Текст книги "Лазоревый петух моего детства (сборник)"

Автор книги: Радий Погодин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 30 страниц)

Вовка почесал затылок, решил слукавить.

– Я, когда целюсь, так думаю: «Птичка, птичка, покружись над моей головой».

– Ну и враль! – засмеялись шныри. Смех был переливчатый, как вода по камушкам.

– Ловок, – сказал мормыш Свиря. – Целишься ты и думаешь – наповал. В самое сердце живое. Или тебе, Попугаев Вовка, есть нечего? Или тебе пух, перо нужны для подушки?

– Я больше не буду, – сказал Вовка. – Я только в хищников буду палить.

Хотел Попугаев Вовка заглянуть мормышу Свире в глаза, мол, поверил или еще сомневается, повернулся к нему, а его нет. И шнырей нет. Только соловей на ветке сидит. Горлышко у него то раздувается, то опадает от смеха.

– Причудилось, – сказал Попугаев Вовка. – От жары и лесного духа. Бабушка говорит, что лесной дух смутный. Мороку на глаза наводит, мысли в голове путает.

Взял Вовка ружье на плечо и обратно пошел.

Шла собака через мост

Озоровал зверь Иидрик, озоровал – за всеми углами сразу. Устал.

И захотелось ему в лес пойти.

Выбежал из города – где лес?

Раньше лесу много было. Вековые сосны стояли вплотную к городу. Могучие дубы осеняли большие пространства. Березы-шептуньи шептали: «Ладушки, ладушки…»

Наконец добежал зверь Индрик до леса. Ух, хорошо!

Птицы-синицы его приветствуют, щеглы и овсянки ему песни поют.

Слоняется зверь Индрик меж берез и осин. Дышит лесными ароматными травами. Видит – Вовка идет Попугаев.

Спрятался зверь Индрик в куст. «Ну, – думает, – я этого Вовку сейчас эх насмешу!»

Когда Попугаев Вовка подошел ближе, выскочил зверь Индрик из куста. Встал на задние лапы и запел:

– Цынцы-брынцы. Балалайка…

Оторопел Попугаев Вовка. Отступил даже. Глаза большими стали, как блюдца.

Тут ружье само Вовке в руки вскочило и бабахнуло.

Удивился зверь Индрик, потому что вдруг слабость почувствовал по всему телу. В голове кружение. В желтых глазах туман. Упал он на сырую землю.

Земля, правда, сухой была. Это в сказках так говорят, когда кто-нибудь помирает.

– Шла собака через мост… – прошептал зверь Индрик и прямо на глазах стал бледнеть, как бы таять.

Растерялся Попугаев Вовка от такого поворота. Глянул по сторонам. Мормыш Свиря, а также шныри Чуня, Друня, Шишигуня, Мара, Свара, Макакуня и Саламандрик рядом стоят.

Грустные-грустные.

– А что он?! – закричал Попугаев Вовка.

– А что он? – спросил мормыш Свиря. – Застрелил ты, Попугаев Вовка, веселого зверя Индрика. Долго его не было и опять не будет. Кто маленькую Таню из лужи вывел? Зверь Индрик. Кто сделал так, что у дворника тети Анфисы метла ромашками зацвела? Зверь Индрик. Кто всех ребятишек новой игре научил – «Кинешь – поймаешь. Побежишь – догонишь»? Зверь Индрик. Ну, озорной он, слов нет…

– Ружье-то игрушечное! – закричал Попугаев Вовка, оправдываясь.

Мормыш Свиря поморщился.

– Сказочного зверя настоящим ружьем не застрелишь, только игрушечным.

Попугаев Вовка трахнул свое ружье о березу и заплакал.

– Слезами делу не поможешь, – сказали шныри. – Нужно спасать.

– Я не умею, – сказал Попугаев Вовка.

Мормыш Свиря присвистнул даже.

– Спасать еще не умеешь, а стрелять уже научился…

Шныри уже шныряли и шмыгали. Собирали по берегу ручья разноцветную глину и разноцветные камушки. Растирали их в мелкую пыль. Смешивали с цветочным медом.

А зверь Индрик таял. И уже просвечивали сквозь его кошачьи бока и собачьи лапы трава и букашки в траве. Еще чуть-чуть – и совсем исчезнет веселый зверь Индрик.

Вот тут Попугаев Вовка поступил как мужчина. Вырвал он из своей бедовой головы клок волос. Шныри кисточку смастерили. Подали Вовке банку с водой. Банок в лесу теперь сколько хочешь – туристы бросают.

Взял Вовка на кисть желтую краску. Нарисовал зверю Индрику глаза. Они тут же принялись вращаться и таращиться.

Поддел Попугаев Вовка на кисточку зеленую краску. Зверь Индрик язык высунул и слизнул ее. И себе и Вовке на лбу и щеках зеленых пятен наставил.

Дальше легче пошло.

Подставляет зверь Индрик бока. А Вовка знай красит.

И оба поют вдохновенно.

– Шла собака через мост, – поет зверь Индрик.

– Оторвала кошке хвост, – подпевает Вовка.

Мормыш Свиря, а также шныри Чуня, Друня, Шишигуня, Мара, Свара, Макакуня и Саламандрик тоже поют:

Черные овечки

Вылезли из печки.

Зашумели: «Бу-бу-бу!»

Не проходит дым в трубу.

Жеребенок Миша и мышонок Терентий про эти события ничего не знают. Только удивляются очень. Теперь как встретят они за одним углом зверя Индрика, так и Вовка там Попугаев. Как встретят за другим углом Вовку, значит, и зверь Индрик неподалеку. Теперь они неразлучные.

– Цынцы-брынцы! – поют. – Ланцы-дранцы!

Облако над синей водой

Ты недоволен, конечно.

Столько сказок и ни одной тайны!

Вот тебе сказка – что в ней тайна, ты сам угадай.

Кто-то зовет на помощь

Зверь Индрик облил жеребенка Мишу из-за угла водой газированной с лимонным сиропом. Да еще в тот момент, когда Миша казался себе очень красивым.

Миша обиделся.

Пошел бродить по окраине города. Не по той, где высокие новые дома и асфальтовые дороги, – по другой, где нет ничего этого. Зато есть старые пароходы на козлах. Смоленые баржи. Дощатые заборы. Репей ростом с Мишу. И фиолетовый чертополох.

За одним забором, растрескавшимся насквозь, – глубокая, широкая яма. А в яме пыль.

В эту яму и упал жеребенок Миша, задумавшись.

Захотелось ему еще крепче обидеться, может быть, даже заплакать, лежа в пыли.

Но тут прямо перед своим носом увидел жеребенок Миша мешочек кожаный, который как бы выкрикивал: «Загляни в меня побыстрее!.. Ой, не трогай меня – я ужасная тайна!»

Жеребенок Миша мешочек схватил. Из ямы выскочил. Огляделся по сторонам и побежал к мышонку Терентию.

– Старинный предмет, потому что потертый, – заявил мышонок Терентий. – Наверно, опять серебро и золото. Впрочем, давай посмотрим одним глазком и археологам отдадим.

Но мешочек был туго набит семечками. Тыквенными.

От семечек исходил запах тайны и тихий таинственный шум, словно шорох в пустой квартире.

– Чувствую, кому-то так одиноко, – прошептал жеребенок Миша.

– Чувствую, кому-то так не хватает друзей, – прошептал мышонок Терентий.

И вместе они прошептали:

– Чувствуем, кто-то нуждается в нашей помощи.

Тонкое бодрое пение

Ни Главный Археолог, ни милиционер товарищ Марусин, ни прабабушка Агриппина, поглядев на семечко, ничего не сказали. Только зверь Индрик сказал:

– Молчу…

Жеребенок Миша и мышонок Терентий на Мишину речку пошли.

Молча идут по берегу.

Мишина речка тоже молчит.

В молчании набрели друзья на сарай, упавший в траву. Рядом с ним одинокая яблоня с одним-единственным яблоком.

В молчании пошли друзья дальше – очутились перед Воротами посреди поля и не заметили, как вступили на дорогу непроторенную, не широкую и не узкую, а как раз такую, по которой одному идти страшно.

Тут молчание кончилось.

– Миша, тебе не кажется, что мы идем слишком медленно? – спросил мышонок Терентий, оглядываясь. – Может, бегом припустить?

– Вперед бегом не идут, – сказал жеребенок Миша. – Бегом идут только назад.

Мышонок Терентий хотел задуматься над Мишиными словами, но ему помешал странный запах.

– Удивительно. Пахнет мясной подливой.

Жеребенок Миша тоже принюхался. Обоняние у жеребят слабое – у жеребят слух хороший.

– Слышу тонкое бодрое пение.

– К чему бы это? – спросил мышонок Терентий.

– Наверно, к тому же все, – прошептал жеребенок Миша. – К тайне.

Угощайся, будь другом

Тонкое бодрое пение происходило за кустом шиповника.

– Ты тут постой. Я сбегаю погляжу, – сказал жеребенку Мише мышонок Терентий.

– А я поверх кустов вижу. У меня шея длинная…

Видел жеребенок Миша огород цветущий. Над грядками сверкание переливчатое, будто брызги, а в брызгах радуга. На пеньке под кустом человечек сидел с красными волосами. И ему, Мише, махал рукой.

– Нас приглашают, – сказал жеребенок Миша. – Пожалуйста, держи себя в руках. Пожалуйста, не удивляйся во весь голос.

– Здравствуйте, – сказал человечек, когда жеребенок Миша и мышонок Терентий вежливо к нему подошли.

Сверкание на огороде как бы рассыпалось, успокоилось – между грядками стояли другие человечки с разноцветными волосами.

Конечно, это был мормыш Свиря, а также шныри Чуня, Друня, Шишигуня, Мара, Свара, Макакуня. И Саламандрик.

Шныри поздоровались приветливо и тут же снова забегали, да так быстро, что у жеребенка Миши и у мышонка Терентия засверкало в глазах.

– Они спокойно стоять не могут, – сказал мормыш Свиря. – Они шныряют и шмыгают. Это они дело делают. Пропалывают огород. Собирают вредителей. Песни поют, чтобы всходы быстрее росли. – Мормыш Свиря прошелся вдоль грядок. – Мы тут выращиваем собачью редиску. У нее запах мясной подливы. Кремовую капусту с сиропом. Карамельный горох. Мармеладную репу. Правда, все это для другой сказки. Дел у нас много, но мы готовы помочь, если у вас беда.

– Пока что у нас беды нет, – сказал мышонок Терентий. – Пока что у нас вопросы. Эти семечки для чего?

Мормыш Свиря задумался. Сжал одно семечко пальцами. Семечко запищало.

– Ясно, – сказал мормыш Свиря. – Семечки не для разгрызания. Их сажать нужно. Думаю, там, где сарай, упавший в траву, где одинокая яблоня с одним-единственным яблоком. Думаю, будут трудности…

– Трудностей мы не боимся, – сказал мышонок Терентий. – Трудности нам по плечу.

А жеребенок Миша стоял и смотрел на грядку с морковкой.

– Это морковка простая? – спросил он.

– Простая, – сказал мормыш Свиря.

– Вы ее такой и оставьте, пожалуйста. Я простую морковку люблю.

– Угощайся, – сказал мормыш Свиря. – Будь другом. Это очень приятно, когда любят простую морковку. В той, другой сказке все будут очень капризные. Будут требовать морковку деликатесную: виноградную и крыжовенную.

– Можно и Терентию быть вашим другом? – спросил жеребенок Миша. – Он тоже простую морковку любит. Хотя больше всего он любит голландский сыр.

Шныри перестали шнырять и шмыгать. Они крикнули хором:

– Мвсдрдзям…

Жеребенок Миша, у которого был исключительно тонкий слух, сумел разобрать:

– Мы всегда рады друзьям.

Чуня, Друня, Шишигуня, Мара, Свара, Макакуня и Саламандрик выдергивали морковку из грядки.

А жеребенок Миша и мышонок Терентий ели ее.

Тыква, которая росла вниз

На следующий день жеребенок Миша и мышонок Терентий снова пришли на берег Мишиной речки.

Отыскали лопату в сарае, упавшем в траву. Вскопали землю. Посадили семечки. Полили водой.

Жеребенок Миша сказал:

– Произрастайте.

И семечки тут же взялись произрастать.

Суток не прошло, а уже тыквочки лежали рядком. Созревали. Только одна какая-то егозливая каталась вокруг одинокой яблони с одним-единственным яблоком.

Наконец она завилась волчком, закопалась в землю и принялась расти вниз!

Все тыквы толстеют, желтеют на солнышке, а эта юла вниз растет, да быстро так, что друзья удивляться не успевают – смотрят на нее с испугом. Даже зверь Индрик.

Ты спросишь – где Попугаев Вовка?

Родители купили Вовке велосипед, чтобы он за углами не околачивался. Вовка гонял на своем велосипеде с большой резвостью – зверю Индрику стало за ним не поспеть.

Однажды под вечер, когда зверь Индрик в сердцах ругал Вовку за то, что променял Вовка все забавы, все песни на какую-то железную дребезжалку, земля содрогнулась, раздался звук взрывной силы и продолжительное шипение.

И тут все увидели – от тыквы, которая росла вниз, отскочила верхушка, как крышка от чайника.

Изнутри семечки тыквенные выскакивают, верещат и щелкают по лбу кого попало.

Зверь Индрик отмахивается от них, как от пчел, и вопит:

– Кемцы-емцы! Ланцы-дранцы! Что за огород такой несусветный? Вы зачем из тыквы выскакиваете?

– А если Оно кушать хочет, – захныкали семечки и одно за другим затолкались в мешочек кожаный, который висел на яблоне.

– Кто кушать хочет? – спросил жеребенок Миша.

– Оно, которое в тыкве, – ответили семечки едва слышно. Они уже начали сохнуть. А как ты знаешь, ничто сушеное говорить не может.

Заглянули друзья внутрь тыквы. Все трое.

В тыкве темно. Из глубины духота идет. Что-то чавкает там, и хрустит, и дышит…

– Бежим! – закричал зверь Индрик. – Там дракон Кусач. – Пятиглавый змей.

Бросились они наутек.

Остановились в канаве. Потому что упали.

Первым поднялся зверь Индрик.

– Струсили, – сказал он. – Это нам не к лицу.

Жеребенок Миша и мышонок Терентий с ним согласились. Решили: нужно спускаться в тыкву. Посмотреть своими глазами.

– Зафурыкали фурыки на фуражников, – проворчал зверь Индрик.

– Что? – спросили жеребенок Миша и мышонок Терентий слабыми голосами.

– Это я к слову, – сказал зверь Индрик. – Может быть, завтра полезем. Смелость – она каждый день нужна.

Но жеребенок Миша и мышонок Терентий уже окончательно пришли в себя.

– Если смелости нет сегодня, то и завтра ее не будет.

Внизу сидит неизвестный

Жеребенок Миша и мышонок Терентий пошли в сарай, упавший в траву. Отыскали лестницу-стремянку. В сараях, упавших в траву, много чего найти можно.

Ни в какого пятиглавого дракона Кусача они, конечно, но верили. Но, как ты теперь знаешь, всякая хорошая тайна может повернуться боком либо тем, либо этим.

– А вдруг Оно хищное? – сказал мышонок Терентий.

Зверь Индрик его успокоил:

– Не робей, я буду отступление обеспечивать.

Друзья опустили лестницу в тыкву. Подождали немного – вдруг Оно голову высунет?

Но Оно не желало.

Жеребенок Миша первым в тыкву полез. Пока он к лестнице приноравливался, мышонок Терентий вперед проскочил. Мало ли! Вдруг беда чтобы заслонить друга грудью.

Горло у тыквы было узким. Дальше оно расступалось пещерой.

Было жарко. Пахло так густо и сладко, что сразу всем захотелось воды. Со стен свисали липкие космы. Зверь Индрик лизал их зеленым языком.

А внизу, в темноте, сторожилась тайна – будто шорох в пустой квартире.

Так было страшно.

– Не пора ли уже отступать? Ланцы-дранцы! Я уже к лестнице прилипаю, – сказал зверь Индрик.

В узкое горло тыквы солнышко заглянуло. Солнце всегда помогает смелым.

Все увидели, что внизу сидит Неизвестный.

Шерсть длинная, темно-красная.

Нос длинный, свитый в кольцо.

Уши большие.

Ноги толстые.

Глаза закрытые – неизвестный спал и во сне посапывал.

– Вы кто? – спросил его мышонок Терентий.

– Брррррррр, – сказал Неизвестный. – Ап-чхии!

Развернул нос длинный. Распрямил ноги толстые.

Зверь Индрик дал команду решительную:

– Смело назад!

И наружу выбрался первым.

За ним мышонок Терентий.

Жеребенок Миша упал – оступился.

Когда и он вылез, зверь Индрик бодал рогом самую толстую тыкву и себя нахваливал.

– Вовремя я отступление скомандовал. Это и есть дракон Зубывон.

– Ты говорил, Кусач.

– И сейчас говорю. Он кусачий и бодучий. Он ломачий и топтучий. Плакали свечки возле нашей речки… – Зверь Индрик посмотрел на жеребенка Мишу и мышонка Терентия желтыми хитрыми глазами. – Вы, ребятишки, тут без меня справитесь. Так что побегу я. Меня неотложные дела ждут.

Когда его шум затих в отдалении, жеребенок Миша сказал:

– Терентий, ты знаешь, кто сидит в тыкве? Оказывается, там просто одинокий маленький мамонт.

Кончается лето

– Ма… Кто?

Мышонок Терентий разволновался. От волнения его голубая шерсть стала синей.

– Мы его спасем! – Мышонок поддернул трусики и спросил шепотом: Миша, ты умеешь спасать мамонтов?

– Миша не умеет, – сказала прабабушка Агриппина.

Прабабушка сидела под яблоней, вязала шапку с помпоном.

Мышонок Терентий вытаращился на нее: мол, откуда она?

Прабабушка спрятала вязанье в корзинку.

– Терентий, ты меня удивляешь. Какая прабабушка усидит дома, когда ее правнук кричит и вопит у реки?! – А что касается мамонтов – спасать их не умеет никто. Их никогда не спасали.

– Как же нам быть? – спросил мышонок Терентий.

Прабабушка Агриппина пожала плечами.

– Теперь я пойду домой, – сказала она. Посмотрела на тыквы жаркого спелого цвета. Вздохнула: – Кончается лето… – И, стараясь не горбиться, пошла.

И все же как спасти мамонта?!

– Ты не умеешь, я не умею.

– Одна голова хорошо – две головы лучше.

– Значит, вдвоем мы гораздо лучше не умеем спасать мамонта.

Друзья размышляли над этим очень трудным вопросом, пока не услышали странный звук: «Уф-ффф…»

Посмотрели на тыкву, которая росла вниз, а из нее маленький мамонт торчит – голова, плечи и передние ноги наружу. Ресницами хлопает и тяжело отдувается.

– Как же ты вылез? – спросил жеребенок Миша. – Разве мамонты могут лазать по стенам тыквы?

– Уф-ффф, – запыхтел мамонт. – Извините. Меня кто-то подталкивает и выталкивает. Но здесь моему животу узко.

Жеребенок Миша и мышонок Терентий бросились в сарай, упавший в траву.

Отыскали веревку.

Обвязали мамонта.

Дернули что есть мочи.

Мамонт ни с места. Друзья потянули еще раз. Опять что есть мочи. Но сил у них не хватило.

Тут послышалось тонкое бодрое пение. Вокруг жеребенка Миши и мышонка Терентия шныри зашныряли, зашмыгали. И прямо перед ними из ничего возник мормыш Свиря.

Чуня, Друня, Шишигуня, Мара, Свара, Макакуня и Саламандрик ухватились за веревку.

Мормыш Свиря постучал по тыкве согнутым пальцем, вздохнул и скомандовал:

– Дружно… Рр-разом!

Веревка натянулась – загудела. У тыквы треснула горловина. Мамонт шлепнулся на землю и затрубил радостно.

А вместо тыквы, которая росла вниз, лежала на земле тыква расколотая, вся в глине – усталая очень.

– Ах, какое высокое небо! – шептала она. – Ах, как птицы поют. Кончается лето…

Он уснул, улыбаясь

Ни царапин, ни ушибов у мамонта не оказалось. Малыши падать умеют. Этому их учить не нужно.

Маленький мамонт смотрел на жеребенка Мишу и мышонка Терентия большими глазами. Глаза у него были такие ясные, такие доверчивые, что жеребенку Мише и мышонку Терентию вдруг очень захотелось стать посмелее, повыше ростом, подобрее и покрасивее. Ресницы у мамонта были длинные. Коротенькие клыки загибались кверху. Казалось, мамонт широко улыбается.

Но если присмотреться, мамонт улыбался застенчиво.

– Здравствуйте. Взрослого имени у меня нет, а мама зовет меня Гдетыгдеты, – сказал он. – Вы не знаете, где моя мама?

– К сожалению, не знаем, – ответили ему жеребенок Миша и мышонок Терентий, смущаясь.

– Кто же разрешит мне съесть тыкву? – грустно спросил Гдетыгдеты.

– Мы! – дружно воскликнули жеребенок Миша и мышонок Терентий. – Ешь на здоровье.

Гдетыгдеты поблагодарил и принялся есть тыкву.

Жеребенок Миша и мышонок Терентий стояли неподалеку и размышляли, как объяснить маленькому мамонту его чудесное появление на свет и то, что он остался без мамы.

А он, съев тыкву, подошел к жеребенку Мише и мышонку Терентию и спросил:

– Извините. Вы еще не узнали, где моя мама?

– Нет, – сокрушенно ответили жеребенок Миша и мышонок Терентий.

– Как жаль. Кто же мне разрешит съесть вторую тыкву?

– Пожалуйста, ешь, – разрешили ему жеребенок Миша и мышонок Терентий.

Мамонт Гдетыгдеты сказал: «Большое спасибо» и пошёл есть вторую тыкву.

А когда съел, вздохнул устало и сонно.

В небе летел самолет.

По шоссе мчался автобус междугородный «Москва – Ленинград».

Мамонт Гдетыгдеты проводил их взглядом и еще раз вздохнул.

– Извините, – сказал. – Вы все еще не знаете, где моя мама? – Он помигал длинными ресницами и объяснил: – Я всегда сплю, прислонившись к маминой ноге.

Жеребенок Миша и мышонок Терентий посмотрели на свои ноги.

– Извините, – вздохнул Гдетыгдеты.

Тут послышался ласковый переливчатый смех – смеялась Мишина речка.

– Иди сюда, Гдетыгдеты, – сказала она. – Перед сном нужно умыться. Даже обязательно, если маленький мамонт съел две большие тыквы.

Пока Гдетыгдеты умывался, Мишина речка рассказывала ему сказку. А когда он умылся и отряхнулся всей кожей, речка сказала:

– Прислонись к стволу яблони.

Он прислонился. Яблоня наклонила ветку, на которой висело единственное яблоко.

Гдетыгдеты съел его и уснул, улыбаясь.

А Мишина речка сказала тихо:

– Может быть, мамонты и не вымерли, может быть, они превратились в деревья. В те, что одиноко стоят посреди полей и лугов.

Мамонта нужно закрыть мешковиной

– Миша, что же нам делать теперь? – спросил мышонок Терентий.

Тут раздался велосипедный звонок и вкатил Попугаев Вовка.

Увидав мамонта, Вовка замер.

На велосипеде замереть трудно – Вовка тут же упал носом в тыкву. Но даже не закричал скандальным голосом, не пнул тыкву ногой.

– Вот это да! – прошептал он. – Выходит, я врун. Я сказал милиционеру товарищу Марусину, что тут хищный зверь. Что вас он уже растерзал.

– А тебе кто сказал?

– Известно кто – Индрик.

Милиционер товарищ Марусин шел вместе с Вовкой, но Вовка на велосипеде, конечно, обогнал пешего.

– Нужно составить рапорт и немедленно послать его по начальству, сказал милиционер товарищ Марусин, оценив обстановку.

– Тебя, – он повернулся к Вовке, – попрошу сохранять тайну. Вас, обратился он к жеребенку Мише и мышонку Терентию, – попрошу оставаться здесь и на всякий случай прикрыть маленького мамонта мешковиной. У вас имеется мешковина?

– Найдем в сарае, упавшем в траву, – сказал жеребенок Миша.

– Желаю вам всего наилучшего. – Милиционер товарищ Марусин повернулся круто и зашагал в город, обеспокоенный судьбой мамонта.

Вслед за ним Попугаев Вовка умчался, тоже торопясь очень.

– Ты не можешь мне объяснить, чего они так растревожились? – спросил мышонок Терентий.

– Боятся, чтобы мамонт не заболел ангиной, – ответил ему жеребенок Миша. – Если он заболеет, его будет трудно лечить. Мамонты – не слоны, они не привыкли к лекарствам.

Тайна разрасталась

Попугаев Вовка терпел два часа.

Сначала он терпел легко. Гулял и на всех мальчишек и девочек смотрел свысока: он знал такое, а они, глупые, ничего не знали. Потом тайна стала в нем разрастаться и щекотать изнутри. Он даже купил ирисок, чтобы заклеить рот, чтобы вдруг не сказать.

Но тайна разрасталась и теперь просто жгла его.

Попугаев Вовка, конечно, не знал, что тайна обладает способностью разрастаться, поворачиваться другой стороной и что, в конце концов, самое таинственное в хорошей тайне – это вопрос, что с нею делать.

Попугаев Вовка выпил три стакана газированной воды с сиропом, но это не помогло.

Он выпил воды без сиропа.

Он пел песню: «Шла собака через мост…»

Он прыгал.

Даже кричал.

Потом не выдержал.

Подозвал маленькую девочку Таню и сказал ей:

– Танька, держи язык за зубами. Я тебе сейчас такую тайну открою ахнешь.

Таня очень хотела ахнуть.

– Давай, – сказала она. – Говори быстрее.

Когда она все узнала, тут же поклялась молчать до могилы.

Вовке стало полегче.

Он потолкался возле туристов, намекая, что они, может быть, в скором времени ахнут все, как один.

Когда Вовка шел домой, навстречу ему попался зверь Индрик.

– Вовка! Страшный секрет… – зашептал зверь Индрик таким таинственным шепотом, что его слышно было за всеми углами сразу. Ланцы-дранцы! Мамонт-многоед объявился. Прямо из земли вылез. Громадный, как дом. Ты, Вовка, где ходишь? Ты, Цынцы-брынцы, о чем думаешь? Беги в магазин, пока не закрыли. Ребята все конфеты скупили и все печенья. Ты знаешь, сколько конфет нужно мамонту? Три тонны в день. Мы берем над ним шефство.

Попугаев Вовка побежал в магазин.

Оказалось, что ни конфет, ни печенья в магазине нет – все раскупили.

– Эх! – сказал Вовка. – Что же я ему теперь принесу? А мог бы все самым первым купить.

Ты будешь его любить больше

Жеребенок Миша и мышонок Терентий уснули в сарае, упавшем в траву.

Во сне жеребенку Мише показалось, что кто-то тихонько плачет. Жеребенок Миша проснулся и на самом деле услышал, что рядом тихонько плачет мышонок Терентий.

– Ты что? – спросил Миша.

– А ты… – ответил мышонок, – ты будешь его любить больше.

– Кого?

– Гдетыгдеты.

Жеребенок Миша сразу понял, в чем дело.

– Ты же знаешь, – сказал он, – когда меня спрашивают: «Кто твой лучший друг» – я отвечаю: «Мышонок Терентий. Он, между прочим, художник». И с гордостью добавляю: «Он самый верный и самый отважный мышонок на свете. К тому же он такой голубой».

– А мамонт и без всего этого – мамонт. – Мышонок Терентий всхлипнул и отвернулся.

– Я даже не предполагал, что ты можешь плакать, – сказал жеребенок Миша. – Ты меня удивляешь.

– Я тоже не предполагал. А потом подумал: ты копытный, он копытный. А я с когтями.

– У кошки тоже когти, но это ничего не доказывает, даже наоборот. Ты лучше подумай, пожалуйста, сколько ему нужно тыкв на завтрак?

– Одну, – сказал мышонок Терентий. – Нечего его баловать.

– Давай пойдем на него посмотрим, – предложил жеребенок Миша. – Может быть, во сне мешковина с него сползла, может быть, ему теперь холодно.

Они встали. Подошли к яблоне.

Луна светила холодным светом. Прислонившись к стволу яблони, спал Гдетыгдеты. Во сне он чмокал губами. Он был таким одиноким, что у мышонка Терентия и у жеребенка Миши защемило в носу.

– Он такой маленький, – сказал жеребенок Миша.

Мышонок Терентий тут же подумал: «Наверное, одной тыквы на завтрак ему будет мало. Наверное, ему нужно две – самые сладкие».

– Мы оба будем любить его больше, – сказал мышонок Терентий.

Жеребенок Миша с ним согласился.

– Я теперь так и буду говорить: «У меня с моим лучшим другом, мышонком Терентием, есть еще маленький друг Гдетыгдеты. Мы его очень любим, потому что, кроме нас, у него никого нет».

И тут они оба почувствовали, что стали гораздо смелее, гораздо добрее, выше ростом и, безусловно, красивее.

Маскировка

Звонок прозвенел. Жеребенок Миша и мышонок Терентий разом вскочили. Кто звонит? – спросили они друг друга. Тут же увидели, что еще очень рано. Солнце едва поднялось.

Гдетыгдеты спал.

Друзья поправили на нем мешковину, мокрую от росы.

Звонок опять зазвонил – напрямик через кочки и через кусты мчался на велосипеде Попугаев Вовка.

– Что случилось? – спросил жеребенок Миша, когда Вовка спрыгнул на землю.

– Кошмар! – сказал Попугаев Вовка. – Думаете, легко исправляться? Думаете, раз-два – и все тут?

– Объясни, пожалуйста, толком, – попросил мышонок Терентий.

– Ребята все конфеты в магазинах скупили и все печенья. Три тонны. Сейчас прибегут кормить Гдетыгдеты – вот какой я ушастый глупый осел.

– Да, – сказали друзья сокрушенно. – Теперь нам ясно, чего опасался милиционер товарищ Марусин.

– Маскировка! Вот что поможет! – воскликнул мышонок Терентий.

Они принялись быстро думать, как бы половчее замаскировать Гдетыгдеты.

– Сделаем из него копну, – предложил жеребенок Миша.

Попугаев Вовка работал как бешеный.

– Быстрее! – покрикивал он. – Быстрее, я вас прошу. Маскировать мамонтов лучше всего в сонном виде.

На лугах вдоль Мишиной речки стояли небольшие копешки сена, накошенные для набивки сенных подушек. Летом на балконе так хорошо отдыхать на сенной подушке. От нее пахнет медом.

Друзья наметали вокруг мамонта Гдетыгдеты копну. Прорыли в сене отверстие для дыхания.

Попугаев Вовка прикрыл отверстие мешковиной: маскировка – так уж по всем правилам.

И вовремя.

На дороге показались толпы мальчишек и девочек с кошелками и кульками.

– Первый удар я возьму на себя, – сказал Попугаев Вовка.

Накормим его до отвала

Бежали нарядные девочки. Они, конечно, надели самые красивые платья.

Бежали мальчишки, одетые как попало. Они, конечно, проспали.

Бежали с кульками, кошелками, корзинками. Некоторые несли пироги, завернутые в полотенца.

Попугаев Вовка руки расставил.

– Вы куда? – закричал он. – Про мамонта я все наврал.

– При чем тут ты? – спросили мальчишки и девочки.

– Мне про мамонта Таня сказала.

– Мне про мамонта Павлик сказал.

– Мне – Сережа.

– Мне – Зина.

Сквозь толпу протиснулся растрепанный грубиян-второгодник Костя Гостев.

– Ты, Попугаев Вовка, последний узнал и помалкивай. Ты не купил ни конфет, ни печенья, а еще руки тут растопыриваешь. Говорят – показывай мамонтюгу!

От такого слова ужасного жеребенок Миша и мышонок Терентий зажмурились. Маленького Гдетыгдеты, такого совсем одинокого, назвать мамонтюгой! Надо же ведь такое придумать!

Жеребенок Миша и мышонок Терентий решительно сделали шаг вперед.

– Как тебе не стыдно! – сказали они.

– Это вам как не стыдно мамонта прятать! – возмутились мальчишки и девочки.

Они так громко кричали, что маленький Гдетыгдеты проснулся. Нужно сказать, что все мамонты – и маленькие, и большие – не любят шума. Они от шума бегут.

Девочки первыми увидели убегающую копну.

– Ой! – удивились они. – Сено бежит!

Мальчишки тут же смекнули про маскировку. Стали сено расшвыривать.

Попугаев Вовка защищал мамонта кулаками, ногами и головой. Украсился Попугаев Вовка синяками и шишками.

Жеребенок Миша и мышонок Терентий попробовали призвать любопытных к порядку.

– Простите, мамонт еще не завтракал, – говорили они. – Он еще маленький. У него режим.

Мальчишки и девочки совали мамонту печенье, конфеты, мармелад, шоколад, ириски.

– Мы накормим его до отвала! Мы ему все принесли. Даже сливки.

Гдетыгдеты хотел вежливо поздороваться с ними. Но куда там! Только он открывал рот, мальчишки и девочки запихивали ему что-нибудь вкусное, по их мнению.

Ах наше мнение! Мы уверены: все, что нравится нам, должно нравиться мамонту.

Девочка Таня тянула мамонта Гдетыгдеты за хвост. Не из озорства, конечно, она была добрая девочка. Ей хотелось, чтобы мамонт посмотрел на нее и попробовал пирожок с земляникой.

А из города на автобусах уже выезжали туристы, увешанные фототехникой. И не известно, что случилось бы с мамонтом Гдетыгдеты, поскольку туристы, в отличие от ребятишек, любят не столько кормить и гладить мамонта, сколько взять что-нибудь на память.

Но тут из сарая, упавшего в траву, вышел мормыш Свиря, а также шныри Чуня, Друня, Шишигуня, Мара, Свара, Макакуня и Саламандрик. Они взъерошили свои разноцветные волосы, стали их быстро и крепко тереть ладошками. Искры посыпались. Грохнула молния.

И хлынул дождь.

Обрушился ливень.

Форменный водопад.

Он заглушил все звуки и все закрыл.

Дождь

Дождь был такой плотный, такой непроглядный, что многие заблудились в нем, как в лесу.

Некоторым мальчишкам и девочкам, школьникам, все же удалось добраться до города. Они тут же сообщили о стихийной беде.

Отряд милиции во главе с милиционером товарищем Марусиным был брошен на поиски.

– Главное – отыскать малышей, – сказал своим подчиненным милиционер товарищ Марусин. – Школьники сами дорогу найдут.

Милиционеры справились с этой задачей хорошо. Ни один малыш не потерялся.

Были найдены также восемнадцать щенков, четыре ягненка и упрямый бычок.

Школьники сами дорогу нашли. Правда, некоторые объявились только через два дня в районе Валдая.

Когда милиционера товарища Марусина спрашивали, что случилось, он говорил так:

– Форменное безобразие.

А на вопрос: «По какой причине?» – отвечал:

– Мы еще не умеем уважительно относиться к мамонтам.

Босиком по траве

Выбравшись из дождя, друзья очутились перед Воротами посреди поля.

За Воротами было сухо и зелено.

Там стоял мормыш Свиря. Пританцовывали шныри Чуня, Друня, Шишигуня, Мара, Свара, Макакуня и Саламандрик.

– Мы вас ждем, – сказали они. – Нужно спешить.

– Куда? – спросил Попугаев Вовка.

Мормыш Свиря сказал ему:

– Ты, Вова, домой пойдешь. Твои родители очень волнуются. На весь город нервничают.