Текст книги "Аут"

Автор книги: Пьер Рей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

– В конце улицы, справа, вы увидите гараж. Въедете на подземную стоянку.

У въезда в гараж стоял полицейский «понтиак». Два фараона о чем-то мирно беседовали с лысым, невысокого роста мужчиной.

– Налево и без остановки, – твердым, угрожающим голосом приказал Ландо.

Станция техобслуживания и гараж принадлежали его другу, такому же, как и он, сицилийцу.

Какого черта понадобилось здесь полицейским в такой неподходящий момент? В подземном гараже, в самом дальнем углу, была металлическая дверь, всегда запертая на ключ. За ней находилось помещение размером три на четыре метра. Именно там Ландо планировал спрятать О’Бройна до тех пор, пока за ним не приедут заинтересованные в нем люди.

– Все время прямо?

– Закройся и рули!

Ему нужно было время, чтобы подумать. В этот тайник соваться уже не стоит, следует срочно подыскать другое место. Зашевелился О’Бройн. Он удивленно вращал глазами, глядя на ствол «маузера», упиравшегося ему в печень.

– Что вам от меня нужно?

– Закрой пасть!

– Заза, что происходит?

Не отрывая глаз от дороги, Заза ответила:

– А то, что ты втянул меня в дерьмо.

– Вам нужны деньги? – спросил Мортимер у Ландо.

Это была его последняя надежда, но она рассыпалась, как карточный домик… Он быстро понял, что этот парень – человек Синдиката и, следовательно, его обман раскрыт. Как же им удалось так быстро обо всем узнать?

– Заза, умоляю, верь мне… Я не понимаю… ничего не понимаю…

– Сейчас свернешь налево, – сказал Ландо.

– Если вы немедленно не скажете мне, что вам нужно, я выпрыгну из машины! – пригрозил Мортимер.

– Да закроешься ты наконец или тебя пристукнуть? – взревел Ландо. – А ты, блондинка, на перекрестке свернешь направо.

В принципе, если того требовали обстоятельства, Ландо умел быть с женщиной деликатным, но эта блондинистая курица, должно быть, крупная стерва, если позарилась на такого плюгавого мужика, как О’Бройн.

– Когда проедешь мост, дуй все время прямо!

Теперь он знал, куда их везти. Место тихое и вне всяких подозрений: квартира Инес!

* * *

Сердце Итало Вольпоне сжималось от недобрых предчувствий. Мрачно глядя себе под ноги, он шел по длинному коридору позади мужчины, одетого во все черное. Когда Вольпоне вошел в морг, его удивил не холод, а отсутствие какого-либо запаха: ни резкого тяжелого запаха формалина, обязательного для таких мест, ни сладковатого, дурманящего голову запаха смерти.

– Будьте любезны, подождите секунду, – вежливо попросил мужчина и начал листать журнал регистрации.

Итало казалось, что он борется с каким-то кошмаром. Несмотря на отцовское отношение к нему, Дженцо как старший брат был с ним строг, но справедлив и щедр. Всем, чем обладал Итало, он был обязан ему. Два раза Дженцо даже спас ему жизнь. Малыш крепко сжал зубы, пытаясь справиться с рвущимися из него эмоциями.

Служащий морга подошел к стене и выдвинул длинный стальной ящик. Затем сделал два шага в сторону и замер.

Неожиданно Вольпоне-младшему стало страшно. Теперь, когда он мог узнать правду, он не хотел этого. Он боялся…

– Вот… – после долгого молчания сказал человек в черном.

Итало сделал несколько шагов вперед, заставляя себя держать глаза открытыми. В металлическом ящике, рассчитанном на покойника нормальных размеров, нога казалась маленькой и в то же время огромной. Он мгновенно узнал ее и понял, что никогда больше не увидит своего брата. Собравшись с силами, задыхаясь от спазмы, перехватившей горло, он наклонился, чтобы рассмотреть то, в чем хотел убедиться: тоненький шрам едва заметной ниточкой проходил по посиневшей коже.

Когда они упали с велосипеда и Итало увидел кровь, сочившуюся из ноги брата, он заплакал. Дженцо тогда улыбнулся и сказал:

– Ерунда, Малыш, мне не больно.

Малыш… Именно Дженцо первым так ласково назвал его. Тогда это имя вызывало у домашних добрую улыбку, теперь люди дрожали от страха, произнося его.

– Мистер Вольпоне, вы узнали?

– Убирайтесь! Я хочу побыть один.

– Позовите меня… Я жду в коридоре.

Кто мог сделать такое с Дженцо? Кто? Где тело? Слезы хлынули у него из глаз, и он зарыдал. Как сообщить эту ужасную новость Франческе, его свояченице, и двум его племянникам?

А вдруг Дженцо жив? Вдруг он выжил и где-то лежит раненый? Пусть он только будет жив, пусть будет жив!..

Он с такой яростью сжал кулаки, что ногти глубоко впились в ладони. Итало разжал пальцы. Они были в крови. Его затрясло, и он забормотал быстро и тихо, протянув руку над ящиком:

– Дженцо… Дженцо!.. Брат мой! Я не знаю, кто это сделал… Но я тебе клянусь, клянусь именем и памятью нашей святой мамы, я узнаю! Даже если на это уйдет вся моя жизнь! И в тот день не хватит крови на земле, чтобы смыть ту боль, которую тебе причинили! Кто бы он ни был, где бы ни скрывался, я найду его и убью собственной рукой! Убью его и всех его родных, вырежу до последнего все его племя!..

Переполненный ненавистью, он вихрем вылетел из траурного помещения, не обращая внимания на слезы, стекавшие по лицу.

Теперь его ожидает священная миссия: заменить дона Дженцо во главе клана и завершить дело, начатое братом. Скоро все узнают, кто он есть – Итало Вольпоне, Малыш Вольпоне! Ему было только тридцать восемь лет.

Свои новые обязанности дона он решил начать исполнять с посещения банка.

* * *

Он был немцем, и его звали Эрнст Флюгге. Двухметровый гигант весом сто двадцать килограммов. Один раз в месяц он прилетал по делам из Гамбурга в Цюрих. И раз в месяц проводил два часа в обществе Инес.

Вначале, когда он встретился с ней по рекомендации своего швейцарского друга, он был настолько поражен ее красотой, что едва справился со своими мужскими обязанностями. Совершенство тела негритянки вызвало в нем бурю, связанную с представлением о собственной неуклюжести. Обычно проститутки не смущали его. Вместе с деньгами, которыми он расплачивался за удовольствие, исчезала и его болезненная застенчивость. Но здесь, несмотря на то что Инес была обыкновенной проституткой, пусть даже очень дорогой – два часа забвения с ней обходились ему в две тысячи долларов, – она так умело сохраняла дистанцию, что при расставании, когда она прятала деньги в сумочку, ему хотелось сказать: «Благодарю вас, мисс!» И никогда Эрнст не чувствовал себя обворованным, как это зачастую случалось после встреч с другими жрицами любви.

Сейчас он лежал на полу с закрытыми глазами и прерывисто дышал… С помощью кисточки Инес наносила на тело гиганта длинные мазки меда, тщательно прорабатывая каждый сантиметр кожи, начиная с пальцев ног и вплоть до корней волос на голове. Потом она начнет его слизывать…

– Ты знаешь, сколько стоит килограмм меда, птенчик?

– Только не останавливайся, умоляю тебя!

– Дорого, очень дорого!

– Я заплачу.

– Ты никогда не сможешь расплатиться…

– Да, да… я знаю… Никогда не расплачусь, – бормотал Эрнст, ослепленный обещаниями невероятно восставшей плоти.

Он протянул руку и погладил ее по бедру. Неожиданно в дверь позвонили. Эрнст вздрогнул, открыл глаза и встретился с недоуменным взглядом Инес.

– Ты кого-нибудь ждешь?

Она молча прижала указательный палец к своим губам. На ней был только розовый пеньюар, открывавший все великолепие ее тела. Эрнст хотел встать, но она силой удержала его. Новый звонок, и тут же последовал стук в дверь.

– Не следует, чтобы меня здесь видели.

Она сделала успокаивающий жест рукой и направилась к двери. Несмотря на природное хладнокровие, она вздрогнула, увидев в глазок Ландо, какого-то мужчину и молоденькую блондинку. Орландо никогда не приходил к ней, не предупредив заранее о своем визите. А сейчас он был даже не один, а с двумя незнакомыми людьми.

Из-за двери раздался его раздраженный голос:

– Откроешь ты наконец?! Я знаю, что ты там!

– Я не одна. Приходи позже.

– Нельзя, – закричал Ландо. – Открой!

– Не открывай! – застонал Эрнст, оставаясь лежать на ковре и прикрывая руками свои мужские прелести, которые уже приняли более скромные размеры. Он не знал, что делать: бежать под душ и смыть медовое покрытие или удалиться в другую комнату и подождать, когда Инес уладит это недоразумение.

Он с ужасом увидел, что она отодвигает задвижку.

– Это мой брат, – объяснила она. – Мне очень неприятно…

Эрнст ожидал увидеть чернокожего воина под три метра ростом, но им оказалась миниатюрная блондинка, у которой глаза вылезли из орбит от необычного зрелища. За ней вошли тщедушный мужчина и высокий брюнет, типичный метис, которых Флюгге почему-то больше всего боялся. Он вскочил на ноги и бросился в ванную.

– Кто это? – спросил Ландо.

– Кто позволил тебе прийти сюда? – вопросом на вопрос ответила Инес ледяным тоном.

Только теперь она заметила пистолет в опущенной руке Ландо.

– Ты сошел с ума! Убирайся отсюда!

Он зло посмотрел на нее и медленно произнес угрожающим тоном:

– Заткнись! Выставь за дверь этого мудака и приготовь кофе для моих друзей.

– Приготовь сам и убирайся!

От резкой пощечины ее голова дернулась, как шарик пинг-понга. Ошарашенная, она машинально подняла руку к лицу: никогда раньше Ландо не бил ее. Разочарованным голосом она сказала:

– Ты не прав, Ландо.

– Свари кофе!

Она направилась в кухню. Проходя мимо телефона, Инес спокойным, естественным движением сняла трубку. Указательный палец запрыгал по кнопкам. Ландо медленно поднял руку с пистолетом в ее сторону.

– Положи трубку. Я пью кофе с двумя кусочками сахара.

Мгновение Инес колебалась, но выражение глаз мужчины, стоявшего перед ней, не имело ничего общего с Ландо, которого она знала.

– Я не знаю ни что тебе нужно, ни почему ты так себя ведешь, но когда ты выйдешь за порог этой квартиры, ты никогда больше сюда не возвратишься.

Ландо повернулся к О’Бройну и Зазе, окаменевшим возле двери.

– Вам сколько?

– Что? – вздрогнул О’Бройн.

– Сколько сахара? – терпеливо повторил Ландо.

– Без сахара…

– А вам?

– Какой кофе! – гневно сверкнула глазами Заза.

Из ванной донесся жалобный голос Флюгге:

– Инес… Инес…

Она сделала шаг, но Ландо жестом руки остановил ее и, подойдя к ванной комнате, настежь распахнул дверь. Эрнст Флюгге, двухметровый колосс, с жалким видом стоял в душевой кабинке и пытался отвернуть краны.

– Чем могу быть вам полезен? – вежливо спросил Ландо.

– Извините, – пробормотал гигант, – не могли бы вы подать мне одежду… пожалуйста… она в гостиной.

Ландо сделал два шага вперед, резко схватил его за руку и, потянув на себя, развернул лицом к двери. Затем сильным толчком катапультировал его в комнату.

– Возьми сам и вон отсюда! – Он с отвращением посмотрел на свои испачканные руки. – Да он же липнет, эта жирная свинья!

– Это мед, – спокойным голосом сказала Инес. – Или ты не любишь мед?

Озадаченный, Ландо посмотрел недоуменным взглядом на присутствующих.

– Не любишь что?

– Эрнст платит мне за то, что я намазываю его медом. Если это ему нравится, то какое тебе до этого дело?

Ландо рассмеялся. Вначале никто ничего не понял. Не выдержали нервы у О’Бройна: он издал глухой хохоток, перешедший скоро в безудержный смех. Отчаянно покусывая губы, пробовала сдержать себя Заза, но и она затряслась в приступе охватившего ее смеха. Сцена была гротескной! Флюгге безуспешно пытался надеть рубашку. Стоило материи раз прикоснуться к телу, как она превращалась в клейкую ленту.

Когда немец начал натягивать носки, Инес, которая до сих пор сохраняла серьезность, поддалась общему настроению и сквозь смех, с трудом произнося слова, сказала:

– Не злитесь на меня, Эрнст… Не злитесь! Это – подонок! Он заплатит мне за свое хамство…

Когда Флюгге, держа туфли в руках, вышел из квартиры, довольный, что все так благополучно для него завершилось. Мортимер затравленным взглядом посмотрел на Ландо.

– Скажите, вы долго намереваетесь нас здесь держать?

Ландо резко оборвал смех. Его губы плотно сжались в горизонтальную линию. Он снял трубку телефона и сказал:

– Ты узнаешь об этом через несколько секунд.

* * *

В Нью-Йорке Моше Юдельман отвел Фолько Мори в сторону и дал последние конфиденциальные инструкции:

– Итало – человек нервный и импульсивный. Может случиться так, что за ним будут следить, и он этого даже не заметит. Никому не позволяй за ним шпионить. Если только кого-нибудь заподозришь, ликвидируй!

– Ликвидировать?

– А ты хочешь нарисовать его портрет?

Проще говоря, следовало убивать всех, кто проявит нездоровый интерес к персоне Малыша Вольпоне. Патроны парят в облаках… Их приказы должны претворяться в жизнь, но способ их осуществления они предлагают найти тебе самому…

Сидя в машине, взятой напрокат, в ста метрах от морга, Фолько Мори почувствовал легкое покалывание в позвоночнике, узнав высокого блондина, которого «выловил» еще в аэропорту.

Из аэропорта этот тип поехал в такси следом за Итало, не подозревая, что сам находится на крючке у Фолько. Теперь он делал вид, что интересуется магазинами, прохаживаясь вдоль витрин, в то время как шофер, сидя в своей развалюхе, читал «Сюисс». А Пьетро Беллинцона, которого Вольпоне тормознул у входа в морг резким движением руки, казалось, понятия не имеет, что находится под наблюдением. Едва Итало скрылся за дверью, как Пьетро метнулся в кондитерскую лавку и выскочил оттуда с огромным пакетом пирожных, которые начал поглощать с такой поспешностью, словно боялся, что через секунду-другую их у него отберут.

Рассчитывать на него Фолько не приходилось. Итак, если визит Итало в морг имеет какое-то значение, значит, парниша не должен никому об этом говорить. Фолько машинально почесал спину и ощутил успокаивающее присутствие ножа в футляре, закрепленного высоко между лопатками. Ему достаточно было доли секунды, чтобы выдернуть его и поразить цель. К сожалению, он был не в цирке и не в ночном Нью-Йорке, а в Цюрихе, таком чистом городе, что неудобно было даже плюнуть на тротуар. Об убийстве, которое выглядело бы как насильственная смерть и повлекло за собой ненужные осложнения, не могло быть и речи. Только «несчастный» случай… Над этим надо было поразмышлять…

Опасаясь не выполнить указаний Юдельмана, он прокручивал в голове все новые и новые способы ликвидации блондина, но ничего, кроме насилия, не вырисовывалось. Фолько вышел из машины, решив довериться интуиции и своему дару импровизатора. Небрежной походкой он направился в сторону такси, взывая к Богу, чтобы Беллинцона, стоявший в этот момент к нему спиной, не заговорил с ним, если вдруг обернется. Малейшая ошибка, и тип, который не спускает с Пьетро глаз, раскусит их. Не доходя трех шагов до своего напарника, Фолько сказал тихим, но четким голосом:

– Пьетро, это Фолько. Не оборачивайся, не смотри на меня.

Беллинцона так великолепно сыграл свою роль, что Фолько засомневался, услышал ли он его. Когда Фолько поравнялся с ним, Беллинцона смял бумажный пакет в комок, поискал глазами, куда бы бросить, и, не найдя урну, сунул его в карман пиджака.

Фолько прошел мимо, продолжая свой путь. В какой-то миг он готов был пойти блондину навстречу и просто сунуть ему нож в живот. Он отчаянно искал возможность избавиться от «топтуна». Избавиться от него можно будет при более благоприятных условиях, а пока надо помешать ему продолжать следить за Итало.

Небольшое дорожное происшествие должно разрешить эту задачу… Но никто из них не подозревал о присутствии Рико Гатто, который тоже попадет в ловушку, подстроенную Фолько…

ГЛАВА 6

– У вас назначена встреча?

– Нет.

– Не знаю даже, на месте ли мистер Клоппе.

Мужчина в черном, не мигая, сверлил ее взглядом. Смутившись, секретарша поспешно добавила:

– Не могли бы вы назвать свою фамилию?

– Вольпоне, – ответил он, в упор рассматривая ее.

Она покраснела и исчезла за дверью кабинета, облегченно вздохнув, что ушла от этого странного типа, растревожившего ее. Странное, непроницаемое, как маска, лицо… И этот непрекращающийся тик, от которого приподнимались уголки рта в неестественной и пугающей улыбке. И угнетающий траурный вид: черный костюм, такого же цвета галстук, черные носки. Ангел смерти!..

– Мистер Клоппе, к вам посетитель.

– Кто, Марджори?

– Говорит, что его фамилия Вольпоне.

Клоппе удивленно поднял голову: он ждал О’Бройна, а пришел Вольпоне. А ведь этот врунишка адвокат сказал, что Вольпоне уже в Соединенных Штатах. Прекрасная возможность прояснить ситуацию!

– Скажите мистеру Вольпоне, что я приму его. Через минуту я освобожусь.

Марджори вышла, и на лице Клоппе появилось выражение полуразочарования… С одной стороны, он может предупредить Дженцо Вольпоне о нечистоплотном маневре О’Бройна, а с другой… Ему было жаль расставаться с деньгами, которые с пользой для него могли бы еще полежать день-другой в Шаане, у его друга Эжьена Шмеельблинга, «банкира всех банкиров». За три полных дня его доход составит 328 764 доллара, не говоря о 0,125 процента от двух – двух с половиной миллиардов долларов! «Аллилуйя!»– прошептал он. – Мистер Вольпоне, – доложила Марджори.

Хомер встал, чтобы встретить того, кто три дня назад доверил ему «общак» сицилийской мафии. Вытянув руку вперед для приветствия, он шагнул к двери. Каково же было его удивление, когда перед ним возник незнакомец. Слишком поздно, чтобы дать незваному гостю от ворот поворот: эта дурочка Марджори уже закрыла тяжелую дверь, обитую натуральной коричневой кожей.

– Вы – Хомер Клоппе? – спросил незнакомец.

– Да, – холодно ответил Клоппе. – Мне кажется, произошла ошибка. Вероятно, моя секретарша назвала не ту фамилию.

– Моя фамилия Вольпоне, Итало Вольпоне.

Скрывая свое удивление, Хомер всматривался в это трагическое, замкнутое лицо, ощущая неясную, магнетическую силу угрозы, исходившую от иностранца.

– Я младший брат Дженцо Вольпоне, – добавил Итало. Он быстро сунул руку во внутренний карман пиджака. – Удостоверьтесь, это мой паспорт.

Банкир внимательно просмотрел документ.

– Все в порядке? – спросил Вольпоне.

– Не желаете ли присесть, мистер Вольпоне?

Итало не шелохнулся.

– Предполагаю, что вы в курсе ужасной новости.

Брови Хомера взлетели вверх. Он сел в кресло и принял позу внимательного слушателя. Адамово яблоко Вольпоне безостановочно бегало вверх-вниз, словно он никак не мог проглотить слюну. Наконец с невероятным усилием он произнес:

– Мой брат мертв.

Клоппе непроизвольно напрягся.

– Его убили! – с ненавистью сказал Вольпоне. – Вы встречались с О’Бройном в один из этих трех дней?

– О’Бройн?

– Мортимер О’Бройн! Так он должен был представиться. Он пытался связаться с вами?

Клоппе покусывал губы и нервно перебирал пальцами авторучку.

– Я жду вашего ответа, – не выдержал Итало.

– Как произошло это несчастье с вашим братом? – сочувственно спросил Клоппе.

– Вы читаете газеты?

– Гмм… преимущественно финансовые.

– Спустя три дня после вашей встречи с Дженцо на оградительной решетке поезда, прибывшего в Цюрих… – И опять быстро-быстро забегал кадык, а в уголках глаз Вольпоне появились слезы, – …нашли оторванную ногу моего брата…

– Это ужасно! – искренне воскликнул Клоппе. – Его ногу?..

– Да.

– Но… мистер Вольпоне, как вы можете утверждать, если не видели тела?

– Я только что приехал из морга! – резко оборвал его Итало. – Я заявляю!.. Я заявляю, что мой брат мертв! Я утверждаю, что ему помогли умереть! Я клянусь, что О’Бройн заплатит своей жизнью за это убийство!

Клоппе вдруг почувствовал, что его трясет.

– Послушайте, мистер Клоппе! Находясь в Нью-Йорке, я лично получил телеграмму, в которой он сообщил, что доверил вам деньги! Сейчас моего брата нет в живых, а О’Бройн исчез!

Опустив голову, Клоппе продолжал поигрывать авторучкой. Вольпоне глубоко вздохнул.

– Не беспокойтесь, мы разыщем эту вонючку. Это всего лишь вопрос времени! Для вас ничего не изменилось. Я прошу вас перевести деньги согласно указаниям моего брата.

Клоппе осторожно кашлянул и поднял глаза на собеседника.

– О каких деньгах вы говорите?

Итало показалось, что он ослышался.

– Что вы сказали?

– Я спрашиваю вас, о каких деньгах вы говорите?

Это было так неожиданно, что на какое-то мгновение Итало лишился дара речи. Он смотрел на банкира, как на марсианина.

– Как «о каких деньгах»? О наших! О двух миллиардах долларов, которые мой брат временно перевел в ваш банк!

Авторучка замерла в пальцах Клоппе. Не дрогнув ни одной ресницей, он сказал абсолютно ровным голосом:

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Что вы не понимаете? – побагровел Вольпоне. – Три дня тому назад вы принимали здесь моего брата Дженцо и вонючего ублюдка О’Бройна. Или такой встречи не было?

– Я встречался здесь с двумя мужчинами.

– Ну вот! – приободрился Вольпоне. – Я не прошу вас о невозможном, только переведите деньги, два миллиарда долларов, по известному вам адресу!

Клоппе беспомощно развел руки в стороны.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Что-о-о? – задохнулся Вольпоне.

– Я совершенно не понимаю, на что вы намекаете?

Итало шагнул к столу. Хомер быстро встал и поджал губы.

– Повторите! – безразличным голосом попросил Вольпоне.

– Я не понимаю, что вы пытаетесь мне сказать! – отрубил Клоппе.

– Издеваетесь?.. – скрипнул зубами Итало.

– Мистер Вольпоне, примите мои соболезнования относительно трагической смерти вашего брата, но я больше не намерен терпеть ваше хамство!

По лицу Вольпоне прошла вся цветовая гамма радуги. Все его ощущения и желания слились в единое целое – убить!

– Спрашиваю вас в последний раз: где деньги?

– Попрошу вас выйти из кабинета.

Итало жадно пожирал глазами толстенького, холодного человечка, который осмелился поднять руку на Синдикат в его лице, в лице Малыша Вольпоне!

– Вы знаете, кто я? – зловеще прошипел Итало.

Клоппе даже не моргнул.

– Выйдите отсюда! – холодно сказал он.

Перед глазами Вольпоне поплыли разноцветные круги.

– Послушайте!.. Внимательно слушайте!.. Я не знаю, какую игру вы затеяли со мной, но я торжественно вас предупреждаю: деньги, два миллиарда долларов, вы должны перевести завтра до полудня! Это крайний срок! Если это не будет сделано до этого часа, вы – труп!

– Еще одно слово, и вас депортируют из Швейцарии!

– Это вас не спасет! – отрезал Вольпоне. Уже стоя на пороге кабинета, он обернулся и ткнул в сторону Клоппе указательным пальцем. – Вы уже воняете!..

* * *

Пьетро Беллинцона с недоуменным видом потирал щеку.

– До сегодняшнего дня я ни от кого не получал пощечин.

– Как видишь, дождался, – лаконично прокомментировал Фолько Мори.

– Морду били, стреляли… Ничего не имею против… Но такое!.. Это… это…

– …унизительно, – подсказал Мори.

– Вот именно! Унизительно. Ты бы позволил такое?

– Мне пощечин не давали, – спокойно ответил Мори, глядя в пустоту.

Он лежал, вытянувшись во весь рост, на кровати, одетый в черный костюм, с безукоризненно завязанным галстуком, положив ноги в дорогих туфлях на белоснежную наволочку подушки.

– Я должен был ему ответить!

– Так в чем дело? Поскромничал?

Беллинцона яростно передернул плечами.

– Это был Вольпоне!

– С чего бы это он начал отвешивать тебе пощечины? – лениво спросил Фолько.

– Если бы я знал! Тебе смешно, да?

– Я не смеюсь, улыбаюсь…

– А что бы ты сделал на моем месте?

– Подставил бы вторую…

– Почему он разозлился на меня?

– Спроси у него.

– Дерьмо, дерьмо и еще раз дерьмо! – ругался Беллинцона, ударяя своим огромным кулаком правой руки по ладони левой…

* * *

Спустя три часа после прибытия в Цюрих он уже успел испытать на себе разрушительное настроение своего патрона. Внезапно он ощутил свою ненужность… Обычно он всегда, в большей или меньшей степени, был в курсе предстоящего дела. Даже сам Дженцо Вольпоне, у которого он не раз бывал в роли телохранителя, доверял ему какой-нибудь маленький секрет или находил доброе слово. Но Итало! Тот не разрешил даже сопровождать его в морг. А когда он, словно ошпаренный, выскочил из морга, чуть не сбив его с ног, и Пьетро поинтересовался, все ли в порядке, Итало рявкнул: «Заткни пасть, мешок с дерьмом!» Эти слова обидели Пьетро больше, чем разозлили… Никто с ним еще так не обращался. Нет, один-два раза что-то подобное уже было, но обидчики после этого долго не прожили… Ну, а пощечина!..

Весь путь до отеля Итало сидел, не разжимая губ. Беллинцона зашел с ним в кабину лифта, а затем эскортировал Итало до дверей его номера. Вольпоне достал из кармана ключ и только тогда сделал вид, что заметил присутствие своего телохранителя.

– Что ты здесь делаешь?

Пьетро не знал, что ответить. Малыш злобно посмотрел на него и повторил:

– Ну? Что ты здесь делаешь?

Удивленный бледным цветом лица Итало, его сверкающими ненавистью глазами и сильным нервным тиком, обезображивающим его лицо, Беллинцона пробормотал:

– Моше сказал мне…

Пощечина оборвала фразу.

– Сваливай отсюда!

– Но, падроне… в чем я виноват?

Вольпоне ответил мгновенно:

– Ты слишком приметный! – и захлопнул перед ним дверь.

* * *

– Хочу тебе сказать, Фолько, что все это мне не нравится. Я чувствую себя оскорбленным.

– Забудь об этом, – сказал Фолько. – Ты ничего подозрительного не заметил, когда стоял у морга?

– Нет.

– За нами следили два типа.

– Черт!

– Странно то, что они работали каждый сам по себе.

– И куда они нас «довели»?

– Никуда! До морга и все…

– Как же ты их тормознул?

– Выкатил машину поперек улицы… Им ничего не оставалось, как «поцеловаться» с ней…

– Малыш в курсе?

– Забудь его! Мы здесь для того, чтобы обеспечить ему покой, а не расстраивать.

– Ты чокнулся! За кого он меня снова примет?

– Оставь его в покое! Мы достаточно взрослые, чтобы самим решать такие проблемы. Я знаю, как одного из них можно убрать прямо сейчас.

– Он в отеле? – спросил Беллинцона, и его взгляд стал жестким и заинтересованным.

– Да. Второй – тоже здесь.

– Швейцарец?

– Такой же швейцарец, как ты ариец! Они прилетели из Нью-Йорка тем же рейсом… вместе с нами.

Пьетро жадно провел языком по верхней губе, напрочь забыв о своем унижении.

– Полицейские?

– Не знаю. Мне кажется, что они не из одной команды, но это только личное впечатление.

– Что ты собираешься сделать?

– Заняться первым. Он живет на нашем этаже, в 647-м.

– У тебя есть идея?

– Да. Забавная… А теперь слушай, что надо делать.

* * *

Когда Итало вошел в номер, его ярость была такой, что он не в силах был сдержать ее напор, поэтому он занялся тем, что Дженцо назвал бы «мальчишеством». Не смея стрелять по предметам обстановки номера, он прошел в ванную и взял опасную бритву, которой брился каждое утро. Он сам затачивал лезвие, доводя его до состояния, когда оно могло разрезать волос на лету. Итало встал напротив кровати, ожидая, когда волна ненависти достигнет своего апогея. Он начал шептать ругательства на сицилийском диалекте, среди которых часто произносилось слово «Клоппе». Очень скоро эта фамилия вытеснила все другие слова. В уголках рта появились пузырьки пены, рука, сжимавшая бритву, напряглась, побелели костяшки пальцев…

Вдруг, издав нечеловеческий крик, он бросился к кровати и начал резать одеяло налево и направо, широко взмахивая бритвой и представляя себе, что перед ним находится тело Клоппе.

– Тварь!.. Такую твою мать! Грязная свинья!

Итало катался по постели, прижав к себе подушку, и резал ее до тех пор, пока в руках не остались лохмотья наволочки. Только тогда он замер. Тяжело дыша, хватая воздух широко открытым ртом, он невидящими глазами смотрел в потолок, обливаясь потом. Постепенно его дыхание успокоилось, бритва выскользнула из расслабленных пальцев. Он с трудом встал. Ему казалось, что его тело весит десять тонн. Он прошел в ванную, открыл кран с холодной водой и три минуты охлаждал горевшее лицо.

Насухо вытерев лицо полотенцем, он окончательно пришел в себя; хотел позвонить Юдельману, но его палец жил собственной жизнью, набирая свой домашний номер телефона.

После шестого сигнала трубку сняла жена.

– Анджела…

Голос Анджелы звучал так чисто и близко, что ему показалось, будто она где-то рядом, в комнате.

– Итало…

– Чем занимаешься?

– Я спала. – В Америке было шесть часов утра. – Итало? – голосом, в котором чувствовались тревога и нетерпение, вопросительно сказала она.

– Да…

– Дженцо?!

Вольпоне проглотил застрявший в горле комок.

– Да…

– Итало… Ты уверен…

– Да. Я видел.

Он знал, что сейчас она едва сдерживает себя, чтобы не разрыдаться. Возможно, не столько из-за смерти Дженцо, которого она знала всего лишь шесть месяцев, сколько из-за жалости к нему.

– Трудно в это поверить, – сказала она после долгого молчания. – Это ужасно!

– Сообщи Франческе.

– Да.

– Скажи ей, что я обо всем позабочусь.

– Да.

Теперь он отчетливо слышал, что она плачет. Он почувствовал, как у него самого защипало глаза от слез.

– Я еще позвоню тебе днем.

– Итало?

– Слушаю.

– Нет, ничего…

Итало бережно положил трубку на рычаг, провел тыльной стороной ладони по глазам и набрал второй номер.

Когда в трубке послышался заспанный голос Юдельмана, он сказал:

– Это я…

Даже если бы он позвонил президенту Соединенных Штатов, он не представился бы иначе. Кем бы ни был его собеседник, по телефону он всегда говорил одинаково: «Это я!»

– Дженцо?.. – сразу же спросил Юдельман, и Вольпоне был ему за это благодарен. – Дженцо? – повторил Юдельман.

– Да, – обронил Итало.

– Господи, Господи!.. – закричал Юдельман. – А тело?

– Пока нет.

– Господи!.. Это катастрофа.

– Да.

– А может, есть шанс, что…

– Никакого! И не спрашивай почему… Я чувствую это… Я знаю… Все!

– Что ты решил?

– Я заступаю на его место.

Наступившая в трубке тишина обеспокоила Итало. Ему показалось, что нарушилась связь.

– Моше, ты слышишь меня?

– Да… да…

– Я сказал тебе, что заступаю на место Дженцо.

– Я слышал.

Голос Юдельмана показался ему странным, не его голосом.

– Ты против?

– Нет, нет!

– Чем ты тогда недоволен?

– Нет, нет… Все так неожиданно…

– Я только что приехал из банка.

– Что-о-о?

– Говорю тебе, что только что приехал из банка! Ты глухой? У нас неприятность!

– Итало! Какая неприятность? – трагическим голосом спросил Моше.

– Этот прохвост банкир прикинулся, что ничего не знает. Несмотря на страх, который ему внушали необузданные поступки Итало Вольпоне, Юдельман запротестовал:

– Зачем ты это сделал? Если Габелотти узнает о твоем демарше, он может подумать… он может подумать…

– Что он может подумать?

– Я не знаю… Ты торопишь события… Действуя таким образом, можно лишиться всего!

– Моше!

– Да?

– Ты со мной или против меня?

– Пойми же, Итало! Попытайся понять!

– Со мной или против? – грубо оборвал его Вольпоне.

– Если бы я был против, я не мешал бы тебе делать глупости! – обиженным тоном произнес Юдельман. – Неужели ты мог подумать, что швейцарский банкир «рассыплется» перед тобой бисером, если ты не знаешь номер счета?

– Плевал я на номер, – буркнул Итало. – Я дал ему время до завтрашнего полудня.

– Господи! – застонал Моше.

– Это наши деньги, нет? Из-за них умер мой брат! Ты хочешь, чтобы я отступил?

– Но у тебя ничего не получится…