Текст книги "Частный дознаватель (СИ)"

Автор книги: Павел Журба

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 12

Случайными кажутся события, причины которых мы не знаем.

Демокрит

Мне не хотелось бы надолго останавливаться на описании милого сердцу кабаре; скажу лишь, что это заведение отвечало всем требованиям местного разгильдяя: здесь танцевали обворожительные женщины, играла громкая музыка и присутствовало исключительное алкогольное разнообразие.

За небольшой барной стойкой, как воробьи на жёрдочке, сидели многочисленные лица мужского пола. Они попивали цветные коктейли, подаваемые соблазнительными официантками в коротких юбках, и часто поглядывали на сцену, на которой пели, плясали и разыгрывали комедийные сценки бесстыжие работницы Спелых яблочек. Признаюсь, даже я, – занятой человек, пришедший в кабаре исключительно по делам, – залюбовался восточным танцем под шутливую мелодию.

«И всё же есть в женском танце что-то особое, недоступное посредственному взору наблюдателя. Плавные движения, кипящая страсть и ненависть на весь в мир смешиваются в женщине бурным потоком и создают неповторимое произведения искусства. Наглецы могут сказать, что никакого искусства в вилянии тазом и быть не может и что я всё выдумал, чтобы оправдать тот факт, что я пялился на оголённым дамские животы десять минут кряду; но эти циники, вечно подозревающие честных людей, окажутся не правы: искусство слишком многогранно, чтобы ограничиваться скучными рамками уже изобретённых дисциплин. Уверен, когда-нибудь культура этого мира переживёт не одну революцию взглядов и ценностей, в том числе и тех, что непосредственно связаны с искусством…

Я почувствовал толчок и повалился на стол с пивом. Низенькие бородачи с молотками за поясом осыпали меня проклятиями и попросили не мешать им созерцать дивное представление: как раз в этот момент дамы поднимали ноги под аккомпанемент дудки.

Я извинился перед джентльменами и встал. Долго искать того негодяя, что посмел меня толкнуть, не пришлось: этой особой оказалась та самая девица, что разносила напитки в раздевалке и от знакомства с которой меня предостерегала хозяйка заведения.

– Тебя не учили правильно маневрировать между столиками?

– А тебя не учили не стоять в проходе, когда кто-то разносит напитки? – хамка гордо задрала нос. – Тебе не кажется, что ты должен извиниться?

Я вскипел. Грубость официантки настолько вывела меня из себя, что я был готов опрокинуть поднос ей на голову.

– Значит, извиниться? – спросил я с тем особым тоном, что располагает собеседника к соблюдению культуры речи.

– Гм… Да! – не без тени смущения подтвердила негодяйка и попыталась придать себе уверенный вид. Выходило у девушки из рук вон плохо: даже слепой на один глаз старец заметил бы её странное волнение.

«Что ж, она сама подписала себе пиво на голову. И я тут совершенно ни при чём…» – я закатал рукава и направился в сторону официантки. Девушка смешно округлила глаза и попятилась, судорожно сжимая поднос, заполненный кружками. Далеко ей убежать не удалось: я нагнал официантку, когда она врезалась в столик.

– Эй, дурёха, смотри, куда прёшь! – пьяный завсегдатай Спелых яблочек бережно поправил тарелку с закуской и затем выразительно шлёпнул официантку по заднице. От такого удара у девушки наверняка останется большой синяк.

Растерянная официантка смотрела то на меня, то на развеселившегося от своей дурной выходки пьяного, то на заполненный пивом и снеками поднос, явно не понимая, что же ей предпринять, чтобы ни в коем случае не заплакать и защитить свою честь. По сверкающим от обиды глазам девушки я догадался, что одна из кружек сейчас польётся на самого дрянного обидчика…

– Что ты тут делаешь! – воскликнула подоспевшая коллега юной официантки, так же придерживающая в руках заполненный поднос. – Господа, пожалуйста, простите её, она у нас такая невнимательная!

Злющая официантка уже намеревалась опровергнуть несправедливые, как ей казалось, обвинения коллеги, но её мнения никто не спрашивал: высокая красотка с большим бюстом прижала её к своей пышной душе и умильно засмеялась. Я и мой коллега за столом растаяли, как пломбир под июньским солнцем.

– Ну что вы, – заметив, что пуговицы на рубашке примирительницы планируют лопнуть в мои широко раскрытые от любопытства глаза, я подавился.

– Да, не стоит переживать! – сказал товарищ за подвинутым официанткой столом, уже настолько раздобревший, что при большом желании у него можно было бы вопросить всё содержимое его кошелька.

– Спасибо! – заголосила красотка, мило подпрыгивая. – Вы настоящие джентльмены!

– Да ну… – ответили мы одновременно с пьяницей, неловко зачесав голову. – такие уж и джентльмены…

Виновница торжество уже раскрыла рот, чтобы как-нибудь нас оскорбить, но более старшая коллега незаметно показала ей кулак и оттащила девушку в тёмный угол. Я не мог видеть всей картины, но ясно понял, что юную официантку за что-то ругают: из угла доносились оскорбления, перемежающиеся пространными наставлениями. Также грудастая спасительница активно жестикулировала, в то время как молоденькая хамка смиренно качала головой и стыдливо опускала взгляд.

«То-то же» – получив удовлетворение видом поверженного противника, я направился на второй этаж. Путь мне преградил крепкий охранник в костюме-тройке.

– Проход только для тех, кто заказал приват. – сказал он мне, изрядно надувшись.

– Я заказал приват.

– С кем? – в свою очередь спросил страж пьяного порядка, оглядев меня с головы до ног и как-то догадавшись, что никакого привата я не заказывал.

– С… с девушкой с большой грудью.

– Здесь все девушки с большой грудью. – резонно заявил охранник, сурово на меня посмотрев. – Какое у неё имя? Каков номер заказанной тобой комнаты?

– Вы не против, если я прошепчу имя девушки на ухо? Просто эта дама очень переживает, что кто-то может прознать, что она танцует перед мужчинами за деньги.

«Вполне обычная практика среди друзей моей матери. Многим из них было неловко, если кто-то знакомый узнавал их в толпе и подтверждал свою догадку, заслышав известный набор букв. Конечно, никто не мешает даме назваться воображаемым именем, но, как правило, это не распространяется на обычных танцовщиц»

– Все наши девушки используют прозвища. Можешь назвать имя дамы без утайки. – вышибала осклабился. Моё замешательство изрядно его забавило.

Мне пришлось напрячь новую память и попытаться вспомнить самые распространённые женские имена в округе. Ничего не выходило, поэтому я решил выстрелить наугад и с надеждой произнёс:

– Берта.

– Пошёл вон. – охранник засучил рукава и приготовился выкинуть меня из заведения.

Я мельком посмотрел на заполненный зал и обнаружил, что всё внимание зрителей приковано к творящемуся на сцене безобразию; оркестр играл так громко, что даже расслышать голос друга, сидящего подле тебя, не представлялось возможным.

Я сделал вид, что отступаю, и, когда раззадоренный вышибала уже приготовился сворачивать меня в тубус, чтобы развернуть только на улице, вызывающе топнул ногой. Противник на миг опустил взгляд, и тогда я молниеносно пробил ему боковой в бороду. Тело охранника на секунду зависло в воздухе, а затем начало падать. Я подхватил его в полёте всего за мгновение до падения и затем культурно приставил к лестнице и закрыл напольным цветком.

– Отдыхай.

Я хлопнул беднягу по плечу и незаметно поднялся на второй этаж, состоящий из длинного коридора, устланного коврами, и шестёрки комнат, на каждой из которых висела надпись «не беспокоить». За первой же дверью я расслышал стук высоких каблуков и восторженное оханье крупного человека.

«Жестокий бизнес не терпит разборчивости в клиентах. Наверняка этот хряк кучен, глуповат и смердит дешёвыми духами, купленными втайне от жены… Но перед ним крутится самая красивая девушка на свете. Как неприятно сознавать, что красота бывает уродлива»

Я прошёл пару точно таких же комнат и упёрся в помещение, окна которого выходили на одноэтажное строение, соединяющее Яблочки и Ложку. За дверью слышались аплодисменты. Похоже, танцовщица давно принялась за дело.

Я постучал. Хлопать перестали, но дверей так и не открыли.

– Открывайте, полиция! – я стукнул по двери повторно.

За стеной послышался робкий шёпот. Вскоре он превратился в ожесточённый спор и бег с препятствиями.

«Мине низя в тюрьму, у мня пас-пота нема!» – заголосил любитель стриптиза и заметался по всей комнате: видимо, принялся собирать вещи. «Ви говорили, что у вас чесное зави-дение! А тут – разбой!»

Томный женский голос раздражённо отвечал: «Я не знаю, почему нагрянула проверка. Наверное, какой-нибудь идиот опять пожаловался на шум в ночное время…»

– Открывайте, не то выломаю! – сдерживая хохот, я забарабанил по двери. Весь этаж погрузился в могильную тишину.

Преступник воскликнул: «Вай-я, смерть мине! Спрячьте миня под оди-яло и скажите, что я ваш сын!», на что женщина устало ответила: «Не буду я из-за стриптиза подписываться под суд».

– Всё, выламываю!

– Постойте, мистер! Умоляю, не ломайте дверь! – запричитала дамочка, испугавшись, что порчу имущества ей вычтут из зарплаты. – Сейчас открою!

Я услышал стук каблучков. Спустя пару биений сердца дверь наконец отворилась, открыв моему взору маленькую комнату с серебристым шестом, двухместным диваном и тумбочкой, на которой стоял скошенный подсвечник и валялись какие-то таблетки. Проход внутрь загородила женщина на двадцатисантиметровых каблуках. Она была столь высокой, что я смотрел на неё снизу вверх. Заметив, что перед ней стоит никакой не жандарм, а юноша в мятой рубашке, танцовщица страшно рассердилась.

– Добрый вечер, товарищ жандарм. – иронично сказала она и злобно улыбнулась. На её губах блестела ярко-красная помада. – Вы очень молоды. Можно ваше удостоверение?

Стриптизёрша закрыла вход своим мускулистым телом и образцово сложила руки. Она явно ожидала скорейших объяснений. Тем временем за моей спиной послышался скрип, обозначавший раскрытую дверь: какая-то из девушек решила помочь подруге и позвать на помощь. Чтобы никак не выдать своей осведомлённости, я не стал поворачиваться на звук и медленно потянулся в карман: достать якобы имеющееся у меня удостоверение. Это ненадолго притупило бдительность строгой охранницы, благодаря чему я сумел использовать элемент неожиданности и протолкнул её в комнату.

Закрыв дверь, я бросился к уже раскрытому окну. Даме это не понравилось, и она ткнула меня стрипом в живот. Острый каблук впечатал меня в стену. Я задохнулся от боли и свернулся калачиком. Из глаз брызнули слёзы.

– Никуда ты не уйдёшь, мелочь пузатая: сначала тебя хорошенько выпорют! Будешь знать, как мешать взрослым тётям! – дама схватила меня за шкирку и принялась одевать наручники розового цвета.

– Погодите, это недоразумение! – я принялся изворачиваться, но женщина было слишком умелой наездницей: пригвоздив меня к полу, ей не составило труда связать меня по рукам и ногам и забавы ради пнуть по рёбрам. Я заголосил, как пойманный в клетку фазан.

– А ну не кричи! Не то хуже будет! – стриптизёрша сомкнула руку в кулак и умело дала мне по морде. Я потерял способность ориентироваться в пространстве и рассеяно замотал головой.

В коридоре заслышались спешные тяжёлые шаги. Я выпучил глаза и принялся извиваться под тяжёлым женским телом, надеясь перевернуться на бок. Вскоре мне это удалось: я повалил стриптизёршу и оттолкнулся от дивана двумя ногами. Мой затылок больно столкнулся с её челюстью и отбил даме зубы. Раздалось удивлённое клацанье.

– А ну стой, негодник!

Я перевернулся на спину и поднялся с пола одним ловким прыжком. Этому умению я был обязан долгой практике у старшего дознавателя, гоняющего меня по утрам в течение нескольких лет. И совсем не важно, новое у тебя тело или старое: важно лишь помнить, как переставлять ноги.

За секунду до того, как дверь открылась нараспашку и в комнату ворвался бугай с дубинкой в руке, я выпорхнул в окно. Ноги мои загибались, дыхание давно спёрло, а наручники как никогда раньше саднили руки, но я не мог остановиться и бежал до тех пор, пока не упёрся в витражные окна Серебряной ложки, из которых лился тёплый, жизнеутверждающий свет…

* * *

Известный иностранец, гоблин Сарио Ватичелли, спрятался за бочкой и придерживал спадающие с пятой точки штаны. Из раскрытого настежь окна доносились странные, а порой и пугающие звуки, из чего мужчина сделал вывод, что бесстрашная танцовщица билась с полицейским не на жизнь, а на смерть.

«И чего только в империи не увидишь!» – думал гоблин, выглядывая из-за бочки. «Стриптизёрша дерётся с власть имущим! Нонсенс!»

И тут из окна вылетел молодой человек, скованный розовыми наручниками. Не разбирая дороги, на подкошенных ногах, он побежал по плоской крыше и вскоре скрылся за широкой дымовой трубой.

«Ну и Гарновер!» – карлик хмыкнул. «Будет, что друзьям рассказать…»

Из окна показалось изрезанная голова охранника. Гоблин вскрикнул и машинально поднял руки. Штаны с позором упали на поверхность крыши и стали напоминать змеиную кожу. Вышибала усмехнулся.

– Этот?

Очень высокая дама, поглаживая, видимо, больную челюсть, вывесилась на подоконник и посмотрела на полуголого карлика.

– Нет, не этот.

– Убежал, значит. – громила огорчённо цокнул и посмотрел по сторонам. – Эй, ты! – обратился он к карлику, который всё никак не мог натянуть штаны. – Не видел кого?

– Гм-м, – гоблин наконец прикрылся и смущённо подошёл к окну. – Пробигал одын, в наручниках. Куда-то туда погнал. – и указал в сторону известного клуба.

Вышибала покачал головой.

– Не бойся, Нориль, – обратился он к женщине, распластавшейся на диване. – Я не скажу, что ты потеряла инвентарь.

– Спасибо. – стриптизёрша встала, поцеловала охранника в лоб и затем спровадила его в коридор.

Карлик остался стоять у окна.

– Ну заходи, что уж. – работница Спелых яблочек хмыкнула и пригласительно замахала ручкой.

Просить второй раз не пришлось: гоблин просиял и забрался обратно…

Глава 13

– С вашего позволения, представлюсь. Меня зовут…

– На этом и закончим. Не хочу перегружать память.

Укрощение строптивого (Il Bisbetico domato)

Рассмотрение оконного проёма в качестве двери ещё долго будет преследовать туалетные романы и… детективов.

Я неспешно распахнул мозаичное окно, ловко сбил пару цветочных горшков и тихо завернулся в южный ковёр. После падения мне никак не удавалось избавиться от противного щекочущего чувства, поэтому я сразу же огласил своё триумфальное появление мощным и гордым «Апчхи!».

Проходящий мимо слуга наткнулся на меня во время переноски кальяна и, услышав, что кто-то чихнул, испуганно подпрыгнул, задев макушкой низко висящую в коридоре люстру.

– Вы кто такой, мистер?! – лакей опустил раскуренный кальян и, внимательно приглядевшись к моим наручникам, пришёл к выводу, что я, несомненно, являюсь честным госслужащим.

– Немедленно выметайтесь, подлый извращенец, не то я полицию вызову!

Ладно, я солгал: розовые наручники не очень-то помогают прикинуться крутым перцем.

– Погоди! Я жертва насилия!

– Вы жертва морального бессилия! – ловко парировал собеседник и принялся заворачивать меня в ковёр. – Охрана! Охрана!..

Я вытянул шею и укусил негодяя за сандалии. Слуга протяжно вскрикнул и отпрыгнул к окну, чтобы «спланировать контрнаступление». Благодаря передышке я сумел встать с ковра.

– Слушай, дружище, – я озарился одной из тех дешёвых улыбок, на какие способны любители доверчивых женщин и праздных незнакомцев. – Я всего лишь ищу старого друга, которому задолжал денег. Это буквально вопрос жизни и смерти: сегодня последний день платы!

Слуга не разжал побелевших пальцев, но что-то в его жалком виде мне подсказало, что он был готов пойти на уступки.

– Теперь ты понимаешь, почему я так силюсь попасть в «Ложку»?

– Ну, – лакей подозрительно на меня посмотрел. – А зачем вам наручники, какими бордельных козлов вяжут?

– Чтобы не кинуться играть в казино. – серьёзно ответил я, внутри, впрочем, содрогаясь от сардонического хохота. – У меня самая настоящая зависимость от пятикарточного покера: стоит мне увидеть стол, как руки сами тянутся к кошельку и выкидывают трудом и потом заработанные монеты.

Лакей расслабился. Моя легкомысленная речь сделал своё дело: теперь мужчина был уверен, что его собеседник – беспросветный идиот.

– И… кому вы задолжали? – сдерживая улыбку, спросил слуга.

– Джейме Пастушку.

Улыбка мигом спала с угодливого лица, сделав его похожим на кладбищенский памятник.

– Что вы сказали? – переспросил лакей, всё более и более бледнея.

– Джейме Пастушок. Маленький такой. С ним ещё обычно ходит красный Гарри. Его-то ты знаешь?

Мой собеседник сглотнул подступивший к горлу ком.

– Да, я знаю красного Гарри. – и, достав узорчатый платок, принялся вытирать пот со лба. – вы найдёте его в пятой комнате. Идите далее по коридору.

Слуга захватил кальян и направился в сторону, обратную той, куда он изначально стремился попасть. О бедолаге напоминал лишь запах табака и кислых яблок.

Я пожал плечами и двинул по указанному адресу. Всё то время, пока я шёл по коридору, до моего нежного слуха доходила громкая танцевальная музыка, доносящаяся с первого этажа.

Когда напротив возникла циферка пять, я остановился, по-солдатски свёл ноги и… Вспомнил о наручниках.

«И что я скажу, если покажусь в таком виде?.. Ух, какая крутая музыка играет сегодня в баре! А вот меня на входе повязали, любезно уточнив, что я грязный мальчик…»

Поняв, как глупо звучит мной же сказанная шутка, мне пришлось растягивать предмет стриптизного декора, чтобы тонкая цепочка, сдерживающая меховые наручи, разломилась пополам и я без стыда смог встретиться с процентщиком.

Признаюсь, сломить ожесточённое сопротивление эротичного устройства было крайне нелегко: когда я насилу справился с задачей и над коридором наконец раздался победный звон падающих цепей, мои руки превратились в раскрасневшиеся от трения сосиски и я не мог и пальцем пошевелить, не вызвав жуткой боли в области кистей. К слову, розовые наручи так и остались на моих руках, поэтому мне пришлось запихнуть их под рубашку.

После проделанной работы по спасению чужой репутации, я вежливо постучал в дверь и приготовился входить. Готовился я, как это обычно бывает, зря: дверей передо мной никто не открыл. Должно быть, в гостевых комнатах клуба было не принято встречать гостей, – какая ироничная тавтология.

Я постучал ещё раз. В кругляшке цифры пять неожиданно возник дверной глазок, из которого на меня уставился подбитый, сиреневого цвета глаз.

– Он нас вычислил! – глазок резко закрылся, и в комнате воцарился непонятный шум.

«Наверное, у них бардак и они стесняются своего беспорядка перед гостями… Или же бандиты очень хорошо меня запомнили, что обычно и бывает с теми, кто когда-то бил их по морде и водил носом по земле»

Я не ждал чуда, отпирающего нерадивым детективам всякие двери, но и сделать что-то полезное для следствия никак не мог: выбивать выпускающе-впускающие преграды не входило в умения Лойда де Салеса. Поэтому я спокойно настраивал себя на благоприятный случай, и он, каково удивление, всё-таки наступил: спустя пару минут после начавшегося за стенкой балагана дверь резко распахнулась и в меня полетел огромный кулачище. Мне не составило труда уклониться от надвигающегося айсберга и контратаковать апперкотом в челюсть.

Красный Гарри упал во второй раз. Его коллега, по-видимому, жёлтый Гарри (я понял это по его «весёлой» рубашке), оторопело прислонился к комоду с цветами и схватился за сердце. Бедняге стало плохо.

– И чего ты стоишь, как хер на свадьбе! – воскликнул спрятавшийся за письменный столом Пастушок, прикрываясь стопкой документов. – Уделай его!

Громила в жёлтой рубашке справился с эмоциями и неуверенно двинулся в мою сторону. Когда он-таки до меня добрался, мне пришлось любезно сложить его к Красному Гарри. Пастушок был в ярости.

– Ты знаешь, кто я такой, де Салес?! – малыш смешно бегал по комнате, выискивая норку, где бы он мог спрятаться. – Я дальний родственник Черри висельника!

Я прикрыл дверь, чтобы никто не мог нам помешать, и принялся гнать бандита в угол. Это было нехитрым делом: Джейме так боялся, что вскоре и сам загнал себя в ловушку – угол между шкафом и цветком. Поняв, что проиграл, он повалился задницей на дорогущую икебану и закрыл лицо ладонями.

– Я больше не буду фальсифицировать скачки и обдирать тебя до нитки, клянусь честью моей мамы!

Я остановился на полпути и недоумённо посмотрел на Джейме. Букмекер задрожал.

– Сам понимаешь, что сейчас в стране кризис! – негодяй встал с разбитого цветочного горшка и, влипнув в стену, как вор, редковато посеменил к противоположному углу, где стояла небольшая тумбочка.

Я догадался о коварных букмекерских планах и так же направился к тумбочке. Заметив это, процентщик зарычал и опрометью кинулся отпирать нижний ярус. Я поймал хитреца в тот момент, когда он уже тянул руку к блестевшему в потёмках комнаты кинжалу.

Пастушок отчаянно закричал и притворился мёртвым. Я повалил незадачливого актёра на диван и облил вином из стоящего подле меня графина, после чего враль наконец перестал играть на воображаемую публику и яростно воскликнул, что его рубашка стоит, вероятно, как аренда моей квартиры в Золотой утке. Правда, коварный мужчина тут же опомнился и вновь высунул язык, ведь, как всем давно известно, так делает абсолютное большинство глупых мертвецов, и, ко всему прочему, ещё и прикрыл глаза, как и всякий порядочный покойник.

– Мне не нужна твоя жизнь, идиот! – истошно вскрикнул я, подкрепляя свои слова некультурными жестами. – Просто ответь на мои вопросы и я уйду.

– А раньше нельзя было сказать?! – обиженно спросил Красный Гарри, валяясь под жёлтым. – И всё из-за гребанных вопросов…

Букмекер быстро смекнул, что убивать его сегодня никто не планирует, поэтому неторопливо поднялся с дивана, послушно сложил руки на коленки и настроился отвечать, уведомив меня о своей готовности кивком.

– Что ж, – я пододвинул кресло к Пастушку и, – что вполне очевидно, – сел. – Итак, мой дорогой друг. Ты знаешь некую Адель де Вилларе?

– И всё из-за грёбаной бабы! – заплакал жёлтый Гарри, валяясь на красном.

Букмекер велел подчинённому умолкнуть и ответил, что он, конечно же, знал Адель и неоднократно предоставлял ей неограниченный кредит в своём уличном банке.

– У меня много клиентов среди дворян: из-за возрастающего влияния рабочих и пришлой интеллигенции многие древние кланы лишаются средств к существованию… Хотя, вернее будет сказать, что они лишаются средств для пускании пыли в глаза. – Пастушок ухмыльнулся.

Я сдержанно хмыкнул и продолжил импровизированный допрос. Джейме отвечал по существу, но в тоже время очень развёрнуто и интересно, что навело меня на мысль о том, что процентщик уже неоднократно попадал под такого рода беседы.

Из нашего разговора я узнал, что девушка часто занимала очень внушительные суммы и что отдавать их всегда приходил какой-то худой парнишка, очень смахивающий на слугу, но пытавшийся казаться кем-то более важным: он выряжался, как павлин, но ценность материалов, из которых было сделано его платье, ясно говорила, что он был бедняком, и причём бедняком самого плохого сорта – не желающим признавать правду. Об Адель этот юноша говорил, как о своей давней подруге, хотя было очевидно, что он изрядно её побаивается. Также паренёк иногда щеголял в кожаной куртке не по размеру.

«Значит, Симон носил за госпожу деньги и, похоже, помогал ей в интимных делах, что требовали определённой доли сноровки, показной глупости и молчания. Если Адель достаточно ему доверяла, то он вполне мог воспользоваться её наивностью и попытаться выманить её в какую-то квартиру. А далее: надругательство, труп и новое дело. Был бы я дознавателем, дело уже бы шло в архив, потому как я бы снял с юнца скальп и под пытками выведал точные данные. Но сейчас, какова неудача, я обычный детектив, и стоит мне подвергнуть кого-то пыткам, как меня сразу же заграбастает местная полиция. Действовать надо аккуратно…»

В конце диалога мы с букмекером пожали друг другу руки, я извинился за принесённые телесные повреждения и прочие неудобства и пообещал вернуть не занимаемые лично мной(!) деньги, после чего скрылся в коридоре, напоследок спросив, где мне найти виконта Реймонда. Джейме фыркнул и ответил, что этот кутила сейчас или за игорным столом, или жрёт таблетки на танцполе.

Я поблагодарил процентщика и направился по своим делам.

* * *

Как только детектив вышел из комнаты, Пастушок схватил пустой графин и разбил его об стену. По обоям в стиле барокко поплыли винные пятна.

– Найдите мне этого ублюдка! – процентщик подбежал к красному и жёлтому Гарри и отвесил каждому по оплеухе. – Найдите, отрежьте все пальцы и сбросьте с самой высокой точки в городе!

Громилы понятливо закивали. Падение с часовой башни близ императорской площади являлось одним из самых излюбленных видов наказаний среди преступников. К нему прибегали только если в городе находился самый бессовестный, гнусный и наглый делец в городе. Последняя казнь состоялась в прошлом году и, несмотря на запреты властей и угрозы каторгой, собрала вокруг себя порядочно народу.

– Но босс, – обратился к разъярённому процентщику красный Гарри. – Он же силён, как чёрт, этот де Салес. Наверное, продал душу дьяволу!

– Не неси чепухи! – воскликнул Джейме, топнув ногой. – Это обычный зарвавшийся придурок! Где ты видел, чтобы к авторитету врывался должник и тряс его, как мешок с золотом? – не дожидаясь ответа, Пастушок вскрикнул: – Правильно, нигде! Так что подымайте задницы, идите на первый этаж и проследите за ним до самого дома. Доложите мне всё, в том числе и то, кого он сегодня трахал или кому давал милостыню.

– Есть! – одновременно ответили красный и жёлтый Гарри и затем оба застремились к выходу.

Только вот, попав в коридор, дуболомы остановились и о чём-то задумались.

– Ну, говорите уже! – рявкнул Джейме, как всегда замечающий, когда его подчинённые не понимают указаний.

– А если он того… убёг?

– Чем вы слушали наш разговор, идиоты! – процентщик так разозлился, что не смог удержаться на ногах и вновь повалился на диван. – Он не уйдёт, пока не поговорит с Реймондом! Найдёте этого педика и де Салес ваш.

Громилы переглянулись.

– Босс… а зачем вам педик?

– Найдите мне де Салеса! – букмекер снял ботинок и зарядил красному Гарри по носу.

Жёлтый Гарри понял, что второй ботинок не заставит себя долго ждать, поэтому прихватил недалёкого друга и пошёл с ним на первый этаж…

* * *

Скажу без утайки, что я наблюдал очень много ярких представлений: вполне естественно, что сын проститутки с девства вкушает то, за что обычные мужчины платят внушительные взносы. Но даже я, весьма опытный по части развлекательных заведений зритель, немного удивился, увидев передо собой огромную, прыгающую под музыку толпу.

Я мог рассмотреть её во всех деталях, потому что стоял на возвышении, – лестничном переходе, отделяющим мрамор, залитый потом, от ступенек, ведущих в гостевые комнаты и игорный зал, – и, что греха таить, при виде дикой толпы испытал необъяснимый страх. Столпотворение людей, объятых общим безумием, напоминало мне рассвирепевший океан, и Лойд де Салес был в этом океане малюсенькой лодкой, с гребцом без компаса и карты.

На огромном пространстве расположилось всё, что было нужно пьяному человеку: танцовщицы, высокая сцена с оркестром, что своим количеством и качеством превышал даже театральный, и длинная, на тридцать персон барная стойка, у которой находились всевозможные виды существ и, естественно, алкоголя.

Стоило мне только спуститься, как меня уже закрутил безумный вихрь танца и мигом унёс за собой, в неведомые доселе края, наполненные странными лицами, идущим из-под сцены дымом и мерзкими наркотиками.

Казалось, употреблял тут совершенно каждый: и восемнадцатилетняя девочка, скорчившаяся в судорогах, и восьмидесятилетний старик, у которого от того, что он принимает, через полчаса случится инсульт.

За всей этой богадельней внимательно наблюдали несколько разодетых в мантии чудиков, расположившихся на балконе. Высота потолков позволяла вместить и три балкона, так что мне, похоже, повезло их увидеть: благодаря этим бесчестным людям, следящими за оргией с постамента, я вспомнил, что, оказывается, я являюсь их коллегой. Вернее, Лойд де Салес им являлся, а я лишь присвоил его жалкие достижения себе.

«Интересно, что это за купол?» – я внимательней пригляделся к колдунам и понял, что свет, исходящий из их балкона, распространялся на всё помещение и странно успокаивал. Так, будто из него лилась ещё не понятная мне сила…

– Эй, – неожиданно возникшая девчонка больно ткнула меня в плечо. – Ты красивый. Не хочешь развлечься? – и засмеялась, словно я рассказал ей самую уморительную шутку на свете.

Хохотушке было не больше двадцати, может, и изрядно меньше: девушки любят казаться старше. Она уже забыла, что хотела переспать со мной за углом клуба, и теперь во всю прыгала около какого-то загорелого коротышки в красных мокасинах. Я подошёл к ней, развернул и, крепко взяв за плечи, спросил:

– Не знаешь, где бы я мог найти Реймонда?

Глупышка захлопала глазками. Её новый кавалер уже намеревался прихватить меня за ворот рубахи, как тут…

– Это я. Что тебе нужно?

«У меня такое чувство, что я являюсь героем какого-то любительского романа о детективах…»

Я отпустил наркоманку на свободный выгул и повернулся в сторону, откуда доносился сладостный голос.