Текст книги "Ремесленный квартал (СИ)"

Автор книги: Павел Кошовец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Маркиз усмехнулся про себя, не из-за особой весёлости, а скорее по привычке.

А вообще, «тёмные» были ещё той проблемой – слишком многие были недовольны их близким присутствием. Но он, пообещав им кров и защиту, не собирался отступать от своего слова. Тем более, они уже и здесь успели прославиться – взять хотя бы отбитую атаку мародёров, когда все защитники кроме них выбыли. А потом ещё зеленокожий шаман занялся исцелением пострадавших…

Маркиз стал спускаться по лестнице, внимательно глядя под ноги – не хватало ещё сверзиться отсюда – света редких масляных ламп было маловато. Фиори на мгновение остановился и яростно потёр лицо, желая развеять остатки так и не покинувшего его сна.

Очень много работы он взвалил на себя: от действий, как координатора и прямого посла к принцессам до составления патрулей и роли миротворца в неизбежных конфликтах в их маленьком, но разношёрстном сообществе.

Зал, где постояльцы питались и вообще любили проводить время в компании, был почти пуст. Недалеко от входа перекусывали двое гвардейцев – судя по сухим плащам, только собирающиеся на дежурство. А почти у самого очага замерла ещё одна фигура, при виде которой сердце маркиза пропустило удар, а безлюдное и несколько мрачноватое от этого помещение словно осветилось. Он решительно направился в ту сторону: работа никуда не денется – патрули, собственно составлены сержантом и спокойно обойдутся без него, а иные действия пока можно отложить на потом. Просто нужно честно признаться самому себе, что подскочил он ни свет ни заря от постоянно довлеющего беспокойства и туманного, неясного будущего… В конце концов, он что, не заслужил несколько мгновений в приятной компании?

Девушка не очень приветливо повернула голову в сторону приближающихся шагов. Но при виде того, кто это, её лицо осветила искренняя улыбка, от которой в душе у мужчины ещё больше потеплело. Они всегда друг другу симпатизировали: в детстве, будучи чадами высоких сановников королевства, вместе с той же Лидией гоняя по дворцу, и в те времена, когда старшая дочь Элия увлеклась поднятием женского самосознания – Фиори был желанным гостем в компаниях амазонок – девушки благосклонно относились к нему. Пожалуй, даже чересчур. В общем, нарекать на недостаток внимания ему не приходилось.

Отец Деметры, граф РоАйши (побочная ветвь рода РоДизайши), потомственный военный львиную долю времени проводил на Западном пределе, где не давал расслабиться вербарским дворянам, ну и сам приглядывал за границей. Мать девушки умерла при эпидемии синей язвы, лет двенадцать назад изрядно подкосившей население провинции. По чистой случайности граф – отец с пятилетней дочерью и няней гостили у родственников. С тех пор по настойчивой просьбе Деметры он предпочитал оставлять её в столице на попечение многочисленной родни. Имея в подругах наследную принцессу, взрослые свободно отпускали детей гулять по тщательно охраняемой территории королевской резиденции. Фиори, весёлый и общительный, при виде невысокой рыжеволосой девушки с тонкими чертами лица, выразительными зелёными глазами, почему-то всегда робел. Но со временем смог преодолеть это непонятное стеснение, и они поняли, что им приятно общество друг друга.

– Не помешаю?

– Что ты, – мягко ответила амазонка, придвигая поближе к себе пустой стул, – наоборот, твоё появление в силах развеять мою меланхолию, – она неопределённо махнула бокалом, в котором плескалось что-то явно покрепче отвара. – Не хочешь попробовать? – кивнула на кувшин рядом на столе.

Он с интересом наклонился, принюхался. Подогретое вино со специями. Хмыкнул: в такую рань, когда вряд ли предстоит лёгкий день, это могло выбить из колеи, с сомнением посмотрел на девушку, на что та ответила понимающим взглядом и проговорила совершенно серьёзно:

– Погода отвратительная – я только что снаружи, морось проникает, кажется всюду, – она демонстративно шморгнула носом, смешно сморщив его, моментально превратившись в маленькую девочку с озорно сверкающими глазами. – И вот это, – она вдохнула напиток, сделала короткий глоток и изобразила блаженство, – очень помогает – греет и тело, и душу. Только спать очень хочется.

Фиори взял себе пустую кружку и налил половину: сколько той жизни, будучи гвардейцем, он и не такое себе позволял. Молод был, самоуверен, искусство пития только начинал постигать. Сейчас, конечно, совсем не тот момент, но неужели стакан подогретого вина сможет его, взрослого мужчину, подкосить? Ну, уж нет. Тем более, в глазах девушки…

Он почувствовал непреодолимое желание погладить Деметру по волосам, сейчас в отсвете багровых огней камина приобретших бронзовый оттенок. Но вместо этого положил ладонь на плечо… И она тут же потёрлась щекой о неё… От этого, такого простого и человеческого движения повеяло такой нежностью и теплом, что у мужчины перехватило дыхание.

– Садись, – Деметра подняла голову. Его взгляд скользнул по белеющему в воротнике эпизоду шеи, мягкой линии подбородка, полуоткрытым вопросительно губам и наконец-то остановился на глазах…

Это было сродни водовороту, неотвратимо и даже где-то безжалостно втягивающему в себя, и жалкие потуги тонущего удержаться на поверхности – всего лишь бесполезная трата времени. Он погружался в омут, словно щепка, и его охватывало настолько сильное чувство и желание, что невольно ощутил слабость в ногах. Желания не банальной плотской любви, а необходимости обнять, защитить, окружить вниманием и заботой… И сел на предложенный стул, в смятении уставившись в притихшее пламя камина.

Вкус вина отдавал горечью и сладостью, а сам напиток действительно приятно согревал, и после первого же глотка горячей волной вернувшегося из пищевода, повеяло дремотой. Он с удовольствием вытянул ноги к жару, чувствуя на щеке внимательный и немного насмешливый взгляд девушки, напрочь рушащий его попытки сохранить некую серьёзность… невозмутимость, что ли…

Деметра наклонилась, чуть не сверзившись со стула и чмокнула его в щеку, вызвав ничем не сдерживаемую довольную улыбку.

– Маркиз, я и так знаю, какой вы значительный, – проворковала тихо.

РоПеруши криво улыбнулся, отсалютовал кружкой и придвинул стул вплотную, чем девушка тут же воспользовалась, прислонив голову к его плечу.

– Чего тебе не спится в такую рань?

– Не спится… – проговорила, прикрыв глаза. – Проверяла, как там Гелия и Амалия.

Деметра из чистого упрямства на дежурство по территории постоялого двора стала включать амазонок – мол, мы ничем не хуже. Хорошо хоть их было немного… вернее, это плохо, но когда много начальников и командиров… Сейчас вроде как командование над районом было положено на графа РоАйци, как на самого опытного и представительного дворянина (ведь о принцессах вроде как не было известно широким массам). Маркиз тоже, можно сказать, был при «командовании» в силу своей должности королевского чиновника и вообще приближённости к высшим кругам. Но помимо этого была Лидия, которая пока не вмешивалась, но уже сейчас на некоторые вопросы у неё было своё мнение, в основном связанное с нежеланием следить за своим здоровьем: она регулярно выдвигала различные авантюрные идеи, типа разведки боем, силового прорыва со своим участием, естественно. И это без точного представления обстановки за условной границей Ремесленного квартала. Помимо же принцессы были ещё цеховые старшины, пожилые и довольно своенравные мужчины. И Гарч, негласный лидер района из-за своей деятельности в тайной службе, что наверняка могло нравиться не всем. А также немногочисленные дворяне, которых неспроста различают по степени спеси и гордыни, не до конца выявленные группировки «ночных», небольшое количество святых отцов, под предводительством Верховного кардинала, от которых, как от людей с Даром зависело очень много, но у которых на любое происшествие было своё мнение, а также множество командиров, лидеров, предводителей малых и больших отрядов и просто группок от наёмников до бежавших стражников, так и родственников цеховиков и представителей купеческих артелей. В общем, хватало подводных камней и встречных проблем, которые, впрочем, как правило, довольно быстро решались железной рукой Гарча, семья которого была вассалом рода РоПеруши (Старик был в тесном контакте с отцом Фиори, герцогом Алайи РоПеруши, главой тайной службы).

– Устала?

– Есть немного, – прошептала нехотя. – Ты ведь знаешь, как трудно с Лидией: мало того, что она запретила ставить пост у её… покоев и исполнять то, к чему мы, собственно, готовились: защищать и оберегать будущую королеву, так она ещё хочет в роли простой амазонки ходить на дежурство! Будто ей нечем заняться. А вдруг, не дай Единый, её кто-нибудь узнает? Есть верные подданные, но жизнь показывает, что предательство легко может быть рядом, – она потёрлась щекой о его плечо и сонно продолжила. – И как мы можем подвергать её жизнь такой опасности?

– Твоя б воля, закрыла будущую королеву в комнате и не выпускала, – негромко хмыкнул Фиори, с удовольствием ощущая исходящее от девушки тепло.

Деметра, словно не услышав комментарий маркиза, продолжила изливать свои жалобы тихим голосом, а Фиори слушал вполуха, прекрасно зная все эти «проблемы», фыркая и «агакая» в ключевых местах, и понимал, как же ему хорошо в данный конкретный момент, несмотря на все неприятности, которые как-то вдруг отошли на задний план, будто испугавшись человеческого тепла. Волшебного женского тепла.

Маркиз легко отбросил вялые попытки воззвать к долгу, утихомирил впитавшиеся в кровь за время работы чиновником служебные рефлексы. Нет никакой необходимости подхватываться и бежать куда-либо. А вот мгновения… подобного счастья столь редки и драгоценны, что разбрасываться ими было бы преступлением.

В какой-то момент он понял, что задремал. Очнулся, услышал тихий голос девушки, повествующий о каком-то эпизоде из детства, когда они не были так уж хорошо знакомы, но он, наследник РоПеруши, повергавший игрушечным мечом полчища врагов, уже очень нравился ей, потому что это была любовь с первого взгляда… или второго? Как там про прекрасных дам и рыцарей на белых конях?..

Наверное, это вино так повлияло, ибо Фиори уже не мог понять, что ему снилось, а что было реальностью: все эти разговоры о любви под дружелюбное потрескивание поленьев, сладкие и неимоверно длинные (и от этого ещё более приятные) поцелуи, не перешедшие в нечто иное всего лишь потому, что очень не хотелось нарушать то хрупкое ощущение всеобъемлющей теплоты, нежности и единения (впрочем, со взаимным обещанием в ближайшее время продолжить тщательное и скрупулёзное изучение друг друга), ибо когда с ним очень деликатно поздоровался Мириул, сын Гарча, подбрасывая дрова в очаг, он понял, что уже совсем рассвело. С кухни доносились аппетитные запахи, в зале были слышны негромкие голоса людей… а он крепко обнимал сладко спящую на плече Деметру. При этом они ещё были укрыты пледом… Кто-то постарался.

В общем, их парочка выглядела очень романтично. С учётом пустого кувшина. Словно подростки. Но ничто не могло испортить отличного настроения, и он вежливо и вполне искренне улыбался встречным, неся на руках девушку в её комнату. Какие там войны, катаклизмы и прочие ужасы, когда в сердце загорается путеводная звезда любви!

Оставив так и не проснувшуюся, тут же повернувшуюся набок Деметру в её комнате под присмотром пискнувшей от собственной наготы при тихом, но беспардонном появлении маркиза Тамары, он вышел в коридор и с удовольствием потянулся. Прямо сытый и довольный кот.

– Доброе утро, сын мой, – раздался сзади сухой, но приветливый голос.

– Доброе утро, Ваше Преосвященство, – Фиори склонился к руке святого отца в некоем смущении. Ясное дело, что отец Апий достаточно проницателен, чтобы заметить любопытное состояние маркиза, но он чересчур мудр и деликатен, чтобы задавать неприятные вопросы. Тем не менее, лёгкая улыбка, появившаяся на губах кардинала, вогнала маркиза в краску, и он с неодобрением подумал, что чересчур расслабился, потерял дворцовую квалификацию, базирующуюся на хладнокровии и внешней невозмутимости, без которых выжить в кулуарах дворца было проблематично – идеалисты и романтики покидали столицу, средоточие власти, очень быстро. И в разных направлениях, порой несовместимых с жизнью.

– Сын мой, ты давно не исповедовался, – относительно вопросительная интонация подразумевала возражение, если Фиори, к примеру, общался с иным священником.

– Да, Ваше Преосвященство, – РоПеруши покаянно склонил голову. – Я был в походе. Выдастся свободная минута, я обязательно вас найду, святой отец, – твёрдо пообещал он.

– Хорошо, Фиори, – отец Апий благосклонно кивнул, глядя на близкого друга будущей королевы. – Прошу тебя, не откладывай с этим. Времена нынче беспокойные. Час меча и огня. В бой идти лучше с чистым сердцем и свободной душой.

Фиори, подняв глаза на кардинала, согласно кивнул. И вспомнил об одном деле, с которым его просил разобраться Гарч, но которое невозможно было без участия святого отца.

– Ваше Преосвященство, у вас есть сейчас свободная минутка? – отец Апий вопросительно поднял бровь. – В одной из кладовых заперт… – замялся, – мужчина в одежде священника, – кардинал нахмурился, но молча ждал продолжения. – Он возглавлял толпу агрессивно настроенных горожан, которые желали… войти в Ремесленный квартал, но были отброшены, ибо намерения у них были, гм, не мирные, – пожал плечами. – Люди были рассеяны, а предводитель… после небольшого врачевания оказался в кладовой. Хозяин постоялого двора, – кардинал наверняка знал истинное положение Гарча, – настойчиво просил с этим разобраться – чересчур уж беспокойным оказался этот… постоялец.

– Веди, – резко бросил кардинал, строго и даже как-то многообещающе посмотрев на Фиори, и тот невольно поёжился: мало им с Гарчем не будет, если запертый действительно окажется священником. – Если это святой отец, его немедленно нужно освободить.

Чувствуя неоднозначные, но точно не очень добрые чувства к «тюремщикам» святого отца, РоПеруши поспешил вперёд, лихорадочно вспоминая объяснения Гарча, где искать нужную кладовую.

Совсем недавно выслушивая доклад координатора тайной стражи, маркиз не обратил должного внимания на данный пункт, его больше интересовали мобилизационные возможности района, наличие оружия, съестных припасов, присутствие «ночных» или каких-либо шпионов и обеспечение принцесс должной охраной. А пленённый мародёр мог и подождать. Тем более, его кормили от пуза. Но, видно, это была одна из тех «мелочей», которые он не учёл: сутана – весомый аргумент для более пристального внимания. Особенно тогда, когда в стане церковников возникли некоторые разногласия, уже подкреплённые кровью.

Хозяйственные помещения начинались сразу за кухней. Пройдя коротким коридором, они вышли к галерее, где через равные промежутки шли двери к кладовым (чуть далее под навесом виднелись сараи и навесы), и здесь уже маркиз принялся искать нужный вход. Но когда чуть впереди послышался женский визг, возмущённые крики и ругань, они со святым отцом тут же прибавили шагу. Что характерно, никакой охраны тут не наблюдалось, лишь прошёл пожилой истопник с охапкой дров навстречу, низко поклонившись гостям (хорошо их тут вышколил Гарч). Раздался грохот падающей посуды, и в коридор выскочила растрёпанная белобрысая служанка, обернулась, словно за ней гналась свора голодных псов, ловко вставила задвижку, блокируя дверь, и с несказанным облегчением на лице прислонилась к стене. Губы её беззвучно что-то произнесли, в чём Фиори без труда распознал ругательного «дракона». С полуопущенной пустой тарелки капала подлива – судя по аппетитному запаху, мясная. Девушка спохватилась, отряхнула заляпанный передник, вновь пробормотала что-то не очень благозвучное и только сейчас обратила внимание на стоящих чуть в сторонке и молчаливо наблюдающих за ней с неодобрением священника и с любопытством молодого дворянина. Щёки её пошли красными пятнами.

– Завтрак? – сочувственно уточнил Фиори и с неудовольствием обратил внимание на красные, исцарапанные от тяжёлого труда кисти с обломанными ногтями.

– Бросился с кулаками, – проронила та тихо, не поднимая глаз, словно бы оправдываясь. – Раньше просто ругался… – лицо её некрасиво искривилось, из глаз обильно брызнули слёзы, и она, подхватив юбки, бросилась прочь.

Маркиз, поджав губы, задумчиво посмотрел на Его Преосвященство, и тут же отвёл взгляд – слишком уж суровый и отстранённый вид был у святого отца. Прислушался к происходящему за дверью, откуда непрекращающимся потоком неслись ругательства вперемешку с проклятиями, и периодически двигалось что-то тяжёлое.

Кардинал посмотрел на маркиза, и тот, всё поняв без слов, подошёл к двери и отодвинул засов. Попытку войти первым Его Преосвященство пресёк, твёрдо придержав за локоть РоПеруши и недвусмысленно покачав головой. Фиори вздохнул и напряжённо потянулся к рукояти ножа (на всякий случай) и посторонился.

Бесплатный постоялец явно услышал характерный скрежет засова и, ещё не видя посетителей, начал реагировать в своей «приветливой» манере:

– Что, грешники, испугались божьих воинов, спешите покаяться? Единый в своей бесконечной доброте в качестве взноса потребует всего лишь ваши головы и не будет терзать мерзкие тела бесконечной болью…

Стоило Его Преосвященству появиться пред очи пленника, как спустя мгновение наступила тишина. Вошедший следом маркиз наблюдал измождённого высокого пожилого мужчину с впавшими щеками, торчащими клоками тёмно-русых с проседью волос. В данный момент его лихорадочно блестевшие глаза были удивлённо вытаращены, рот распялен (в чёрном зеве, словно в засаде застыл розовый кусок языка), а сам он отступал к дальней стене, словно отброшенный ветром. Он явно узнал того, кто перед ним.

– Сын мой, думаю, ты мне хочешь что-то рассказать, – холодно, скупо раскрывая рот, произнёс кардинал, гвоздя того пронзительным взглядом к стене. – Я не против, если ты начнёшь с исповеди.

– Я не… – пленник поднял руку, будто пытаясь заслониться от взгляда, – буду… говорить, – слова, в отличие от предыдущего общения со служанкой едва слышались, артикуляция исчезла, и вообще чувствовалось, что речь – очень сложная задача. Почти невозможная сейчас.

– Как ты оказался здесь? – повёл рукой кардинал, одним жестом цепляя и перевёрнутую мебель и валяющуюся на полу еду, осколки посуды.

– Случайно, – угрюмо ответил мужчина – святым отцом как-то язык не поворачивался его назвать, столь пошарпанным и неухоженным он выглядел. Ещё и злостью от него несло, словно от припортового бандита.

– Не лги мне, – ледяным тоном произнёс Его Преосвященство.

Тот попытался огрызнуться, но тут произошло невероятное. Их взгляды столкнулись, потяжелели, воздух между ними словно сгустился. Явно происходило невидимое Фиори противостояние – это не были простые гляделки глаза в глаза, кто кого пересмотрит. Маркиз невольно подался чуть в сторону, чтоб даже случайно не оказаться под невидимым ударом. И вдруг в какой-то момент пленённый священник (или нет?) безвольно опустил глаза, вид у него был при этом, как у побитой собаки.

– Рассказывай, сын мой, – на этот раз мягко и увещевающее произнёс отец Апий, – облегчи душу, не преумножай свои грехи.

Честно говоря, маркиз ещё никогда не видел Верховного кардинала таким. Видно, не зря он занимает высший церковный пост, есть в его тщедушном теле стальной стержень, сила, способная эффективно решать задачи и проблемы, противостоять невзгодам, а также укрощать строптивцев, что характерно, уверенных в собственной правоте и непогрешимости.

Следующий час кардинал и маркиз, забыв про все свои дела и завтрак, выслушивали неправдоподобный, но от этого не менее реальный рассказ. Картина вырисовывалась страшная, а главное, всё зашло настолько далеко, что вообще не было понятно, даже теоретически, как это всё исправлять.

К ним несколько раз заглянули посыльные от Её Высочества и Гарча, озабоченных долгим отсутствием важных персон. А они продолжали слушать о появлении Новой церкви, возглавляемой кардиналом отцом Алием и рядом молодых священников, о монастыре святого Илия, где, как выяснилось, воспитывались монахи – воины, ревностные сторонники молодой церкви, о сговоре с «ночными», самим безжалостным Бешенным, о разграбленных храмах и пролитой крови…

Покинув кладовую, маркиз обратил внимание, как неожиданно осунулся Его Преосвященство, как навалился на него груз прожитых лет, и вдруг понял, что святой отец неимоверно стар. И очень устал. Ему тоже в свете новой информации было о чём задуматься, ведь ничего оптимистичного она не предполагала, наоборот, просто кричала, что круг доверия ещё более уменьшился.

Святой отец остановился, поднял тяжёлый взгляд на маркиза.

– Это всё ужасно. Алий – очень амбициозен и тщеславен… И у него дар быть убедительным… Это моя вина – это я его выделили и превознёс – уж очень перспективным мальчиком он был…

А маркиз подумал о том, какой «дар» имел ввиду кардинал: умение жонглировать словами или самый настоящем Дар?