Текст книги "Ремесленный квартал (СИ)"

Автор книги: Павел Кошовец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 25 страниц)

Он наконец-то обратил внимание на мужчину, застывшего со свечой в руке и прислушивающемуся к чему-то. Совсем недалеко звучала сталь, а в окне отражались блики далёкого огня, очень похожего на пожар.

– Это очень похоже на них, – пояснил он эльфу, – погулять напоследок.

Тем не менее, эльф уловил в его голосе напряжение, а когда наёмник потянулся к отстёгнутым ножнам, висящим на крюке у входа, сам поспешил встать.

Слышно было, как в гостинице начался переполох. Внизу находился зал, где желающие могли перекусить, и посетители тут во время ярмарки не убывали, не взирая на любое время суток. Теперь там слышался топот, выкрики, тонкий женский визг. И наконец, на их этаже послышались торопливые, но какие-то неровные и тяжёлые шаги. И сдавленный голос:

– Рой, ты здесь?..

Наёмник, не сомневаясь, открыл дверь и вышел в коридор. Каэлен с наложенной на тетиву стрелой следом. Никаких неприятных ощущений, говоривших о том, что он совсем недавно изрядно выпил не было – предчувствие опасности и адреналин выгнали всю гадость прочь – руки не дрожали, глаза уверенно искали цель.

В коридоре, в свете масляной лампы эльф увидел… того, о ком они только что говорили: гнома по имени Балин из Ум-Дугура в том же дурацком колпаке, в котором он его видел в первый день состязаний. Только вот стоял он опираясь о стену и настороженно вглядывался в вышедших. Из соседней комнаты тоже кто-то попытался было сунуться, но увидев окровавленного – а он был словно облит кровью – гнома с секирой в руке, тут же захлопнул дверь.

– Рой! – гном расплылся в улыбке, несмотря на то, что видно было, как ему худо.

– Нос, хорошо выглядишь, – улыбнулся наёмник и поспешил навстречу знакомцу.

– Ты ведь знаешь, что мне не нравится, когда ты меня так называешь, – укоризненно покачал головой тот.

– Хорошо, Нос, как скажешь, – подхватил его. – Ого, да у тебя стрела в спине…

– Оперение какое?

– Чёрное.

– Драконы бесхвостые, – заскрипел в отчаянии зубами гном. – Всё равно. Подожди, – он вдруг оттолкнул руку человека, блеснув невесёлой улыбкой, – так приятней помирать, стянул с головы колпак… и бухнулся на колени.

Когда он поднял голову на начинающего что-то понимать человека, эльф, наблюдающий всю эту сцену как бы со стороны, а параллельно контролируя пространство коридора, поразился выражению торжественности на землистом, бородатом, с гротескно большими чертами, лице, и подумал, что сумасшествие – штука заразная.

– Мастер, возьмите мои руки и выкуйте из них луч, возьмите мой разум и зажгите его, возьмите моё сердце и наполните теплом знания… – высказав распространённую на Веринии формулу просьбы принятия в ученики, он замолчал.

Гном ждал решения, несмотря на то, что было больно, ноги подкашивались, а голова начинала кружиться. Ждал эльф, затаив дыхание, хотя было стойкое ощущение, будто он подглядывает.

И человек сделал шаг навстречу, положил раскрытую ладонь на голову и сказал:

– Балин из Ум-Дугура, я беру тебя в ученики. Отныне имя тебе – Ностромо.

И словно услышав главное, силы покинули гнома, и он завалился набок.

– Эй, Нос, не отключайся, – тревожно склонился над стонущим человек, – скажи, что случилось? Кто идёт по твоим следам? Стража? И где Г» харк?

От оркского имени у Каэлена аж зубы заныли. Тем не менее, он ни на мгновение не ослаблял внимание.

– Выжлоки… князя илимского… Г» харк – всё…

Ройчи зло и витиевато выругался. Эльф ещё никогда не видел его в таком гневе.

– Доигрались-таки, самонадеянные драконы. Не простил князь надувательства… – он глубоко вздохнул, усмиряя ярость, повернулся к эльфу и, криво усмехнувшись, прокомментировал. – Это следствие их предыдущего участия в боях в славном Илиме, где они обставили высшую знать во главе с князем Анадором и гвардейцев – участников, – прислушался – по лестнице прошуршало множество мелких шагов. – Ну, ничего, выжлоки – наёмники, это не стража, с этими мы управимся.

У эльфа невольно зашевелились волосы. В выжлоки, как правило, набирали особо кровожадных «тёмных», в основном из отмороженных уруков. Но он напрягся не от этого. Просто их могло быть о-очень много.

В конце коридора забряцало оружие – там топталось до десятка вооружённых… кого? Они были полностью в чёрном, только лезвия отражали отблески единственной лампы, не достающей, впрочем, туда.

– Человек, – прошелестел равнодушный и будто шершавый голос, – отдай нам гнома.

Ройчи невозмутимо смотрел в сторону врагов, и эльфу казалось, что мало того, что в нём нет ни грамма испуга, так он ещё ищет повод сорваться в драку.

– Не могу. Это – мой ученик, – произнёс он ровно, и на губах заиграла злая улыбка, увидев которую любой нормальный разумный постарался бы исчезнуть с глаз. – Подходите, можете взять его вместе со мной.

На той стороне шелест усилился, будто происходило некое обсуждение. Эльф, отчаянно напрягающий слух смог разобрать лишь последнее слово, что будто эхо стало отражаться от врагов: «илиец… илиец… илиец…»

– Нет, ты нам не нужен, – проскрипел голос. – Как и твой… ученик уже, – послышался отчётливый каркающий смешок. – От яда белой ягоды далеко не уходят, – и враги, попятившись, исчезли. Вот они были, мгновение – и их нет.

– Что ж, Ройчи, прощай, – снизу донёсся глухой голос гнома.

– Это ещё почему? – несказанно удивился человек, на время исчезая в их комнате. – Я не беру учеников, которые сразу же должны умереть, – донёсся его голос из-за дверей. – Вот чуть позже – пожалуйста, – он появился с какой-то склянкой в руке.

– Как же яд?.. – озадаченно уточнил гном.

– У меня есть универсальное средство, – и вытянул пробку из бутылочки.

Ноздри эльфа уловили знакомый аромат.

– Это же корень драконьей мандрагоры! – поразился Каэлен. – Откуда он у тебя? Это же чрезвычайно редкий и очень дорогой эликсир…

– Я знаю, – равнодушно сказал Ройчи, главное, что он хорошо справляется с любыми ядами… Рот открывай!

… Каэлен сидел привалившись к клёну, шероховатая поверхность которого будто льнула к спине. Во рту была травинка, сок которой был горек, но не неприятен, а по раскрытой ладони ползала божья коровка, скрупулёзно и торопливо огибая все неровности рельефа. Зелёные глаза казалось внимательно следили за жучком, на губах блуждала невесомая улыбка, словно высокорождённый в мире с окружающим, и вообще всем доволен. Если б всё было так просто.

Слишком о многом нужно было подумать, поразмышлять, вычленить важные моменты.

Сама ночь бегства из гостиницы и ярмарочного посёлка осталась в памяти, как вереница разноцветных эпизодов, заполненных до края адреналином и прочими очень яркими эмоциями. Ройчи, обрабатывающий раны потерявшего сознание и ставшего неимоверно тяжёлым гнома, вливающий в него целый кувшин какой-то отвратительно пахнущей дряни, бесценный эликсир в которой был всего лишь одним из компонентов (часть из которых он, эльф, по определению, знаток веринийской флоры и фауны так и не смог определить). Потом человек исчез, а эльф остался охранять мечущегося в беспамятстве подземника. В окно влетел камень, и осколки стекла разлетелись, как вестники уличных беспорядков: звона стали и сопровождавшие его крики. Ройчи умудрился в этом бедламе, в который в одночасье превратилась мирная местность, отыскать повозку, в которую они и снесли «светлого» и свои пожитки. Каэлен ежесекундно ожидал стрелы в спину из темноты или какой-то иной неприятности. Ройчи же наоборот, шёл, расправив плечи, не скрываясь, словно приглашая совершить глупость и напасть. Что это было: самонадеянность или уверенность, эльф затруднился бы ответить, но блики занимавшихся пожаров высвечивали жёсткое и холодное лицо товарища, ясно говорившее о желании ввязаться в драку (чуть позже тот признается, что был очень зол, и только ответственность за новоиспеченного ученика останавливала его от резких действий). Как бы то ни было, но на них никто не напал – возможно у врагов был достаточно развит инстинкт самосохранения, чтобы понять бесперспективность и самоубийственность этой идеи. А возможно были заняты разбирательством с баронской стражей. Ворота им открыли беспрепятственно, и в фигуре, стоящей у сторожки, на которую оглянулся человек с нескрываемой тоской и жадностью, Каэлену почудилось что-то знакомое… рука, вскинутая в прощании, заправляет рыжую прядь под капюшон… Хотя было темно, и это могло показаться… Зато навстречу спешила, бряцая доспехами и оружием, освещённая морем факелов, колонна хмурых и сосредоточенных пехотинцев… А потом была двухсуточная гонка по лесам. Они объезжали стороной селения, только однажды в одной глухой деревеньке Ройчи купил парочку битюгов и нарёк их Кыш и Мыш, смеясь над какой-то своей шуткой. И вот сейчас, в преддверии Священного Леса они остановились, чему эльф был откровенно рад, ибо непривычный к таким длительным сумасшедшим гонкам, основательно отбил задницу. А Ройчи требовалось ополоснуться (вообще, он много времени уделял гигиене, чему высокорождённый был только рад, ибо человечество в целом числил не очень чистоплотным племенем) и провести ежедневный разминочный комплекс упражнений. Каэлен как правило присоединялся к нему, но сегодня он был чересчур разбит и решил пойти навстречу своей маленькой слабости и поваляться. И подумать. Ибо много вопросов теснилось в голове.

Он уже понял, что на ярмарку они завернули неспроста – его товарища здесь ждали, а точнее, ждала одна, хм, благородная особа (он вновь испытал лёгкий приступ зависти). Вот ожидал ли его товарищ, что встретит здесь знакомых из прошлой жизни – вопрос. Впрочем, уже не очень важный.

Другой вопрос: «светлый» гном, победивший в состязаниях (во всяком случае, в финал он вышел наверняка!) назвал человека(!) Мастером. И идёт к нему в ученики… Такого Каэлен ещё не слышал. Наоборот – да. Подземные жители, веками накапливающие знания и шлифующие свои умения, если звёзды становились благосклонными, могли поделиться чем-то, но не наоборот… Чересчур гордыми и замкнутыми были гномы вне семьи и народа.

И потом, Мастером какой такой науки или ремесла мог быть любопытный человек по имени Ройчи? Только единственный ответ приходил в голову – война.

Вообще, его напарник был достаточно скрытен, за год общения с ним эльф скорее накопил вопросы, нежели нашёл ответы. При этом человек не то чтобы специально утаивал ответы, но на прямые вопросы предпочитал отделываться шутками, которыми был раздражающе полон. И информацию выдавал порционно, по чуть-чуть. И был полон сюрпризов. Взять хотя бы этот илийский шлейф, тянущийся за редкими выжившими участниками тех событий. Если раньше Каэлен относился ко второй половине разумного мира Веринии, которая в отличие от первой, превозносящей «королевских смертников», считала оных предателями, после знакомства с Ройчи его позиция в этом вопросе пошатнулась. Конечно, порой обстоятельства бывают выше, а сторона баррикады левой, а не правой, но представить вот этого конкретного человека предателем было чрезвычайно сложно.

А его свободное вхождение в Священные Леса и непринуждённое общение с Владыками и Хранителями, не со всеми подряд, конечно, но со многими? Похвастать этим могли считанные люди. При этом он вёл себя так, будто в этом нет ничего противоестественного. Это можно сравнить с тем, что к какому-нибудь пафосному человеческому корольку заходит бродяга – высокорождённый… Нет, это сравнение тут не подходит – как раз эльфов людские владыки жаловали даже очень.

Но всё равно! Редчайший эликсир, знакомство с гномом и орком, связь с прекрасной дворянкой… Каэлен почему-то был уверен, что его товарищ ещё не единожды будет удивлять.

Со стороны повозки раздался надрывный кашель. Эльф подскочил и поспешил туда. И сразу наткнулся на внимательный и… чуточку насмешливый взгляд.

Честно говоря, гном выглядел не очень: измождённый вид, словно из него выпили все соки, ввалившиеся щёки, ставшая колтуном борода, цвет лица бледно-серый, лихорадочно блестящие глаза, всклокоченная тёмно-русая шевелюра (колпак не было видно – наверное, слетел, когда гном метался в бреду), тем не менее, он хорохорился и, казалось, собирается ляпнуть какую-то скабрезность, шутку в духе своего «учителя».

– Это… привет. Погодка ничего. Хорошо хоть не помер… Это дракон меня выплюнул – не понравился без специй, или это… я всё-таки вывалился из его задницы?.. Это… ощущение похожее…

Каэлен ощутил мимолётное раздражение – на его вкус высокорождённого юмор был так себе. Но ведь и гномы были народом погрубее. Поэтому он взял себя в руки и постарался улыбнуться.

– Вижу, тебе не привыкать… посещать драконью задницу.

– Это точно, – тяжело вздохнул гном и с облегчением откинулся на спину – до этого он подтягивался на локтях, и эльф поразился, какого труда это ему стоило, недавно гонявшему по дуэльному полю кучу не самого слабого народу. И почувствовал зреющее в душе сочувствие. И уважение – несмотря ни на что, этот разумный не унывал. Хотел бы сам Каэлен в подобном положении сохранять оптимизм и бодрость духа. Хотя и не сомневался, что сумеет в будущем избегать таких ситуаций.

– Балин… Точнее, Ностромо, – представился гном, устало закрыв глаза и протянул эльфу руку.

– Каэлен Осенняя Стрела.

Людской ритуал приветствия, при котором нужно было касаться ладони собеседника не нравился эльфу, как и все тактильные ощущения, не связанные с любовными играми. Тем не менее, он пожал крепкую, мозолистую, широкую – и рукой не назовёшь – лапу.

– Давно с Ройчи?

– Около года.

Гном хмыкнул, продолжая лежать с закрытыми глазами, лицо и тело его немного расслабились, словно он принял такое положение, в котором боль чуть отпустила его.

– И как тебе? – прозвучал неожиданный вопрос, и эльф увидел приоткрывшийся насмешливый глаз.

– Интересно, – осторожно ответил Каэлен – только познакомившись, откровенничать он не собирался.

– Эт точно, – хохотнул натужно гном, и неожиданно закашлялся, и лицо его болезненно перекосилось. – Когда только Ройчи присоединялся к нам с Г» харком, всегда было весело, – продолжил он, когда приступ прекратился. – Несмотря на то, что и без него мы как правило не скучали, – пробормотал тихо, про себя, с трудом протянул руку, покопошился в телеге, извлёк свой колпак и промокнул лоб.

– И часто вы встречались? – полюбопытствовал негромко Каэлен, видя, что гном затих, но в надежде, что тот услышит и ответит.

Но выходец из Ум-Дугура открыл неожиданно ясные, как небо над головой, глаза и серьёзно поинтересовался:

– Куда вы… мы направляемся?

– В Пурпурный Лес.

Гном задумчиво согласно кивнул каким-то своим мыслям.

– А потом?

– Не знаю. Ройчи ничего не говорил…

– Что ж, меня вполне устраивает этот маршрут… – он как-то чересчур пронзительно посмотрел на высокорождённого, словно хотел влезть в голову и вызнать все тайны высокого народа, что Кэлену нестерпимо захотелось отвернуться. Что он и сделал, вдруг заинтересовавшись легковесно мельтешащим мотыльком. – Эй, остроухий, как там тебя, Осенний чего-то там, помоги снять…

Каэлен оскорблено повернулся, но гному, как выяснилось, было начхать на душевную ранимость «светлого» союзника – он, кривясь и шипя, будто рассерженный кот, пытался расшнуровать на животе широкий пояс. Несколько мгновений эльф наблюдал за мучениями раненого, потом, негромко помянув дракона, вылепившего это недоразумение из не самых качественных материалов, с отвращением потянулся к окровавленной одежде. Передумал, достал кинжал и одним ловким движением решил проблему.

– Ты что наделал, тушканчик лесной, как у тебя рука поднялась вещь такую портить?!

Если бы не выражение настоящего бешенства в глазах подгорного жителя, так поразившее эльфа, он может быть что-то и ответил. А так просто потерял дар речи от такой… дикой неблагодарности! Ещё никто не разговаривал с ним в таком тоне!

– Я вижу, вы уже познакомились, – раздался рядом бодрый и весёлый голос.

Мужчина приблизился к тяжело дышащему раненому, положил руку на лоб. Обернулся к эльфу и сказал:

– Это побочный эффект от микстуры – перепады настроения и резкие немотивированные приступы агрессии, – потом наклонился и заговорщицки добавил. – Это я тебе скажу, лучше, чем каждые полчаса таскать его в кусты. – И эльф едва не хихикнул, представив такую картину: он и человек, за шкирки держащие сидящего на корточках багрового гнома. – Эй, Нос, как себя чувствуешь?

– Бывало и лучше, – проворчал тот, подозрительно поглядывая в сторону шепчущихся товарищей.

– Предупреждаю: у тех, кто много злится, нестабильный стул.

– Вот только не надо мне, дракон шутливый, демонстрировать остроту своего языка, – скривился тот. – Хочешь рассмешить меня, побереги его для моих подмышек.

Ройчи вместо того, чтобы обидеться на подобную глупость, задрал голову и стал громко, от души ржать – аж ворона сорвалась с ближайшей ветки и, неодобрительно каркая, умчалась прочь. А эльф, вначале ощутивший некое сочувствие к лежащему, сейчас готов был провалиться сквозь землю от такого… юмора.

– Я тоже рад тебя видеть, – отсмеявшись сказал человек. – Ты как меня нашёл?

– Искал, поэтому нашёл. Случайно увидел в последний день. Думал, что показалось, но решил удостовериться. Обошёл все гостевые навесы – пришлось, между прочим, много пить, – воздел обвинительно толстый волосатый палец. – Собрался уже тащиться в гостиницу, когда увидел, как вспыхнула палатка Г» харка… а навстречу бежали княжеские волкодавы… – помрачнел., вздохнул и сварливо продолжил. – Не думал, что ты стал такой привереда – селиться в гостиницах. И вообще, мог нас раньше найти… – посмотрел укоризненно.

– Был занят, – пожал плечами тот. – И потом, не хотел портит вам игру.

– Ну-ну, знаю я твои «занят»: либо баба, либо драка…

– Не упрощай, – усмешка Ройчи стала ещё шире.

– … а пришёл бы, – невозмутимо продолжал гном, – устроили бы состязания на троих – дали б тебе равную долю…

– Я и так не внакладе.

– Ставил, небось? – заинтересовался гном. – Угадал? – тот согласно кивнул. – Кто бы сомневался. Надо бы схемку поменять… – спохватился, что со «схемкой» может быть проблемка, и с надеждой уставился на человека.

– Нет-нет, в таком сумасбродстве не участвую, – тот твёрдо отрицательно покачал головой. – Есть менее затратные способы зарабатывания денег…

– Ага. Осада и захват города, например. Или, чего уж там мелочиться – полновесная война.

Ройчи только качал головой, словно мудрый учитель ответам ученика, несущим не совсем верную информацию. А Каэлен, слушая эту пикировку, только мысленно чесал затылок, поражаясь тому, насколько хорошо они знают друг друга. И что дальше? Ему всё время терпеть эти… диалоги?!

Но следующий жест гнома вообще загнал в ступор.

– Ладно, – сказал Ностромо, как бы завершая разговор, потащил с себя пояс, испорченный эльфом, и торжествен провозгласил: – Это в общий котёл, – дёрнул за какой-то ремешок, и с телеги прямо на землю, на плотный слой иголок, шишек и веток посыпался сверкающий ручеёк…Монет было много. Наверное, весь выигрыш.

Глава 4

Худук кивнул на прощальный жест рукой старшего из братьев кузнецов. Остальные, несмотря на усталость, холоди полное нежелание общаться после шестичасового дежурства, тоже изобразили некое «до свидания» (даже Рохля пробурчал что-то нечленораздельное, не взирая на тревожные звуки, доносящиеся от его объёмного живота, к которым он внимательно прислушивался – малыша срочно требовалось накормить, иначе… иначе быть беде), и все направились по Кузнечному проспекту, где, погодя, разошлись каждый в свою сторону. «Тёмные» с тройкой дежурных гвардейцев свернули к безымянному постоялому двору (как теперь выяснил гоблин, логову тайной службы королевства), кузнецы с гончарами – подмастерьями поспешили дальше, купеческий сын с четвёркой охранников взяли влево, в Цветочный переулок, где находилась гостиница, в которой предпочитали селиться те, кто побогаче и любит комфорт, неразлучная парочка бывших стражников и ещё с десяток жителей, а также гостей из числа беженцев стали смещаться вправо, где через сто локтей перпендикулярно проспекту шла улица Кровельщиков.

Если разобраться, то на дежурство не стоило нарекать – зачастивший в последнее время дождь в этот раз их пожалел, эксцессов на мосту не было – поток бегущих как-то вдруг иссяк, и последние проходившие рассказывали всякие небылицы про разноцветных безжалостных людей, на что Худук только недовольно крутил носом – когда у тебя отбирают последнее, да ещё норовят дать по голове, привидится и не то. О том, что уруки в городе, он был в курсе, но спутать этих проклятых драконов, тем более, верхом на чудовищных ягирах с какими-то «людьми» мог разве что слепой. Но спорить с бледнокожими испуганными жителями города, основную массу которых составляли женщины и дети, гоблин посчитал полной глупостью, и всегда любивший поразвлечься за чужой счёт, в этот раз забился в угол с глаз долой, не участвуя в обязательной, но честно говоря, абсолютно рутинной проверке багажа либо редких телег беженцев – так постановил совет квартала не для, так сказать, выяснения платёжеспособности прибывающих – нет, въезд, если разрешение давалось, был абсолютно бесплатен, а с целью выяснения потенциально опасных гостей.

К примеру, перед предыдущей сменой один глазастый страж на запястье вполне благополучной мамаши семейства из трёх деток (два мальчика и девочка), не считая её, заметил подозрительную татуировку в виде скрещённых розы и кинжала… Самый младший, по виду десятилетний мальчишка попытался пырнуть ножом проверяющего – благо гвардеец оказался достаточно опытным, чтобы избежать неприятного общения со сталью, после чего «семейка» спешно ретировалась, а всем было объявлено, что на территорию района чуть не проникли разведчики «ночных» – татуировка ясно об этом говорила; принадлежали ли они пресловутому Бешенному, Худук не был в курсе – при предыдущем общении с вассалами этого одиозного лидера воров, он как-то не удосужился изучить тела на предмет каких-либо меток. А во второй раз уже на их предыдущем дежурстве отметился он, почуяв в достаточно простой и непритязательной карете с какой-то пожилой дворянкой, сопровождаемой двумя здоровыми мужиковатыми охранниками, подозрительный магический след. Потребовал остановить, а чуть позже и покинуть транспортное средство. Ремесленники и наслушавшиеся об их подвигах гвардейцы в приказном тоне продублировали пожелание «тёмного». Охранники безропотно выполнили указание, а старая драконица заныла о беззаконии и беззащитности честных горожан, но гоблин, в другое время не преминувший бы этой старой деве устроить небольшую неприятность в виде недержания или внезапной головной боли, насторожился от потянувшейся от кареты опасности и категорически потребовал всем отойти подальше. Он принюхался и прислушался – магия исходила от крыши кареты. В следующее мгновение рвануло… Хорошо хоть никто не пострадал. Но на том, во что превратился транспорт, ехать уже точно нельзя было. Но даже испуг не помешал женщине причитать, и Худук поспешил ретироваться – мало того, что он был ещё под впечатлением действия огненной магии, так тут ещё и эта дура – эффект был сравним с зубной болью. Он вздохнул с облегчением только тогда, когда телохранители увели ни на мгновение не остановившую словоизвержение хозяйку, поведав перед этим, что «груз» на карету водрузили неизвестные личности накануне границы с Ремесленным кварталом. Оплатили достойно и сообщили, что карету «будут ждать»…

Как бы то ни было, карету действительно встретили, и если бы не тонкое чутьё гоблина, могли быть непредсказуемые последствия. Но после этого зрелищного фейерверка в патрули стали ходить и редкие святые отцы – в качестве тех, кто может ощутить магию. Попытались даже припрячь Худука на более частые дежурства, предлагая участие не как бойца, а именно «нюхача» разного рода каверз, на что гоблин не очень вежливо стал ржать, и тут же посерьёзнев, грубо послал просильщиков Совета в самое тёмное место организма дракона. Конечно же, настаивать или пытаться как-то перевоспитать или припугнуть строптивого «тёмного» главные люди района не стали, трезво рассудив, что у них «воспиталка» и «пугалка» не выросли до нужных размеров, чтобы смочь удивить Худука.

Так что это дежурство Худук промаялся в сторонке, лениво сканируя проходящих и кутаясь в плащ. Рохля тоже, кстати, был рядом, поняв, что его колоритная фигура вряд ли подействует успокаивающе на детей, плач которых ни он, ни «мама» не выносили.

Ночь была столь темна (тучи заперли в клеть не только звёзды, но и луны), что даже отсветы факелов едва-едва разгоняли тьму, и люди, неплохо изучившие маршрут, умудрялся спотыкаться чуть ли не на ровном месте и делать друг другу подножки. Поэтому фигуру, метнувшуюся от ворот, освещённых несколькими лампами вначале едва не прикончили, прежде чем поинтересоваться именем. Но всё обошлось – Худук, как и Рохля, чуть раньше унюхавший знакомца, вовремя остановили ретивых солдат.

– Доброй ночи, – тихо и с явной опаской пробормотал Изил – видно, ещё не забыл прошлое посещение наёмников, а Худук мимолётно подумал, что так и не удосужился после проведать с Рохлей хитрого хозяина таверны и поработать над опустошением винного погреба – что сказать, заработался… Но, дракон его возьми, дармовое угощение – это же прекрасно! А они закрутились с этой агробарской сумятицей, будто вошь на сковороде.

– Чего надо? – грубо спросил гоблин и с лёгкой завистью посмотрел в спины скрывающихся солдат. Рядом топтался и недовольно сопел тролль – его пресловутое «жрать охота» так и висело в воздухе.

– Там это… просят встречи…

– Шо, опять?! – аж задохнулся от негодования гоблин. А вообще, это было бы любопытно, если б не хотелось так кушать. Да и лень было куда-то тащиться в ночь – это абсолютное заблуждение, что «тёмные» предпочитают ночное время суток. – Не-е-е, дружище, разбирайся с ними сам…

– Просили передать вот это… в качестве добрых намерений, – и из глубокого рукава появился увесистый мешочек с весело звякнувшим содержимым.

Худук обречённо протянул руку – он не мог его не взять – он сам бы себе потом не простил, что отказался от столь легкодоступных денег. Хотя алчность была его не самым тяжким недостатком.

Первым делом расшнуровав уютно устроившийся на ладони мешочек, он удивлённо присвистнул – там сверкнуло золото. И довольно осклабился.

– Надеюсь, от меня не потребуется изображать дохлого дракона?

– Не знаю, – вполне серьёзно ответил трактирщик и виновато пожал плечами. – То есть, я не в курсе.

– Так это из тех, с кем я уже общался?

– И да, и нет… – замялся Изил.

– Давай-давай, напрягай язык, не тяни дракона за яйца – ему ещё на них сидеть, – нетерпеливо поторопил Худук. – Видишь, товарищ мой голодный и злой, он сейчас даже на человечину согласен – откусит тебе голову, так точно я ничего не узнаю, кто и зачем, – тролль рядом недовольно заворочался, и трактирщик ещё более втянул голову в плечи, приняв недовольство большого «тёмного» на свой счёт. А Худук тем временем, не обращая внимая на красноречивые вздохи «малыша», войдя во вкус, продолжал разливаться соловьём. – А мне оно надо? Знаешь, какое сладкое человечье мясо? – он закатил глаза в показном удовольствии и демонстративно облизнулся. – Поверь мне, у тролля будет привыкание с первого раза. Мучайся потом, подсовывай малышу всяких остолопов и недотёп на завтрак, обед и ужин. Как бы он не поглупел от такой диеты!

У трактирщика глаза полезли на лоб от такой перспективы, так что если Худук желал поторопить собеседника, то вышло всё с точностью до наоборот. В сердцах покрутив ушами, злобно раздувая ноздри, гоблин ещё раз уточнил:

– Кто желает встречи со мной?

Изил часто закивал головой, но изо рта вырывалось лишь тонкое поскуливание. Сзади раздались удаляющиеся шаги – Рохля не выдержал всего этого безобразия и, поняв, что «маме» ничего не грозит, поспешил прочь – навстречу желанной горячей похлёбке со сладкими мозговыми косточками и буханкой хлеба. А сверху жбан пива – вот таким образом повара Гарча каждый раз встречали тролля… И все были довольны. С рыжим всё было понятно – с набитым пузом тот был крайне благодушен. А стряпчие радовались нежданному приобретению такого внушительного приятеля – даже благородные, частые гости Старика, не вызывали такого трепета, как огромный снежный тролль с Закатных гор.

В животе от мыслей о еде, ворвавшихся, будто холодный сквозняк в жарко натопленную комнату, словно кто-то затянул петлю, и Худук, крякнув от неожиданности, схватился за тревожащее место, в тщетной попытке растянуть кольцо удавки. Остатки здравомыслия покинули его, и, свирепо зыркнув на дрожащего, как осеннее дерево, трактирщика, прорычал:

– Беги, пока в лягушку не превратил… Передай, что буду… Скажи, что со мной голодным и злым лучше не встречаться – сразу смалываю в паштет и намазываю тонким слоем по стенам… Жить будете, пока мухи не обглодают…

Вряд ли трактирщик услышал что-нибудь кроме «беги» – эхо его заполошных и широких прыжков – словно не бежал, а мчался скачками – уже жило своей собственной жизнью, постепенно затихая.

* * *

Маркиз умылся, надел свежую рубаху – слава Единому, у Гарча был приличный запас белья, набросил камзол и направился к выходу. Нечто мелькнувшее слева заставило его напрячься. И с шумом выдохнул, когда понял, что это такое – всего-навсего зеркало.

Чуть подумав, он приблизился к нему, горящая свеча в руке давала столь мало света, что казалось, будто из пространства вытравлены все краски и заменены на серое с различными оттенками, но усталость, мешки под глазами, морщина, прорезавшая лоб, крепко сжатые губы и безвольно поникшая прядь волос очень неприятно дополняли правильные благородные черты лица… Ну и что, что много тени в нём! Это просто отсутствие нормального света и такой ракурс зрения.

РоПеруши хмыкнул: кого он обманывает? Он выглядит так, насколько видит. И нет ничего удивительного в этом, ибо он действительно чувствовал себя жутко уставшим. И невыспавшимся. И подскочил в такую рань не от хорошей жизни – слишком много дел нужно было спланировать и совершить. Хорошо хоть проклятый дождь прекратился. Не то, чтобы капель его очень раздражала – нет, он уснул моментально, не успела голова коснуться подушки, но всё равно, если б дождь продолжался, то вся та сырость и холод вряд ли бы способствовали улучшению настроения. Он вздохнул и продолжил путь на выход.

Комнаты принцесс находились рядом, и он, встретившись взглядом с бодрствующим в коридоре гвардейцем, увидел, как тот отрицательно покачал головой: никто не выходил, ничего не произошло.

В условиях конспирации у дверей в комнату королевских дочерей решено было не выставлять стандартный пост из двух солдат. Но и оставлять их без присмотра тоже было неверно. Вот и бродил тут подчиненный ушедшего РоГичи, естественно, не в гвардейских тонах и не облачённый в доспехи, но всё равно достаточно вооруженный. Вот такой компромисс. А с Руфией вообще поселили беспокойную, но верную Матильду, добровольно взявшую на себя роль служанки принцесс. Правда, после того, как младшая РоБеруши завела знакомство с настоящим снежным троллем, свою заботу она стала проявлять к наследной принцессе (стараться, во всяком случае – что совсем не радовало Лидию), а у себя в комнате вообще старалась не появляться (на всякий случай), проводя время то ли на кухне – помогая, то ли ещё где-то шляясь.