Текст книги "Резидент, потерявший планету"

Автор книги: Рафаэль Михайлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Тайная любовь Ивара Йыги

До Тарту Роберт Килп не проронил ни слова. И только, когда Ивар заправился у бензоколонки и медленно вывел машину за пределы города, Килп неожиданно спросил:

– Я все раздумываю, Йыги, не возвели ли вы поклеп на Прийдика Яласто. Мы проработали с ним десяток лет, и он никогда не проявлял трусости.

Лицо Ивара сморщилось в смеющуюся маску.

– Трусость и уход, от погони, Килп, как учил меня Бен-младший, это не одно и то же! Когда у тебя на пятках сидят люди из НКВД, не очень-то будешь щепетилен.

– А с чего это Прийдик полез к Оясоо? – раздраженно спросил Килп.

– Вот уж не скажу, коллега.

Ивар газанул, машина рванулась вперед.

– Если хотите знать, – рассуждал как бы сам с собою Йыги, – он объективно сыграл на руку чекистам. А история с Кооператором? Да Сангел же ел у меня как белка – с ладони… И вдруг Прийдик перед самым моим отъездом в Выру сам выходит на Сангела. Где это видано? Если я узнаю, что он получил от ворот поворот, я сообщу своему Центру, Килп, что имею дело либо с человеком, одержимым манией величия, либо с перевербованным резидентом.

Килп потер переносицу, кивнул:

– Логическую линию вы выстраиваете правильно.

– Послушайте, Йыги, – Роберт Килп вернулся к одолевшей его мысли. – Не думаю, чтобы такой опытный разведчик, как вы, мог относить все провалы на счет одного Яласто.

Не снимая левой руки с баранки, Ивар правой пошарил в ящичке под ветровым стеклом, извлек смятую записку, протянул, не оборачиваясь, листок назад.

– Как вы расцениваете такое предложение, Роберт? Узнаете почерк своего партнера?

Килп жадно схватил, хотя очень не хотелось ему верить в измену своего компаньона:

«Кое-кто передоверился братьям, – без обращения говорилось в записке, – и я обязан спасти положение. Вас же попрошу помочь переводу оставшихся грешников в другую обитель. Диск. 3 июня».

Он прочитал этот текст дважды, опустил боковое стекло, подставил разгоряченный лоб бьющим ударам ветра. Йыги протянул назад руку, и Килп вложил в нее записку.

Ивар почувствовал, что Килп проявил первые признаки панического настроения.

– Он перевербовался, Йыги, – лихорадочно заговорил Килп, – вы правы. Он знал о разгроме Роотса еще до разгрома. Эти «оставшиеся грешники» – его подачка своим бывшим партнерам: мне, вам, Альвине Лауба… Потрясающая сволочь! Я должен его немедленно увидеть, Йыги. Сразу после Кадриорга.

– А разве мы мчимся в Кадриорг? – удивился Йыги.

– Я не сказал? Да, сначала туда, к музею.

Обычно сдержанный, хладнокровный, не щедрый на слова, Килп сейчас ворочался, как медведь, которого жалят пчелы, покряхтывал, что-то бормотал. Проезжая Пайде, Йыги подвел машину к холму Валлимяги.

– Зачем вы выключили мотор? – зашипел Килп.

– Не валяйте дурака, – впервые окрысился Йыги. – У меня здесь свой информатор. Вот вам советую пригнуться.

Он смешался с людьми и быстро вернулся.

– Надежный партнер, – изрек он, – для разведчика и дом и крепость.

С языка Килпа, который думал о Яласто, сорвались проклятия и в адрес владельца рулетки, и тех, кто его перевербовал, и даже тех, кто его вербовал впервые. Может быть, это была первая и последняя жалоба шпиона Роберта Килпа на удел, который ему достался в жизни, на профессию, которая лишила его обычных людских утех, ничего не дав взамен.

Когда Ивар поставил машину у ворот старинного дворца, Килп приказал:

– Ждите меня здесь.

– Болтаться на виду у всех было бы не очень умно, мой господин, – с иронией сказал он и посмотрел на часы. – Если вам хватит на осмотр комнат час, то вы найдете меня здесь.

– Через сорок минут, – брякнул Килп и проскользнул в зеркальные двери подъезда.

Йыги смотрел ему вслед, убедился, глядя сквозь стекло дверей, что Килп и не думает проходить дальше, а крутится вокруг столика с книгой отзывов. После этого Йыги отправился погулять по парку. Через четверть часа к его локтю осторожно прикоснулся незнакомый человек с сединой на висках и вполголоса сказал:

– Итак, вы в полном доверии у Бена-младшего, а скоро будете – и у Мак-Кибина. Поздравляю.

– Вы успели расшифровать этот сигнал доверия? – осторожно спросил акробат.

– Конечно, мы уже руку на этом набили.

Молча подал ему записку, дождался, пока Ивар ее прочтет, отобрал. Ивар бесстрастно заметил:

– По-моему, из людей Роотса уцелел один музейный сторож. По непроверенным данным, переметнулся на Сааремаа. Мне бы сейчас в самый раз знать, не удалось ли англичанам выжать что-либо из Кооператора.

– Исключено. Между прочим, сорвались они на попытке уверить Сангела, что в их возможности помочь ему заполучить Эстер. Вот еще что… Откреститься от спутника советую возможно позднее.

Не прощаясь, человек ушел.

Ивар сделал круг, прежде чем вернулся к машине. Он повторял про себя: «Свидетельствую свое почтение Планетному Гостю, вмешательство Диска лишило нас духовном поддержки братьев (Оясоо) и кооперативного идеалиста (Сангела). Отправляюсь проверить возможности Диска к переориентации и прозорливость Улыбки, который вывез меня из опасной зоны и способен заменить Диска. Уточню по каналу экстремального назначения. Тесьма. 7 июня».

Когда Ивар включил зажигание, задняя дверца распахнулась, тяжелое тело плюхнулось на сиденье. Голос Килпа срывался:

– Вы опоздали на семь минут! Немедля – к Яласто. От него на вокзал. После всего этого везите меня куда хотите, но на обратном пути позаботьтесь о супруге. Ей придется трудно, очень трудно.

Он едва не завыл.

…На звонок им открыли не сразу, только через три минуты на лестнице раздались осторожные шаги и низкий голос бухгалтера спросил:

– Кто так поздно?

– Ревизия, – насмешливо отозвался Роберт Килп.

Дверь распахнулась. Яласто стоял в прихожей, с плащом, переброшенным через руку. Другой рукой он держал высоко над собой канделябр с зажженной свечой. Бухгалтер наклонил голову, приглашая гостей в комнату. Уже войдя, Килп подозрительно осмотрелся, ткнул пальцем в сторону сложенного чемодана.

– В дорогу готовишься, дружище?

Яласто с тревогой взглянул на Йыги.

– Что это значит, Роби? Ты допрашиваешь меня?

– А если бы и так! – вскипел Килп. – Да тебя после всего случившегося на немецкой растяжке надо допрашивать!

Выслушав обо всем, что произошло неподалеку от Выру, бухгалтер начал пространно объяснять предысторию готовившегося выступления Яана Роотса.

– Так дело не пойдет, – решительно оборвал его Килп.

– Все это я знаю не хуже тебя. И ты, и Вессарт подтвердили в последнем донесении, что Оясоо готовы стать рядом с Роотсом. Какого лешего ты сунулся к ним? – Судорога перекосила его лицо, и он взвизгнул: – Да, да, какого лешего?!

– Я и не думал к ним обращаться, – недоумевал Яласто. – У меня была возможность передать Яану Роотсу весточку, и я посоветовал ему застраховаться от колебаний братьев. Йыги, да разве не от вас исходила информация об их метаниях?

– От меня? – Ивар захохотал. – Ну, и номера вы выдаете, бухгалтер Яласто. Вы же сами послали меня под Ряпина почти накануне решающих событий!

– Возможно, я спутал… Может быть, Вессарт…

– А может быть, Борис Кумм тебе подсказал эту уловку? – рявкнул Килп. – Выкладывай, чего уж там…

Яласто схватил со стола очки, надел их, вгляделся в Килпа.

– Роби, тебе нездоровится… Кто тебе наплел все это?

Килп махал перед его лицом пальцем:

– Факты против тебя на сей раз! Оттолкнув Оясоо, Роотс попал в западню, и не было заслона, и не было тыла.

– Но не мой же совет…

– Твой, именно твой! – заорал Килп. – Не раскрывай больше глотку, если у тебя нет фактов, или я просто впущу в нее пулю и на том разойдемся.

Яласто сел за стол, в лице его появилась сосредоточенность.

– В чем ты еще меня обвиняешь?

– Ты удивительно точно умеешь наводить на нас хвосты. Чем тебе помешала старая Линда?

– Ты же не младенец, Роберт! – Яласто искоса взглянул на Йыги. – Оказывается, она помнит и наши вальпургиевы ночи, и, к сожалению, меня.

– Разве тебе мало было переправить ее в деревню? Кажется, я распорядился точно. «Переселить», а не «перевести в святую обитель»!

Под жгучим взглядом Килпа бухгалтер испытывал беспокойство.

– Считай, Роберт, – он жалко улыбнулся, – я немного застраховал себя.

– И вызвал огонь на всех нас! – Килп сжал пальцы в кулаки. – Идиот, свое скудоумие ты нажил с девками в Париже, а кто тебя рекомендовал разведке? Может, когда ты явился в мою лавку, вопреки всем запретам Планетного, ты уже тогда тащил за собой хвост?

– Ты забыл, Роберт, информация не могла пролежать у меня и ночь: одна за другой проваливались группы Пресса, Пихо, Вихму… Суди нас, боже, не за мелкие прегрешения наши…

– Давай о крупных! – Килп говорил жестко, лицо его выражало свирепость. – Что ты выудил у Кооператора?

Яласто задумчиво смотрел на партнера.

– А что, Роби, у тебя не было ни одного прокола доселе?

– Ты хочешь сказать, – Килп чуть на задохнулся от негодования, – что уже сидящую на крючке рыбу ты выпустил в озеро?

– Улыбка, – мягко, почти просительно обратился к Йыги бухгалтер, – поясните моему коллеге неточность его формулировки.

Ивар сконфуженно улыбнулся.

– Мне очень жаль, бухгалтер, но я не хотел бы, чтобы мои донесения за океан вы перечеркивали одним неуклюжим шагом. Я получил у Сангела весь цифровой материал по сельской кооперации, кое-какие планы их ЦК по застройке островов и даже фотоматериал. Не вы ли отобрали у меня эту рыбку на крючке?

Яласто ударил кулаком по столу.

– Все это пахнет провокацией, Килп.

Маска добродушия слетела с лица Ивара, оно вытянулось и превратилось в ехидну, готовую укусить.

– Провокацией? – переспросил он. – Но с чьей стороны? Да Сангел же идейный недоброжелатель обидевшей его власти, а вы… вы… Кто вас дернул сболтнуть, что вы сделаете его непревзойденным соперником всех женихов Эстер Тийвел? Он понял, что вы несерьезный человек, Яласто. А он, имейте в виду, варил всю жизнь бизнес с людьми серьезными.

Килп обошел стол, положил свою тяжелую руку на плечо Яласто:

– Ты говорил с ним о Тийвел? Отвечай!

– Говорил, а что с того? – дернулся бухгалтер. – Не такой уж он аристократ и бессребреник, каким его изображает Йыги. Борец за идею, как же! Сытая, хитрая и самовлюбленная поросятина!

– Так вот, – припечатал Килп. – У меня тоже бывали проколы. Но не десяток за неделю. Роотс, Оясоо, Кооператор, а до этого уборщица, – начал он перечислять и сорвался, перешел на бешеный шепот. – Безмозглый перестраховщик, труха! Шкуру свою хотел спасать, перевербовку затеял?

– Эти шуточки ты оставь, – Яласто сбросил с себя руку Килпа. – Чужой грех мне не шей!

Шепот Килпа принял драматический оттенок:

– Вот как? Чужой грех? А кто писал об остатке людей Роотса за три дня до его разгрома? Кто?

Яласто потер лоб, напряженно вспоминал:

– Что-то в этом роде я написал… Для Альвине или Йыги… Речь шла о переводе их на Сааремаа… Да. Но имелись в виду остатки других групп… Одиночки, шатающиеся по лесу… – Он встретился взглядом с Килпом. – Ты что, вообще не веришь мне? Столько лет…

Килпа затрясло, он хотел что-то сказать и вдруг пошел к двери, обернулся.

– Цианистый калий при тебе? Это последнее, что я могу для тебя сделать.

Ивар первым увидел пистолет в руке Яласто и, не успев решить, кто из двоих для него важнее, прыгнул и выбил оружие из рук бухгалтера. В то же мгновение почти бесшумно хлопнул выстрел, и Прийдик Яласто начал медленно оседать. Ивар попытался поддержать его, проверил, куда вошла пуля, шепот Килпа остановил его:

– Я стреляю классно, Йыги. И классно вешаю перебежчиков на самой короткой тесьме.

…На вокзале он поднялся вместе с Йыги в комнатушку медпункта, попросил у дежурной фельдшерицы книгу регистрации заболевших.

– Месяц назад здесь мне оказали первую помощь, – задыхаясь, каким-то чужим голосом прошептал он. – Хочу поблагодарить… письменно… Да палец вот ушиб. Не откажите записать – я продиктую.

Его блуждающий взгляд, нервное подергивание бородки пугали. Дежурная робко взялась за карандаш…

– «Выражаю глубокую благодарность…» – начал он диктовать рваным скребущим голосом…

Через какой-нибудь час Йыги будет знать, какое место в тайной войне окончательно отвел ему Килп:

«Сердце подсказывает, мой любезный Планетный партнер, что мы долго не встретимся в нашей переписке. Со мною скверно, возобновились старые приступы. Мои подозрения подтвердились: Диск оказался перевербованным засевшими в Вышгороде. Мне пришлось вывести его навсегда из наших игр. Улыбка, напротив, доказал свою преданность нам и нашим идеалам. Испросите согласия заменить ушедшего Диска Улыбкой.

Сопоставьте все это с неудачей владелицы дога: в трех уездах ей не удалось отыскать ни одного тренера (убийцу), который помог бы финишировать (убрать из жизни) пярнускому спринтеру (рабочему-ударнику). Тесьма. 7 июня, 1950».

На двадцатом километре за Таллинном Йыги затормозил, выключил зажигание, проверил ручной подсос.

– Пожалуй, горючим лучше запастись здесь, – предложил он. – В трехстах метрах живет знакомый механик…

Когда Йыги поднялся на холм, машине уже преграждал путь мотоцикл, а дверцу открывал дежурный милиционер.

– Вы нарушили правила, – пояснил он. – Попрошу документы.

Роберт Килп уже не мог достать из кармана пальто оружие. Услышав слова старшего лейтенанта Мюри: «Резидент иностранной разведки Роберт Килп, именем народной власти, вы арестованы!», Килп громко захохотал, а его ноги начали дергаться, как у пляшущей марионетки.

– Народ! Демос! – кричал он. – Почему я стрелял в друга? Почему мы все стреляем друг в друга? Вива всем, кто стреляет! Мой адмирал, вот мы и встретились…

Экспертиза определила: «Делирий профессиональный, хронический, сопровождаемый изменениями головного мозга».

Голоса в эфире безуспешно разыскивали на планете Планетного Гостя, Тесьму, Диска. Они словно сквозь землю провалились. Некий Фредди по поручению двух джентльменов «С» из Лондона взывал к обитателям прихода Святого Тоомаса в Стокгольме:

«Мы потеряли адреса лучших проповедников вашей паствы и будем крайне благодарны Вам или Улыбке за уведомление. 1950, 8 июня».

После некоторой паузы первым объявился Улыбка, сообщивший через Фредди двум лондонским джентльменам «С» и Бриджу:

«Мы потеряли святого со всем семейством (банду Яана Роотса), но сумели совместно с Племянницей утвердить в движении приоритет человека из Вастселийна (Рудольфа Илу), трех братьев (Оясоо) и Физика (Энделя Казеорга), вокруг которых будем постепенно накапливать свежие силы. Устранили от движения перевербованного Диска, которого Тесьма лично перевела в тихую обитель. Сама Тесьма, преследуемая еретиками, была вывезена мною из святых мест и подготовлена к отдыху у вас, но в последний момент выведена из строя хронической и прогрессирующей душевной болезнью и помещена в местную клинику».

Зная о беспокойном характере Дедушки, Улыбка и его не оставил вниманием:

«…Недавно мне удалось получить частичный доступ к документации, явкам резидентуры Британской спецслужбы, выявить и вывести из строя некоторых давних агентов Канариса, перевербованных после войны Лондоном (Роберт Килп, он же Тесьма, он же Сагар; Прийдик Яласто, он же Диск, он же Суве), в чем оказала серьезную помощь учительница Альвине Лауба.

Из предыдущих донесений Вам уже известно мое участие в изоляции и ликвидации наиболее озверелых, прогитлеровских банд Аво Пресса, Тыниссона, Багрового, Яана Роотса, в легализации заблуждавшихся крестьян, в гражданственном становлении архитектора Отто Сангела. (Здесь мы действовали совместно с И. Анвельтом и П. Мюри.)

Считаю себя в силах продолжать эту деятельность в любой предложенной Вами форме.

Благодарю за высокое доверие и за досрочное присвоение мне звания майора.

Ильмар Йыги. Июнь 1950».

На этом рапорте появилась резолюция:

«Ознакомить с рапортом секретариат ЦК партии. Представить к правительственной награде. Министр Государственной безопасности Эстонской ССР».

Они сидели втроем, Кумм, Пастельняк и Йыги, на маленькой закрытой террасе, выходившей на вспененное море. Говорили мало, больше смотрели. Иногда обменивались лаконичными репликами.

– Я хорошо помню рыжеволосою курсанта, – задумчиво произнес Кумм, – которого мы отправляли к сестре за море. Осенью сорокового. Уезжал мальчишка, вернулся зрелый чекист.

– Ничего не скажешь, – пробасил Пастельняк. – С Сангелом ты сыграл, как король преферанса. Может, благодаря тебе этот себялюбец сохранил свое честное нутро.

– Именно так, – кивнул Кумм. – А вот с объявлением Камердинера ты нам задал работку… Надо же, столько сумбура ради одного факта, что Улыбку гонят домой.

– В объявлении, товарищ генерал, – как мог скромно напомнил Йыги, – вместе с просьбой не пристукнуть меня на границе излагался конспективно новый план националистов.

Раздался веселый смех.

– А Альвине зачем напугал? – легонько подзуживал Ильмара Кумм. – Признаюсь, что она тебя то Удавом называла, то – Другом Под Большим Вопросом…

– Пожалел я ее, – засмеялся Йыги. – Ну, и шлифовал по долгу истинной службы. А вот вы меня не пожалели, товарищ генерал, когда Роберт Килп мне кляп в горло заталкивал. Небось, наша группа у его лавки уже толкалась.

Пастельняк развел руками.

– Капитан Анвельт клялся, что искушение ворваться уже почти перевешивало. И вдруг откуда ни возьмись летит на всех парах, звеня ключами, мадам этого Килпа…

– Игорь Анвельт рассчитал точно, – прокомментировал Кумм. – Не было расчета у Килпа тебя начисто убирать и вступать в конфликт с ЦРУ.

Йыги уже рассказал о своих американских скитаниях, о смерти брата Ивара, имя которого он взял и на которого был невероятно похож. Ивар попал под машину, но есть предположение, что его устранил гангстер, нанятый соперниками клоуна Йыги по арене.

– Что ценного нашло в тебе ЦРУ? – шутливо спросил Пастельняк.

– Советологов ЦРУ, – отозвался Ильмар, – вполне устраивало, что я из Эстонии, что хотел жить красиво, богато, обладал независимым характером и не желал принимать подачки от сестры, вышедшей за бостонского коммерсанта. Ильмар я или Ивар – это второй вопрос, да в сущности это им было уже до лампочки…

– Допустим, допустим, – Кумм сощурился, – ну, а как же насчет Эстер Тийвел? Образованная женщина, художница, не узнала своего жениха?

– Эстер – умница, – Йыги вдруг вспыхнул и, чтобы скрыть легкую сконфуженность, воспроизвел несколько мимических масок. – В ней и талант, и такт, и хорошее советское начало. Конечно, она сразу догадалась, кого перед собой видит…

– Она не догадалась только, – подкинул шепотком Пастельняк, – что видит перед собою уже давно влюбленного в нее юношу.

Ильмар поднял руку, защищаясь:

– Запрещенный прием, товарищ полковник! – Несколько грустно добавил: – Если говорить по совести, я и сам не представляю всего этого. Не представляю, что подумает Эстер о человеке, который сватается к ней, зная, что она была невестой его брата. Не представляю, положено ли разведчику заводить семью, детей. Есть ли такая практика?

– Да видишь ли, – сказал Кумм, – много ли, мало, но пятнадцать лет меня тюремщики Пятса продержали в застенке. А любимая… ждала, да. И вот Павла Пантелеймоновича, на восемь лет исчезнувшего в своих разведстранствиях, семья тоже ждала. Марксизм не возводит стену между революцией и семьей. Конечно, разведчику тяжелее, – он задумался и вдруг широко улыбнулся. – Бери меня в сваты.

– Если разрешите, товарищ генерал, я вашего Мюри возьму. Он с хитринкой – вот даже Эстер перехитрил, и кажется, первый, кто догадался, что я не очень-то ему враг.

– Положим, он и догадался, и получал кое-какие «ЦУ», – вставил Пастельняк. – Ну, а как насчет отпуска?

Йыги задумался.

– Разве что Эстер даст согласие, – наконец решил он. – Неделю-другую испрошу. А вообще – не время. Бой за Сааремаа надо начинать.

– Все бои да бои, – пошутил Кумм. – Надоело. Уйду от вас на более спокойную работу. Уже предлагают. И здоровье не то…

– Не такой у вас характер, Борис Гансович, – засмеялся Пастельняк. – Вы тихую гражданскую службу на боевой лад перевернете…

Они подходили к даче Эстер, и Йыги непохоже на себя тянул:

– Высмеяла она Ивара и меня отошьет. Что ей какой-то акробат… Тройное сальто!

Мюри, как человек уже женатый, наставлял:

– Выходят не за сальто, выходят за личность… У тебя на плечах неглупая голова, Ильмар, и смелости тебе не занимать, она должна это оценить.

– Охота ей быть женой артиста-гастролера…

– Она будет женой советского офицера.

– Я, что ли, ей об этом скажу?

– Сама догадается, если дальновидная…

– Ты вот дальновидный, – не уступал Йыги, – а долго же меня принимал за иностранного разведчика. Когда прозрел?

– Как только услышал, что ты попросил у Сангела снимки его коттеджей, я понял, что иноразведке они нужны, как прошлогодний снег. Между нами, рискованную игру ты вел.

…Эстер открыла дверь, увидела пышные букеты роз у обоих, ахнула:

– Неужели сватовство? Вот здорово! Один сват, второй жених. Ильмар, я согласна.