Текст книги "Догмат искупления в русской богословской науке"

3. ВТОРОЙ ТОМ «НАУКИ О ЧЕЛОВЕКЕ» ПРОФЕССОРА НЕСМЕЛОВА

Более полно учение об искуплении было изложено профессором В. И. Несмеловым в его книге «Метафизика жизни и христианское откровение»[278]278
  В. И. Несмелов – доктор богословия, профессор философии (по кафедре метафизики) Казанской духовной академии с 1890 по 1918 год. «Метафизика жизни и христианское откровение» составляет 2–й том его основного труда: Несмелов В. И., проф. Наука о человеке. Изд. 2–е. Казань, 1907. Все цитаты приводятся по этому изданию.


[Закрыть]. Этот труд представляет собой глубоко продуманную философскую систему, стремящуюся путем умозрения уяснить догматическое учение христианства – «выяснить те положительные основания, которые позволяют языческому уму человека уяснить себе содержание христианской проповеди»[279]279
  Несмелов В. И. Наука о человеке. Изд. 2–е. Казань, 1907. Т. 2: Метафизика жизни и христианское откровение. С. 3.


[Закрыть]. Уяснение идеи спасения вообще и изложение учения о совершении спасения мира воплотившимся Сыном Божиим составляет значительную часть всей книги. Это учение автор признает «основным догматом христианства»[280]280
  Там же. С. 52. Ограниченное темой и объемом, настоящее исследование не может претендовать на полное изложение содержания рассматриваемой книги и по необходимости ограничивается только изложением воззрения автора на сущность искупления и некоторыми критическими замечаниями. Изложение этих воззрений явилось темой отдельного кандидатского сочинения «Христианское учение об искуплении в понимании проф. В. И. Несмелова» студента Санкт–Петербургской духовной академии выпуска 1917 года Ал. Боголюбова. Работа осталась в рукописи и утрачена.


[Закрыть].

Но одновременно автор подвергает критическому рассмотрению «господствующее» в западном и русском богословии «юридическое» понимание искупления.

Утверждением этого понимания автор объясняет «невольное» разрушение христианства мыслителями, неудовлетворенными этим пониманием.

В действительности же «юридическое» понимание искупления, исходящее из понятия о Божием правосудии и необходимости его удовлетворения, не является правильным пониманием. Это «языческое понимание христианства»[281]281
  Несмелое В. И. Наука о человеке. Т. 2. С. 140.


[Закрыть].

Автор так объясняет его возникновение: христианское учение о спасении как об избавлении от греха и достижении «оправдания» – праведности – не было понятно языческому миру, где спасение понималось только в смысле избавления от наказания за грех.

Поэтому еще «апологеты стремились доказать иудеям и язычникам, что, даже и при их понимании спасения, Пришествие в мир Сына Божия все‑таки оказывалось необходимым »[282]282
  Там же. С. 54.


[Закрыть].

Это приспособление к понятиям мира и породило все те объяснения, где противопоставляются свойства Божией любви и правосудия и где спасение представляется как освобождение человека от заслуженного им гнева Божия, как избавление от наказания за грех, как выкуп от диавола и пр.

В этих объяснениях указывается «на закон справедливости и на Божие человеколюбие, что будто бы Богу невозможно даром простить людей, и в то же время Ему не угодно было погубить их по суду правды Своей, и потому именно Он послал в мир Своего Единородного Сына, чтобы предать Его позору мучений за грехи и тем самым удовлетворить как вечному закону Своей неумолимой правды, так и бесконечной потребности Своего милосердия»[283]283
  Там же. С. 53.


[Закрыть].

Такое понимание искупления было полезно не только в апологетических целях: из понятия о Божием правосудии и о грехе как об оскорблении бесконечной правды логически правильно можно вывести понятия о необходимости бесконечной жертвы для ее удовлетворения, о Божественной природе Искупителя и т. д.

«Вся эта цепь логически связанных возможных обоснований христианского учения о Лице и деле Иисуса Христа вполне ясно показывает, почему именно «юридическое» представление этого учения издавна пользовалось особенным вниманием христианских богословов и с течением времени оказалось даже господствующим в системах христианского вероучения»[284]284
  Там же. С. 325.


[Закрыть].

Но «на самом деле оно не только не выражает собою существа христианского догмата, но и делает его прямо невероятным»[285]285
  Там же.


[Закрыть]. Если человек погибает от Божия гнева на него за грех как за оскорбление Божия правосудия, которому Сын Божий Своею крестной смертью принес за все грехи бесконечное удовлетворение, то человек должен быть прощен и спасен именно в силу этого удовлетворения. И «для мысли об (действительном) очищении от грехов здесь, очевидно, нет и не может быть места»[286]286
  Там же.


[Закрыть]. «Ведь долги его Богу уплачены, и правосудный Бог не может неправедно потребовать от него, чтобы он второй раз еще уплатил тот долг, который в действительности Ему уже уплачен крестной смертью Христа»[287]287
  Несмелое В. И. Наука о человеке. Т. 2. С. 326. «Юридическое» понимание искупления как удовлетворения правде Божией порождает ту невозможность обосновать необходимость личной праведности для спасения человека, то колебание между «спасающей верой» и «добрыми делами», какое имеет место в католичестве и протестантизме. См. об этом в работе патриарха Сергия.


[Закрыть].

Но такое понимание христианства не только не требуется его истинным содержанием, но также «не заслуживает никакого доверия, потому что оно грубо противоречит самому понятию человека о Боге»[288]288
  Несмелое В. И. Наука о человеке. Т. 2. С. 55.


[Закрыть], оно «превращает все великое дело Христа в какое‑то чудовищно странное самоистязание Бога ради прекращения Его же собственного гнева на людей»[289]289
  Там же. С. 327.


[Закрыть].

Более того, «рассуждать таким образом, что Бог не может без наказания простить грешников, и в то же самое время утверждать, что Он все‑таки прощает грешных людей, наказавши за их грехи не их самих, а Своего Единородного Сына, значит прямо отрицать в Боге то самое правосудие, на понятии о котором только и утверждается «юридическая» сторона спасения»[290]290
  Там же. С. 329.


[Закрыть].

Для уяснения истинного понимания искупления автор обращается к апостольскому его изложению, вся сущность которого «заключалась в известии об отпущении грехов по искупительной силе крестной смерти Христовой»[291]291
  Там же. С. 318.


[Закрыть]. «Его добровольная смерть не жертва карающего Божия правосудия, но жертва спасающей Божией любви»[292]292
  Там же. С. 331.


[Закрыть], и «дело Иисуса Христа было не делом суда, а делом спасения мира от зла… Он дал им (людям) действительное оправдание перед Богом без всякого извинения их грехов»[293]293
  Там же. С. 306.


[Закрыть].

ля спасения необходимо, чтобы человек не только избежал наказания за грех, но чтобы он перестал быть грешником. Но совершенный «грех никогда и ни в каком случае не может быть извинен человеку, потому что всякое извинение греха, в сущности, может быть только примирением с ним, вовсе не освобождением от него»[294]294
  Там же. Т. 2. С. 306.


[Закрыть]. Поэтому человек, чтобы освободиться от греха, должен совершенно уничтожить его в себе, сделать его таким событием, «которое было, но теперь уже не существует и не может существовать». «В наличных условиях человеческой жизни» действительность победы над грехом может утверждаться только «на основании праведной смерти человека за истину праведной жизни, потому что об одном только умершем человеке можно действительно утверждать, что он уж ни в каком случае более не может грешить»[295]295
  Там же. С. 310.


[Закрыть].

Следовательно, сами люди никогда не могли бы освободиться от греха – для этого они должны были бы все умереть, были бы уничтожены все грешники, и цель творения Богом мира не была бы достигнута.

Но мир спасает от гибели крестная смерть Иисуса Христа, уничтожившая всякий грех, «снявшая с человека всякую вину во грехе»[296]296
  Там же. С. 315.


[Закрыть], которая потому была «необходима, что она представляла то самое дело, которое нужно было совершить миру грешных существ для уничтожения своих грехов»[297]297
  Там же. С. 311.


[Закрыть].

Избрание же Богом способа спасения мира смертью Христовой объясняется из сущности искупления, «потому что искупление в том именно и состоит, что Бог сохраняет жизнь грешного мира, уничтожив его грехи, в силу которых он необходимо является повинным смерти, смертью Своего Сына»[298]298
  Несмелое В. И. Наука о человеке. Т. 2. С. 320.


[Закрыть].

А возможность его «определяется особенным отношением Его к миру как Божественного Творца мира»[299]299
  Там же. С. 332.


[Закрыть].

Он один может «принять на Себя грехи мира (то есть считать грехи мира Своими грехами), и, значит, Своею смертью Он действительно может уничтожить их…»

«Ведь если бы Он не создал мира, то не существовало бы греха и не было бы никакой погибели от греха. Значит, хотя грех и составляет искажение и извращение Божия творения, однако он все‑таки существует лишь потому, что существует Божие творение, которое могло быть искажено и извращено»[300]300
  Там же. С. 333.


[Закрыть].

Поэтому догмат искупления неразрывно связан с догматом о творении мира, и правильное понятие об искуплении можно составить не на основании понятия о Боге как о Верховном Судии, а как о Творце мира.

А если Бог является Творцом не одного человека, но и всего мира, в том числе и падших духов, то, «если это угодно Ему, Он может принять на Себя грехи не только людей, но и грехи всех падших духов и уничтожить одним и тем же актом Своей добровольной смерти»[301]301
  Там же. С. 336.


[Закрыть].

Но крестная Христова смерть «собственно не избавляет грешника от погибели, а только дает ему действительную возможность достигнуть своего спасения»[302]302
  Там же. С. 338.


[Закрыть].

Грехи принимаются Богом не механически, Бог не отнимает их от человека, а принимает их только в том случае, когда грешник сам желает освободиться от них.

Таким образом, «в действительности искупление может совершаться лишь совместною деятельностью Бога и грешника»[303]303
  Там же.


[Закрыть].

Но крестная смерть Христова, составляя «необходимое условие к достижению человеком своего действительного спасения»[304]304
  Там же. С. 343.


[Закрыть], не избавляет его от смерти, ибо только «воскресение умерших есть именно Божие спасение погибшего человека»[305]305
  Там же. С. 347.


[Закрыть] силою воскресения Христова.

По единству Ипостаси в воплощении Сын Божий приобщением к Себе человеческой природы «сделал вечной в Себе не какую‑нибудь индивидуальность человеческую, а всецелую природу. Так что по своей человеческой природе, как единосущный Христу, каждый человек необходимо является членом вечного Тела Христова. Таким образом, вечное богочеловечество Иисуса Христа делает для нас совершенно понятным непостижимый иначе закон воскресения, и этот закон вполне объясняет собою и непостижимую иначе необходимость всеобщности воскресения»[306]306
  Там же. С. 352.


[Закрыть].

Труд В. И. Несмелова, несмотря на резкую критику со стороны его рецензента проф. Е. А. Будрина, выдержал два издания и вызвал ряд сочувственных отзывов в духовных и светских журналах.

Во всех этих отзывах отмечается значительность и оригинальность работы автора и критика им «юридического» понимания об искуплении.

«Автор дает глубоко продуманную и блестяще изложенную философскую систему христианского вероучения… Автор со всей силой богословской аргументации вооружается против господствующего в системах христианского вероучения «юридического» представления о спасении. Заслуга автора состоит в том, что он метко вскрывает случайное происхождение этого взгляда»[307]307
  Николин И. Философия христианства: рецензия на книгу В. Несмелова// Богословский вестник. 1908. № 7/8. С. 660.


[Закрыть].

«Признаемся, – говорит А. Туберовский, – когда мы впервые читали «Науку о человеке» профессора Несмелова, особенно второй том этой системы, мы были поражены ее оригинальностью. После сухих как «кости семинарских учебников, после «препарированного» схоластического богословия книга Несмелова показалась нам откровением. С особым наслаждением и благодарностью автору мы прочли рассуждения о значении крестной смерти и воскресения Богочеловека, вокруг которых в то время концентрировалась наша собственная мысль. Принятие на Себя благим Творцом вины согрешившей твари, необходимость смерти не для «юридического» оправдания, а для «фактического» уничтожения греха, установление воскресения в качестве «антропологического закона» воскресением Жизнодавца (так мы тогда же формулировали значение последнего) – все это были свежие, сильные, глубокие идеи, простые, как сама истина, изложенные ясным, строго научным языком в непретенциозной форме. Удивляться нужно было смелости автора и одновременному согласию с библейско–церковным учением. В результате всей системы получалось логическое и вместе психологическое оправдание христианства, отвечавшее внешней действительности и внутреннему опыту»[308]308
  Туберовский А. Воскресение Христово. Сергиев Посад, 1916. С. 80.


[Закрыть].

О книге Несмелова Н. Бердяев трижды прочитал специальный реферат в Религиозно–философском обществе в Санкт–Петербурге, Москве и Киеве. Он называет Несмелова «замечательным психологом», «дерзновенным», «глубоким», «оригинальным» мыслителем, напоминающим «старых учителей Церкви». «Несмелое дает философию искупления, поражающую глубиной и оригинальностью. Преодоление ее («юридической» теории) составляет главную заслугу Несмелова»[309]309
  См.: Бердяев Н. Опыт философского оправдания христианина // Русская мысль. 1909. №9. С. 55, 59.


[Закрыть].

Критика профессором Несмеловым «юридического» понимания искупления глубоко продумана и обоснована, и влияние ее на последующую богословскую мысль неоспоримо.

Но по ходу настоящего исследования следует рассмотреть, в какой степени собственное изложение автором учения об искуплении является действительным преодолением его «юридического» понимания.

Сам автор замечает: «Таким образом, при надлежащем понятии об искуплении, на почве апостольского раскрытия этого догмата, не только устраняются все те недоумения, которые возникают из «юридической» теории искупления, но и вполне разъясняются все частные пункты христианского учения о спасении»[310]310
  Несмелое В. И. Наука о человеке. Т. 2. С. 336.


[Закрыть].

Но в изложении автора прежде всего обращает на себя внимание его искусственность. Это цепь часто очень тонких и глубоких, но иногда противоречивых рассуждений и потому не могущих дать удовлетворительный ответ на ряд вопросов, естественно возникающих при стремлении уяснить сущность искупления.

Эти рассуждения начинаются утверждением (ранее приведенным полностью), что «грех никогда и ни в каком случае не может быть извинен человеку»[311]311
  Там же. С. 306.


[Закрыть], но предварительно автор еще более заостряет свою мысль: «Даже и Сам Бог может только простить человека, то есть может только освободить человека от наказания за вину его против истины жизни, сделать же так, чтобы виновный человек был неповинным, – даже и Сам Бог этого не может сделать, потому что для этого было бы необходимо превратить неправду в правду и зло считать за добро, то есть для этого было бы необходимо, чтобы и Сам Бог явился таким же поборником лжи, каким является человек»[312]312
  Несмелое В. И. Наука о человеке. Т. 2. С. 286.


[Закрыть].

При таком понимании «безусловного закона добра»[313]313
  Там же. С. 284.


[Закрыть] для грешника ничего не остается, кроме смерти. «Ведь пока живет человек, всякая вина его остается в нем, и если в течение всей своей жизни человек сделает один–единственный грех, то этот единственный грех является его вечным грехом, потому что никакая высокая праведность никогда не может превратить греха в добродетель, и даже Сам Бог может только простить человека, сделать же прощенного грешника человеком святым даже и Сам Бог не может»[314]314
  Там же. С. 287.


[Закрыть].

Точному пониманию смысла этих утверждений препятствует совершенно неправильное употребление в отношении к Богу выражений «может» или «не может». Кажущаяся убедительность этих рассуждений должна быть сведена к утверждению, известному еще древним, что «сами боги не могут бывшее сделать небывшим». В этом случае даже сама смерть не делает бывшее небывшим[315]315
  Несмелов приводит слова апостола Павла: умерший освободился от греха (Рим 6, 7), но их следует понимать в соответствии с контекстом – что умерший перестает грешить, освобождается от власти греха.


[Закрыть]. Она только прекращает действие греха, а у Бога, у Которого «все живы», согрешивший не превращается после смерти в несогрешившего.

Но следует заключить, что Божие всемогущество автор ограничивает или обусловливает не невозможностью бывшее сделать небывшим, ибо тогда были бы совершенно бесполезны все дальнейшие рассуждения автора, а упомянутым «безусловным законом добра», невозможностью для Бога «превратить неправду в правду».

Вне такого понимания утверждения автора, что Христос не только берет на Себя грех грешника, но и «снимает с человека всякую вину во грехе»[316]316
  Несмелое В. И. Наука о человеке. Т. 2. С. 310.


[Закрыть], в чем и заключается искупление, оказались бы в непримиримом противоречии с основной его мыслью.

Утверждая эту возможность, автор объясняет ее «лишь церковно–христианским учением о Божеской природе Иисуса Христа и о творчески–промыслительном отношении Его к грешному миру»[317]317
  Там же. С. 333. Об этом рассуждении можно было бы заметить, что «церковнохристианское учение» говорит не только о Божеской, но о двух природах Искупителя как Богочеловека, и возможность принятия Им грехов, и тем более Его смерть относит к Его человеческой природе, и едва ли правильно, говоря о смерти Искупителя, упоминать только о Его Божеской природе.


[Закрыть].

Но если эта возможность заключается в Лице Искупителя как Бога, то, по существу, автор обращается здесь к чуду Божия всемогущества[318]318
  Спасение человека Богом автор неоднократно называет «чудом» (см.: Там же. С. 239, 331 и др.).


[Закрыть], хотя ранее он отрицал эту возможность и для Бога.

Следовательно, или это глубокое противоречие остается неустраненным, или смысл приведенного рассуждения состоит в том, что «истинный Творец всего мира» потому «Своею смертью» может снять и уничтожить грех грешника, что тогда «неправда в правду» не превращается, то есть главное значение заключается не в недостатке Божия всемогущества, а в понятиях «правды» и «неправды», ограничивающих, в известном смысле, действия Самого Бога.

Это последнее понимание является пониманием самого автора, ибо, по его мысли, «в крестных страданиях и смерти Сына Божия… общая любовь к миру Бога Отца и Бога Сына согласно осуществила вечную Божию правду»[319]319
  Там же. С. 331.


[Закрыть].

Но так как чудо Божия всемогущества из образа совершения спасения человека все же не устраняется, то автор сам задает вопрос: «не мог ли Бог спасти людей одним лишь мощным словом Своего всевластного повеления?» И отвечает ссылкой на предшествующие рассуждения «по вопросу о сущности спасения и об условиях его возможности», то есть отвечает отрицательно: «Сам Бог этого не может сделать, потому что для этого было бы необходимо превратить неправду в правду». Но почему же в действительном спасении «неправда в правду не превращается» и даже «осуществляется вечная правда»?

И Несмелов, помимо приведенного рассуждения о творчески–промыслительном отношении к миру Сына Божия, говорит[320]320
  Из опасения исказить мысль автора его пространное рассуждение приводится полностью.


[Закрыть]: «Хотя Творец мира на самом деле нисколько не виновен в том, что в мир вошел грех… Тем не менее, однако, при желании спасти Свое погибающее создание, Сын Божий имел все‑таки несомненное основание, и Он Один только имел это основание принять на Себя Самого все грехи мира, потому что Он именно является виновником самого существования мира… И хотя Бог и невиновен в происхождении зла и не может отвечать за личные грехи Своих разумных созданий, однако Он все‑таки Один только может отвечать за происхождение и существование мира. Эта ответственность, разумеется, не обязывает и не может обязывать Бога непременно спасти от погибели свободных нарушителей Его Божественной воли. Но когда, по собственному изволению святой воли Своей, Он не благоволил обратиться к закону неумолимого правосудия и Сам не захотел уничтожить первых виновников зла, то сама эта ответственность оставила для Него достаточное основание, чтобы явить грешному миру чудо спасающей любви Своей, потому что на основании Своих творческих отношений к миру Он во всех преступлениях грешного мира благоволил обвинить Себя Самого, как Творца всего мира»[321]321
  Несмелое В. И. Наука о человеке. Т. 2. С. 333—334.


[Закрыть].

Гак как другого ответа у автора не имеется, то его основную мысль следует понять так, что при принятии на Себя грехов Сыном Божиим и снятии их с грешного мира Его смертию «осуществляется вечная Божия правда», потому что «ответственность» Его составила «достаточное основание» для «обвинения Сыном Божиим Себя Самого» и спасения мира без «превращения неправды в правду».

Не случайно автор в этой попытке проникновения в область отношений Бога к миру употребляет столько чисто юридических терминов и выражений[322]322
  «Так тонко рационализируется изнутри движение любви Божественной», – замечает по поводу этого рассуждения прот. Г. Флоровский (Пути русского богословия. С. 447).


[Закрыть]. В своем понимании искупления он остается в той же сфере «юридических» понятий и представлений, что и отвергаемые им теории.

Автор не говорит ни о гневе Божием, ни о необходимости жертвы для удовлетворения Божия правосудия, но все же он сохраняет понятие «закона неумолимого правосудия», к которому мог, но «не благоволил обратиться Творец мира для уничтожения виновников зла» только потому, что Сын Божий, «ответственный» за мир, «обвинил Себя Самого» в грехах мира и, следовательно, заменил Собою действительных виновников.

Сами понятия, употребленные автором: «ответственность» и «обвинение» – требуют ответа не только на вопросы «за что?» или «в чем?», но и на вопрос «перед чем?». И на этот вопрос у автора не находится ответа, кроме упоминания о «законе неумолимого правосудия», который так или иначе признается им существующим в Боге. Только безусловным действием этого закона можно объяснить, что и Сам Бог «не может» виновного сделать невиновным, согрешившего – святым, извинить грех и т. д., чтобы не превратить неправды в правду, чтобы не нарушать этого закона. Но после искупления это невозможное становится возможным не потому, чтобы увеличилось Божие всемогущество, а потому, что «осуществилась вечная правда».

А это осуществление вечной правды может быть иди удовлетворением, то есть признанием того, с отрицания чего начал автор, или сама «ответственность» Сына Божия есть Его ответственность действительная, и Он действительный виновник тех грехов, «которых Он на самом деле вовсе не совершал»[323]323
  Несмелое В. И. Наука о человеке. Т. 2. С. 335.


[Закрыть].

К такому противоречию приводит автора попытка понять сущность искупления из понятий «правда» и «неправда» и искать «достаточное основание» для него в создании искусственных понятий, а не в том едином основании – Божией любви к миру, на которую указывает Евангелие: ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную (Ин 3, 16).

Но автор придает большое значение различию в терминах для выражения понятия «освобождение от греха». «Для достижения спасения он (человек) нуждается не в прощении, а в полном уничтожении грехов»[324]324
  Там же. С. 332.


[Закрыть]. Поэтому понятие «прощение» у него заменяется «извинением», что по буквальному значению и по ходу рассуждений автора означает «уничтожение виновности» и что он считает равносильным уничтожению греха. И все рассуждения автора о возможности «взятия» греха сводятся к возможности «виновного сделать невиновным», к освобождению грешника от вины за грех, то есть в отождествлении понятия «вина» с понятием «грех».

В этом смешении и состоит основная ошибка автора, предопределившая дальнейшую искусственность его рассуждений.

Грех, как нарушение воли Божией, в существе своем есть понятие только отрицательное[325]325
  Грех есть беззаконие (1 Ин 3, 4), – единственный раз определяет сущность греха Священное Писание.
  «Грех сам по себе не существует, поелику он не сотворен Богом» (Православное исповедание. 1900. 4. 3. С. 114. Отв. 16), и нельзя мыслить объективного существования греха ни в чувственном, ни в умном мире. В отрицании возможности оскорбления грехом Бога автор достаточно убедительно показал невозможность проникновения греха за пределы тварного мира – «грех существует в человеке» (Несмелое В. И. Наука о человеке. Т. 2. С. 257).


[Закрыть], и потому в понятии «грех» соединяются два более конкретных понятия: «вина во грехе» и «последствия греха», которые в Священном Писании часто одинаково обозначаются словом «грех».

Вина во грехе всецело «принадлежит» действительному грешнику, раздельно от него не может быть мыслима и тем более передана, и всякие построения, допускающие перенесение вины на действительно несогрешившего, по существу своему противоречивы.