Текст книги "Гвиневера. Дитя северной весны"

Автор книги: Персия Вулли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

– Убери руки, – прошипела я, стараясь не шуметь, но и не желая выносить его прикосновений.

– Разве так обращаются с кузеном? – спросил он, обнимая меня другой рукой за талию и пытаясь притянуть к себе.

Еще не успев подумать, я ударила его так сильно и быстро, как только могла. Моя ладонь обрушилась на его скулу.

Я испугалась, что он ответит на удар, и смотрела на него с яростью и отвращением. Рука заныла – судя по всему, досталось ему крепко.

– Выпусти меня, – приказала я, – или я все расскажу Артуру.

Он опустил руки и сделал шаг назад.

– Тебя не всегда защитит твое новое положение, госпожа, – гневно проскрипел он ледяным голосом.

Мне очень хотелось ответить так же резко, но я прикусила губу и сдержалась, лишь взглядом выдавая свой гнев. Пока не поздно, надо было бежать. Поэтому я повернулась и скользнула в калитку, стараясь проделать это с наибольшим достоинством, тем более что послушница с факелом уже вернулась за мной.

При виде ее я остановилась и, протянув руку Маэлгону, спокойно сказала:

– Нашу приятную встречу, кузен, я запомню надолго.

– Надеюсь, – ответил он тоном человека, привыкшего к пребыванию на людях, затем легко дотронулся до моей руки. – Доброй ночи, госпожа, и пусть твой сон ничто не потревожит.

Я кивнула и отвернулась, надеясь, что девушка не заметит синяка, уже проступающего на его щеке. Она сонно семенила рядом со мной, ничем не показав, что заметила странное поведение двух знатных людей, и я успокоилась, решив, что ничего особенного не произошло.

Оказавшись в своих комнатах, я огляделась по сторонам, пожалев о том, что они слишком маленькие и Бригит не может жить со мной. Вероятно, мне стало бы легче, если бы я могла рассказать ей о случившемся, но кельи были изолированы друг от друга и соединялись только колоннадой, а мне была ненавистна мысль о том, чтобы бродить в темноте, разыскивая ее. Поэтому я разделась самостоятельно, налила воды из кувшина в таз и вымыла лицо, стараясь смыть прикосновения Маэлгона.

Меня разъярило, что мой кузен позволил себе сделать мне такое предложение, и бесило его неуважение как к верховному королю, так и ко мне. Артур, конечно же, наказал бы мерзавца, если бы узнал об этом.

Если бы он узнал об этом.

Первый приступ ярости стихал, и голос разума начал брать верх. Не это мне хотелось рассказать королю о необходимом для него союзнике, а я хорошо знала, как нужен был Артуру Маэлгон, пока мы не справимся с саксами. Суета вокруг моей личной обиды могла поставить их союз под угрозу.

Кроме того, мы с Артуром еще очень мало знали друг друга, и этот случай мог осложнить наши отношения. Ни к чему, чтобы он считал меня глупой девчонкой, которая не смогла поставить на место наглого придворного. И мой ответ Маэлгону на самом деле подразумевал, что я ничего не скажу Артуру, если он оставит меня в покое.

Я долго не могла заснуть, оценивая положение, и в конце концов решила, что если это так сильно беспокоит меня, то Артура огорчит тоже.

Когда колокола монастыря зазвонили к полуночной молитве, я окончательно решила не упоминать о случившемся. Мы с Артуром утром уедем, а Маэлгон останется здесь. Поводов для встречи пока не будет, а тем временем я, возможно, смогу все обсудить с Артуром. Сейчас же лучше об этом забыть.

29
ХРАМ

Проведя без сна всю ночь, я проснулась позже обычного, только когда Винни принесла мне миску с овсянкой.

Моя наставница трещала без умолку, а я сонно слушала, как она превозносит достоинства Честера. Здесь, оказывается, были не только хорошие, но и любезные купцы и ювелиры, которые жаждали принести ей посмотреть старинные драгоценности.

– Разве этот перстень не красив? – воскликнула она, гордо протягивая пухлую ручку, чтобы я могла рассмотреть ее новое приобретение.

– Очень милое кольцо, Винни, – сказала я, разглядывая резной гагат в золотой оправе. – Где оно сделано?

– Говорят, что гагат из Уитби, но я уверена, что работа римская, – подчеркнула она, вертя рукой и любуясь кольцом.

– Смотри не потеряй, – предупредила я, потому что, хоть она и надела кольцо на большой палец, оно было ей явно велико.

– Когда поедем, я спрячу его подальше, – ответила она. – Но зачем же тогда украшения, если не выставлять их напоказ?

Я вспомнила замечание Артура о том, на какие средства, может быть, придется содержать конное войско, и улыбнулась про себя.

Винни пошла проверять, не забыла ли я чего-нибудь в шкафу, а Бригит помогала мне одеваться, и я спросила ее, как прошло посещение больницы.

– О, – вздохнула она, – Кети она понравилась бы. Я никогда не видела столько склянок для бальзамов, мазей и отваров и особых маленьких горшочков для хранения трав, и на каждом написано название травы. И аптека, наверное, когда-то была великолепна. Монахини стараются изо всех сил, чтобы поддерживать ее, и лечат местных жителей и солдат. Я хотела бы организовать такую же больницу при дворе Артура, – добавила она задумчиво, – если, конечно, там ее нет.

Появился Бедивер, и на вьючную лошадь погрузили наши пожитки, а Винни суетилась во дворе, убеждая молодых осторожнее обращаться с тюками. Можно подумать, что упакованные в них платья дороже всего на свете, но для Винни это, возможно, так и было. По крайней мере, она не стала поднимать шум, когда я снова начала носить тунику и штаны.

Мы направились к преториуму, и я подъехала поближе к Бедиверу, чтобы попросить его об одной услуге.

– Ты сумеешь поговорить с теткой Паломида и сказать ей, что я хочу заказать пуховое стеганое одеяло для постели верховного короля? Их шьет ее сестра, и хозяйка говорит, что это можно сделать. Но я не знаю, как заплатить за него…

Я запнулась, неожиданно поняв, что такой поступок предполагает, что я согласна стать женой Артура, и покраснела, испугавшись этой мысли. Приписав, вероятно, мое смущение девичьей скромности, Бедивер весело посмотрел на меня и обещал что-нибудь придумать.

Артур ждал нас в комнате коменданта, веселый и довольный ранним отъездом. Хорошо, что он не относится к людям, которые с утра угрюмы и раздражены.

Цезарь игриво скакал около него, пока Артур твердым голосом не приказал ему что-то, и щенок сел, виляя хвостом и блестя глазами.

– Ну, кое-чего вы уже достигли, – сказала я, готовясь слезть с Быстроногой.

Артур ухмыльнулся и удержал меня.

– Не спешивайся. Я уже попрощался с теми, кто остается здесь, а Маэлгон прислал свои извинения по поводу того, что не провожает нас.

Я подняла бровь, одновременно испытывая облегчение и удивление.

– Его жене хуже?

– Нет, я не думаю. Но утром он явился с синяком под глазом, что не делает честь воину. Говорит, что глаз ему подбила какая-то шлюха, когда они поспорили о плате.

Артур засмеялся и повернулся к Бедиверу. Мое лицо стало пунцово-красным, и я, развернув свою кобылу, наклонилась, якобы для того, чтобы осмотреть поводья и уздечку. Волосы упали мне на лицо, а шея лошади помогла скрыть досаду. Добродетельное милосердие, о котором не раз говорила Винни, по моему разумению, не являлось таким уж важным, и я откровенно молилась, чтобы богиня превратила моего кузена в жабу.

Некоторая суматоха при отъезде Бедивера и Грифлета в сторону восточных ворот и наши прощальные пожелания помогли мне забыть про оскорбление.

Бридж-стрит была заполнена людьми, собравшимися, чтобы пожелать нам доброго пути. Они заполонили колоннаду, запрудили лестницы, ведущие вниз к мосту, махали руками, кричали приветственные слова и забрасывали нас полевыми цветами. Один раз бросили даже пригоршню орехов, что, как я знала, осчастливит Винни.

– Что это, черт побери?! – воскликнул Артур, ловя один из твердых круглых предметов и пытаясь понять, что это такое.

– Думаю, грецкие орехи, – засмеялась я, – из какого-то сада неподалеку. Винни говорила, что таков римский обычай желать супружеской паре многочисленного потомства.

– Прекрасно, но как бы они не поставили мне такой же синяк, как у Маэлгона, – хмыкнул Артур.

Я не удержалась и хихикнула, посчитав маловероятным, что буду обращаться с ним так же, как со своим кузеном.

Итак, мы выехали из Честера в замечательном настроении. Даже Цезарь, казалось, радовался всему, потому что время от времени лаял, сидя на седле впереди Артура. Артур положил руку ему на загривок, успокаивая и не давая упасть.

В Честер мы приехали с горсткой сопровождающих, а уезжали в окружении почти двух десятков людей из маэлгоновской знати. И когда мы быстрым шагом тронулись вдоль Уотлинг-стрит, наш эскорт являл собой картину яркую и веселую. Когда мы оказались рядом с местом поклонения Минерве, я посмотрела в сторону каменоломни, заметив разбросанные цветы у основания статуи. Суровая и надменная в бою, находчивая и очень мудрая, эта богиня была всего лишь другим ликом нашей богини, и я попросила ее благословить путешествие, которые начинали мы с Артуром.

День, проведенный на скачках, оказался очень полезным для моего жениха, и скоро мы уже обсуждали купленных им лошадей и его договоренности, которые помогут выведению новой породы. Он неотступно думал об этом – тогда станет реальным его план создания подвижных конных отрядов.

– Преимущество саксов в том, что они незаметно подкрадываются в своих длинных ладьях, наносят неожиданный удар и исчезают прежде, чем подоспеет помощь. И кольчуги они, кажется, используют чаще, чем мы. Но привезти с собой лошадей не могут, и, если я сумею обучить людей драться верхом, мы значительно сократим неравенство между нашими силами. Нам нужны лошади достаточно быстрые, чтобы добраться до захватчиков до того, как они успеют скрыться, и рослые, чтобы рассеивать большие скопления людей. Из ширских лошадей Регеда и животных из Честера я надеюсь вывести породу, обладающую обоими качествами.

– Но ведь на это потребуется время, – заметила я, имея в виду годы, которые уходят на выведение породы.

– Время, – вздохнул он, – и этого я опасаюсь больше всего. Амброзий отразил продвижение саксов, а Утер более или менее удерживал границы, поэтому со Смутного времени среди федератов больших бунтов не было. Но похоже, что на континенте накапливается новая волна захватчиков. Этих людей самих выгнали с собственных земель другие завоеватели с востока, и именно от них исходит самая большая угроза. Если бы я успел обучить войско до того, как они выступят против нас, мы смогли бы пережить даже серьезное нападение.

Он поморщился.

– Если… если британские короли пойдут за мной, если сохранится союз северных королей, если удастся создать конное войско, если на западе ирландцы будут вести себя тихо, если у нас не будет голода или чумы… иногда это напоминает кучу листьев, которые могут разлететься при первом дуновении ветра. – Он сердито нахмурился, будто пытался осуществить Дело только силой собственной воли.

– А если все это сбудется? – напомнила о себе я.

– Ну, об этом я думаю непрерывно, ответил он со вздохом. – Если мы будем достаточно расторопны и нам хватит времени, мы создадим единую нацию и прочный мир. Я бы хотел, чтобы укрепилась торговля как с континентом, так и с городами Средиземного моря. Кроме вина и стекла они многое могут предложить, и если бы мы сумели оживить оловянные рудники на юге и производство зерна на севере… – Он помолчал и потрепал Цезаря по спине. – Кто знает? Может быть, даже будет спрос на собак.

Щенок, лежавший на холке лошади, распластавшись как скатка, шевельнул хвостом и поднял голову. Артур посмотрел на него и ласково улыбнулся.

– Бедный малыш, хотя ты силен и свиреп, это не лучший для тебя способ путешествовать. Может быть, ему все же, – спросил он, поворачиваясь ко мне, – лучше ехать в клетке в обозе?

– Не знаю, – я заколебалась. – Наверное, стоит спросить Бригит.

– Будь он побольше, то мог бы бежать рядом с нами, – размышлял вслух Артур. – Но я боюсь, что он попадет под копыта лошадей или ударится, или испугается и убежит. Ну ладно, дружок, – добавил он, еще раз потрепав Цезаря по спине, – в конце концов ты ни о чем не пожалеешь. Я обещаю.

Лицо Артура было нежным и участливым, и меня восхитило его умение сострадать так же самозабвенно, как и мечтать.

Около полудня мы выехали на прогалину в лесу, где с холмов идет на запад старая дорога. Это первозданно прекрасное место, где священный источник разливается по траве, сверкая на солнце, как росинка среди зеленых папоротников.

Поодаль от источника, на краю темного леса, стоял полуразрушенный храм. Он находился в лучшем состоянии, чем многие северные храмы, и, хотя на крыше частично отсутствовала черепица, а в колоннаде рухнули некоторые колонны, не производил впечатления заброшенного здания.

Люди повели лошадей к берегу ручейка, образованного водами источника, а мы с Артуром пошли к самому источнику. Чаша для путников стояла в нише искусственного грота, и, плеснув воды местным богам, мы напились. Артур набрал воды в горсть и дал попить довольному щенку.

Подошел один из наших рыцарей и показал в сторону замыкающей части нашей процессии. Я обернулась и увидела, что на дороге полно людей: пахари, дровосеки, рыбаки из прибрежных поселений вышли на прогалину и, собравшись кучками на берегу ручья, весело разговаривали. Их было гораздо больше сорока, все они, казалось, пребывали в отличном настроении. Таким образом, наше сопровождение стало весьма многочисленным, и было непонятно, как мы разместимся на постоялых дворах.

Мимо нас прошел Мерлин и медленно поднялся по ступеням полуразрушенного здания. Из храма вышел седой отшельник и, став у выхода между колонн, моргал на солнечном свету, присматриваясь, что за подарок поднесла дорога его святыне.

Я завороженно наблюдала, как мужчины серьезно приветствуют друг друга. По сравнению с похожим на призрак хранителем этого древнего места, чародей выглядел крепким и энергичным мужчиной, едва старше среднего возраста. Вероятно, так казалось из-за того, что они стояли рядом и их можно было сравнивать, а может быть, каждый из них изменил свой облик и принял образ, более соответствующий своему назначению. С уважительным кивком Мерлин принял приглашение старика войти в храм.

– Мерлин ни у кого не отказывается поучиться, – заметил Артур, когда я указала ему на это. – Когда я был маленьким, он всегда подчеркивал, что у каждого человека своя история, своя мудрость… и глуп тот вождь или ученик, кто не понимает этого.

Цезарь погнался за бабочкой, и мы пошли следом за ним к деревьям.

– Как ты думаешь, о чем они говорят? – спросила я.

– Возможно, о делах богов. – Артур слегка пожал плечами, подозвал Цезаря и приказал ему сидеть.

– Но отшельник носит крест.

– Мерлин ничего не имеет против, – ответил Артур, поощрительно потрепав пса по загривку за то, что тот подбежал, но одновременно заставляя его сесть. – Возможно, христианин тоже учится у нашего мудреца, как и Мерлин у него. В сельской местности христиане заботятся больше о мудрости, чем о догмах, и не так стремятся к власти, как в городах. Разве ты этого не замечала?

Я вспомнила, с какой благосклонностью Бригит признавала другие религии, помимо собственной. Возможно, Артур был прав, и только городские священники презирают других богов.

– А ты как относишься к христианам? – спросила я, считая, что сейчас для такого вопроса момент вполне подходящий, как, впрочем, и любой другой.

Цезарь сидел смирно, и Артур улыбнулся ему, потом махнул рукой в сторону деревьев, и мы пошли в тень, а пес побежал впереди.

– К христианам? – переспросил он. – Кажется, их учение ничем не отличается от любого другого. Они просят у бога помощи для себя и шлют проклятия на своих врагов. Я уверен, что любой бог время от времени может быть полезен. Но я вряд ли стану поклоняться только их Белому Христу и не буду смотреть сквозь пальцы на их вмешательство в политические дела. Пока я король, люди могут следовать учениям, устраивающим их больше всего, и я не стану покровительствовать одной религии в ущерб другой. Я не могу позволить себе рисковать доверием моих подданных, и вождь, пытающийся навязать всем одно вероисповедание, заслуживает того, чтобы его считали тираном.

Мы остановились у старого бревна, где Цезарь обнюхивал нору лесной мыши, и Артур тревожно нахмурился.

– Я не потерплю, чтобы людей разделяли религиозные распри, и кому или чему предпочту молиться в уединении, касается только меня. – Он коротко взглянул в мою сторону. – Видимо, твой отец воспитал тебя в том же духе.

– Да, да, я более чем согласна с тобой, – ответила я, энергично кивая. Было очевидно, что эта тема весьма важна для него, если он интересовался моим воспитанием прежде, чем просить моей руки. Мне следовало бы догадаться, что решимость Артура объединить свое королевство перевешивала все остальное, и любая религия в своем стремлении стать исключительной не получит его явного одобрения.

Неожиданно исчезли все мои страхи перед римскими дворами и догматическими ограничениями. Казалось, что между мной и Артуром установилось единое духовное пространство, особый мир, и мне захотелось петь, танцевать и бегать по лугу под апрельским солнцем. Красота этого мира переполняла меня, и я раскинула руки и засмеялась от счастья.

Цезарь вскочил, надеясь, что можно поиграть. Я прыгнула к нему, он увернулся, сделал круг и, прибежав назад, кинулся на Артура. И вот уже мы втроем носились по зеленой траве все более широкими кругами и смеялись, весело гоняясь за чудесной легкостью самой весны.

К игре присоединилась и Бригит, потом несколько молодых стражников и люди из Честера, и наконец все закружились в суматошном хороводе, смеясь и дурачась. Это было похоже на утренний танец в праздник Белтейна – торжественное выражение счастья быть живым. Дух этого места, носивший многочисленные имена, благословлял нас по своему древнему обычаю.

Веселье и хорошее настроение не покинули нас даже после того, как мы остановились перевести дух и мужчины привели лошадей. Сейчас между людьми, собравшимися по воле случая на дороге, возникло некое подобие родства, опьяняющее, как крепкое вино.

По совету Бригит, Артур отнес щенка в корзину, обещая выпустить его на следующем привале.

Вернувшись ко мне, верховный король махнул рукой в сторону шумной толпы, которая явно собиралась следовать за нами.

– Кажется, – хмуро сказал он, – люди прослышали о предстоящей свадьбе в Винчестере и решили ехать с нами.

Я непонимающе смотрела на Артура, но ухмылка, которая расплылась на его лице, была такой заразительной, что я тоже улыбнулась. В конце концов, лучшего способа засвидетельствовать уважение своему королю выдумать нельзя.

– Они понимают, что происходит нечто новое и захватывающее, и хотят участвовать в этом. – Его лицо сияло надеждой и восторгом, и, глядя на него, я подумала, что хотя он рос и не в святилище, но явно относился к людям, из которых получаются герои.

Праздничное настроение царило весь день, и мы догнали обоз, стоявший лагерем на окраинах Уитчерча. Артур и его приближенные остались там, новички, присоединившиеся к нашему отряду, организовывали свой лагерь в близлежащем лесу, а Бригит, Винни и меня сопроводили на постоялый двор в селении.

Нам отвели большую комнату, расположенную довольно далеко от шумного внутреннего двора, и после двух ночей, проведенных в монашеской келье, я была рада обществу. Но у моей наставницы, распаковывающей вещи, покраснели глаза, и она была непривычно молчалива.

– В чем дело, Винни? – спросила я, когда она вынула гребень и зеркало моей матери.

– Этого следовало ожидать, – ответила она, шмыгая носом. – Моя мать всегда говорила, что из езды верхом ничего хорошего выйти не может. – Большая слеза покатилась по ее круглой, как яблоко, щеке, соскользнула вниз и побежала дальше по подбородку.

– Ты заболела? – спросила я и встревоженно посмотрела на Бригит.

– Она потеряла свое новое кольцо, – объяснила та.

– Этого бы никогда не случилось, если бы я ехала в паланкине, – дрожащим голосом прошептала матрона. – А теперь оно исчезло навсегда.

– О, Винни, мне так жаль. Ну, ну… не плачь, – добавила я, обнимая ее.

– Но оно было настоящей римской работы, – прохныкала она, горестно кривясь.

– Тсс… мы купим тебе другое кольцо, когда приедем на юг. В Винчестере обязательно должны быть «настоящие римские» драгоценности.

Я сказала первое, что мне пришло в голову, желая успокоить ее, и это, похоже, подействовало. Винни высвободилась из моих объятий, и на ее зареванном лице мелькнула слабая улыбка.

– Ты действительно сделаешь это для меня? – спросила она, поразительно напоминая ребенка-переростка с лицом, мокрым от слез, и дрожащей нижней губой.

– Если мы сумеем найти такое кольцо, Винни, оно будет твоим, – обещала я.

На мгновение мне показалось, что моя наставница снова собирается заплакать, но ее рыдания перешли в икоту, и она стала поправлять прическу.

– Очень мило с твоей стороны, девочка, – сказала она чопорно. На ее щеках неожиданно появились ямочки. – Я полагаю, что теперь, когда твой брак с молодым королем неизбежен, мне следует называть тебя «госпожа».

Мысль была столь нелепой, что я засмеялась и начала было говорить, что в этом нет необходимости, но Бригит резко оборвала меня.

– Мы все будем так делать, и нам надо привыкать к этому уже сейчас, в дороге.

Бригит говорила совершенно серьезно, и я удивленно смотрела на нее. Почему члены моей семьи должны обращаться ко мне не по имени, а по титулу? Я собиралась возразить, но Бригит многозначительно покачала головой.

– И мы будем совершать меньше промахов при дворе, если некоторое время попрактикуемся в этом, – твердо сказала она, пока Винни приводила себя в порядок.

Вероятно, Бригит была права. Появиться подготовленной при незнакомом дворе было, конечно, хорошей мыслью. Поэтому я с неохотой согласилась.

Позже, когда мы остались одни, я шепнула Винни, что мне не хотелось бы слышать всей этой чепухи типа «госпожа», когда мы вдвоем. Она просто улыбнулась и сжала мою руку.

Артур заехал забрать нас в полдень. Обоз уже тронулся в путь с рассветом, и, когда мы догнали его, я была поражена, увидев, сколько людей следует за ним. При нашем приближении они выкрикивали приветствия и смеялись, узнавая Артура, а некоторые даже окликали его по имени. Мы махали им руками, улыбались и тоже приветствовали их, а позднее, когда мы степенно ехали во главе колонны, я спросила Артура, всегда ли ему устраивают такой прием.

– Нет, такого никогда не было, – хмыкнув, сказал он. – В большинстве случаев я еду с небольшим отрядом, и никто меня не замечает. А если и замечают, то не придают большого значения. Я думаю, – добавил он, искоса взглянув на меня, – что они собрались здесь из-за тебя.

– Из-за меня? – Эта мысль показалась мне невероятной.

– Конечно. Известие о том, что я собираюсь взять в жены кумбрийку, должно быть, распространилось по Уэльсу со скоростью лесного пожара, и теперь они хотят сами увидеть тебя. Людям, которые ценят кровные узы превыше всего, очень важно знать, что верховную королеву выбрали из их народа.

– Так вот почему ты решил взять в жены меня? – спокойно спросила я.

Вопрос не был нарочитым и задан был не в порыве чувств, а естественно возник в ходе разговора. Тем не менее я тут же пожалела об этом.

Он повернулся и спокойно посмотрел на меня, как смотрел в конце скачки, когда мы встретились в первый раз.

– Я выбрал тебя по тем же причинам, по которым ты выбрала меня, – просто ответил он. – Британии нужна королева, а тебе нужен муж. Будущее же зависит только от нас.

Я пыталась найти в его лице хотя бы малейшие признаки любви или нежности, но он только усмехнулся и грубовато добавил:

– Как бы там ни было, мы неплохо начали. Ни один из нас не будет страдать от отсутствия приятного спутника в поездках верхом.

Внутреннее напряжение ослабло, и я улыбнулась, довольная тем, что по крайней мере начало он считал хорошим.

Возможно, как говорил отец, любовь придет потом.

Движение становилось все оживленнее. Иногда в течение часа дорога оставалась безлюдной, а потом появлялась целая вереница путников, растянувшихся кучками чуть ли не на милю. Большинство людей останавливались посмотреть на нашу процессию, съезжая на обочину и иногда вежливо приветствуя нас, если замечали значок с красным драконом.

Пасечник со своими драгоценными ульями, завернутыми для перевозки в полотно и солому, приветствовал нас с нескрываемым восторгом. Пчелы всегда были хорошим предзнаменованием, и я была уверена, что сегодня вечером он сядет поближе к своим подопечным и подробно расскажет им обо всем, что видел и слышал на дороге днем, потому что маленькие золотые собиратели меда должны знать все, что волнует их владельца. Я подумала о том, как он опишет нас и что подумают пчелы.

День кончался, когда мы оказались в окрестностях Роксетера – его литейные и кузницы были когда-то знамениты по всей империи. Но сейчас ворота города стояли распахнутыми настежь, и ни стража, ни любопытные горожане не наблюдали за нами со стен.

– Он опустел, – объяснил Артур. – Брошен. Со Смутного времени в нем почти не осталось людей, чтобы занимать оборонительную позицию на стенах и торговать, поэтому тс, кто уцелел, вернулись к земле. Ты еще встретишь такие места на юге; пустоши, которые медленно погружаются в забвение.

– Но почему? – я качала головой, стараясь понять.

– Смотря у кого спрашивать. Христиане говорят, что это божье наказание за людские грехи. По мнению друидов, это случилось потому, что люди забыли старые обычаи. Поклонники Митры полагают, что это произошло из-за пренебрежения чистотой, а я, – добавил он, подняв бровь, – говорю, что причина в данном случае гораздо менее важна, чем то, что мы по этому поводу делаем. Нам надо возрождать общины и спасать то, что еще можно спасти. То же самое касается и всего Логриса, где города умерли, а люди рассеялись, собираясь вокруг вождей, которые стали жить на холмах, в крепостях наподобие вот этой.

Он показал в сторону странных, напоминающих острова холмов, возвышавшихся над окружавшей нас местностью.

– Здесь живет человек, который считает Рекин собственностью, соблюдает старые обычаи и не видит причин возвращать своих людей в город, опустевший сорок лет назад. Он, между прочим, мой друг, – добавил Артур, – и я обещал переночевать у него. Не хочешь присоединиться?

– Конечно, – ответила я. – Тем более, что он, наверное, обидится, если я откажусь.

– Трудно сказать, – пожал плечами Артур. – Вожди с Уэльских болот – чудаковатая компания. Каждый местный король – хозяин собственного холма, и ему, может быть, безразлично, а может быть, и нет, удостоим ли мы его дом своим присутствием. Насколько я знаю Пеллинора, он будет рад познакомиться с тобой. Я никогда не встречал человека, столь расположенного к женщинам. Или к многочисленным сыновьям. И если они вырастут похожими на своего отца, я буду рад видеть их в своих войсках на юге.

Я посмотрела на Рекин. Похоже, что крепость была естественной твердыней, обособленной и труднодоступной.

– Это будет считаться государственным визитом? – спросила я, думая, как мы справимся с паланкином.

– В определенном смысле, – хмыкнул он, – но мы возьмем с собой только нескольких стражников. Мне не хочется тащить весь отряд вверх по этой дороге.

Я кивнула, думая, как к этому отнесется Лавиния.

Когда мы разбили лагерь, Артур занялся планами на вечер и вывел Цезаря прогуляться, а я поговорила с Винни и Бригит. Моя наставница отвергла мысль о том, чтобы отпустить меня без ее сопровождения, но одновременно не собиралась ехать куда-либо верхом, поэтому металась, раздираемая противоречиями.

Наконец, Артур лично убедил ее, что мне не будет угрожать опасность ни от внешних врагов, ни от него самого. И когда день начал угасать, наш небольшой конный отряд покинул лагерь и направился к древней крепости на холме.