Текст книги "Ремесленный квартал (СИ)"

Автор книги: Павел Кошовец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

Глава 9

Ройчи спокойно смотрел в наглые рожи, даже не затрудняющие себя наводящими вопросами и чувствующие себя не просто хозяевами жизни, а вершителями судеб. Ему это всё очень не понравилось: бандитские физиономии, хихикающие на заднем плане женщины не первой свежести, несколько мёртвых полураздетых тел, одно из которых явно не дотягивало до взрослого… приколоченный к высоким двустворчатым дверям гвоздями истекающий кровью мужчина в сутане…

Зверь внутри настороженно приподнял голову и лениво прислушался, будто почуяв зов. Зевнул, открывая зубастую пасть. В чёрных глазницах зажглись огоньки. Он неторопливо приподнялся, потянулся, разминаясь, словно предчувствуя, что хозяин не отправит его в последний момент в сон. Пружина замка, удерживающая его, напряглась, сжалась, зазвенела… Зверь улыбнулся, хлеща себя хвостом по ногам в нетерпении…

– И кто это у на-а-ас? – рыжий детина в кожаной безрукавке и татуировкой скрученного хлыста на открытом плече, подоспевший первым, сдёрнул с опешившего эльфа капюшон. – Кого мы видим? Высока-а-ра-аждённого! Ваше светлейшество, – изобразил глумливый поклон, – добро пожаловать в общество приличных людей, – за столами поощрительно заржали. – Нам только вас на десерт и не хвата-а-ло.

– Мне стыдно за вас, – прозвучал ровный голос, – сыны одного со мной народа, – на лице Ройчи появилось выражение вселенской скорби.

– А ты кто? Очередной проповедник? – хохотнул низенький квадратный мужик, заросший жёстким волосом по самые глаза. – Так эта… у нас есть, куда тебя пристроить – предыдущий-то ужо иссяк…

– Заткни свою вонючую пасть, – тем же ровным холодным голосом продолжил наёмник, переведя немигающий взгляд на коротышку, от которого тот невольно поёжился. – Я даю вам пять ударов сердца, чтобы унести свои глупые никчёмные тела прочь отсюда, – голос постепенно затихал, и было что-то завораживающе опасное в нём, что ближайшие головорезы стали замолкать и удивлённо прислушиваться. – Отыщите щели в своих норах, потесните тараканов и начинайте молиться…

Может всё бы и обошлось, но в этот момент невысокий мужик срыгнул. Звук получился смачный: продолжительный и объёмный, а волна смрада, чесночно-пищево-винного перегара буквально накрыла с головой близ стоящих. В оправдание этого отравителя воздуха надо сказать, что он даже застеснялся своей несдержанности и бескультурности.

Поражённая происходящим Оливия исторгла из себя какой-то сдавленный писк и, прикрыв нос и рот ладошкой, прянула назад. Эльф побледнел пуще прежнего и был готов провалиться сквозь землю вместо мужика (или в надежде хоть там отыскать глоток свежего воздуха). Ройчи даже бровью не повёл, просто глубоко внутри ещё раз провернулась пружина и подбадривающе заворчал зверь. А рыжий детина, моргнув пару раз, словно проясняя видимость, набрал полную грудь воздуха и изобразил громогласный смех, от которого с крыши ближайшего дома сорвались вороны.

– У-ха-ха! Ну, напужа-а-ал! У-ха-ха! Да чхали мы на тебя, – он втянул воздух сквозь носоглотку с каким-то собачьим рычанием и харкнул в сторону наёмников.

Ройчи не понял, попал ли этот самоубийца на него, но то, что зацепило по касательной сапоги эльфа – факт.

Рыжий только начал поворачивать голову, чтобы, видимо, поощрить сотоварищей к смеху, а в следующее мгновение его голова в ореоле замирающих в воздухе алых капель, не теряя самодовольного идиотского выражения, слетела с плеч. Голова же низкорослого разошлась на две неравные половинки…

Зверь поощрительно взвыл…

Укол в печень, удар в колено, укол в глаз – этот в хауберке, а меч надо пожалеть – мелькает на краю сознания мысль.

Люди за столиками даже не успели толком всполошиться, когда Ройчи, словно неумолимая машина убийства, добрался до них, оставив за спиной четверо трупов. Кто-то попытался вскочить, хотя какой в этом толк, когда тут же пробивается сердце, на уходе цепляется чья-то рука, и визжит мужик в хорошем дорогом доспехе, опрокидывается с лавки, ещё один, самый сообразительный, в это время стремительно сползает, буквально падает под стол. Удар сапогом под столешницу – та приподнимается на пол-локтя вверх, ещё один пинок, рожа толстяка сминается, дальше стол заваливается набок, и меч погружается в трясущееся, словно тёплое сало, пузо. Шаг, добивание в голову того, кто потерял кисти…

Зверь довольно облизывается…

Они наконец-то сообразили, что их просто убивают. Хоть и прошло пару мгновений. Сообразительные. Они пытались вырваться из неудобных сидячих положений, чтобы начать куда-то бежать сломя голову, прочь от этого кошмара, идиллии, внезапно превратившейся в бойню. О сопротивлении нет и речи. Они толкаются, сбивают друг друга, вскакивают на столы, лавки, спотыкаются и… падают от неуловимо быстрого и смертоносного касания меча.

И пожилые, матёрые, и молодые, бравые юнцы, и застывшая на месте нервно хихикающая дебелая тётка – всех их находит внимательная к деталям дама с косой.

Грудь, шея, неприкрытый кольчугой корпус, лицо, спина убегающего на четвереньках, кишки наружу, алые росчерки художника на стенах – некоторые жмутся под домами.

Сверху кто-то в ужасе замер и наблюдает за стремительными перемещениями страшной тени, после которой навсегда замирает движение. Может он и товарищ тех, кто внизу, но уже не так просто будет ему выйти на улицу, а ещё сложнее чувствовать себя уверенным и в безопасности. Он боится даже дышать, чтобы случайным содроганием шторы не привлечь внимание.

Кого ещё держат ноги, срываются в паническом беге. Одна молодуха спотыкается и падает, в кровь разбивая лицо о камни мостовой, но не в силах подняться, воет, чуя шаги. Укол в затылок, звук обрывается…

Зверь скалит пасть. Но ему всё мало…

Ройчи следует за убегающими широкими стелющимися шагами, настигая и наказывая смертью.

Кривой переулок неожиданно выводит к широкой улице, вдоль которой тянется высокий забор, за которым возвышается огромный особняк и постройки поменьше.

Самый шустрый уже добежал до калитки в кованных воротах, проскочив которую, трясущимися руками пытается совладать с засовом. И тут же отлетает, сбитый створкой от вбежавшего следом. Второй даже не останавливается – сзади набегают ещё несколько товарищей по несчастью, среди которых третье и последнее лицо женского рода, которое, задрав подол юбки чуть ли не на грудь, мчится, опередив двух молодых мужчин.

Сердце последнего застряло в горле, грудь нещадно хрипит от того коктейля из адреналина и накатывающей слабости, что, кажется, организм сейчас взорвётся, словно перезрелый помидор. Он оборачивается, чтобы что-то увидеть, будто чувствуя биение шагов демона. Благоразумие окончательно покидает его, штаны становятся мокрыми, а из горла рождается то ли рёв, то ли вопль.

Случайные свидетели происходящего торопливо разворачиваются в противоположных направлениях. Один из таких всполошенных попадает в объятья патруля из десяти солдат в форме стражи, что неспешно и по-хозяйски обходят свою территорию. Они неспроста не опасаются кого-либо, ибо новая власть дала им достаточно полномочий, чтобы казнить и миловать любого провинившегося или подозрительного, а с «ночными», со вчерашнего вечера буянящими в городе, у них свой договор о невмешательстве в дела друг друга (а то и оказании посильной помощи). Поэтому любопытная новость о странном происшествии заинтересовала их. В другое время они бы просто прикрыли на подобное глаза, но сейчас агробарское ворьё было их временными союзниками.

Ройчи увидел, что по нему стреляют из лука и сошёл с длинной и прямой дорожки, выложенной широкими квадрантными плитами и идущей точно к крыльцу особняка.

За ровно подстриженной линией кустов рос ухоженный фруктовый сад со стоящими вперемешку яблонями и грушами, и наёмник, избегая открытых участков, быстро смещаясь от дерева к дереву, несётся по пологой дуге, стараясь зайти к интересующему его дому сильно справа. Вжикнула стрела, вторая, кромсая листву, пронеслось несколько арбалетных болтов.

Глядя в просветы, он оценил, что парадный вход без тарана не взять, поэтому решил ориентироваться на окна первого этажа.

Его не ожидали здесь. Разогнавшись и подпрыгнув, он оказался на широком подоконнике, и спустя три удара сердца, отворив створку, был внутри дома. Комната знавала лучшие времена. Казалось, какие-то дикие задались целью испортить интерьер и благородно-уютную картину. Всё было, словно походя, испоганено и исковеркано: светлые обои дополнены бурыми пятнами и росчерками-царапинами, как от холодного оружия, портьера висела одна на полуоторванном карнизе, комплект мебели из красного дерева, стилизованный мелкой резьбой и утончёнными формами под более древнюю эпоху (или действительно являясь хорошо сохранившимся раритетом) был частично порублен, а некоторые компоненты, вроде платяного шкафа и комода стояли набекрень с пробитыми дверцами и обрушенными полками, словно кто-то на нём, произведении искусства, вымещал злость, картины, которые здесь находились, сейчас в лучшем случае с нетронутыми полотнами валялись вдоль стен, а те, как, например, изображение рыцаря, исполосовано ножом и уже не подлежало восстановлению. Краем глаза в этом перевёрнутом с ног на голову помещении Ройчи уловил быстрое движение и прикрылся мечом.

В углу, укрываясь куском оторванного от пола ковра, жались друг к другу два смуглых черноволосых пацана. В кровоподтёках и синяках, они хорошо вписывались в окружающую обстановку. Видно, что им несладко пришлось.

В следующей комнате, за высокими запертыми дверями, которые Ройчи вышиб ударом плеча, есть улов – перекусывающая за столом парочка самого бандитского вида. Два росчерка меча, и два представителя криминального мира, так и не поняв, что происходит, смешали свою кровь со снедью.

Следующая дверь открывается в просторный холл, когда-то наверно великолепный, но сейчас посреди него опять же разломанная мебель, перекошенные шторы на мозаичных, стрельчатых окнах, стоящий от недавнего пожара сизый дым. В глаза бросаются множество мёртвых тел, в том числе детей, связанных небрежно под одной из колонн, стоящей в центре холла, в изорванной одежде, не очень похожей на наряды, принятые в агробарском обществе: расшитые яркими узорами полотняные накидки, штаны у мужчин и узкие юбки у женщин, понизу украшенные бахромой. И все, как один, смуглые и черноволосые. Ройчи, в принципе и не обратил бы на это внимания, кроме фиксации краем сознания факта множества смертей, но уж очень неожиданно это выглядело: люди иной культуры, попавшие под пресс беспорядков, непохожие на остальных, как и представители иных рас, хоть «тёмных», хоть «светлых», ставшие жертвами произвола, нетерпимости и жажды наживы. Безжалостно вырезанные.

Помимо общего шума дома, множества разных голосов, пока далёких, и гвалта откуда-то слева, примерно в том месте, где по его прикидкам находился главный вход, наёмник различил странный звук равномерного пыхтения и скрипа, и двинулся на него. Обогнул перила лестницы, ведущей наверх, в несколько пролётов и разными направлениями с большущими кадками и растущими в них пальмами на условных промежуточных площадках, откуда доносились пьяные вопли и крики боли, и у камина увидел страшную картину: привязанного к высокому креслу голого смуглого пожилого мужчину. Глаза его были выколоты, в районе гениталий – одна сплошная рана, на дряблой бледной коже виднелись следы множественных ожогов. На лице застыла такая мука, что Ройчи невольно отвёл глаза. И наконец-то заметил источник шума.

В зашторенном углу, в шагах десяти от него, на широком – для большой семьи или общем для прислуги столе была растянута за конечности очередная смуглая жертва; тонкое, с ярко выраженными женскими признаками – маленькими, но остро торчащими вверх тёмными сосками, тело которой по инерции дёргалось под огромной тушей насильника. Рядом, спиной к наёмнику, застыл ещё один, зачарованный действом и нетерпеливо мнущий хозяйство.

Ройчи приблизился неслышной тенью, пробил бок первого, а затем, лицезрев отвратительный розовый, ритмично вздымающийся зад в редкий рыжеватый волос, не отказал себе в удовольствии загнать меч в ягодицу. И пусть потом придётся тщательно драить и ублажать доброе оружие, оно того стоило. Туша содрогнулась отнюдь не от удовольствия, исторгла неимоверно тонкий и пронзительный вопль и скатилась с худенького тельца. Тут уж Ройчи и заколол эту свинью одним ударом прямо в сердце.

По лестнице загрохотал топот сапог, но наёмник неожиданно замешкался, почувствовав чей-то внимательный взгляд. Встряхнулся, попытался определить источник, но девушка лежала с закрытыми глазами и, казалось, не дышала. Возникло желание прикрыть её, но времени совсем не было – сзади набегала орущая и размахивающая чем попало толпа. Тем не менее, он вжикнул мечом, освобождая правую руку, и повернулся к накатывающей волне…

Зверь оскалил клыки – нет ничего лучше продолжения банкета…

На этот раз противники, несмотря на внешнюю разношерстность и огромную разницу в оружии и экипировке каждого отдельно взятого бойца, были более организованы. Но ввиду того, что подстёгивали их два самых ярких чувства: ярость и страх, толком воспользоваться своим преимуществом они так и не смогли. Да и вряд ли бы что получилось, если подумать. Разве что Ройчи, пресытившись убийствами, взял бы и внезапно сбежал (этакий нелогичный бзик). Но так уж сложилось, что математика смертей его абсолютно не волновала – это раз, и обуздать рассвирепевшую пружину он не собирался – уже давно его организм нуждался в профилактической агрессии. Такая себе оздоровительная процедура (с умыванием свежее выпущенной кровью не стоит путать!).

Кто-то неглупый в этом клоповнике снарядил бойцов высокими ростовыми щитами. К сожалению, «герои» трущоб и подворотен совершенно не умели держать строй, или быть хотя бы минимально дисциплинированными, не подчиняться мимолётным эмоциям, страху, иметь хороший вестибулярный аппарат, позволяющий, не оглядываясь поминутно, передвигаться по неровной поверхности (хотя кто им виноват – сами захламили и довели приличный дом до состояния помойки!).

Ройчи легко просочился между двух щитоносцев, если можно обозвать таким громким словом крепкого хлопца в крестьянской одежде, но с расцарапанной бандитской рожей и высокого, худого, с изъеденным оспой лицом, мужчину, очень похожего на классического «ночного» по наряду и манере двигаться, более подходящей для владеющего ножом. Первый получил удар под ключицу – домотканая рубаха и наброшенная кожаная безрукавка не смогли исполнить роль эффективной защиты, а вот у второго под плащом просматривались доспехи, и наёмник пробил голень и с разворота мощным уколом, прошедшим кольчужный капюшон, разворотил щёку и вошёл в мозг.

Паника росла, словно на дрожжах, несмотря на то, что на призыв оркоподобного и частично зеленокожего предводителя, вооружённого ни много, ни мало, чудовищным молотом, подходящим для борьбы с воинами в тяжёлых доспехах, как например, рыцари или латная пехота, отовсюду сбегались всё новые и новые бойцы, будто тараканы на источающую аппетитный аромат отраву.

Освещение было отвратительным – лучи света, что едва проникали сюда сквозь различные прорехи, не улучшали работу зрения, а наоборот, скорее запутывали её, создавая сумеречные островки, припорошенные пылью и гарью. Ройчи, словно заведённый, неутомимо перемещался среди ошалевших ватажников, поражал всё, что не успевало уйти с его пути или прикрыться, мечом в правой и кинжалом в левой руках. Слишком быстр и непредсказуем он был, чтобы можно было надеяться его остановить. Разве что завалить трупами, что сейчас и пытались претворить в жизнь местные налётчики и городские бандиты. Беда была в том, что того количества трупов, имевшихся в наличии, было недостаточно. И они об этом ещё не знали. Поэтому некоего безнадёжного фатализма ситуации никак нельзя было избежать.

В какой-то момент рухнул дальний родственник «тёмных», охрипший под конец и так ни разу не воспользовавшийся молотом. Перестали прибывать новые действующие лица. А первой ласточкой благоразумия явился крепкий и невысокий бородач, судя по выправке и сюрко военного образца, бывший солдат, попавший с началом беспорядков совсем не в ту компанию, постаравшийся уползти прочь от места схватки. Но беда была в том, что волочащиеся следом сизые кишки изрядно тормозили движение…

Укрывшиеся в это время в саду Листочек и Оливия с напряжённым вниманием прислушивались к происходящему в доме. Судя по звукам, там шёл настоящий бой. Но эльф почему-то придержал девушку, порывавшуюся идти на помощь их компаньону, крепко и совсем не деликатно схватив её за руку. Симпатии или их отсутствие не должны были по её мнению влиять на принятие решения. Коль их товарищ нуждается в посильной (хоть какой-то!) помощи, то нужно её ему дать… Но эльф, как ни странно, совсем не объясняя логику своих действий, отрицательно качнул головой и ещё крепче сжал предплечье.

«Будут синяки», – отстраненно подумала девушка. Более обычного бледное лицо высокорождённого замерло в максимальной сосредоточенности – он слушал. С точки зрения Оливии их бездействие было сродни предательству, и зёрна справедливости, взращённые поколениями благородных предков, взывали ввязаться в драку. В связи с чем вместе с желчью на язык вновь рвались слова о трусости – и прочих аналогичных обидных качествах… Но, обращаясь к остаткам благоразумия, она выдернула этот ответ, ибо качества, которые она намеревалась озвучить, совершенно не относились к её попутчикам. Значит, дело в другом! И она постаралась обуздать свои порывы.

Появление десятка патрульных в фиолетовых плащах с вышитым голубем на них – форме особой стражи, подчинённой коменданту города РоШакли, с которыми они имели несчастье пересекаться, наконец-то сподвигло Каэлена действовать, и он, повторяя маршрут товарища, повёл девушку в обход дома…

Зверь насытился, но продолжал жадно водить глазами…

Ройчи встряхнул руки, сбрасывая усталость, всё-таки потратил какое-то время, добивая шевелящиеся тела. Скрупулёзности этой проверки он не мог себе позволить, и результат бойни отдал на откуп судьбе – если кто из бандитов выживет… ну, значит, так тому и быть.

Но было ещё несколько человек, сумевших уйти, пользуясь моментом, и сейчас его равнодушный и спокойный взгляд скользил по лестнице. Он не собирался просто так отпускать кого-либо. Мастерство охотника определяется по его цепкости и бескомпромиссности.

Ройчи уклонился от сброшенной сверху тумбы, и дабы не испытывать противника искушением придавить ещё чем-нибудь тяжёлым, и возможно каким-то образом случайно нанести увечье, пошёл непрямым путём. Оттолкнувшись от перил, перепрыгнул на следующую промежуточную площадку между пролётами, подпрыгнул, ухватился за деревянный декор галереи второго этажа и акробатическим кувырком оказался на внутреннем балконе. Замешкавшийся противник получил смертельный удар и, подвывая, повалился вниз. А Ройчи продолжил свой путь, к пацифизму и миролюбию не имеющий никакого отношения…

Зверь сыто свернулся калачиком, но всё равно продолжал поглядывать в полглаза…

Последний из противников просто выбросился в окно третьего этажа, разбив чудесный витраж с символическим сюжетом: явление Единого народу. Метнувшийся следом Ройчи – даже этого хитреца он не собирался отпускать – констатировал прямой конфликт расчётливости и случайности (если, конечно, имеет смысл рассматривать какое-либо планирование): упавший на крышу этажом ниже мужчина схлопотал в затылок большой осколок стекла, и теперь его неподвижное тело распласталось на черепице и к миру живых оно уже не имело никакого отношения…

Листочек и Оливия обнаружили Ройчи на самом верху, в хозяйской спальне, с подозрительным интересом перерывающим кучу какого-то добра. Несомненно, это была сокровищница этой шайки, а само помещение – что-то вроде покоев – кабинета – штаб-квартиры главаря. Огромная кровать под уцелевшим балдахином с выразительно сбитой набок белоснежной постелью под атласным покрывалом и практически нетронутыми спальными принадлежностями, не подвергнутыми разорению, служили любопытной иллюстрацией к происходящему. Выбитое окно, в которое стал задувать шаловливый ветерок, теребя прозрачные шторы и занося водяную пыль постепенно портящейся погоды, выглядело этаким диссонансом.

Наёмник поднял глаза от совершенно непритязательной вместительной торбы, в чреве которой просматривалось множество разных мешочков и вроде какие-то мелкие предметы. Вид это вместилище всякой всячины в отличие от вполне достойно поблёскивающих побрякушек по соседству, небрежно сваленной посуды и прочих привлекательных для мародёров-сорок вещей имело очень простой, даже затрапезный. Тем не менее, мужчина, сидящий на полу, приподнял заинтересовавший его предмет и произнёс:

– Любопытно.

Лицо его при этом было крайне задумчивым. И немного бледным под сбившимися, выскочившими из завязки прядями волос.

– Что любопытно? – непонимающе уточнил эльф, которого ни антураж сцены, ни «сокровища» грабителей абсолютно не заинтересовали. Он только беспокоился о душевном здоровье товарища, ибо путь, проделанный ими, наталкивал на разные мысли. Для нехороших ещё, правда, не было повода, но вот такое спокойствие человека, как сейчас, ему не нравилось.

– Эти драконы умудрились вот это, – вновь продемонстрировал искомое на весу, – отнести к ценному, – покачал головой в сомнении. – Ну, молодцы, – пробормотал, вставая и вешая торбу на плечо.

Вид его был ужасен. Мало того, что плащ и куртка превратились в лохмотья, так ещё он весь был в крови, словно вышедший из бойни. Наверное, оно так и было. Но, судя по лёгкости движений, кровь была не его.

Только тут он обратил внимание на несколько напряжённые фигуры товарищей.

– Чёй-то вы какие-то зачарованные, – в голосе явственно прозвучал вопрос. – Не поверю, что искали третьего, чтобы он нарушил ваше чудесное уединение, – на губы скользнула привычная кривая ухмылка, и эльф с облегчением выдохнул. А мужчина словно не заметил реакции товарища. – Ну что, идём дальше? Тут мы свои дела решили. Жаль, это добро не унести, – довольно улыбнулся, когда брезгливо передёрнуло бледную Оливию. – Но мы нашему хозяйственному и накопительному другу Ностромо ничего не расскажем. Ведь правда? – тихо уточнил у эльфа.

Тот совершенно серьёзно согласно кивнул и первым пошёл на выход.

– Постойте, – неожиданно всполошилась девушка, подняла руки, словно пытаясь остановить мужчин. Они обернулись выжидательно.

Оливия сделал несколько порывистых шагов к ним, но было заметно, что траектория её пути предполагала максимальное удаление от Ройчи. И вообще, она как-то странно, с опаской, что ли, косилась на наёмника, даже старалась лишний раз не смотреть в его сторону. И вот сейчас обратилась именно к эльфу сухим, но, видно, что едва сдерживаемым от волнения голосом.

– Каэлен, ты не сказал, что внизу крутится стража РоШакли.

– Да? – Ройчи с интересом посмотрел на высокорождённого.

– Да, – тот пожал плечами, мол – ну, запамятовал, но каких-то особых эмоций, вроде раскаяния, возбуждения или недовольства на его лице девушка не нашла.

– Вот же драконы бесхвостые, – недовольно пробурчал человек, снимая с плеча странную торбу и бросая её к ногам Листочка. – Пойду переговорю – настроение подходящее, – пояснил удивлённо вскинувшей брови девушке.

– Но их там не меньше десяти! – воскликнула она. – Они могут подумать, что это мы… – внезапно запнулась.

– Ну и что, – настала очередь непонимания у наёмника.

– А, ну да, – так, словно ей всё стало понятно, отреагировала Оливия, на её лицо вернулась невозмутимость, словно она опустила забрало, отгораживаясь от окружающего.

– Но вы, в общем, не теряйте зря времени, – бросил с ехидцей и гостеприимно повёл рукой в сторону великолепного ложа. – Грех не воспользоваться такой площадкой для кувырков. Ну-ну, – покачал укоризненно пальчиком, – не ведите себя, как девственники в общественной бане, ограничившиеся постирушкой, не снимая одежды. В общем, я пошёл, а вы спускайтесь… вскорости. Лис, не забудь сумку, – указал на неё пальцем. А то я знаю, как женщины умеют задуривать голову, – захлопнул дверь, из-за которой донёсся довольный смех.

Естествено, после такого напутствия, да после увиденного и пережитого у парочки абсолютно не было соответствующего «аппетита». И, не сговариваясь, минутой спустя, они двинулись вниз. Стараясь не смотреть по сторонам, спустились на первый этаж, торопливо пересекли холл и на выходе обнаружили грустно сидящего на широких перилах и болтающего ногами Ройчи.

Он посмотрел на них и неожиданно весело прокомментировал:

– Сбежали, драконы. Умные, ничего не скажешь.