Текст книги "Аут"

Автор книги: Пьер Рей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 20

Объявление о закрытии шахты никого не повергло в уныние, как ожидалось, а, наоборот, наэлектризовало. Всем захотелось вырвать из земли побольше алмазов, которые так неохотно отдавали ее недра. Безграмотных и образованных, руководство и чернорабочих – всех охватила лихорадка, которой когда-то горели искатели золота. Шахта превратилась в источник эмоций, не уступавших по своему накалу зеленому сукну игральных столов в казино. Каждый день что-то происходило…

Хулио не был исключением… Ажиотаж со вчерашнего дня достиг апогея. Предупредив, что шахта будет закрыта на восемь месяцев. Эрик Морталд непроизвольно вызвал у шахтеров яростное желание «найти». Каждый надеялся наткнуться на что-то «такое», что весило бы между ста и тысячью каратов.

Стоя на коленях под землей, Хулио мечтал о сказочной удаче. Кончиками пальцев он осторожно ковырнул почву. Тонкая струйка песка беззвучно просыпалась к его ногам. Он крепко сжал пальцами древко шахтерского молота, примеряясь к наиболее обещающему месту в его поисках. Короткими, резкими ударами он начал откалывать куски твердой породы. И тут же, сверху, на него заструился песок. Опасность! Узкий лаз был едва закреплен несколькими наспех поставленными вертикально брусами. Хулио лучше было не рисковать и уползти в более безопасное место. Но желание «найти» заставляло его копать дальше, продвигаться и продвигаться вперед. Тыльной стороной ладони он вытер пот, от которого щипало глаза, и снова стал бить молотом перед собой… И вновь произошел мини-обвал. Хулио замер. Но сегодня у него оставалась последняя возможность, последний шанс. Завтра вечером, 30 апреля, «Вассенарз консолидейтед» закрывает ворота. Неожиданно его молот ушел в пустоту. Рукой он расширил отверстие до размеров, чтобы можно было осветить дыру лампой. Он чувствовал, что не ошибся: вышел на жилу.

Дрожа от нетерпения, Хулио взял в руки кирку. От первых, достаточно сильных ударов порода над ним пришла в движение и рухнула вниз по всей длине подземного коридора, сломав, как спички, крепежные брусы. Засыпанный землей, но еще живой, Хулио произнес имя женщины, ребенка которой он уже никогда не увидит: Мануэла!

* * *

Таможенник бросил на них быстрый взгляд и без всякого интереса перелистал их паспорта. Четверо мужчин были одеты в одинаковые темные костюмы. У каждого в руке был дипломат, без которого деловой человек не может обойтись.

– Проходите, господа…

Пиццу, Амальфи, Брутторе и Дотто смешались с толпой пассажиров, прилетевших рейсом Нью-Йорк – Цюрих. В кармане Пиццу лежал адрес виллы, где их ждали Вольпоне и Моше Юдельман.

– Ты знаешь, как называется место, куда мы направляемся? Улица Банкиров. В Швейцарии этим только и надо заниматься.

– Хочу есть, – сказал Брутторе.

– Где возьмем оружие? – спросил Дотто.

– Не волнуйся, – ответил Витторио. – Итало об этом позаботится.

Они сели в такси. Пиццу, который по-немецки говорил не лучше своих спутников, протянул шоферу лист бумаги, на котором было написано: «Зонненберг, Аурораштрассе».

– Ясно! – ответил шофер, трогаясь с места.

В это время таможенник, которого подменил его коллега, звонил в Центральный участок окружной полиции Цюриха.

– Лейтенанта Блеча, пожалуйста.

– Кто спрашивает?

– Таможня аэропорта. Сержант Глюкке.

– Его нет, старина! Но давайте, что у вас? Я в курсе! Новые гости?

– Четверо.

– Секунду, возьму карандаш… Говорите…

– Прилетели из Нью-Йорка. Винченце Брутторе…

– С двумя «т»?

– Алдо Амальфи… Джозеф Дотто… Витторио Пиццу.

– Хорошо. Вы предупредили наших людей?

– Да. Они поехали за ними.

– Еще раз спасибо.

– Привет!

– Привет!

* * *

Лейтенант Блеч и капитан Кирпатрик мгновенно невзлюбили друг друга. Капитан – сам нежеланный гость, привез с собой сопровождение. Такого уговора не было.

– Мой заместитель, лейтенант Герберт Финнеган, – представил Кирпатрик.

Блеч кивнул.

– Мистер Скотт Дэмфи, – продолжил Кирпатрик.

Блеч посмотрел на коротконогого человечка, у которого был развеселый вид. На нем были задрипанный костюм, шляпа и галстук, напоминавший половую тряпку.

– Вы – полицейский? – подозрительно спросил Блеч.

– Не совсем так, – осторожно сказал Кирпатрик. Он прочистил горло и бросился головой в омут. – Мой друг Скотт Дэмфи является сотрудником федеральной налоговой инспекции.

Блеч недовольно сдвинул брови. Если кого он не хотел видеть в Цюрихе, так это парней из федеральной налоговой инспекции Соединенных Штатов. Но он не позволит этому недомерку совать нос в дела швейцарских банков!

Вместо того чтобы предложить гостям сесть, как это он всегда делал, Блеч ледяным тоном заявил:

– Я удивлен, капитан! Я поверил вам, что вы приедете один и как частное лицо…

Кирпатрик от души рассмеялся, что не соответствовало его внутреннему состоянию. Если Блеч не любил рыжих, он ненавидел всякого, кто был похож на швейцарца. Очень часто след, по которому он шел, обрывался в Лозанне, Женеве или Цюрихе.

– Так оно и есть, лейтенант Блеч!

– В таком случае я не понимаю, что здесь делает американская федеральная налоговая инспекция?

Скотт Дэмфи зашелся от смеха, словно речь шла совсем не о нем. Кирпатрика от этого смеха покоробило.

– Он тоже прибыл с дружеским частным визитом, – ответил капитан.

– Должен вас предупредить, капитан, что я прослежу, чтобы ваш визит не вышел за рамки… частного… Мы болезненно относимся к вмешательству в наши проблемы, на нашей национальной территории, иностранных чиновников, несмотря на то что они принадлежат к дружественной нам стране.

Дружественная страна! Кирпатрик от возмущения чуть не задохнулся. Какая страна? Всю Швейцарию можно в носовом платке перенести в Америку, и ее территории не хватит, чтобы накрыть китайский квартал в Нью-Йорке! Чтобы у патрона не произошло кровоизлияния в мозг, Финнеган поспешил ему на помощь.

– Мы прекрасно обо всем этом знаем, – доброжелательно улыбнулся он. – И речи не может быть, чтобы мы активизировались за вашей спиной. Забудьте, что мы с вами коллеги, и рассчитывайте на нас как на добровольных помощников.

Блеч внимательно посмотрел на Скотта Дэмфи.

– Могу ли я узнать, сэр, в чем заключается истинная цель вашего путешествия?

– Это я попросил его поехать со мной, – сказал Кирпатрик.

– Для чего?

Дэмфи вновь не удержался от смеха. Кирпатрик угрожающе на него посмотрел.

– Видите ли, лейтенант, дело, которым мы занимаемся, скорее аспект этого дела, выходит за рамки моей компетенции…

– Вы удивляете меня! – оборвал его Блеч. – Во время нашего недавнего разговора по телефону вы утверждали, что речь идет о чисто уголовном деле.

– Правильно!

– И?..

Кирпатрик, привыкший сам задавать вопросы, занервничал. Не будет же он докладывать этому плюгавому швейцарскому полицейскому о всех тонкостях операции… Что может понять швейцарец в тех проблемах, которые Синдикат создает в Соединенных Штатах?

– Вы не очень любезны, капитан, – холодно обронил Блеч.

– Что вы сказали?

– Добавлю, мне не нравятся ваши манеры.

Лицо Кирпатрика приобрело цвет кирпича. Он поочередно посмотрел на Дэмфи и Финнегана, чтобы узнать, слышали ли они слова Блеча. Финнеган стоял, опустив голову. Дэмфи тихонько хихикал. Блеч рубанул рукой.

– С того момента, как я сообщил вам о смерти Махоуни, вы без устали держите меня за дурака. Вы пытаетесь убедить меня, что готовы мне помогать! Это – ложь! Вы пытаетесь вытянуть из меня все возможное и ничего не дать взамен. Это не по-дружески!

Ошарашенный Кирпатрик молчал, не зная, как вести себя дальше. Он чувствовал себя выбитым из седла.

– Я знаю столько же, сколько и вы… Возможно, даже больше… – категорично заявил Блеч. – Я знаю все ваши маленькие секреты… Вольпоне, Юдельман, Пиццу, Беллинцона, Мори, Дотто, Брутторе, Амальфи… Все они – здесь, в моей стране! Могу добавить к ним и клан Габелотти! Кримелло, Барба, Бадалетто, Мерта, Сабатини, Ферро!

Блеч вытянул вперед открытую ладонь и сжал ее в кулак.

– Все они здесь! А Рико Гатто вы знаете? Нет! А Орландо Баретто? Тоже нет! Вам еще многое нужно узнать, капитан!

Кирпатрик принял удар. Финнеган смущенно уставился в сторону. Ему показалось, что даже Дэмфи прекратил смеяться.

– А теперь выслушайте мое предложение. Или мы откровенно обменяемся информацией и, даю вам слово, работаем рука об руку, или вы молчите, и, в таком случае, я вас не задерживаю.

Кирпатрик нервно покусывал губы. Он посмотрел на Дэмфи, затем на Финнегана. Финнеган сказал:

– Я думаю, капитан, что лейтенант прав.

– Секунду! – перебил его Блеч. – Уточняю, в Швейцарии вы не обладаете никакими официальными полномочиями.

– Что нам остается? – с трудом сглотнув слюну, спросил Кирпатрик.

– Ничего! Вы присутствуете при расследовании, которое я провожу, а выводы сделаете, когда возвратитесь в Америку.

– А если вы начнете аресты?

Блеч иронично на него посмотрел.

– Вы забываете об одной детали, капитан! В Швейцарии не берут под стражу до тех пор, пока окончательно не будет доказана вина подозреваемого. Как, кому и какую вину я буду вменять и по какому праву арестовывать?

Чтобы скрыть удовлетворение от реванша над капитаном, Блеч сделал несколько шагов по кабинету, затем вплотную подошел к Кирпатрику.

– Итак? Вы согласны?

Кирпатрик запустил чуть дрожавшую руку в свою огненную шевелюру.

– Согласен, – пробормотал он.

Лейтенант улыбнулся краешком рта и нажал на кнопку. В кабинет вошел дежурный.

– Стаканы, лед и виски!

– Слушаюсь, лейтенант!

Лейтенант Блеч повернулся к американцам.

– Откровенно говоря, я прекрасно обошелся бы без присутствия ваших соотечественников в Цюрихе… У меня есть одно желание – быстрее от них избавиться! Если они сошли с ума и перепутали Швейцарию с Чикаго, такими вы их получите обратно.

Помолчав секунду, он сказал:

– А сейчас, капитан, я слушаю вас…

* * *

Ни в холле, ни в комнатах первого этажа никого не было. Прыгая через четыре ступеньки, Ландо взбежал по лестнице на второй этаж. Неизвестно куда исчезла усталость. Надо срочно сообщить Вольпоне, что швейцарская полиция напала на их след. На лестничной площадке он столкнулся с Фолько Мори.

– Где падроне?

– Занят.

– Мне надо с ним поговорить, Фолько!

– Только что приехали Пиццу и все остальные. Итало и Моше разговаривают с ними.

– Черт! Это надолго?

– Не знаю.

Ландо не решился поделиться с Мори своими опасениями. Первым эту новость обязательно должен узнать падроне. Раздосадованный, он спустился вниз и направился на кухню что-нибудь выпить для поднятия настроения. Пьетро сидел на низкой скамеечке и листал журнал комиксов. Рядом с ним на полу стояли четыре пустые банки из-под пива.

Ландо взял бутылку водки, налил полстакана и залпом выпил.

– Пьетро, как ты думаешь, они еще долго будут совещаться?

– Трудно сказать, – ответил Пьетро. – Кто тебе нужен?

– Вольпоне.

– Они уже час там.

Неожиданно Ландо вздрогнул. Беллинцона заговорил с ним! Это приободрило его. Вероятно, бессонные ночи нагнали на него излишнего страха.

– Сегодня тебе лучше? – с теплотой в голосе спросил Ландо.

– Что?

– Вчера у тебя был убитый вид… Хоть в гроб клади…

Если бы он мог, он сказал бы ему, что уже ничего не помнит из того, что произошло в квартире Инес.

– Да, лучше… лучше…

Пьетро встал, подошел к холодильнику и достал очередную банку пива. Сделав несколько глотков, он с задумчивым видом направился к двери. Ландо увидел, как он дважды повернул ключ в замке.

– Эй! Ты что делаешь? – удивленно спросил Ландо.

Беллинцона сунул руку с ключом в карман брюк. Когда он вытащил ее, она сжимала «вальтер».

– Ты сошел с ума, – закричал Ландо.

Пьетро приложил указательный палец к губам, как бы предлагая не кричать.

– Не шуми, парень! Не мешай тем, кто работает…

– Зачем ты взял меня на мушку?

– Я тебя сейчас убью, Ландо.

Ландо показалось, что он превратился в глыбу льда.

– Что я тебе сделал?

Беллинцона почесал затылок.

– Вообще-то ничего… ничего… Клянусь, я ничего против тебя не имею.

– Мы уже больше не друзья? – спросил Ландо, стараясь унять дрожь в голосе.

– Друзья, – ответил Беллинцона. – Но я должен убить тебя.

– За вчерашнее? Ты – сумасшедший! Я ничего не видел. Я не смотрел! Такое могло произойти и со мной!

– Но произошло со мной, – мрачно произнес Пьетро. – И пока ты жив, я не смогу жить дальше.

– Пьетро, – взмолился Ландо, – ты это не сделаешь! Ты не убьешь меня! Услышат звук выстрела! Итало снимет с тебя шкуру! Не делай глупости, старина! Все забыто! Слово мужчины…

Лицо Беллинцоны окаменело.

– Не смотри на меня. Мне не нравятся твои глаза. Повернись!

– Пьетро!

– Повернись!

– Пьетро, не делай глупости!

Едва держась на трясущихся ногах, Ландо повернулся к нему спиной. Он не слышал, как сзади подошел Пьетро и выдохнул ему в ухо:

– Извини, парень… У меня нет выбора.

– Пьетро! – крикнул Ландо.

Он хотел обернуться, но рукоятка «вальтера» со всего размаха врезалась в шейные позвонки. Ландо качнулся и рухнул на керамический пол. Пьетро быстро подошел к двери и приложил к ней ухо. Затем открыл ее и осторожно выглянул в холл. Прислушался. Никого. Совещание наверху продолжалось.

Он закрыл дверь, запер ее на ключ и вытащил из морозильника огромный, килограммов пятнадцать весом, кусок льда. Положив его на край верха холодильника, он подошел к лежавшему без сознания Ландо и ногой перевернул его на спину. Глубоко вздохнув, он снял глыбу льда с морозильника и с высоты своего роста бросил прямо на голову Ландо. В раздирающем душу грохоте куски льда, испачканные кровью, разлетелись в разные стороны. Глыба раздробила Ландо лоб. Беллинцона взял метелку, смел в пластиковый мешок окровавленные кусочки льда и выбросил его в мусорный ящик.

Приподнявшись на носках, он открыл шкафчик над полками с посудой, где хранились продукты. Перед приходом Ландо он положил туда полиэтиленовый мешочек с кусками нарезанного хлеба. У основания полок он осторожно опрокинул табуретку. Подняв с пола неразбившийся кусок льда, положил его в раковину для мытья посуды и открыл кран с горячей водой. Затем подтянул тело Ландо к табуретке, перевернул его лицом вниз и потер раздробленным лбом о плитку пола.

Оставалось сделать последний штрих, чтобы сцена выглядела правдоподобной. Он взял стопку тарелок и положил их рядом с мешочком, в котором лежал хлеб. В раковине отрубил кусок льда сантиметра в три толщиной и пять длиной. Этим куском льда он подпер стопку тарелок. Через две минуты лед растает и тарелки полетят вниз.

Горячая вода полностью растворила орудие преступления, превратив его в воду. Беллинцона в последний раз окинул взглядом свое творение. Было ясно, что Ландо разбил голову, упав с табуретки, когда пытался дотянуться до мешочка с хлебом. Глупая смерть…

Пьетро открыл дверь кухни. Все заняло три минуты. Теперь никакого шума… Неслышно ступая, Беллинцона прошел в дальний угол холла и сел в кресло. Развернув газету, он окликнул Мори:

– Эй! Фолько!

– Что?

– Ты веришь в эту хреновину?

– В какую?

Мори стоял на верхней площадке и смотрел вниз на Пьетро, который показывал ему газету.

– Они пишут, что откопали зерна злаковых, которым больше двух тысяч лет.

– Какие зерна?

Беллинцона открыл рот, собираясь ответить, и в этот момент из кухни раздался грохот бьющейся посуды.

– Что это? – спросил Фолько и вытащил пистолет.

– Оставайся на месте, я посмотрю.

Сжимая в руке «вальтер», Пьетро пересек холл и остановился в дверях кухни.

– Черт! Не может быть!

Мори скатился вниз по лестнице и стал рядом с Беллинцоной. На полу, вытянувшись во весь рост, в луже крови и тысяче осколков разбившихся тарелок лежал Орландо Баретто.

Фолько подошел к телу Баретто и перевернул его на спину.

* * *

Когда могильщики собрались забить крышку гроба, распорядитель остановил их движением руки и подошел к Шилин.

– Миссис, хотите проститься с ней в последний раз?

Шилин зарыдала и бросилась в объятия Хомера. Он крепко прижал ее к себе, осторожно гладя рукой по затылку. Глазами подал знак распорядителю. Тут же застучали молотки. Сотрясаемая рыданиями, припав всем телом к мужу, Шилин сжала кулаки и до крови впилась в них зубами. Преодолевая ее сопротивление, Хомер потащил ее по коридору в спальню. С трудом ему удалось усадить ее на кровать.

– Мужайся…

Он стоял рядом с ней, и из его глаз тоже текли слезы. Она в отчаянном жесте обняла его за ноги.

– Ну скажи мне, что это неправда! Скажи!

– Мужайся! – повторил он. – Бог не оставит нас…

– Он уже оставил, – застонала Шилин. – Брошенные!

Он снял очки и протер стекла пальцами. Внизу стоял кортеж автомобилей…

– Пойдем, – сказал Хомер. – Мы должны до конца пройти через наше горе.

Он помог ей встать. Она прислонилась к нему, спрятав лицо у него на груди. Вдруг Хомер напрягся. По коридору прошли четверо мужчин в черном, которые должны были вынести гроб с Ренатой. Прислонившись к стене, во всем черном, рыдала Мануэла. Она машинально взяла Шилин под руку, и они начали спускаться по лестнице, усыпанной цветами.

На улице к ним подошел лейтенант Блеч.

– Я потрясен, сэр… Примите мои соболезнования…

Клоппе кивнул головой и хотел пройти мимо полицейского.

– Мистер Клоппе…

Хомер посмотрел на него невидящими глазами.

– Мистер Клоппе, – быстро и тихо заговорил полицейский, – я понимаю, что это не к месту…

– Говорите, – сказал Клоппе.

– Поверьте, я никогда бы себе такого не позволил, но срочность… Вам угрожали, мистер Клоппе?

– Кто угрожал? – непонимающим тоном спросил Хомер.

– В Цюрихе происходят странные вещи, возможно, даже имеющие отношение к смерти вашей дочери. Я веду расследование… Вам угрожали?

Хомер посмотрел прямо в глаза Блечу и мрачным голосом сказал:

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

* * *

Итало был ужасно удивлен, что мафиози может умереть, упав с табуретки. Если бы не два свидетеля, Фолько Мори и Пьетро, Вольпоне Малыш никогда бы не поверил, что такое возможно. Они все стояли вокруг трупа Ландо, когда Юдельман снял трубку зазвонившего телефона.

– Это – Анджело Барба. Габелотти предлагает снова встретиться на прежнем месте. В четыре часа… Согласен? – спросил он, глядя на Итало. И, не дождавшись ответа, бросил в трубку:

– Дон Вольпоне согласен.

Все мгновенно забыли о распростертом у их ног теле. Высшее руководство «семьи» обменялось мимолетными взглядами. В результате произнесенного Юдельманом слова «дон» практически официально узаконивалось для членов «семьи» и для «семьи» соперника признание Итало Вольпоне «крестным отцом» и законным наследником своего брата Дзу Дженцо Вольпоне. Никакой двусмысленности с этого момента быть не могло: король умер, да здравствует король! Итало промолчал, но про себя поклялся вознаградить Юдельмана. С такими мозгами в его лагере «семью» еще ждут погожие дни…

В четыре часа вечера, соблюдая все пункты утреннего рандеву, Габелотти и Вольпоне снова встретились в парке «Долдер». Несмотря на протесты Анджело Барбы и Кармино Кримелло, дон Этторе решил рассказать Вольпоне о предательстве О’Бройна. Делал он это не из-за большой любви к правде или завоевания доверия Итало, а потому, что дальше отступать было некуда. И еще потому, что он подозревал, что Малыш Вольпоне не только в курсе этого события, но уже успел отловить его финансового советника, подвергнуть его пыткам и, ничего не добившись – иначе зачем ему здесь находиться? – отправил его в мир иной.

Сейчас было еще жарче, чем в полдень. Как только доны увидели друг друга, их телохранители отошли в сторону.

На этот раз Габелотти сам, первым, шагнул навстречу Вольпоне.

– Итало, я должен принести тебе свои извинения.

Как и утром, он взял его под руку и увлек к той же скамейке.

– Ты был прав. О’Бройн предал меня. Я был у банкира. Номер, который мне сообщил О’Бройн, – фальшивый!

Итало незаметно расслабился.

– Я не могу в это все еще поверить, – продолжал дон Этторе, покачивая головой. – Что меня больше всего волнует? Смог ли этот мой чертов адвокат вытащить деньги из банка?

Итало наблюдал за двумя голубями, боровшимися за корочку хлеба.

– Банкир ничего определенного не сказал, понимаешь… Как узнать, где деньги? В банке или О’Бройн скрылся вместе с ними?

Он вопросительно посмотрел на Вольпоне.

– На какого ставишь? На правого или левого? – спросил Вольпоне, показав на голубей.

– Это очень важно для нас… Брать в осаду банк не имеет смысла, если Мортимер упорхнул с деньгами. Если бы прояснить этот вопрос, мы подумали бы, каким образом направить наши совместные усилия. Ты в Цюрихе давно, может, тебе известно больше, чем мне?

Вольпоне отрицательно покачал головой.

– Я оказался в очень затруднительном положении, Итало, и откровенно спрашиваю тебя: что ты думаешь на этот счет? У тебя есть какой-нибудь план?

– Закончить то, что начал, – отвечал Итало.

– То есть?

– Давить на Клоппе.

– Но до сих пор эта тактика ничего не дала.

– Мы были слишком вежливыми…

Габелотти с удовлетворением отметил это «мы».

– Ты понимаешь, что его жизнь для нас дорога? И он это знает. Это дает ему возможность куражиться над нами столько, сколько ему вздумается. В конце концов он может заявить в полицию. И, в лучшем случае, нас выдворят отсюда, – сказал дон Этторе, прищелкнув пальцами.

Малыш задумался. Юдельман и он рассматривали две возможности: у Габелотти есть номер счета и у Габелотти нет номера счета. Второй вариант устраивал их больше. Он вспомнил совет Моше и спокойным голосом сказал:

– У меня есть предложение.

Этторе внимательно на него посмотрел. Несмотря на все его провокации, Итало отказался комментировать поступок О’Бройна. И ни на секунду на его лице не возникло выражения обеспокоенности… Вывод: Малыш Вольпоне рассчитался с адвокатом, но секрета так и не узнал.

– Слушаю, Итало, говори!

– Как ты думаешь, сможем ли мы расколоть Клоппе, если подержим его несколько дней у себя?

– Вне всякого сомнения, Итало. Но, к сожалению, этот план невозможно осуществить.

– Ты так думаешь? Почему?

– Исчезновение Клоппе взбудоражит всю Швейцарию и поднимет на ноги всю полицию.

Впервые за время их общения Итало позволил себе улыбнуться.

– Я так не думаю, Этторе.

Он вытащил из кармана конверт.

– Хочешь узнать, что находится внутри?

Внешне безразличным жестом Габелотти достал из конверта вчетверо сложенный лист бумаги и фотографию молодой высокой негритянки с великолепным телом, одетой только в микроскопические прозрачные трусики.

– Кто это? – спросил Габелотти.

– Подружка Клоппе. Проститутка по имени Инес. Он трахается с ней в бронированном подвале собственного банка. А теперь посмотри, кому адресовано письмо.

Твердым, типично американским почерком было написано:

«Миссис Шилин Клоппе. 9, Беллеривштрассе, Цюрих».

Габелотти с изумлением посмотрел на Итало.

– Хочешь сказать, что подружка Клоппе написала письмо его жене?

– Под мою диктовку. Прочти…

Габелотти развернул лист.

«Миссис, так как Хомеру не хватает решительности сказать Вам об этом, я делаю это вместо него. Мы уезжаем на восемь дней на отдых на Сардинию, если Вас интересуют детали. После тридцати лет супружеской жизни с Вами он заслужил это. Я возвращу его Вам в хорошем состоянии, немного уставшим, возможно, но в хорошем состоянии.

Принцесса Кибондо».

– Я ставлю на левого, – сказал дон Этторе.

– Ты проиграл. Смотри…

Голубь справа улетел, зажав в клюве корочку хлеба.

– Она действительно принцесса? – спросил Габелотти.

– Больше шкура, чем принцесса. Я тоже – принц, в своем квартале… Ты думаешь, что, получив такое, жена Клоппе бросится в полицию? Она сделает все, чтобы это не выплыло наружу. Какая женщина хочет, чтобы ее принимали за дурочку?

– Продолжай…

– Похищаем Клоппе…

– Как?

– Я вызову людей из Италии. Заодно взломаем банк.

– Не думаешь ли ты вскрыть все сейфы?

– Зачем? Наших денег там нет. Клоппе, с интересом для себя, пустил их в дело.

– Дальше.

– Мы подложим ему такую свинью, что в Цюрихе он превратится в ноль. Вытряхнем из него душу! Он расколется. Не мы будем опустошать его сейфы, а скандал… Клиенты побегут в более спокойные банки!

– Что бы ты хотел в качестве выигрыша?

– Не понял.

– Я проиграл пари с голубями, – с натянутой улыбкой сказал Габелотти.

– Когда мы закончим эту историю, ты подаришь мне швейцарские часы.

– Когда похищение?

– Сегодня вечером.

– А банк?

– Сегодня ночью… если ты не возражаешь.

Дон Этторе надул губы.

– Я не против быстрых действий, но… без излишней спешки.

– Десять боевиков прибывают сегодня вечером из Италии. Все уже улажено.

Габелотти усмехнулся.

– Молодые волки работают на старых волков, да?

– Нет, Этторе, все волки работают вместе.

Накаленный до предела ощущением своей мощи, Итало, не мигая, сверлил его взглядом своих черных глаз.

– Ты доверяешь мне?

Габелотти сжал его руку двумя ладонями.

– Полностью, Итало. Абсолютно! А сейчас не мог бы ты посвятить меня в детали?

– Естественно.

– Понимаешь, Итало, мне нравится быть зрителем, но не тогда, когда речь идет о двух миллиардах!

* * *

Как только гроб опустили в землю, Курт встал рядом с Шилин, как полноправный член семьи. Людей на кладбище собралось невероятно много. Те, кто хотел выразить семье Клоппе свои соболезнования, ждали полчаса, медленно продвигаясь в очереди, змейкой извивавшейся между могил. По прошествии часа бесконечных рукопожатий Шилин наклонилась к Хомеру и едва слышно прошептала:

– Мне плохо…

Хомер взял ее под руку.

– Я провожу тебя.

– Не могу, – сказала Шилин. – Все кружится перед глазами.

– Тебе плохо? – спросила Хелена Маркулис, близкая ее подруга.

Она стояла позади Шилин, словно предчувствуя, что понадобится ее помощь.

– Пойдемте отсюда, – предложил Хомер.

– Нет! – запротестовала Шилин. – Мы не можем уйти до конца церемонии.

– Хелена, вы отвезете Шилин домой?

– Да.

Она обняла Шилин за талию и сделала незаметный знак Мануэле, которая скромно стояла в сторонке, но в любую минуту готова была прийти на помощь.

– Что я могу для вас сделать? – спросил Курт.

Хомер промолчал. Появление Курта на кладбище казалось ему бестактным и невероятно раздражало.

– Я на машине, – продолжал Курт. – Могу вас подвезти.

Клоппе встал к нему вполоборота. К нему подошел какой-то шофер в ливрее и шепнул:

– Мистер Клоппе, я приехал за вами.

– Иду, – машинально ответил банкир.

Разрезая толпу, шофер направился к выходу с кладбища. Хомер последовал за ним, без сожаления расставшись с Куртом.

Шофер открыл дверцу черного «мерседеса» с тонированными стеклами. Клоппе сел в машину. Дверца захлопнулась. В салоне «мерседеса» уже находилось четверо мужчин. Двое были ему незнакомы. Что касалось двух других, он отдал бы многое, чтобы не встретиться с ними при таких обстоятельствах: Итало Вольпоне и Этторе Габелотти.

– Поверьте, – сказал Габелотти, – я искренне сочувствую вашему горю.

– Примите мои соболезнования, – добавил Вольпоне.

Сжав губы, банкир пытался открыть дверцу. Она была заблокирована. «Мерседес» медленно тронулся с места и взял направление на Цюрих.

– Я действительно неловко себя чувствую, – сказал Габелотти, – но боюсь, что на этот раз вам придется с большим вниманием выслушать нас.