Текст книги "Скандал (ЛП)"
Автор книги: Пайпер Стоун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
Седона
Я все еще шагала по кабинету, который мне выделили, готовая сорваться на первом же, кто попадется под руку. Тошнота не проходила, и в итоге я налила себе стакан ирландского виски, что Джонни привез из Луисвилля, в надежде, что он успокоит нервы.
Мой звонок ушел на голосовую почту, что вывело меня на новый виток ярости, и мне до сих пор не перезвонили. Возможно, это был рискованный, даже глупый поступок, но я больше не могла терпеть эту неопределенность.
Я встала, отодвинув стакан. Алкоголь не приносил облегчения, вкус казался горьким, какова бы ни была его выдержка. Расхаживая по комнате, я допускала, что мир Джонни столкнулся с моим совершенно случайно, и что происходящее имеет ко мне лишь косвенное отношение. Но сейчас я не могла быть уверена ни в чем. Абсолютно ни в чем, включая того, кто пытается нас убить. Я сунула телефон в задний карман джинсов.
Боже, как же я ненавижу это.
Ожидание.
Предвкушение.
Тревогу.
Казалось, вот-вот грянет гром, словно дом готовились штурмовать. Я была на взводе, кожа покрылась мурашками, а на сердце лежал тяжелый камень. Мне хотелось кричать, рыдать. Выплеснуть что угодно. Но вместо этого я вновь и вновь анализировала все, что узнала, понимая, что не хватает слишком многих деталей, чтобы строить хоть какие-то предположения. Пытаться сделать это было бы глупо – я лишь добилась бы того, что свела бы себя с ума.
По телу пробежала ледяная дрожь, и я скрестила руки на груди. За последние несколько часов я несколько раз мельком видела маленького «пожирателя печенек», но Маргарет отстраняла меня от него, словно я была дурным влиянием. Ее поведение бесило меня до чертиков, хотя я не знала, что могу поделать.
Было очевидно, что меня раздражало все происходящее, в том числе и то, что Джонни не было так долго. Я не ела и не выходила из комнаты. Тихо порычав про себя, я подошла к окну и взглянула на заходящее солнце. Все в саду Джонни дышало безмятежностью и покоем. Мне так хотелось просто выйти к реке и устроить пикник. Эта мысль вызвала улыбку. Может немного свежего воздуха поможет.
Вряд ли приоткрытая дверь будет считаться нарушением приказа. Так? В голове зашевелилась озорная мысль, и я осмелилась приоткрыть дверь. Глоток свежего воздуха был восхитителен, щекоча нервы. Легкий вечерний бриз был теплее, чем я ожидала, а аромат цветов застал врасплох.
Хм… Что, если я выйду на террасу? Одной ногой. Ладно, двумя. Но я буду прислонена к двери. Просто чтобы солнце коснулось моего лица. Я оглянулась через плечо и широко улыбнулась, словно ребенок, задумавший шалость. Бросая вызов правилам, что мне установили, будто я провинившаяся школьница и совершила немыслимое.
Я вышла на улицу, наслаждаясь свежим воздухом и солнечным светом, с наслаждением делая несколько глубоких вдохов. Мое внимание привлек звук. Смех? Я окинула взглядом периметр, щурясь от света. Услышав его снова, я прикрыла глаза рукой, стараясь что-нибудь разглядеть. Шины на качелях раскачивались сильнее, чем позволял легкий бриз. По нервам пробежало неприятное ощущение, шептавшее, что мы в опасности. Мне нужно было взять себя в руки.
Третий раздавшийся смешок не оставил сомнений. Я точно знала – это голосок Кристиана. Но звук доносился из открытого окна. Я взглянула на второй этаж. Окно Кристиана было открыто. Хотя меня это не должно было беспокоить – казалось, он был счастлив, чем бы ни был занят, – внутренний голос настойчиво сигнализировал о тревоге.
Окинув взглядом территорию в надежде заметить кого-то из охранников, я отчитала себя за глупость. Однако я должна проверить, все ли в порядке с маленьким «пожирателем печенек». Может, мне нужно услышать его смех вблизи, чтобы убедиться, что он в безопасности. Поднимаясь по лестнице, я услышала музыку, такую, какую любят дети его возраста. Или, может, это был мультфильм. Чем ближе я подходила к его двери, тем сильнее становилось внутреннее беспокойство.
Я не могла отделаться от чувства, что что-то ужасно неправильно. Его дверь была приоткрыта, и, подойдя ближе, я могла разглядеть лишь часть комнаты – угол кровати и книжную полку.
Сердце бешено колотилось, когда я оказалась перед дверью. Почему-то мне казалось правильным затаить дыхание. Я прижала палец к двери и медленно, очень медленно, толкнула ее.
Я была права насчет мультфильма, но судя по лицу Кристиана, насчет смеха – совершенно нет. Смеялся не он. Он сидел на кровати не подвижно, его лицо побелело. Заметив меня, он широко раскрыл глаза. Но вместо того, чтобы испугаться, как обычный ребенок, он медленно перевел взгляд направо.
Затем он очень осторожно, но совершенно четко, показал мне слово.
Его слово?
Чужой.
Я сглотнула и кивнула, в ужасе от происходящего и не зная, что делать. Однако я не позволю этому мальчику страдать ни секунды дольше. То, что незваный гость проник в дом так легко, означало, что с охраной на посту явно что-то случилось. Времени сбегать на кухню за ножом не было. Что еще можно использовать как оружие?
Я прижала палец к губам, покачав головой. Затем ответила ему жестом, велев быть готовым бежать. Боже, благослови этого ребенка, достойного сына своего отца. Другие дети в его возрасте рыдали бы от ужаса, но только не этот милый мальчик.
Он моргнул раз, показывая, что понял. Я бесшумно отступила, стараясь не издавать ни звука, и осторожно вытащила телефон из заднего кармана. Звонить было слишком рискованно. Придется ограничиться сообщением. Я быстро набрала текст, отправила его и убрала телефон. Пробравшись в спальню Джонни, я двигалась как можно тише, открывая ящики в надежде найти спрятанный пистолет или другое оружие. Как, черт возьми, этот человек проник в дом, не включив сигнализацию?
Ответ был прост. Маргарет. Кто она такая на самом деле? Я злобно прошипела, злясь на себя за то, что не послушала интуицию. Я с самого начала чувствовала, что с ней что-то не так.
Не найдя оружия, я вся затряслась – отчасти от страха, но в основном от выброса адреналина. Почти отчаявшись, я заметила небольшую мраморную статуэтку, явно что-то значившую для Джонни.
Что ж, в тот момент она стала самой важной вещью и в моем мире. Схватив ее, я чуть не подпрыгнула от радости, ощутив ее вес. Мне нужно будет действовать очень осторожно, но, по крайней мере, у меня теперь было чем защищаться.
Вернувшись в коридор, я нарочно зашагала громче. Я постучала в его дверь и тут же начала ее открывать.
– Эй, Кристиан, – позвала я, замирая на пороге. – Как насчет мороженого?
Он энергично кивнул и тут же вскочил на ноги. Со стороны взломщика не последовало ни звука, ни единого шороха, но я чувствовала страх и тревогу Кристиана.
Я приоткрыла дверь чуть шире, спрятав статуэтку за спину. Едва переступив порог, я ощутила чье-то присутствие за дверью. У меня была доля секунды, чтобы решить, что делать. Без колебаний я бросилась вперед, прикрывая его маленькое тело, и в тот же момент крикнула:
– Беги!
Малыш оказался проворным, он рванул к двери и вылетел из комнаты, пока я разворачивалась, поднимая статуэтку в обеих руках. Я обрушила ее вниз с первобытным криком, попала в цель, и в ушах прозвучал оглушительный, костистый хруст. Спустя мгновение меня отбросило назад – в голову с размаху ударили чем-то холодным и металлическим. Статуэтка чуть не выпала у меня из рук, но я не сдавалась, поползла на коленях, ухватилась за ногу негодяя и изо всех сил потянула на себя, отчаянно пытаясь дотянуться до статуэтки.
Едва этот сукин сын рухнул, я нанесла сильный удар, вскрикнув от боли, когда мои костяшки встретились с его челюстью. На нем была маска, джинсы и худи, и я не могла разглядеть его лицо.
– Ах!
Когда мерзавец ударил меня слева, я снова пронзительно вскрикнула, пытаясь вдохнуть, пока боль разрывала мою голову. Я лягнула его, каблук пришелся по лицу, отбрасывая его назад. Я снова вскочила на ноги и рванулась к статуэтке. Но через секунды негодяй был уже на мне, повалив меня на пол, и весь воздух вылетел из моих легких.
Задыхаясь, я не успела ничего предпринять, как он оказался сверху, прижав предплечьем мое горло. Перед глазами заплясали огоньки, мои крики затихали, пока ублюдок пытался задушить меня. Я делала, что могла, била его по лицу, боролась из последних сил.
Бесполезно – этот ублюдок был сильнее. По глазам потекли слезы, а мысли обратились к счастливым мгновениям, что я успела пережить с Джонни в этом безумии, особенно к нашей первой встрече с Кристианом. Я снова и снова била его по лицу, отказываясь сдаваться без боя. Но он не ослабевал, сжимая мое горло обеими руками.
Новые удары. Новые попытки вдохнуть. Свет перед глазами сменился темными пятнами, и я почувствовала, что теряю сознание. В последний раз подняла руку, ухватившись за маску негодяя. Я хотя бы хотела увидеть того, кто станет моим убийцей.
Я чуть не рассмеялась, моя рука бессильно соскользнула с ее лица, и длинные рыжие волосы женщины рассыпались по мне. О, Боже. Я умирала. Я чувствовала, как воздух покидает мое тело.
Вжух!
Воздух рванулся в мои легкие, а таинственная женщина, что чуть не убила меня, была с силой отброшена назад, ударившись о стену. Схватившись за горло, я перекатилась на бок, жадно хватая ртом воздух и пытаясь понять, что, черт возьми, произошло. Послышались новые яростные удары, и я не сомневалась, что тот рык, что я услышала, вырвался из самой глубины души человека, которого я люблю.
– Ах ты, гребаная сука!
Мне удалось перевернуться, протянув к нему руку. В комнату ворвались Майкл и еще двое мужчин, а Джонни отдавал приказы, которые в моем затуманенном сознании сливались в неразборчивый гул.
Мой красавец изо всех сил лупил кулаками по лицу женщины, затем выхватил оружие и, приставив ствол к ее виску, другой рукой вцепился в ее майку и поднял ее с пола.
– Нет! – выдохнула я. – Джонни… Ты же… не убийца.
Он медленно повернул голову, его грудь тяжело вздымалась, а в глазах ярость сменилась беспокойством. А затем – чем-то еще. Любовью. Я увидела в его глазах любовь.
– Детка. О, моя детка. Уведите эту суку вниз. Свяжите ее и засуньте в машину. Я разберусь с ней позже.
– Без проблем, босс. Пошли, Эрин. – Майкл схватил ее за руку и оттащил от Джонни.
Эрин. Кто это, черт возьми?
Я рухнула на пол, закашлявшись.
Он опустился рядом со мной, подхватив меня на руки.
– Я чуть не потерял тебя. Боже мой.
Я вцепилась в него, пытаясь сдержать слезы, но проиграла эту битву.
– Ты пришел за мной. Ты пришел за нами.
– Я получил твое сообщение. – Он горько усмехнулся, приподнимая и лаская мое лицо.
– Тогда что ты так долго?
– Ты же знаешь, какой я.
– Да, пожалуй, знаю.
Он притянул меня еще ближе, и тепло его тела было самым лучшим, что я чувствовала за долгое время.
Разумеется, затем он превзошел сам себя, захватив мои губы в поцелуе, который длился целую вечность. Достаточно долго, чтобы все нервные окончания воспламенились, а пульс застучал в висках. Это был страстный поцелуй, но за ним стояло не одно лишь вожделение, а нечто настолько интенсивное и полное любви, что это сносило крышу.
Когда его язык проник в мой рот, я прижалась еще ближе, слишком уж наслаждаясь моментом. Когда он наконец отпустил мои губы, я прикоснулась ладонью к его щеке.
– Тебе нужно побриться.
– Я думал, тебе нравится брутальный вид.
– Ну, знаешь ли... В зале суда тебе нужно выглядеть опрятно. – Горло саднило, но я была жива, и он был жив.
Джонни рассмеялся.
– Так и будет, детка. Так и будет.
– Где Кристиан?
Внезапно я услышала топот маленьких ног, и мой любимый отодвинулся, уступая дорогу.
– А вот и мой маленький пожиратель печенек.
Он весело хихикал, его глазенки широко распахнулись, он подбежал к папе и запрыгнул к нему на руки.
Не было никакой возможности сдержать слезы. Они текли по моим щекам, и я благодарила Бога и все высшие силы за то, что мальчик был в безопасности.
Прижимая к себе Кристиана, Джонни протянул руку ко мне. Я встала на колени и обняла их обоих.
– Разве я не говорила тебе, что твой папа – супергерой? – спросила я. – С невидимой накидкой и вообще.
Кристиан отстранился, расплывшись в такой улыбке, на которую способны только дети, и его стойкость вызывала восхищение. Ему пришлось пережить слишком многое для столь юного возраста. Я была намерена помочь Джонни сделать так, чтобы ему больше никогда не пришлось сталкиваться с монстрами.
Он преувеличенно кивнул, затем перевел внимание на отца и ткнул пальчиком ему в грудь.
Я никогда не верила в чудеса. Я никогда по-настоящему не верила в Санту, хотя мои родители делали все возможное, чтобы каждое Рождество было праздничным, а отец шел на все, чтобы я как можно дольше верила в эту сказку.
Но после сегодняшнего дня я, пожалуй, перестану быть ворчуном, каким меня не раз называли.
Потому что после всего, что пережила я, что пережил Джонни, всех ужасов, которые, казалось, никогда не закончатся...
Все это стоило этого ради единственного мгновения.
Мгновения, когда Кристиан заговорил:
– Мой папа – Супермен.
И в последующие несколько секунд плакала не только я. Мужчина, в которого я столь странно и отчаянно влюбилась, эта мощная гора мышц, покорившая мое сердце, которого называли десятками прозвищ...
Брутальный.
Опасный.
Чудовищный.
Убийца.
Возможно, два из них были правдой. Но также правдой было и то, что он – любящий и порядочный человек, обожающий мальчика, который только что распахнул его сердце.
И теперь мужчина, которого я люблю, рыдал, как ребенок, и в эти несколько драгоценных секунд время остановилось, а вся ярость была поглощена этим сладким и сокровенным моментом.
Это была семья.
И не было никаких сомнений в том, что мы сможем выстоять перед чем угодно, пока мы вместе.
Джонни
Пребывание в зале суда обрело для меня совершенно новый смысл. По правде говоря, я наслаждался этим, купаясь в лучах славы от возможности очистить свое имя. Для мафиози, считающегося чудовищем, это уже само по себе было огромным достижением. Для такого человека, как я, это был шанс начать жить совершенно иначе.
Не то чтобы я отказывался от своей деловой хватки в пользу чего-то менее беспощадного. Черт, леопард не может сменить все свои пятна.
Грегори раздобыл компрометирующую информацию о Дженнифер Циммер, которую передали моей волевой женщине. Та была вынуждена признать, что звонила подруге, что, в свою очередь, известило всех вовлеченных игроков, что завеса секретности сорвана. После этого Эрин решила, что справится с устранением Седоны самостоятельно, а затем использует Кристиана для засады на меня. Когда я узнал, каким дураком был, наняв Маргарет, это чуть не разорвало меня на части. Изначально они планировали устранить Кристиана, как только меня осудят, разрушив мою жизнь одним ударом. Потребовалась любовь всей моей жизни, чтобы стащить меня с небес на землю и не дать мне пуститься в охоту на эту старую каргу. Но и она еще получит по заслугам.
Лиам был в курсе всего, и его работа по зачистке продолжалась не только в части Луисвилля, куда Омар направил своих бойцов, но и в Новом Орлеане. На это требовалось время, и это было занятие, которым он наслаждался, и, что понятно, я не мог в нем участвовать. Не с веревкой на шее.
– Ты готов к этому? – спросил Грегори с другой стороны тесной комнатки, предоставленной нам для ожидания перед большим жюри.
– О, я готов, – без колебаний ответил я.
Я был более чем готов. Я горел желанием вернуться в Монреаль, хотя вопрос, вернется ли со мной моя прелестная cherie, висел надо мной, как гильотина.
За две недели, прошедшие после ужасных событий в моем доме, она вернулась к роли прокурора, для которой ее так хорошо готовили. У меня был прекрасный случай увидеть, как она работает, наблюдая за ее блестящим умом, пока она просеивала горы информации – ящик Пандоры оставался в положении «открыто». Я был чертовски рад, что больше не вхожу в ее «расстрельный список», как она называла людей, которые нас предали.
Ее сосредоточенность, преданность моей семье и своей, и решимость очистить мое имя привели к этому дню. Все свелось к этому.
К счастью, накануне ее быстро оправдали по всем статьям – ее использовали в качестве пешки, как мы и предполагали. Я был так горд, наблюдая, как она стоит перед десятками репортеров, отвечает на их вопросы, сохраняя безупречное поведение. Требовалась изрядная смелость, чтобы не сходить с ума, сохраняя улыбку на лице. Она надела красное специально, и ее лицо сияло под ослепляющим светом софитов.
Тем временем я смотрел это шоу по телевизору в лимузине, который нанял, ожидая в тени с охлажденной бутылкой шампанского.
Та ночь была… чрезвычайно запоминающейся. Мы не выставляли наши отношения напоказ, но после сегодняшнего дня ни у кого не останется сомнений, что мы были вместе.
Вопрос, продолжатся ли наши отношения, тяжким грузом лежал на моей душе.
– Конечно, он готов. Он Джеймс, черт возьми, – сказал мой отец. – Это просто дурацкая формальность. Нам не следовало бы здесь быть. Мой сын – невиновный человек. – Он стукнул кулаком по столу и проворчал что-то себе под нос.
– Спасибо за голос поддержки, Попс, – промолвил я, позабавившись его агрессивностью. Его поддержка значила для меня больше, чем я мог выразить. Что касается невиновности… что ж, мы оба с ним знали, что это не так, но я не убивал Ронана и его жену.
– Не поднимай себе давление, дорогой, – одернула его мать, похлопывая по плечу. – Ты же знаешь, что сказал врач.
– К черту врача. Мне нужно выпить.
Мы с Грегори переглянулись и усмехнулись. Наши родители настояли на том, чтобы поехать с нами, полные решимости заявить о себе перед репортерами и членами суда. Это выводило меня из себя. Я ожидал, что отец устроит сцену, но он вел себя образцово-показательно, даже сделав щедрые пожертвования в фонд полиции, детский онкоцентр и приют для животных. Если он продолжит раздавать миллионы наличными и чеками, он спустит все семейное состояние.
И, возможно, его начнут рассматривать для причисления к лику святых. Мне оставалось только посмеиваться. Пресса обожала его, большую часть времени игнорируя и Седону, и меня. Меня это вполне устраивало.
Хотя я и был невиновен в инкриминируемых мне преступлениях, это не означало, что я не работал с Лиамом и его бойцами над планом уничтожения братвы. Хотя Омар скрылся вместе с семьей, поступившие наводки указали нам его точное местонахождение.
Мне сообщили всего за несколько минут до входа в зал суда, что он и его сын были убиты в перестрелке.
Что касается участия Эрин Каллахан и ее предательства собственной семьи, то концепция о том, что женщина готова на все ради любви всей своей жизни, оказалась вернее, чем кто-либо готов был признать. Она влюбилась в единственного выжившего сына Омара и была втянута в помощь не только с целью уничтожить семью О’Конноров, чтобы братва могла беспрепятственно войти в Луисвилль, но и чтобы разрушить мою семью.
Она не видела в этом ничего плохого, за исключением того, что подвергла опасности свою собственную семью.
Я внял просьбе Седоны относительно судьбы Эрин и передал ее своей семье для разбирательства. И я сдержал свое обещание Шону, но вместо прямой работы со мной он стал мостом между нашими двумя семьями, пытаясь залечить раны и восстановить отношения. Парень однажды станет могущественным лидером, хочет его отец верить в это или нет.
Я глубоко вздохнул, проверив время.
Правда заключалась в том, что в подобных делах ничто не предрешено. В Луисвилле все еще достаточно людей, желающих очистить улицы от насилия и организованной преступности, и достаточно было бы одного подходящего судьи, чтобы вогнать меня за решетку на долгий срок.
– Мы справимся, мистер Джеймс, – сказал Барон. Хотя он и нанятый им адвокат все еще числились защитниками по делу, они отошли на второй план перед сюрпризами, которые моя прекрасная cherie припасла для большого жюри. Я ожидал фейерверка.
– Что бы ни случилось, вы позаботитесь о Кристиане и обеспечите Седону всем необходимым, включая защиту. Так? – я перевел взгляд с лица Грегори на отца, ожидая, что он признает – все еще есть шанс, что мою жизнь у меня отнимут.
Попс махнул рукой, а брат хлопнул меня по спине.
– Не волнуйся, братец. Я позабочусь о них обоих. Очень пристально. – Он поддразнивал меня, но я ткнул пальцем ему в лицо.
– Помни, что я сказал. Тронешь ее – умрешь.
Он рассмеялся, но смех оборвался, когда дверь открылась.
– Суд готов принять вас, мистер Джеймс.
Я разгладил ладонями пиджак и кивнул. Я был готов к ним. Я подумал о своем прекрасном сыне, который теперь без умолку болтал, почти не прекращая поток слов. Всем этим я был обязан женщине, которую обожал. Она доверилась мне и полюбила меня, оставаясь сильной во время кризиса. Теперь пришло время встретить лицом к лицу все, что уготовило будущее.
Благодаря этой ослепительной женщине я стал еще сильнее, чем прежде.
Семьянином.
Влюбленным.
Кто знает. Может, однажды я стану мужем.
***
Седона
Когда дверь открылась, мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто вошел. Я узнала бы звук ее каблуков где угодно. Я продолжала изучать свои заметки, речь, которую отрепетировала уже добрый десяток раз. Сейчас или никогда было время продемонстрировать свои навыки и обеспечить, чтобы чудовищная несправедливость, совершенная против семьи Джеймс, была разоблачена.
Сделать это могла только я.
– Кто-то, кем я очень восхищаюсь, однажды напомнил мне, что не существует никаких оттенков серого, когда речь идет о законе. Есть только правда и ложь, а те, кто пересекает тонкую грань, будут делать это снова и снова, – голос Кристин был мягким, почтительным. Мы говорили по телефону, когда я уточняла детали того, что узнала.
– И кто же это был? – спросила я, все еще не поднимая головы.
– Милая молодая адвокатесса, о которой я знала, что ее ждет великое будущее. Я просто не знала, насколько великое. С тобой приходится считаться, Седона. Я надеюсь, ты обдумала мое предложение стать окружным прокурором. Я ухожу на пенсию через несколько лет, и я хотела бы, чтобы ты заняла мое место.
Теперь я подняла голову, изучая ее. Я готова была поклясться, что за две с лишним недели, что мы не виделись, она постарела. Она сама прошла через битву – собранных ею доказательств против губернатора и его прихвостней едва хватило, чтобы свалить его. Но обвинительный акт уже был на горизонте, благодаря веским уликам против него, которые я вернула ей из ее же кабинета.
Я ошибалась насчет ассоциации женщин. Они объединились, но чтобы избавить город от совершенно другого вида организованной преступности. Узнав о братве из Нового Орлеана, я не была шокирована, что именно они стояли за моей слежкой, покушением на наши жизни и убийством Зефира. То, что они смазали ладошки губернатора для его предвыборной кампании, оставалось черным пятном для десятков законодателей и политиков.
Он превратил нашу правительственную систему в посмешище, но теперь ему предстояло надолго отправиться в тюрьму и познакомиться с тюремной жизнью. Я испытывала огромную гордость, помогая Кристин собрать доказательства таким образом, чтобы они были неопровержимы. Но это не отменяло того факта, что она использовала ситуацию с Джонни в своих интересах, чтобы, наконец, поставить губернатора на колени.
В процессе она поставила под удар жизнь Джонни и мою. Не то чтобы я подозревала, что она знала, на какие крайности готова пойти братва, или была в курсе многолетней вражды, но это ничего не меняло. Я больше не могла полностью доверять ей.
Возможно, это потому, что я изменилась, став гораздо более сильной женщиной. Я не уверена. Я достала конверт из своего портфеля, подвинула его через стол, а затем принялась запихивать файлы и заметки в кейс.
Она вздохнула, видя, что я не собираюсь с ней разговаривать. В первый же день мы обменялись резкими словами, и, по правде говоря, я берегла огонь в своей душе для одного и только одного.
Для выступления перед большим жюри, смены стороны и провозглашения невиновности Джонни. Узнав от Джонни о смерти Дэмиена, я стала спать спокойнее по ночам, но в тени все еще прятались другие монстры. А еще существовали мужчины в невидимых плащах, готовые прийти на помощь даме в беде, когда это необходимо.
И далеко не всегда они считались честными или справедливыми людьми.
Пребывание рядом с Джонни и его семьей, которая приняла меня как свою, научило меня большему, чем я когда-либо хотела знать, но до сих пор я не могла дать ему ответ, вернусь ли я с ним в Канаду.
Пока полчаса назад меня не озарило, и это решение далось мне немного легче.
– Это ты связалась с прессой, – констатировала я, почти между прочим.
– Меня заставили это сделать.
Ага. На данный момент у меня было почти все, что нужно.
Я захлопнула кейс, дожидаясь, пока она вскроет запечатанный конверт, и направилась к двери переговорной. Мне пора было в зал суда через несколько минут, и мне нужно было поставить на место еще один фрагмент головоломки.
Или, возможно, сжечь его дотла.
Я никогда не была той женщиной, что сжигает мосты, этому меня тоже учил отец, но сейчас я понимала, что поступлю правильно. Этого требовали моя совесть, мой разум.
И мое сердце.
Кристин вздохнула.
– Хотя бы скажешь, что собираешься делать? Ты все еще планируешь заниматься юриспруденцией?
Я подумала над ее вопросом, открывая дверь, прежде чем ответить.
– Нет. Я собираюсь стать женой и матерью. Это единственное, что сделает меня счастливой.
– Удачи, Седона. Пусть ты найдешь то счастье, которое искала.
Я взглянула на нее через плечо. Она повернулась и теперь кивнула мне с уважением.
– Я уже нашла.
Выйдя из комнаты, я чувствовала себя с чистой совестью, готовая к доброй драке, если понадобится. Я направилась по коридору, избегая толпы репортеров, согнанных в отведенную зону в вестибюле здания суда, и пошла в назначенную комнату для ожидания.
Одна только прогулка по этим священным залам, как я надеялась, в последний раз, произвела на меня странное впечатление. Даже звук моих каблуков, отстукивающих по мраморному полу, был совершенно иным. Словно мне здесь больше не место.
Я позвонила отцу две недели назад, заверяя его, что его девочка – не та сумасшедшая, которой меня выставляли. Он слушал меня, не проронив ни звука, позволив мне рассказать о своих чувствах к известному преступнику.
То, что он сделал дальше, навсегда останется в пятерке самых шокирующих событий в моей жизни.
Он сказал мне взять время, но следовать зову сердца, и что оно никогда меня не подведет. Я последовала его сердечному совету, обдумывая возможности того, как я хочу прожить оставшуюся жизнь, наслаждаясь временем, проведенным с Джонни и Кристианом.
Это время позволило мне лучше узнать женщину внутри себя, срывая маску, за которой, как я не осознавала, пряталась.
Я стала сильнее, гораздо увереннее в себе и готова бросить вызов всему миру.
Просто… совершенно другим способом. Остановившись перед дверью, я глубоко вздохнула, натянув улыбку на лицо.
И когда я вошла, почувствовала почти что сострадание к женщине, сидящей передо мной в наручниках.
Дженни подняла голову, пристально меня изучая. Она использовала нашу дружбу так, как я не считала возможным, но, как она всегда говорила, кровь гуще воды. Она стояла за своей семьей, поделившись с братом своими знаниями о моем страхе перед Дэмиеном, а также теми немногими деталями, которые я рассказала ей по секрету. Дальше братва взяла все в свои руки. Но ее роль ранила больнее всего. Она не просто подставила Джонни, она стоила жизни Виктории.
Я ничего не сказала, изучая ее так же, как до этого Кристин. Я не была уверена, что ищу в данный момент. Раскаяние? Сомневаюсь, что она способна на него. Могу ли я простить ее? Может быть, в будущем, но не сейчас. В конечном счете, я нашла забавным, что именно женщины разрушили целый правительственный заговор и почти два могущественных синдиката. Это было достойно книги. Может быть, я займусь этим в свое немногочисленное свободное время. Напишу книгу.
Эта мысль вызвала улыбку.
Она отвела взгляд, и я покачала головой, повернувшись, чтобы уйти. Сейчас не было никакого смысла что-либо говорить.
– Если это чего-то стоит, мне жаль, – тихо сказала Дженни.
– К сожалению, это ничего не стоит. – С этими словами я закрыла дверь, готовая бросить вызов всему миру.
С высоко поднятой головой я прошла по коридору к назначенному залу суда, кивнув полицейскому у двери.
Войдя внутрь, я встретилась взглядом с мужчиной, которого любила, мужчиной своей мечты.
Тем, кто любил меня безгранично, чьи глаза отражали всю силу этого чувства.
И тем, за кого я планировала выйти замуж.
При условии, что он встанет на одно колено и попросит.
Любовь не обязательно слепа, но она может возникнуть и преобразиться в самых странных местах. Мной воспользовались как пешкой в игре, но в конечном счете именно я вышла из нее победительницей.
Мафиози и прокурор. Звучало здорово.
Я могла только представлять себе будущее самой горячей пары в двух странах.
