Текст книги "Аут"

Автор книги: Пьер Рей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Пьетро Беллинцона обожал компанию Фолько. Они часто работали бок о бок. Выполняя задания, Мори всегда действовал артистически. Кто не видел, как он одним ударом бейсбольной биты ломает ногу упрямому неплательщику, ничего не видел. Беллинцона обожал такую филигранную работу. Его внутренние ощущения обострялись быстрее от мгновенного разрушения и уничтожения и не были рассчитаны на долгое удовольствие.

Он прошел вслед за Вольпоне через паспортный контроль и вовремя спохватился, собравшись было подмигнуть Фолько, который увлеченно читал экономический журнал. Пьетро с грустью вспомнил о своем любимом «кольте», оставленном в теплой квартире на Манхэттене. Юдельман строго-настрого запретил брать с собой оружие, предупредив, что все пассажиры проходят через детекторное устройство. Да, прошли те времена… Сумасшедшие всех мастей стали поворачивать самолеты с курсов, угрожая разнести их вдребезги, но при этом не требовали денег… Беллинцона, глубоко почитавший порядок, никак не мог понять, почему нервные любители извращают ремесло ради каких-то вшивых политических амбиций.

Он успокоил себя мыслью, что по прибытии на место их снабдят оружием.

Краем глаза он наблюдал за Фолько Мори, который по-прежнему не поднимал головы от журнала. Патрон оставался для него загадкой. Он не только не перебросился с ним словами, но даже не скользнул по нему взглядом. Глядя, как Итало Вольпоне поднимается по трапу самолета, жестко ставя ногу на ступеньку, Пьетро Беллинцона подумал, что он напоминает накачанного допингом боксера, выходящего на ринг.

* * *

Первый глоток любимого пунша показался ему горьким. Второй – тоже. Хомер с отвращением раздавил сигару в пепельнице. Встреча с Мелвином Бостом основательно расстроила его. Он искал и не находил ответа на волнующий его вопрос: как согласовать мораль с успешным ходом дела? Может, лучше пойти на неопределенный риск, чем оставить без работы шесть тысяч человек? Он с грустью подумал, что в этой внутренней борьбе с самим собой побеждать некого. Его жена и дочь считали, что управление банком – рутинная работа раз и навсегда отлаженного механизма. Рената, никогда ни в чем не нуждавшаяся, демонстрировала полное безразличие к деньгам, а Курт, у которого за душой не было ни гроша, мог позволить себе критиковать богатство других… Хомер мысленно, со злорадством, пожелал ему стать богатым… Шилин, посвящавшей свое время чаепитию и тысяче других ничтожных дел, деятельность мужа казалась естественной: всякий мужчина, вышедший из хорошей семьи, мог быть только банкиром. Основная его задача – холить и лелеять свою супругу. И никого не интересовало, а возможно, они даже об этом не подозревали, что зачастую ему приходится балансировать одной ногой над пропастью.

В дополнение к неприятностям с «Континентл мотокарз» сегодня утром новая проблема свалилась ему на голову в виде телекса с пометкой «совершенно секретно», полученного из Южной Америки.

«Вызывает беспокойство безопасность работы в шахте. Опасность забастовки рабочих. Длительность работ по укреплению стволов шахты – 8 месяцев, необходимые для этого ассигнования – 4 миллиона долларов. Ждем срочных указаний дальнейшим нашим действиям».

Под текстом стояла подпись: «Эрик Морталд, директор «Вассенарз консолидейтед», Шукуду, Ботсвана».

А ведь до сегодняшнего дня «Вассенарз консолидейтед» представлялась как благополучное предприятие!

Геологи голландской фирмы «Вассенарз» обнаружили в Южной Африке, в труднодоступном уголке Ботсваны, алмазные жилы. Не имея достаточных средств для их разработки, «Вассенарз» обратился за финансовой поддержкой в «Трейд Цюрих бэнк», который инвестировал десять миллионов долларов в это мероприятие. Было оговорено условие, по которому банк оставлял за собой право на все добытые алмазы вплоть до того момента, пока не будет погашена задолженность, и в дальнейшем получал право на 14,7 процента от объема ежегодной добычи.

Первые шаги дали более чем обнадеживающие результаты. И вот теперь все поставлено на карту этой чертовой телеграммой: «Вызывает беспокойство безопасность…» Для кого? Для рабочих или банкира? У Клоппе мелькнуло подозрение: не собирается ли Эрик выжать из него деньги, играя на чувствительных струнах? Просто немыслимо, чтобы десять миллионов долларов, выделенные банком, были промотаны в диких джунглях Южной Африки! Пока не будет покрыта задолженность, ни о каких новых миллионах не может быть и речи… А дальше он посмотрит, что можно предпринять для общего блага сторон контракта. Из уважения к своим клиентам, деньгами которых он воспользовался, Хомер не мог закрыть шахту, а тем более дать еще четыре миллиона, не увидев цвета алмазов. Ну, это так, для красного словца?

Цвет алмазов из Шукуду он знал прекрасно. Он прошел в угол комнаты, отвернул ковер и открыл сейф, вделанный в пол. Хомер взял мешок из мягкой черной ткани и вытряхнул на ладонь белоголубое великолепие. Камень был чистой воды, без единой заметной глазу примеси. Он вложил его в мешочек и взял в руку авторучку.

«В настоящее время не представляется возможным удовлетворить вашу просьбу. Советую продолжать работы до тех пор, пока результаты не позволят перевести вам требуемую сумму».

Он прошел в ванную и в течение десяти минут чистил зубы. Впечатление, произведенное на него алмазом – первенцем из шахты Шукуду, чуть не выбило у него из головы встречу с этим подозрительным человеком по имени Мортимер О’Бройн, которая должна состояться через несколько часов.

Он стал думать, как, чтобы это выглядело достаточно легально, отказать О’Бройну и дождаться личного указания Дженцо Вольпоне о переводе двух миллиардов долларов.

* * *

– В принципе Дзу Дженцо – честный парень, но его брат – гнида! – сказал Карло Бадалетто, машинально проводя кончиками пальцев по тому месту, где от удара головой Итало у него не осталось ни одного переднего зуба. – Ты можешь мне сказать, с какой целью этот сучий Малыш отправился в Швейцарию? И почему это произошло сразу же после его визита к Кирпатрику в сопровождении орды адвокатов?

Этторе Габелотти по-отечески мягко на него посмотрел и ответил:

– Не нервничай, сынок! Почему нас должны интересовать перемещения Итало Вольпоне? Что касается полицейских, возможно, его предупредили о неуплате штрафа за парковку в запрещенном месте.

Шутка из его уст была такой редкостью и прозвучала так неожиданно, что Карло рассмеялся. Но оказался не прав. Этторе взорвался:

– Постерегись, придурок! Если эта тварь Итало хоть на полпальца обведет меня, отвечать будешь ты!

Вот уже несколько дней Габелотти пребывал в состоянии неожиданных, беспричинных взрывов ярости. Его врач, покритиковав сто двадцать килограммов веса Этторе, прописал ему строгую диету, исключив любимую пиццу и спагетти, не говоря уже о вине, дозу которого этот недоумок уменьшил до одного литра в день, когда обычно он выпивал до пяти литров, не считая всякого алкогольного дерьма, поглощаемого во время деловых встреч. Подозрение удивило его, хотя в глубине души он его разделял и с подачи своего советника вызвал в Нью-Йорк Рико Гатто. Парня в городе никто не знал, и он мог относительно спокойно следить за Вольпоне. Через человека Синдиката, работающего в аэропорту Кеннеди, он узнал, что Малыш Вольпоне взял билет на свое имя на 311-й рейс Нью-Йорк – Цюрих. Рико Гатто должен был держать Габелотти в курсе всех перемещений Итало по Швейцарии. Узнав, какую мерзкую миссию ему предстоит осуществить, Рико очень расстроился. Обычно такие поручения заканчивались моргом… Вознаграждение зависело от «качества» клиента и количества жертв… Будучи в душе артистом, Рико любил импровизировать и редко использовал один и тот же прием для убийства. Перед исполнением каждого контракта он испытывал легкий мандраж, как артист перед выходом на сцену.

– Главное, чтобы Рико не засветился, – хрустнув суставами пальцев, сказал Бадалетто.

– Успокойся, его никто не знает, а в случае… он всегда сможет за себя постоять.

Габелотти нравилось, что Карло нервничает. Бадалетто хотелось бы самому «пасти» своего ненавистного врага.

* * *

Рико Гатто отстегнул ремень безопасности и приподнялся с кресла, чтобы «прокатиться» поверх голов, а заодно достать пачку «Кэмел» из кармана плаща. Он заметил мощный затылок Итало Вольпоне, достал сигареты и снова опустился в кресло, успев окинуть взглядом весь салон первого класса «Боинга-747».

Его острый, наметанный глаз охотника моментально выделил блондина лет тридцати. Внешне парень не был похож ни на бизнесмена, ни, тем более, на жиголо – единственно способного приобрести билет первого класса на самолет, летевший в такой далекий рейс. Этим человеком мог быть либо телохранитель Вольпоне, либо полицейский. Они его не интересовали… Он развалился в кресле, с наслаждением вытянул ноги и пообещал себе сходить перед ужином в бар, который располагался на втором ярусе гигантского лайнера, и пропустить стаканчик. Отсюда Вольпоне деваться некуда! В ожидании ужина Рико погрузился в чтение Ветхого Завета. Количество преступлений, проходивших через святое писание, было столь впечатляющим, что его собственные злодеяния казались сущим пустяком.

* * *

– Падроне, не хотите немного шампанского?

– Что?

Итало Вольпоне встряхнулся, словно уходя от обуревавших его мыслей. Пьетро Беллинцона повторил:

– Шампанского?

– Нет, – буркнул Итало.

Все-таки Моше Юдельман убедил его в том, что О’Бройн пытается надуть их. Итало поклялся вытянуть из него все жилы по одной, прежде чем собственной рукой пристрелит его. Он все припомнит ему: и высокомерное отношение, и вялые, неохотные ответы на его вопросы, и небрежное пожатие руки, и… все! От приступа накатившей на него злобы, ему захотелось разрядиться на Беллинцоне, этом жирном куске мяса. Отослать бы его куда-нибудь. Но куда? И он должен терпеть это омерзительное соседство весь полет, долгие часы! Неповторимый в насильственных акциях, в свободное время Беллинцона представлял собой тяжелую, ленивую массу. Полной противоположностью был Фолько Мори, которого Юдельман специально посадил в туристический класс, как прикрытие. В рядах «солдат» «семьи» Вольпоне он оказался совершенно случайно. Работая в цирке, купаясь в лучах прожекторов и славы, он допустил профессиональную ошибку и навсегда был изгнан с цирковой арены. Официально нож, который он метнул в мишень, вместо того чтобы вонзиться рядышком с партнершей по номеру, случайно попал ей в горло. Несмотря на моментально оказанную медицинскую помощь, она умерла на пути в госпиталь, не произнеся ни слова. Драма, разыгравшаяся на глазах двух тысяч зрителей, ни у одного из них не вызвала подозрения, что они присутствовали при хладнокровном убийстве.

Дирекция цирка разорвала с ним контракт уже на следующий день, и Фолько оказался безработным. Цирк – это большая семья, члены которой, живя на разных континентах, знают друг о друге все и вся. Новость о дисквалификации Фолько Мори мгновенно облетела земной шар, закрыв перед ним выход на арену. Будучи сицилийцем, он постучал в дверь дома Дженцо Вольпоне и попросил работу. Дон осторожно навел справки о циркаче, которыми никогда ни с кем не делился, и по-своему оценил новобранца. В действительности в тот вечер Фолько ужасно разругался со своей партнершей. Канатоходец, проходя мимо артистической уборной двух звезд, слышал, как Фолько называл партнершу «стервой» и обвинял в измене.

С тех пор Фолько пунктуально выполнял все приказы, отдаваемые гангстером. Несмотря на его небольшой рост, тонкое, гибкое тело, даже Итало Вольпоне в глубине души побаивался Фолько.

В его глазах было что-то такое, что человек, взглянувший в них, мгновенно понимал – этот никогда ничего не прощает.

– Беллинцона!

– Слушаю, падроне!

– Сходи пописай.

– Что вы сказали?

– Я сказал, иди пописай!

– Но, падроне… Я только что писал!

– Закройся! Иди в туалет, в самый конец самолета, и посмотри, что там делает Фолько!

Пьетро Беллинцона тяжело поднялся и направился в салон туристического класса, провожаемый взглядами Рико Гатто и Патрика Махоуни, сидевших в глубине салона. Впервые в жизни Махоуни прикоснулся к реальной роскоши. Его инспекторская работа позволяла ему наблюдать за этой стороной жизни, только листая иллюстрированные журналы. Его уделом были драки всех мыслимых видов, синяки, раны и шишки. После двенадцати лет службы в полиции под руководством капитана Кирпатрика он и сегодня проводил по нескольку часов в тире, снискав славу непревзойденного снайпера. Но метко стрелять он мог не только в мишень! Ему ничего не стоило сбить муху с ноги бегущего человека с расстояния в пятьдесят метров, что он неоднократно проделывал.

Его сослуживец Кавано, или, как его называли, Большой Дейв, немного уступая ему в стрельбе, превосходил его в рукопашной борьбе.

Патрик Махоуни упивался мгновением… Стюардесса уже наполняла его бокал шампанским, хотя он даже не смел ее об этом попросить. Да, салон первого класса – высший класс обслуживания! До чего же все-таки прекрасна жизнь!

Он с нежностью вспомнил о жене Мэри, которая, покормив двоих детей, сама готовится ко сну. Только от прочитанных в меню блюд у него потекли слюнки. Неужели все эти деликатесы входят в стоимость билета и полагаются ему?

Фолько Мори заметил, как несколько человек повернулись и смотрят в спину идущему по проходу Пьетро. Пьетро Беллинцона был похож на циркового Геркулеса, который всегда выступал перед его номером, пока он в последний раз проверял острие ножей и отсутствие дрожи в руках. Ему не хватало этого усыпанного опилками круга, напряженной тишины, когда его ножи, как стрелы, летели к стоявшей в десяти метрах от него Рите, впиваясь в дерево рядышком с ее шеей.

Почему Рита изменила ему с этим напыщенным воздушным гимнастом? Сплошные мышцы и ничего в голове. И где сейчас его мышцы, когда спустя три месяца оборвался линь трапеции, смоченный тремя каплями кислоты? Он разбился, как горшок, упав на арену с высоты четырнадцать метров. Ни цветов, ни почестей собаке! У паршивца не оказалось даже ни одного родственника. Когда произошел этот «несчастный» случай, Фолько уже был членом «семьи» Вольпоне. Все счеты были сведены… Он закончил артистическую карьеру, отдав свой талант более незаметной, но много лучше оплачиваемой работе.

Проходя мимо, этот кретин Беллинцона не смог удержаться, чтобы не скользнуть кулаком по его плечу. Но Дейв Кавано, сидевший тремя рядами впереди, этого не мог видеть.

Из динамиков раздался голос:

– Просим пассажиров занять свои места. Сейчас вам подадут ужин. Мы летим на высоте одиннадцать тысяч метров и прибываем в Цюрих через пять часов.

ГЛАВА 5

Заза и Мортимер вылетели из Нассау в Цюрих на три часа раньше, чем «боинг» с Вольпоне на борту, взявший курс из Нью-Йорка в том же направлении.

Их воздушное путешествие превратилось в сплошную перепалку. Не зная конечного пункта их бегства из Нью-Йорка, Заза ужасно нервничала.

– Куда мы направимся после Цюриха?

– Не волнуйся, дорогая, для тебя это будет приятный сюрприз.

Она смутно чувствовала, что какая-то песчинка заблокировала механизм прежней самоуверенности ее любовника. Уже в Нассау, когда он возвратился за ней в бар, чтобы сообщить об отлете в Швейцарию, она поняла по напряженному выражению его лоснящегося от пота лица, что у него возникли непредвиденные проблемы. Несмотря на ее настойчивые расспросы, он не сказал ей ни слова, но предательский страх проступал на его лице, как капля масла на светлом костюме.

Заза начала сомневаться: уж не сделала ли она глупость, последовав за ним? Кто убедит ее в том, что тайна, в которую он ее не посвящает, не обернется для нее какой-нибудь опасной неожиданностью? Она дала клятву, что в Цюрихе не отстанет от него ни на шаг и в случае неблагоприятного развития событий тут же улетит в Нью-Йорк.

Едва они успели пройти паспортный контроль, как Мортимер попросил подождать его… Она взорвалась:

– И речи быть не может! Мне осточертели бары в аэропортах!

– Хочешь, я отвезу тебя в отель? Через час-два я возвращусь.

– Чтобы на меня смотрели, как на проститутку? Я еду с тобой!

– Заза, будь умницей… Это деловая встреча… Тебе будет скучно.

– Какая встреча? Я хочу знать!

– Потерпи еще один день.

– Я достаточно натерпелась! Я хочу знать, куда ты собираешься тащить меня дальше?

Он устало пожал плечами.

– Ты мне не веришь…

– Верю, но начинаю сомневаться.

– Послушай, Заза… Я должен заехать в банк за деньгами. Я выйду из него ровно через пять минут.

– Я еду с тобой!

Он огорченно покачал головой. Бессонная ночь на борту самолета еще больше утомила его. При дневном освещении она лучше рассмотрела тяжелые мешки у него под глазами, болезненную бледность кожи, непрекращающийся тик, дергавший его щеки, и этот взгляд, в котором ничего, кроме страха, она не видела.

– В отеле тебе будет лучше.

Неожиданно ее охватила паника: а вдруг он просто решил отделаться от нее, бросив в этой чужой стране без цента в кармане? Тем более нельзя оставлять его ни на секунду!

Она изобразила подобие улыбки и взяла его под руку.

– Я хочу быть все время рядом с тобой, Мортимер.

– Да?

– Куда мы направимся из Швейцарии?

– Не знаю, – глухим голосом ответил он.

Уголки ее рта опустились, и она бросила на него подозрительный взгляд.

– Ты не знаешь?!

– Да нет же, знаю… Но, возможно, случится так, что нам потребуется еще один промежуточный перелет.

Чтобы окончательно запутать следы после этого опасного, изнурительного возвращения в Цюрих, он решил, что сразу же после того как отдаст распоряжение этому проклятому Клоппе, сядет в первый самолет и улетит в любом направлении, лишь бы подальше от Цюриха. Три-четыре зигзага по разным континентам – и финальная часть его замысла решена.

Когда они подходили к стоянке такси, она сделала невероятное усилие и с трагическим выражением шепнула ему на ухо:

– Мортимер, то, что я делаю для тебя, я бы не сделала ни для одного мужчины.

Ему показалось, что он стал весить на тридцать килограммов больше и вырос на несколько сантиметров.

* * *

Когда в дверь раздался звонок, Орландо Баретто был уже в плаще. Рука автоматически ушла под пиджак, где в кобуре под мышкой находился «маузер». Он посмотрел в глазок. Инес! Сбросив цепочку, он впустил ее в квартиру.

– Позже прийти не могла? Еще секунда, и я бы смылся.

Вместе с Инес в комнату влетело ароматное облачко ее духов. На ней было потрясающее манто из натурального меха цвета карамели, доходившее ей до щиколоток.

– Я не привыкла выпрыгивать из постели в семь утра, – сказала она, подавив зевок.

– Привыкай…

– Зачем позвал?

– Как зовут… этого… твоего банкира?

– Почему тебя это интересует?

– Не твое дело! Фамилия?

– Клоппе. Хомер Клоппе.

– «Трейд Цюрих бэнк»?

– Да. А в чем, собственно, дело?

Он похлопал ее по твердым, как кусок бифштекса, ягодицам.

– Возможно, собираюсь положить туда кое-какие сбережения. Это серьезная контора?

На лице Инес появилась лукавая улыбка. Она вспомнила стальной подвал с рядами сейфов вдоль стен, где раз в неделю трахала розовенького рыжего банкира на ковре из банковских билетов.

– Очень серьезная.

– А что представляет собой этот Клоппе?

– Пастеризованный… холеный… Пятьдесят лет. Для белого засранца у него прекрасные зубы.

– Искусственные?

– Настоящие. Самые настоящие… Я дергала за них…

От удивления у Ландо отвисла челюсть.

– А мои? Они что, из дерьма?

– Вполне сгодятся для белого засранца.

Он хозяйским, уверенным движением руки забрался ей под меха и бесцеремонно сжал промежность.

– Я сваливаю…

– И это все… что ты хотел от меня?

– На сей момент, да.

– Вечером увидимся?

– Не знаю. Сиди дома. А теперь, принцесса, уходи первой. Не хочу, чтобы нас видели вместе крысы этой паскудной дыры.

Она ушла, а вместе с ней исчезло ароматное облачко. Если бы он смог встретиться с ней сегодня вечером, он бы ей задал… Но когда Ландо поручалось дело, он своим временем уже не распоряжался. Ему платили за год вперед, и к выполнению приказов он должен был быть готов в любое время суток. Его патрон, дон Дзу Дженцо Вольпоне, был великодушно щедр. Любая удачная работа вознаграждалась дополнительно, и не только деньгами. Во время своего недавнего пребывания в Цюрихе Дзу Дженцо пригласил его выпить с ним по стаканчику, что само по себе было невероятно! Но этим все не закончилось. Он подарил ему его мечту – сверкающую лаком «Бьюти гоуст Р9» с откидным верхом, одну из самых престижных моделей, выпускаемых американской фирмой «Континентл мотокарз». И сделал это лишь потому, что заметил, каким жадным взглядом Ландо посмотрел на нее, проходя мимо витрины.

– Она тебе нравится? Она – твоя!

Дзу Дженцо в течение десяти минут оформил покупку, несмотря на протесты Ландо, и лично вручил ему ключи от машины.

– Теперь ты сможешь отвезти меня на вокзал.

От избытка нахлынувших на него чувств благодарности и уважения он буквально рыдал, целуя руки дону Вольпоне.

– Падроне… За что?.. За что?..

– Мы довольны тобой, Ландо. А эта машина – дружеский знак.

– Я не заслужил ее, патрон!..

– Не думай так. Если не сегодня, ты заслужил бы ее завтра…

Когда дон распрощался с ним теплым рукопожатием, Орландо показалось, что он расстался с родным отцом. Через два дня, в три часа утра, раздался телефонный звонок из Милана.

– Орландо, ты знаешь О’Бройна? Мортимера О’Бройна, адвоката?

– Знаю, что есть такой.

– Ты его когда-нибудь видел?

– Однажды…

– Сможешь его узнать?

– Да.

Голос, который столько раз отдавал ему приказы, продолжал:

– Он может объявиться в твоих краях. Прищеми его!

– Где его искать?

– «Трейд Цюрих бэнк». Знаешь такой?

– Слышал.

– Он не должен войти в здание банка. Ты понимаешь?

– Да.

– Дежурь у банка начиная с сегодняшнего дня. С открытия и до закрытия.

– Понял.

– Увидишь его – задержи.

– Что с ним делать дальше?

– Спрячь где-нибудь и позвони мне.

– Хорошо. Где спрятать?

– Это твои проблемы.

Смешное и странное совпадение, которое минуту назад ему подтвердила Инес: он получил приказ охранять банк, хозяином которого был не кто иной, как любовник его любовницы! Через пять минут после ухода Инес он спустился в гараж, не переставая радоваться блестевшему лаком подарку Вольпоне, и отправился на место дежурства, на Штамфенбахштрассе.

«Лейтенанты» босса могли не беспокоиться: О’Бройн сможет попасть в «Трейд Цюрих бэнк» только в кремированном виде…

* * *

«Боинг-747» коснулся колесами посадочной полосы и завибрировал от включения реверса турбин.

– Мы приземлились в Цюрихе. Надеемся, что полет был для вас приятным и мы еще встретимся на наших авиалиниях… – послышался голос стюардессы.

Итало Вольпоне с презрением посмотрел на своего обмякшего телохранителя: Пьетро Беллинцона спал сном праведника, развалясь в кресле, и тихо похрапывал.

Перед отлетом из Нью-Йорка Моше Юдельман был категоричен.

– Как только ступишь на швейцарскую землю, прежде чем звонить жене, езжай в морг. Фолько Мори обеспечит тебе охрану от любопытных.

Итало вспомнил эти слова, отстегивая ремень безопасности. То, что он не сможет сразу позвонить жене, удручало его. Предрассудок или старая традиция «семьи», но жена капо должна быть спокойна за судьбу своего мужа, несмотря на то что она ничего не знает о его делах и причинах его путешествий.

– Просыпайся, корова! Прибыли!

Беллинцона сладко потянулся и чуть охрипшим голосом сказал:

– Все пересохло во рту…

Он уснул через два часа после взлета, выпив в одиночку две бутылки шампанского.

– Забыл, где находишься? – зло бросил Итало. – О пивной мечтаешь? Думаешь, я привез тебя сюда опохмелиться?

– Извините, падроне… Извините… Это я со сна…

– Мудак!

Беллинцона встал с кресла, не замечая, что за ним через полусмеженные веки наблюдает Патрик Махоуни. С этой минуты Махоуни должен временно передать наблюдение за гангстером Дейву Кавано. Такой была установка Кирпатрика. Он взял салфетку, в которую был завернут пистолет, и незаметно переложил его в кобуру под мышкой. В Нью-Йорке, предупрежденные начальством, таможенники стыдливо отвели глаза от их багажа. Махоуни надел плащ и с безразличным видом направился к люку рядом с фюзеляжем, не взглянув даже мельком ни на Вольпоне, ни на Беллинцону. В это время Дейв Кавано рвался вперед, чтобы первым сойти по трапу. Его суетливость привлекла внимание Фолько Мори. Пока змейка пассажиров двигалась к зданию аэропорта, Мори, выйдя последним, отыскал глазами парня в черном непромокаемом плаще. Что-то в его фигуре, манере держаться, видеть все вокруг, никого и ничего не рассматривая, натолкнуло Мори на мысль, что появление этого человека в Цюрихе имеет непосредственное отношение к их путешествию. Все проанализировав, Мори пришел к выводу, что имеет дело с таким же профессионалом, как и он сам. Своим высоким ростом Дейв Кавано тоже резко выделялся из толпы пассажиров. Он упорно старался не смотреть в спину Вольпоне, чтобы случайно не встретиться с ним взглядом, если тот вдруг обернется.

Когда Малыш Вольпоне и его телохранитель Беллинцона сели в такси, ситуация сложилась следующая: Дейв Кавано «висел» на пятках у Вольпоне и Пьетро. За ним с ехидной улыбкой наблюдал Рико Гатто, которого, в свою очередь, «пас» Фолько Мори.

– В морг, – бросил Вольпоне шоферу.

В ближайшее время это заведение станет самым посещаемым местом в городе…

* * *

Ландо без устали «утюжил» тротуар на Штамфенбахштрассе, ни на секунду не упуская из виду вход в банк. Он дважды прошелся мимо еще закрытых для посетителей дверей банка и остановился перед витриной магазина, торговавшего снаряжением для подводной охоты, делая вид, что увлечен рассматриванием гарпунов, ластов, подводных пистолетов, ярких комбинезонов для подводного плавания…

Часы показывали без пяти минут девять.

Проходя в очередной раз мимо уютного итальянского бистро, он бросил рассеянный взгляд в зал через окно. Его внимание привлекла великолепная грива светлых волос сидевшей к нему спиной девушки. Водопад волос, стекая на бежевое манто, разметался по ее плечам. Мужчина, сидевший напротив девушки и что-то горячо ей говоривший, показался ему знакомым. Мама миа! Сердце Ландо бешено застучало. Это был Мортимер О’Бройн! Ландо быстро отступил от окна и укрылся в ближайшей арке, метрах в десяти от входа в бистро. Но какая неожиданность! Его миланский корреспондент ничего не сказал относительно спутницы О’Бройна. А если девушка потащится вместе с ним в банк? Ландо проклял себя за то, что пошел на задание один. Как сейчас быть? Зайти в бистро? Вряд ли О’Бройн узнает его по прошествии двух лет, после мимолетной встречи. Войти, непринужденно приставить дуло «маузера» к печени и тихо вывести на свежий воздух…

Звук открывшейся двери бистро заставил Ландо выглянуть из арки. О’Бройн неторопливо шел в сторону банка. Ландо пошел следом за ним, ускорил шаг и вскоре обогнал его. Теперь, естественно, все варианты отпадали. Ландо был впереди О’Бройна метров на пять и уже стоял на первой из пяти ступеней, ведущих ко все еще закрытым дверям банка. Он машинально посмотрел на часы: ровно девять. За стеклянной дверью мелькнул чей-то силуэт, щелкнули запоры замка… Ландо повернулся. Мортимеру О’Бройну оставалось преодолеть последние две ступени.

– Мистер О’Бройн?

– Что вы сказали?

– Я ваш друг, мистер О’Бройн. Пройдемте, пожалуйста, со мной.

– Куда? Кто вы такой? Не задерживайте меня!

Не успел Ландо шевельнуть мизинцем, как О’Бройн развернулся на сто восемьдесят градусов и во всю прыть своих коротких ножек засеменил обратно в бистро. Поток адреналина хлынул к сердцу Ландо. В его ремесле успех – это жизнь, неудача – морг. В три прыжка он оказался рядом с О’Бройном. Редкие прохожие с удивлением оглядывались на них. В Цюрихе, не говоря уже о Женеве или Лозанне, хорошо воспитанные люди по улицам не бегают. Подножка Ландо была настолько незаметной, что ни один свидетель не смог бы указать причину падения О’Бройна. Адвокат всем телом рухнул на асфальт и остался неподвижно лежать. Ландо присел рядом, подхватил его под мышки и успокаивающе улыбнулся остановившимся прохожим. Решив разыграть комедию до конца, он сморщил нос, давая понять зевакам, до какой степени пьян его приятель. Затем, подняв его, как сноп соломы, он быстро потащил Мортимера к своей машине, оставленной за углом.

– Эй, вы! Что вы делаете?

Ландо обернулся. Перед ним стояла блондинка из бистро.

– Что происходит? – пронзительным голосом, в котором звучал страх, закричала она.

– Ему стало плохо, – пробормотал Ландо. – Неужели вы не видите, что он в стельку пьян?

– Что вы такое говорите? Пьян? Да мы не выпили даже по чашке кофе!

– Зачем вы шумите? Помогите мне его увести…

Но девушка не сдвинулась с места. Она смотрела на него глазами, полными страха. Когда Мортимер вышел из бистро, она наблюдала за ним из окна. Заза была зла. Мортимер так и не согласился, чтобы она пошла с ним в банк. Мысль, что он может от нее улизнуть, сорвала ее с места, и она вышла на улицу. Весь путь от столика до выхода занял три секунды, но этого времени оказалось достаточно, чтобы найти Мортимера лежащим на тротуаре без сознания.

– Куда увести? – с надрывом спросила она. – Что вы собираетесь с ним сделать?

Ландо почувствовал, как его охватывает паника. Мало того, что этой красотки не было в его задании, так она еще готовится закатить истерику прямо на улице. А Цюрих – это не Чикаго! Здесь полицейские строго стоят на страже закона, а жители охотно превращаются в полицейских, чтобы поддержать общественный порядок. С ней надо было разобраться…

– Подойдите поближе, я хочу кое-что вам показать.

Он прижался к ней и незаметно для нескольких зевак, стоявших в пяти – семи метрах от них, ткнул ствол «маузера» ей в живот.

– Или вы молча идете со мной, или я продырявлю вам внутренности.

Если она закричит, все пропало… Ее огромные голубые глаза стали еще больше, она до крови закусила губу, но обняла Мортимера за плечи и громко сказала:

– Да он совершенно пьян!

– Сюда, – сказал Ландо.

Прохожие разошлись. Общественный порядок нарушен не был.

Машина Ландо стояла сразу же за углом.

– Откройте дверцу, – приказал Ландо.

Девушка безропотно подчинилась. Ландо затолкнул Мортимера на заднее сиденье и устроился рядом.

– А вы садитесь за руль!

Заза повернула ключ зажигания, и мотор мягко заурчал. Случалось, что дружки могли влепить ей пощечину, но чтобы дуло пистолета в живот!.. Такого с ней еще никогда не было! Мало того, этот высокий, стройный парень, как ей показалось, совсем не шутил. Не понимала она одного: почему Мортимера взяли, когда он шел в банк, а не тогда, когда он выходил бы из него с деньгами?

– Вы собираетесь трогаться с места?

– Куда ехать?

– Пока вперед…

Какая ей разница, куда ехать? В Европе она впервые, а города тем более не знала. Ей казалось, что они кружат вокруг одного и того же места, пока не въехали в узенькую улочку с непроизносимым названием: Эшвизенштрассе.