Текст книги "Ремесленный квартал (СИ)"

Автор книги: Павел Кошовец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)

Периодически он возвращался в келью, чтобы неторопливо прожевать кусок хлеба из муки грубого помола и запить его кружкой холодной родниковой воды, что неизменно появлялись будто по волшебству. Хотя, если задуматься, ничего необычного в этом не было. Наверняка за ним постоянно следят. И точно не один человек. Минимум двое – чтобы, когда один выполняет роль посыльного, второй продолжал наблюдение за не совсем обычным гостем Храма. Своевременное появление отца Алия – наверняка следствие плотного опекания. То, что он никого поблизости подходящего на эту роль не видел, ещё ничего ни о чём не говорило – ему, собственно, было начхать, кто за ним приглядывает, носит воду с хлебом и регулярно чистит «туалет». Потом, поев, ложился и пялился в потолок. Это был момент, когда поток слов – обращений к Единому на время иссякал. Зато появлялись иные, дурные мысли.

Ещё одним следствием бесед с отцом Алием, помимо духовного очищения, стало негативное отношение к людям, нарушающим заповеди Божьи, и к которым конечно же относились все бывшие товарищи по предыдущей жизни в общем, и верхушка бандитской группировки в частности: Бешенный, Кривой Дужан и даже относившийся к нему чуть ли не по-отечески Рыжий Кари. Нет-нет, да и прорывались стихийно мысли о том, как легко он мог бы упокоить этих паразитов общества, драконов… Всё-всё, не ругаться. Этот парадокс изрядно напрягал его. Ведь Единый не поощрял убийство (одна из заповедей: не убий), тем не менее, требовал «выпалывать сорняки». Вариант, как словесное перевоспитание таких монстров преступного мира, как Бешенный – это даже не смешно. С его Даром, когда он видит все намерения окружающих насквозь, и с целой толпой телохранителей и соратников, приспешников, специализирующихся долго и плодотворно на ниве отнимании жизни, нужна целая армия, чтобы его уничтожить. Так что мысли о «чистке» среди «ночных» были гипотетическими и всего лишь отголосками целой жизни, которая не желала так просто отпускать Злого…

Сзади – сверху раздалось деликатное покашливание. Он прежний наверняка позволил бы себе кривую усмешку: предыдущий посланец, коснувшийся плеча, оказался со сломанной рукой и едва не свёрнутой шеей – Зерги вовремя опомнился. Что поделаешь – рефлексы.

Он вначале дочитал молитву и только после неторопливо чуть повернул голову в сторону. Этого достаточно – периферийное зрение у него было развито великолепно. Это был Радо, ближайший помощник отца Алия, можно сказать, его правая рука, судя по сутане и характерной стрижке – святой отец, на практике же не всё так было просто.

– Его Преосвященство отец Алий зовёт тебя, – негромкий холодный голос.

Радо тут же чётко, по-военному развернулся и двинулся прочь. Хорошо хоть неторопливо, а то поспешно вскочившему, отчего пришлось опереться о колонну и пережидать пару мгновений головокружение, нужно было постараться, чтобы нагнать его.

Конечно же помощник кардинала Новой церкви не испытывал никаких добрых чувств к невольному «гостю» Храма, и не будь чётких указаний Его Преосвященства, задавил бы… во славу Единого. Зерги бы мог ответить тем же, только более изобретательно… Начал бы с пальцев – каждую косточку… М-да.

Когда он пристроился за крепкой фигурой помощника кардинала, он с удовлетворением констатировал, что злости, слава Единому, нет. Как не было вопросов и предположений. Надо – значит надо. Зато в который раз посетила мысль о необычности посланника. Постами и чрезмерными молениями от Радо и не пахло. Вместо этого от него несло кожей, железом и крепким духом, характерным для воина после тренировки или длительной верховой поездки. Догадки его подтверждали характерное придерживание левой руки у бедра, вроде как невидимого под сутаной меча, едва слышное позвякивание (у хорошего вора должен быть отменный слух) кольчуги и выглядывающие при ходьбе из-под пол одеяния шпоры. Однако, удивительный святой отец. Может это какой-то новый орден Единого, о котором Зерги не слышал? Воспитывающий в правильном духе настоящих воинов?

Пройдя вдоль верхней витражной галереи, они свернули к небольшому алькову, где скульптурная композиция изображала схождение Единого святому Дилию Барскому, одному из первых в союзе барских племён принявшему веру (после короля, естественно). Кстати, светские хроники тех времён описывают его, как одного из самых воинственных баронов, огнём и мечом насаждавших власть своего сюзерена из рода Берушей. Так что он отнюдь не был таким худосочным ягнёнком, как изображён здесь. Но кого сейчас интересует историческая правда? Если даже летописи тех времён, если и не сожжены предусмотрительными наследниками и дожили до нынешних часов, то лежат в таком тёмном уголке архива, куда и пауки опасаются забредать.

Напротив алькова, скрытая мощной стеной от посторонних глаз, находилась незаметная дверка. Радо, прикрыв плечом только ему видимую щель, извлёк из-под сутаны длинный стержень и проделал какие-то манипуляции, после чего скрежетнуло, а в следующее мгновение дверца беззвучно отворилась от несильного толчка.

В Зерги проснулось профессиональное любопытство. Стержень в пол-локтя, наверняка хитрым образом убирающий засов, и петли, обильно смазанные жиром (даже сквозь восковый аромат множества горящих свечей и вездесущий дух благовоний, он ощутил его запах), – это всё неспроста. Ведут его, надо полагать, в святая святых, причём, совсем не прямым и парадным путём. Предыдущие встречи проходили только в его келье.

Узкая винтовая лестница поднималась вверх, и он уже начал задыхаться, а колени предательски дрожать, когда они наконец-то поднялись на необходимый уровень и, пройдя коротким коридором, оказались в некоей прихожей, из которой шёл проход, завешенный шторой из плотной ткани. Похоже на помещение (да и лестница) для служек – для тайного хода это было чересчур просто, а вот для молодого покладистого помощника – в самый раз. Что и подтвердило дёргание сопровождающим за висящий на виду шнурок.

Раздался близкий звон колокольчика, вслед за которым, ещё не успел отзвучать сигнал, донёсся нетерпеливый знакомый голос. В который раз, несмотря на внутреннюю подготовленность, от тембрового богатства кардинала Новой церкви у Зерги по спине побежали мурашки.

– Радо, заходите.

Это был рабочий кабинет. Богато украшенный, даже можно сказать, роскошно – от обилия блеска золота, пышных дорогих тканей, драгоценностей и изящной мебели из красного дерева у Зерги даже глаза удивлённо открылись. Они вошли с тылу, со спины хозяина помещения, ибо как раз напротив достаточно далеко находились двустворчатые двери, сквозь которые сюда наверняка попадают докладчики, просители, жалобщики, ну и те, кто имел неосторожность вызвать гнев. На ковёр, так сказать. Злой не удивился бы, если бы двери с той стороны охранялись парочкой таких вот, подобных Радо, молодцов в сутанах.

Хозяин сидел в массивном кресле с высокой спинкой вполоборота к ним и встречал гостей улыбкой, перед ним в большой бронзовой подставке горело несколько свечей, лежала раскрытая тетрадь и перо в чернильнице – он работал, прежде чем промокнуть написанное и обернуться к ним. Пытливо вгляделся в исцелённого им бывшего вора.

Стоило Зерги приблизиться к Его Преосвященству, преклонить колени и поцеловать протянутую руку, как новоиспеченный кардинал Новой церкви тут же сообщил, зачем пригласил сюда покаявшегося «ночного». Вообще, стоит сказать, что в общении с Зерги, он придерживался простоты слов, присущей проповедям и разговорам с ближними – витиеватостью речи в общении с ним он не злоупотреблял.

– Сын мой, у меня к тебе поручение. Тебе нужно пойти к твоему бывшему хозяину… – пауза, – Бешенному, – Зерги невольно нахмурился, и отец Алий поспешил пояснить. – Дело, с которым ты пойдёшь… Вернее, не так: доставить адресату бумагу можешь только ты – Бешенный чересчур недоверчив, чтобы подпускать кого-либо иного – а нужно именно из рук в руки передать письмо, без никаких посредников, – снова пауза, он буравил Злого таким пронзительным взглядом, словно пытался проникнуть в его голову. – Надеюсь, ты крепок в вере и… не опасаешься Бешенного? – вопрос прозвучал несколько лицемерно. Хорошо хоть не употребил глагол «боишься» – не хватало ещё подозрения в трусости. Но отправлять в пасть к Бешенному, о Даре которого наслышан даже глухой… Тем не менее, Зерги быстро справившийся с первоначальным удивлением, теперь сохранял на лице полную невозмутимость – эта маска ему была также привычна, и ничем не показал, что поручение ему неприятно. Удовлетворившись увиденным, отец Алий продолжил. – Сын мой, пост я твой отменяю – в келье тебя ждёт сытная похлёбка и заштопанная одежда. А также… всё остальное, – Злой понял заминку кардинала: имелось ввиду оружие. – Тебе предстоит опасное путешествие по городу. Сейчас неспокойно и много, гм, неблагонадёжных лиц вышло сейчас на улицы. Тем не менее, тебе крайне необходимо, – выделили последнее слово, – доставить письмо адресату.

Кардинал расслабленно откинулся на спинку кресла и полуприкрыл глаза – это был знак, что разговор окончен. Но стоило Зерги пошевелиться, как тот будто очнулся и вновь глянул своими чёрными глазами.

– Будь осторожен – Бешенный очень опасен. Но… это нужно сделать тебе. В ближайшее время. Ты можешь немного отдохнуть и набраться сил. Всё, иди, – махнул рукой. И уже вдогонку. – Письмо тебе отдаст Радо на выходе.

Эпилог

Воссоединение дружной компании наёмников было весёлым и громогласным, все обнимались, хлопали друг друга по плечам, не взирая на рост, обменивались шутками – каждый пытался перещеголять товарища в остроумии. Даже Листочек давил улыбку. Что уж говорит про Худука и Рохлю. Гном в который раз поразился, с какой радостью, можно сказать, ликованием лицезрел хитрую рожу гоблина и едва не распрощался с целостностью рёбер в медвежьих объятьях тролля. А ведь это «тёмные», извечные враги «светлых» гномов. Да все встречные в Агробаре гномы, включая проживающих в Ремесленном квартале, в лучшем случае при виде его искали клановые знаки и, не найдя их, либо презрительно ворочали нос, либо обдавали холодом, будто он не соплеменник, а прямоходящая жаба, знающая подгорный язык. Воистину, всё познаётся в сравнении. Есть общество, где ты – некий винтик механизма, а есть друзья – товарищи, перед которыми предстаёшь таким, каким есть – из костей и плоти, заполненной кровью.

Кстати, о крови – выглядели они, словно вышедшие после бойни мясники – нужно было постараться, чтобы отыскать чистое место на одежде (исключение как всегда составлял эльф, известный аккуратист в деле лишения жизни, плюс некоторые особенности одежды высокорождённых – он выглядел, словно собрался на некий светский раут, разве что был слегка помят и взлохмачен после дружеских тисканий). Но всё равно и здесь отличился Рохля, вновь подставив под удар многострадальное левое ухо. Всё как обычно: во время драки сразу же «утерял» неудобный шлем – кастрюлю и даже не заметил столь страшного, по мнению Худука, ранения – у троллей вообще очень высокий болевой порог, и к ранам, радикально не мешающим действовать организму, они относятся достаточно равнодушно. Как бы то ни было, из уха натекло столько крови, что вся левая сторона: щека, шея, плечо, предплечье были покрыты бурой коркой. И мелкий воспитатель, как только зашла речь о его «малыше», вновь разошёлся, не обращая внимания на истерический хохот не только друзей, но и невольных посторонних свидетелей.

Встретились они почти у самых раскрытых настежь ворот постоялого двора. Ройчи, Листочек и он в компании целой толпы народу возвращались после дел ратных (и неожиданно благоприятно разрешившемуся благодаря человеку конфликту: корсары, слажено и быстро, без эксцессов и заминок, дисциплинировано, что очень странно было наблюдать у этой братии, отошли в сторону порта). А из правой улочки вынырнули Худук и Рохля, возбуждённые и недоумевающие по поводу прекращения драки: на их участке обороны морские разбойники с Акульего архипелага отошли ещё раньше, но, опасаясь повторной атаки, они ещё какое-то время оставались на месте с остальными защитниками, пока не пришло сообщение о том, что всё закончилось (но отряды ополчения получили приказ выставить часовых, подвести неутешительные итоги столкновения, раненых доставить куда надо и так далее). «Тёмные» здраво рассудили, что к ополчению не имеют никакого отношения (скорее, их можно отнести к тяжёлой кавалерии) и с чистой совестью отправились «домой». Где, собственно, и пересеклись с внезапно вернувшимися друзьями.

В общем, свидетелей бурного общения наёмников хватало. Тот же, изрядно потрёпанный, сын хозяина постоялого двора Мириул в компании вооружённых мужчин явно относящихся к какому-то серьёзному отряду, но без определённых цветов и знаков различия, а ещё нескольких чрезвычайно воинственных девушек, судя по внешнему виду, тоже вышедших из боя, что азартно перебрасываясь фразами, крутились вокруг черноволосой, очень серьёзной девушки и стоящей рядом с ней светленькой и тоненькой девочки. Ностромо показалось, что всё движение вокруг подчинено опёке именно этих весьма симпатичных (пусть и несколько тощих как на вкус гнома) представительниц рода людского. А они, как заметил гном, бросали очень заинтересованные взгляды на них. Особенно младшенькая. Ему даже показалось, что светленькая изъявляла желание подойти к ним, будто видя хороших знакомых, но старшая вроде как придержала её.

Но это так, мелочи, а им, славно потрудившимся вольным винам предстояла самая приятная часть всей этой суматох, в предвкушении которой начинала вырабатываться слюна и восхищённо замирали все органы чувств. Нет, не делёж денег. Пьянка.

Люди потихоньку потянулись в ворота, и тут Ностромо обратил внимание на то, что свободно стоящие по бокам створок молодцы вполне характерной наружности внимательно следят за тем, кто проходит, а некоторых, кто не вышел рожей, после наводящих вопросов либо вежливо пропускают, либо спокойно, но непреклонно заворачивают. С таким же намерением выяснить планы их компании к ним приблизился один из часовых.

Гном испытал целую череду мимолётных эмоций: удивление, раздражение, злость, но победила всё-таки сдержанность. Как ни как, в Ремесленном квартале тоже случились некие изменения. А негативные чувства, если разобраться, посетили его в связи с возможной отсрочкой торжественной трапезы. А так, по большому счёту его не очень что и трогало – сильных впечатлений за последние дни у него накопилось с лихвой, и их требовалось смыть большим количеством доброго пива.

Впрочем, опасения «светлого» оказались напрасны. Он успел заметить насупившегося Худука, наблюдающего с интересом за происходящим Ройчи, который всегда чётко отслеживал подобные «мелочи». Но тут к ним с улыбкой приблизился Мириул, вернул охранника на место и успокаивающе поднял руку, как бы говоря: недоразумение.

Стоило проделать пару десятков шагов, как сзади послышался шум потасовки. Обернувшись, Ностромо лицезрел любопытную картину: тройка охранников, работая длинными палками – посохами (довольно грамотно и профессионально, кстати) пытались пленить подвижную тонкую… фигурку. Это был явно человек, но вот пол его, равно как и возраст из-за неимоверной скорости передвижения, гибкости, а также непонятного внешнего вида, определить было сложно. По крайней мере, гном затруднился бы сказать, кто это худощавое существо с неровно обрезанными чёрными волосами: мужчина, парень или девушка.

Происходило это прямо в створе ворот и случайные прохожие шарахались в стороны скорее не из страха, а из-за любопытства и желания посмотреть, чем всё закончится. К охранникам уже спешила помощь в лице пятёрки бойцов со щитами и копьями, но тут произошло невероятное: человек умудрился чуть перенаправить траекторию движения посоха, отчего тот попал в предплечье напарника охранника, потом полоснул по бедру зажатым в руке ножом третьего, и в следующее мгновение, преодолев этот замкнутый круг, стремительным стелющимся шагом… стал приближаться к крыльцу гостиницы. То есть, к ним.

Ностромо автоматически пригнулся – правая рука уже сдёрнула с петли секиру. Опасности как таковой он не ощущал – всё-таки фигурка была чересчур мелкой чтобы всерьёз напрячься. С другой стороны, вон Худук тоже совсем не великан, а драться с ним – себе дороже. Да и сюрпризов и неожиданностей он не любил и старался быть к ним готовым: чересчур самоуверенные и расслабленные спят со стрелой в глазу.

Что делали товарищи, он уже не успел отследить – они были слегка сзади. Перед ним, чуть левее совершенно расслабленно замер только Ройчи.

Фигурка приблизилась – тонкие черты лица принадлежали скорее девушке, нежели парню (но у людей порой так размыта эта внешняя грань, что гном не стал бы это утверждать стопроцентно… без серьёзной проверки) – и… в длинном невероятном прыжке… бухнулась на колени, проехав штанами локтя два…

В полной тишине – даже охранники постоялого двора перестали ругаться и лязгать оружием, девушка – а это была именно она – протянула руки к Ройчи и хриплым, но достаточно мелодичным голосом произнесла речь (другим словом это было сложно обозвать) на незнакомом языке. Замерла, пытливо, требовательно и вроде как с надеждой глядя на его товарища.

Ностромо видел, с каким трудом Ройчи оторвался от лица девушки, оглянулся на него, и гном прочитал в его взгляде такое замешательство – товарища столь ошарашенным он не наблюдал уже давненько – что у него повторно отвалилась челюсть. Друг нуждался в поддержке, а он… просто не знал, что предпринять. И вообще, что происходит?!

– Стойте! – раздался от бочки для умывания взволнованный голос Мириула. Никто никуда пока не собирался двигаться, но вот сам он, бросив какую-то фразу на том же языке, бледный, торопливо шёл к ним.

Девушка, не обращая внимания на спешащего мужчину и вообще, не замечая никого кроме Ройчи, произнесла настойчиво ещё что-то, теперь с явно выраженной вопросительной интонацией, в руке серебристой рыбкой мелькнуло лезвие – гном только спустя мгновение успел податься вперёд – легонько скользнуло по оголенному запястью. Брызнула кровь…

И тут всё пришло в движение. Ройчи упал на колени, зажимая рану. Рядом плюхнулся Худук, тоже протягивая руки, бормоча заживляющие заклинания вперемешку с драконами. Вокруг носились люди, требовательно взывали женские голоса к святым отцам.

– Тихо!!! – раздался мощный командный рык, не подчиниться которому было просто физически невозможно, и только мгновение спустя гном понял, что это рявкнул Ройчи – что поделать, богатая на войны жизнь научит многому, в том числе и умению делать из глотки рупор, перекрывающий, к примеру, шум боя. Следующие же его слова заставили гнома только покачать головой. – Кто-нибудь знает, что происходит?

Ностромо чуть не хмыкнул озвучиванию вопроса, заданного им чуть раньше, но это прозвучало так… жалобно и с паническими нотками, что любая усмешка могла выглядеть, как издевательство.

– Я знаю, – снова Мириул, – также склонившийся над закрывшей глаза девушкой, безвольно покоящейся на руках Ройчи. – Это шалюрка, – указал на орнамент вдоль подола курточки и штанов. – К какому роду относится, не знаю, да это и не важно.

– А что важно? – проницательно уточнил принявший свой обычный ироничный вид Ройчи, сквозь который хорошо его знающий Ностромо ясно видел озабоченность.

Мириул вздохнул и, переведя взгляд на бледное, несмотря на естественную смуглость, лицо девушки, ответил:

– Она принесла вам клятву слуги. Кровавую.

– И что это значит? – напрягся Ройчи.

– Это значит, что теперь вы – её господин… – и добавил со странной ноткой, – и вольны поступать с ней, как пожелаете… Вплоть до убийства…

– Но мне такого счастья не надо! – неподдельно возмутился Ройчи, пытаясь даже отодвинуться от лежащей, хотя это вряд ли бы получилось – шалюрка-то располагалась на его коленях – ну, не сбрасывать же её на землю?!

Помимо его недовольного крика, неожиданно яростно загомонили девушки – воительницы, которых, как помнил гном, в Агробаре называли амазонками. В общем, они были крайне недовольны… недостойным поведением его товарища и очень сочувствовали, гм, несчастной. Ну, это лучше, – подумалось гному, – чем если бы они вспомнив, что она принадлежит к народу, объявившему им войну, пожелали как-то… наказать её.

– Поздно, – грустно улыбнулся Мириул, – вы приняли её кровавую клятву, – он просто кивнул, когда наёмник перевёл взгляд на свои руки, все в алом, и продолжил задумчиво. – Вообще-то это очень странно. Шалюрки отдаются с первым месячными мужчине – а вы помните, что их общество жёстко патриархально, и женщины, гм, абсолютно бесправны – и преданы ему до конца жизни. Если, конечно, смерть от руки не оборвёт её раньше. Но тогда вождь отдаёт эту женщину родственнику господина… в крайнем случаю спасителю чести. Вспомните, Ройчи, вы ничего такого в последнее время не совершали? – в голосе его послышалась усмешка, но лицо оставалось серьёзным.

Ройчи задумался на мгновение, потом недовольно поджал губы, поднял голову, нашёл взглядом… эльфа. Который едва заметно согласно кивнул головой и пожал плечами.

– Угораздило же! – проговорил он в сердцах, совсем не испытывая радости от приобретения почётного звания «господин» с соответствующим довеском, а также непонятными и сомнительными правами и обязанностями.

– Что ж, господин наёмник, – раздался холодный женский голос, полный чуть ли не отвращения – это была та властная брюнетка, вокруг которой крутились амазонки, – вы в своём репертуаре. Но предупреждаю: я не потерплю никаких издевательств над этой бедной девушкой! Всё ясно? – она несколько мгновений пронзала взглядом растерявшегося мужчину, потом гордо развернулась и пошла прочь. А с ней и большая часть зевак.

– Я не понял, о чём это она? Какие-такие издевательства? – Ройчи даже словно прислушался к себе, будто не в силах поверить в сказанное.

– Какие-какие, – проворчал рядом задумчиво Худук, – если не будешь этой… даме дарить цветы и сочинять сонеты, то быть тебе битым. Женщин, сам знаешь, лучше не злить, – он встал, отряхнул колени и улыбнулся во всю зубастую пасть. – Да не дрейфь ты так. В конце концов, у тебя есть друзья – отобьёмся, если что. Главное, чтоб совесть не оттоптали раньше времени, а то, чувствую, лично у меня её запасы иссякают.