Текст книги "Смывая волной (ЛП)"
Автор книги: Р. С. Болдт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)
Р. С. Болдт
Смывая волной
Введение
Большинство маленьких девочек мечтают о сказках, в которых прекрасный принц увозит принцессу далеко-далеко от всех бед мира. Принцессу, которая, пережив душевную боль и потерю вселенского масштаба, наконец-то, обретает свое причудливое счастье.
Моя история совсем не похожа на это.
Моя жизнь была пронизана мучительными потерями, мое сердце с ранних лет было пронзено непреходящей болью.
У меня не было прекрасного принца, который спас бы меня. Вместо него был совершенно другой мужчина.
Можно было бы подумать, что человек со списком совершенных грехов, достаточно длинным, чтобы обогнуть землю, запятнал бы меня. Утащил бы меня вниз, в бездны ада.
Вместо этого он улучшил себя, чтобы спасти меня.
Затем случилась трагедия, и я прибегла к некоторым из тех самых грехов, которые он уже давно оставил позади.
Я никак не могла знать, что для меня это станет концом. Но также послужит началом.
Уничтожив невинную девушку, которой когда-то была, я узнаю правду.
Однако правда не всегда освобождает.
Иногда она затягивает в ловушку.
И провоцирует тебя.
А иногда, как бы человек ни старался, правда приводит к грехам, которые невозможно смыть.
Пролог
ЗАМЕТКА В ДНЕВНИКЕ
Если вы только что нашли это и начали читать, значит, я уже мертва.
Слова никогда не смогут передать всю гамму моих эмоций в последние дни жизни. Как душераздирающая потеря опустошила мою душу, оставив лишь хрупкий внешний слой.
В душевной боли, потере или мести нет ничего романтического. Это просто разные виды агонии, которые переносит человек.
Я могу только надеяться, что в какой-то мере я достигла своей цели и заставила их сильно страдать. Они заслужили это и многое другое.
Буду ли я гнить в аду за свои деяния, еще предстоит выяснить.
В любом случае, я не жалею, потому что должна была отомстить.
Глава 1
ДОКТОР ЛИАМ КИНГ
ПУНТА БЛАНКА, ПАНАМА
НАСЕЛЕНИЕ: 473
Жизнь на восьми градусах широты означает, что солнце быстро опускается за горизонт, оставляя за собой мириады цветов, прежде чем их поглощает тьма.
Здесь ночь скорее враг, чем друг. Различные существа из джунглей свободно бродят в темноте, поэтому на прогулки я всегда беру с собой мачете. В этих краях никогда нельзя быть слишком осторожным или подготовленным.
Я опаздываю на последний осмотр в этот день, потому что пациентка пожелала, чтобы я наблюдал за домашними родами ее третьего ребенка. Потом, конечно, муж настоял на том, чтобы отпраздновать это событие рюмкой секо1. Хотя панамский алкоголь довольно крепкий, и мне нужно было идти домой, я не мог рисковать, оскорбляя его отказом.
Теперь, когда я отваживаюсь приблизиться к углу моей собственности, где она простирается до тихоокеанского побережья, я не могу избавиться от тревожного чувства дурного предчувствия. Волоски на затылке и руках встают дыбом, и я осматриваю густые джунгли, граничащие с моим участком, в поисках чего-нибудь необычного.
При первом же взгляде на тело, я замедляюсь. Сжимая в руке свое мачете, оглядываюсь по сторонам, но, не обнаружив никого постороннего, сразу же бегу к безжизненной женщине, распростертой на мокром песке.
Опустившись на колени, я вставляю мачете в ножны на бедре и проверяю пульс.
Ничего.
– Блядь! – Вытираю кровь с ее лица, проверяю дыхательные пути и снова кладу пальцы на ее шею. – Не смей выбирать легкий путь. Ну же. Дай мне что-нибудь…
Подождите… вот он. Проклятье, пульс чертовски слабый, но он есть. Быстрый осмотр показывает, что на виске у нее ужасная рана.
Женщина босая, одета только в черный спортивный лифчик и рваные штаны для йоги, поэтому легко заметить огнестрельные ранения в плечо и бедро, а также колотую рану на боку.
«Что, черт возьми, с ней случилось?»
Она не издает ни звука и даже не шевелится, когда я заключаю ее худощавое тело в свои объятия. Прежде чем отправиться к себе домой, еще раз осматриваюсь вокруг.
Это какое-то сомнительное дерьмо. Это совсем не норма для Пунта Бланки.
Именно поэтому я живу в этом отдаленном городке, окруженном густыми джунглями. Здесь спокойно, и местные жители – хорошие люди. Они уважают частную жизнь и заботятся друг о друге. И они почти боготворят единственного здешнего врача.
Меня.
Занося женщину внутрь, я закрываю за собой дверь и осторожно укладываю ее на мягкую больничную каталку. Передвигаюсь по комнате на автопилоте, хватая все, что мне нужно. Прежде чем приступить к лечению ее травм, мне нужно обеспечить ей гидратацию.
Поставив капельницу и поместив пульсоксиметр на ее палец, я срезаю с нее одежду, чтобы точно определить, с каким количеством ран имею дело.
Как только она становится обнаженной, мой рот приоткрывается в шоке. Я видел всякое дерьмо на своем веку, но это чертово чудо, что эта женщина еще жива.
Я подвожу свой мобильный рентгеновский аппарат к столу и сканирую каждый сегмент ее тела, наблюдая, как они отображаются в каждом квадранте монитора.
Две пули в ее плече застряли под углом. Неужели она предвидела их и повернулась, чтобы убежать? На экране появляются еще две пули. Одна из них находится чуть ближе к тазовой кости, а другая впилась в бок, рядом с колотой раной. Кто бы это ни сделал, тот проткнул лезвием ее бок, чуть не задев нижнее ребро.
Очевидно, женщина сопротивлялась, потому что ее руки в синяках, а костяшки окровавлены. Быстрыми, но обдуманными движениями я извлекаю пули, очищаю раны и перевязываю их.
Во время работы я время от времени бросаю взгляд на женщину. Пока занимаюсь ее ранами, она ни разу не пришла в сознание и не проявила даже малейших признаков пробуждения.
Отступив назад, чтобы посмотреть на свою работу, я тяжело вздыхаю. Черт, ее лицо выглядит так, будто она в одиночку одолела на ринге чемпиона в тяжелом весе. Даже несмотря на жестокие раны, нет сомнений, что она красивая женщина.
Ее длинные темные волосы лежат во влажном беспорядке, к прядям прилип песок. Я не могу допустить, чтобы он попал на ее раны, поэтому беру небольшой контейнер с детской присыпкой, полотенце и редко используемую коробку с больничными шапочками для волос. Это лучшее, что я могу сделать на данный момент, чтобы лишний раз не трогать ее тело еще больше и не усугублять ее травмы.
Щедро посыпаю порошок на ее волосы; он достаточно подсушивает песок, чтобы я мог убрать его основную массу с кожи головы полотенцем. Затем скручиваю длинные пряди, убираю в шапочку и обрабатываю раны на ее лице.
Она должна быть в состоянии поправиться, при условии, что не начнется инфекция или не возникнут осложнения. Доза антибиотиков в ее капельнице должна помочь в этом. Но в конечном итоге все зависит от того, останется ли у нее хоть немного воли к жизни.
Учитывая, что она держалась так долго, у нее действительно есть шанс.
Я колеблюсь, но в конце концов сдаюсь, потому что при таком раскладе это к лучшему. Сняв перчатки и вымыв руки, натягиваю свежую пару латексных перчаток. Взяв необходимый чистящий раствор, я осторожно раздвигаю ее ноги и как следует вытираю. Затем наношу анестезирующий гель, жду положенные пять минут, чтобы он подействовал, и ввожу катетер.
Убедившись, что он надежно закреплен, а дренажный мешок правильно установлен, я избавляюсь от перчаток и мою руки, прежде чем накрыть ее одеялом. Осторожно поднимаю руку с капельницей и кладу ее поверх одеяла, затем делаю то же самое с другой рукой, на которой находится пульсоксиметр.
Мой взгляд останавливается на венах на ее руках, хорошо заметных даже после перенесенных травм. Облегченно вздохнув, я беру еще одну пару перчаток и необходимое оборудование для забора крови.
Как только я достаю тесты и беру необходимые образцы крови, выхожу из комнаты, направляясь к себе, чтобы принять душ и быстро переодеться.
Через несколько минут я устраиваюсь в кресле напротив того места, где лежит женщина, чтобы лучше наблюдать за ней.
Я сделал свою часть работы. Теперь все зависит от нее.
Если она выкарабкается, мне понадобятся серьезные ответы.
Глава 2
ДОКТОР ЛИАМ КИНГ
36 ЧАСОВ СПУСТЯ
Как раз в тот момент, когда я проверяю ее раны, чтобы убедиться, что нет никаких признаков инфекции, глаза женщины распахиваются. Быстро моргая, она, похоже, пытается сфокусироваться на окружающей обстановке.
Ярость и боль отражаются на ее лице. Незнакомка тут же тянется рукой к месту установки капельницы, и я крепко сжимаю ее запястье, чтобы она не выдернула иглу.
– Остановись.
Я хочу, чтобы женщина послушалась моего приказа, но та не слушается. И она намного сильнее, чем должен быть человек в ее состоянии, и мне приходится крепче сжать ее запястье, так сильно, что я боюсь поранить ее.
– Перестань двигаться, или снова откроются твои раны.
Пока она борется с моим захватом, один рывок, должно быть, причиняет ей невыносимую боль, потому что ее глаза закатываются, а тело обмякает.
Твою мать. Ее пульс бьется ровно, что уже намного лучше, чем раньше, но у меня такое чувство, что она повредила одну из своих ран.
Я выжидаю мгновение, прежде чем схватиться за ограничители, которые мне не приходилось использовать уже много лет. С тех пор как мне пришлось обрабатывать рану Сандро, местного кузнеца.
Пробегаю глазами по ней, внимательно осматривая женщину, и замечаю, что рана на ее боку снова открылась. Проклятье. Я удерживаю ее противоположную руку и ногу, прежде чем устранить беспорядок, который она навела в моей работе на передней части раны. Как только заканчиваю, фиксирую ее вторую руку и ногу.
Сделав шаг назад, я смотрю на то, как она лежит. Ее пальцы периодически подергиваются, но лицо остается спокойным.
Потом снимаю латексные перчатки и выбрасываю их в мусорное ведро. Сжав напряженные мышцы затылка, я медленно выдыхаю, желая, чтобы напряжение спало хотя бы на долю секунды.
Конечно, это бесполезно. Особенно когда мой взгляд устремлен на женщину, лежащую с ограничителями в моей смотровой комнате.
– Из всех вещей, которые могут быть выброшены на берег перед моим домом…
Глава 3
Она
ВОСЕМЬ ЛЕТ
ЮЖНАЯ АФРИКА
Пули летят, настигая нас со всех сторон, пока мы бежим.
Мы с мамой мчимся к ряду домов впереди нас, где можно укрыться, но пули, кажется, становятся еще ближе.
Я чувствую это раньше, чем слышу. В одно мгновение моя мать становится мертвым грузом, ее рука все еще в моей, прежде чем я слышу грохот выстрелов. Ее тело наваливается на мое, прижимая мои ноги к земле.
Используя все свои силы, я выворачиваюсь из-под нее. Потом хватаю в охапку платье моей матери и тащу ее за собой, пока ползу. Дюйм за дюймом, мимо тел других людей и луж крови, вытекающих из-под них, мои колени скребут по грубой грязи, усеянной камнями. Кажется, прошла целая вечность, пока я добралась до ряда домов.
Я вся в поту и грязи, мои легкие и мышцы горят. Когда ее платье начинает рваться, я из последних сил хватаю ее за волосы и протаскиваю ее остаток пути.
Молча я извиняюсь перед ней. «Прости меня, мама. Прости, что не смогла бежать достаточно быстро, чтобы доставить нас в безопасное место».
Паника смешивается со страхом, напоминая мне, что теперь я совсем одна. Когда мои глаза начинают гореть, я борюсь со слезами, и вместо них вспыхивает гнев. Я не позволю им так просто убить меня.
Я отказываюсь.
Крошечная ниша под лестницей манит меня, темная и тенистая, и я тащу ее туда, укладывая ее руки и ноги вместе.
В воздухе витает запах пота и пороха. Пытаюсь успокоить свое колотящееся сердце и разум, потому что мне нужно разработать план. Я должна быть умной.
Не знаю точно, сколько времени я сижу с маминой головой на коленях, пытаясь пригладить ее спутанные волосы, которые прилипли к рваной ране на лбу. Кровь от пули, пробившей ее грудь, вытекает, пачкая мое платье.
Вид мужских сапог пугает меня, но я сдерживаю свой страх. Затем собираю всю свою храбрость и смотрю в лицо тому, кто, я уверена, намерен меня убить. Пусть мне всего восемь лет, но я поклялась дать отпор.
Он держится очень спокойно, руки свободны от оружия. Высокий и красивый. Почему-то я чувствую, что он не местный. Его нос и щеки выглядят так, будто их тщательно вырезали. Волосы подстрижены очень коротко.
Мужчина смотрит на меня пронзительными голубыми глазами, изучая меня, как будто я какое-то уникальное существо, которого он никогда раньше не видел.
Его акцент отличается от того, что я привыкла слышать.
– Ты очень храбрая.
Его губы приоткрываются, словно он собирается сказать что-то еще, но резко поворачивается. Теперь, внезапно оказавшись с двумя пистолетами в руках, он стреляет по трем вооруженным мужчинам, которые вбегают сюда, и мгновенно убивает их.
Потом мужчина поворачивается назад ко мне, выражение его лица свирепое.
– Я могу спасти тебя, но ты должна пойти со мной. Быстро. – Он засовывает один пистолет в кобуру под расстегнутой рубашкой и протягивает мне руку.
Знаю, что неразумно идти с незнакомцами – мама всегда говорила мне об этом, – но что-то в этом человеке говорит мне, что я могу ему доверять. С ним я буду в большей безопасности.
В последний раз смотрю на мамино лицо и слегка целую ее в нос. Так же, как она делала со мной, когда говорила, что любит меня.
– Я люблю тебя, мама, – тихо шепчу я.
Затем встаю и беру мужчину за руку.
Глава 4
ДОКТОР ЛИАМ КИНГ
ЧЕТЫРЕ ДНЯ СПУСТЯ
– Зрачки в норме. – Я убираю фонарик в карман, продолжая говорить в свой микро-диктофон. – Пульс на нижней шкале, но в остальном нормальный.
Это может быть нормой для нее, как это часто бывает у тех, кто религиозно относится к своим физическим упражнениям.
Пока проверяю показатели женщины, я размышляю, очнется ли она сегодня. В течение последних двух дней она то приходила, то теряла сознание. Но после первого эпизода это ограничивалось морганием глаз, после чего та закрывала их. Ее тело прошло через стресс, и оно само по себе делает то, что ему нужно, чтобы исцелиться.
Единственное маленькое утешение – ко мне не заходил ни один пациент. Я не знаю, как объяснить появление загадочной женщины, которая привязанная лежит в одной из смотровых комнат.
Как только я откладываю свой стетоскоп в сторону, краем глаза улавливаю движение. Широко раскрытые голубые глаза смотрят на меня, обладая острой осведомленностью, сдобренной настороженностью.
Выключив диктофон, убираю его в карман как раз в тот момент, когда женщина приоткрывает губы, чтобы заговорить.
Ее голос срывается на нескольких слогах.
– Где я?
– Вы в моей клинике, в моем доме.
С небольшой паузой я спрашиваю:
– Хотите воды?
Женщина обводит взглядом комнату. У меня создается впечатление, что она каталогизирует все, что видит, прежде чем вернуть свое внимание ко мне.
– Почему я привязана?
– Потому что вы разволновались, что привело к открытию одной из ваших ран. Это было сделано для вашей безопасности. – Киваю, указывая жестом на ограничители. – Я могу снять их, если вы пообещаете не волноваться.
– Кто вы?
– Доктор Кинг.
– Пожалуйста, снимите их. – Ее руки беспорядочно двигаются против ограничителей. Пульсометр дико пищит.
– Полегче. Я сниму их. Вам нужно быть осторожной, чтобы не усугубить раны. – Я расстегиваю ограничители, пристально рассматривая ее.
Пациенты в таком состоянии могут быть непредсказуемы, а значит, мне нужно быть начеку.
– Где именно я нахожусь?
Бешеные голубые глаза сканируют комнату, пока я снимаю ремень, прикрепленный к смотровому столу. Женщина вращает запястьем, нежно растирая кожу. Уверен, что она замечает небольшие предметы, украшающие стены.
Мои пациенты гордые, и, когда они не могут заплатить мне наличными, продуктами или мясом, они предлагают свое искусство.
В верхней части одной стены висит небольшая, но красивая картина с изображением красного ара. На другой висит уникальная работа, где художник создал плоскую глиняную копию скорпиона, а также еще одна картина с туканами. Несколько скульптур стоят на книжной полке в дальнем углу.
Голос становится еще более резким, и она поспешно добавляет:
– И что случилось со мной?
– Вы находитесь в Панаме. Точнее, в Пунта Бланке, которая находится на побережье Тихого океана. Недалеко от границы с Коста-Рикой. И я надеялся, что Вы сможете рассказать мне о том, что с вами произошло.
Она продолжает оглядывать комнату, ее глаза возвращаются ко мне каждые несколько секунд, отслеживая мои движения.
Через некоторое время я снова предлагаю:
– А теперь, как насчет воды? Я уверен, что у Вас пересохло в горле…
– Вы знаете мое имя?
Каждый мускул в моем теле напрягается.
– Простите?
Ее грудь вздымается, и это движение явно причиняет ей боль, но ее губы упрямо сжимаются.
– Как меня зовут?
В этих голубых глазах теперь горит тревога, страх, в то время как страдание практически сочится из ее голоса.
– Вы… не знаете своего имени? – спрашиваю я медленно, внимательно следя за ее реакцией.
– Нет, – женщина шумно сглатывает, ее глаза наполняются слезами. – Я ничего не помню.
Блядь.
Я подкатываю свой стул поближе и сажусь рядом с ней. И, глядя на нее, пытаюсь понять, полностью ли она честна.
С годами я научился быть подозрительным, особенно живя в более густых, отдаленных джунглях, граничащих с побережьем.
– Ну, что я могу Вам сказать, – небрежно переплетаю пальцы, – Вы не беременны, у Вас стоит внутриматочная спираль для контроля рождаемости, и анализ, который я провел, показал, что у Вас нет никаких заболеваний, передающихся половым путем. У Вас также первая группа крови, а рентген показал несколько переломов костей – как ранее полученных, так и текущих. Два Ваших ребра с правой стороны показали текущие переломы, вероятно, полученные во время Вашего… несчастного случая.
Я делаю паузу в поисках хоть малейших признаков понимания, но ничего не получаю. Ничего, кроме того, что вижу, как выражение ее лица меняется от ужаса.
– Я извлек две пули из Вашего плеча и еще две из бока возле бедра. Вы также получили серьезное ножевое ранение. Рентген показал, что недавно Вы ломали указательный палец на левой руке. Он уже зажил.
Женщина смотрит на свою руку, которая теперь слегка дрожит, как будто у нее выросла собственная голова. Я не утруждаю себя информированием ее о других костях в ее теле, которые указывают на предыдущие переломы.
Сломанное левое запястье.
Перелом у основания правого локтя.
Переломы большинства мелких костей правой стопы.
Сломанный нос.
Сломанная челюсть.
Выпрямив пальцы, она шевелит ими, прежде чем встречается глазами с моими. В ее голосе сквозит нотка паники.
– Я должна помнить что-то подобное, не так ли?
Я снова вглядываюсь в ее черты в поисках признаков обмана, но ничего не нахожу.
Я имею дело с женщиной, у которой тяжелый случай амнезии.
Сукин сын.
Глава 5
Она
«Панама».
«Я в Панаме».
«Пунта Бланка».
Я прокручиваю это в голове, надеясь на что-то – на узнавание или хоть какой-то намек на воспоминание о том, что я была здесь раньше или планировала визит.
Ничего. Абсолютно ничего.
Стены, выкрашенные в безвкусный белый цвет, несколько сертификатов в рамках, подтверждающих лицензию доктора Кинга на медицинскую практику. Почти все остальное – это различные произведения искусства.
«Панама. Я в Панаме». Я повторяю это про себя, но снова безрезультатно.
Смотрю на свои руки, на одной из которых закреплен порт капельницы, и провожу большим пальцем по указательному пальцу. Тот, который, по его словам, был недавно сломан. Паника нарастает во мне, поднимаясь все выше и выше.
Бип-бип-бип-бип! Звук прибора, очевидно, контролирующего мой пульс, эхом отдается в комнате, и мое сердце бешено стучит в груди.
– Эй!
Голос доктора Кинга пробивается сквозь мое беспокойство. Встречаюсь с его глазами.
– Вы не сделаете себе ничего хорошего, если будете волноваться.
По моей щеке скатывается слеза. Я зажмуриваюсь от приступа стыда, вызванного этим маленьким проявлением слабости.
«Ты сильная и храбрая». Эти слова мелькают у меня в голове, звучат чужеродно и в то же время как-то знакомо. Подавив желание позволить слезам вырваться наружу, я делаю вдох и вздрагиваю от жгучей боли в левом боку.
Доктор поднимается, пристально глядя на меня.
– Я могу увеличить Вам дозу обезболивающего…
– Нет. – Это слово слетает с моих губ автоматически, как будто из памяти, к которой я не могу обратиться.
«Дыши через боль».
– При всем уважении, доктор, я бы не хотела быть бессвязной в… состоянии, в котором я нахожусь.
Уязвимость окутывает меня удушающе толстым слоем, и комок беспокойства подкатывает к моему горлу.
– Как я здесь оказалась?
– Я совершал свой обычный обход перед наступлением ночи и нашел Вас выброшенной на берег.
Тревога охватывает меня. «Какого черта?»
– Поначалу Ваш пульс был очень слабым, но я принес Вас сюда и сделал все возможное, чтобы подлатать.
В голове у меня все переворачивается, так как меня охватывает смятение по поводу моей нынешней ситуации. Внезапно меня осеняет мысль.
– Вы обращались в полицию?
Доктор продолжает пристально смотреть на меня, предположительно оценивая мое эмоциональное и психическое состояние.
– У меня есть сомнения по поводу обращения к властям, потому что, буду с Вами откровенен…
Миллисекундная пауза подчеркивает его ответ, взгляд доктора становится более напряженным.
– Ваши травмы соответствуют травмам человека, связавшегося с недоброй стороной закона. А здешняя полиция не всегда контролирует территорию. Я знаю нескольких хороших полицейских, которые не берут взяток, но их все равно меньшинство, и это не всегда лучший путь.
Разжав пальцы, он упирается ладонями в согнутые колени, при этом вращающийся табурет издает слабый скрип при легком движении.
– Другая проблема – возможность того, что тот, кто это сделал, все еще ищет Вас. – Он позволяет своим словам повиснуть между нами, и они полны ужасающих возможностей.
Я слежу за ходом его мыслей, и хотя мой голос остается серьезным, страх закручивается внутри меня в тугой узел:
– И, если мы расскажем полиции – даже если они хорошие – и это дойдет до тех, кто действует незаконно, это может привести того, кто это сделал, прямиком сюда.
Этот человек уже спас мне жизнь. Я, конечно, не могу отплатить ему тем, что приведу к его двери все то дерьмо, в которое была втянута.
– Но я оставляю это на Ваше усмотрение, – добавляет доктор Кинг. – В конечном счете, это Ваше решение, хотите ли Вы, чтобы я связался с властями.
Выражение его лица остается бесстрастным, но глаза остры, как лазер. У меня создается впечатление, что этот человек внимательно слушает мои ответы и читает выражение моего лица, чтобы оценить мои мысли.
Однако мне не нужно сомневаться в своих силах. Мне определенно точно не хочется, чтобы он предупреждал полицию – по крайней мере, пока не получу более четкого представления о своих обстоятельствах. И я лучше представлю себе весь риск, связанный с этим.
– Нет. Пожалуйста, не связывайтесь с ними. – Мой ответ ясен и лаконичен. Это единственное, в чем я уверена.
В голове проносится нить паники, когда я прокручиваю в голове ужасную реальность моей ситуации.
– Вернется ли ко мне память?
Доктор медленно выдыхает, слегка прищурив глаза, словно пытаясь сформировать лучший ответ, который не отправит меня в еще большую панику и тревогу.
– С травмами головы невозможно сказать наверняка. Лучшее, что можно сделать, это принимать это день за днем. Будьте терпеливы. Разум устойчив.
Засунув пальцы под простыню и слегка сдвинув ноги, я тут же благодарю за возможность двигать конечностями, даже если это причиняет некоторую боль. Именно сейчас я замечаю кое-что еще, на что сначала не обратила внимания.
Я вздрагиваю.
– У меня есть катетер?
– Я решил, что так будет лучше, учитывая степень Ваших травм и то, как долго Вы были без сознания. – Мужчина делает небольшую паузу. – Как только Вы почувствуете себя достаточно хорошо, чтобы двигаться без сильной боли, мы его удалим.
Его взгляд обладает странным противоречием: он одновременно нервирует и действует как уникальная ласка. Золотистые искорки смягчают его строгие карие глаза, а темная щетина покрывает его челюсть, добавляя ему неоспоримой привлекательности.
Когда я отвожу взгляд, мое внимание останавливается на моих руках, прослеживая капельницу, затем манжету на кончике пальца, контролирующую мой пульс. Внезапно меня поражает вид моей голой левой руки. Прежде чем я успеваю озвучить свой вопрос, доктор Кинг отвечает мне.
– У Вас не было ни документов, ни украшений – ни обручального кольца, ни каких-либо других татуировок, которые можно было бы идентифицировать. Я проверял заявления о пропаже людей, но ничего не совпало с Вашим описанием.
В моем сознании царит замешательство, на меня обрушиваются вопросы, на которые у меня нет ответов.
«Кто мог так поступить со мной? Что, черт возьми, произошло? Неужели меня никто не ищет?»
Крик разочарования подступает к моему горлу, требуя вырваться на свободу, но я делаю все возможное, чтобы заглушить его.
Поэтому делаю неглубокий вдох, помня о своих ребрах. Меня все равно пронзает копьем боли, но я решительно сжимаю челюсть. Внутренне я знаю, что я – сильная и как-нибудь справлюсь с этим.
– Мне жаль. – Я поднимаю взгляд на доктора Кинга.
В его глазах мелькает удивление.
– За что?
Моя гордость может чувствовать себя такой же израненной, как и мое тело, но моя благодарность все же должна быть озвучена.
– За то, что доставила Вам столько хлопот.
Доктор крепко сжимает челюсть, и я думаю, не интерпретирует ли он мои слова как оскорбление.
– Это моя работа – заботиться о людях.
Затем, быстро вернувшись к нашему разговору, он говорит:
– Я продолжу проверять объявления о пропавших людях, чтобы посмотреть, не появится ли что-нибудь, что соответствует Вашему описанию.
– Спасибо.
Я перекладываю голову на подушку, замечая то, чего не замечала раньше. Когда осторожно тянусь к голове, мои ребра протестующе ноют с одной стороны, а раны борются за мое внимание с другой.
– Почему на мне шапочка для душа? – я морщу нос, сделав едва заметное движение, и мои волосы слегка сдвигаются в ее пределах. – Мои волосы кажутся такими… песчаными?
Это еще мягко сказано. Возможно, сейчас это наименьшая из моих забот, но мои волосы кажутся отвратительными, а кожа головы слегка зудит.
Он снова соединяет пальцы вместе.
– Мне нужно было попытаться убрать песок из Ваших волос, поэтому я использовал немного пудры. Мне не хотелось, чтобы песок попал в раны и возникла опасность заражения.
Мои веки опускаются от истощения – умственного, эмоционального и физического.
– Может быть, завтра я смогу их помыть? – даже несмотря на охватившую меня апатию, в моем голосе безошибочно угадывается надежда.
– Мы можем что-нибудь придумать. – Доктор склоняет голову набок, его взгляд удивительно проницательный. – Как насчет небольшого обезболивающего, просто чтобы снять напряжение?
Я приоткрываю губы, чтобы возразить даже против этого, но он умело продолжает:
– Вы не сможете отдохнуть достаточно хорошо, чтобы вылечиться, если будете испытывать постоянный дискомфорт.
Я на мгновение задерживаю на нем взгляд, прежде чем мягко ответить:
– Если бы Вы были на моем месте, Вы бы так поступили?
Удивление мелькает в его чертах так быстро, что я задумываюсь, не привиделось ли мне это.
– Честно?
Я слегка киваю, но тут же жалею об этом. Моя голова, словно ее пробили до самого ада и обратно, начинает непрерывно пульсировать.
– Честно.
Мужчина окидывает мое прикрытое тело своими карими глазами, как будто каталогизирует мои травмы.
– Если бы у меня были Ваши травмы, то да. Я бы принял что-нибудь, чтобы снять напряжение.
Снова сканируя комнату, я напрягаюсь, пытаясь увидеть дальше дверного проема.
– У Вас есть другие пациенты?
– Сейчас нет.
Осторожно повернув голову на подушке, чтобы изучить его, я делаю неглубокий вдох, мои ребра протестуют против этого едва заметного движения.
– Хорошо. Только немного чего-нибудь от боли. Пожалуйста.
Доктор кивает и поднимается с табурета. Подойдя ко второму набору шкафов, установленных над столешницей и раковиной, он достает из кармана ключи и освобождает серебряный задвижной замок. Затем берет флакон и шприц, чтобы добавить в мою капельницу, после чего снова запирает шкаф и убирает ключи в карман.
Он работает уверенно, и, когда его глаза встречаются с моими, меня охватывает чувство комфорта.
Выражение его лица остается нечитаемым – спокойным и собранным.
– Отдохните немного.
Доктор снова смотрит на меня аналитическим, врачебным взглядом.
– Если Вам что-то понадобится или боль станет слишком сильной, просто позовите меня. Я буду у себя в кабинете, буду работать.
– Спасибо, доктор.
Он выключает свет, но оставляет включенным вентилятор на потолке, чтобы легкий ветерок танцевал по моей коже.
– Отдыхайте, – его глубокий голос остается в комнате еще долго после того, как он исчезает из виду, заключая меня в надежный кокон.
И я поддаюсь желанию заснуть, зная, что этот мужчина будет охранять меня.
