Текст книги "Ремесленный квартал (СИ)"

Автор книги: Павел Кошовец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 25 страниц)

Вообще, страх как таковой он знал. Вернее, думал, что знал, ведь относились к нему опасения подвести кого-то (товарища, наставника, родителей), переживания о них же, мысли о возможно невыполненном долге (вследствие, к примеру, потери конечностей или чего-то равноценного), гипотетическая боязнь опозориться – оконфузиться (касается женщин) – и прочие мелкие (детские) комплексы, выросшие до ожидающей случая заявить о себе неприятной мысли. После же столкновения с «тёмными» он понял, что ничего о страхе не ведал. Страх – это когда ты беспомощен, а рядом гибнут товарищи, которых ты мог бы спасти. Страх – это когда ты ждёшь, когда тебя, ещё живого будет жрать тварь. Страх – это чувство, не имеющее никакого отношения к честному бою один на один.

Его внимание привлекло появление в трапезном зале новоприбывших: крепких и вполне внушающих уважение воинов – с такими бы он с удовольствием, не взирая на разницу в статусе (он же рыцарь всё-таки!) пообщался. К сожалению, они на попытки поговорить отделались скупыми фразами. Видно, тоже натерпелись достаточно. Тем более в их отряде присутствовали женщины и раненые.

Касательно женщин, а точнее, девушек, которых Тьяри с удовольствием высматривал – ему не терпелось применить знания, кропотливо вложенные в голову погибшими рыцарями.

Следом за солдатами появились и девушки… Но в сопровождении явно благородной наседки. Простые платьица на них предполагали невысокое сословное положение, а следовательно и большую доступность и покладистость. Но вот их осанки, уверенное поведение и манеры ввиду как минимум баронессы, а особенно перевязи с саблями на боках произвели на неопытного рыцаря неоднозначное впечатление. Что-то он не помнил, чтобы дочери купцов или богатых ремесленников так ловко и непринуждённо придерживали бьющее по бёдрам оружие.

Сомнения его разрешил один из уцелевших гвардейцев РоАйци, сидевший рядом (после той бойни, они все стали есть за одним столом: и граф, и он, и рядовые солдаты), крепкий малый по кличке Штырь, сообщивший соседу с другой стороны, что это – амазонки. Пока рассматривал тройку очень даже симпатичных девушек, он очень кстати вспомнил, что в полку амазонок, набранном бескрышной и по слухам отмороженной на всю голову (только тихо!) наследной принцессой исключительно дворянские дочери. То есть и ему не зазорно с ними общаться. Разрешился также вопрос о несоответствии одежды (виденные уже им в столице амазонки платья не носили), ещё один гвардеец поведал, что он, будучи в карауле, видел прибытие «этих», и то, во что превратилась их одежда и доспехи не достойны даже обзываться предметами туалета. Видимо, при отсутствии багажа их переодели в то, что было в наличии.

Какое-то движение привлекло его внимание, и он, подняв голову, с удивлением лицезрел наблюдающую с верхней галереи очень красивую, яркую брюнетку. Она ничего не выражающим взглядом скользнула по их компании и остановилась на столике, за которым и расположились амазонки. На её губах расцвела улыбка, очень приятная, от которой Тьяри почувствовал, как в груди становится тепло и тесно. Никто так на него не смотрел. Даже мать, вечно грустная и молчаливая.

Он сам не понял, как оказался на ногах, когда увидел, что девушка в сопровождении удивительно рыженькой – словно огонь горит – подруги спускается по лестнице вниз. Но смотрел он исключительно на чёрненькую. Она двигалась столь грациозно и величественно, что впору и королеве было позавидовать.

Тьяри действовал на каких-то рефлексах, заложенных глубоко в нём, словно во сне, но наяву – будто кто-то вместо него, бывалый и опытный ловелас давал команды, наполняя тело движущей силой, а рот правильными словами (объективности ради стоит упомянуть тот факт, что на построение фраз и его поведение наложило свой отпечаток чтение так называемых «рыцарских» романов, штудируемых в глубокой тайне исключительно для того, чтобы не упасть лицом в грязь при выходе в свет – к слову, ещё одна разновидность его страха).

У подножия лестницы он оказался раньше девушек, при этом замечая настороженные взгляды недалеко расположившихся солдат – они словно обжигали спину, тем не менее, лишь подталкивая вперёд. Сравнение этих мужчин с петухами, выхаживающими курочек, пришедшее на ум, неожиданно приподняло ему настроение. Ну и что, что они возможно спасли этих милых дам, по недоразумению называемых амазонками – а мы вот посмотрим, на кого благосклонней они будут смотреть: на них, простых солдат или на рыцаря! Тот факт, что среди воинов могли тоже оказаться дворяне, Тьяри благополучно проигнорировал. Крылья любви (ничто иное), неожиданно расправленные, неудержимо и властно влекли его вперёд.

Вблизи девушка оказалась ещё красивее. Разлёт тонких бровей над выразительными, чуточку напряжёнными серыми глазами, прямой нос с искусно вылепленными ноздрями, слегка – словно задумчиво – поджатые естественного розового цвета губы. На шее иконка – знак Единого – и всё, кроме парочки перстней, ясно указывающих на её благородное происхождение, больше никаких украшений.

Тьяри нервно-возбуждённо сглотнул – вот он реальный шанс завоевать девушку, достойную мечты. Она и есть мечта. Пожалуй, он даже был бы не против предложить её руку и сердце… и никогда не испытывать те удивительные разные ощущения, которыми изрядно подпитывали его фантазию погибшие товарищи – не очень была похожа незнакомка на рисуемых воображением опытных и раскрепощённых девиц… Да и он, если честно, не столь продвинут… Ну и что?! Рядом с такой красавицей и о глупостях забудешь. Решено: женюсь!

– Госпожа, вы так прекрасны.

Тьяри подал руку, якобы помогая девушке сойти со ступени, ощутил неожиданную шершавость и крепость ладони, придержал её, едва выходя за рамки приличий, пытаясь сообразить, что напоминают характерные мозоли на внутренней части кисти. Но тут же, возвращаясь к образу галантного кавалера, коснулся руки губами. После чего в лучших традициях романов, сыпанул комплиментами – откуда и гибкость в языке появилась. Представился, не без гордости (да что там – умеренной похвальбы – он же не о чём-то позорном сообщает в конце концов, вполне нормальное человеческое желание – произвести впечатление!). И услышал в ответ волшебное имя – Лидия.

Ему уже казалось, что это имя нравилось ему с самого детства. Он выстраивал речь, будто опытный рыбак (во всяком случае, ему так казалось, хотя конечно, юношеское самомнение – категория не очень объективная) в погоне за достойным уловом. И видел чувства, сменявшиеся на лице незнакомки: озадаченность, любопытство, интерес, внимание и – как самый главный приз – лёгкая непринуждённая улыбка ему…

Тьяри видел, что, допустим, та же рыженькая, совершенно не попала под его неожиданно обнаруженное в себе обаяние и напор, но его не смутило демонстративно нахмуренное лицо. Пускай себе бесится, что не на неё обращено внимание. При необходимости, сможет и ей найти парочку тёплых слов. Да, он такой! Чувствует в себе великий потенциал общения с прекрасным полом!

И тут, словно в насмешку над его грандиозными планами, мимо них прошмыгнул проклятый гоблин… Он увидел, как внезапно изменилось лицо Лидии и… сорвался.

В качестве оправдания можно принять два фактора. Один: не очень приятно, когда чудесное общение с мечтой нарушает мелкая-мелкая, незначительная деталька, но с такими грязными сапогами, что впору лопнуть с досады. Второй: как-то так сложилось, что небольшое зеленокожее чудовище собрало на себе весь негатив молодого рыцаря: неприятности в связи с мятежом: понимание невозможности противостоять толпе, вынужденное бегство, позорное поражение от «тёмных», гибель товарищей. И тут ещё на границе безопасного островка он же посмел сомневаться и насмехаться над ним! Какой-то – опять же! – «тёмный»!

Но тут вмешался какой-то холёный дворянчик, заступившийся за гоблина. РоАйруци собрался поставить того на место («мыслимо ли?! – защищать «тёмного»!), но прозвучавшие имя и должность моментально разрушили агрессивные планы юного рыцаря.

А поведанная после история… Она вообще не укладывалась в голове… «Тёмные» и «светлые» в одной команде – полный абсурд, он о таком не то что не слышал, это представить теоретически было невозможно. А это: гоблин – целитель?! Каково? Легче вообразить прикладываемых к больному месту лягушек и сушёных пиявок, запариваемых для микстур, чем «тёмного», кого-то спасающего. Да они от рождения предрасположены к разрушению, нежели к созиданию или тем более, спасению жизней кого-то там. И всё равно, даже всё вышеперечисленное отдыхает по сравнению с сообщением, в котором говорится, что пятеро наёмников успешно противостояли полусотне уруков – всадников и шаману… При том, что он, рыцарь, наверняка может похвалиться только одним…

В этом есть какая-то ирония судьбы: сильные и благородные рыцари погибают, словно на заклании, не причинив самым настоящим силам зла особого вреда, зато компания наверняка не очень твёрдых в моральном отношении презренных наёмников играючи разметает толпу кровожадных монстров – и шамана, как правило настолько сильного колдуна, который и сам по себе является внушительным противником, равным, а то и превосходящим полусотню уруков…

– Благородные господа, госпожа, прошу простить моего племянника за чрезмерную настойчивость и эмоциональность.

Тьяри вспыхнул пуще прежнего – его дядя, покровитель и господин, граф РоАйци стал свидетелем его позора! К тому же, сосредоточившись на своих бедах, он не заметил резкого изменения чувств Лидии… И спину торопливо уходящей девушки лицезрел в полном отчаянии. Это он во всём виноват!

Рыженькая девушка, у которой он так и не удосужился узнать имя, поспешила за подругой. Маркиз, защищавший «тёмных», почему-то очень холодно глянул на дядю (не на него!), словно хотел заморозить, и тоже пошёл прочь.

– Что за невезение! – в сердцах бросил Тьяри, уже не сдерживаясь в присутствии старшего дворянина, на бледном лице которого обозначился вялый интерес. – Это я во всём виноват. Но всё равно не могу понять, что сделал или сказал не так?!

Граф перевёл на него какой-то сожалеющий и грустный взгляд и, видя искреннее расстройство парня, бросил непонятно:

– Думаю, это наши восточные родичи опять подсунули нам свинью.

– Родичи? Она что, с Восточного предела? Эта чудесная Лидия?

Граф смотрел на него с таким изумлением, словно у него выросли рога, или вместо носа пятак. Потом сочувственно покачал головой.

– Ты что, наследную принцессу не узнал? Будущую королеву? – и как-то внезапно осунувшись, тяжело пошёл обратно к столу.

Если бы была хоть какая-то возможность провалиться сквозь землю, он бы ею точно воспользовался. Тьяри чувствовал себя, как рыба, выброшенная на берег. Причём с ядовитым червяком в глотке.

Глава 12

Дождь поутих. Он был очень кстати, но всё равно, сырость, проникающая везде – это не очень приятно. Ройчи с пониманием относился к любой погоде, мог под неё подстраиваться или использовать в своих целях. Но сейчас отсутствие нормальной видимости удручало. Потому что при всей относительной безопасности пространства впереди и отсутствию видимых препятствий, будь то люди или сооружения, не считая самого канала, что-то мешало ему решиться на прохождение границы Ремесленного квартала. Он до рези в глазах ощупывал подходы, затем переносил взгляд за линию периметра района – наверняка там были скрытые посты – вряд ли цеховики столь безалаберны, а получить стрелу в упор – тоже так себе испытание. Ни с этой, ни с той стороны. Не может быть, чтобы непогода загнала всех в тепло по домам. Поэтому он не мог пока ни на что решиться – уж очень тревожно ему было.

Вчера к вечеру они оказались в видимости своей цели, но вместо простого прохода (собственно, значительную часть города так пересекли), их группка столкнулась с небольшой, но вполне логичной по нынешним временам проблемой: единственный известный им нормальный проход в район – широкий мост через канал перегораживала вполне серьёзная баррикада, а курсировавшие за ней защитники, несмотря на усилившийся дождь, внушали уважение. Но даже не это смутило троицу путешественников, а частые посты и патрули именно с этой стороны, в составе которых присутствовали и солдаты – вполне боеспособно выглядящие пехотинцы непонятной принадлежности и уже виденные раньше горожане с зелёными метками на одежде, среди которых наверняка встречались «ночные», выполняющие роли, как полагал Ройчи, координаторов и соглядатаев. Поэтому приняли волевое решение не лезть на рожон, чтобы не попасть в неприятную ситуацию и не доказывать на пальцах (с мечами в руках) свою благонадёжность, находясь между молотом и наковальней. Проверять, насколько цеховики поверят им на слово, что они «почти местные» как-то не улыбалось – схлопочешь для профилактики пару болтов, выковыривай их потом из глупой башки.

Оливия стоически отнеслась к решению. Если её что и смущало, то она предпочла об этом промолчать. Во всяком случае, Ройчи от неё стонов, нытья и капризов не услышал. Все реплики только по делу. При этом он стал ощущать какую-то особую прохладцу (он-то и раньше не был её «объектом внимания») и иногда начал ловить (когда она была уверена, что он не видит) подозрительные взгляды, и понимал, что невольно раскрыл перед девушкой свои умения. Но жалеть об этом, проводить беседы или вновь притворяться (но это же естественное состояние!) шутом, он не стал. Будет, как будет, пусть всё идёт своим чередом.

Между тем, отношения амазонки и Листочка заметно потеплели, и пробежавшая между ними кошка пока была забыта. Тут бы самим спастись, а некая молодая и чрезвычайно привлекательная особа истерит и пытается их втянуть в бесконечные неприятности с неопределённым количеством враждебно настроенных участников. По мнению Ройчи на улицы вышла в надежде лёгкой наживы как минимум пятая часть населения столицы (из мужчин, хотя бы умеющих удержать меч, а то и нож в руках, так, наверное каждый второй!). И убивать эти тысячи доморощенных мародёров, которые назавтра протрезвеют и (возможно) будут жалеть о содеянном, Ройчи не собирался. Нет, на такое он не согласен. У них с Листочком вполне чёткая цель, а «милые» забавы агробарцев, мирно живших около столетия и вдруг будто сошедших с ума от безвластия и мимолётной вседозволенности, его не волновали.

Парочка бесцеремонно, не очень обращая внимания на Ройчи, если он был рядом, только заканчивалось у кого-либо из них обязательное дежурство, тут же превращалась в некое подобие двуглавого бесконечного поцелуя. Наёмник, который при этом должен был как бы радоваться за товарища, испытывал лишь раздражение. Разумом он понимал, что эльф и девушка таким образом сбрасывают стресс и негатив неопределённости, и если бы не проблемы с гигиеной и хотя бы минимальный комфорт, уже давно занялись плотскими утехами. И мрачный Ройчи отнюдь не был бы им помехой – ещё бы попросили поработать канделябром, с них станется.

Ройчи с тоской вспомнил аппетитные формы Матильды и невольно громко вздохнул. Здесь, под дождём и гнётом непринятого решения только и оставалось предаваться несбыточным мечтаньям. Принцессы, небось, с помощью Единого и так вовремя пришедших к ним на помощь солдат капитана РоГичи, уже, небось, за пределами города и в безопасности. И безотказная Матильда с ними. Не то, чтобы он сомневался в своих мужских достоинствах и обаянии, просто служанка, не без его помощи выбравшаяся из дворца была очень милой, вполне созревшей, весьма податливой и наверняка умеющей быть благодарной (что и демонстрировала, не стесняясь) девицей. А самое главное, он ещё помнил тепло её тела. М-да, вот такие глупости лезли в голову. А между тем, что-то нужно было делать.

Листочек, который тоже поднялся на крышу минут пять назад и терпеливо дожидавшийся от него какой-то реакции, шевельнулся, таким образом обозначая своё присутствие.

Ройчи повернул голову к товарищу.

– Думаешь, надо идти?

Эльф, как и он прежде, вглядывался в сторону канала. Для высокорождённого, отличавшегося более острым зрением, нежели человек, дождь тоже был помехой. Но всё-таки…

– Опасно, – и неопределённо пожал плечами, подтверждая подозрения Ройчи. – Надо ещё ждать, – нехотя проронил, нахмурившись, а человек, с некоторой злорадной ухмылкой (вполне доброй, вообще-то) догадался об опасениях товарища.

Оливия, не жалуясь Ройчи, наверняка все свои беды озвучивала эльфу (ну, в паузах между поцелуями). Особым терпением-то она не отличалась. А возможно, что и вытребовала от разомлевшего кавалера обещание скорого появления сухого и чистого помещения с бочкой горячей воды, в которой можно смыть грязь и ужасы вспыхнувшего, как сухой трут города. И вот уже после… Листочек, небось, слюну уже пустил, а тут такой конфуз. При том, что, будучи профессионалом, он всё равно в первую очередь думает о безопасности и потребностях отряда, а потом уже о закипающих яйцах.

– Как она? – спросил Ройчи.

– Задремала, – лаконично ответил тот, и Ройчи согласно кивнул – незачем будить эту занозу.

Вопреки кажущемуся пренебрежению и ответной прохладце вкупе с казарменным юмором, наёмник не относился к Оливии как-то совсем уж плохо или безразлично. Нет. Она была вполне в его вкусе, как женщина. Внешне. Внутренне же её суть, требующая подчинения (хотя бы номинального) мужчины, а благодаря природному очарованию и, судя по всему, значительному опыту, амазонка могла окрутить практически каждого, имеющего такой слабый орган, как яйца, которые умеют перехватывать управление над организмом у головы, заставляла Ройчи сторониться её, то есть не попадать в сферу действия её обаяния. Так, на всякий случай. Шкура-то у него толстая, лобная кость крепкая, иммунитет на уровне, но, как говорится, не хочешь упасть лицом в грязь – выбирай солнечную погоду. Именно так – от греха подальше. При этом действительно был рад за эльфа, выбравшего достойный объект внимания: в меру костлявый (стройный), но с выпуклостями в нужных местах (в отличие от более плоских эльфиек). Ну и что, что их романтические отношения совпали с неприятными событиями, как смена короля – при том, что подобный антураж способен добавить отношениям особой остроты.

– Послушай, – отчего-то эльф приблизился к человеку, хотя на просторной плоской крыше их никто не мог подслушать, да ещё при этом и голос понизил, чем вызвал ехидную усмешку; но, подумав, тут же одёрнул себя – с какими только Дарами ни встречаются разумные, и исключить что-либо наверняка, тоже прослушивание, например, не получится; другое дело, что их появление здесь, на этой крыше конкретно этого дома – событие очень непредсказуемое, – у меня неприятные ощущения, что за нами следят… И кто-то будто ведёт нас.

Высказавшись наконец-то, Листочек даже выдохнул облегчённо – видно, мучил его этот вопрос основательно.

Нужно сказать, что сходные ощущения постороннего взгляда испытывал последнее время и Ройчи. Это вызывало серьёзные опасения. Но в силу того, что эмоциональный окрас этого «взгляда» кроме интереса, ни злости, ни враждебности не излучал, он счёл его недостойным внимания – мало ли озабоченных жителей пялится на улицу. Не хватало ещё заработать себе какую-нибудь паранойю – когда в каждом темнеющем кустике чудится враг, а стрекот ночных насекомых – неумолимая поступь неприятностей.

– Я проследил, – между тем продолжал эльф, – ощущение появляется тогда, когда я, так сказать, на виду, не в помещении, – это уже было серьёзней, Ройчи вопросительно изогнул бровь, ожидая продолжения – у товарища явно было, что добавить. – В общем, я почувствовал себя достаточно неуютно, чтобы воспользоваться некоторыми своими возможностями… – он замолчал, испытывающее глядя на человека, хотя тот и так понял, что имеет ввиду высокорождённый: присущие его народу врождённые качества: отвод глаз, магия воздействия на всё живое, а также набор лесного жителя, охотника – следопыта, поэтому нетерпеливо кивнул: мол, продолжай уже. – И ничего, – развёл тот руками.

Он вроде как был недоволен. Ройчи задумался: двоим «чудиться» не может.

– Когда это началось? – более обстоятельный и чувствительный эльф, не взирая на параллельные амурные дела, наверняка уже попытался воссоздать маршрут невидимого соглядатая.

– После… после твоего разгрома логова «ночных».

– Дракон! Не хватало нам какого-нибудь мстителя.

– А может это наоборот – хотят отблагодарить?

Ройчи попытался на невозмутимом лице товарища отыскать иронию. И не смог. С высокорождёнными всегда так: рожа каменная, и о серьёзности слов можно только догадываться.

– Ладно, поставим стандартные ловушки – авось попадётся птичка любопытствующая…

– Я ставил. Бесполезно, – он заправил мокрую выскользнувшую косицу снова под капюшон. – На нашем первом месте стоянки.

Имелось виду, что двигаясь вдоль основных городских проспектов и улиц, после бойни, устроенной Ройчи, они вышли к площади, которая смотрела прямо на искомый, нужный им мост к Ремесленному кварталу. Но изобилие вооружённых людей на этом участке заставило их схорониться и дождаться темноты, а потом уже пытаться прорваться. Для этого избрали чердак жилого дома, куда проникли, не потревожив напуганных жильцов. Там, в тесноте и коротали ночь, пытаясь обсушиться, перекусив последними лепёшками с сыром, заботливо приготовленными Тарой, думали, дежуря по очереди, прислушиваясь к постепенно затихающему разгулу в городе и поглядывая в узкое и грязное чердачное окошко. В какой-то момент уличный шум усилился, стали доноситься яростные крики, вопли боли, стук железа, характерный для драк, многочисленный топот – складывалось впечатление, что одна банда сцепилась с другой. А потом наступила тишина. Почти как в мирное время. Только ещё тише. И наёмники с девушкой решили: пора. Но не тут-то было.

Вместо ожидаемых вооружённых грабителей они увидели странный интернациональный сброд: «тёмные»: какие-то низкорослые, похожие на гоблинов – переростков, попадались «светлые», похожие на грейфов и – люди самых разных оттенков в аляповатых, разноцветных (даже в ночном сумраке, припорошенном дождём это было заметно) туниках, штанах, камзолах, платках с совершенно разнообразным оружейным и защитным арсеналом (предпочтение – сабли и копья), но, как ни странно, подчинённые жёсткой дисциплине – пьяных среди них не было, и действовали они, как показалось, следуя неким приказам. Они очень напомнили наёмникам известных пиратов Акульего архипелага – а это ребята были серьёзные. Чудом избежав встречи и столкновения, беглецы поспешили убраться из опасного района – пираты всё прибывали и прибывали, и везение друзей легко можно было объяснить некоторой невнимательностью пришельцев – ну, какой дракон, скажите на милость, будет бродить по улицам, занятым морскими головорезами?

Стараясь сильно не удаляться от Ремесленного квартала, беглецы продвигались как бы вдоль линии канала, в надежде отыскать ещё один удобоваримый переход. В принципе, следовало поспешить и по возможности предупредить цеховиков (если они, конечно, ещё не в курсе) об опасном соседстве. Но про это пока пришлось забыть. Зато они отыскали двухэтажный брошенный дом в форме широкой башни, который удачно возвышался над одноэтажными строениями переднего ряда, после которых, собственно и шла улица, соседствовавшая с каналом. А на противоположном берегу водораздела росли подходящие для задумки Ройчи деревья. Подходящие для форсирования неширокого, возможно локтей в десять канала, который однако перелететь вряд ли бы удалось – чай, не птицы. Зато после удачно брошенной кошки и натянутой верёвки это сделать было реально. И вот уже в этом доме битый час они коротали время, не решаясь на какие-либо действия.

А Листочек, выясняется, ещё и пытался кого-нибудь изловить. И ничего не сказал. Боялся прослыть паникёром?

– Но сейчас давление «взгляда» усилилось. Будто наблюдатель где-то поблизости.

Они, не сговариваясь, оглянулись по сторонам. В принципе, вокруг было достаточно мест, откуда их легко было видеть, при этом самому оставаясь в тени: крыш с различными надстройками одной с ними высоты, а то и повыше хватало.

Их диалог прервало внезапное появление Оливии. Она, ничего не говоря, нетерпеливо махнула рукой: мол, подойдите скорее. Вкупе с озабоченным выражением на лице, это насторожило Ройчи.

– Это будет вам интересно посмотреть, – произнесла негромко девушка, словно кто-то собирался их подслушивать и повела их вниз, потом влево, к узким окнам пустой и перевёрнутой вверх дном, со следами крови, комнаты.

Окна выходили на неширокую улицу, шедшую прямиком (перпендикулярно) к каналу.

Картина, открывшаяся их вниманию была типичная: кто-то кого-то остановил и требует досмотра и каких-то документов (лучше – мешочек агров) для прохода дальше. Вот только ситуация была несколько неоднозначная: колонну из примерно двадцати потрёпанных солдат – пехотинцев, нескольких всадников и крытой повозки остановила пятёрка пиратов под предводительством огромного чернокожего парня. Да, у морских волков было четыре арбалета, направленные на агробарцев, но преимущество в живой силе было, несомненно, у солдат, выглядевших, несмотря на внешнюю усталость, достаточно уверенно.

Сейчас два солдата настойчиво и эмоционально препирались с негром наверняка по вечному вопросу: сумме, позволившей бы беспрепятственно пройти дальше. Это уже длилось, по словам Оливии минут десять. Девушка не пожелала оставаться в одиночестве, пошла искать эльфа, в итоге услышала ругательства и случайно полюбопытствовала. И компаньонов позвала, желая такой ситуацией проиллюстрировать, до чего довели Агробар: «Какие-то чёрные в шутовских нарядах бродят по столице и безнаказанно сшибают деньгу с местных за передвижение по собственному городу! Даже вояк это касается!»

Ройчи не стал дискутировать с не на шутку разошедшейся амазонкой, обращать её внимание на тот факт, что они с Листочком к глаголу «довели» не имеют никакого отношения, а если ей нужны виноватые, то пусть ищет их среди знати, к кругу которых она сама и относится. При том, если у неё под носом прирезали короля – то это её проблемы, надо меньше выделываться и тра… заниматься ерундой. Но он промолчал, ибо по большому счёту, Оливия действительно ни в чём не виновата, и такая же она пострадавшая, как и тысячи верноподданных агробарцев.

Послушав отдалённую то затихающую, то вновь вспыхивающую ругань, Ройчи понял, что стороны никуда не торопятся – никто уступать не собирался, и невольно зевнул, заразив этим Оливию – Листочек стоически удержал разжимающиеся челюсти. Солдаты наконец-то вернулись к замершим в напряжённом ожидании товарищам – посоветоваться, наверное, и, судя по энергичным жестам, склонялись, скорее, не платить непонятным ряженым таможенникам, а решить дело силой. А вот спокойствие патруля пиратов зиждилось на подкреплении, что незаметно пробиралось параллельными улицами – некоторые стрелки уже заняли позиции и только ждали, когда сухопутные драконы подставят бок. В общем, солдатам можно было только посочувствовать – теперь им точно не отделаться энной суммой – время упустили, будут расплачиваться собственными жизнями.

Оказаться в качестве стороннего наблюдателя было очень поучительно. Ройчи только вздохнул: на войне обстановка меняется порой мгновенно. И часто. Но тут его в бок толкнул эльф и взволнованно (очень редкая картина!) потащил к крайнему окну.

Ухмыльнувшись, Ройчи тем не менее, вместе с недоумённой, воинственно хмурящей брови Оливией, поспешил за ним.

Отсюда открывался вид на тыл колонны пехотинцев. На козлах повозки сидел и тянул вперёд голову, в надежде хоть таким образом поучаствовать в обсуждении, солдат – его товарищи галдели чуть впереди. Пиратов здесь не наблюдалось – или ещё не подошли, или поленились – уверены, что «дичь» уже не уйдёт от них. Вот кто-то выглянул из повозки, спрятался…

– Вот! – ткнул пальцем возбуждённый Листочек. – Уже не первый раз! – прокомментировал яростным шёпотом. Ройчи удивлённо покрутил головой, бросил на эльфа косой подозрительный взгляд (кстати, это же, но зеркально, отразила Оливия). Ну, кто-то в повозке прятался – наёмник не успел его рассмотреть…. Но вот какая-то деталь, мелькнувшая…

Он обратился к памяти, пытаясь воссоздать необходимое. Колпак, что ли?.. Но вдруг, разрешая все сомнения…

Задний полог повозки отдёрнулся, и на землю спрыгнула низкорослая, но с чрезвычайно широкими плечами фигура с топором за спиной… У Ройчи невольно от удивления и полной неожиданности отвалилась челюсть…

– Ностромо!