Текст книги "Заботы Элли Рэйт (СИ)"

Автор книги: Полина Ром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Глава 23

За то время, что я провела в конторе, мэтр Купер приложился к своей фляге раз пять-шесть. Но даже видя, как он «заправляется», я бы не сказала, что он опьянел. Похоже, этот дядька был из функциональных алкоголиков. Из тех людей, что практически не бывают трезвым, но при этом могут работать, соображать и вести дела. До смерти они тоже никогда не напиваются.

– Так на какие, говоришь, денежки дом ты прикупила?

Я прекрасно помнила, что вопросов по поводу моего неожиданного богатства не было. Это только в бумагах было записано, что “...девица Элли Рэйт купила половину дома в Зеленом переулке у вдовы Ханны Баркер за шесть с половиной золотых…”.

– Я в Пригородном от родителей дом получила. Вчера же его и продала с утра. Мэтр Барди сделку оформлял. На эти деньги и купила половину дома.

– А чего ж тебе на месте-то не сиделось? – дядька снова глотнул из фляжки и тут же тщательно закрутил крышечку.

– Со старостой поругалась. Он для своего сына жену искал, а сынок его пьет и руки распускает. Да и не старший он в семье, а норовит примаком ко мне пристроиться. А мне такой муж зачем? Но и жить рядом с этакими соседями… – я посмотрела владельцу Стока в глаза и честно призналась: – Слаба я с ними тягаться.

– Забоялась, значит?

– Забоялась, – я не стала отпираться. – Мужик он молодой, здоровый. Стукнет – останется вдовцом молодым. Мне такое зачем?

– А чего ж в горничные не пошла? И покормят, и деньгу малую получишь, да и крыша над головой будет, – кажется, ему действительно было интересно.

– Зачем же мне от своего хозяйства в прислуги идти? Лучше уж я сама по себе буду.

– Понятненько… – он побарабанил короткими толстыми пальцами по столу и спросил: – А здесь-то чем хочешь торговать?

– Если честно, у меня даже времени не было подумать, чем именно. День-другой похожу посмотрю, а там уже и решу. Или пироги печь буду, или лепешки какие-нибудь недорогие. Придумаю, чем именно. Мне, мэтр Купер, главное, чтобы все честно и по закону было. – Я старательно таращилась на мэтра, изображая простоватую селянку.

– Чтобы честно, говоришь? Что ж, давай попробуем, – серьезно сказал мэтр.

Он подвинул ко мне бумаги на дом, которые я тут же схватила и снова сунула под блузку, отвернувшись от хозяина и сделав вид, что стесняюсь. Вроде как место для схрона я неприличное выбрала. Да и жест такой, как мне казалось, был вполне в характере сельской девицы. Дядька усмехнулся и выложил передо мной стопкой пересчитанные деньги. Рядом бросил кожаный мешочек и велел:

– Забирай свои богатства. Через два дня на третий приходи с утра, нечего по ночам шляться. Будет тебе разрешение.

– Дяденька Купер… – я и сама не понимала, как у меня с губ сорвалось это самое «дяденька».

Однако мэтр внимательно посмотрел на меня, довольно ехидно хмыкнул и перебил:

– Будет дурочкой-то деревенской прикидываться. Неужели, правда думаешь, что тебя за селянку неграмотную можно принять?

Я почувствовала себя крайне неловко, как будто попалась на мелком мошенничестве. Похоже, переиграла я деревенскую простушку. Однако спросить все равно нужно было, и я, смущенно прокашлявшись и стесняясь смотреть ему в глаза, тихонько задала вопрос:

– Мэтр Купер, а не подскажете, какие налоги мне платить нужно будет?

– Пятнадцать процентов от оборота.

– Сколько?! – я растерянно вскинула на него взгляд и переспросила: – Пятнадцать от оборота?! Не от прибыли?

Он вновь ехидно улыбнулся и со смешком ответил:

– А что ты так вскинулась? Откуда бы селючке знать разницу между прибылью и оборотом?

– Да как-то многовато получается пятнадцать процентов от оборота, – упиралась на своем я.

– Не паникуй, девица Рэйт. Пятнадцать от оборота – это всё вместе с налогами городу. Всё остальное тебе останется. Но смотри мне! – Мэтр кинул на меня острый, как булавочный укол, взгляд: – Честно – значит честно.

После этого, отодвинув меня с дороги плечом, он вышел на крыльцо и скомандовал:

– Верч, проводи-ка девицу до дома, а то мало ли…

Мрачный мужик не слишком опрятного вида молча кивнул и, как только я спустилась с крыльца, пристроился у меня за спиной.

Пожалуй, идти так поздно на Сток было большой глупостью. Сейчас, пробираясь в темноте по мало знакомым улицам от фонаря к фонарю, от одного светлого пятна к другому, я думала о мэтре Купере с благодарностью. Всё же он мне и имущество вернул, да и жизнь, похоже, спас.

Если бы не шумное дыхание этого самого Верча у меня за спиной, я бы, пожалуй, со страху умерла, видя подозрительные тени на углах некоторых домов. Охранник не только проводил меня до двора, но и постоял у забора, пока Ирвин не открыл мне дверь. Задвинув щеколду, я наконец-то выдохнула с облегчением.

– Это кудой тебя этак поздно носит-то? – ворчливо спросил меня братец, а я испытала неимоверное облегчение оттого, что сегодняшний день, слава всем богам, близится к концу. – Ить Джелька уснула уже. Надобно ее на ночь пристроить.

– Надобно, значит, пристроим.

Прямо на кухонном столе лежала огромная старая доха, и в этом меховом гнезде, сладко раскинувшись, спала Джейд. А госпожа Ханна Баркер подперев мягкую щёку, сидела рядом и наблюдала за малышкой с тихой улыбкой.

– Девочка у вас прямо ангел небесный! – шепотом сказала она мне.

Я кивнула, а Ирвин, презрительно фыркнув на бабские нежности, тихо пробормотал:

– Прямо там, андель!.. Как разорётся, так не знаешь, чёй-то делать!

– Давай-ка, милая, чайку попьём, а потом уж и пойдёте к себе. Как раз и чайник недавно вскипел. А Ирвин мне собрать все помог.

На углу стола стояла мисочка с белыми подрумяненными сухариками, и в фарфоровом чайнике с треснувшей крышечкой заваривался совершенно божественный напиток – самый настоящий чай, которого я здесь еще ни разу не видела.

Про свои приключения госпоже Ханне рассказывать я не стала. А на ее расспросы ответила, что мэтра Купера видела, и он велел приходить утром, через два дня на третий.

– Вот и славно. Главное, Элли, ты не смотри, что он таким простаком выглядит. Слово он своё всегда держит, но и обмана никакого не потерпит.

– Да я и не собиралась обманывать… – пробормотала я.

Вполне возможно, что эти мои слова и не были совсем уж честными. Я готова была не только обманывать, но, наверное, даже воровать, лишь бы не возвращаться в то кошмарное место, где я очнулась. Стоит только представить, что осмелевший со временем староста найдёт способ мне напакостить или еще хуже, обидеть детей…

В общем, я готова была почти на всё, но и сам мэтр, и слова госпожи Ханны только утвердили меня во мнении, что с этим дядькой нужно по-честному. Как ни крути, а он повёл себя достаточно порядочно: защитил меня, не спросил платы за доброе дело и даже позаботился о том, чтобы я спокойно добралась до дома. Такое поведение требует честной отдачи.

Чай мы допили, я сходила и открыла дверь в свою половину. Попрощавшись с хозяйкой, подхватила сестренку вместе с тулупом.

– Пусть в нём и спит, не буди ее, – посоветовала госпожа Ханна.

– Она еще маленькая. Я лучше её в колыбельку переложу.

– Не буди, даже если намочит, ничего страшного. Эта доха уж сколько лет у меня висит, – женщина как-то грустно отмахнулась и повторила: – Пусть детка в тепле спит. Можешь и вообще не возвращать меховушку, а сделать из нее коврик для маленькой радости, – хозяйка перекрестила свёрток у меня на руках. – Ну, храни вас Господь… Ступай уже…

– Спасибо вам огромное, госпожа Ханна!

– Ступай…

Ирвин, уже убежавший домой, встретил меня там, на пороге с огарком свечи в руках и проводил в комнату, не давая споткнуться о разбросанные везде вещи.

Перед тем как бежать на Сток, я растопила камин, но сейчас дрова уже полностью прогорели, и угли, покрытые сероватой пленкой золы, отдавали комнате последние крохи тепла.

– Подкинь пару поленьев, пожалуйста.

Ирвин поставил огарок на пол и закинул дрова в камин, привычно ворча:

– На ночь-то и не обязательно… Укрыться бы потеплее, да и ладно. Дрова-то с избой продала. Как теперича будем?!

– Нормально будем, а дрова здесь купим. Ты лучше не ворчи, а подуй немного, а то долго разгораться будут.

Я все еще стояла посреди комнаты, не слишком понимая, куда положить малышку. Просто не помнила, где мы выгрузили люльку. Сухие дрова весело вспыхнули, стало светлее. И я обнаружила ее в углу, набитую всевозможным хламом.

Брат помог всё выгрузить на пол, и я наконец-то устроила малышку спать, прикрыв её тем самым тулупом. Где были вещи и одежда, подгузники и горшок, я пока просто не представляла.

Сейчас, находясь в безопасности и тишине собственного дома, я почувствовала такую усталость, что села у камина прямо на пол и вытянула гудящие ноги. Ирвин, похоже, уловив моё состояние, молча пристроился рядом, а через некоторое время, чуть поелозив, забрался ко мне под мышку. Я прижала к себе хрупкое мальчишечье тело и, ласково поцеловав пушистую макушку, спросила:

– Мы-то сегодня где ночевать будем, а, помощник мой?

– Твою доху на пол бросим, а вон в энтом узле одеяло. Им накроемся. Одну-то ночь и потерпеть можно, – деловито сообщил братец.

Так мы с ним и сделали, уснув прямо у камина. И никакой свет не помешал нам: оба устали и наволновались за день. Спала я крепко, без всяких снов и проснулась ранним утром почти счастливая: самая мерзкая угроза – Увар остался в прошлом.

Глава 24

С утра я не знала, за что хвататься. Проснулась Джейд и явно была голодна: хныкала и тянула ручки, сжимая-разжимая кулачки. Однако плита на кухне была не в том состоянии, чтобы возможно было её немедленно растопить.

Хлеба у меня почти не осталось, а курицу дети доели ещё вчера. Чем кормить? Немного поколебавшись, я выдала Джейд остатки подсохшей горбушки – пусть обсасывает. Попросив Иврина немного потерпеть и присмотреть за малышкой, побежала на рынок.

Молоко, большой каравай белого хлеба из пекарни, комок сливочного масла, который мне упаковали в серую обёрточную бумагу, пара яблок и пара не крупных рыбин. Большой, килограммов на пять, мешок с мукой. Пригодится еще. Всегда можно будет детям оладьи испечь на скорую руку. Корзина в руках ощутимо потяжелела.

Крупа и овощи у нас ещё были свои. Зато недалеко от выхода молодая женщина продавал нарезанную на куски тыкву, которую кромсала прямо при покупателях, взвешивая ломти на примитивных весах. Вспомнив про остатки мёда и изюма дома, я купила примерно килограммовый кусок, решив сделать для малышни сладкую кашу.

Но больше всего меня порадовала покупка соды, которая оказалась не такой уж и дорогой. И стеклянная бутылка с плотной пробкой, от которой шел ощутимый и знакомый с детства резкий запах. Может быть, это и не настоящая “Белизна”, но жидкость в бутылке совершенно точно содержала хлорку. Туалет обязательно нужно будет обработать. Кто знает, кем были прежние жильцы.

Домой я отправилась нагруженная, как маленький ослик. Шла торопливо, беспокоясь за детей, но когда добралась до переулка, пришлось сбавить скорость: передо мной, заняв проход, стояла широкая телега, наполовину груженая большими мешками. Возница, согнувшись, застыл на передке: то ли задремал, то ли был пьян. Но телега так перегородила узенький переулочек, что обогнуть ее сбоку было решительно невозможно. Некое подобие тротуаров существовало только на улицах. В Зелёном же переулке была просто мощёная по центру тропа, ведущая к моему дому.

– Эй, дядюшка! Вы бы или вперёд, или назад двигались, а то ведь пройти невозможно.

Держащий вожжи мужчина вздрогнул, ошалело помотал головой и, сняв с лысой макушки старую войлочную шляпу, сильно потер ею лицо. Соскочил с передка телеги, а затем начал оглядываться, пытаясь сообразить, куда он заехал:

– От же ты, холера этакая, – растерянно бурчал он на лошадь, понимая, что здесь, в переулке, развернуться он не сможет. – Только на минутку я глаза и прикрыл, а ты, пакостница, уже и успела делов натворить. Барышня, а барышня… Впереди-то есть выезд кудысь или тупик там?

Я недоуменно пожала плечами и пояснила:

– Какая-то дорога мимо дома идет, но вот куда – не знаю. Я только вчера переехала и вряд ли подскажу вам, проедете вы там или нет.

Мужчина еще немного повздыхал, потом всё же взял лошадь под уздцы и повёл ее по узкому переулку, ворчливо приговаривая:

– От все же ты, Рыжуха, вредная животная. Только задремал человек с устатку, ан тебя опять кудысь занесло! – потом, очевидно, чувствуя некую неловкость оттого, что перегородил мне дорогу, любезно обратился ко мне: – Вы, барышня, уж не серчайте. Животная у меня смирная, но бестолковая. А вы корзиночку-то свою поставьте на телегу: оно, глядишь, вам и облегчение будет.

До моего дома оставалось еще метров пятьдесят, и я решила не тащить тяжесть сама, а послушалась совета и поставила корзину в солому. Почти половина телеги была загружена плотно набитыми мешками. Мужчина же, ведя громко цокающую копытами лошадь, продолжал изливать на нее свое раздражение.

Уже у самого моего дома, там, где был неширокий проезд влево, я забрала корзину у попутчика и двинулась во двор к своим дверям. Вслед мне прилетел вопрос:

– Барышня, а вот картошечки мешок не желаете ли купить? Я бы за недорого продал. А картошечка – чистый мёд, барышня! Ей богу, не пожалеете!

Я на мгновение задумалась, а потом спросила:

– И сколько стоит ваша картошечка?

Ответить-то мужчина ответил. Вот только я совершенно не понимала, много то или мало. А мешок картошки, да еще и доставленный к самому дому, мне бы очень даже пригодился. Поэтому сказала я так:

– Вы здесь подождите, я у соседки спрошу. Может быть, она тоже захочет купить.

– От и дело, подожду, даже не сумлевайтесь!

На самом деле я просто хотела уточнить у госпожи Ханны, не слишком ли дорого заламывает мужик за овощи.

Ждать под дверями опять пришлось долго. Но зато в это утро и я, и соседка стали богаче на мешок картошки каждая. Мужчина, довольный продажей, лично дотащил свои “медовые” картошечки туда, куда было сказано. Заодно и узнал у госпожи Ханны, что выехать отсюда можно, если пропустить следующий переулок и проехать прямо.

Когда торговец ушел, я посмотрела на заляпанный торговцем пол, на хозяйку, которая опиралась на клюку и предложила:

– Давайте я вам быстренько пол протру? Тут ведь не так и много. А если сразу не убрать, по дому разнесёте.

Отказываться соседка не стала. Поэтому я отнесла свою корзину в дом, отрезала детям по куску хлеба, торопливо намазав его маслом. Вымыла одно яблоко на двоих и попросила брата посидеть еще немного с малышкой.

Пол я протерла быстро. Довольная хозяйка заодно подсказала мне, у кого можно купить дрова. Сейчас для нас это была проблема номер один: того, что я привезла, хватит еще на день-два, не больше. А еще госпожа Ханна выдала мне горсть мела:

– Потом сама купишь, он дешевый. А лучше, чем этим средством раковину отчищать, ничего и не придумаешь.

Первым делом я взялась приводить в порядок кухню. Возилась часа два, не меньше, но результат меня порадовал: на чистое окно потом повешу шторку. Надо будет купить стол со стульями, но готовить можно уже даже сегодня. Медная раковина в углу скромно блестела натертыми боками. Надо бы под нее новую тумбу. А в тумбу – мусорное ведро. Кстати, узнать бы еще, куда здесь мусор девают?

Больше всего радовало то, что когда оттирала пол, нашла небольшой погреб: одна из плит пола поднималась, и под ней обнаружилась неглубокая яма. Там даже нельзя было стоять в полный рост. Но когда я вытащила и выкинула сгнивший деревянный ящик, стало очевидно, что сюда влезет несколько мешков с овощами. Даже для хранения сала нашлась толстенная полка. Правда, чтобы взять что-то с полки, приходилось становиться на колени, но всё равно это подобие маленького холодильника меня сильно обрадовало.

Первым делом в отмытой кухне я растопила плиту. Боялась, что она начнёт дымить или обнаружится ещё какая-то проблема. Но нет, огонь разгорелся быстро. И уже минут через двадцать в кухне стало ощутимо теплее. Я же пока торопливо стаскивала и складывала в огромный стол-тумбу всю посуду, которую взяла с собой.

Влезло не всё, зато на стене рядом с мойкой обнаружились несколько вбитых крюков, на которых раньше, скорее всего, крепились полки. Это порадовало. Прикинув размеры, я решила, что достаточно будет положить на эти крепления широкие доски, и мест для хранения станет намного больше.

Ещё неплохо бы повесить на окно белые шторки и, может быть, бросить на пол симпатичную дорожку. Но всё это планы на будущее. А пока что я хорошенько дала стечь воде из надраенного крана и, набрав в чугунок, поставила кипятиться: каша сама себя не сварит.

Очень радовало то, что с горшком для Джейд Ирвин управлялся всё лучше и лучше. Когда кухня окончательно прогрелась, я решила перетащить малышку сюда и заняться их комнатой. К моему удивлению, доха госпожи Ханны до сих пор оставалась сухой.

– Чай я не балбес какой! Я ить перед ней самолично на горшок сажусь, а потом сам себя хвалю и по голове глажу. А она смотрит и повторяет в точности. Другой раз даже сгоняет меня с горшка-то, – похвастался Ирвин.

– Ты большой молодец! Только горшок теперь надо выносить не на улицу, а выливать в туалет. Видел там сбоку рычажок?

– Видел… – хмуро ответил Ирвин.

– Вот его нужно нажать…

– Я и нажал… Ну, случайно так получилось, я не хотел… А оттуда как вода хлестанёт! Я испужался, думал, сейчас зальёт всё кругом…

– Пугаться не нужно, просто нужно привыкнуть этим пользоваться. Согласись, так ведь удобнее, чем зимой через весь огород бегать?

– Сложно тута всё в ихнем городе…

Я торопливо чмокнула его в макушку, похвалила за эту маленькую хитрость и пообещала что-нибудь вкусненькое. Перетащила доху в угол кухни, отлила с миску немного теплой воды и наконец-то умыла малявку, заставив заодно умыться и брата. Особо он и не возражал: уже привык к моим требованиям.

Пока дети тихо возились в углу, я промыла пшено, высыпала в кипящую воду, посолила и занялась тыквой. Помыла, почистила, обрезала подозрительные пятна и, накрошив некрупными кубиками, добавила к крупе. Закрыла горшок крышкой и оставила на краю плиты вариться.

Сбегала на второй этаж и проверила “свою” комнату. Вряд ли у меня в ближайшие пару дней дойдут руки до уборки, но хотелось понять, насколько тепло там будет ночевать. Результаты порадовали: хотя камин в детской топился с утра, колонна не была обжигающе горячей, а просто очень-очень теплой. Примерно такой, как батарея дома в сильные морозы. В небольшой комнатушке оказалось достаточно комфортно для того, чтобы ходить в одном домашнем халате. Значит, ночевать я здесь совершенно точно смогу, пусть и не сразу.

В кашу я долила молоко, добавила мёд и горсть изюма и оставила ее томиться дальше. Сама же поспешила в детскую.

Глава 25

Сейчас заваленная вещами и разобранной мебелью комната выглядела не слишком презентабельно. Но я прекрасно понимала, что здесь можно будет сделать довольно уютное жилище. Когда Ирвин чуть подрастет, в мезонин отправится спать он, а я буду делить комнату с Джейд. Но пока они еще слишком мелкие, чтобы начать мешать друг другу. Или нет?

Я стояла посреди комнаты, прикидывая, что и как нужно сделать. Вот в эту нишу возле двери можно будет наколотить полок и разложить их вещи и одежду. Вдоль стены я поставлю оба сундука, а вот туда, ближе к камину – колыбельку Джейд и топчан для Ирвина. Или же стоит сразу собрать здесь мою кровать, а Ирвина отправить наверх? Все же мальчишка должен по ночам спать, а не проверять маленькую сестру…

Для начала освободила угол под колыбельку Джейд. В любом случае в этой комнате будет жить она, а остальное… остальное выясним в процессе. Её колыбельку я сразу застелила чистыми простынками и подумала о том, что нужно купить детям приличные одеяла. На пуховые мне, конечно, денег не хватит, но ватные не должны стоить слишком уж дорого.

Предстояло решить, что тащить наверх: мою кровать или топчан Ирвина. Потому что сколачивать эти громоздкие вещи лучше всего сразу на месте: по узкой лесенке на второй этаж поднять собранную мебелину не получится. Надо будет срочно озаботиться столом и хотя бы самыми простыми табуретками. А сегодня, похоже, кормить детей я буду на полу. Пожалуй, стоит поговорить с Ирвином о том, где ему лучше обустроить жилье.

Вернулась на кухню и попробовала кашу. Дома я всегда была равнодушна к тыкве, но здесь, после надоевшей скучной и не слишком сытной еды, каша показалась мне божественно вкусной. Я щедро бросила в неё кусок масла, решив устроить настоящий пир, и разложила по тарелкам.

Нам обязательно нужен чайник. Даже обычный взвар кипятить в горшке мне просто надоело. А здесь, похоже, можно будет купить не травяной сбор, а нормальный листовой чай. Такой, каким угощала меня госпожа Ханна.

Немного подумав, я порылась в посуде и нашла миску посимпатичнее. Ну как посимпатичнее? Обычная глиняная посудина. Просто без трещин и сколов. Выложила горкой кашу и, пообещав Ирвину вернуться быстро, пошла навестить соседку.

Отнекиваться госпожа Ханна не стала и подношение мое приняла с удовольствием, только попросила отнести на кухню. А когда я уже выходила, сказала:

– Ты после еды заходи на чашечку чая: посидим, поговорим. Подскажу, где что покупать лучше.

Отказываться я и не подумала. Такой разговор для меня сейчас весьма ценная штука. Неловко только, что к чаю мне и принести-то нечего.

Джейд ела кашу с таким удовольствием, что я всё время улыбалась, глядя на нее. Ирвин аж глаза прижмуривал, когда ему в ложке попадалась изюминка. После еды малявка начала тереть глазки, и я уложила ее в колыбельку, пояснив брату, что он может заниматься чем хочет, но из комнаты уходить не надо.

– Если она проснётся одна, может испугаться и расплакаться. Ты уж потерпи несколько дней, а потом тебе будет легче.

– Кудысь уж там легче-то! – недовольно пробурчал маленький скептик. – Пока она вырастет, я тут с ней состариюсь.

Я засмеялась, потрепала лохматые волосы, отметив, что он так и не причесался с утра, и ответила:

– Не состаришься. Скоро для Джейд найдём няньку, а ты будешь учиться и гулять.

– Няньку? Это ж сколь деньжищ нужно отдать?! – ворчливо спросил брат. И тут же непоследовательно уточнил: – А гулять когда?!

– На гулянку тоже будет время, но учиться гораздо важнее! Будешь стараться: и на прогулки время останется и на игрушки.

– Какие еще такие игрушки… – он безнадёжно махнул рукой.

А меня сильно царапнуло то, что за это время я даже не подумала о такой простой вещи, как детские игрушки. Джейд пока всё равно, её можно развлечь какой-нибудь тряпочкой или парой деревянных ложек. А вот мальчишка сидит рядом с ней и тупеет. Обязательно нужно будет придумать для него пару настолок. И, наверное, хорошо бы найти лото: заодно и цифры выучит.

Сама я лото никогда не любила, но помню, как соседка по площадке хвасталась, что ее пятилетний сын уже считает до ста. И она утверждала, что учила его именно с помощью этой игры. В этом году нет смысла отдавать Ирвина в школу: он совершенно точно не уживётся в среде городских шустрых мальчишек и только получит отвращение к процессу обучения. А вот к следующему году он и в городе освоится, да и на подготовку у нас время будет. Чтобы утешить Ирвина прямо сейчас, я пообещала:

– Скоро я выйду работать. С первых же денег купим тебе игрушку.

– Какую?! – он смотрел на меня недоверчиво, а я и не знала толком, что ответить.

В самом деле, какие у детей бывают игрушки? Вряд ли здесь есть машинки на пульте управления или какие-нибудь там трансформеры. Ну, или чем там еще интересуются мальчики? Пожалуй, об этом тоже стоит поговорить с госпожой Ханной. А брату я ответила весьма обтекаемо:

– Вместе сходим и посмотрим. Я еще не знаю, сколько денег мы можем потратить, но мы постараемся выбрать хорошую игрушку.

– Там, дома… – он мотнул головой, стараясь объяснить, что домом он называет Пригородное, – на соседней улице Мирон жил. Евонный брат старший в городе обустроился. Так он Мирону настоящую свистульку привёз! Прямо железную и на шнурке! Мирошка ее на шее носил и всем хвастался.

Я только вздохнула: уровень притязаний у Ирвина был ниже плинтуса. Ему явно никогда и ничего не дарили, и лучшее, что он видел в жизни – изредка перепадавшая вкусная еда. Такая, на которую мальчишка из моего мира и внимания бы не обратил. Мне стало грустно, я понимала, что поправить всё это будет очень сложно.

– Не знаю, малыш, что еще, но свистульку мы купим обязательно. Вряд ли это будет полезная игрушка, но уж такую то мелочь мы точно сможем себе позволить.

Ирвин посмотрел на меня с сомнением, вздохнул и пробурчал:

– Ступай ужо, пока малявка спит.

Чай с госпожой Ханной мы пили неторопливо. Я, понимая, что это, пожалуй, единственный возможный “перекур” за весь день. А она, похоже, просто соскучившись по собеседникам.

– … и вот у неё молоко можно брать всегда. Очень добросовестная женщина и никогда не разбавляет. Я с большого горшка, бывало, целую плошку отборной сметаны собирала. А еще она обрат продает. Для каши утренней самое то, а по цене сильно дешевле.

Я запомнила, где найти продавщицу и как её зовут, но спросить, что такое обрат, не рискнула. Раз обрат – это что-то из молока, я должна бы это знать. Такой вопрос сразу выдаст во мне человека, который в деревне не жил. Аккуратно перевела речь на другое:

– Как думаете, госпожа Ханна, что лучше продавать на Стоке? Пироги или лепёшки? А может, бутерброды делать или ещё что-то другое?

– Я там нечасто и бывала, Элли. А только думаю, что пирогов там и своих достаточно. Вот каши бы, мне кажется, покупали. А только как ты будешь посуду туда тягать? Этакую тяжесть и не утащишь, пожалуй. А в кулёк кашу не нальёшь, сама понимаешь.

– А если кашу сухую и плотную делать? Или продавать только в тарелки покупателей?

– Ой, девонька, не выйдет так. Там столуются мужчины в основном. Многие не станут таскать с собой миску. А плотную кашу, чтобы не текла… Ну даже не знаю. Есть-то ее как в сухомятку?

Тут мне вспомнился плов, который всегда с удовольствием ел мамин муж, здоровяк Димитрис, когда я приезжала к ним в гости. Со своим забавным акцентом он выговаривал:

– Мой жена готовить восхитительно, но за этот ка-аша, – он указывал глазами в тарелку, – я готов отдать свой бессмертный душа! – и басовито смеялся, протягивая тарелку за добавкой.

На Стоке я бывала днем всего пару раз, но вот каш в продаже не заметила. Пироги и бутерброды, даже суп продавали, а вот плова не видела. Может быть, я и не приготовлю настоящий узбекский, но некое подобие точно смогу. Здесь ведь никто и не знает, как он должен выглядеть, этот самый плов. Продавать можно в бумажных кульках: такая еда не потечёт. Легко сохранить горячим до покупателя. Хорошо бы только найти подходящие специи.

Тем более, что был у меня в заначке рецепт, который я стыдливо называла про себя “ленивым пловом”. Почти ничего общего с настоящим он не имел, даже специи туда не добавлялись. Гостей я им никогда не кормила, но… Но ведь это тоже вкусно, а главное: можно сохранить горячим до продажи. И рис там получается очень-очень аппетитный. Да и порции могут иметь разную цену, в зависимости от предложенного куска курицы. Всяко ножка будет дороже хребтинки.

В общем, нужно думать, нужно считать и пробовать. А еще: нужно бежать к детям, сегодня сколотить разобранные кровати, навести хоть какой-то порядок и успеть заказать телегу дров. Иначе в ближайшие пару дней мы начнём замерзать.

– Спасибо вам, госпожа Ханна. К сожалению, мне пора…