355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Персия Вулли » Гвиневера. Дитя северной весны » Текст книги (страница 30)
Гвиневера. Дитя северной весны
  • Текст добавлен: 31 октября 2016, 04:00

Текст книги "Гвиневера. Дитя северной весны"


Автор книги: Персия Вулли



сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 31 страниц)

– У тебя есть какие-нибудь известия от Мерлина? – беспокойно спросила я.

– Только сообщения, которые получает Бедивер, – ответила Нимю. Она посмотрела на меня, и на мгновение мне показалось, что жрица читает мои мысли.

– Я уверена, что с ними обоими все в порядке, – она положила руку поверх моей. – Просто поход займет больше времени, чем ожидалось.

Вскоре в Сарум начали прибывать группы раненых. Они были достаточно сильны, чтобы вынести путешествие, но слишком изувечены, чтобы принести хоть какую-то пользу в походе. Раненых везли на телегах, тащили на носилках, некоторые шли, опираясь на палку или костыли. Они сообщили, что враг рассеялся и Артур сформировал из своих людей небольшие отрады, преследующие противника по Южному Уэльсу.

Организовали временный госпиталь, и Моргана получила возможность немного разрядиться. Бригит вызвалась помогать ей, полностью забыв про религиозные разногласия, когда речь зашла о спасении жизней. Текли дни, и порядок наладился, и работа этой необычной пары приносила впечатляющие плоды.

К летнему солнцестоянию Моргана закончила вышивать третью подушку подряд. Даже работа в госпитале не могла полностью занять ее время, и она буквально превратилась в туго стянутый комок нервов. Я вспомнила, как Кевин говорил, что нельзя приручить лисенка, и поняла, насколько он был прав: невозможно приручить того, кто не желает быть прирученным. Владычице не хотелось оставаться с нами, и, хотя она старалась быть любезной, ситуация была невыносима для ее беспокойной натуры.

И вот однажды к нашим воротам в сумерках, наступивших после захода солнца, подъехал Акколон. Стражник разбудил Бедивера, тот расспросил юношу, и к утру каждая горожанка знала, что у нас гость с континента.

Моргана принялась обхаживать его с таким же рвением, с каким пустельга осматривает место в траве, где скрывается добыча.

– Проехать всю дорогу от Галлии, чтобы помочь моему брату! – восхищалась она на следующий вечер. – Силы небесные, какой исключительный пример преданности.

Акколон был красив, молод, строен и мускулист, и сейчас вспыхнул от пристального внимания Морганы. Он был немногим старше Гавейна, и, судя по всему, Владычица вскружила ему голову.

– Артур огорчится, что ты не с ним в сражении, – сказала я, – но мы приглашаем тебя остаться здесь, пока он со своими рыцарями не вернется.

– А может быть, – вкрадчиво предложила Моргана, – ты поедешь со мной на озера? Люди, обычно сопровождающие меня, уехали с верховным королем, но, если ты будешь рядом, я смогу чувствовать себя в безопасности…

Наш гость не очень понимал, что ему предлагают, и растерянно оглядел стол.

– Мне кажется, – любезно сказал Бедивер, поворачиваясь к Моргане, – твой брат надеется, что ты останешься здесь и будешь продолжать лечить раненых, вернувшихся домой. Госпожа Моргана – лучший лекарь во всей Британии, – добавил он, обращаясь к гостю.

– Какое счастье для короля, – заметил Акколон, и Моргана милостиво приняла комплимент.

– Что ж, можешь сопровождать меня, когда я буду собирать травы на равнине. Могу даже взять тебя с собой в Стоунхендж, – предложила она с манящим блеском в глазах.

Я никогда раньше не видела, чтобы мужчину так умело обольщали, и это и зачаровывало меня, и вызывало отвращение. Верховная жрица ловко играла с молодым воином, будучи намного старше и опытнее.

Возможно, если бы они были ближе по возрасту или их отношения строились на взаимном флирте, поведение Морганы не казалось бы столь непристойным. Сейчас же я могла только улыбаться нашему гостю и надеяться, что он отдаст себе отчет, куда его втягивают.

Они взяли за правило уезжать вместе верхом в любое время дня и ночи. Как многозначительно подчеркивала Моргана, некоторые растения надо собирать до рассвета, тогда как другим необходимы колдовские чары молодой луны. Сначала с ними ездили ее женщины, но через некоторое время они все чаще стали исчезать одни. Бедивер беспокоился из-за того, что не мог обеспечить их безопасность, но потом решил, что лучше позволить Моргане поступать по-своему и тем самым избежать крупного скандала, чем связывать ее ограничениями и смотреть, как она их нарушает.

И вот как-то в августе я пила чай с Игрейной. Внезапно королева-мать потеряла сознание, кожа ее побледнела и стала влажной, и одна рука сжалась в кулак.

Эттарда вскочила и стала растирать ей руки, а я выбежала из комнаты, отчаянно пытаясь найти Моргану. Бригит сказала, что в госпитале ее не было уже несколько часов, и, послав пажа посмотреть, стоит ли ее лошадь в конюшне, я понеслась по коридору к комнате золовки.

– Моргана, Моргана! – крикнула я, отбросив тяжелый полог и без стука врываясь в комнату. – Моргана, ты здесь?

Движение резко прекратилось, и, когда мои глаза привыкли к полумраку, я увидела на кровати Акколона, перекатившегося на бок.

– Зачем же так бессовестно подглядывать? – вздохнула жрица, томно натягивая простыню на бедра.

– Игрейна, – задыхаясь выпалила я и, протянув руку, вцепилась в стул с высокой спинкой, пытаясь успокоиться. – У нее какой-то приступ, и ей нужна ты…

– Я скоро приду, – последовал краткий ответ, и я, переведя дух, побежала вниз, в зал.

Когда я вернулась, королева-мать выглядела лучше, хотя Нимю настояла, чтобы она легла и тепло укрылась. Через несколько минут пришла Моргана и выпроводила нас из комнаты. Не знаю, что она делала, но вскоре Игрейне стало легче, и она спокойно заснула.

Я считала, что если не заговорю о своем вторжении в комнату золовки, о нем будет забыто. Любая кельтская королева имела право переспать с кем угодно при условии, что таким образом не предает свой народ. Я не видела причины упоминать об этом в разговоре с ней или с кем-нибудь еще, и страшно удивилась, когда в тот же вечер ко мне пришел Катбад с приглашением от Владычицы.

Мне очень хотелось отправить его обратно и напомнить, что даже верховная жрица не может приказывать королевским особам. Но ради Артура я прикусила язык и пошла узнать, что ей нужно.

Моргана сидела на стуле с высокой спинкой, вцепившись пальцами в подлокотники. Она отпустила прислужниц и повернулась, гневно глядя на меня.

– Я не позволю никому, кроме богини, судить меня, – объявила Моргана, даже не дождавшись, пока я сяду.

– У меня нет ни нужды, ни желания судить тебя, – ответила я, разозлившись на ее безосновательную резкость. Было ясно, что она так же мало понимала меня, как и я ее.

– Ах, довольно! – В ее словах сквозило презрение. – Не думай, что я поверю, будто ты не расскажешь Артуру, а возможно, и моему мужу о том, что наверняка видела. Это слишком лакомая сплетня, чтобы умолчать о ней во время чаепития. – Она встала и начала расхаживать по комнате, переполненная негодованием, как и в первый день своего приезда. – Из-за мужчин, везде видящих измену, и женщин, кудахчущих о праведном поведении, нам с Акколоном невозможно здесь оставаться.

– Чепуха, – вспыхнула я. Меня раздражали ее высказывания, но я по-прежнему была намерена мирно все уладить.

– О, не пытайся разубедить меня, – оборвала она. – Я хорошо знаю женщин вроде тебя. Ты совсем как моя мать: всегда поступаешь «правильно» и порицаешь тех, кто более честен в своих чувствах. Какие же вы все надоедливые и скучные… что язычники, благочестивые ханжи, ищущие во всем хорошее, что христиане, везде видящие только грех и извращения. Вы осудите каждое наше слово, любой поступок и разобьете наши жизни, даже не понимая, кто перед вами.

Она вновь злобно посмотрела на меня, и на этот раз я ответила тем же.

– Ты все выдумала, Моргана, и, если решишь забыть об этом, я обещаю, что никому не скажу… Я еще никому не говорила и не скажу…

– Не верю! – бушевала она. – Я вижу, как ты нежничаешь с этой христианкой из Ирландии или с выскочкой – жрицей из Эйвбери! Я буду только благодарна, если ты не сообщишь об этом хотя бы моей матери: при ее слабом здоровье такая новость может ее убить.

Как громом пораженная, я уставилась на сестру Артура. Впервые я отчетливо увидела, насколько она надменна, опасна и эгоистична. Перед лицом любой угрозы, которая помешала бы ей управлять миром, она руководствовалась собственными предвзятыми суждениями, а не действительным положением вещей.

На отношение золовки ко мне можно было не обращать внимания – в конце концов, это ее личное дело. Но уверенность в том, что я буду рисковать жизнью Игрейны в обмен на возможность посплетничать о постельных шалостях, имела иную основу.

Окончательно разозлившись, я, изо всех сил стараясь держаться с достоинством, медленно и твердо сказала:

– Когда ты возьмешь себя в руки, Моргана, я буду рада принять тебя, сейчас же у меня нет времени на твое кривлянье.

Повернувшись, я вышла из комнаты, успев мельком уловить изумленное выражение ее лица.

Я говорила себе, что крепкий ночной сон несомненно успокоит Моргану. Вспомнив, что я тоже кельтская королева, она поймет, что нет нужды опасаться, будто я позволю себе плохо говорить о ней.

Но Моргана еще раз удивила меня, исчезнув с Акколоном посреди ночи. Когда Бедивер на следующее утро рассказал мне об этом, я была потрясена и поражена, потому что такой поступок был намного опаснее, чем то, что она затащила молодого воина в кровать. Необдуманная дурацкая выходка была намеренным нарушением приказа короля во время военной кампании и настолько близка к измене, что могла повергнуть в состояние брожения весь двор.

К счастью, тем же утром прибыл гонец, и это полностью затмило бегство Владычицы.

Ирландская кампания завершилась, и Артур возвращался домой.

44
ГЛАСТОНБЕРИ

Мир потускнел и посерел, и горизонт сомкнулся вокруг меня, не оставив ничего, кроме голоса Бедивера.

– Рана, Гвен, только поверхностная рана, вовсе не разбитый череп или потерянная рука.

Первый рыцарь держал меня за обе руки, и я не отводила взгляда от его лица, отчаянно пытаясь узнать, не скрывает ли он еще худшие новости.

– Я тебе говорю, Артур не стал бы притворяться. О серьезной ране гонец так бы и сказал. Если король теряет сознание, диктуя свое послание, о его ране не сообщается как о простой «неприятности», а гонец доложил именно так.

Было соблазнительно поверить его успокаивающему тону и утешающим словам. К вещам начал возвращаться цвет, в раскрытые окна опять повеяло запахом свежескошенного сена, и мир снова стал обретать свойственные ему очертания.

– Кампания завершена на год. Война закончилась хорошо, в Уэльсе остались только жалкие остатки вражеских войск… и твой муж вернется домой на борту собственного военного судна. – Голос Бедивера был твердым и уверенным. – Он вернется в гавань Гластонбери, как настоящий морской путешественник.

– И мы встретим его как героя, – воскликнула я. Паническое состояние сменилось чересчур радостным настроением. Вырвав у него руки, я радостно захлопала в ладоши. – У нас есть дудочники и барабанщики, и мы устроим парад, и…

– Я не думаю, что он захочет этого, – перебил меня Бедивер. – Артур всегда говорит, что торжества необходимы солдатам, выигравшим сражение, а поскольку большинство из них возвращаются домой по суше, он посчитал бы недостойным устроить празднование в Гластонбери. Кроме того, это просто сонная маленькая рыбацкая деревушка, даже меньше Сарума.

– Не притворяйся передо мной, Бедивер! – набросилась на него я. Мой голос стал жестким и решительным, когда до сознания дошла правда. – Он ранен слишком тяжело, чтобы сидеть на лошади, иначе сам вел бы людей домой. Скажи, Бедивер, насколько все серьезно?

Мой друг посмотрел на свои руки и медленно кивнул.

– Думаю, ему предстоит пролежать почти всю зиму. И понадобятся сильные снадобья. Слава небесам, что это случилось в конце кампании.

– Ты давно знаешь об этом? – я пыталась рассеять свой страх с помощью надежных доказательств.

– Я узнал сегодня утром, Гвен.

Он смотрел на меня так искренне, что не поверить в его правдивость было невозможно.

– И когда мы встретим его? – спросила я.

– Они должны быть в Гластонбери к концу недели. Я просто съезжу туда с парой фургонов и…

– А меня бросишь здесь? Довольно, неужели ты на самом деле думаешь, что я останусь тут и буду ждать, пока его привезут, как воз сена?

Бедивер улыбнулся и вяло попытался уговорить меня остаться в Саруме, но в конце концов согласился взять меня с собой. Я предложила воспользоваться паланкином, потому что в нем легче уединиться, чем в неуклюжем фургоне, и можно задернуть занавески, если мы захотим скрыть от людей, в каком «неудобном положении» находится их король.

Чутье подсказывало, что поездка не должна привлекать к себе особого внимания, поэтому на следующее утро я встала очень рано и пошла в конюшни седлать Быстроногую, предпочтя ее слишком заметной Тени.

Нимю уже была там, также одетая в тунику и штаны, и, похоже, намеревалась ехать с нами.

– Нужно, чтобы кто-нибудь присматривал за тобой, госпожа, – сказала она спокойно, – а Инис Витрин в старые времена был культовым центром. Там на вершине священной горы есть святилище матери-богини. Мне хотелось бы выполнить некоторые обряды в честь благополучного возвращения Артура… и попросить ее благословения для твоих будущих детей, – ласково добавила жрица.

Все мои возражения растаяли после ее последней фразы, и я улыбнулась, благодарная ей за заботу и дружелюбие.

Мы неплохо провели время в дороге и уже к сумеркам добрались до гати, которая проходит по болоту, отделяющему Гластонбери и Тор от остального мира. Туман, низко плывя над тихой водой, стелился выше животов лошадей, и они брели сквозь него, будто легко скользя в предначертанное им будущее.

Вдалеке замаячили очертания всадников, едущих навстречу с высоко поднятыми факелами, разрывающими темноту своим светом. Уши Быстроногой нервно дернулись, а я в недоумении гадала, кто это путешествует столь странным образом.

Мы с Нимю, пряча лица, вернулись поближе к мужчинам, везущим паланкин. Бедивер рысью выехал навстречу приближающимся людям, и вдруг Нимю подняла голову. На ее лице вспыхнула радостная улыбка. Резко развернув лошадь, она помчалась к незнакомцам, потому что это Мерлин с сопровождающим ехали встречать нас.

Чародей проводил нас к небольшому деревенскому постоялому двору у подножия Тора. Мы съели легкий ужин, и я расспросила Мерлина о здоровье Артура.

– Он пробудет у домашнего очага несколько месяцев, – последовал ответ. – Но после лета, проведенного в походах, ему полезно некоторое время отдохнуть… может быть, продумать военные кампании на будущий год. Не волнуйся, – добавил он, глядя в какое-то иное измерение, – его величие впереди и не угаснет еще много лет.

Это было сказано просто, буднично и без громких слов, однако Мерлин был британским провидцем и личным чародеем Артура, поэтому я с благодарностью выслушала его заверения.

Рассвет следующего дня оказался прохладным. И свежим, и я проснулась в предвкушении встречи. Схватив с буфета ломоть сыра, я вышла на улицу осмотреться.

Постоялый двор стоял в начале небольшой круто поднимающейся вверх долины, угнездившейся между пологим холмом и конусообразным склоном священной горы. Яблони, томящиеся от плодов, росли на нижней части склона, и когда я вошла во фруктовый сад, из небольшого домика, спрятавшегося между деревьями, до меня донесся смех Нимю. Кажется, Мерлин нашел подходящее местечко для гнездышка.

Сорвав пару яблок, я начала карабкаться по длинному, пологому склону, ведущему к вершине Тора. На полпути до вершины из травы показались скалистые выступы, и я села, чтобы съесть свой завтрак.

Передо мной, насколько видел глаз, простирались воды болота и озера, блестевшие, как полированное серебро. Тронутые свежим золотом осени ольхи и ивы, растущие вдоль проток, отмечали течение реки, похожее на лабиринт. Здесь нашли приют самые разные птицы: хохлатые утки и поганки, болотные курочки и цапли. Глядя на такие большие стаи, я вспомнила о птицах, зимующих на Солуэе. Воистину, боги благословили Логрис так же, как и Регед, и я счастливо вздохнула.

Когда оба яблока были съедены, я встала и потянулась, рассматривая широкие террасы, лежащие по бокам Тора. Они явно образовывали какой-то узор, хотя и не пересекали гребень, на котором я стояла. На мгновение мне захотелось пройти по ним, пока я не вспомнила, что на этой горе исполнялись древние обряды. Я вскарабкалась на крутой скалистый выступ, предоставив Нимю следовать по тропам, ведущим из потустороннего мира к богине и ее храму.

С вершины Тора земля, расстелившаяся внизу, была похожа на развернутую карту. То тут, то там из воды выступали другие холмистые острова, где поля ярко золотились спелыми хлебами. Некоторые острова отражались в зеркале озера, другие снизу были окутаны туманом. Над водой поднимались огромные стаи чибисов и золотистых ржанок, наполняя воздух хлопаньем крыльев. Птицы то появлялись в солнечном свете, то исчезали из виду при очередном плавном повороте. Они казались воплощением счастья, и я подняла руку в молчаливом приветствии, радуясь хорошему предзнаменованию наступающего дня.

Именно тогда я и увидела корабль, который медленно шел с северо-запада. Прикрыв рукой глаза от солнца, я пристально всматривалась в него. Высокий, построенный из дерева, он был похож на тот, что когда-то завяз в песках Моркама, и, судя по всему, двигался в нашем направлении. Когда порыв ветра поднял флаг и в воздухе медленно поплыл красный дракон, я испустила длинный вопль и бросилась вниз по склону.

– Он здесь… корабль Артура здесь, – кричала я, со всех ног мчась к пристанищу Мерлина и даже не подумав об осмотрительности.

Нимю и мудрец стояли у стола, внимательно рассматривая какой-то свиток, покрытый древними письменами. Они были так поглощены своим занятием, что я замерла на пороге, вдруг застеснявшись своего грубого вторжения в их мир.

– Заходи, госпожа, и прикрой дверь, прошу тебя. Нет смысла топить весь белый свет, – Мерлин жестом указал на стул у очага, а Нимю налила мне чашку сидра, пока чародей скатывал свиток. – Им потребуется еще час, чтобы дойти до причала в Виэриол-Хилл, поэтому вполне можешь посидеть и подождать.

По сравнению с первым чудесным волнением, когда я пошита, что Артур уже почти дома, наша встреча разочаровала меня. Моего мужа, окруженного молодыми воинами, снесли на берег на носилках. Он выглядел бледным, истощенным и очень слабым. Когда я подошла и присела перед носилками, Артур взял мою руку, но все его внимание было отдано Бедиверу. Они поздоровались, обменялись самыми важными новостями и несколькими шутливыми приветствиями, и мы медленно двинулись к постоялому двору. Я продолжала держать руку Артура, и время от времени, когда носилки вздрагивали от чьего-то неверного шага, он крепко сжимал мои пальцы, и это было все. И только позже, когда его уложили в чистую кровать и все остальные ушли, мой муж прямо посмотрел на меня и улыбнулся.

– Я не надевал плащ, – сказал он сухо, – поэтому он по-прежнему выглядит вполне прилично. По правде говоря, плащ гораздо в лучшем состоянии, чем я.

Я снова взяла его за руку и прижала ее к щеке.

– Так хорошо, что ты вернулся домой живым, – пролепетала я.

– Ты… как там у тебя, мы…

Я столько месяцев вынашивала свое разочарование из-за того, что не забеременела, но теперь не сразу поняла, о чем он спрашивает.

– Нет, – в конце концов ответила я.

– Жаль, – вздохнул он, закрывая глаза, словно собираясь заснуть. – Боюсь, что с этой раной я не смогу исправить положение в течение нескольких месяцев.

– Не беда, – успокоила я его, протягивая руку и убирая волосы со лба. – У нас достаточно времени на целый выводок детей… Ну, может быть, не на всех сразу, – добавила я, когда он удивленно дернул бровью. – Сейчас поспи, а о будущем поговорим, когда ты немного отдохнешь.

Он кивнул, по-прежнему не открывая глаз, а потом пробормотал:

– Моргана приехала с тобой или по-прежнему лечит раненых в Саруме?

– Нет… – помедлила я с ответом, стараясь выиграть время и гадая, не считает ли он свои раны настолько скверными, что потребуется ее особое лечение. Я не знала, как сообщить об ее отъезде. Мне не хотелось говорить об Акколоне, потому что, если мы с верховной жрицей когда-нибудь соберемся помириться, она будет вынуждена признать, что я не сплетница, сующая нос не в свое дело. Что касается ее открытого неповиновения и бегства, лучше, если королю об этом расскажет Бедивер. Поэтому я просто сказала, что вместо нее приехала Нимю, чтобы провести специальный обряд на вершине Тора. Слышал ли меня Артур или уже спал, я определить не могла, но, к моему большому облегчению, вопрос о Моргане больше не поднимался.

Когда Артур хорошо отдохнул и мог переносить качку паланкина, мы тронулись обратно в Сарум. Дела там обстояли в основном по-прежнему, хотя на второй день нашего пребывания дома Игрейна попросила разрешения уложить вещи и вернуться в монастырь, и, что бы я ни говорила, разубедить ее не удалось.

– Сейчас Бедивер может выделить мне сопровождение. Артур вернулся, и вам обоим понадобится время, чтобы обрести привычку править совместно, – твердо сказала королева-мать.

К концу недели Игрейна полностью собралась и пришла к Артуру попрощаться. Я хотела оставить мать и сына наедине, надеясь, что тогда они будут более искренними, но оба подняли такой крик, что в конце концов мне пришлось остаться. Позже, когда я провожала ее к паланкину, Игрейна взяла меня за руку.

– Наверное, невозможно загладить обиды, которые, как считают мои дети, я причинила им только потому, что полюбила. Но меня успокаивает то, что ты рядом с ним и, по крайней мере не думаешь обо мне дурно… – Она ласково улыбнулась. – Ты будешь не только прекрасной королевой, но и очаровательной дочерью, согревающей мою старость.

Мы обнялись, как родные мать и дочь, и я умоляла ее дать мне знать, если ей когда-нибудь что-то понадобится.

– Конечно, – ответила она, – и ты должна пообещать мне то же самое.

Она села в паланкин, лошади тронулись, и она помахала мне в последний раз. Рядом с ней беззвучно плакала Эттарда, не в силах скрыть разочарование от расставания с двором. Когда кортеж выехал с площади, я побежала искать Бригит, и лицо мое было мокрым от слез.

После бегства Морганы Бригит взяла лазарет в свои руки и пригласила Фриду к себе в помощь.

– Если я уживалась с кельтскими богами Морганы, то уж, конечно, полажу с сакскими божествами Фриды, – заявила моя ирландская подруга. – Кроме того, с тех пор как сюда привезли Грифлета, эта девушка проводит здесь день и ночь. Ей надо чем-то себя занять, а нам нужна помощница.

– Как дела у мальчика? – спросила я, беря конец свежевыстиранного бинта и сматывая его.

Плохо… очень плохо. Я не уверена, что удастся спасти его. – Бригит говорила отрывисто, не имея времени сетовать на несправедливость судьбы, потом посмотрела на меня и криво усмехнулась. – Но мы вовсе не собираемся отдавать его без боя.

Дело повернулось так, что Грифлет поправился быстрее, чем Артур. К Самхейну он был уже на ногах, ежедневно заходил к верховному королю и постоянно занимался собаками.

– В его присутствии я чувствую себя стариком, – проворчал однажды утром Артур после такого посещения.

– Сломанные ребра срастаются скорее, чем заживают раны, – ответила я, взбивая валик под голову, приготовленный для его стула.

– А мальчишки поправляются быстрее мужчин, – добавил он сварливо.

Я вытащила шашечную доску и расставила шашки, надеясь, что игра улучшит его настроение, но Артур выругался и оттолкнул ее.

– Я сыт по горло играми и пустой болтовней. Будь я проклят, мне надо заниматься делами страны, а не сидеть здесь, как калека, который не может залезть ни на лошадь, ни на свою жену или совершить необходимый визит во вражеский лагерь!

– Ты же работал, – серьезно сказала я. – Мы заключили военные союзы с ирландскими поселенцами в Уэльсе, дав им таких правителей, как Агрикола; людей, на чью верность ты можешь положиться. Герейнт все держит под контролем в Девоне, а Тео и его помощник Марсель посланы, чтобы очистить от захватчиков Бристольский залив. – Я собралась с мыслями. – Различные королевства признали новых вождей и посылают лучших воинов сражаться под твоим знаменем. Весьма завидное достижение, если учитывать то, что ты находишься дома чуть больше двух месяцев.

– Но этого не достаточно, Гвен… этого мало, – сокрушался он. – Военные союзы создаются по желанию тех, кто подписывает договоры о них… и они не много значат, если я не смогу убедить королей понять суть моего Дела… необходимость работать как одно целое. Мерлин говорит, что для этого потребуются новые идеалы, свежие идеи, которые объединят людей; религия не поможет, потому что религиозные убеждения британцев слишком различны. – Он устало вздохнул. – Если мы не найдем быстрого решения, саксы поймут нашу слабость и снова перейдут в наступление. Я знаю, что они намереваются захватить стратегически важные земли, нутром чувствую это. Неизвестно, кому из федератов можно доверять, а кто из них вынашивает замыслы о расширении собственных владений. Мои сведения разрознены и основываются главным образом на наблюдениях, а не на глубоком знании ситуации. Мне нужен человек, который знает их язык.

– Фрида… Фрида подойдет, и она научит нас, – предложила я. – Мы оба можем выучить их язык и, когда нам придется вести с ними дела, будем чувствовать себя увереннее.

Наступило долгое молчание, пока Артур обдумывал мое предложение. Наконец он вздохнул и кивнул.

– Хорошая мысль, – признался он, нехотя подтягивая к себе шашечную доску. – И вправду замечательная мысль. Если я не сражаюсь с саксами на поле боя, то по крайней мере перехитрю, выучив их родной язык.

Итак, Фрида начала учить нас, пытаясь заставить сменить тягучий уэльский говор на гортанные звуки саксонского языка. Артур оказался гораздо худшим учеником, но саксонка намного терпеливее, чем я ожидала, поэтому мы неуклонно, хотя и не очень быстро, продвигались вперед. Это занимало его все зимние месяцы. Он продолжил учиться даже после того, как встал на ноги и смог каждый день бывать с Бедивером на турнирном поле.

Планы создания кавалерии стали реальными после того, как ирландская война доказала важность стремян, и вскоре наше конное войско превратилось из горстки рыцарей во впечатляющую боевую силу. Когда Артур смог наблюдать за практическими уроками, Бедивер и Паломид уже совершенствовали боевые навыки. Смотреть на их упражнения было интересно, и настроение Артура сразу улучшилось.

Мы снова стали близки, это тоже помогло ему встать на ноги. Мы втянулись в это утешающее и приятное занятие точно так же, как в совместное управление королевством, хотя о детях говорить было еще рано. Между нами не возникло ни глубокой страсти, ни крепкого чувственного единения, которого я так ждала, но мы были довольны. Артур занимался любовью точно так же, как и всем прочим: искренне и откровенно, без флирта и прочих глупостей. Я надеялась, что со временем нас, может быть, сблизят более романтические отношения, но была готова смириться и с тем, что происходит сейчас.

– Новые всадники становятся все лучше и лучше, – размышлял он однажды ночью, когда мы лежали, прижавшись друг к другу. – Я думаю, надо предоставить им возможность продемонстрировать, что они уже умеют. Может быть, – добавил он, опираясь на локоть и глядя через окно на висевший в небе полумесяц, – пора перевезти двор в Каэрлсон и провести там турнир? Мы можем устроить празднование по поводу моего выздоровления, а заодно показать ирландцам, что я намерен держать Уэльс в крепкой узде.

Артур соскочил с кровати, и весь сон его как рукой сняло. Он поднял заслонку фонаря на столе и, бросив мне иглу и табличку, начал диктовать список приглашенных. Мы обсуждали значимость каждого имени в списке и в конце концов включили в него почти всех, кто приезжал на свадьбу, за исключением короля Марка, которого мы оба решили не звать.

Когда мы дошли до имени Морганы, я взглянула на него, гадая, примет ли Владычица приглашение. Честь запрещала мне упомянуть причину ее отъезда, и Артур никогда не касался этой темы. Наверное, он и понятия не имел о той злобе, которую она питала ко мне.

– Мы представим тебя по всем правилам, как положено представлять верховную королеву, – объявил он, нетерпеливо расхаживая взад-вперед, – так, как сделали бы это, не вмешайся ирландская кампания. Мерлин, кроме того, однажды сказал, что неплохо заставить мелких королей каждый год подтверждать свою верность мне. Все это мы включим в программу праздника весны на Пятидесятницу. Что ты думаешь о нашем решении?

– Думаю, что это будет сумасшедший дом. – Я засмеялась, тем не менее полагая, что мы искушаем судьбу, вновь сводя вместе столько соперничающих группировок.

– Да, – кивнул он, одеваясь. – Но нужно найти способ подняться выше всех этих королевских «я». Как там у них: кто где будет сидеть… – фыркнул он.

– Это очень легко устроить, – я пожала плечами. – Просто поставить столы в круг, как кумбрийцы на советах. – Я подтянула колени к подбородку и подоткнула со всех сторон стеганое одеяло. – Тогда все гости будут в одинаковом положении, а если оставить между столами проходы, слуги смогут легко входить в круг и выходить из него.

Артур остановился как вкопанный, и взгляд его остановился. Было трудно понять, смотрит ли он на меня или через меня, но я выдержала этот взгляд, недоумевая, о чем же он сейчас думает.

– Мы делаем так и во время поездки на юг, только без столов, – продолжила я, – а мои предки поступали так всегда. Если это удовлетворяет обидчивых кельтов, то должно подойти и приверженцам Рима бриттам.

По лицу Артура расплылась широкая улыбка, а глаза озорно блеснули.

– Клянусь Юпитером, – произнес он по-латински, – Бедивер правильно сказал, что тебя стоит слушать! Круг… огромный круглый стол, где нет ни начала, ни конца. Что за чудесное приспособление! Оно заставит политиков неделями чесать в бородах в попытках решить, оскорблены они или им оказали честь! Он схватил фонарь и направился к выходу.

– Артур, куда ты? – закричала я, выскочила из кровати и побежала за ним.

– Я должен сообщить об этом Мерлину, – сказал он, нетерпеливо дергая шнурки, скрепляющие кожаные занавески.

Загородив ему дорогу, я показала на окно.

– Уже давно миновала полночь… посмотри, даже луна зашла. Ради бога, милый, дай чародею насладиться сном. Ты все обсудишь с ним завтра.

Ночной воздух резко холодил кожу, и я начала зябко дрожать, смеясь над своим мужем. Он стоял, глядя сверху вниз, и на этот раз действительно заметил меня.

– Может быть, ты и права, – сказал он смущенно, вешая фонарь на крюк у входа и обнимая меня. – Кто знает, какие мысли могут прийти в твою голову, если дать тебе еще один шанс.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю