Текст книги "Скандал (ЛП)"
Автор книги: Пайпер Стоун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
Когда двери лифта закрылись, он прижал меня к холодной стальной стене, положив руки по обе стороны от меня. Он был намного выше, и, когда наклонила голову, я никогда в жизни не чувствовала себя такой защищенной и желанной. Его глаза пронизывали мои, недвусмысленно говоря, что он со мной сделает.
Я положила руку ему на грудь, обхватив пальцами накрахмаленную рубашку. Горячее выражение на его лице сменилось крайним вожделением. Когда он сжал мои волосы в кулак, заставляя голову повернуться под неудобным углом, я не почувствовала страха, только жгучее желание, которое могло вспыхнуть в любой момент. Все стало как в тумане, когда Джонни медленно опустил голову, скользя другой рукой по моему боку к ноге. Когда задрал ткань тонкой юбки-карандаш, схватив меня за бедро, я могла поклясться, что услышала, как ткань порвалась.
И мне было наплевать на свой дорогой костюм.
Я обхватила его обеими руками за шею, запустила пальцы в волосы, наслаждаясь ощущением шелковистости, проходящей сквозь мои пальцы.
Он зарычал, как хищник, которым и был, затем завладел моим ртом, мгновенно просунув язык внутрь, и прижал мою ногу к своему бедру. Поцелуй был животный, безумно сильный, и я не могла дышать, пока Джонни водил языком назад и вперед. Все в нем было доминирующим, доводящим меня до пределов, о которых и не подозревала.
Я уловила запах нашего объединенного желания, аромат настолько сильный, что уверена: все пассажиры лифта в ближайшие часы почувствуют наше страстное желание. Его член был твердым, как скала, и когда он двигал бедрами туда-сюда, давая мне понять, в каком состоянии находится от голода, у меня закружилась голова еще больше, чем раньше.
Вкус устриц остался, и мне захотелось рассмеяться, когда задумалась, прав ли он был насчет того, что моллюски являются афродизиаком. Возможно, я могла бы винить их за то, в какой душевном и телесном состоянии сейчас находилась.
Мой внутренний голос снова начал ворчать, и я отбросила его в сторону. То, что я делала, было очень неправильно. Тогда почему это казалось таким правильным? Как будто мы принадлежали друг другу. Хотя я никогда не верила в сказки или «жили они долго и счастливо», верила в страсть с первого взгляда, в то, что может…
О, черт, нет. То, что мы испытывали, не имело ничего общего с любовью. Ни за что на свете.
Раздавшейся сигнал лифта был единственной причиной, по которой Джонни не трахнул меня прямо здесь. Я была в этом уверена. Вместо этого он схватил меня за руку, едва дав время одернуть юбку, прежде чем вытащить из стальной коробки и целеустремленно пройти мимо двух гостей, которые пристально изучали нас. Краска смущения залила мое лицо, но было уже слишком поздно. Если кто-нибудь узнает меня, следующий день будет трудным.
Но мне было наплевать.
Я поняла, что мы находимся на верхнем этаже, который ведет к роскошным апартаментам, которые никогда не могла себе позволить. Только самое лучшее для человека его положения, для того, кто может купить себе вход или выход из чего угодно. Я задалась вопросом, не благодаря ли этому он избежал тюрьмы. Эта мысль снова чуть не заставила меня рассмеяться.
Боже мой. Я была готова войти в гостиничный номер известного преступника без принуждения. Я достигла нового, невероятного уровня безумия. Настоящая проблема заключалась в том, что я никогда не хотела спускаться с небес на землю.
После того, как вставил свою ключ-карту в замок, загорелся зеленый огонек, Джонни втолкнул меня внутрь, закрыл и запер дверь, его плечи вздымались от тяжелого дыхания. Он прижал меня к стене, обхватив ладонями мое лицо с обеих сторон, его глаза заблестели, прежде чем он перевел их снизу-вверх.
Еще один момент, когда все время остановилось, слышался только гулкий стук моего быстро бьющегося сердца и его затрудненное дыхание.
– Не могу дождаться, когда смогу вогнать свой член в твою влажную киску. И сегодня вечером я также буду претендовать на твою тугую попку.
Его развратные слова заставили меня содрогнуться. Он медленно опустил голову, дыша мне в лицо. Когда завладел моими губами, я разрывалась между нарастающим вожделением и здравомыслием женщины, которая понимала, что находиться здесь – плохая идея. И все же всякое ощущение цели исчезло, когда Джонни поцеловал меня, словно испуская предсмертный вздох, ощущения, пронзившие меня, невозможно описать словами.
Пока его язык исследовал меня, я закрыла глаза, желая, чтобы это продолжалось вечно. Неистовая страсть продолжалась до тех пор, пока я внезапно не перестала чувствовать его. Потеря взрывного жара и веса его тела была огромной, и я несколько раз моргнула, прежде чем поняла, что он отступил на несколько футов. Я прижала пальцы к губам, все еще находясь в тумане после невероятно горячего французского поцелуя.
Попятилась в центр главной комнаты, потрясенная видом огромных окон от пола до потолка, выходящих на две стороны. Повернулась по кругу, тихо рассмеявшись при виде маленького рояля и свежих цветов в массивной хрустальной вазе на поверхности черного дерева. Одна сторона выходила на реку, а другая – на обширный и красивый город. Вдали мерцали огни соседних зданий, и я не могла не задаться вопросом, видит ли нас кто-нибудь.
Возможно, с помощью мощного бинокля или подзорной трубы. От этой порочной мысли волна жара пробежала по каждой мышце и вене, обжигая кончики пальцев, как это всегда бывало от прикосновения его пальцев. Я уже была в состоянии эйфории, а Джонни еще предстояло лишить меня остатков невинности.
Когда я повернулась к нему лицом, он уже скинул с себя пиджак, бросил его на один из стульев и сорвал галстук, как будто не мог больше выносить ношение одежды. Выражение его лица было похотливым, как у хищника, загнавшего свою жертву в угол. Я продолжала пятиться, медленно позволяя своему жакету упасть с плеч, бросив на него озорной взгляд, прежде чем отбросить его в сторону.
Когда снимала туфли, Джонни прошептал что-то по-французски, чего я не поняла, но, без сомнения, это было пошло и эротично. У меня по всему телу побежали мурашки, когда смотрела, как он расстегивает рубашку на груди, и все, о чем могла думать, – это как я провожу пальцами по его животу, исследуя рельефные мышцы.
Как только он приблизился на шаг, я отступила еще на один, оказавшись достаточно близко к пианино, чтобы положить руку на его поверхность.
– Ты не уйдешь от меня, cherie. Ты никогда не сможешь этого сделать.
– Это то, что ты думаешь?
– Это то, что я знаю.
– А что, если я скажу нет?
Джонни тихо рассмеялся.
– Ты этого не сделаешь, потому что это то, что тебе нужно.
Его слова были еще более убедительными, навязчивыми, чего я никогда раньше не испытывала. Я была потрясена тем, что они заставили меня почувствовать, и была на грани того, чтобы сойти с ума.
– Я собираюсь приготовить нам обоим выпить. А потом ты разденешься для меня, cherie. Хочу, чтобы ты соблазнила меня женщиной, скрывающейся за маской.
От его слов у меня по спине пробежала дрожь, настолько завораживающая, что мне стало трудно дышать. И каким-то образом я поняла, что подчинюсь его приказу.
– Кто сказал, что я прячусь?
– Я.
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы расстегнуть рукава и закатать их по локоть, пока изучал меня, словно я собиралась отрицать правду. Когда я промолчала, Джонни улыбнулся, развернулся и направился к роскошному бару.
Я все еще была ошеломлена, что нахожусь в его номере, и пыталась собраться с мыслями. Он даже не потрудился спросить, что я хочу, и налил те же напитки, что и в ресторане. Подошел к пианино, поставил бокал с красным вином поближе ко мне, прежде чем отодвинуть скамеечку и сесть.
Я не была уверена, почему затаила дыхание, но все в этом мужчине было таким сексуальным, что мне стало любопытно, что он собирается делать. Джонни сделал глоток своего напитка, придвинул стакан поближе к себе и начал играть.
Меня охватил шок, мелодичное звучание любого классического произведения, которое он исполнял, заставляло меня трепетать по всему телу. Я оставалась на месте, наслаждаясь звуками его концерта. Когда через несколько секунд он поднял взгляд, в его глазах было столько жара, что я словно погрузилась в туман.
– Предлагаю тебе следовать моим указаниям, cherie. Не думаю, что ты жаждешь еще одного наказания. – Он сделал музыку погромче, сменив мрачную классическую мелодию на что-то более джазовое.
Я оглянулась через плечо на яркие огни города и закрыла глаза, наслаждаясь ритмом музыки. Когда, наконец, смогла немного расслабиться, покрутилась на месте, затем начала расстегивать пуговицы на своей блузке, думая о том, какие ощущения он заставил меня испытывать в комнате для допросов. Джонни был прав насчет моей блузки, мокрой от того, что я находилась в непосредственной близости от него.
Сегодня все сводилось к неистовому желанию. Пока он продолжал играть, я притворялась, что мы всего лишь двое влюбленных, которые знакомятся друг с другом, наслаждаясь моментом разделенной страсти. Смогла почувствовать себя сексуальнее, чем когда-либо за долгое время, и, не торопясь, соблазнила его так, как это может сделать только женщина, перекинув одну сторону блузки через плечо, затем другую.
Я позволила мягкому материалу прижаться к моим пальцам, вертя блузу в воздухе, и украдкой взглянула на великолепного мужчину, потрясенная тем, как сильно он увлекся музыкой. Сколько еще сюрпризов он приготовил для меня? Было чувство, что Джонни никогда не позволит мне узнать все его секреты, так же, как и я не позволю ему узнать мои.
Он зарычал, когда снова заметил меня, его горящий взгляд скользнул по моим ногам, а затем медленно и решительно вернулся к глазам.
Я продолжила раздеваться перед ним, как было велено, повернувшись лицом в другую сторону, и, заложив руки за талию, расстегнула юбку. Когда сняла ее, поняла, насколько умиротворенной себя чувствую, что было так же странно, как находиться здесь, с ним.
Возможный убийца.
Безжалостный преступник.
Может быть, меня так заинтриговала безрассудная опасность, или явная потребность освободиться от тех самых цепей, которые он распознал. Как бы то ни было, я была на седьмом небе от счастья, продолжая раздеваться. Когда осталась стоять в одном нижнем белье, радуясь, что надела комплект, я начала танцевала вокруг пианино. Джонни зарычал, когда я провела кончиками пальцев по его спине, а ритм музыки усилился до почти племенного стука его пальцев по клавишам.
Он был так увлечен музыкой, как и во время секса со мной. Могла только представить, каким он был в бизнесе, отказываясь принимать отказы от кого бы то ни было. Без сомнения, он был самым интригующим мужчиной, которого я когда-либо встречала, тем, кто игнорировал правила любой ценой.
Кто я такая, чтобы жаловаться?
Эта мысль заставила меня рассмеяться, когда скользнула руками по его груди, прижимаясь всем телом к его спине, пока он продолжал играть.
– Ты еще не закончила, cherie. Мне нужно увидеть тебя всю, насладиться твоим сладким великолепием.
Я снова попятилась, обойдя пианино. Схватила свой бокал с вином, продолжая дразнить Джонни, проводя кончиком языка по краю бокала. Когда выпила слишком много теплого вина, чуть не поперхнулась, и капли потекли из уголков моего рта. Не смогла удержаться от смеха и вытерла губы тыльной стороной ладони.
То, как раздулись его ноздри, было демонстративным, именно такой реакции я сейчас от него и ожидала. Я оставила бокал с вином на пианино, снова погружаясь в сладкую дымку, расстегивая лифчик, медленно перекидывая через плечо сначала одну бретельку, потом другую, не торопясь выпутываться из него. Когда отвела его в сторону, покачивая назад-вперед, Джонни издал серию гортанных звуков.
Затем бросила лиф и оглянулась через плечо, была уверена, что этот человек готов меня сожрать. Он заиграл музыку в третий раз, его пальцы двигались со скоростью света, темнота, которую создавали басовые клавиши, успокаивала во всех отношениях. Но Джонни ни разу не моргнул, ни разу не взглянул на клавиши, только на меня, когда я, просунув пальцы под тонкую резинку своих стрингов, медленно опускала их на пол.
Полностью обнаженная, я размяла пальцы и грубо провела ими вниз от шеи к груди, обхватывая и сжимая их.
Дыхание Джонни участилось, пальцы агрессивно забегали по клавишам, а чувство голода продолжало нарастать. Я была уверена, что мужчина начал задыхаться.
Когда он поднял голову, я почувствовал перемену в его поведении, всепоглощающую потребность.
– Подползи ко мне, cherie. Сейчас.
В этом приказе было что-то волнующее, и я без колебаний, без преднамеренности или беспокойства сделала, как он просил.
И все же знала, что подползти к нему означало бы только одно.
Признать, что я принадлежу ему.
И помимо опасений потерять работу, беспокойства о том, что подумают другие, меня больше всего пугало то, что я потеряла себя в единственном мужчине, который позволил мне чувствовать себя свободной и живой.
Но нет пути назад, не было выхода.
Ничего…
Джонни
Язвительная красота.
Возможная ошибка.
Неконтролируемая потребность.
Все эти три мысли не раз приходили мне в голову, но ничто больше не имело значения, кроме как быть с ней. Чувствовал, что Седона по-прежнему обеспокоена, но влечение друг к другу было неизбежным. Когда она опустилась на колени, я сделал еще один глоток скотча, но в этот момент не алкоголь мог успокоить дикого зверя внутри меня. Только она. Попробовать. Трахнуть. Использовать.
Укротить.
Безумная потребность была неожиданной для человека, который никогда не терял самообладания, перед которым весь мир был выложен с рождения. Я продолжил играть, чего не делал уже долгое время. Разрядка была совершенно иной, чем алкоголь, секс или даже победа над противником. Я чувствовал себя свободным совершенно по-другому, обретая покой, которого не заслуживал.
Она напомнила мне об этом, подарив свою энергию и стремление к самообладанию.
Когда она приблизилась к скамейке, я совсем перестал играть, заерзал на сиденье, затем сжал в кулаке ее волосы и стал судорожно дышать. Она умела так сильно повышать уровень адреналина в моем организме, что это было почти болезненно. Тридцать минут, проведенные с ней в ресторане, были сродни катарсису, такого я еще не испытывал за долгое время, но у меня было ощущение, что за нами наблюдают.
Опасность была реальной, ее жизнь уже изменилась навсегда. Должен ли чувствовать вину за то, что так поступил с ней? Возможно. Не так ли? Я был не из тех людей, которые раскаиваются в своих поступках. Кроме того, мы стали наркотиком друг для друга, один не мог выжить без другого. Когда, черт возьми, я когда-либо испытывал что-то настолько мощное и притягательное? Ответ был прост. Никогда. У тех немногих женщин, с которыми я был дольше одной ночи, ни одна из них не вызывала такой безрассудной реакции, как Седона.
Я дернул ее вперед, не обращая внимания на крики дискомфорта. Она разбудила самую темную часть меня, подлив масла в огонь, горящий внутри.
И я должен был заполучить ее любой ценой.
Седона встала на колени, не сводя с меня глаз, и закончила расстегивать мою рубашку. На ее лице была лукавая улыбка, когда она ослабила ткань на моих плечах и тянула до тех пор, пока я не позволил ей снять ее. Простое прикосновение ее пальцев приводило меня в состояние плотоядности, желание оказаться внутри нее было неумолимым.
Когда она потянулась к ремню, у меня перехватило дыхание. Я был чудовищем-садистом, страстно желавшим увидеть части ее тела, отмеченные моей дисциплиной, но сегодня вечером вместо этого была страсть, усиливающая мою власть над ней. Скоро она поймет, что уже слишком поздно. Она стала моей собственностью.
Я провел пальцами по ее волосам, пока она возилась с толстой пряжкой, и даже посмеялся над собой несколько секунд. Но в тот момент, когда она освободила мой член, ее сосредоточенность возросла, а выражение лица стало таким же первобытным, как и у меня. Без лишних слов она опустила свою прелестную голову и обхватила головку моего члена своими горячими губами.
– Черт. – Я запрокинул голову, пытаясь выровнять прерывистое дыхание. Ее губы горели огнем, а то, как язык скользил назад и вперед, уже сводило меня с ума. Я продолжал гладить ее по голове, делая все возможное, чтобы сдержать садистскую часть себя.
Она точно знала, что делает со мной, ее глаза горели тем же огнем, который я имел честь видеть так много раз. Она обхватила одной рукой основание моего члена, а другой скользнула ниже, к моим яйцам. А еще она умело перекатывала мои яички между пальцами, оказывая на них нужное давление, чтобы почти мгновенно довести меня до оргазма. Ни одна женщина никогда так не поступала.
– Такая хорошая девочка. Не правда ли? – я почувствовал, что похвала была властной, чего она никогда раньше не слышала. Я раздвинул ноги настолько, насколько позволяли брюки, наслаждаясь моментом, когда могу пить отличный скотч, пока самая красивая женщина на земле делает мне минет. В этом занятии было что-то до смешного декадентское, но мне было наплевать.
Посмеиваясь про себя, я закрыл глаза, продолжая поглаживать ее по голове, запуская пальцы в ее длинные пряди волос. Седона подняла голову, провела языком по моему стволу и ослабила хватку ровно настолько, чтобы стянуть с меня штаны еще ниже. Когда она возобновила свою работу, каждый звук, который она издавала, был преувеличенным, и я понял, что не смогу долго терпеть ее соблазнительные действия. Хотя планировал трахнуть ее несколько раз, как делал это раньше, я хотел, чтобы это время продлилось.
Она громко замурлыкала, облизывая зигзагообразными движениями мой член по всей длине, захватывая в рот несколько дюймов. Я опустил голову, вынужденный несколько раз моргнуть, и положил руку ей на макушку. Действия красивой девушки стали более агрессивными, а то, как она гладила меня по ногам, возбуждало больше, чем я мог себе представить.
Пока она стаскивала сначала один ботинок, потом другой, я приподнялся бедрами над скамейкой, пронзая ее рот своим грубым движением. Она подавилась, но не прекратила своего занятия: стянула с меня носки, затем высвободила мои ноги из тесных брюк.
Я раздвинул ноги еще шире, используя обе руки, чтобы контролировать ее действия.
– Вот так, cherie. Возьми меня всего.
Возможно ли, что ее рот становился все горячее? Я рассмеялся про себя, потрясенный тем, что ощущения продолжали усиливаться. Когда полностью заполнил ее рот, так что кончик коснулся задней стенки ее горла, этого все равно было недостаточно. Мой член ныл до боли. Вместо того, чтобы кончить, я оттолкнул Седону, пытаясь отдышаться.
Она преувеличенно облизывала губы, а глаза искрились, когда она смеялась. Было интересно наблюдать, насколько спокойно она себя чувствовала, когда чуть не убежала от меня в ресторане. Она поднялась на ноги, провела кончиками пальцев вдоль Steinway (прим. от пер. Steinway – торговая марка и название компании-производителя музыкальных инструментов) и, перегнувшись через заднюю стенку, потянулась за бокалом вина.
Я вскочил, схватил вазу с цветами и поставил ее на кофейный столик. Она наблюдала за всем, что я делал, и ее тихое бормотание постоянно доносилось до моих ушей. Когда вернулся, с грохотом опустившись на табурет, я пробежал пальцами вверх и вниз по клавишам. Когда начал играть бродвейскую мелодию, одну из немногих, которые знал, я был удивлен, когда Седона вскочила на пианино, скрестив ноги. Когда она начала петь, я покачал головой. У девушки было много талантов, больше, чем я думал вначале.
Пока выбирал несколько меланхоличную композицию, которой моя мама научила меня много лет назад, я наблюдал за отражением девушки в стекле. Ее голос был действительно прекрасен, но в его тоне звучала грусть.
Когда закончил, я одобрительно захлопал в ладоши.
– Это было невероятно.
Она ничего не сказала, сделав еще один глоток вина, прежде чем развернуться на крышке рояля и поставить бокал рядом с собой.
– Что мне кажется интересным, Джонни, так это то, что никто раньше не слышал, как я пою. Почему ты? Почему ты заставляешь меня хотеть делать то, что я скрывала всю свою жизнь?
Поднимаясь со скамейки, задумался над ее вопросом.
– Потому что я не из твоего мира, требующего от тебя определенного поведения. Со мной ты можешь быть самой собой. Кто я такой, чтобы судить?
Седона позволила своим пальцам водить кругами по поверхности рояля, бросая провокационные взгляды в мою сторону.
– Ты определенно не похож ни на кого, кого я когда-либо встречала раньше. Вот почему это так нервирует. Я чувствую себя неуютно рядом с тобой, но при этом ощущаю себя так, словно знаю тебя всю свою жизнь.
– Это нервирует, – повторил, медленно подходя к задней части рояля и кладя руки по обе стороны от ее ног. – Почему это?
– Потому что мне это нравится, – выдохнула она, медленно поворачивая голову. – Может быть, слишком сильно.
– Скажи мне, что тебе нравится. Мне нужно знать.
Седона глубоко вздохнула.
– Такое чувство, что я стою на краю обрыва, вглядываясь вниз, в великую неизвестность, но зная, что если упаду, ты меня подхватишь. Такого я никогда раньше не испытывала. Разве это не странно?
– Совсем нет. Часто незнакомые люди могут позволить нам стать теми, кем мы действительно хотим быть, освободиться от жестких рамок, которые накладывает на нас общество и те, кто нас окружает.
– Да. Может быть, мне это слишком нравится. Вот что меня пугает.
Я развернул ее, согнув колени, и поставил ступни на поверхность рояля. Затем не спеша, используя только указательные пальцы, провел шершавыми подушечками по внутренней стороне ее ног.
– Страх – это не то, чего нужно избегать. На самом деле это потрясающий выход эмоций, позволяющий почувствовать себя живым, когда все остальное не помогает. Это также мощный инструмент. – Я наблюдал за реакцией Седоны, улыбаясь, когда она раздвинула ноги, обнажая для меня свою прелестную розовую киску.
– Как так?
– Пожалуйста, не говори мне, что не используешь тактику запугивания в зале суда, прокурор. Я знаю лучше. Ты такая же, как я, неутомимая в своем деле, понимаешь, что у всех мужчин и женщин есть что-то, что пугает их до смерти. – Мой взгляд следил за движениями моих пальцев, но когда провел кончиком одного из них по ее клитору, снова поднес его к ее поджатым губам и полузакрытым глазам, ее кожа мерцала от возбуждения.
– Что пугает тебя до смерти? – пробормотала она, ее грудь вздымалась и опускалась, когда напряжение между нами усилилось, потрескивая от нашего возросшего желания.
– Попробуй угадать.
– Смерть.
– Попробуй еще раз, cherie.
Она широко раскрыла глаза.
– Жизнь.
– Очень хорошо. Жизнь отравляет и выматывает, опасна и в то же время увлекательна. Как ты думаешь, чего боится большинство мужчин?
– Тюремного заключения. Неспособность принимать собственные решения.
– Да, неспособность контролировать то, что происходит в жизни влиятельных людей, – это ужасно.
– И все же ты не боишься тюрьмы, – сказала так, словно была удивлена. – Почему?
– Потому что я все равно контролировал бы ситуацию. – Ввел один палец в ее узкое влагалище, вдыхая ее растущее желание, когда она запрокинула голову. – Чего ты больше всего боишься, Седона? Что не дает тебе уснуть по ночам? – ввел внутрь второй, затем третий палец, погружаясь в нее более грубо, чем раньше. Когда она раздвинула ноги еще шире, мой член был полностью напряжен, я так возбудился, что яйца напряглись.
Она продолжала тяжело дышать еще несколько секунд, прежде чем подняла голову, ее глаза остекленели.
– Это просто. Не живу полной жизнью, продолжая заниматься тяжелым трудом, пытаясь понять, кто я такая. – Казалось, она была смущена тем, что призналась в этом незнакомцу, мужчине, о котором почти ничего не знала.
За исключением всего того плохого, во что ее заставили поверить. Это возбудило ее и, в свою очередь, воспламенило все во мне, и теперь во мне бушевал настоящий пожар. Я раздвинул ноги Седоны, надавил на внутреннюю поверхность бедер, поцеловал сначала одно, потом другое, прежде чем зарыться лицом в ее сладость.
– Ты такая влажная, – пробормотал я.
– О, Боже, да. – Ее стоны были такими же животными, как и все звуки, которые я издавал, когда был с ней. То, как она продолжала тяжело дышать, стало еще более преувеличенным, когда ее тело неудержимо затряслось. Она сжала обе руки в кулаки и легонько ударила ими по пианино, каждые несколько секунд облизывая губы, как будто они пересохли.
Я держал ее широко раскрытой в течение нескольких минут, наслаждаясь ее сладким вкусом меда. Возможно ли, что на вкус она была еще более восхитительной, чем раньше? Я не был нежен, как раньше, предпочитая терзать ее своим языком и ртом, толкая сильнее. Если она хотела выйти за пределы своей зоны комфорта, то это именно то, что она получит.
Седона привстала на рояле, наполовину смеясь, наполовину задыхаясь, когда я продолжил свои дикие действия. Я не сводил с нее глаз, пораженный тем, как расширились ее глаза. Она никогда не казалась мне такой красивой, как в тот момент, настолько, что я разрывался между желанием продолжить и удовлетворением потребности, от которой мой член болезненно пульсировал.
Когда ее тело затряслось еще сильнее, а по прекрасной коже побежали мурашки, я вонзил несколько пальцев в ее узкое влагалище, двигаясь как сумасшедший. Но она сопротивлялась, пока я не погрузил большой палец в ее тугую попку.
– О. Мой. Бог. – Не было необходимости приказывать ей кончить, ее мышцы сжались вокруг моего языка, когда она изверглась, ее сок заполнил мой рот.
Ее оргазм был мощным и почти таким же приятным для меня, как и наслаждение ее вкусом, но я терял терпение, мои потребности проявлялись сильнее, чем обычно. Как только Седона перестала дрожать, я наполовину оторвал ее от края рояля, прижав головку члена к половым губкам, а затем дернул ее вниз.
– Господи. О, боже. О... – она резко вскрикнула, схватив меня за плечо одной рукой, а другой колотя по крышке пианино.
– Не волнуйся, cherie. Я не позволю тебе уйти. Не сейчас. Никогда.
Я перекатился на носки, вбиваясь в нее так, словно от этого зависела моя жизнь. То, как она прижималась коленями к моим бедрам, было восхитительно во всех отношениях, тепло, исходившее от наших тел, было раскаленным добела и наэлектризованным. Оттащил ее от пианино, легко вгоняя в нее свой член и одновременно поворачивая ее кругом.
Она обхватила меня сзади за шею одной рукой, держась изо всех сил, пока я продолжал трахать ее. Затем она смогла расслабиться, осознав, что я дал обещание, которое намеревался сдержать, и крепко держу ее. Она подняла голову, выгибая спину, насколько это было возможно, и затаив дыхание при каждом звуке.
Было что-то в ее раскрепощенности, что было так заманчиво, как будто, пробудив в себе плохую девочку, она стала еще большей силой, с которой приходилось считаться. Я широкими шагами направился в спальню, продолжая трахать ее как сумасшедший.
Оказавшись внутри, не потрудился включить свет, мерцание зданий, окружающих нас, было единственным, что мне было нужно, когда я повалил нас обоих на кровать. Седона громко рассмеялась и впилась ногтями мне в спину, как только я прижался к ней всем весом своего тела.
Закинул одну ногу за спину, затем другую, прежде чем проделать то же самое с ее руками, подняв их над головой.
– Что ты делаешь? – осмелилась спросить она.
– Напоминаю о твоем месте.
– И какое? – промурлыкала она, когда я обхватил ее запястья одной рукой.
– Моя сладкая сабмиссив.
– Никогда.
– Думаю, это мы еще посмотрим.
Она заметно вздрогнула.
– Ни за что.
– Ты сделаешь, как я скажу, – поддразнил я, но это было правдой.
Она, казалось, была полна сюрпризов, даже не пытаясь высвободиться из моих объятий. Я продолжал трахать ее по-настоящему, с силой вдавливая ее в кровать, изголовье кровати несколько раз ударилось о стену. Она продолжала извиваться подо мной, теперь уже пытаясь высвободить руки.
– Сбежать не получится, милая девочка.
В этот момент я ослабил хватку и опустился на колени, наблюдая, как она провела рукой по лицу, ее дыхание стало тяжелее, чем раньше. Когда Седона перевернулась, я просунул руку под нее, приподнял на четвереньки и шлепнул.
От предвкушения у меня внутри все сжалось, моя реакция на нее была непроизвольной, как будто знал ее всю свою жизнь. В моих намерениях не было ничего чистого и невинного. Я бы никогда никому не признался в обратном, включая прекрасную женщину, которую собирался лишить невинности, возможно, самым отвратительным образом. Темная, животная сторона меня испытывала потребность завладеть ею целиком, как будто первобытный инстинкт был чем-то, с чем я родился.
Возможно, так оно и было, вся моя родословная, созданная из худших представителей человечества, со временем превратилась в лощеных зверей и ничего более. Но когда я использовал ее длинные пряди как поводок, удерживая на месте одной рукой, а другой обхватывая свой член, я понял, что это врожденное свойство, как дыхание. Даже более того. Истинная природа каждого мужчины – первобытная, примитивная во всех отношениях.
Женщина, попавшая в мои сети, вероятно, уже знала, что самой большой слабостью любого мужчины с полнокровной душой является секс, а спаривание более инстинктивно, чем что-либо другое в жизни мужчины.
Когда я ввел кончик прямо внутрь, ее тихие крики были для меня радостными. Я покорил свою пару. Мысль была странной и нелепой, но, тем не менее, правдивой.
Седона вцепилась руками в простыню, хватая ртом воздух, когда мышцы ее задницы свело судорогой. Каждый звук, который она издавала, продолжал разжигать тьму и огонь, пока я не начал задыхаться. Больше не в силах мыслить рационально, все, что мне было нужно, – это наполнить ее своим семенем.
Я толкнулся сильнее, ожидая, пока она несколько раз ахнет. Когда я вошел в нее на последние два дюйма, ее тихий вскрик стал греховной наградой. Возможно, я был эгоистичным чудовищем, но эта женщина была неотразима во всех отношениях. Когда снова начал трахать ее, меня поразил звук моего тела, ударяющегося о ее, смешивающийся с ее тихими криками.
Некоторое время удерживал ее в таком положении, прежде чем прижаться к ней всем телом, переплетя наши пальцы. Она все еще тяжело дышала, все еще дрожала, когда я уткнулся носом в ее шею, не торопясь прикусил нежную мочку ее уха. По какой-то причине почувствовал, что в ней снова нарастают сомнения, как будто она пришла в себя в разгар нашего страстного порыва.
Высвободив одну руку, несколько раз шлепнул ладонью по ее ягодицам, пока она не вскрикнула.
– У тебя есть сомнения, моя cherie? Ты беспокоишься о том, что скажут, когда другие узнают о нашей глубокой связи?
