Текст книги "Ремесленный квартал (СИ)"

Автор книги: Павел Кошовец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 25 страниц)

Глава 12

– Здравствуй, Змей.

– Здравствуй, Дудочник.

– Ясного тебе неба и благословление семье. Как жена, дети?

– Милостью богов, всё хорошо. Младшая носит двенадцатого сына. Старший же уже капитан и имеет три корабля.

– Боевые?

– Обижаешь. В моём роду купцов не было.

– И как промысел?

– Слава богам и морской деве, берегут. Потихоньку живём.

– Ладно тебе, ты – и потихоньку?

– Я уже мужчина, а не щенок, лающий на ветер. Выполняю законы предков и Круга. Тем и силён… Я – охраняющий заветы.

– Ого! Да ты теперь главный идеолог Архипелага!

– Не главный, а первый. Что поделать, скромность – не моя стезя. А жреческий путь – самый короткий путь к власти. И менее кровавый.

– Не ожидал от тебя такой заботы о соперниках.

– В Кругу не может быть противников. Кто думает иначе – ренегат и предатель.

– Круто замахнулся. Собираешься объединить капитанов?

– Почему собираюсь? Уже собрал. Тем более жрецы подо мной.

– Много было несогласных?

– Были. Кормят рыб. Считанные ушли по воде… Разнося ужасные вести.

– Небось, специально отпустил.

– Ты всегда отличался чрезмерной проницательностью… От основной массы наших…

– Наших?

– Да. Несмотря на козни и баловство. Я стал тем, кем я стал только благодаря Хромому. Невозможно выбросить из сердца то, что было с нами, забыть или вычеркнуть. Это как добровольная кастрация.

– Я знаю.

– Да и потом, мы алмазной вязью вписаны в историю. Мы – прижизненная легенда.

– Наконец-то узнаю тебя, Змей. Ирония – великая вещь, ей наравне с богами нужно приносить дары.

– Куда уж мне до тебя… Хотя я вполне серьёзен. Но да – не хватает простоты общения. Сам понимаешь: положение обязывает. Даже в постели нужно держать лицо…

– Ха-ха-ха.

– А что ты думал. Из девяти жён, семеро – дочери капитанов, которые обещали поддержку… Только с третьей, самой любимой – только никому не говори!..

– Что ты, эта тайна умрёт вместе со мной.

– … я могу вести себя свободно. И легко. Остальные – змеи, пьющие моё молоко.

– Но ты ведь главный змей?

– Несомненно. Они ещё маленькие и доросли только лишь до шипения под сапогом… Но, в общем, не всё так плохо. Сам знаешь, после школы Хромого, даже самого ярого противника при должном приложении сил, слов и чувств можно переделать в своего сторонника.

– Это точно. У каждого существа есть точка воздействия и влияния…

– То-то, смотрю, возле тебя высокрождённый и подгорный. Научи, как перевоспитывать «светлых»?

– Хо! Очень просто: смешиваешь с ними кровь и дерёшься, как за себя самого.

– Ну, ты всегда любил крайности.

– Возможно. Но ты ещё не видел «тёмных» из моей команды…

– Тогда я наслышан о тебе и о них! Очень любопытствую, где они? Надеюсь, не пострадали?

– На канале шумят. С юго-восточной стороны.

– А? То-то Бвана был недоволен. А с ними тоже… кровью делился?

– А как же. Они – моя семья.

– Ну-ну. Не думаю, что ваш Единый столь разборчив.

– Ничего, в походе многое прощается. А мы, как ты наверняка догадываешься, в вечном походе. Не поверишь, конечно, но в эту заваруху ввязались случайно…

– Действительно не поверю.

– Думали осесть на берегу Срединного моря где-нибудь в глухом местечке. Пожить, так сказать, в своё удовольствие, смыть морской водой соль, излечить душевные раны…

– В чём проблема? Перебирайтесь на Архипелаг – у нас ещё есть достаточно пустынных и труднодоступных мест.

– Гм, спасибо за предложение. Но мы, пожалуй, откажемся – всё равно слишком уж людная у тебя местность. Да и чересчур беспокойная. Во всяком случае, пока. И потом, даже при самом жёстком сохранении тайны, всё равно кто-нибудь проведает о нас и попытается использовать, как рычаг воздействия на тебя.

– Ну-ну.

– Я понимаю, Змей, что ты хочешь чужими руками проредить противников и выявить скрытых врагов…

– … А…

– … и начнёшь золотые горы предлагать. Нет. Мы действительно хотели отдохнуть. Вот выкарабкаемся отсюда, долги вернём. Поверь, я не набиваю себе цену. И потом, хоть и говорят, что монет не бывает много, тем не менее, во-первых, как это ни звучит смешно, для нас деньги не главное. А во-вторых, мы совсем не бедствуем.

– А я и не смеюсь, как ты несомненно заметил… Ты сразу меня узнал?

– Нет. После второго танца ты провёл стандартную связку…

– Вот же, морская дева свидетельница. Думал удивить незнакомого воина, а тут оказывается… А я заподозрил неладное, когда ты ушёл от невозможного добивающего…

– Ха-ха! Я предчувствовал, что ты поведёшь себя так. Вот если бы ты хоть на гран ушёл от схемы, мне бы точно не посчастливилось… Но.

– Я сам знаю, что консервативен – это ты всё любил импровизировать, Дудочник. Но мне проще действовать по готовым схемам. Да и не встретишь сейчас достойных бойцов.

– Неужели Братство и Круг так измельчали?

– Может, я просто требую от них чересчур многого?

– И чего же ты от них требуешь?

– Всего лишь государства.

– Ну, ты и замахнулся! Пупок подвязал? А как же Круг?

– Куда им деваться.

– И с пиратством завяжешь?

– Со временем… думаю. Средств, сам понимаешь, нужно немеряно на святое и богоугодное дело. Так что не смейся.

– Ладно, если ты просишь. Но, согласись, не грех по такому поводу и улыбнуться.

– Лыбься – лыбься, тебе можно. Заодно и я вспомню, что это такое…

– Ох, и любишь ты прибедняться.

– Веришь, первый раз этим занимаюсь с… с тех пор.

– Не преувеличивай. Эк тебя засосала власть. Ладно-ладно, со мной можешь потренироваться. Должен заметить, что я частенько этим балуюсь. Смех – величайшее изобретение богов.

– Только спокойней. А то мои нукеры могут не понять.

– Серьёзные ребята.

– Дудочник, перестань издеваться!

– Да ни за что! Просто вон тот сердитый дядька с торчащими усами такой страшный. Как бы дырку во мне не просверлил. Или усами не защекотал.

– Знаю, что не устоят перед тобой. Но имей ввиду, что натаскивал их лично я, так что советую не шутить с огнём.

– Кто же спорит… А, понял, – намекаешь о старой илийской поговорке, что только воде легко шутить с огнём?

– Верно. Оставь в покое моих людей – они мне ещё пригодятся. Все.

– Наверняка. С этой точкой зрения согласен. Кстати, не пересекался с судиматцем – единоверцем?

– Как же, видел. Не скажу, что наши боги сидят за одним столом. Но добычу жарят над одним костром… Он мне показался уставшим.

– И?..

– Он не уронил своей чести. Может следующий раз мы исполним полноценный танец. Но не сейчас.

– Понятно… Видел кого из наших?

– Да. Ворон залетал. Взбудоражил капитанов идеями великих захватов и был таков.

– Помню его.

– Такого сложно не заметить… А больше ни с кем не пересекался. Северянин по какой-то надобности шёл по морю и нарвался на моих ребят. Верее, они на него. Побил их знатно и жестоко.

– Северянин? Кто такой?

– Высокий такой здоровый блондин. Холодный, как лёд. С Зимней гряды олдец… Несколько лет назад это было – не встретились мы. Я по описанию да по манере сражаться понял, что это он. Опять же, наверняка это он.

– Что-то припоминаю. Старше он был. Вроде как в роте Лицедея… А я Отто и Лягушатника встречал. Первый сенешалем Наместника По заделался. Так замаскировался, что еле узнал. И долго открещивался от меня.

– Вот же дракон.

– Да ладно, его понять можно. При нравах, царящих при дворе, проще прикинуться свечкой, чем задирать нос и привлекать внимание. А у него вроде как большая семья. А Лягушатник пьёт…

– Как?!

– Вот так. Он потратил уйму времени на общение с людьми с Даром и эксперименты над собой. В итоге нашёл любопытного человека, который… ему помог. Да. Теперь заливает, сколько влезет. И учит молодых уму-разуму… Когда те пытаются поучить его. И в боях участвует – у них на Тёмном порубежье очень популярно такое времяпрепровождение. Тем и живёт. И будто бы у него много информации о наших братьях… Это его второе увлечение после… серьёзного желания начать пить.

– Ха-ха. И скольких он нашёл?

– Честно говоря, когда мы общались, он уже был достаточно невменяем – у меня даже сложилось впечатление, что он принял меня за призрака. Аж взбледнул! Представляешь себе, Змей, такое зрелище: краснорожий, чуть ли не лиловый Лягушатник – и вдруг бледнеет. Почему-то в его башке застряла мысль, что я – покойник. Не смешно ли?

– Но ты же, Дудочник, всегда отличался непоседливостью и любовью к приключениям на свою задницу. Взять хотя бы тот случай, когда ты задрал дружинника княжеского, ещё не будучи в гвардии…

– Молодой был, глупый.

– Ага. Сейчас бы просто зарезал, чем в благородство играть.

– Ну ты и кровожадного из меня делаешь… Но как же давно это было! Будто в прошлой жизни.

– Скорее, в прелюдии к прошлой жизни. Так я что хотел сказать касательно твоего умения влипать в неприятности: даже до меня доходили слухи о тёмных историях, связанных с великими мира сего. Сопоставив факты и события, я был уверен, что там не обошлось без тебя. Но, как видно, везение ещё у тебя не закончилось – и ты выкрутился из неприятностей.

– И поверь, Змей, не столько в контрактах дело, сколько в сопутствующих обстоятельствах. Многие хотят поживиться на скромном наёмнике с небольшой командой. Ты только представь, как тщательно приходится выбирать заказчика, учитывая расовый состав отряда! Было даже дело, что один умник из Высокого леса решился заказать нас только ради того, чтобы заманить и прибить моих «тёмных».

– Это случайно был не Владетель Озерного края?

– Да нет, что ты. С ним у меня хорошие отношении. Можно сказать дружеские…

– Ну-ну, смотри поаккуратней. С высокорождёнными заигрывать – себе дороже. Ладно, прекращаем лирику. Давай, ближе к делу. Каков твой интерес в этом районе?

– Обязательства. Твой?

– Заказчик обещал жирную добычу.

– Даже так? Это ведь не основная цель?

– Нет, то мы уже отработали. Сразу же. Бухта и порт – наша задача. Но коль чересчур легко далось, молодёжь пожелала развеяться. И заказчик дал по его словам неплохую наводку.

– Точнее можно, если это не тайна?

– Почему нет. Богатые ремесленники и прячущиеся среди них купцы, держащие монополию на торговлю оружием. Очень богатые. Имена – уже секрет.

– А фигурировали имена… ну, скажем, не связанные с районом?

– Нет.

– Тогда скажу откровенно, что тебя обманули. Не знаю, какие здесь жители, настолько ли богаче, чем в районах дворянских особняков и купеческой гильдии, но цель твоего заказчика была как минимум сломить сопротивление неподконтрольного до сих пор новой власти района. Возможно, что и ещё какой-то интерес… Мой тебе совет – уходите. Честно. Не будет стоить добыч всех тех жизней.

– На всё воля бога… Но капитаны понесли большие потери. Погиб сын и несколько жрецов… Не твоя, кстати, работа?

– Возможно. Я сочувствую тебе. Но это могут оказаться не последние жертвы. Даже если вы прямо сейчас развернётесь – очень уж… коварен ваш заказчик. Вам ещё нужно дойти до порта. С теми силами, что останутся после драки за Ремесленный квартал, это может стать проблемой. И мечты о государстве останутся всего лишь мечтами…

– Не надо давить на меня, Дудочник, я не мальчик – новобранец, которого пугает перспектива оборванных ушей. Народ требует крови…

– Вы мало взяли добычи в порту?

– Ты меня не слышишь! Даже я не могу так просто взять и увести людей…

– Змей, не заставляй меня улыбаться – у твоих нукеров совсем нет чувства юмора, и они могут обидеться. Ладно, пока ты играешь желваками и пытаешься сохранить лицо – хотя, уверен, рад был бы расхохотаться, хочу задать тебе один совершенно не важный вопрос. Что ты знаешь о таком невзрачном клочке суши – остров Святого Анри?

– Кусок скалы посреди моря. Там даже чайки гадят с неохотой.

– Так вот тебе интересная задачка. Если в новолуние поймать Гравию на левый клык, находясь ровно на лунной дорожке, можно увидеть, как море отходит немного – на метр-два – и открывается любопытный ход. Взрослый мужчина с трудом, но пройдёт. Не тролль.

– И…

– Думаю, жрецы твои – да и ты – будете довольны. Наследство Анри…

– Разве это не легенда? Будто кельи святого ушли под воду – ты ведь знаешь, как тщательно изучались скалы, даже подводные, на каждом кусочке суши в том районе в поисках места обитания святого. Анри – наш наставник, и место его упокоения – очень важно для народа Архипелага.

– Я знаю. Между прочим, вы там сможете обнаружить артефакты, которые, я так понимаю, смогут изрядно обезопасить твою землю посреди моря…

– Я не могу в это поверить! Ходили слухи, что учитель смог изрядно развить возможности своего Дара… Дудочник, ты случайно сказочником не подрабатываешь?

– Исключительно добрым. И пушистым. Но предупреждаю: сокровищ там особых нет, а вот магических штучек, к которым я отношусь с опаской, хватает. И мне кажется, они могут быть с подвохом… Не скрою, эту информацию можно было обменять на золото, но…

– Не тяни! Мы сможем договориться, но только после подтверждения данных. Даю слово, ты не будешь обижен.

– … я и мои друзья чересчур неприхотливы, и избыток накоплений нам без надобности – мы ведь, в конце концов, не банкиры. Тем более, ведём образ жизни тихий и мирный…

– Ха-ха.

– … к тому же достаточно обеспечены и так. Поэтому отдаю тебе секрет исключительно по доброте душевной. Да, это был тайник… на всякий случай. Вот случай и подвернулся. Ничего не жалко для старого друга.

– Надеюсь, ты не блефуешь… Если там всё так, как ты говоришь, то…Будет нужна помощь – обращайся, Архипелаг добрые дела не забывает. Плохие, впрочем, тоже.

– Змей, не сомневайся. Ты будешь доволен.

– Тогда по рукам. Знаю, не обманешь.

– Я тоже буду по тебе скучать.

– Хорошо, я увожу людей. И… рад был тебя видеть.

– Я тоже.

– Напоследок: если надумаешь, спокойно перебирайся к нам и забирай всех своих… товарищей – ты ведь знаешь: на Архипелаге кого только нет. Пока семья Альруни у руля – ты под моей защитой. Что хочешь обеспечу тебе: хоть тишину и покой, хоть славу и знатность… А нет, просто заходи в гости.

– Спасибо, Змей, я запомню. Но пока мы по старому плану. Ты тоже не стесняйся, зови при… необходимости. Команда у меня хоть и скромная, но шороху навести можем – для нас таких уж авторитетов нет…

– Это я знаю!..

– … но разве что, если человек хороший – тогда ладно. Но напоминаю: в ближайший год мы действительно планируем найти тихую бухту и отдохнуть. Нагулять, так сказать, жирок. Ну а потом – как кости лягут. Сам же знаешь, долго сидеть на заднице – занятие о-очень сложное. Так что всякое возможно.

– А скажи, Дудочник, ты сам был в тех пещерах? Или слышал от кого-то?

– Сам, иначе как бы мог с такой уверенностью тебе рассказывать?

– С тебя станется. Шутка. Но как ты умудрился на моей территории побывать и не попасть в поле зрения?

– Я очень аккуратно… Ладно, скажу: уходил от южно-амьенского визиря, который на побережье носом рыл, поэтому светиться на Архипелаге мне было не с руки. К тому же, по слухам, он нанял Орнида Глухого, который тогда был в силе в Кругу капитанов. И даже грейфов соблазнили моей бедной шкуркой.

– М-да, силён ты, однако. Впрочем, старая сволочь Орнид уже кормит рыб. А у грейфов по отношению к людям память коротка – по этому можешь не переживать… Слушай, Дудочник, любопытства ради, ответь, много ты знаешь таких кладов на Веринии?

– Что ты, конечно нет. Чужие тайны вредны для здоровья.

– Темнишь, дружище. Ну, ладно, попутного тебе ветра.

– И тебе, Змей.

Глава 13

Ветер трепал белые и голубые флажки на большом остроконечном навесе, который очень быстро поставили корсары с Акульего архипелага, и горстями бросал в лица терпеливо дожидающейся толпы водяную пыль – то, во что превратился так толком и не начавшийся дождь. Огромная плотная масса народу – с одной стороны защитники, с ругой – агрессоры, застывшая молчаливо за условным, отмерянным теми же морскими разбойниками квадратом со стороной в пятьдесят локтей и охраняемой цепочкой людей, где через одного стояли цеховики и корсары, напоминала сейчас большого зверя, настороженно замершего в ожидании команды.

Руфия, сумев не отстать от сестры, умудрилась пробиться к самой кромке. Слава Единому, что Лидия, занятая стремительным продвижением и разговором с маркизом, не стала качать права, как старшая сестра, и не прогнала её. Хотя если на мгновение представить, что эти странные переговоры завершаться неудачно, то первыми же жертвами будут именно люди, находящиеся в первой шеренге. Даже крепкие фигуры гвардейцев, плотно опекающие сейчас принцесс, не могли гарантировать их безопасность.

Они с сестрой продолжали сохранять инкогнито, хотя иногда приходила мысль, что враги лучше осведомлены, где находятся представители рода Берушей, нежели окружающие их друзья. Она плотнее укуталась в безразмерный плащ и чуть приподняла со лба капюшон – чтобы лучше видеть. Хотя, что там видеть: за прошедшие полчаса практически ничего не менялось: мужчины, сидящие на стульях с высокими спинками за заставленным фруктами и ягодами походным столиком с кувшином посредине (всё это, как и сам навес были также принесены пиратами), неторопливо потягивали из кружек напиток (Руфия почему-то сомневалась, что это вино), и о чём-то неспешно беседовали. Изредка доносился негромкий смех, что, конечно, внушало оптимизм.

Они были так непохожи. Ройчи, худой, бледный, с обветренным лицом (каким она его помнила), с длинной косой, схваченной чёрной лентой, в простой кожаной куртке и штанах, заправленных в невысокие сапоги, напоминал какого-то обыкновенного солдата удачи, кем он, собственно, и являлся, если опустить эпитет «обыкновенный», ибо слово совсем не соответствовало действительности. И предводитель корсаров, плотный и широкий, и казавшийся из-за этого невысоким, хотя реально вряд ли был ниже Ройчи, смуглый, аж коричневый, с чёрными с проседью усами в белоснежной накидке (её ему тут же поднеси после прекращения поединка), слегка оживлённой золотой нитью, закрученной в причудливый орнамент, наверняка что-то значащий, под которой прятались позолоченные доспехи, ясно свидетельствовавшие о высоком статусе участника переговоров. Вообще, у представителя Архипелага была очень сильна аура власти. Что ещё более усиливало контраст, ибо Ройчи лишь при желании мог излучать опасность, но отнюдь не значительность или внушительность.

Тем не менее, что-то всё-таки общее между столь разными людьми было. Например, оба – прекрасные бойцы. Отсюда и непоколебимая уверенность в себе – во всяком случае, так думала девочка. И ещё их объединяла некая тайна. И случайно подслушанное в разговоре сестры с маркизом слово – «илийцы». Её насторожил именно тон Фиори, с каким он говорил об этом Лидии. Опаска, возбуждение и даже… восхищение.

Она перевела взгляд на небольшие группки, расположившиеся на различных полюсах площадки, но за линией оцепления. Со стороны пиратов это было несколько богато одетых, судя по всему, капитанов, среди которых выделялся огромный чернокожий гигант (таких Руфия ещё не видела) и несколько мужчин в тёмно-синих плащах и таких же тюрбанах, от которых явственно несло Даром. С их же стороны стояли уже знакомый ей эльф Листочек, Оливия, как ни странно, скромно, что на неё совсем не походило, находившаяся за левым плечом высокорождённого, сержант с мантикорой на сюрко и гном, невозмутимо и даже как-то расслабленно стоявший впереди всех с боевой секирой в опущенной руке. По тому, как он уверенно общался с эльфом и улыбался в бороду, девочка сделала два вывода. Первый: эльф и гном хорошо знакомы, и второй: он или чересчур самоуверен или не сомневается в благополучности исхода переговоров. И эта, пусть невнятная определённость выводов как-то неожиданно успокоила Руфию и принесла ощущение уверенности, что всё будет в порядке…. Но помолиться лишний раз Единому не повредит.

Мужчины наконец-то встали из-за стола, поклонились друг другу на восточный манер, улыбнулись (во всяком случае, блеснувшие зубы на лице пирата можно было отнести к этому действию), потом неожиданно сблизились и крепко обнялись. Выдержав несколько мгновений, развернулись и, не глядя друг на друга, стали расходиться каждый в свою сторону. Ройчи при этом напоследок подхватил со стола виноградную гроздь, от которой отщипывал по ягодке и, высоко подбрасывая, ловил ртом.

Корсары потянулись за своим предводителем. Разнеслись гортанные команды и пронзительное гудение дудок, вслед за которыми стал разбираться навес и уноситься вся атрибутика переговоров, собираться оружие, раненым начала оказываться помощь жрецами, мёртвых сносились в одно место, к которому вскоре подогнали телегу направляемую испуганно озирающимся мужичком. И это всё на виду оторопевших противников – цеховиков, совершенно не обращая на них внимания, чуть ли не пренебрежительно (что впрочем, вряд ли). А ремесленники глазели, открыв рты, не в силах придумать, что же делать им самим – команд-то никаких не было. Только за наёмником увязался шлейф людей, среди которых оказались и принцессы.

Ройчи узнал Лидию и Руфию и верно оценил напяленные чуть ли не на самые носы капюшоны. Но если наследной принцессе обозначил подобие куртуазного поклона с несходимой с уст ехидной ухмылочкой, то Руфии улыбнулся во весь рот и шепнул на ухо: «Юная леди, как же тут без вас могли обойтись…», и… укоризненно, по-отечески погладил по голове. Руфия предпочла воспринять этот жест не как неуважение или оскорбление – внутренне она была довольна. Сердце в груди стучало напористо и часто, никакие неуклюжие мысли или обстоятельства не могли помешать его бегу. «Всё будет хорошо», – витало в воздухе.

Лидия приблизилась к наёмнику (недопустимо близко – мелькнула озорная мысль), и Руфия прочитала по её губам: «Ну, что?»

Ройчи, не останавливаясь, доверительно ещё более склонился к наследной принцессе и прошептал (младшая РоБеруши, предполагая нечто подобное, фактически услышала предполагаемое и едва не прыснула от смеха – что вряд ли бы характеризовало её положительно, как особу благородных кровей).

– Ваше Высочество, вы так прелестны… – дальше было не разобрать.

Резко отпрянувшая сестра ответила какой-то грубостью, на которую наёмник только довольно зажмурился, потом изобразил сожаление:

– Вы не меняетесь, великолепная Лидия, всё предпочитаете образ твёрдый и прямолинейный, и, как следствие, видите в окружающих злых ящеров, а не милых домашних животных, излечивающих всего лишь одним вниманием от любых недугов… Ладно, не злитесь, и простите, если не тяну на панацею для вашего дёргающегося в припадке королевства. Всё нормально – Гурид Альруни отведёт своих братьев от Ремесленного квартала.

Лидия задумалась на мгновение, было видно, как напряжённые плечи слегка опустились.

– Куда? Куда они пойдут?

Наёмник на ходу глянул на неё искоса и криво ухмыльнулся.

– В другую сторону. – Сестра нахмурилась. – Не переживайте, они скорее всего в ближайшее время совсем покинут Агробар… – Лидия бросила на него яростный взгляд, но Ройчи, проигнорировав его, как ни в чём не бывало, продолжил. – Я вот вам о чём советую задуматься: корсаров специально направили сюда, пообещав знатную добычу.

Наследная принцесса поджала губы и отвернулась, якобы задумавшись.

– Вот-вот, и я о том же. Где гарантия, что враг просто не желал повоспитывать строптивых ремесленников? А заодно избавиться от неудобных фигур. Но Гурид о вас не знал и не знает ничего. Даю слово.

* * *

Он стоял на коленях в Храме в самой тёмной части правого нефа, за колонной и неистово молился. Это было неожиданно и… приятно. Кто бы увидел сейчас Зерги, не поверил своим глазам. Вор и убийца в прошлом (как он смел надеяться) избегал часов служб, а также открытых, видных молельных мест, возможно в силу въевшейся привычки скрываться. Скорее же правдивым ответом был такой: он не считал себя достойным, пока, по крайней мере, появляться перед ликом Единого – кровь на его руках не могла в одночасье исчезнуть. Вот может быть когда-нибудь, когда праведной жизнью он докажет свою решимость измениться, вот тогда… Тем не менее, колонна, за которой он проводил львиную долю своего неожиданного пребывания в Храме, была ближайшей к алтарю.

Иногда, в неизбежных паузах между молитвами, он поднимал голову и бросал украдкой взгляд вверх. И тут же пригибал её – величие Храма, его стрельчатые своды, монументальные колонны, чудесные картины жития святых, их благочестивые и суровые лики словно пригибали к полу, заставляя ощущать собственную неразумность и никчёмность. Он даже помыслить не мог когда-либо приблизиться к их пониманию истины. Разве что коснуться лбом земли, на которую когда-то ступала нога праведников.

Это возвращало во времена счастливого детства, когда были живы родители, а он, сын священника, естественно, присутствовал на службах, часто посещал церковь, гораздо меньшую, нежели нынешний Храм, но отнюдь не менее величественную. Просто тогда он по-детски восхищался красотой росписей, чистотой пения и не стеснялся внимательного взгляда Единого. Сейчас же в полной мере ощущал собственное ничтожество. Самомнение муравья, посмевшего возомнить себя чем-то большим, нежели насекомое. Оттого и прятался от взгляда Бога, словно имело это смысл – прятаться. Не людей. Монахи, священники, прихожане продолжали удостаиваться мимолётного внимания (будто сквозняка на щеке). Потому что он пока не был готов разменивать и делить своё общение с Единым с кем-либо ещё… Возможно, разве что, с отцом Алием.

К священнику, вывернувшему его наизнанку, открывшему ему глаза на окружающее и его конкретное место в нём, у него были особые, сильные чувства. Это и несомненное уважение: обуздать такого зверя, как он (с намертво прилипшим именем Злой) – многого стоит; вполне человеческое восхищение – суметь прочувствовать обстановку и так ловко из блестящего, но вполне рядового священника сделать скачок в иерархи Новой церкви – нужно иметь недюжинный ум (помимо честолюбия и дара манипулирования толпой и отдельными сознаниями сподвижников, сочувствующих и тех же временных союзников – «ночных»); опасение – всё-таки человек, напрямую общающийся с богом уже и не совсем человек – Зерги ведь прославился в среде городских бандитов своим «пристальным» вниманием к служителям Единого и при оказии лично участвовал в уничтожении этих посредников между ним и отвернувшимся (якобы) от него богом. В общем, отец Алий после Единого был единственным, кто часто занимал мысли бывшего «ночного».

Стоит сказать, что при всей своей несомненной занятости, святой отец, кардинал Новой церкви, немало времени уделял личному общению с Зерги. Это не то, чтобы льстило посланнику «ночных», на данный момент вряд ли сумевшему определить свой реальный статус, но было приятно. И не давало возможности мыслям вильнуть в сторону. А после исповеди отцу Алию, духовная связь между ними окрепла ещё больше. Несмотря на то, что вываленные на исповедника ужасы могли поколебать любого слабонервного, тот, по отстранённому мнению Зерги, по привычке продолжавшему краем сознания анализировать происходящее, выдержал это достойно. Но всё – эта тема закрыта. Закупорена, запрятана в самом тёмном уголке сознания.

После исповеди, помимо некоторого облегчения, не давшего, впрочем, полного ощущения обещанной лёгкости и свободы, Зерги испытал некоторую пустоту. Раньше его голова была забита множеством мечущихся в хаотичном движении мыслей, связанных в целом с простым, бандитским существованием, но сложным на эмоциональном уровне общения в среде «ночных», также умевших интриговать для «продвижения» по иерархической лестнице вверх. Но Зерги – Злого как-то мало трогала подобная конкуренция – он на все сто процентов оправдывал свою кличку, и связываться с ним глупцов и драконов не было с тех пор, как он в порыве ярости убил тройку вполне серьёзных бойцов, а на «разборе полётов» у самого Кривого Дужана, где также присутствовал и его непосредственный командир – Рыжий Кари, хладнокровно заколол руководителя той, так неудачно (и не вовремя) подвернувшейся тройки. Впечатлённый Кривой, тоже не отличавшийся особым терпением… постеснялся своей властью кончить строптивого «вассала»… и вынес проблему на решение Бешенного. Хозяин, своим Даром как обычно бесцеремонно просканировавший виновника, определил, что Злому на собственную смерть начхать, о содеянном он абсолютно не жалеет и впредь намерен поступать также – на невежливое обращении отвечать ударом ножа, уже тогда известного по имени Пьющий кровь. Самый одиозный главарь «ночных» Агробара подумал, подумал и решил: такой кадр нужно сохранить для будущих свершений. Тем более намётки к изменениям и прочим рокировкам в ожиревшей столице уже были. Вот так Зерги попал в некий вакуум – он был вне конкуренции, чересчур прямолинейный даже для не очень стесняющихся в чувствах бандитов. И действительно кровожадный – он так и рыскал, где бы пустить кровь. Особенно священнослужителей. И даже срывался в провинцию, если только появлялся соответствующий заказ. А теперь, выходит, он был лишён привычной «наполненности». И оказался… пуст. Словно винный мех. Даже без капли остаточной кислятины. И стал заполнять себя словами.

Одно каноническое обращение сменялось другим, чередовалось с бессвязными, эмоциональными воззваниями. И вновь возникали прохладные, выверенные, как угли в руках, слова, знакомые с детства, после отброшенные в отчаянии и вроде бы забытые. Ан нет, они проявлялись в разуме, проникали в истерзанную, превратившуюся в разбросанные, удалённые друг от друга клочки души. Некоторые серые, безрадостные, некоторые холодные, словно глаза змеи, и последние – вечно кипящие вулканической лавой, выстреливающие протуберанцами щупалец в сторону любой мишени – жертвы.

Он молился порой неистово, но чаще терпеливо – качество, без которого невозможен хороший вор или сидящий в засаде убийца. Иногда ему казалось, что он спит, и происходящее – всего лишь сон. Странный и как бы во спасение, но положительные эмоции чередовались с недоумением – как такой, как он вообще может иметь нормальную человеческую перспективу? Это скорее всего иллюзия. Ему нет прощения. И если бы Единый даровал такой выход, он бы непременно им воспользовался – удавился. Поэтому частым логическим завершением мысленных троп было: «Не верю». Что, впрочем, не мешало торить путь к чему-то светлому. Пускай иллюзорному. Но даже с ним в сердце не было бы так обидно расстаться с бренной оболочкой. Это странное состояние сопровождалось неимоверной усталостью и постоянным головокружением, списать которые легко можно было на пост, что ещё вначале навязали ему (а после он и сам не был против всего лишь хлеба и воды). В общем, он чувствовал себя зависшим между небом и землёй, терзаемой ветрами оболочкой, несмотря на забрезживший маячок, пока что неприкаянной. Но главное – отец был бы чрезвычайно рад его мыслям, направленным как бы на внутреннее исцеление.