Текст книги "Аут"

Автор книги: Пьер Рей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

– Уже четыре месяца. По ночам я чувствую, как он там шевелится.

– Восхитительно! Вам надо прекращать работать!

– Еще рано, – запротестовала Мануэла. – Я могу работать еще четыре месяца.

– Ни в коем случае!

– Но я буду вам нужна… молодоженам…

– Я найму кого-нибудь еще, но и вы останетесь в доме. Мануэла?

– Да.

– Сделайте мне приятное! Я хочу быть крестной вашего ребенка.

Мануэла посмотрела на нее глазами, полными признательности.

– Спасибо, мисс…

– И не переживайте, если Хулио потеряет работу. Я подыщу ему что-нибудь подходящее в Швейцарии. Мое платье готово?

– Осталось немного… Я сразу же принесу его вам.

Рената раздавила окурок в пепельнице. Как просто все смотрится со стороны… Она встала, скорчила рожу в зеркало и усмехнулась. Следуя своему плану, она должна выйти на улицу и «снять» или «дать себя снять» первому, более-менее приятной внешности, типу и спросить у него самым обворожительным своим голосом: «Не хотите ли переспать со мной?» До этого момента все шло гладко… А если тип ничего не ответит? Придурков хватает повсюду, даже в Цюрихе. Внутренне улыбаясь, она взяла свою сумочку и вышла на Беллеривштрассе, навстречу своему последнему приключению.

Далеко идти ей не пришлось. Она увидела его сразу. Высокий, стройный, с ярко выраженной итальянской внешностью. Безукоризненного фасона темный блейзер был великолепно пошит. Он стоял, прислонившись к сверкающей «Бьюти гоуст Р9» серого цвета. Он смотрел, как она приближается к нему, словно ждал ее на этом месте уже целую вечность и знал, что она придет. Сердце ее бешено стучало, и она спрашивала себя, хватит ли у нее смелости осуществить задуманное.

В двух шагах от него она остановилась.

Вблизи он оказался еще красивее: скуластое, с правильными чертами лицо, напряженный взгляд. Она обратила внимание на его руки: тонкие, сильные, ухоженные.

– Как вас зовут? – спросила она.

Его губы расплылись в улыбке.

– Орландо.

– А меня – Рената. Я хотела бы заняться с вами любовью.

– Я – тоже, – сказал он, открывая перед ней дверцу машины.

ГЛАВА 17

Закатив глаза, Рената умоляла:

– Нет! Нет! Нет… Нет…

– Поднимайся!

– Я больше не могу.

– Поднимайся.

Она поднялась еще на одну ступеньку. Она была не в состоянии сказать, что с ней происходит. Было ли это восхождение пыткой, или наслаждением, или и тем и другим одновременно. Каждая новая ступенька была – как новое распятие на кресте. И этой распятой была она.

С Беллеривштрассе Ландо привез ее к себе домой. Взволнованная больше, чем ей бы того хотелось, – из собственного опыта она знала, что в таких случаях надо сохранять холодную голову, – она даже не попыталась узнать, куда они направляются.

Хранил молчание и Ландо.

Они вышли из лифта, доставившего их на четвертый этаж. Пока он открывал дверь своей квартиры, она чувствовала себя проституткой, прикидывающей сумму, которую потребует с клиента.

Ландо, прекрасно разбиравшийся в женщинах, знал, что лишние слова могут только помешать действию. Он не стал терять время, предлагая стаканчик вина или музыку – основная ошибка дилетантов-соблазнителей, которые проигрывают сражение, дав противнику время на обдумывание.

Ударом ноги он захлопнул дверь, повернул ключ в замочной скважине и, прижав Ренату к двери, бесцеремонно задрал ей до пояса голубую юбку. Даже не поцеловав молодую женщину, не приласкав ее, не сказав ни слова, он спустил с нее тонкие колготки ниже колен и властно вошел в нее.

С Ренатой так еще никто не обращался.

Богатый профессиональный опыт Ландо подсказал, что никаких предварительных игр не надо. Да или нет! Сразу! Прижатая к двери, изумленная и шокированная Рената почувствовала, как пробуждается ее тело под сильными толчками Орландо. Обычно Курта она трахала сама. Но здесь ни о какой инициативе не могло быть и речи. Впервые в жизни она осваивала для себя новую роль – пассивную.

– Я хочу в кровать, – простонала она.

Не отвечая, он продолжал проникать в нее, чередуя длинные и короткие удары, замирая иногда, чтобы переждать накатывающуюся волну извержения.

– Пожалуйста… кровать.

Этот ненаступавший оргазм – в последнее мгновение он останавливался – сводил ее с ума. Так он развлекался с ней сорок пять минут: стоя, не уставая, ввинчиваясь в нее, хладнокровно контролируя ритм своего тела.

Изнемогая, глядя на него остекленевшими глазами, Рената почти рыдала:

– Ну же, ну же… еще…

Но Ландо плевал на ее просьбы. Он точно знал, как довести ее до состояния, из которого она не выйдет… В этом празднике чувств, который он создавал, он был всего лишь инструментом… Он делал все возможное, чтобы как можно лучше выполнить приказ Вольпоне. И только…

– Ландо… Ландо! Умоляю тебя…

Как только она начала судорожно вращать тазом, он снова замер. Но на этот раз он опоздал на какую-то долю секунды… Рената вышла из-под его воли, улетев на таинственных волнах удовлетворения. Разочарованный, он вынужден был следовать движению ее бедер, нанося тяжелые, мощные, финальные удары.

Рената обмякла, черты ее красивого лица исказились до неузнаваемости. Ландо пришлось удержать ее за талию, чтобы она не упала на ковер. Впервые в жизни она перешагнула рубеж, разделявший простое наслаждение от ослепляющего оргазма. Оглушенная, вялая, она подняла на Ландо изумленные глаза и чуть слышно прошептала:

– Спасибо… спасибо…

Но сюрпризы для нее только начинались.

Было бы вполне естественно, если бы он сейчас закурил сигарету, улыбнулся, удовлетворенно потянулся и пошел принять душ. Вместо этого он стал на колени, обнял ее сильными руками и начал нежно лизать внутреннюю сторону ее бедра в том месте, где оно теплое и нежное, как под крылышками у ласточек.

Когда его язык коснулся ее треугольника, обессиленная Рената хотела его оттолкнуть.

– Нет, Ландо, нет… Обожди, обожди!..

Но он крепко держал ее в кольце своих рук и, не обращая внимания на ее протесты, жадно припал ртом к шелковистому руну. Через пятнадцать минут она снова унеслась к звездам. Она начала выкрикивать задыхающимся, прерывистым голосом:

– В кровать… В кровать! Отнеси меня в кровать!

Он еще быстрее задвигал языком, думая в это время о тысяче других вещей: хорошо ли накачаны шины его машины, где сейчас может находиться Инес, как оценит Вольпоне его усилия, если он добьется успеха… Эта мысль вдохнула в него новые силы. Его ласки стали еще неистовее. Рук, казалось, стало в несколько раз больше: они под разными углами исследовали тело Ренаты, задерживаясь на самых чувствительных местах, ласкали, сжимали, проникали…

Когда мышцы рта уже начала сводить судорога, он вынудил ее кончить еще раз.

Рената безжизненно рухнула на пол. Ноздри ее расширились, тело содрогалось в спазматических судорогах. С отчаянием, смешанным с удивлением, она увидела, что член Ландо снова готов набрать силу… Не глядя на нее, он поставил ее на ноги и прошептал на ухо:

– Сейчас ляжем в кровать. Ты этого хотела, ты это получишь…

Крепко обняв сзади, он легонько подтолкнул ее вперед. Пошатываясь, Рената направилась к лестнице, которая вела в лоджию. Когда она ступила на первую ступеньку, он вошел в нее. Несмотря на полное изнеможение, она почувствовала, как горячая волна поднялась по телу от пальцев ног, пройдя через лобок, соски, до корней волос. Она умирала в третий раз…

Неутомимый Ландо посадил ее на вторую ступеньку, нежно, но настойчиво развел руками ей ноги и припал ртом к ее источнику. Рената безнадежно пыталась оттолкнуть его, не понимая, то ли она сошла с ума, то ли уже умерла… Ландо все настойчивее прижимался лицом…

– Ты убьешь меня… Ты убьешь меня!

Он подумал, что скорее умрет сам, если не добьется того, чего хочет от него Итало Вольпоне.

Он отпустил ее лишь тогда, когда она изогнулась с силой взбрыкнувшей лошади, издав нечеловеческий крик.

Не давая ей прийти в себя, он поднял ее на третью ступеньку, повернул к себе спиной и мгновенно вошел в горевшую, как раскаленное железо, плоть.

– Пощади, я больше не могу… Нет… нет!

Он укусил ее в затылок и выдохнул:

– Ты же хотела в кровать… Осталось всего лишь пять ступенек…

* * *

– Это я! – сказал Вольпоне, стараясь не выдать своего волнения.

– Итало!.. Итало!.. – повторяла Анджела.

Итало был рад, что жена не видит, до какой степени он разволновался, услышав ее голос. Он сжал челюсти и заскрипел зубами, чтобы сдержать глупые слезы, появившиеся у него на глазах.

Страх потерять Анджелу тысячу раз опускал его в могилу.

– Анджела, объясни, что произошло. Тебе сделали плохо?

Моше, который до сегодняшнего дня не обременял себя разговорами с нею, долго наставлял ее, подробно все объясняя:

– Анджела, мы сделали большие ставки! Многого я сейчас вам рассказать не могу. Знайте только, что, если вы пожалуетесь Итало, всем нам будет очень плохо…

– Почему всем?

– Нервы у вашего мужа – на пределе. Смерть брата возложила на него громадную ответственность. Именно он должен завершить дело, начатое Дженцо. Трудное дело… Итало любит вас больше всего на свете… Он далеко от нас и может неверно истолковать приглашение Габелотти. Итало ненавидит его, но Габелотти действовал только во благо вам… Он защищал вас…

– Но от кого? – удивилась Анджела.

– Не задавайте мне вопросов, Анджела. Я – ваш друг. Не делайте мое и без того нелегкое положение еще труднее.

Ну что ж, она готова сыграть роль женщины, с которой ровным счетом ничего не произошло.

Игривым тоном она сказала:

– Нет, любовь моя, нет, никто не сделал мне ничего плохого. Я ужасно скучаю без тебя.

– Я тоже, Анджела… Если бы ты знала…

– Хочешь, я прилечу к тебе?

– Нет, нет! Я задержусь еще на один-два дня!

– Я могу тебе чем-то помочь?

– Да. Скажи, что ты меня любишь.

– Я люблю тебя, Итало!

– Закончу здесь все дела, и съездим с тобой на Сицилию.

– Правда?

– Да. После Италии навестим твоих родителей. Этот Габелотти, он разговаривал с тобой?

– Да… Он был очень вежлив…

– Почему ты не сказала мне, что едешь к нему?

– Все так быстро произошло… Когда мы с тобой начали разговаривать, в дверь позвонили… Я пошла открыть… а когда возвратилась, в трубке услышала короткие гудки…

– С тобой хорошо обращались?

– Да, Итало, очень…

– Ладно, ладно… Я волновался, понимаешь… Думал, что ты там одна с этим… этим… Мои друзья, они сейчас рядом с тобой?

– Да.

– Сколько?

– Четверо.

– Ладно.

– Итало.

– Да.

– Я не любопытная, Итало, но ты – мой муж. Возможно, когда-нибудь ты расскажешь мне… Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Да… Не создавай себе проблем… Ты видела Франческу?

– Это ужасно!

Она чуть не сказала ему о предсказании вдовы Дженцо: «Они убьют Итало!»

– Анджела.

– Да.

– Тебе что-нибудь нужно?

– Ты!

– А мне – ты! Моше приходил к тебе?

– Он ушел час назад… складывать чемоданы.

Вольпоне нахмурился.

– Чемоданы? Зачем?

– Итало, ты же его хорошо знаешь…

– Не может быть!.. – взвыл Вольпоне.

В нем все закипело от мысли, что его советник поступает как хочет, думает за него и не выполняет его приказов.

– Он летит в Цюрих первым самолетом, – сказала Анджела.

* * *

Курт незаметно посматривал на своих родителей.

Они стояли чуть в стороне, почти касаясь друг друга и настороженно глядя по сторонам, и не знали, что им делать. Возбужденные оригинальностью оформления зала, гости сновали взад-вперед, толкали их и растворялись в группах общих знакомых.

Часы показывали начало первого ночи. Ренаты все еще не было.

Неловко себя чувствуя в черном велюровом костюме и белой рубашке с жабо, Курт безнадежно всматривался в лица прибывавших гостей, ожидая, что вот-вот вспыхнет великолепное светло-розовое платье его невесты. У него была достаточно сильная интуиция, чтобы почувствовать, что все начинается плохо. Сдержанный более обычного, Клоппе, сделав видимое усилие, улыбнулся ему, и они обменялись несколькими словами. Шилин вела себя, как всегда, непринужденно, громче всех хлопала в ладоши.

– Сегодняшняя молодежь – просто сумасшедшие! Вы только посмотрите, во что они превратили мою квартиру! – кудахтала она, беря под руку своих подруг и прогуливаясь по дому.

Курт с тоской подумал, что ему предстоит еще мучиться в этом цирке почти три часа, прежде чем они с Ренатой сбегут отсюда.

Не было еще и священника.

Вертолет зависнет над крышей без нескольких минут три и доставит их на аэродром, откуда Рената поведет собственный самолет в Италию, в Портофино. Там их ждет яхта, на которой они совершат восьмидневный круиз по Средиземному морю. Восемь человек экипажа: капитан, его помощник, механик, бармен, три стюарда и два повара. И все – для них одних!

У входа началось какое-то оживление, сопровождаемое криками, громкими фразами…

Курт подумал, что пришла Рената. Облегчение, которое он почувствовал, было соизмеримо с беспокойством, вызванным ее отсутствием.

Но нет… Это была не она. Пришли университетские друзья и бросились его поздравлять.

– Твоя невеста уже тебе изменяет!

– А что же будет после свадьбы?

– Эй, Курт, куда ты спрятал Ренату?

Курт был в недоумении. Рената должна была быть здесь еще час тому назад. Курт смущенно отвечал на сыпавшиеся со всех сторон вопросы и шутки. Давняя его подружка, приподнявшись на носках, шепнула ему в ухо:

– Если она не придет, вспомни обо мне. Я всегда готова ее заменить…

Шилин, направляясь к Курту, прокладывала себе путь через плотную толпу гостей.

– Вы не знаете, где Рената? – с беспокойством, которое ей не хотелось бы показывать, спросила она.

Курт широко улыбнулся.

– Должно быть, заканчивает наряжаться… А разве вы ее не видели?

– Она ушла из дому около четырех часов. Собиралась пойти к парикмахеру…

– И…

– С тех пор я ее не видела. Я волнуюсь…

Метрдотели в белом разносили шампанское.

– Где невеста? – выкрикнул кто-то, поднимая бокал.

– Сейчас будет… Сейчас будет… – успокаивающе сказала Шилин. – А вот и священник! Курт, пожалуйста, сделайте что-нибудь…

И она заторопилась навстречу святому отцу, старому другу семьи, который с большой неохотой согласился участвовать в церемонии бракосочетания при таких нелепых обстоятельствах.

Курт незаметно посмотрел на часы: 12.30.

Через полчаса все сядут за стол. Он решил обождать еще десять минут и отправиться на поиски Ренаты.

* * *

Она закурила, сделала глубокую затяжку и указательным пальцем провела по лицу Ландо. Это едва ощутимое прикосновение заставило его почувствовать, как он устал.

Конечно, у нее не хватит всей жизни, чтобы восстановить в памяти те неизгладимые впечатления, ощущения, которые в течение нескольких часов разрушили ее представление о счастье. Она навсегда перешагнула границу в его измерении. О своем партнере она знала только то, что его зовут Ландо. И о ней он знал столько же: шесть букв, составляющих ее имя, – Рената. Он был Бог, и никто не мог с ним сравниться. Но ей надо было уходить.

– Ландо… Который час?

Он провел пальцем по ее соску.

– Понятия не имею… Полночь… Час ночи… Два часа… Какое это имеет значение?

Она с горечью улыбнулась.

– Мне нужно уходить.

– Сейчас?

– Я даю бал…

– Среди ночи?

– Да… Свадьба! Моя! Через час я выхожу замуж.

– Тебе наплевать на меня?

– Нет! Правда, нет!

Он надеялся, что она забыла о времени, но того, что он с ней сделал, ей явно не хватило… Подгоняемый страхом, который ему внушал Вольпоне, он отдал все силы, чтобы она осталась. Язык болел, став тяжелым и сухим, как лоскут материи. Снова пустить его в дело было невозможно. Остальное…

Итало был категоричен:

– Я хочу, чтобы у Клоппе разразился скандал! Над девчонкой не издевайся, но вздрючь ее так, чтобы она забыла о свадьбе.

Ландо наклонился к Ренате и нежно укусил за мочку уха. Она напряглась, вспомнив, как его зубы впились ей в затылок…

– Я не верю тебе, – сказал он.

Она заставила себя улыбнуться.

– Хочешь, чтобы я пригласила тебя?

– Зачем ты выходишь замуж?

Она надолго задумалась.

– Откровенно говоря, не знаю… Как твоя фамилия?

Он заколебался, но ответил.

– Баретто.

«Рената Баретто», – промелькнуло у нее в голове.

– Ты любишь его?

– Нет.

– Тогда вообще непонятно, зачем ты выходишь замуж!

– Я сама этого не понимаю… Слишком поздно об этом сейчас говорить, Ландо… Все закручено…

Он пожал плечами.

– Я не одна! Об этом знает весь город… Приглашены гости… Я не хочу доставлять отцу неприятности…

– Чем занимается твой отец?

– Банкир.

– В Цюрихе?

– Да. А чем занимаешься ты?

– На пенсии.

Она прыснула со смеху.

– Я был профессиональным футболистом. Отыграл свое…

– Какая же дерьмовая свадьба предстоит! И это – моя свадьба!

Она сделала движение, чтобы выбраться из кровати. Он притянул ее к себе и крепко прижал.

– Ты знаешь, что между нами произошло? Для меня – нечто необыкновенное!..

– И для меня… – серьезно сказала она.

– Почему бы тебе не поехать со мной?

– Куда?

– Куда скажешь.

– Сейчас это невозможно, Ландо.

– Машина внизу… Сбежим?

Она задумчиво на него посмотрела, и ее сердце забилось быстрее. Он заметил ее волнение и колебание.

– Ты готова сделать такую глупость? Тебе хорошо со мной?

Она машинально прижалась к его груди.

– Ну так что? – настаивал Ландо.

Не глядя на него, она быстро прошептала.

– То, что ты мне дал… Нет, ты не сможешь это понять.

Она отстранилась и встала. Его мозг лихорадочно работал в поисках средств удержать ее. Если бы он только мог оглушить ее, все проблемы разрешились бы… Он смотрел, как она натягивает колготки, надевает юбку…

– Я не могу держаться на ногах, – сказала она.

Ноги у нее дрогнули, и она села на край кровати.

Он продолжал лежать не шелохнувшись. Она доверчиво положила голову ему на плечо.

– Ландо…

– Не уходи!

Возможно, промолчи он, и она осталась бы… Но его слова словно подстегнули ее. Она с трудом встала, застегнула бюстгальтер и сказала:

– То, что произошло со мной, – ужасно! Ужасно! Ужасно!

Она посмотрела на себя в зеркало и вздрогнула.

– Господи! Я выгляжу как столетняя старуха. Что ты со мной сделал, Ландо?

– Ничего. Так как ты уходишь…

– Пойми меня, Ландо…

– Нет.

На ее глаза навернулись слезы.

– Ландо, до завтра! Если ты этого хочешь. Клянусь тебе, я разведусь!

Он протянул ей туфли.

– Ты опоздаешь, уже половина третьего.

Партию он проиграл. Интуиция подсказывала, что он ее не удержит.

– У меня не осталось времени переодеться. Это – ужасно!

– Я отвезу тебя.

В машине она сказала:

– Я хотела бы иметь твою фотографию. У тебя найдется для меня одна?

– Нет.

– А мою хочешь?

Было три часа утра без десяти минут. Они медленно ехали по совершенно пустынной Штамфенбахштрассе, освещенной рекламными огнями магазинов.

– Останови, – попросила она.

Ландо затормозил. Она вышла и перебежала через улицу. Между двумя магазинами дорогих подарков стояла кабинка фотоавтомата. Рената вошла в нее и задернула за собой шторку. Четыре, одна за другой, электронные вспышки прорезали ночь. И снова Рената сидела рядом с ним.

– Гони! – попросила она и протянула ему четыре влажных отпечатка.

Он мельком взглянул на них, сделал удивленное лицо и, наклонившись, что-то шепнул ей на ухо. Лицо Ренаты вытянулось.

– Нет, – решительно возразила она. – Нет!.. В следующий раз.

Тогда Ландо еще что-то шепнул ей. Рената заколебалась, но все-таки вышла из машины и возвратилась в кабинку. Когда она задернула шторку. Ландо увидел, как одна, а затем и другая нога исчезли из его поля зрения.

Четыре электронные вспышки…

Ландо завел мотор и с удовлетворенной улыбкой посматривал на новые снимки. На этот раз лица Ренаты на них не было – только ее лобок в разных ракурсах.

Он отъехал от тротуара.

– Рената, если ты передумаешь… Я оставлю тебе машину… И ключи… Я буду ждать тебя у себя дома… Сколько понадобится.

Она молча взяла его руку, крепко сжала и поднесла к своим губам…

* * *

К часу ночи гости преклонного возраста, не имевшие привычки бодрствовать ночью, расселись вокруг небольших столов. Шилин, почувствовав надвигающуюся катастрофу, заламывая руки, бросилась к появившемуся в зале будущему зятю.

– Курт! Вы нашли ее?

– Нет, миссис, нет. Я решительно ничего не понимаю. Ее нигде нет…

– Господи! Что я скажу священнику?

– Меня беспокоит не пастор, а Рената, – зло бросил Курт. – Все на месте, кроме невесты!.. Она что-нибудь вам говорила?

– Нет…

– Но последней видели ее вы!

– Что делать, Господи, что делать?

– Где ваш муж?

– Хомер? Не знаю… Только что он был здесь.

– Это – ненормально! С Ренатой, вероятно, что-то случилось!

– Но где? Что?

– Вы звонили в полицию?

– Нет… Но… А все эти люди?

– Пусть садятся за стол.

– Пойду посоветуюсь со священником.

Курт повернулся, но не успел сделать и трех шагов, как оказался в окружении группы молодых людей.

– Ну так что? Где твоя жена? Мы уже проголодались!

– Жрите!

Курт направился к Клоппе, который в глубине комнаты разговаривал с двумя мужчинами средних лет. Пробормотав извинения, взял банкира за локоть и отвел в сторону.

– Я не понимаю, что происходит. Куда исчезла Рената?

– Вы были у нее в комнате?

– Да. Ее нет!

– Что говорит Мануэла?

– Она не видела ее с четырех часов дня.

Клоппе мучила пронзительная боль в челюсти.

Неожиданно ему в голову пришла мысль, что Вольпоне сделал очередную подлость.

– Надо вызвать полицию, – сказал он.

До тех пор пока дело касалось лично его и его чести, он вел себя достойно, не прибегая к помощи полиции для решения своих проблем, которые были прямым продолжением его банковских дел. Но Вольпоне зашел слишком далеко!

Хомер и так задержался с его уничтожением.

– Срочно позвоните в окружную полицию и попросите лейтенанта Фрица Блеча. Пусть он даст команду начать розыски!

Шилин подошла к ним раньше, чем успел отойти Курт. На ее лице было неподдельное беспокойство, но она находила в себе силы механически улыбаться и посылать воздушные поцелуи всем гостям, которые делали ей дружеские знаки.

– Что же происходит? Где Рената? Что вы решили делать?

– Успокойтесь! – сказал Клоппе. – Сейчас Курт свяжется с полицией.

– Но Хомер!.. А эти люди?..

Она показала на двести приглашенных, которые, с бокалами шампанского в руках, стояли разбившись на группы, а по залу распространялся тихий ропот нетерпения…

– У вас неприятности? – вежливо поинтересовался отец Курта.

В десяти сантиметрах позади него, как тень, стояла Утта.

– Нет, папа, нет! Все в порядке! Проводи маму к столу!

В глазах матери он увидел такое страдание, словно она была виновата в том, что до сих пор нет его невесты.

– Ваш сын прав, миссис Хайнц. Проходите к столу.

– Я еще не имел удовольствия видеть Ренату, – сказал Йозеф Хайнц.

– Послушай, отец, мне самому хотелось бы на нее посмотреть! Ты выбрал неудачный момент! Иди за стол!

– Твоей невесты все еще нет? – с болезненным выражением лица спросила Утта.

Курт вдруг возненавидел ее зеленое платье.

Шилин подозвала к себе метрдотеля.

– Быстро накрывайте на стол.

Зазвенел колокольчик, приглашая гостей.

Все потянулись к столам, на которых стояли картонные таблички с указанием фамилии каждого.

Наиболее нетерпеливые, заглянув в меню, разразились смехом, предполагая, что наборщик ошибся в порядке размещения блюд. Меню было составлено наоборот.

А официанты в белых перчатках уже несли подносы с дымящимися чашками кофе и коллекционным шампанским.

На какой-то миг наступило замешательство.

Как все это следовало понимать?

– Очаровательно! – крикнул кто-то из гостей. – На десерт нам подадут устрицы!

Но Шилин уже не на шутку волновало затянувшееся отсутствие Ренаты.

– Курт, где вы ходите?

Он торопливо шел между столов, и со всех сторон к нему тянулись руки; его похлопывали по плечу, поздравляли, отпускали вслед шутки… В момент сбора гостей отсутствие Ренаты прошло незамеченным, но сейчас волна ропота прокатилась по залу и на лицах гостей появились двусмысленные улыбки. Курт подходил к лестнице, ведущей в холл, когда перед ним возник пастор Люстц.

– Профессор Хайнц!

– Да, святой отец!

– Где ваша будущая супруга?

– Сейчас будет. Я иду за ней.

Он бросился к телефону и схватил трубку.

– Алло, полиция!

Курт машинально бросил взгляд в сторону входной двери.

– Я хочу говорить с лейтенантом Блечем! Срочно!

Дверь медленно открылась, и в проеме он увидел Ренату. Курт положил трубку на рычаг. Он был поражен видом своей невесты. Ее лицо было бледное, вытянутое, прическа взлохмачена. Вместо торжественного светло-розового платья на ней был мятый костюм голубого цвета. И никакой косметики на лице!

– Рената!

Вместо страха, что он больше ее не увидит, пришла злость.

– Откуда ты появилась? Все уже чешут языками! Твои родители сгорают от стыда! Я только что звонил в полицию!

Он взял Ренату за руку и отвел в угол. Она смотрела на него так, словно видела в первый раз.

– Ты скажешь мне, что случилось? Ты даже не одета? Рената, я с тобой разговариваю.

Она отсутствующим взглядом посмотрела на его вспотевшее лицо. Это – не ее парень! Она выйдет за него замуж – изменить ничего нельзя, но завтра подаст на развод.

Он сильно встряхнул ее за плечи.

– Наглоталась наркотиков? Рената! Откуда ты пришла?

Вялым движением она высвободилась из его рук.

– Курт, ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж?

– Что-о? – чуть не задохнулся он.

– Тогда оставь меня в покое и не задавай вопросов.

Ошеломленный, он сделал шаг назад.

– Но ты не можешь… В этой одежде…

– Если ты сейчас же не пойдешь со мной, я ухожу…

Она пошла по лестнице. Он настиг ее уже на верхней площадке. Подхватив под руку, принял победный вид, и они вошли в зал.

– А вот и она! – крикнул кто-то.

Когда раздалась приветственная овация, Рената нашла в себе силы улыбнуться. Женщины тут же начали обсуждать ее появление в голубом костюме, гадая о его отношении к церемонии бракосочетания в три часа утра. А впрочем, – кто знает? – возможно, так и было задумано! Здесь все поставлено с ног на голову. Цюрих перестал быть Цюрихом!..

Рената села за стол родителей Курта.

– Неприятности? – спросил Йозеф Хайнц.

– Потом все расскажу… – ответила Рената.

Вышколенный официант поставил перед ней весь набор пропущенных ею блюд: кофе, шампанское, шоколадную шарлотку, сыры, кусок жареной баранины на вертеле. Он наклонился к ней и учтиво объяснил:

– Вы должны начать с кофе… Поторопитесь, сейчас подадут бутерброды.

– Уберите все это, – сказала Рената.

– Вы не голодны? – спросил Йозеф.

– Рената! Рената! – голос Шилин вибрировал от возмущения. Она вышла из-за стола и направилась к Ренате, чей голубой костюм был как удар кулаком ей в солнечное сплетение.

– Но… Где твое платье?

Рената ласково обняла мать за шею и прошептала:

– Мама, если ты сию минуту не возвратишься за свой стол, я выйду из зала.

Удрученная и испуганная, Шилин послушно направилась к своему столу.

Пока разносили аперитив, распространился слух, который развеселил гостей: какой-то итальянский банкир зашел в туалет, но унитаза там не оказалось. Каково же было его удивление, когда, случайно посмотрев вверх, он увидел его на потолке.

Без нескольких минут три пастор Люстц незаметно подозвал к себе новобрачных, их свидетелей и членов семьи. Все прошли в комнату, которую на одну ночь превратили в часовню.

Пастор произнес ритуальную речь и сказал:

– Курт Хайнц, вы согласны взять в жены Ренату Клоппе?

– Да, – ответил Курт.

Сдерживая слезы, Шилин закусила губу.

– Рената Клоппе, вы согласны взять в мужья Курта Хайнца?

– Да, – ответила она, не поднимая головы.

– Объявляю вас мужем и женой! – заключил пастор.

Дверь распахнулась, и в комнату хлынули гости, чтобы в объятиях, поздравлениях задушить молодоженов. Из-за общего шума никто не слышал, как над крышей дома завис прилетевший вертолет.

На крыше гостей встретили сильные порывы ветра, хлеставшие по лицам, как пощечины. Женщины, в шелковых платьях, ежась от холода, прижимались к своим спутникам, которые по-рыцарски, расстегнув смокинги, предлагали «убежище». Терраса была освещена косым светом прожекторов, направленных в небо для освещения вертолета. Пилот удерживал аппарат на высоте пятнадцати метров над центром террасы, где стояла пассажирская корзина, украшенная цветами. От нее вверх к вертолету тянулся стальной трос.

– Пропустите молодоженов! – одновременно закричало несколько голосов.

Толпа потеснилась в сторону, освобождая проход Ренате и Курту. Ветер разметал ее волосы. Она с изумлением смотрела на мизансцену, которую поставила сама, не смея поверить, что додумалась до такой вызывающей глупости.

Почувствовав ее неуверенность, Курт потащил ее за собой по живому коридору, из которого раздавались крики «браво». Теперь и он осознал всю абсурдность затеи.

– Рената! Рената! – стараясь перекричать шум роторов вертолета, кричала Шилин, вцепившись в руку дочери и повиснув на ней всем телом.

Толпа рассмеялась.

– Она хочет присутствовать при первой брачной ночи!

– Возьмите ее с собой!

– Шилин с ними! Шилин с ними!

Фразу скандировали, хлопая в ладони. Некоторые взяли с собой бутылки со спиртным и теперь пили, передавая друг другу.

– Рената, не ходи туда! Не садись! Откажись! Я видела плохой сон!

Курт бесцеремонно оттолкнул тещу в сторону. Он решительно забрался в корзину и был неприятно удивлен ее низкими бортами. Оставалось лечь на дно, чтобы не смотреть вниз, и порыгать в собственное удовольствие.

А в это время в этой невероятной неразберихе разворачивались два параллельных действия.

Шилин снова вцепилась в Ренату, которая собиралась переступить через борт корзины. В дальнем углу террасы стоял человек, в обязанность которого входило дать красный световой сигнал прожектором вертолетчику, когда молодожены устроятся. С бутылкой виски в руке, к человеку направился голландский финансист, уже изрядно пьяный.

– Глотни, старина, – предложил он. – Окоченеешь! Глотни! Нас знакомили?

Техник улыбнулся. Отказываться от глотка спиртного в такую погоду – грех. Он взял бутылку и начал пить из горлышка.

– Что это за хреновина? – спросил голландец и нажал на рукоятку.

Красный луч прожектора пробил ночь. Пилот с трудом удерживал аппарат под сильными порывами ветра и был обрадован, увидев красный световой сигнал. Что делалось внизу, он не мог видеть из-за слепящих лучей прожекторов, которые освещали вертолет.

В соответствии с полученными инструкциями, он мягко повел вертолет вверх. Корзина оторвалась от крыши. В ней был только Курт!

Его крик потонул в общем реве толпы.

Но пилот ничего этого не слышал. Он развернулся и полетел известным ему курсом, неся корзину над самыми крышами домов города.

«Муж улетел!» – раздался возглас. Рената увидела, как Курт отчаянно машет руками, быстро исчезая в ночи. Посиневшие от холода гости все свое внимание перенесли на Ренату. Она оторвала от себя руки матери, оттолкнула отца, пытавшегося ее задержать, и бросилась к лестнице.

Очутившись на улице, она оглянулась по сторонам в надежде увидеть такси. Она хотела добраться до аэродрома вместе с Куртом. И тут она вспомнила о машине Ландо.

– Рената!

На пороге дома стоял Хомер Клоппе. На секунду она замерла.