Текст книги "Скандал (ЛП)"
Автор книги: Пайпер Стоун
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)
– Тебе помочь? – спросил Джонни таким тоном, от которого у меня по всему телу, до самых мизинцев на ногах, пробежала дрожь. Он не спеша развязал фартук и бросил на меня такой пламенный взгляд, что я едва не впала в транс. В нем все было чертовски сексуально, даже то, как он снял и повесил этот длинный кусок ткани. Мне вдруг страстно захотелось увидеть его в одном только фартуке.
– М-м… Может, с уборкой,
Облизывать ложки. Облизать его самого. Боже. Я совсем свихнулась.
– Договорились, cherie. А теперь давай, маленькое чудовище, глотающее печенье. Ты уже давно должен был быть в кровати.
Один только взгляд на Джонни перехватывал дыхание. Хотя непристойные мысли были совсем некстати, учитывая, что вокруг творился ад, устоять было невозможно, особенно когда я видела его вместе с уменьшенной копией себя самого. Он был таким властным, таким гиперопекающим, что это начинало раздражать. И, как я поняла с первой же минуты нашей встречи, он был самым сексуальным мужчиной на свете. Особенно сейчас, в фартуке и повседневной одежде, с поведением, словно у нас обоих нет ни единой заботы на свете.
Конечно, мрачная реальность таилась в тени, словно жнец, поджидая с оскалом и когтями, чтобы впиться в нашу плоть и кости.
Отлично, подруга. Вот и материал для ночных кошмаров.
Если мне вообще удастся сегодня уснуть.
А сейчас я снова завороженно наблюдала за выражением лица Джонни, после того как он откусил первый кусок. Я видела, как улыбаются мужчины, сотни, тысячи раз, но чаще их улыбки были скорее усмешками, будто им было что скрывать – нечто зловещее и коварное. Я достаточно долго жила в том мире, чтобы научиться видеть это с первого взгляда. Но то, что я увидела в следующие волшебные десять секунд, было поистине зачаровывающим.
Его улыбка, с которой он дразнил сына, заглатывая огромные ложки липкой сладкой массы, и то, как они оба смеялись, – все это готово было растопить меня в лужу на полу. Суровый дикарь, не задумываясь отнимавший жизни у преследователей в черном седане, преобразился в яркий свет, в большого плюшевого мишку.
Я была настолько потрясена, что не сразу заметила, как замерла с ложкой в воздухе, и капли упали мне на тыльную сторону ладони. И, конечно, как уже бывало, Джонни, казалось, почувствовал мой взгляд и обернулся через плечо. Он был очень осторожен и не произносил ничего лишнего при сыне, не выдавая ни нашей близости, ни того, что мы в серьезной переделке. Поэтому, когда его ноздри дрогнули, а в глазах вспыхнуло желание, яркое, как огонь в безоблачную ночь, я почувствовала, как у меня слегка подкашиваются ноги.
– Ты все перепачкала, cherie. Садись-ка с нами. – О, его голос звучал так властно, что вызвал новую волну жара, на этот раз – между ног.
Я никогда не была мастером флирта, но не удержалась и подняла руку, слизав мороженое с кожи. Теперь он смотрел на меня так, словно планировал измазать мороженым все мое тело, чтобы не спеша слизать его своим шершавым языком.
И, Бог знает, я бы с наслаждением отдалась этому «мытью» языком.
Я несколько раз моргнула, понимая, что Кристиан что-то яростно мне показывает жестами. За те два часа, что мне удалось провести с этим юным джентльменом, я успела узнать, какой он блестящий, и рисунки на холодильнике – лишь малая толика его таланта. Пока мы заканчивали ужин, он спросил меня, какое мое любимое животное, и я ответила – золотистый ретривер. Картинка, которую он нарисовал, была настолько потрясающей, что у меня перехватило дыхание.
Я попыталась собраться и переключить внимание на мальчика, но не смогла сдержать смех от того, что он изобразил. Мне пришлось отвернуться, я смеялась так сильно, что почти задохнулась. Что еще лучше, Кристиан – тоже.
– Ага. Похоже, чудовище, жующее печенье, вызвало на свет щекоточного монстра, – голос Джонни сопровождался совсем иным, игривым рыком, и через секунду его сын взвизгнул от восторга, смеясь еще сильнее.
Пока я разворачивалась, Джонни уже держал его обеими руками на весу, подув мальчику на животик. Я могла лишь смотреть и смеяться.
И тут меня осенило: я могу с такой легкостью полюбить этого угрюмого мужчину. Упасть в омут с головой, хотя именно этого мне сейчас следовало избегать любой ценой.
Когда Джонни наконец опустил сына на пол, предварительно полетав с ним по комнате, как на волшебном самолете, я была настолько тронута их близостью, что у меня навернулись слезы.
– Ладно, малыш. Доедай этот восхитительный десерт, который для тебя приготовила мисс Беккет, чтобы я мог уложить тебя в кровать. А что насчет мисс Беккет? Тебе тоже нужно быть хорошей девочкой и доесть свой десерт.
– И с чего бы это, мистер Джеймс?
– Если будешь терпелива, то узнаешь.
С этими словами он вернулся к общению с Кристианом, а мальчик ловил каждое его слово.
Закусывая мороженое печеньем, я поняла: вот тот самый момент, когда я влюбилась в этого мужчину.
И что, спрашивается, мне теперь со всем этим делать?
Джонни
Я почувствовал ее присутствие за спиной, и впервые с тех пор, как мой малыш вошел в мой дом и в мою жизнь, быть отцом показалось чем-то естественным. Я никогда не предполагал, что появление женщины в моей жизни способно изменить мои взгляды или пробудить новые потребности, но именно так всякий раз происходило с Седоной.
Сегодня вечером она была игривой и бесшабашной – именно в этом мы с Кристианом так нуждались. Я никогда не видел, чтобы мой мальчик так реагировал на кого-либо. Маргарет, конечно, справлялась со своими обязанностями, и ей можно было доверить присмотр за ним, но ее строгость и суховатый характер явно не вызывали у Кристиана энтузиазма. Я выбрал ее намеренно, стараясь дать ему возможность исцелиться без материнской фигуры в жизни, которая могла бы его смутить.
Или напомнить о том, чего он лишился. В чем же еще я был так жестоко неправ?
– Ну что, уложим спать наше чудовище, пожирающее печенье? – спросил я, заворачивая его в одеяло так, как он любил.
Сын кивнул, ухватившись за своего любимого медвежонка, с которым не расставался. В такие ночи, как эта, я от всего сердца жаждал, чтобы он заговорил, но в каком-то смысле он сказал очень многое – позволив себе просто радоваться вечеру, вместо того чтобы уставить взгляд в пустоту или, что хуже, закатывать истерики. Я был невероятно благодарен Седоне за ее умение обращаться с ним – так, словно у нее самой есть дети.
– Свет оставить или выключить? – спросил я, хотя заранее знал ответ. Темноты он больше не переносил. Я ненавидел себя за то, что не удосужился выучить больше слов на языке жестов, который был ему удобен, но фразу «оставить свет» я, конечно, освоил. – Как насчет света с Бэтменом сегодня?
Кристиан радостно закивал.
Я долго искал, пока не нашел ту самую необычную лампу, которую он мог легко включать и выключать, с разными переключателями, дававшими свет от полудюжины супергероев. Это был первый подарок, на который он ответил мне улыбкой – мгновение, которое я буду хранить в памяти долгие годы.
– Спокойной ночи, печеньковый монстр.
И тогда мой малыш сделал нечто совершенно поразительное. Он послал мне воздушный поцелуй, а потом помахал Седоне и показал ей что-то еще, чего я не понял, но она, очевидно, поняла. Я взъерошил ему волосы и поднялся на ноги, не спеша направляясь к двери. Я никогда не закрывал ее полностью, и он знал, что включен домофон, соединенный с моим кабинетом и спальней – на случай, если ему станет страшно среди ночи. К сожалению, за последние полгода такое случалось десятки раз.
Оказавшись в коридоре, я глубоко вздохнул и бросил на нее взгляд. Она все еще смотрела на моего сына в полуоткрытую дверь. Когда она повернулась и прошла мимо, я не был уверен, о чем она думает. Черт, я и сам не был уверен в своих мыслях в тот момент, кроме того, что чувствовал себя более уязвимым, чем когда-либо за долгое время.
И что было еще страннее – это ощущение было чертовски приятным. Я всегда держался своей линии, десятки раз повторяя себе, что обзавестись семьей – худшее, что я могу сделать. Любой, кто мне дорог, может быть использован как слабость, а женщина и сын – маяк для тех, кто жаждет мести.
Теперь у меня было и то, и другое, пусть и самым нетривиальным образом.
– Что он сказал? – прошептал я.
На ее лице появилось умиротворенное выражение.
– Что он рад, что я твой друг.
– Ох. Я тоже рад.
Я последовал за ней вниз по лестнице, задаваясь вопросом, куда она направится. Когда Седона вернулась на кухню и уставилась на торт из мороженого, оставленный на столешнице, я понял, насколько же ей, должно быть, неловко в этих обстоятельствах.
Никто из моего окружения не назвал бы меня уступчивым или нежным, но рядом с ней было легко находить поводы радоваться жизни, пусть и ненадолго. Я видел, что ее ум перерабатывает события последних двадцати четырех часов, включая ту грязь, что вылили на ее имя. Хотя я, конечно, ожидал такого развития событий, видеть это воочию было совсем другое дело. Я связался с Лиамом, пока она еще спала, и спросил, что происходит в Луисвилле.
Он не удивился, выслушав мой рассказ о прошлой ночи, но сообщил, что его люди не успели «зачистить» тот бардак в Индиане до того, как обломки нашли полицейские штата. С этого и начался тот уродливый пир, первой жертвой которого стали новостные ленты. Но это было только начало. Я предвидел, что в течение нескольких часов будут выписаны ордеры, а кто-то попытается добиться нашей экстрадиции для суда.
Конечно, этого не случится, но это не значит, что наши жизни не окажутся под микроскопом.
Я подошел ближе, полный решимости сохранить легкую атмосферу вечера. К тому же, во мне проснулись желания, которые нельзя было игнорировать. Когда я встал рядом с ней, Седона напряглась – впервые с тех пор, как я начал готовить ужин.
– Ты так хорошо с ним обращаешься, – сказала она, бросая нож, который использовала, в раковину.
– С ним легко быть хорошим. Он чудесный ребенок.
– И очень талантливый.
– Тебе стоит послушать, как он играет на пианино.
Она подняла голову, скользнув взглядом по моему лицу. Мне хотелось спросить, что она ищет, но, наверное, она пыталась понять, был ли хоть какой-то намек на фальшь в моем поведении. Я откинул ее длинные волосы на плечо и провел костяшками пальцев по ее щеке.
– Когда он вырастет, он будет точь-в-точь как ты.
Я не мог сдержать смех.
– Боже, я надеюсь, что нет.
– Почему? Ты чудовищно высокомерен, невероятно умен, чертовски помешан на контроле и дьявольски красив. Что тут можно не любить?
– Хм… С такой восторженной рецензией, думаю, ты только подтвердила мои слова.
Она рассмеялась, и этот звук пронзил меня насквозь, но почти сразу ее лицо вновь стало серьезным.
– Спасибо, что позволил мне увидеть эту твою сторону. Уверена, для тебя это было нелегко.– Тебе, наверное, сложно в это поверить, но на следующий день после того, как Кристиан оказался на моем пороге, я понял: либо я принимаю необходимые перемены, либо этот парень станет таким же, как я. Не пойми меня неправильно, мой отец старался быть рядом с детьми, когда мог, но я слишком рано увидел все темные стороны жизни. И, к несчастью, то, свидетелем чего стал Кристиан, было куда хуже. Я не позволю, чтобы это повторилось.
– Как я и сказала, ты потрясающий отец.
Когда Седона прижала ладонь к моей груди, возникшая между нами искра могла бы осветить весь Монреаль. Она пробуждала во мне игривую сторону, такую же неожиданную, как и ее собственная стойкость. Я не смог удержаться, провел пальцами по торту, который она с таким удовольствием готовила, и не стал церемониться, размазав его по ее лицу.
Смеясь, я отступил на шаг, наслаждаясь шоком, отразившимся на ее лице. Но, как и следовало ожидать, эта женщина не собиралась оставлять мои действия без ответа. Попытавшись повторить мой трюк, она схватила деревянную ложку с подставки, зачерпнула из торта изрядную порцию.
– Ты такой противный! Я тебе за это отомщу.
Как только она бросилась ко мне, я схватил ее за запястье, с легкостью повернув к ее прекрасному лицу.
– Ты не посмеешь!
– Сейчас ты бросаешь мне вызов, cherie. Принято. – Без малейших колебаний я разрисовал обе стороны ее лица, в том числе веки, а затем переносицу.
– Ой! Ты! Я тебя за это достану.
– Ты можешь попробовать, принцесса. – Схватив ее за обе руки, я дернул ее вперед, проводя языком по одному веку, затем по другому. Сначала Седона сопротивлялась, но это закончилось в тот момент, когда я продолжил свое развратное пиршество, проведя языком по ее щеке.
Когда она задрожала в моих объятиях, мой член уперся в джинсы. В этой женщине было что-то такое, что могло превратить любого мужчину в сумасшедшего. Я не был исключением. За последнюю неделю ей полностью удалось поколебать мою стойкость благодаря ее улыбке и наглому поведению, тому, как она отказывалась принимать происходящее, не оказывая сопротивления.
И тому факту, что она по-прежнему была полна решимости исправить ошибки в моей жизни, даже ценой карьеры, которую она обожала.
Из-за всего этого и не только, мое сердце было словно зажато в тугие тиски, которые с каждым днем сжимались все сильнее. Я бы сделал все, что в моих силах, чтобы защитить ее, но я хотел большего. Не просто ее капитуляции или доверия. Я нуждался в ней так, как никогда раньше.
Простая истина заключалась в том, что я не остановлюсь ни перед чем, чтобы получить то, что уже принадлежит мне.
– Ты такой... – промурлыкав, Седона не закончила фразу, вместо этого медленно откинула голову назад. Но все же ей удалось провести пальцами по испорченному торту, задрать мою рубашку на несколько дюймов и размазать мороженое по моему животу. Ее смех был сладкой музыкой, прекрасным лекарством от тех событий, через которые мы прошли.
– Я так тебе за это благодарен.
Она продолжала смеяться, и ей удалось оттолкнуть меня, сделав все возможное, чтобы проскочить за стойку. Я схватил ее прежде, чем она успела отойти на два фута, обхватил одной рукой за талию и поднял в воздух. Когда я стянул с нее футболку, она взвизгнула и прикрыла рот рукой, как будто боялась, что наши шалости могут быть раскрыты. Вскоре она поняла, что никто не побеспокоит меня, если я не попрошу.
Или не потребую.
– На случай, если ты еще этого не поняла, милая cherie, ты никуда не уйдешь.
– Я уйду, если захочу.
Даже в ее прекрасном голосе слышались нотки недовольства, чего я тоже жаждал услышать. Ей удалось вернуть мне совершенно иной уровень радости, к которому я не привык, но хотел большего. Пока она пыталась бороться со мной, когда я снимал с нее лифчик, она все время смеялась, а в ее глазах горел огонь, какого я никогда не видел.
– Тогда ты будешь не права.
Набрав в ладони еще немного тающего крема, я намазал ее грудь, сосредоточившись на сосках. Она сделала несколько судорожных вдохов и медленно перестала сопротивляться, когда я опустил голову, посасывая ее напряженный сосок. Вкус был сладкий, и это не имело никакого отношения к мороженому.
– О боже. Ты такой порочный. Такой очень... плохой, – прошептала она, водя пальцами по моей груди. Пока она пыталась снять с меня рубашку, я, наконец, сдернул ее одной рукой, отбросил в сторону и вернулся к самым приятным обязанностям на свете. Седона облизнула губы, ее взгляд был рассеянным, когда она потянулась к моему члену, ее липкие руки гладили меня через плотные джинсы.
Ощущения, охватившие меня, были настолько сильными, что я ничего так сильно не хотел, как трахнуть ее прямо здесь. Но даже у меня было чувство приличия, и я не позволю Кристиану застать нас врасплох. Я коснулся губами ее второго соска, облизывая и посасывая, пока все мороженое не исчезло, а ее затвердевший бутон не стал розовым.
Седона заметно вздрогнула, делая неглубокие вдохи, ее губы изогнулись от прикосновения ко мне.
– Чего ты хочешь? – спросил я, уже не в силах распознать хрипловатые нотки в своем голосе.
– Еще.
– Недостаточно хорошо, cherie. Скажи мне, что тебе нужно. – Я издал низкий рык, и звук разнесся вокруг нас, как ураган.
Она прикусила нижнюю губу, одарив меня соблазнительным взглядом.
– Мне нужно, чтобы ты трахнул меня. Я жажду, чтобы твой большой, толстый член вошел в меня.
Это было единственное, что мне было нужно, мой голод вышел из-под контроля. Я притянул ее к себе, обхватив ее ногами свою талию. Когда я выносил ее из кухни, мы оба пытались выключить свет, смеясь, когда это оказалось не так просто, как казалось.
Когда я поднимался по лестнице, она осмелилась запустить свои липкие пальцы в мои волосы, озорное выражение ее лица заставляло мои яйца сжиматься, как барабаны. Я не мог дождаться, когда окажусь внутри нее и дам ей именно то, чего она заслуживала.
Один жесткий, потный трах.
Седона продолжала смеяться, изо всех сил стараясь не издавать звуков, пока я широкими шагами проходил мимо комнаты Кристиана в свою. Как только я включил свет и закрыл дверь, я бросил ее на кровать.
Через несколько секунд она уже стояла на коленях, делая вид, что собирается спрыгнуть. Я бросил ее обратно, сразу же забрался на одеяло и обхватил одной рукой ее горло. Когда я наклонился, она прижала обе ладони к моей груди, поглаживая, как это сделала бы кошка, и все время мяукала. Ее кожа светилась в тусклом свете, переливаясь так же, как и ее прекрасные глаза. Я ничего не мог сделать, кроме как наслаждаться ее красотой, за исключением того, что мой член болел, а желание было более сильным, чем я испытывал раньше.
Я чувствовал страстное желание, которое могло стать невыносимым, но в то же время завораживало. Когда я запустил руки ей под джинсы, она выгнула спину, издавая тихие стоны, от которых каждая мышца моего тела была наэлектризована, а кончики ее пальцев обжигали мне грудь и живот. Мы оба были в огне, в еще большем отчаянии, чем раньше, наше дыхание было прерывистым.
Седона царапала ногтями мою грудь, возясь с моим ремнем.
– Пока нет, принцесса. Сначала мне нужно подкрепиться. – Я приподнял ее за ногу, стаскивая с нее туфли, ухмыляясь, как злой человек, которым я и был, когда расстегивал ее джинсы, оттягивая края, а затем опустил голову. Когда подул на ее уже разгоряченную кожу, она прижала руку ко рту, смирившись с тем фактом, что я первым попробовал ее на вкус.
Я облизал ее пупок, не сводя с нее глаз. Когда начал натягивать плотный материал, она уперлась пятками в одеяло, приподнимая бедра. Выражение ее лица было таким возбуждающим, что усиливало мое желание поглотить ее целиком. Я уже давно не чувствовал себя таким сильным и нужным, включая те фантастические моменты, которые я проводил с ней. Хотя я и хотел не торопиться, я не был до конца уверен, что смогу сдержаться, обуздать бушующего внутри зверя.
– Такой плохой, – пробормотала она, мотая головой из стороны в сторону.
– Ты даже не представляешь, – прорычал я, опуская язык еще ниже и дергая за края ее джинсов, стягивая их до бедер. Аромат ее желания был самым опьяняющим ароматом, который я когда-либо испытывал, у меня потекли слюнки при мысли о том, чтобы попробовать ее на вкус, слизать каждую каплю ее сладких сливок.
Мне всегда нравилось угощать женщину, заставляя ее чувствовать себя такой же особенной, как в тот момент, когда мы были вместе, но с Седоной это было так, словно ее сок вызывал привыкание, необходимое мне для выживания. Вскоре я начал наслаждаться ее сладостью каждый день, прежде чем потребовать от нее ответной любезности. Эта мысль была настолько греховной, что я чуть не рассмеялся.
– О-о-о-о. – Извиваясь, она оттолкнулась, двигая бедрами назад-вперед.
– Если ты не будешь хорошей девочкой, я свяжу тебе руки.
– Нет, ты этого не сделаешь.
Она была в более дерзком настроении, чем я когда-либо видел. Я оставил ее джинсы спущенными до колен, когда сползал с кровати к своей тумбочке. Если мне не изменяет память, я оставил внутри веревку, оставшуюся после предыдущей встречи, очень давно. В конце концов, я был плохим человеком, раз наслаждался мыслью о том, что удерживаю красивую женщину, требуя, чтобы она уступила моим желаниям. Ухмыляясь, в тот момент, когда обхватил руками толстую веревку, Седона чуть не свалилась с кровати.
Было что-то слишком соблазнительное в том, чтобы наблюдать за ее округлыми ягодицами, парящими в воздухе. Я воспользовался моментом, обхватил ее одной рукой за лодыжку и дернул назад, пока ее ноги не свесились с края кровати. Сдернув с нее стринги, я сильно ударил ладонью по ее ягодицам с одной стороны.
Она взвизгнула, все еще пытаясь высвободиться с другой стороны.
– Ты никуда не уйдешь, моя сладкая девочка. Или, может быть, мне следует сказать, моя очень непослушная девочка. – Я быстро опустил руку четыре раза подряд, наслаждаясь почти мгновенным ощущением тепла, растекающегося по ладоням. Уже через несколько секунд у меня даже пальцы начали покалывать.
Ее стоны подстегнули мои действия, и я не смог удержаться, бросил веревку на подушки, затем положил руку ей на поясницу, прижимая ее к себе, и продолжил порку. Я был методичен в своих движениях, уделяя одинаковое внимание то одной ягодице, то другой.
Седона вцепилась руками в одеяло, даже прикусила его, чтобы не закричать. Как заботливо с ее стороны. Она не хотела будить моего сына. Улыбка не сходила с моего лица, когда я нанес еще несколько ударов, согнув и затем сжав руку в кулак несколько раз. Теплый румянец на ее коже был слишком аппетитным, а жар, который нарастал, чертовски возбуждал. Что за чертовщина. Я опустил руку еще шесть раз, прежде чем перевернуть ее, дергая за руки, пока не смог принять идеальное положение.
– Держи руки за головой, или я воспользуюсь своим ремнем.
То, как она сузила глаза, делая вид, что злится на меня, только подлило масла в огонь, вырвавшийся из-под контроля. Понимала ли она, что творит со мной, какой прилив возбуждения и желания поглотит нас обоих?
Я не торопился с работой, обмотав ее запястье веревкой совершенно особым образом, чему научился много лет назад. Некоторые сказали бы, что я садист, и это было правдой. Мысль о том, чтобы привязать эту великолепную женщину к своей кровати для ежедневного использования, была восхитительной, если не сказать неприличной. Мне нужно попробовать.
Издав серию рычаний, зловещий звук разнесся вокруг нас, а она продолжала сопротивляться, издавая очень чувственные стоны. Когда она попыталась ударить меня, умудрившись перевернуться на бок, я погрозил ей пальцем.
– Тс-с-с. Тс-с-с. Если ты и дальше будешь плохой девочкой, твое наказание будет еще суровее.
– Ты бы не посмел. – Ее улыбка была игривой.
– Мой дом. Мои правила. Чем скорее ты это усвоишь, тем лучше для тебя будет. – Я переполз через нее, прижимая бедро к ее груди, пока маневрировал с веревкой, зацепив ее за другую руку, чтобы обернуть веревку вокруг нее. Закончив, я глубоко вздохнул, отступил назад и одобрительно кивнул ей. – Отлично. Может быть, я оставлю тебя на ночь в таком виде.
– Нет!
Мрачно усмехнувшись, я подошел к краю кровати, не спеша стягивая с нее джинсы и трусики. Наклонившись над ней с привычным самообладанием, я, наконец, покрыл поцелуями внутреннюю сторону одной ноги, затем другой. Седона застонала в ответ, покачивая бедрами из стороны в сторону. Ее глаза были закрыты, а то, как она сжимала руки в кулаки, привлекло бы такого садиста, как я.
– Я могу и буду делать все, что захочу. – Когда я развел ее ноги в стороны, она сделала все, что могла, чтобы снова свести их вместе. – Если ты будешь продолжать в том же духе, я куплю распорку и буду приковывать тебя к своей кровати каждую ночь.
Даже то, как она двигала ногами, было соблазнительно, и я был близок к тому, чтобы потерять над собой контроль.
– Ты даже не представляешь, что я сделаю в отместку.
– Мне не терпится увидеть, как ты попытаешься, cherie. Мой грозный адвокат, мое восхитительное создание. – Я согнул ее колени, широко раздвигая ее. – Теперь я наслаждаюсь. А потом ты сосешь.
Ее смех сменился нервозностью, но я почувствовал, как нарастает возбуждение, доводя ее до точки невозврата. Я устроился между ее ног, не спеша вдыхая ее сладкий аромат, прежде чем провести кончиком языка по клитору. Она была красивой и розовой, уже слегка припухшей, но я планировал сделать ее особенно чувствительной в эту сказочную ночь.
Я повторил движение, глядя на напряженное лицо Седоны и на то, как она водит языком по уголку рта. Дразня ее одним пальцем, я провел им вверх и вниз по всей длине ее киски, наслаждаясь тем, как ее запах проникает в мои ноздри. Когда я поднес нежный бутон ко рту, она тут же ахнула, дернулась и вцепилась руками в толстую веревку. Она наклонила голову, уставившись на путы, словно ожидая, что сможет освободиться от моей хватки.
Было очевидно, что она не очень хорошо знакома с моими внешкольными навыками.
– Выхода нет. – На этот раз мой смех был безудержным, и за ним последовало еще одно ощущение моего горячего дыхания на ее коже. У нее на животе тут же появились мурашки, ее тело задрожало в моих объятиях.
– Моя прекрасная Седона, – выдохнул я и продолжил свое пиршество, проводя языком вверх и вниз по ее сладости. Ее половые губки уже набухли, внутренняя поверхность бедер покрылась капельками сока. Я не торопился, томно водя языком вверх-вниз, прижимая ее колени к кровати, обнажая каждый восхитительный дюйм ее тела.
Она продолжала мотать головой туда-сюда, ее рот сложился в идеальную букву «О». Черт возьми, эта женщина была прекрасна настолько, что я был поражен блеском, покрывшим ее щеки, румянцем, выступившим на ее длинной шее. Какая-то часть меня хотела удержать руку на ее горле, чтобы она поняла, что теперь каждый дюйм ее тела принадлежит мне. Это произойдет позже. От этой мысли мой член дернулся, так сильно вжимаясь в тесные джинсы, что боль отдалась в обеих ногах.
Моим яйцам показалось, что они посинели.
Ощущения продолжали нарастать, электрические разряды пронизывали мой организм, и в тот момент, когда я ввел три пальца в ее узкое влагалище, Седона резко подскочила на кровати. За ее единственным вскриком последовала серия всхлипов, а мышцы ее лица выражали блаженство, которое я доставлял. Я зарылся лицом в ее влагу, просунув все четыре пальца внутрь. Когда я начал грубо двигать ими, все ее тело начало содрогаться, вырываясь из моей хватки.
Через несколько секунд я понял, что она вот-вот кончит. Я подвел ее к краю и отстранился, не делая ничего, кроме как водя языком по ее клитору. Когда она снова попыталась вывернуться из моих объятий, я прижал свои скользкие пальцы к ее половым губкам.
– Ой! О, Боже мой. – Глаза Седоны распахнулись, от выражения ее лица захватывало дух.
– Будь хорошей девочкой. – Я снова провел пальцами по ее набухшим складочкам, мгновенно посасывая клитор, чтобы успокоить боль. Мой голод вырывался наружу, зверь внутри жаждал большего, чем просто этого восхитительного момента. Когда я продолжил пировать по-настоящему, ее тело напряглось. Через несколько секунд она испытала мощный оргазм.
Я ввел большой палец в ее тугую попку, двигая каждым пальцем, как дикарь, которым я стал. То, как ее тело реагировало на меня, было завораживающим, сияние на ее лице усиливалось с каждой секундой.
– О, Боже мой! – она извивалась и брыкалась, когда кульминация прекрасной волной прокатилась по ее телу, и я наслаждался каждым мгновением, когда слизывал ее сладкий крем, а сок стекал по горлу.
Я отказывался отпускать ее, рыча все время, пока просовывал внутрь и язык, и пальцы. Только когда ее дыхание начало успокаиваться, когда она пришла в себя от сильного возбуждения, я замедлил свои действия. Когда, наконец, остановился, Седона склонила голову набок с выражением безмятежности на лице.
Когда я сполз с кровати, она медленно повернула голову и несколько раз моргнула, прежде чем увидеть, как я заканчиваю раздеваться. По ее измученному выражению лица я понял, что ей понравилось то, что она увидела, и она нарочно провела языком по своему сочному рту, чтобы еще больше соблазнить меня.
Когда я был полностью обнажен, я потратил несколько секунд на то, чтобы погладить основание своего члена, прежде чем обойти кровать. Она следила глазами за каждым моим движением, ее грудь поднималась и опускалась, когда я вернулся к кровати, оседлав ее грудь. Мне не нужно было приказывать ей открыть рот. Она сделала это автоматически, слегка застонав, словно умоляя меня ввести свой член внутрь.
– Моя прекрасная, но очень плохая девочка. – Я дразнил ее несколько секунд, водя кончиком по ее губам, позволяя нескольким капелькам предварительной спермы капнуть ей на язык.
– Мм-м... – Ее бормотание доводило зверя до дикого состояния. Через несколько секунд я не выдержал и вогнал половину своего члена в ее влажный рот.
– Черт. – То, как она обхватила губами мой член, проникая еще на дюйм внутрь, подняло уровень адреналина во мне до критической отметки. Каждый мускул был напряжен, каждое сухожилие натянуто, как барабан. – Черт возьми, да. У тебя такой горячий рот. Такой чертовски влажный.
Ее веки были полуприкрыты, когда она водила языком взад-вперед, используя для сосания сильные мышцы челюсти. Я мог часами наблюдать, как она доставляет мне удовольствие. Я хлопнул рукой по спинке кровати, мои ноги дрожали. Просто то, как она двигала языком назад-вперед, сводило меня с ума.
Я ввел остаток своего члена внутрь, упираясь кончиком в заднюю стенку ее горла. Ее глаза остекленели, язык бешено работал, легкие рвотные звуки доводили меня до точки невозврата. Не в силах сдержаться, я начал безжалостно трахать ее рот, двигая бедрами вперед и пронзая ее рот снова и снова.
Она продолжала бороться со своими путами, выкручивая руки, пока я не убедился, что у нее останутся ожоги от веревки. Ее глаза оставались стеклянными, но она ревностно относилась к своим обязанностям. Вскоре я понял, что если не буду осторожен, то кончу в ее сладкий ротик целиком.
Это не входило в мои намерения, по крайней мере, не на эту ночь. Находиться с ней в безопасном месте в моем мире было чем-то особенным, и я хотел трахать ее всю ночь напролет.
– Вот так, малышка. Соси мой член. Соси его так, словно хочешь, чтобы он был глубоко внутри тебя.
Я поднажал еще несколько раз, электричество, пронзившее меня, превратилось в огонь, который я не был уверен, что смогу контролировать. Когда я вышел, то вытер рот, смеясь от того, что пот уже катился по моей спине.
– Я еще не закончила, – промурлыкала она.
– У тебя будет шанс позже, моя хорошая девочка. Доверься мне. Но сейчас я трахну тебя. – Она казалась нетерпеливой, и ей не нужно было никакого толчка, чтобы раздвинуть для меня ноги. Когда она согнула их, как я делал раньше, я был вознагражден восхитительным видом ее блестящей киски. – У меня от тебя слюнки текут, женщина.
