Текст книги "Тайна святых"

Автор книги: Петр Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 51 страниц)

Таким образом, мы созерцаем здесь исполнение пророчества “Откровение св. Иоанна”: “и дано было ему (зверю) вести войну со святыми и победить их” (Откр. 13, 7).

Мотовилов называет соединение общин событием наибедственнейшим. Конечно, оно и было таким, ибо то, что продолжалось в соединенной обители Серафимо-Дивеевской было не то, что задумано Пресвятой Богородицей и выполняемо св. Серафимом и общиной мельничных сестер (иначе не для чего было бы и выделять девушек Серафимовых). Новая жизнь была жизнь в истощении праведной жизни под мраком антихристовым. Праведницы мельничные оставались до конца жизни праведницами, были и в Казанской общине праведницы, но вся обитель являлась одним из тех монастырей, которые были обречены на исчезновение, что и произошло во время революции.

По некоторым характерным подвигам великой праведницы, призванной Богом на мучение юродства, Пелагеи Ивановны можно судить о том труднейшем духовном состоянии, в каком находилась жизнь монастыря. Когда все сестры шли в церковь присутствовать на богослужении, Пелагея Ивановна в течение десятков лет отправлялась к непросыхающей яме в стенах обители, оставшейся после какой-то незаконченной постройки с грудой кирпичей по краям ее. Пелагея Ивановна стояла у самого края ямы и со всего размаха бросала кирпичи в воду, так что брызги, летевшие от падения, мочили ее всю. Когда кирпичи кончались, она лезла в воду и собирала их и снова бросала, так что всегда была мокрая с головы до ног и грязная. Как это ей было мучительно, можно представить из того, что, когда, наконец, почти под конец ее жизни (а она прожила там 1837 – 1884 г.) яму зарыли, то она боялась воды и вздрагивала, если брызнуть на нее. Она называла это работой. Понять духовный смысл такой работы Божией верной свидетельницы можно только так: как мучительно и бессмысленно проводила она свое время во время церковных служб, так тяжело было Богу присутствовать на длинных монастырских службах. Недаром святой Серафим по повелению Божией Матери основал трудовую общину и учил, что, прежде всего, нужно работать, снискивая себе хлеб, не ходить со сборами, что не нужно общину обращать в монастырь. Уставные службы без любви в монастыре братии или сестер друг к другу противны Богу, как противна была грязная вода юродивой, мучившая ее.

Толстошеев выполнил свое дело и то, что он был разоблачен только через десятки лет (1869 г.) митрополитом Филаретом и другими, обозначает бессилие м. Филарета, ибо легко разоблачать того, кто остался без поддержки. Диаволу не было никакого интереса поддерживать теперь, после разрушения Серафимовского наследства, того, кто выполнил разрушение. Ему было только смешно всё, что происходило дальше, но не страшно, ибо всё катилось вниз под его уклон. И если Толстошеев продолжал мучить Серафимовых сирот, то делалось это по инерции в течение двадцати лет. Мельницу – питательницу сирот – Иван Тамбовский перенес в поле, за версту от прежнего места, определенного святым Серафимом. Запечатал по разрешению архиерея обе Рождественские церкви, выстроенные по желанию Пресвятой Богородицы на святые средства Мантурова, отпустившего на волю своих крепостных и затем продавшего свое имение, чтобы выстроить церкви для мельничной обители.

Толстошеев разломал все кельи Серафимовых сестер и построил новые, все задним; фасадом к святой канавке, с явным намерением засыпать ее всяким сором – ту канавку, которую “прошли стопочки Пресвятой Богородицы”.

Он послал за богатыми сборами целую общину в Петербург.

Внушил одному из Нижегородских архиереев переименовать общину в монастырь и тоже под покровительством синода. Вообще мутил всех нижегородских, чтобы они мучили Серафимовых наследниц.

Один из самых великих курьезов толстошеевской истории был ответ Саровского игумена (уже не Нифонта, а Исайи II) на тайный запрос (1858 г.) начальницы Дивеевской общины Ладыженской: был ли Иван Тихонович любимым учеником св. Серафима? Ответ гласил: “великий старец Серафим никогда не имел учеников и приказал брату Ивану никогда не вмешиваться в дела Дивеевские”. Курьез заключался, конечно, в том, что простая истина ответа оглашена после 25 лет командования послушником Саровского монастыря Дивеевской женской обителью. Причем сама начальница Ладыженская 10 лет была в покорном послушании у послушника Толстошеева, и свое начальствование получила по ходатайству за нее Толстошеева перед нижегородским архиереем.

Мы позволим себе углубить эту тему о курьезах в деле Толстошеева и спросить, не было ли чего комического и в том событии, которое летопись, а за нею и другие жизнеописатели св. Серафима определяют, как важное и значительное, именно: следствие 1861 г. в Дивееве, предпринятое по почину митрополита Филарета святейшим синодом по указу Императора, приговор на основании этого следствия и как бы окончательное развенчание Толстошеева в Дивееве.

Св. Серафим предсказал это следствие, но в странном и насмешливом тоне: “ты, Акулинушка, – говорил святой одной мельничной сестре, – до судов доживешь; приедут суды к нам, станут судить, а чего судить? Ха, ха, ха! Нет ничего!”

Вот как говорится в одном житии (типично для других): святейший синод, соглашаясь с выводами митрополита Филарета, из следствия (составившее 380 листов), в Дивееве, повелел: Дивеевскую настоятельницу Елизавету Ушакову, оклеветанную и неправильно устраненную от настоятельства нижегородским епископом Нектарием, постричь в монашество и возвести в сан игуменьи. Удалить из обители Гликерию Замятову с другими сестрами для умиротворения обители (Гликерия неправильно – против мнения большинства 400 против 40, была поставлена епископом Нектарием* в настоятельницы), обязать Лолстошеева (в это время он был уже игуменом одного монастыря) подпискою не иметь сношения с Дивеевскими сестрами. Так закончились дивеевские бури и началось процветание Серафимо-Дивеевского монастыря.

Но над чем же смеялся св. Серафим, предсказывая суды? Он, значит, не находил их делом важным и большим?

Прежде чем ответить на этот вопрос, обратим внимание на кончину в Дивееве (1858 г., за два года до следствия) Мантурова. Михаил Мантуров был поставлен св. Серафимом охранять основанную святым мельничную общину. Но, конечно, уберечь ее, к своему горю, он не мог, так как восстали на общину все сильные в церкви. Жизнь Мантурова сделалась рядом последовательных поражений от врага. И вот, сказано в Летописи, он изнемог от бед, от отчаяния. И начал как бы возмущаться на своего друга св. Серафима, почему он не защищает Серафимовых сирот. Тогда ему явился во сне св. Серафим. Нет более точного свидетельства об отношении св. Серафима из загробного мира ко всему происходившему тогда в Дивееве, как это Серафимово явление своему несчастному другу. Во всем явлении нет ни малейшего земного утешения. Напротив, ясно показано, что надеяться не на что (это за два года до того, как, по мнению жизнеописателей, всё изменилось к лучшему). Св. Серафим подает своему другу большую просфору и говорит: эту большую просфору следует отдать тому, кто может что-нибудь сделать. И тотчас добавляет: некому, некому ее вручить**. И, дав такой ответ на взволнованность Мантурова о положении дел в русской церкви (ибо скорбь его была по истине о всей русской церкви: ведь самой церковью была разорена мельничная обитель – “четвертый и последний удел Богоматери на земле”)– дав такой ответ, св. Серафим уже в глубочайшей отрешенности от мира, как бы забыв обо всем, что происходит на земле и приглашая к тому же своего мучающегося в жизни друга, зовет его в храм. И в храме показывает Мантурову знамениями, что через три дня Господь возьмет его к Себе.

* Мы говорили об этом в предыдущем очерке.

** Если митрополит Филарет действительно был промыслом Божиим утвержден исправить дело, как это предполагает летопись: через два года бури были закончены и началось процветание, благодаря следствию, произведенному по повелению синода и инициативе м. Филарета; то просфора должна была бы быть вручена м. Филарету. Однако сказано безнадежно: некому, некому, некому. Для сокращения мы говорим – инициатива м. Филарета. На самом деле, инициатива была Мотовилова, когда, после долгого отсутствия, он посетил Дивеево и увидел, что там происходит, он поехал в Москву и долго искал возможности посвятить в это дело м. Филарета, Ему помогла одна дама, хорошо принятая у м. Филарета.

Мантурову через три дня была дарована праведная и глубочайше-спокойная кончина. Святые, как бы их ни мучили, всегда в блаженной тишине отходят ко Господу. Про жизнь же Мантурова, про мучительную неудачу порученного ему дела следует вспомнить слова “Откровения св. Иоанна”: и когда Агнец снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и. за свидетельство, которое они имели. И возопили они громким голосом, говоря: доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу? И даны были каждому из них (не сказано церкви, а каждому, то есть в отдельности каждому праведнику) одежды белые и сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число”.

Мантуров был дополняющий число. Но таким же дополняющим число был и его друг, умерший раньше, великий посланник Божий в русскую церковь – святой Серафим. Мы видели, как изъязвлен он был страданиями всю жизнь. Но даже и перед смертью он не был утешен никаким земным утешением и надеждой. В последнее время перед очами его непрерывно маячил – порождение мрака Русской церкви, послушник Толстошеев, антихристовым духом назначенный погубить с помощью царя и синода родное детище св. Серафима и Богоматери. Богом, призывающим святых от утробы матери их на служение церкви, – было вложено в уста Серафиму забытое церковью учение о Духе Святом, о рождении свыше; даны силы творить изумительные чудеса; солнцем сияющий лик. Но, вследствие противления в русской церкви, почти всё свое высшее отдал он небольшой общине девушек. Но и это живое духовное порождение было обречено на неудачу.

Так над чем же смеялся св. Серафим, когда предсказывал, что приедут суды судить, а нет ничего?

Он смеялся над бесом, мастером из ничтожного делать великое. Ибо что такое было по существу решение синода о Дивеевском деле: пострижение в монашество игуменьи Елизаветы (а за нею и всех сестер обители), – между тем как св. Серафим по наказу от Пресвятой Богородицы завещал своим девушкам не монастырь, – это он много раз повторял, – а трудовую общину. Затем для умиротворения Дивеевской обители удалены Гликерия с сестрами, но они почти тотчас, приняв монашество, образовали (по благословению святейшего синода, конечно) свой монастырь (Серафимо-Понетаевский) – чтобы действовать неумиротворяемо уже на .всю русскую церковь, ибо как святые общины, так и темная община делает свое дело в церкви. И наконец, взятие подписки со схиигумена Серафима Толстошеева, именем которого (а не св. Серафима Саровского) стал называться новый русский монастырь Серафимо-Понетаевский. Для лучшего же показания дел в церкви служит отношение высшей иерархической власти к еп. Нектарию, еп. Нижегородскому, изобличенному в явно беззаконных деяниях. По совету митр. Филарета, чтобы как-нибудь не умалился престиж архиерейского сана, Дивеевский монастырь перевели в Тамбовскую епархию и таким образом еп. Нектарий не мог уже владычествовать в Дивееве, однако оставлен по-прежнему владычествовать в Нижегородской епархии.

Итак, всё разрешено недуховным судом, а, так сказать, благоприлично замазано, как и бывает в высшем чиновничьем мире, чтобы не скомпрометировать заведенный порядок нечистых дел.

ВОСКРЕСЕНИЕ

Зачем был послан в русскую церковь великий Посланник Божий?

Чтобы в мрачные времена явить образ живого Христа. Чтобы потом, когда всё стало видимо рушиться, все могли бы созерцать видимую заботу Христа о церкви.

Но и еще нечто было в явлении св. Серафима в русскую церковь. Где-то в Записях уцелели его слова: “Я еще воскресну”. И разве мы теперь не видим, что он воскресает и не в малых делах исцелений, а в своей проповеди о Духе Святом.

Св. Серафим воскресает в воскресающей русской церкви.