Текст книги "Тайна святых"

Автор книги: Петр Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 51 страниц)

Брат Якопо в начале служения Иоанна Пармского был однажды во время молитвы восхищен в Боге. И простоял в этом восхищении три дня, и было ему от Бога откровение о том, чему надлежало быть и случиться с нашим орденом. “Ему предстало прекрасное и весьма большое дерево, корни которого были из золота; главные ветви дерева были по числу провинций ордена, и на каждой ветви было столько братьев, сколько их было в провинции; а на самом высоком месте средней ветви Якопо увидел брата Иоанна Пармского и на окружающих веточках находились начальники провинций. и после этого увидел Христа на светлом престоле. Христос призывал к себе св. Франциска и подавал ему чашу, полную духа жизни, и сказал: иди и посети братьев твоих и дай им испить из этой чаши духа жизни: ибо дух сатаны поднимется против них. И, прежде всего, св. Франциск поднес чашу брату Иоанну, который поспешно и с благоговением выпил все до дна и внезапно стал лучезарным, как солнце. После него св. Франциск подносил чашу последовательно всем прочим братьям, и мало было таких, которые приняли бы ее с благоговением и испивали до дна. Кто испивал до дна, внезапно становились сверкающими, как солнце; те же, кто проливали все из нее, делались черными и безобразными. А те, кто часть проливали, а часть выпивали, делались частью лучезарными, а частью темными. Брат Иоанн выпил больше всех и потому глубоко проник взором в божественный свет и узрел в нем злосчастье и бурю, которая должна была пошатнуть дерево и потрясти его. Поэтому брат Иоанн сошел с верхушки дерева и, спустившись по всем ветвям вниз, спрятался в основании ствола дерева и погрузился в думы. А брат Бонавентура, который частью выпил, а частью разлил из чаши, взошел на место, которое занимал Иоанн: пока брат Бонавентура стоял на этом месте, ногти на его руках сделались железными когтями, острыми и режущими, как бритва. И с бурной яростью хотел броситься на брата Иоанна, чтобы причинить ему вред. Но брат Иоанн воскликнул громко и поручил себя Христу. И на крик его Христос позвал св. Франциска и дал ему острый кремень и сказал: поди отрежь этим камнем у брата Бонавентура ногти, которыми он хочет повредить брату Иоанну, и тогда он не сможет сделать ему зло. Св. Франциск исполнил повеление Христа. После этого налетел ураган и так сильно потряс дерево, что братья попадали на землю. И, прежде всего, упали те, которые разлили чашу с духом жизни и были унесены в тьму. А брат Иоанн и другие были перенесены в обитель вечного света. И так силен был натиск бури на дерево, что оно упало и ветер унес его прочь. И затем прекратилась буря и из золотых корней того дерева вышло иное дерево, все из золота и произвело золотые листья и плоды. Об этом дереве, об его распустившихся ветвях, о глубине и красоте, о запахе и силе лучше будет в настоящее время помолчать, а не говорить. Во славу Христа. Аминь.

Здесь, хотя образно, но вполне ясно говорится об иссякновении любви в ордене: ставший на место начальника Бонавентура, вместо солнечного света любви, присущего святому Собору, отрастил ногти, похожие на железные когти, – символ жестокого отношения к братьям (и людям вообще). Только особой защитительной благодатью через св. Франциска (получившего кремень -образ защиты своего брата Иоанна) истинный брат собора был избавлен от этих когтей. Жизненные поступки Бонавентуры символически изображают, что произошло в братстве: он тщательно уничтожал все записанное о св. Франциске до него и сам написал “новое” житье святого (но не только внешнее, а вместе с присными губил и внутреннее дело святого собора – любовь). Не имеющее любви братство, конечно, должно было внутренне (духовно) перестать существовать, вместе с ним иссякли силы и церкви воинствующей: “так силен был натиск бури (антихристова духа) на дерево (образ церкви воинствующей), что оно упало, и ветер (жизни нелюбовной) унес его прочь”.

Но золотые корни, то есть сокровенная святая жизнь в церкви верных, конечно, никогда не прекращающаяся, сохраняют свою силу. В свое время “корни эти произведут иное дерево все из золота”.

Последнее пророчество нельзя иначе понять, как то, что в церкви Христовой на земле наступит жизнь святая, совершенная – засияет Фаворский свет, – церковь станет огненной, то есть все в ней исполнятся Духа Святого, как было некоторое время после Пятидесятницы; великая благодать и одно сердце и одна душа у всех. Это католическое предсказание о будущей огненной церкви, подобное предсказанию афонских безмолвников в церкви восточной*, выражено и здесь также осторожно, как там: “об этом дереве, о глубине и красоте... лучше будет в настоящее время помолчать” (“Цветки”). Осторожно, чтобы не породить соблазна, как было во втором веке: движение монтажистов или у католиков: последователи Иоахим, впавшие в экстаз от ожидания (без мановения Духа Святого) огненной церкви.

* См. главу “Должно вам родиться свыше”, в конце ее.

ПОСЛЕ СВ. ФРАНЦИСКА

Вселенские силы воинствующей Христовой церкви иссякли, ибо ни иерархия, ни народ не прониклись достаточно светом великих святых, посланных Христом, чтобы противостоять развивающемуся антихристову духу. После св. Франциска область действий верных свидетелей ограничивается тесным кругом их личных влияний на отдельных людей, или на отдельные категории людей. и свет Христовой любви не сияет по всей церкви, как во времена св. Бернарда или собора святого Франциска.

Чтобы дать понятие о святых времен после св. Франциска до настоящего времени, остановимся на деяниях св. Екатерины Сиенской (1347-1380 г.), св. Петра Клавер (1585-1652 г.), св. Иосифа Коттоленго (1786-1842 г.).

СВ. ЕКАТЕРИНА СИЕНСКАЯ

Силы Екатерины Сиенской были как бы направлены на вселенское дело. Но цели, которые она преследовала в этом деле и усилия, которые она употребляла, обличают не Божие мановение на эти дела, а какие-то посторонние влияния на нее, вернее всего доминиканского ордена, через земные поступки думавшего получить положительные (т. е. духовные, иначе не бывает в церкви полезного) результаты.

Рассмотрим, однако, прежде то действительно святое, что сеяла эта Божия избранница. Мы различаем три периода в житии св. Екатерины. Еще подростком начала она свое служение, вернее сказать, любовь к Богу различными лишениями, переходящими в самоистязание, из сочувствия к страданиям Христа. Этот крест, данный святому, невинному почти ребенку, говорит о тяжком состоянии церкви. Постепенно мучения углублялись. Тогда пришло время видений. Видения св. Екатерины столь изумительны и высоки, что невольно иногда возникает сомнение: правда ли это. Но сомневаться невозможно: высота христианского сознания, мудрость этой неученой женщины свидетельствуют о правде. Ей постоянно являлся Христос, иногда в сопровождении Богоматери и святых, но, большею частью, один и раскрывал тайны Царства Божия. “Меня всему научил Сам Христос”, говорила св. Екатерина, побеждавшая своим неземным разумением самых ученых богословов того времени.

Однажды Христос повелел св. Екатерине оставить уединение, в котором она до сих пор пребывала. “Я желаю, сказал Он, чтобы милость, которой я удостаиваю тебя, пролилась через тебя и на других. С детства ты радела о чужих душах, и настала пора осуществить заветное желание твоей души”. В этот второй период своего верного свидетельства св. Екатерина непрестанно совершает чудеса над душами людей. Приведем некоторые примеры; кстати, они раскрывают звериное состояние той эпохи: двух, осужденных на какую-то утонченную казнь, вели по городу; еще по дороге палачи раскаленными щипцами рвали их тело; несчастные громко и страшно богохульствовали. Св. Екатерина стала на колени и молила Бога об их душах. И вот, не дойдя даже до городских ворот, к общему и великому изумлению, оба осужденные, вместо богохулений, стали громко каяться в своих грехах и умерли, как праведники. В другой раз один юноша из знатного рода был приговорен к смерти горожанами, взявшими власть в городе. Юноша восставал против несправедливости приговора и озлобленно поносил своих врагов. Св. Екатерина начала посещать его в тюрьме и привела несчастного не только к покаянию, но и к необычной кротости духа. Когда наступил день казни, св. Екатерина первая явилась к эшафоту и в ожидании приговоренного положила голову на плаху, как бы любовью своей освящая ее. И, действительно, юноша с радостью предал душу свою Богу. Еще одного человека, знаменитого по всей стране сеньора, любившего кровожадную месть, она привела к полному раскаянию, почти к святости. Вообще она сделалась ангелом мира на своей родине; к ней стали все чаще обращаться жители Сиены, чтобы с ее молитвенной помощью прекращать свои кровавые распри. Долгое время посвятила св. Екатерина примирению города Флоренции с папской властью и с великим трудом, наконец, достигла мира. Этот последний подвиг относится к третьему периоду ее деятельности. Как мы видели, второй период выражается во влиянии – следует прибавить молитвенно-чудесном – св. Екатерины на души людей.

Третий период есть попытки выхода из тесного влияния на одинокие души и желание осуществить цели вселенского характера. Однако роковым образом эти задачи сводятся опять только к влиянию на отдельные души.

Св. Екатерине казалось, что папский престол, пребывавший тогда в Авиньоне, следует снова перевести в Рим. И вот сначала она пишет письма к папе (Григорию ХI), наставляя его в истинах христианской церкви. Что наставления были необходимы, свидетельствует, например, характер папского интердикта, наложенного на Флорентийскую церковь: так как папская власть не надеялась на нравственное влияние своего запрещения, то есть на покаяние флорентийцев, то к запрещению церковному прибавились меры, достойные только свирепого духа насильничества восточных деспотов: воспрещалось всем в мире – христианам вести торговлю с флорентийцами и иметь с ними общение; вся недвижимая собственность флорентийцев становилась достоянием папской казны, а сами флорентийцы могли быть ограблены и обращены в рабство всяким, кто их захватит (и это делалось именем Христа, Его наместником). Характерно также для тогдашних “наместников” Христа свидетельство истории: “папы принуждены были вновь завоевывать с помощью наемных шаек свои прежние владения”. Св. Екатерина поучает наместника Христа, во-первых, чтобы он, подобно Христу, не прибегал к насилию против своих недругов и добротой побеждал их злобу. Кроме любви, она не знает другого средства, чтобы вернуть папе свою паству. и тут же св. Екатерина оправдывает восставших, указывая на ряд жестоких обид и издевательств, которые они терпели от плохих пастырей и правителей; во-вторых, св. Екатерина заклинает папу заботу о светской власти принести в жертву нуждам духовным и заботам о душах.

Конечно, с этими святыми словами можно было обращаться к отдельным представителям власти, имевшим совесть, но смешно думать, что указаниями на любовь Христа возможно тогда было изменить самую систему власти, достигшей апогея антихристова сознания, столь ярко сказавшегося в вышеприведенных мерах папской власти против пасомых им флорентийцев. Св. Екатерина так и поняла свою задачу, когда прибыла с флорентийским посольством в Авиньонскую резиденцию папы. Она сосредоточила свое святое внимание на самом папе – Григории ХI, человеке не плохом, но слабого здоровья. Она стремилась вырвать его из рук зловещего окружения – ибо это обычное окружение пап и было гнездом антихристова духа. Св. Екатерина усиленно просила папу возвратиться в Рим. Поскольку эта просьба касалась удобства на месте примириться с пославшими ее флорентийцами, она была целесообразна и вполне понятна.

Однако, св. Екатерине приписывают замысел вернуть папскую резиденцию в Рим, чтобы папам из этого центра, будто бы особенно благоприятствующего церковным улучшениям, править католическим миром. Удобство править обществом людей из данного, определенного центра– принадлежит к чисто материалистическим соображениям. Церковь Христова правится иначе, чем светское общество (государство). Поэтому если такая мысль и приходила св. Екатерине, то она была подсказана ей не духовными руководителями церкви.

И, действительно, ничего духовно доброго не произошло от переезда папы в Рим. Частное дело – мир с Флоренцией – был заключен, но во вселенском смысле, произошло даже нечто худшее, чем прежде. Папа Григорий ХI, которому доктора решительно не советовали менять место жительства но которого св Екатерина в конце концов, убедила переехать в Рим, чтобы начать большие церковные реформы, разболелся почти тотчас по приезде в Рим. Говорят, между прочим, что родители папы в Авиньоне на коленях умоляли его не ездить, а отец в отчаянии лег при выезде сына из ворот резиденции поперек дороги. Тяжко проболевши в Риме полтора года, папа – говорят, он раскаивался, что уехал из Авиньона, – скончался. При преемнике же его началась так называемая великая схизма. Вначале этот папа (Урбан VII) по совету св. Екатерины стал устранять наиболее худых служителей церкви, но тех, которых он назначил на их место, были еще хуже, на что жалуется и сама св. Екатерина в письме к Урбану VII. Французские кардиналы, обиженные папой, выбрали другого папу, и на несколько десятков лет явилось двойное папство – в Риме и в Авиньоне.

Через два года после смерти папы Григория Х! и св. Екатерина, как бы изнемогши в борьбе с сселенским церковным неблагополучием, скончалась тридцати трех лет от роду (1380 г.).

В своем предсмертном пророческом письме св. Екатерина говорит уже не о необходимости реформы, а предсказывает, что в некоем будущем Господь даст правителя, который страхом выметет дочиста церковь, а потом придет другой правитель, который исполнит церковь любовью. В этих двух образах правителей не трудно узнать пророчество о том же св. Иоанна в Откровении (апокалипсисе). Но только, как мы много уже об этом писали, под правителем, выметающим дочиста церковь, у Иоанна разумеются десять царей, разрушающих по соизволению Божию великую блудницу (Отр. 17, 12-18). Правителем же добрым у ап. Иоанна является сонм святых (белый конь с неба и всадник на нем), которые в церкви займут подобающие им места. И церковь станет святой (“и дано было ей облечься в виссон чистый и светлый, виссон же есть праведность святых” Откр. 19). – Иначе сказать, св. Екатерина этим своим пророчеством свидетельствует, что церкви до времени ничем нельзя помочь, нужно в тяжком, почти непереносном терпении ждать осуществления промысла Божия (указанного в Откровении св. Иоанна): – “Здесь вера и терпение святых”, сказано в этом откровении.

Если служение св. Екатерины Сиенской имело иногда некоторое подобие вселенского церковного служения, то последующие святые строго ограничены или местом своего верного свидетельства, или особой категорией лиц, которым они служат.

С. Петр Клавер являет собой, как он сам себя определил, “слугу негров во веки” или, иначе, апостола чернокожих рабов в Америке. Лучи его святости не распространяются на все тело церкви, и никаких соприкосновений с иерархической высшей властью он не имеет; эта власть меньше всего считает своей обязанностью поучаться у Божьего человека.

Эта далекость, можно сказать, отчужденность священнической иерархии от Божьего человека при его жизни (кроме некоторых личных исключений священников, разумеющих, что такое человек Божий) – характернейшее явление в церкви после св. Франциска. Превозносящееся сознание своей будто бы по сану принадлежащей им святости разрешает им относиться к святым при их жизни, как к подведомственным людям, то есть духовно ниже их стоящих, и значит не узнавать в них живого Христа, Который является в лице Своих свидетелей верных (то же самое и в православии последние столетия).

Св. Петр Клавер, родом испанец, приехал в Америку вместе с другими миссионерами ордена св. Иисуса. Он обосновался в городе Карфагене индейском, центре оживленной торговли. Сюда же прибывали корабли, привозящие живой груз – африканских чернокожих рабов. Тотчас по прибытии корабля с неграми св. Петр спешил на пристань, неся с собой требник, восковые свечи, святое миро. Неграм переводчикам он давал нести корзины с апельсинами, лимонами, бананами, вином. Погруженные в трюмы, как скот, нагие, грязные, распространяя тяжелый запах, кишели несчастные, недоумевая, куда их привезли и что их ждет. Больные лежали вместе со здоровыми, трупы – с новорожденными; св. Петр всех ласкал, обнимал, целовал, расспрашивал о пути, о покинутой родине. Он собственноручно обмывал их раны. Он крестил детей и напутствовал умирающих, вызывая слезы умиления и благодарности у несчастных.

После разгрузки корабля св. Петр распределял всех больных по баракам, приспособленным для этого им и его товарищами по ордену св. Иисуса. Здоровых собирал в особую горницу, здесь негры усаживались на скамьях или на. полу, и св. Петр, стоя перед распятием, начинал говорить о жизни, страданиях и воскресении Христа. Переводчики негры переводили на разные наречия его слова. После он приступал к таинству крещения. Крестившийся негр получал образок с изображением Христа, а на обратной стороне – Божией Матери. Негры носили эти образки с благоговением и радостью.

Отъезжающих из Карфагена св. Петр снабжал на дорогу вином, фруктами, приносил Им белье, книги; он с любовью просил их блюсти чистоту тела и души, не забывать исповеди и почаще прибегать к Евхаристии.

Св. Петр долгое время жил в келейке привратника, отсюда ему было удобно выходить на прием стекавшихся к нему со всех сторон негров. Выслушав их просьбу, он выносил им пищу, прислуживал им с любовью и смирением. Часто устраивал крестные ходы. Сам нес впереди большое распятие, а мальчики перед ними звонили в колокольчики. Негры сбегались со всех сторон, и он говорил им о жизни вечной; стон и плач умиления раздавался со всех сторон, бия себя в грудь, все воспевали хором: “помилуй меня, Боже”.

После Пасхи св. Петр отправлялся па дальним селениям, проповедуя Христа. В трудном пути, под жгучим солнцем, провожаемый тучами комаров, шел св. Петр, ободряя спутников.

На стоянках он выбирал всегда самую старую, запущенную хатку, так что сопровождавшие его невольники иногда роптали; но он сам помогал им все отчистить и привести в порядок; сам готовил обед, но лично довольствовался лишь остатками хлеба или картошкой.

Во время эпидемии оспы, не страшась заразы, св. Клавер посещал бараки, где несчастные разлагались заживо. Запах гниющего тела был так невыносим, что однажды сопровождавший его инок потерял сознание. Но св. Петр с любовью ухаживал за больными, восхищаясь терпению рабов; “научите меня следовать вам по пути терпения”, говорил он, в своем смирении, желая быть учеником тех, кому служил. В другой больнице св. Лазаря св. Петр отдавал себя на заботу о прокаженных. Осталось воспоминание о ряде людей, чудесно им исцеленных.

Жители Карфагена благоговели перед св. Петром. Всякий в городе спешил его тотчас уведомить о прибытии транспорта с рабами. Многие богатые и знатные женщины города хотели быть его духовными дочерьми, но он отказывался, указывая на негров. у него часто просили раздаваемые им неграм сушеные финики, веруя в их целебную силу.

Так протекли годы, десятки лет и вся святая жизнь святого Петра Клавера.

Вместе со св. Петром поминается и еще один святой – Альфонс Родригес. Он состоял привратником в католическом колледже в Испании, где учился Клавер. Св. Альфонс часто получал откровения от Св. Духа. Многие из иноков прибегали к его советам и становились под его руководство. Его можно сравнить с православными старцами некоторых русских монастырей. Св. Альфонс имел видение о св. Петре: он увидел его у престола Господня, увенчанного славой апостола негров. Когда Клавер, тогда молодой студент, узнал об этом видении, он принял его, как послушание, как мановение Господне на служение неграм-рабам.

Св. Иосиф Коттоленго – священник посвятил свою жизнь всем обездоленным. Во всем себе отказывая, даже не топя никогда печки, он отдавал все неимущим. Нищие, как сказал кто-то, “летели к нему, как пчелы к цветку”.

Но главное служение св. Иосифа было основание им “домика”, или “Приюта Божьего Провидения”. Как всякое живое дело, зарождение приюта явилось следствием одного мучительного и ничем не оправдываемого в христианском обществе происшествия. Одна женщина, проезжавшая через Турин, где жил св. Иосиф, тяжело заболела и за недостатком мест в больнице умерла на улице к горю мужа и детей.

Этот приют св. Иосиф открывал дважды. Первый, в самом городе, был закрыт правительством за чрезмерное сочувствие св. Иосифа “подонкам общества”. Тогда через год он снял небольшое помещение в пригороде. Несколько женщин, соединившихся в общину св. Викентия для прислуживания за больными, поселились в соседней заброшенной конюшне; несколько мужчин – мужская община св. Викентия – в старой полуразвалившейся хижине. Один доктор стал даром лечить больных, один аптекарь даром снабжать приют лекарствами.

Провидение посылало св. Иосифу хромых, слепых, глухонемых, идиотов, эпилептиков. Все нуждающиеся Находили здесь доброе жилище. “Обездоленные здесь хозяева, – говорил святой – мы их слуги”. Перед ними он всегда почтительно снимал шляпу. Чем несчастнее и уродливее были “хозяева”, тем с большей нежностью св. Иосиф заботился о них. Так он сделал примерного христианина и счастливого человека из одного страшного урода, человека, уже достигшего 50 лет, с огромным туловищем и безногого от рождения, – он поступил в приют сущим дикарем, не говорил, а ревел... Жил также здесь один 14-летний мальчик, у него была одна рука и одна нога, он жестоко страдал от какой-то неизлечимой внутренней болезни: но при всем том он был невероятно весел и от радости часто прыгал на одной ноге и смеялся. Когда его спросили о причине веселья, он ответил: как же мне не радоваться, когда я чувствую себя здесь Божиим ребенком.

Св. Иосиф умел пробуждать в своих сумасшедших питомцах подлинную, иногда очень глубокую духовную жизнь. Для глухонемых при “домике” образовалась школа, из которой вышли известные по всей Италии специалисты в трудном деле лечения и воспитания глухонемых. Из глухонемых девушек св. Иосиф составил особую женскую монашескую общину, их призванием было молиться за грешников и помогать ухаживать за больными приюта.

“Домик” разрастался, вокруг первого здания появились: дом Веры, дом Надежды, дом Любви, дом Богоматери и др. Приходили пожертвования, но св. Иосиф больше всего боялся нечистых денег, несколько раз ему предлагали целые имения в качестве постоянного обеспеченного дохода, но он отказывался. Он боялся ослабить веру в помощь Провидения, боялся оскорбить Бога недостатком детского упования, Чего всегда избегал св. Иосиф, это сокращения своих расходов, щедрости для обездоленных. Когда касса была пуста, он распоряжался принимать новых больных. Безбоязненно должал булочнику и мяснику и неприятности от них переносил с кротостью. И, действительно, деньги всегда поступали от неизвестных. Однажды ключница заявила, что почти исчерпан весь запас дров, белья и муки, но св. Иосиф приказал немедленно выдать все остатки, чтобы “дать возможность Самому Господу нам помочь”. И к вечеру от неизвестного получили богатый дар.

Сам св. Иосиф жил хуже всех нищих домика. Его никогда не видали в новой рясе, он донашивал чужие. Ел только то, что казалось невкусным. Обед его состоял из ложки овощей или куска черного хлеба. Все, что дарили ему для личного употребления, он отдавал “хозяевам”. Часто ходил босиком, отдавал башмаки неимущему. По ночам много молился, а целый день был занят с больными.

Почувствовав приближение кончины, св. Иосиф стал заканчивать беседы с посетителями словами: “Увидимся у Господа”.

Последние слова его были: “верьте в Провидение”.

При кончине св. Иосифа было 1.300 немощных, теперь их 8.000– целый городок около Турина, исключительно состоящий из хромых, слепых, эпилептиков и проч. Забота о “хозяевах” распределена между 34 монашескими братствами, каждое братство вместе с “хозяевами” образует “семью”. Семья носит название того святого, под чьим покровительством находится. Семье св. Людовика Гонзага поручены сироты мужеского пола; достигшие отроческого возраста составляют семью св. Фомы, где проходят курс среднего учебного заведения; меньше одаренные поступают в семью св. Доминика для изучения какого-либо ремесла. Глухонемые составляют семью св. Иоанна Крестителя и так далее.

ЛУРД

В середине ХIХ столетия, в увлекательнейшее время грандиозных явлении человеческой мощи и “духа”, как это любят прибавлять, или, выражаясь тривиально, в самый разгар века пара и электричества, как называли девятнадцатое столетие, произошло странное и ни с чем не сообразное событие. Случилось оно в небольшом селении, на самом юге Франции, где живет полукультурный народец – баски, о котором парижанин, как мировой творец высшего Тона, и всспоминать-то считал неприличным. Впрочем, происшествие было скорей похоже на некий психоз, чем на серьезное событие.

Несколько девочек пошли в лес на берегу реки собирать валежник. Одна из них, ничем доселе не замечательная, самая обыкновенная девочка, отстала от подруг при переходе через ручей, желая снять башмаки, чтобы их не промочить. Девочки ушли, однако видя, что подруга долго не идет, вернулись к ней. И тут с удивлением заметили, что она стоит на коленях и как будто кого-то внимательно слушает, но никого вокруг не было. Девочки долго стояли, почему-то не решаясь прервать непонятное состояние своей товарки. Но вот она встала с колен и объявила подругам, что с ней сейчас разговаривала какая-то дама во всем белом, но запретила ей пересказывать свои слова другим. А завтра опять просила ее прийти на то же место и в том же часу, чтобы продолжать разговор.

Проведав об этом, отец девочки строго-настрого запретил ей идти в лес и, зная послушание дочери, отправил ее утром по важнейшему делу в другую сторону города. Девочка пошла исполнять поручение отца, но при наступлении условленного белой дамой времени вдруг повернула обратно и опрометью бросилась к вчерашнему месту у ручья. И опять говорила ей белая дама и снова назначила свидание на следующий день.

Отец решил сам идти к ручью и своим присутствием рассеять дочернюю галлюцинацию. Однако, не успела дочь стать на колени, как и отец опустился на колени и так простоял все долгое время, пока дочь, невидимо с кем, беседовала. На следующий день он уже не препятствовал девочке исполнять повеление дамы. Но теперь собралось много народа из села посмотреть, что происходит. и так же, как девочка, все стояли на коленях, ничего не слыша и ничего не видя, кроме коленопреклоненной девочки, с благоговением слушающей видимую только ей белую даму. Свидания продолжались день за днем. Со всех окрестностей сбегался народ, желая присутствовать при необъяснимом явлении. и все, кто ни приходил, хранили благоговение, пока девочка стояла перед никому незримой белой дамой.

Наконец, мэр селения на пятый или шестой день свиданий заявил, что он полицейскими мерами прекратит это безобразие, нарушение сумасшедшими общественного порядка и спокойствия. Однако и мэр, явившись, простоял на коленях во весь продолжительный разговор девочки неизвестно с кем.

Только в девятый день простилась белая дама с Бернадеттой и на прощание сказала слова, которые позволила сообщить всем и жителям и священникам: Я, Божия Матерь, хочу, чтобы сюда, на место наших с тобой разговоров, приходили со всего мира люди, целовали эту землю, пили из ручья воду и ели траву, растущую на берегу.

И католическая церковь, столь властная в своем иерархическом священноначалии, встала на колени и исполнила повеление, переданное от лица Богородицы простенькой девочкой. Только к тому, что завещала Богородица, церковь прибавила еще ритуал. Кто в мире может не исполнить того, что пожелает Бог?

Благоугодно было Главе церкви Господу нашему Иисусу Христу благословить Свою Мать обратиться на Ее материнском языке ко всему миру людей и на далекой окраине, в дебрях Франции, за тридевять земель от католического центра – Рима и мирового центра – Парижа – открыть, позволим себе выразиться, сообразно первоначальной простоте явления, – Божий луг для всех желающих во всем мире людей и христиан и не христиан (буде они возымеют охоту его посетить).

Нам нет нужды обращаться для изображения Лурда к имеющимся его описаниям; Божией милостью, мы были в Лурде и можем свидетельствовать его святость.

Странник, идущий в Лурд, вступая в селение Беттарам, в 20 километрах от города, чувствует большую перемену во всем.

Жители здесь не то что неприветливы, но серьезны, почти не улыбаются. Глуше раздаются голоса. Строго и таинственно кругом.

Путнику даже не мнится, а воистину видится: стоит здесь первая ангельская стража: славные вестники иного бытия, и вся округа такая... Подступы строги, но сам Лурд не строг. Там ангелы святые и люди благочестивые. Здесь Сама Пресвятая Богородица принимает своих милых гостей, угощает тем, чего найти нигде нельзя, только у Нее. Прежде всего снимается с них грех, омрачитель души, и оттого становится необычайно весело всякому приехавшему, детски весело.

Затем все приглашаются наслаждаться пиршеством веры, богатством благодати: и верующие и почти не верующие, и любящие и почти совсем не любящие, и люди церковные и люди вовсе не церковные, и христиане и не христиане, только в сердце бессознательно расположенные ко Христу. Всем найдется место, каждого матерински утешит Божия Мать.

Через главные ворота, ведущие к святыне, вступаем на обширный, растянувшийся в длину луг, на противоположном конце его видна подгорная церковь, перед ней большая мощеная площадь, по обеим сторонам площади широкие крылья лестницы ведут на верхнюю площадку, где расположен нагорный храм. От крыльев лестницы по всему лугу тянутся две дороги, сходящиеся у главных ворот; таким образом, широкая Дорога опоясывает всю огромность луга. По этой дороге от правого крыла: лестницы и совершается торжество Лурда – два крестных хода – дневной и вечерний. Крестные ходы начинают двигаться от пещеры– места видения Бернадетты. Чтобы побывать там, от главных ворот пройдем по правой луговой дороге до самого крыла лестницы, ведущей к нагорной церкви. Огибая справа это крыло, окажемся на сравнительно узком месте, налево будет тянуться хребет горы, направо река. Несколько далее в горе откроется ряд кранов-водоемов, – здесь заключена речка, через которую переходила Бернадетта. Затем будет довольно большая площадка перед пещерой, в сущности, неглубоком углублении в горе, – здесь стоит белая статуя Святой Девы Марии. Перед статуей небольшой открытый алтарь, перед ним ряды скамей и стульев. Над пещерой и далее по хребту горы идет лес-парк. Не доходя пещеры, там, где краны речной воды, здание, в котором находится “piscine” – водоем-купель, сюда привозят в колясочках больных, желающих окунуться. Исцеления происходят, главным образом, после погружения в воду. Слева пещеры развешаны в большом количестве костыли исцеленных. Пещера и площадка перед ней, окаймленная берегом реки, – сосредоточение паломничества. Здесь всегда большая толпа народа, прибывающая и убывающая, – молятся, прикладываются (всегда очередь) к статуе Богородицы. Многие проводят здесь все время своего паломничества.