение Ээвы Мартсон.

Когда чекисты обсуждали этот вариант, Пастельняк выразил сомнения в двух пунктах.

– С какой стати Мартсон будет направлять Эрику к Каарелу Уйбомяэ, если она и не слыхивала о нем и не видела его? Не забывайте, Планетный Гость для нее – всего лишь кличка, хотя он и резидент, и босс.

– Эта часть легенды подработана, Павел Пантелеймонович, – сообщил Пауль. – Нам известно, что Ээва Мартсон прорывалась в палату к Роберту Килпу, но только мы с вами знаем, что она туда не попала. По легенде, Килп на какое-то время пришел в сознание, велел ей срочно разыскать Уйбомяэ, сообщить о провале, а еще попросил вывезти его жену в безопасное место. Экстремальность ситуации и психическое состояние Килпа объясняют нарушение конспирации.

– Да ведь Планетного Гостя мог знать один Канарис!

Оказывается, капитан Мялло припрятал на этот случай контрдовод:

– Килп сам имел выход на британскую разведку. Учитывая критическую ситуацию, ему вполне могли сообщить почтовые координаты Планетного Гостя.

– Допустим, – согласился, наконец, Пастельняк. – Все это с нашей позиции. А какой резон Уйбомяэ открывать себя розыском Эрики и приглашением посетить его?

– А тот резон, – вставил Пауль, – что он отлично понимает: раз девушка знает его фамилию и приехала в Тарту, она отыщет его, да к тому же сто человек по дороге расспросит, поднимутся перетолки… И не думаю, чтобы Планетный Гость вышел напрямую. Он опять использует агентов для организации такого свидания.

И Пастельняк дал согласие на проведение всей операции.

События разворачивались, как по расписанию. Эрика терпеливо дожидалась уведомления о встрече. Но его не было. Вместе этого в квартиру явилась паспортистка из домоуправления и строго спросила, почему здесь живет непрописанный народ. Предложила Эрике пройти с ней в ближайшее отделение милиции. Дорогой была словоохотлива. Узнав, что Эрика разыскивает какого-то Уйбомяэ, вызвалась отвести ее к одному знакомому ученому с такой фамилией. Как раз на улице Эмайыги их встретила подгулявшая компания, которая усиленно приглашала паспортистку домоуправления и ее спутницу распить с ними бутылочку и поклялась дождаться их у дверей дома, в которые они проскользнули. Так коллеги Пауля решили предвосхитить возможность трагического исхода встречи.

А она проходила довольно странно.

На звонок дверь открыл сам Уйбомяэ. Эрика ожидала встретить человека в летах, но на пороге появился довольно моложавый, несколько сухощавого сложения человек, темноволосый, с тонкими чертами лица, с проницательным и даже мягким взглядом. Он с удивлением осмотрел посетительниц, впустил их в прихожую, несколько отрывисто, но с умеренной вежливостью спросил: «Чем могу помочь?» Паспортистка объяснила. Уйбомяэ кивнул, отпустил ее и устремил вопросительный взгляд на Эрику.

Она представилась, кратко изложила причины своего визита, добавила лишь, что по поручению Ээвы Мартсон находилась в больничном вестибюле, когда та нанесла визит к Килпу. То ли Ээва собиралась уезжать, то ли из чувства предосторожности, но, уходя, она в нескольких словах передала Эрике поручение Килпа.

– Чушь какая-то, – пожал плечами Уйбомяэ. – Я и знать-то из них никого не знаю. Вам как меня назвали?

– Просто Уйбомяэ, – растерянно сказала Эрика. – Из Тарту.

– Ну, вот видите, – улыбнулся хозяин квартиры. – «Просто Уйбомяэ…» В Тарту таких может быть с десяток. А еще могли перепутать фамилии – есть Уйбомаа, Уйбоайды…

– Ээва сказала только: «Уйбомяэ из Тарту. Специалист по метеоритам».

– Глупость. Почему я? – В его глазах колыхалась усмешка. – Мадис Уйбомаа – астрофизик, Яан Уйбуайд – занимался тем же, что и я. Но полагаю, что и они только посмеются, услышав вашу детективную историю. Прошу извинить, с минуты на минуту я жду гостя…

Она кивнула.

– Этот бедняга Килп, – засмеялся он, – не мог передать вам всем частицу своего больного воображения? Что, он уже потусторонний жилец?

– Он редко приходит в сознание. Вот при Мартсон…

– Да оставьте вы эту Мартсон, – нетерпеливо махнул он рукой. – Фантасмагория какая-то, массовый психоз.

Эрика извинилась, понуро направилась к выходу.

– Когда вы разговариваете с человеком от науки, – заметил он ей в виде напутствия, – во всем должна быть логика. Даже если предположить, что ваша знакомая дама хотела меня повидать, зачем ей посредница.

– А затем, что ее взяли за углом больницы на моих глазах.

– Положительно, меня втягивают в какие-то дурацкие детективные истории, – вздохнул Каарел Уйбомяэ. – Присядьте на минуту, пожалуйста.

– Скажу вам откровенно, госпожа Ярвекюлг, – суховато цедил слова Уйбомяэ. – Я задержал вас, чтобы выяснить причину несколько удивительного – не знаю, как лучше это назвать – интереса к моей особе со стороны абсолютно чужих мне людей. Я получаю приглашение на встречу с ветеранами-саперами 354-го полка Эстонского корпуса, хотя я в корпусе не служил. Пионерский отряд просит у меня мои детские фотографии. Но я никакой не герой, уверяю вас! А теперь являетесь вы. Я вправе спросить: от кого вы явились? Только не надо ссылаться на эту Мартсон. Кстати, где именно ее взяли? Вы говорили, эта больница где-то на холмах Палукюла?

Эрика помнила все, что случилось неподалеку от холмов Палукюла на заброшенной даче, но помнила и то, что не упоминала о Палукюла в беседе с Уйбомяэ.

– Из Палукюла мы уехали с Мартсон вместе, – пояснила она. – Впрочем, что вам до нее, раз я ошиблась с вашей фамилией. Вы правы и еще раз прошу меня извинить.

– И вообще я думаю, – продолжал он задумчиво, – что если этот Килп душевнобольной, на него не могло найти озарение в момент появления вашей подруги. Тут что-то не так!

– Я знаю такие случаи, – безразлично сказала Эрика, теребя медальон. – Человек потерял память, но встречает друга военных лет и все вспоминает. Где же мне искать того правильного Уйбомяэ?

Он пожал плечами.

– У вас открылась крышка медальона, госпожа Ярвекюлг… Красивая женщина. Ваша матушка?

– Нет. Даже не родня. Случай…

– Да. Так вот, – прервал он ее, – я попробую расспросить своих коллег. Где вы остановились?

Эрика помедлила.

– У подруги. На улице Лилле.

– Вот и отлично. Погуляйте по городу…

Когда Мюри доложил обо всех этих историях, Пастельняк заключил:

– Считай, что ни один из трех «претендентов» нам не открыл лика. А вокруг Уйбомяэ кто-то из вас наследил. И естественно, что он взволновался. Это хоть кого выведет из себя. Между прочим, и его вопрос о холмах Палукюла закономерен, там неподалеку находится отделение психоневрологической клиники. Из троих Уйбомяэ вызывает у меня меньше всего тревоги. Ну а в дальнейшем – если захотят, то сумеют отыскать Эрику.

И отыскали. Под подушкой она обнаружила напечатанную на машинке записку с просьбой вписать в книгу жалоб и предложений бани на улице Эмайыги благодарность. Текст прилагался.

В тот же день заместителю министра доставили дешифрованный текст сообщения:

«Свидетельствую свое почтение Улыбке. Обеспечьте к 12 августа посредство братьев (Оясоо) и Референта (Туула) доставку (Ильпом) к озеру Каали и маскировку двух мотоциклов. Ожидаю вас и Физика (Казеорга) там же 13 августа между 13 и 14 часами. Вступаю в контакт я первым, не проявлять никакой инициативы. Планетный Гость».

…Рано просыпается Сааремаа. Ведь летом рабочему человеку некогда нежиться в постели. И все же первыми утром 12 августа проснулись чекисты.

Все заранее намечено, согласовано. Стало известно, что в этот день банда Ильпа попытается нанести чувствительные удары, что будут отвлекающие маневры, нарочно пущенные слухи, фальшивые следы, но будет и дополнительное: ограбление магазина, попытка похищения мотоциклов, может быть, выстрелы, убийства. Кто знает, почему именно в этот день особая свирепость охватила Ильпа: быть может, простая строчка приказа резидента – пригнать и укрыть мотоциклы или желание встретить Планетного Гостя в ореоле «несокрушимой мощи» банды, а быть может, назревающее чувство близкого конца.

Туул в последнее время избегал Ильпа. Злые языки говорили, что главари не поделили между собой какие-то деньги или ценности, похищенные в волостном центре. Возможно, Ильп расправился бы с Алексом, но тот укрылся на болоте, да к тому же подоспело распоряжение резидента, которое Туул передал главарю через своего связного, предупредив, что сам он получил другое поручение. В действительности, Туул боялся признаться и Ильпу, и себе, что его мучают дурные предчувствия. Но Ильп решил, что день 12 августа он превратит в «ночь длинных ножей» и эти ножи он вонзит в спину красным.

Но готовился не только Ильп, и Сааремаа готовился к встрече с Ильпом.

Каждому из чекистов уезда была придана небольшая группа бойцов, их расположили поближе к возможным объектам нападения банды: к магазину, сельсовету, правлению колхоза, к колхозной ферме. Батальон народной защиты разослал свои отделения по четырем центральным и северным волостям острова. Пограничники перекрыли наиболее важные дороги.

– Ильп ударит с неожиданной стороны, – говорит Борис Лоо Федору Тедре, который должен опекать магазины северных волостей. – Но вряд ли он догадывается, что вьется веревочка к его логову. Помнишь Койта, которого Ильп утопил в колодце? Койт оставил нам довольно очевидную примету расположения бандитского бункера – ранние цветы под снегом. Да это же теплые подземные ключи, и уж мы-то с тобой знаем, где они пробиваются наружу!

Первый сигнал пришел от Тедре: бандиты в его секторе наблюдения грабят магазин. Помчались по дорогам машины, солдаты оцепили названный участок местности.

В уездном отделе госбезопасности остался один дежурный. Все на боевых постах.

Пришел второй сигнал: налет на магазин был, видимо, отвлекающим маневром, сам Ильп во главе небольшой бандитской группы ворвался в правление колхоза волости Каарма, угнал два мотоцикла. Игнат Оленьев собрал всех оставшихся. Но уже опережая их, к месту событий стремительно двигалась группа чекистов во главе с подполковником Евстигнеевым и старшим лейтенантом Лоо. С другой стороны приближалось отделение народной защиты.

Хутор был уже пуст, но были служебные собаки, были следы ног бандитов, едва приметные лесные тропы и те самые горячие ключи, которые согревали корни цветов даже под снегом. Долго кружили собаки на развилке дорог и, наконец, взяли след. Люди стремительно следовали за четвероногими следопытами. Бандитскую свору прижали к болотцу.

Все шло, как и предполагали, но банда заняла удобную позицию, у нее были отходы к лесу. Чтобы перекрыть их, группе чекистов пришлось ползком пересечь болото и выйти к опушке, в тыл банды. Через рупор было передано предложение о сдаче. Эхо разнесло истошный крик Ильпа: «Не возьмешь!» Пальба.

Понял Ильп: настали его последние минуты. Ничто его не ждало, кроме «вышки». И никто его не ждал в этом мире. Мать прокляла его. Детей Ильп не имел и не любил. Не было и друзей – были собутыльники, партнеры по грабежу. Но ведь ценили же его какие-то политики на Западе? И может быть, в эти последние минуты жизни даже он вдруг сообразил, что оказался дешевой разменной монетой в игре, затеянной кем-то где-то…

И сожительница его, Реэт Томп, пошла за Ильпом не потому, что была опьянена его воровским лихачеством и садистской удалью, а лишь потому, что в своей безудержной зависти ко всему светлому и чистому с юности не терпела людей.

И у Феликса Вахемяэ, который стрелял и хохотал в своем предсмертном безумии, были две страсти в жизни: мошенничество и безделье. В лесной банде он нашел утоление своим страстям.

– Все! – крикнул Оленьев. – Все полегли. Осторожненько – проверка!

Лоо нагнулся над скрючившимся телом Ильпа: страшная гримаса горбоносого упыря.

Рассеялась туманная кисея над болотом, и Лоо подумал, что по его черному зеркалу уже не будут хлюпать тяжелые сапоги выходцев из прошлого.

– Нет больше банды Ильпа, – казалось, Лоо испытывает растерянность. – Чем мы теперь будем заниматься?

– А вы, старший лейтенант, забыли о Тууле, – напомнил Евстигнеев. – Не далее, как завтра, мы имеем шансы с ним повстречаться.

Да, им предстоял день отнюдь не более легкий. К вечеру на Сааремаа прибыла самолетом группа чекистов из Таллинна. Оперативный отряд возглавил Пастельняк. С ним прилетели на остров Грибов, Анвельт, Мюри и Вяртмаа. Все «раскодировано», все расписано. Пастельняк напоминает: главное, не спугнуть связных резидента толкотней вокруг кратера, все должно выглядеть, как в любой другой день – в любой мелочи, что бы ни произошло.

– Скорее всего, – насмешливо предполагает он, – ни к кому Планетный Гость не подойдет, никого не окликнет. И мотоциклами не воспользуется. Потолкается и улетит назад. Его «стиль», это я уже понял, несколько генеральных репетиций перед любой встречей.

– А мотоциклы ему зачем понадобились? – недоумевает Анвельт.

– Не знаю, – признается Пастельняк. – Может быть, на случай, если придется от нас отрываться. А может быть, он собирается с Йыги и Казеоргом в глубинку острова для разговора податься. И все же он должен будет оставить на острове какой-то знак. Наша задача – отыскать этот знак!

…Самолет с материка приземлился на Сааремаа. Легкий трап подкинут к борту маленького воздушного извозчика. На жухлую траву первым спустился со своим неизменным чемоданчиком улыбающийся рыжеволосый Ивар Йыги, Эндель Казеорг прибыл накануне паромом и по договоренности должен был ждать Йыги в школе у озера Каали, где работал его знакомый учитель физики. Следом за Йыги потянулись другие пассажиры, и в одном из них чекисты узнали Рейна Ханга. Из самолета вышли еще Мартин Воксепп, Каарел Уйбомяэ и несколько других участников обсуждения проекта Сангела. Оживленно беседуя, они сели в автобус и поехали в город.

– Ну, вся звездная братия опять с нами, – расхохотался Вяртмаа, наблюдавший с Мюри за прибывшими из окна диспетчерской.

Мюри взялся за телефонную трубку, попросил кого-то срочно соединить его с канцелярией Академии наук, несколько минут вел переговоры, поблагодарил своего абонента, а положив трубку на рычаг, развел руками.

– Все они прибыли по просьбе Кюбара. Старику вчера пришло в голову, что недурно было бы его коллегам оценить проект Сангела непосредственно у метеоритного озера.

Пастельняк выслушал, отбоя не дал:

– Операция продолжается. Трое остаются в нашем особом поле зрения. Товарищей из райотдела попросите проявить внимание и к остальным гостям, но лишь по мере их удаления от всей компании. Всему личному составу занять наблюдательные посты вокруг Каали в соответствии с оперативным планом. Ищите Референта. Выезжаем на озеро, товарищи!

…Эльмар и Пауль поднимались на крутой берег Каали, как вдруг Пауль пригнулся и, к удивлению своего спутника, ползком обогнул острый гребень крупного камня, укрывшись за его гранью. Через несколько минут он выпрямился, несколько сконфуженно сказал:

– Понимаешь, этот сторож из музея в Таллинне мне уже чудится в каждом старике… Внизу, у воды стоит один, похожий, но мой был с густыми баками. Присмотри за ним, Эльмар.

Наступил долгожданный час. Туул не появлялся. К сидевшим на скамье у павильона выставки Казеоргу и Йыги никто не подходил. Каждый из прибывших ученых занимался своим делом. Каарел Уйбомяэ фотографировал каменные обнажения. Ханг, очевидно, промерял глубину озерца, Воксепп собирал в привезенные с собою пробирки образцы почвы. Никто не подходил к мотоциклам, укрытым в зарослях кустарника, в нескольких шагах от главного кратера.

Пастельняк облюбовал себе одно из помещений школы. Из окон комнаты просматривались подходы к озеру и дорога к стоянке машин. Время от времени сюда поступали сообщения с наблюдательных постов.

Мюри изучал доставленный ему список. Но внезапно лицо его изменилось, Пастельняк, заметив это, подошел к нему, склонился над записью.

– Среди грузчиков в здешнем магазине, – пояснил Пауль, – указан некто Юга. В первый раз ему заплатили за работу пятнадцатого июня… Через неделю после разгрома Роотса.

– Опять тебе померещился твой старик-сторож? – усмехнулся Пастельняк.

– Так точно, – подтвердил Пауль. – Тем более, что с час назад я видел здесь похожего на него… Теперь убежден – это он.

– Ты поручил его кому-нибудь?

– Эльмару Вяртмаа, товарищ полковник.

– Пусть не отрывается.

Через несколько часов с Сааремаа уходил самолет, а в донесениях все еще не содержалось ничего утешительного.

– Спокойствие, ребята, – охлаждает нетерпение офицеров Пастельняк. – Перед самой посадкой в автобус наш, – он интонационно выделил последнее слово, – сделает отметку в командировке. Распорядись-ка, Мюри, пусть Казеорг и Йыги походят по берегу Каали.

Но и эти прогулки не дали результата. «Может, мы что-нибудь не так сделали? – волновался Эндель. – Не так сели, не так оделись, не в ту сторону смотрим?» «Сели мы с вами правильно, – в шепоте Йыги прыгал смешок, – к этой скамье будет прибита мемориальная доска: «Они сидели насмерть». Но в разведке есть два особенно тяжелых момента: ожидание известного и… неизвестного. Нам сегодня легче – мы ждем известного».

В кабинет, отведенный под штаб операции, вбежал, Эльмар Вяртмаа.

– Товарищ полковник, старик, что заинтересовал Мюри, крутится возле магазина, продавщица сообщила, что это их грузчик Юга, я оставил его на попечение сержанта. Какие будут указания?

Пастельняк взглянул на часы, перевел взгляд на Мюри.

– Дело идет к финалу. Можешь взять его тепленьким…

Без четверти три ученые начали готовиться в обратную дорогу. Воксепп собрал свои пробирки, аккуратно уложил их в деревянный ящичек, а ящичек – в портфель, быстрым шагом направился к автобусу, похлопал себя по карманам, не нашел спичек, подошел к скамье, на которой сидели Йыги и Казеорг:

– Выручайте огоньком, товарищи.

Выручили. Потом на скамейку сел Ханг, поздоровался и больше не произнес ни слова. Чуть позже мимо Йыги и Казеорга прошел Уйбомяэ, остановился, мельком взглянул на них и пошел дальше.

Пятью минутами позже Уйбомяэ вернулся к берегу озера, обогнул валун, за которым стоял ночной приемщик Юга, после чего вновь направился к автобусу. По дороге зашел в выставочный павильон, оставил в книге отзывов запись. Сразу же к работе над ней приступили дешифровщики.

Тем временем Юга зашел в магазин, вписал в книгу жалоб и предложений пожелание. И этот текст был сразу передан дешифровщикам.

В заднем помещении магазина, куда заведующий пригласил зайти грузчика, его ожидали Мюри и двое солдат.

– Здравствуйте, Юга, – приветливо обратился к нему Пауль. – Ну, как молитвенник, которым ваш племянник зачитывался?

Старик узнал своего посетителя, дернулся, но почувствовал, что его взяли в железный обхват солдатские руки, в суженных зрачках бандита сверкнула ненависть:

– Не думал, что ты быстро настигнешь меня, – гулко протянул старик. – Ну, раз настиг – топи! А книжечку – один мой дружок читает.

– Ханг? Воксепп? – быстро спросил Пауль.

Старик молчал, в ядовитой улыбке раздвинулись его толстые мясистые губы, над которыми навис хищный подрагивающий нос.

– А ты ищи! – выдохнул он. – Тебе платят за это. Вот и ищи!

Штаб операции был перенесен в аэропорт. В тесном кабинете начальника аэропорта находилась вся оперативная группа. Вылет самолета был задержан на полчаса. Вошел начальник контрразведывательного отдела, доложил Пастельняку:

– Павел Пантелеймонович, обе записи прочитываются лишь в слитном варианте. Планетный Гость переносит встречу с Улыбкой и Физиком в Тарту, к монументу Народам, на семнадцатое августа, девять часов утра или вечера. Шифровка адресована Референту с приказом сообщить об этом Улыбке.