355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Персия Вулли » Гвиневера. Дитя северной весны » Текст книги (страница 22)
Гвиневера. Дитя северной весны
  • Текст добавлен: 31 октября 2016, 04:00

Текст книги "Гвиневера. Дитя северной весны"


Автор книги: Персия Вулли



сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 31 страниц)

Бригит, как обычно, нашла простое и разумное объяснение. Возможно, я преувеличила глубину его тревоги. Я благодарно улыбнулась ей, надеясь, что она права и завтра утром Артур снова повеселеет.

32
АГРИКОЛА

На следующий день хорошее настроение в самом деле вернулось к Артуру, но в следующие несколько дней мы проводили вместе очень мало времени, потому что его внимание почти полностью занимал вопрос, как прокормить великое множество людей, ехавших за нами. Ежедневно охотничьи отряды отправлялись в лес, и в города посылали рыцарей для поисков любой еды, какую только можно было достать.

По мере продвижения к югу мы встречали на дороге все больше путников. Многие из них, подобно пасечнику, мимо которого мы проехали раньше, изменяли свой маршрут и присоединялись к процессии. Часто люди, тоже ехавшие на юг, отказывались от своих первоначальных намерений ради того, чтобы принять участие в нашем свадебном путешествии.

Артур обходил города стороной, хотя местная знать часто собиралась и выезжала навстречу, чтобы приветствовать нас. Особенно много людей ждали нас в Глостере, собравшись там из прибрежных королевств южного Уэльса.

Кумбрийцы-южане очень отличались от суровых северян. У многих из них были ирландские имена, потому что люди Демеции гордились тем, что их предки пришли из-за Ирландского моря. Чисто выбритые и элегантные, они в основном одевались в цветастые полотняные одежды, а не в шерсть, и предпочитали говорить на латыни, а не по-кумбрийски.

Некоторые из них ехали в специальных повозках, называемых карстами, которые были чем-то средним между плетеной военной колесницей и крестьянской телегой. Я таращилась на эти хитроумные приспособления, достаточно легкие, чтобы их тянули лошади, а не быки, но слишком тяжелые, чтобы двигаться по ухабистой дороге, и гадала, как чувствует себя тот, кто едет в нем.

Какой-то по виду состоятельный человек везде появлялся в сопровождении писца. Я не могла представить себе, что ему нужно было записывать, но Артур сказал, что между этими королевствами и тем, что осталось от империи, хорошо развита торговля, и многие богатые люди по-прежнему посылают своих детей учиться за границу.

Несмотря на странность южан, я воспринимала их как необычных соседей, а не иностранцев, потому что подобно своим северным братьям, они были непоколебимо верны верховному королю.

День выдался жарким и влажным, и, пока мы ехали между двумя укрепленными холмами, перед нами начал вырисовываться вздымающийся вверх откос горного кряжа. Артур подъехал ко мне.

– Завтра у нас будет трудный подъем, – заметил он, вытирая пот со лба тыльной стороной руки. – Как ты относишься к тому, чтобы сегодня вечером остановиться на вилле? Впереди есть красивая вилла, где нас примут с большой радостью. Владелец – хороший человек, и мне хочется немного побыть подальше от толпы. Может быть, мы даже сходим в баню.

Я никогда не видела римской усадьбы, хотя Винни, конечно, рассказывала о них, и мысль о том, чтобы остановиться в одном из легендарных роскошных и элегантных домов, была привлекательной. Артур рассмеялся, когда я спросила, найдутся ли там комнаты для моих женщин.

– Конечно, – ответил он, – неужели ты думаешь, что мы сможем ехать на виллу без Лавинии?

Итак, когда были улажены вопросы с основным лагерем, королевский отряд отправился на виллу.

– В этой местности было много вилл, – заметил Артур, – хотя большая часть их разрушилась со Смутных времен. Агрикола говорит, что эта вилла была брошена, но грабежам никогда не подвергалась. Переехав сюда после смерти своей жены, он сумел нанять достаточно работников, чтобы превратить ее в богатую усадьбу.

– Он действительно выходец с юга? – спросила я, недоумевая, почему у него римское имя.

– Агрикола? Его полное имя Агрикола Лонгхэнд, ответил мой будущий супруг, звучно выговаривая кельтское имя. – Многие южане носят латинско-кельтские имена. Говорят, что такое сочетание очень красиво, – добавил он с лукавой улыбкой и искоса глянул на меня.

Я покраснела и откинула голову, забавляясь его намеком и стыдясь своей плохо скрываемой подозрительности. Я могла бы благосклонно отнестись к этому человеку, но не собиралась безоговорочно признать его двор.

– Кем бы ни были его предки, Агрикола сражается как кельт, – продолжал Артур. – Он был одним из самых храбрых рыцарей Утера во время Великой битвы. Я думаю, что тебе будет интересно увидеть, насколько он отличается от грубого общества, в котором ты находилась последние несколько дней. Я и сам буду рад поговорить с ним о чем-нибудь другом, кроме былых походов.

Мы свернули на ухоженную парадную подъездную дорогу, красиво вымощенную и обсаженную высокими, сужающимися кверху деревьями. Изящные и величественные в весенних сумерках, они казались черными, и я изумилась их опрятности; по сравнению с ними наши северные деревья были лохматыми и кривыми.

Так же великолепен был мужчина, выехавший встречать нас, управляя одной из тех повозок, которые скользят по земле, как челнок по воде. Его приветствие было необыкновенно учтивым, и, когда он вел нас в дом, я поймала любопытный взгляд широко раскрытых глаз Винни, выглядывающей из-за занавесок паланкина.

Когда мы все собрались, Артур представил нас с соблюдением всех правил, и Агрикола любезно поклонился. Он был крепок, как землепашец, но руки были гладкими, без мозолей, а густые седые полосы хорошо причесаны. Его туника была перехвачена на талии ремнем причудливой работы, который являлся в империи символом высокого гражданского положения. Моя наставница тщательно взбила свои локоны перед тем, как быть представленной.

Моих женщин и меня проводили в анфиладу комнат, выходящую на центральный сад, где в сумерках нежно плескал водой фонтан.

Винни рассматривала цветы, стоящие на столике у моей кровати, слегка прикасаясь к изогнутым лепесткам с яркими пятнышками.

– Я с детства не видела лилий, – пробормотала она. – У нашего хозяина, должно быть, очень способный садовник.

Я с недоверием рассматривала незнакомый цветок. Буйство его окраски и изогнутая форма лепестков были такими необычными, что я была уверена: родина этого цветка – не Британия.

Шкафы и сундуки были недавно проветрены, и в каждом ящике и кладовке лежали небольшие мешочки с пахучими травами. Я спросила о них нашего хозяина, когда мы собрались перед обедом во внутреннем дворике, и он любезно улыбнулся, явно польщенный тем, что я заметила их.

– Мешочки наполнены сушеными цветками лаванды, – они долго сохраняют запах. Лаванда хороша для любого сада, но все-таки привычна к более теплому климату.

Я смотрела на растения на строго распланированных клумбах вдоль садовых дорожек, узнавая окопник, наперстянку и щавель, нужные для аптеки, и зелень для кухни. Но многие растения были мне незнакомы, и я спросила, откуда у него такое изобилие.

– Первым человеком, который заинтересовал меня садоводством, была моя жена. Она родилась в Корнуолле, где погода позволяет выращивать почти все. Переехав сюда, я понял, что работа в саду очень успокаивает, – добавил он. – А это хорошее место для проведения опытов. И самое главное, что первые владельцы этого участка, к счастью, очень разумно разместили его. Ты заметила кипарисы вдоль подъездной аллеи?

– Изящные черные деревья? – кивнула я.

– Это настоящее сокровище, – просиял он, – как и фиги в конце гостевого крыла. Воистину замечательные деревья! Огромные, тенистые гиганты, с широкими, плоскими листьями и серебристо-серой корой летом, а осенью они приносят сладчайшие плоды. Ты не пробовала сушеные фиги? Они очень хорошо хранятся и легко перевозятся.

Я с сожалением сказала, что не пробовала, но Винни заметила, что она, возможно, ела их в детстве в Йорке.

– Это было давно, – сказала она жеманно и неожиданно застеснялась, когда всеобщее внимание переключилось на нее.

– И с тех пор ты их не ела? – спросил Агрикола, на что Винни молча потрясла головой и застенчиво уставилась в тарелку. – Ну, это легко исправить, – продолжил наш хозяин, хотя больше о фигах не упоминал.

Во время обеда говорили о нашем путешествии и о толпе людей, следовавших за нами. Я откинулась на спинку стула, испытывая облегчение от того, что здесь не было кушеток, и оглядела комнату – красивую, веселую и светлую. Штукатурка была терракотового цвета, и кто-то нарисовал на дальней стене картину, изображающую молодую женщину, кормящую голубей. Я подумала, не портрет ли это жены Агриколы; но в любом случае женщина была очень милой. Масляные светильники, стоящие на столах и свисающие с высоких подставок около дверных проемов, были сделаны из какого-то полупрозрачного материала, потому что тускло светились от яркого пламени фитиля.

Но больше всего меня поразили огромные горшки, поставленные сразу у входа во внутренний дворик, в каждом из которых росло живое дерево. Мысль о возможности иметь лес под крышей никогда не приходила мне в голову, и я пообещала себе вспомнить об этом попозже.

На обед подавали отличную нежную молодую баранину, приправленную травой, которую Агрикола называл розмарином. Принесли овощи в рыбном соусе, сладкие пирожки и прозрачное белое вино, привезенное, по словам нашего хозяина, из какого-то местечка под названием Пфальц.

Глаза Винни при перемене блюд радостно светились, тем более что все это подавалось в красной самосской посуде, которой она так восхищалась. А вино для каждого из сидящих за столом подавалось в отдельном стеклянном кубке. Ничто другое не могло, конечно, доставить ей большего удовольствия.

Беседа затрагивала множество тем, и ни одна из них не касалась сражений или былых побед. Агрикола говорил об урожаях, которые два последних года были хорошими, и о возможности снова наладить торговлю с континентом, особенно если использовать порты на Саксонском берегу.

– Я бы не прочь заключить договоры с федератами, – сказал Артур. – Я пойду даже на это, только бы положить конец вторжениям!

Агрикола кивнул в знак согласия.

– Многое зависит от того, что случится в Галлии, – предположил он, когда вино было разлито в очередной раз. – Я знаю, что франки вытесняют варваров с побережья и гонят многих из них через горы в Испанию. Их король по имени Кловис по-прежнему угрожает Бану и его брату в Бретани, и они опустошают территорию саксов на севере. Значит, появится новая волна саксов, которые захотят обосноваться здесь!

– У меня нет свежих новостей от Бана, – угрюмо сказал Артур, наблюдая, как плещется вино в кубке. – Если он задержит франков у залива, пока мы в Британии, я буду рад прислать ему всех людей, которых смогу, чтобы помочь защищаться на востоке. Он очень выручил меня во время Великой битвы.

– Ну, – вздохнул Агрикола, сотворив странный знак, неизвестный мне, – если немного повезет и мы сумеем хорошо поработать, боги, возможно, улыбнутся Большой и Малой Британии.

Мы все выпили за это, а в это время слуга принес великолепное серебряное блюдо. Оно было украшено витиеватыми узорами, а в центре горкой были сложены какие-то фрукты. Каждый получил по паре золотисто-оранжевых шаров, плавающих в густом прозрачном сиропе, и я разглядывала их с тем же странным чувством любопытства и опасения, с каким смотрела на лилии.

– Что это? – спросила я, чувствуя во рту незнакомый вкус плода.

– Фрукты называются персиками, а пряности – имбирь, – ответил Агрикола. – Это были любимые фрукты моей жены, и я тоже очень люблю их. Но имбирь все труднее доставать, потому что торговля становится очень ненадежной. Теперь, когда варвары переместились в Испанию, вот о чем надо подумать, – продолжил наш хозяин, поворачиваясь к Артуру. – Обычно Испания поставляла олово на рынки Средиземного моря, но сейчас она разрушена варварами, и мы могли бы снова утвердиться на рынке. Ты же знаешь, что Корнуолл когда-то преуспевал в торговле оловом, а для бронзовых дел мастеров оно нужно всегда.

Артур задумчиво кивал, а Агрикола продолжал обсуждать возможности торговли с Константинополем. Меня потрясла его разносторонность, и, когда разговор на минуту стих, я спросила, откуда он все это знает.

– Мой отец знал цену хорошему образованию, – ответил он с улыбкой, – поэтому меня посылали в места, сегодня не очень доступные. Я видел Геркулесовы столбы, гавань Александрии и храм Аполлона в Дельфах.

Я была рада поговорить с человеком, который собственными глазами видел места, о которых часто рассказывал Катбад, и быстро спросила:

– Какое самое интересное место в мире?

– Британия, – последовал мгновенный ответ, и он ласково улыбнулся. – Серая и затянутая облаками, полная туманов и зеленых лесов, с бурной весной и яркими золотыми днями осени. В ней сейчас, может быть, и не все в порядке, но ведь против варваров приходится бороться всем. Даже Рим не тот, каким был когда-то. Но не забывай, что города – всего лишь дело рук человеческих, тогда как чудеса, сотворенные богами, являются дарами, которые будут жить в веках. Ничто не может сравниться с загадочными Чеддерскими горами или с белыми скалами на Саксонском берегу, или с величественностью луны, отражающейся в водах вокруг Гластонбери. – И наш хозяин еще раз сотворил странный знак.

– Это знак какого бога? – спросила я, не успев подумать, что мой вопрос может показаться грубым.

Владелец виллы объяснил, что он последователь Геркулеса, культ которого был очень, очень древним.

– Мерлин иногда говорил мне о боге-герое, – сказал Артур.

– Меня это не удивляет, – сказал Агрикола с ухмылкой. – Мы с магом впервые познакомились на праздновании Белтейна на холме над Исполином. Тогда я был молод, а Мерлин был простым жрецом, помогавшим привязывать ленты и украшать ствол дерева перед началом танцев. Мы с женой провели там ночь, потому что в те дни надеялись на то, что у нас будут дети.

– Под майским шестом? – спросила я, думая, что это чересчур людное место для подобных попыток.

– Нет, госпожа, мы спали на самом Исполине, – объяснил Агрикола. – Контуры героя с поднятой дубинкой и торчащим членом были вырезаны в дерне на склоне мелового холма. Его белые очертания ясно видны на фоне зеленой травы на многие мили вокруг. Говорят, что это дар богов, славящий и Геркулеса, и местных богов плодородия. Разве у вас в Регеде нет похожих обычаев?

– У нас нет даже меловых холмов, где можно было бы вырезать изображения, – ответила я, стараясь представить подобное зрелище. – Наши боги принадлежат туманным долинам, переливающейся воде и иногда большой короне севера.

– Ах, Британия, – ласково сказал Агрикола со вздохом и поднял в тосте свой кубок. – Ты видишь, в каждом уголке есть свое очарование. Даже собственные боги. Я не устаю повторять Артуру, что это самая загадочная земля, и не могу представить, что кто-то может хотеть жить где-нибудь еще.

С этими словами мы подняли кубки, чувствуя себя вдвойне счастливыми от того, что у нас такая прекрасная родина.

После обеда мы с Артуром неторопливо прогуливались по саду, восхищаясь густой тенью, которую отбрасывали фиговые деревья под усыпанным звездами небом. За последние дни мы впервые оказались наедине, и я наслаждалась этим.

– Твои остальные придворные похожи на него? – спросила я с надеждой.

– Немногие, очень немногие. Я хотел, чтобы Агрикола остался при мне советником, но после смерти его жены он решил переехать туда, где воспоминания менее мучительны. Он прекрасно умеет вести дела и очень образован.

– Он не хочет снова жениться? Жаль, что так глубоко чувствующий человек должен жить один, – заметила я. Вода фонтана тихо плескалась за нашей спиной.

Артур довольно усмехнулся.

– Послушать Бедивера, не одна женщина рада бы привлечь его внимание. Но, как ты могла догадаться, он очень любил жену. Возможно, тому, кто знал такую любовь, нелегко забыть о своей судьбе.

Я быстро посмотрела на него, гадая, не приходилось ли ему самому переживать утрату возлюбленной, но он деловито разглядывал небо.

– Вот… вот она, – сказал он внезапно, указывая на звезды. – Придворные Утера предполагают, что меня назвали в честь римской семьи Арториус, но когда я был ребенком, Мерлин любил показывать мне созвездие, которое кельты называют Арторис – Медведь, и говорил, что мое имя происходит от этого названия. Он и вправду часто звал меня «медведем» в те дни.

Сейчас я сама шарила взглядом по небу, думая, что не видела такой красоты с той ночи, когда мы с Кевином ехали из святилища.

В ветвях деревьев рядом с нами запела какая-то птица, чисто и мелодично, и на нас полился водопад звуков.

– Кто это? – прошептала я, когда музыка кончилась.

– Соловей. Разве ты никогда раньше его не слышала?

Я покачала головой, надеясь, что птица запоет снова.

– У нас на юге их полно, они поют весенними ночами, пока не заснешь. Я попрошу Мерлина сделать так, чтобы ты почаще слышала их, – добавил Артур, когда мы пошли обратно к дому. Моя юбка задевала за растения у дорожки, и в воздухе пахло мятой.

– Мерлин умеет творить волшебство? – спросила я, думая, что для него это сущий пустяк.

– Ну, не всегда. – Артур говорил беспечно и немного капризно. – Но молоденькие женщины – его слабость, поэтому для тебя он, возможно, сделает исключение.

– Королевский чародей? – воскликнула я недоверчиво. Было невозможно представить этого угрюмого и величественного мудреца увлеченным молодой девушкой. Я изумленно смотрела на Артура, все еще думая, что он шутит.

– Тссс… Это государственный секрет. Он упомянул о нем только однажды, и я не уверен, что это не было ироническим замечанием по поводу человеческой природы. – Голос Артура посерьезнел. – Мерлин – единственный человек, который всегда находился там, где больше всего был нужен Британии, и всю жизнь посвятил Делу. Это началось задолго до того, как мы с тобой родились. Нет такого ремесла, такой науки, которые он не изучил бы, если они оказывались полезными. Жрец, военный стратег, дипломат, инженер, врач… и иногда волшебник… Он сплел все это в одно целое и создал представление о том, как сохранить цивилизацию. Без него мы давно бы пропали. Он мне ближе отца, Гвен, и было бы хорошо, если бы он нашел немного человеческой любви. Никто не должен стариться в одиночестве.

В словах Артура звучало что-то глубоко трогательное. Я взяла его под руку, и мы пошли к остальным.

Но позже я вспомнила неловкость Мерлина в тот вечер, когда я подошла и села рядом с ним во время ужина. Судя по всему, Артур был прав. Я только надеялась, что какая бы женщина ни полюбила его, она будет достойна его любви.

33
ВОССОЕДИНЕНИЕ

На следующее утро мы выехали с виллы отдохнувшие и посвежевшие, чтобы преодолеть последнюю часть пути. Артур ехал во главе процессии, а Винни с Бригит – в паланкине. Я же сидела рядом с Агриколой в карете, уверенная в том, что даже в дни империи не бывало более странной и более изысканной процессии.

При виде этого зрелища на лице Пеллинора появилось выражение веселого изумления, и он приветствовал нас, с трудом сдерживая взрывы хохота. Остальные восприняли нас по-разному, в зависимости от того, откуда приехали. Здоровяки-северяне откровенно гоготали, тогда как более воспитанные южане кивали, кланялись и уступали нам дорогу. В конце концов я не знала, что и думать о карете, которая была очень удобной, несмотря на всю свою необычность. Однако я не собиралась навсегда отказаться от езды верхом.

Строители дороги решили вопрос подъема на Котсвальдские откосы в типично римской манере с минимальными уступками природе. Мы карабкались по трем прямым участкам дороги, и всем, кто ехал в карете или паланкине, пришлось идти пешком, потому что бедные лошади не сумели бы затащить лишний вес вверх по такому крутому склону. Даже Винни вышла из паланкина и поплелась наверх. А когда мы достигли вершины, задыхаясь и обливаясь потом в утренней жаре, я оглянулась, и от открывшегося вида у меня перехватило дыхание.

Резко выступающие скалы вздымались над краями откоса, заросшими лесом, а ниже тянулась плоская долина Глостера, огибая вершину холма, на котором примостился римский город. Серебряные, реки шнурками тянулись через зеленые леса и свежие луга, а на западе долину защищали голубые холмы южного Уэльса, до которых, казалось, можно дотронуться рукой. Это был мир, уменьшенный до размера столешницы, и я ахнула, совершенно потрясенная увиденным, а рядом со мной стояла Винни, лишившаяся дара речи.

– Ну что, я был прав, говоря о красоте Британии? – с улыбкой спросил Агрикола.

То ли от радости и облегчения, что мы добрались до вершины, то ли из-за того, что въехали в Логрис – королевство Артура, – наше продвижение вскоре превратилось в праздник. Люди стекались отовсюду, и не только ищущие приключений молодые люди и местная знать со своими воинами, но и женщины с детьми тоже присоединились к праздничному шествию. Целые семьи тянулись за нами с песнями и смехом, отложив все заботы и думая только о том, чтобы сопроводить своего короля на его свадьбу.

Мы стали лагерем па опушке леса, не похожего на леса, которые я видела прежде. Агрикола объяснил, что в густой тени буковых деревьев кустарники или папоротники не растут, поэтому их стволы кажутся высокими колоннами, поднимающимися прямо из земли. Я вспомнила, как Кети описывала живые храмы старых богов. Позднее полуденное солнце высветило бахрому на молодой листве и первоцветы, усыпавшие каждую тропинку и прогалинку, превращая лес в сказочный мир, спокойный и красивый, далекий от мирских забот.

Хорошее настроение заразительно, и люди воспользовались случаем высказать королю свое простодушное уважение. В мягких сумерках дудочник наигрывал нам мелодию, а семья акробатов подошла к костру и предложила повеселить нас. Они вертелись, прыгали и кувыркались на лугу. Когда я спросила у их матери, не согласится ли она со своей труппой выступить на свадебном празднестве, она покраснела и помедлила с ответом, но старший сын почтительно поклонился и сказал, что их семья почтет это за честь. Потом все они убежали в свой лагерь за деревьями.

Я взглянула на Артура – он наблюдал за мной. Я внезапно подумала, что следовало бы сначала спросить его.

Мой будущий муж сел на соседний пень, и Цезарь, никогда не отходивший от него, лег рядом.

– Тебе они и в самом деле понравились? Прозвучал наполовину вопрос, наполовину утверждение, и это удивило меня.

– Конечно, – сказала я, не понимая, подшучивает он надо мной или нет. – А тебе разве не понравились?

Он с минуту подумал, потом медленно сказал:

– Да, но, кажется, я не обладаю таким качеством, как ты – заставлять простых людей чувствовать себя непринужденно. Я могу увлечь их своими идеями, но это совсем не то. Ты же даешь понять человеку, что он полезен. Это замечательная черта для королевы, – добавил он, – как и кельтская гордость, и умение хорошо ездить верхом. А нельзя ли сделать что-нибудь с твоим платьем?

Он не смог скрыть ухмылки, и я схватила ячменную лепешку и запустила ему в голову, Цезарь вскочил и громко залаял, решив, что лепешка предназначается ему.

– Нужно проворнее уворачиваться, господин, – раздался знакомый голос из темноты, и в круг света от костра крупными шагами вышел Бедивер. Он был усталым и грязным, но явно в хорошем расположении духа.

– Добро пожаловать, братец, – крикнул Артур, вскакивая и заключая приемного брата в объятия. – Ты обернулся скорее, чем я ожидал.

– Да, – сказал Бедивер, быстро оглядывая еду, наваленную на походном столе. – Мы не останавливались даже для того, чтобы пообедать в богатых домах или на постоялых дворах. И вообще, – объявил он, протягивая руку за жареным голубем, – я не могу вспомнить, когда мы ели в последний раз.

– Думаю, – сказал Грифлет из-за его спины, – что это было у родителей Паломида, где-то на прошлой неделе.

Мальчишка выглядел таким же измученным и немытым, как и Бедивер, но его глаза сверкали, когда он протянул Артуру конец поводка, к которому был привязан второй щенок.

Сука, сливочно-белая копия Цезаря, несмотря на волнения долгой дороги, сразу почувствовала себя дома, как только они с Цезарем обнюхали друг друга.

– Я уже придумал ей кличку, – объявил Артур, жестом приглашая вновь прибывших угощаться. – Доброе кельтское имя, чтобы установить равновесие двух культур на псарне. Ты помнишь историю о боевой собаке по кличке Кабаль, которую рассказывал нам Мерлин, когда мы были детьми? Бедивер покачал головой, и Артур пожал плечами.

– Ну неважно. Какие-то путаные истории о животном, которое могло менять свой облик – иногда оно превращалось в собаку, иногда в лошадь, в зависимости от того, что нужно хозяину. В любом случае это был храбрый, преданный и свирепый зверь, как и все подобные создания. Могу поклясться, что это одна из выдумок Мерлина. Тем не менее я все время помнил это имя, поэтому собака получит его как подарок по поводу приезда домой. Кабаль… вполне подходяще!

– Но зачем ей носить кличку боевой собаки? – спросила я.

– Потому что она будет моим четвероногим воином. Суки всегда лучшие боевые собаки. Разве ты не знала? – Когда я отрицательно покачала головой, он продолжил: – Может быть, у них лучше развит инстинкт защитника. Кобель необходим на охоте или чтобы отбиться от диких животных, но на поле боя сука гораздо лучше. Не так ли, Кабаль?

Малышка повернулась и посмотрела на него, впервые обратив внимание на человека, который опустился на колени, чтобы поговорить с ней. Она положила свой лохматый подбородок на ногу Артура и наслаждалась его присутствием, забыв обо всем на свете. Было замечательно видеть нежность и заботу на лице Артура, и я не могла не улыбнуться, наблюдая эту картину.

– Мы здесь! – крикнул Бедивер, махнув рукой кому-то за кругом света костра. – Это Паломид. Он хотел умыться перед тем, как быть представленным тебе.

– А, значит, ты успешно выполнил оба поручения! Это прекрасно, – сказал Артур, последний раз потрепав Кабаль, и встал, чтобы поздороваться с черноволосым юнцом, вышедшим на свет.

Я едва узнала мальчишку – он зачесал волосы назад, а через плечо перекинул накидку из красивой парчи. Свет костра подчеркивал арабские черты его лица, и двигался он с гибкой животной грацией.

– Господин, разреши представить тебе Паломида, необыкновенного наездника и верного подданного, который хочет присоединиться к твоему двору, – торжественно объявил Бедивер, и это прозвучало добродушно и одновременно любезно.

Паренек сделал шаг вперед, преклонил колено перед королем и, когда Артур положил свою руку ему на плечо, посмотрел на него с таким же выражением преданности и привязанности, как и Кабаль. «Как они жаждут обрести вождя, – думала я, – и насколько подходит для этой роли Артур».

– Я знаю, – начал мой жених, улыбаясь и делая знак Паломиду подняться, – что ты уже знаком с госпожой Гвиневерой. Если бы не она, мы бы не прислали за тобой.

Смуглое лицо мальчишки покраснело, и он кивнул мне, но встретиться со мной глазами не посмел.

– И, – быстро добавила я, – не прими ты меня за пажа, я вряд ли увидела бы то, на что ты способен в седле. Вот почему мы многим тебе обязаны и почитаем за честь твое желание приехать к нам.

При этих словах Паломид посмотрел на меня и широко улыбнулся ослепительной белозубой счастливой улыбкой. Смущение его прошло.

Прибывшие набросились на еду, а щенки у наших ног обнюхивали друг друга, пока мы обменивались новостями.

Бедивер сообщил, что в пути они обогнали Владычицу Озера, которая ехала в сопровождении множества воинов, друидов и молодых жриц. Она предложила им задержаться и ехать с ней, но Бедивер отказался, объяснив, что должен помогать нам. Весть о толпах людей, следующих за нами, дошла до него задолго до того, как он увидел лагерь.

– Моргана ничего не говорила о своем муже? – спросил Артур.

– Об Уриене? – Бедивер на минуту задумался, потом пожал плечами. – Только то, что он едет по восточной дороге из Йорка и будет в Винчестере вовремя. Тебя что-нибудь беспокоит?

– Нет, – медленно произнес Артур. – Он сказал, что будет присутствовать на свадьбе, и я поверил его слову. В конце концов, надо же когда-то начинать мириться.

К нам подошел Пеллинор, неся с собой эль, который какой-то местный крестьянин послал в дар королю, и вскоре политические заботы были отложены в сторону, рога наполнены, и вечер превратился в веселую гулянку.

– Боже правый, это же Кэй! – воскликнул Артур.

Он рванулся вперед, смеясь и громко здороваясь с Кэем, а заодно с Гавейном и Гахерисом. Они встретили друг друга взрывом шуток, и неожиданно я увидела среди них Мерлина.

Чародея давно не было видно, но я так привыкла к его странному поведению, что даже не подумала спросить, где он находится. Оказывается, он уже побывал в Винчестере, посовещался с Кэем и вернулся к нам, приведя с собой рыцарей Артура. Такая скорость передвижения была трудна даже для опытного гонца, и я подумала, не использовал ли Мерлин свое умение менять облик. Только птица могла с такой легкостью покрыть подобное расстояние.

Коротко переговорив с ними, Артур сообщил нам, что планы меняются и мы должны будем свернуть на старый тракт, пересекающий римскую дорогу около замка Лиддингтон.

Я взглянула в сторону горного кряжа, на который он указал, и увидела, что длинный, покрытый травой подъем резко обрывается и на вершине заканчивается древней крепостью.

Когда мы подъехали ближе, стены массивной крепости ожили от веселых криков детей и женщин, размахивающих флажками. У подножия холма, там, где Ридж Уэй встречается с римской дорогой, застыл в приветствии отряд воинов. Впервые встретив воинов Артура на земле Логриса, я с любопытством рассматривала их. У многих были древние доспехи римского образца, несомненно переходившие от отца к сыну после ухода легионов. На некоторых были новые кожаные камзолы, а на предводителе – кольчуга. Когда мы проезжали мимо, они четко отдали честь и стукнули концами копий о землю.

Артур махнул им рукой, и они потянулись за нами, когда караван свернул с травянистого склона. Карета Агриколы была плохо приспособлена для неровной дороги, поэтому я пересела на Быстроногую, а он остался на мощеной дороге и пообещал, что мы встретимся перед свадьбой.

Артур был занят с Кэем, Гавейном и другими, не видевшими его почти месяц, поэтому рядом со мной некоторое время ехал Бедивер. Его глаза весело блестели, и он, казалось, был искренне рад снова видеть меня.

– И как Логрис нравится твоей светлости… тебе, Гвен? – поправился он, и я улыбнулась.

– Более интересным, более красивым, более гостеприимным, чем я ожидала, – весело ответила я.

Я рассказала ему о людях, которых мы встречали, и он кивал, слушая, как все участники процессии танцевали на зеленой траве около древнего колодца, и смеялся, когда я пустилась обсуждать отличие крепости Пеллинора на холме от виллы Агриколы.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю